Шёпот ветра (СИ)

Глава 5

В понедельник на пары я шла злая, сонная и хромая. Опять какой-то мажор решил, что ему всё можно и отчаянно пытался стащить меня за ногу с тумбы. Через решетку. Ага…

Когда до желанной аудитории оставалось преодолеть всего ничего для обычного человека и бесконечную пропасть для больной меня, случилось страшное: я упала. Не сама, конечно. Мне помогли, здорово так толкнув в бок и умчавшись в неизвестном направлении. Покалеченную и без того ногу обдало жгучей болью и стены родного журфака могли в полной мере оценить яркие примеры обсценной лексики в моем исполнении.

Но самое страшное случилось минутой позднее:

— Сватова, ты в порядке? — послышался где-то над головой голос Николая Сергеевича — нашего физрука.

— Ну… — оглянулась на звук и обомлела: физрук стоял не один, а в компании моего кошмара прошлой недели, а может, и всей жизни — Стаса Сереброва.

Закончились видать его соревнования.

— Вижу, что не в порядке, — констатировал Николай Сергеевич, поняв, что вставать я не собираюсь. Он ведь не знал, что у меня от ясного лика царька ноги отняло. — Что болит? Голеностоп? — мужчина указал на увеченную конечность, на которой лежала моя рука.

«Что он вообще здесь забыл? Он ведь на юридическом учится!» — язык похоже тоже отняло, я тупо продолжала разлеживаться на полу в ногах Сереброва. И мажоришке, по ходу, это нравилось. Иначе как объяснить его ехидную улыбочку?

— Понятно, — продолжал разговаривать сам с собой физрук. — Так, сейчас мы… — мужчина заозирался, как бы прикидывая, куда меня такую неподъемную деть и неожиданно нашел решение: — О, Серебров! Я не понял, ты чего тут стоишь, ворон считаешь? Быстро взял девушку на руки и в медпункт! Тоже мне «парень»! — последнее было сказано с подтекстом на наши «отношения», о которых мажоришка, судя по насмешливому взгляду, даже не подозревал.

Далее мы с физруком могли наблюдать удивительное событие: снисхождение царька к народу.

— Давай руку, — склонился надо мной его монаршество, проделав такой же жест со своей стороны.

Вместо ухмылки, которая так бесила, губы Сереброва сжались в тонкую полоску, а зеленые глаза из насмешливых сделались серьезными и невозмутимыми. Прямо терминатор, честное слово!

Руку стало жалко.

Поэтому я продолжала отыгрывать роль безропотной амебы, валяясь на полу.

— Походу она и головой ударилась, — сделал вполне логичное предположение мажоришка, но я все равно обиделась.

— Может, и ударилась, — пожал плечами Николай Сергеевич, поглядывая на часы. В этот момент прозвенел звонок с пары. — Так, Серебров, я уже опаздываю. Команде передашь, что тренировка завтра, как обычно. Я на замене пока Юрий Михайлович не оклемается. Девушку, — кивнули на меня, — в медпункт. И что ты мнешься, как школьник? Взял на руки и понес!

И всё. Ушел.

А мы остались. Мы и толпы любопытных студентов, которые постепенно наполняли коридор, покидая аудитории.

«Надо бежать», — мелькнула в голове гениальная мысль, но было поздно: я взлетела.

— Уф, — скривился мажоришка, лапая меня своими ручонками. Впрочем, он не растерялся и тут же предложил полапать его в ответ: — Чего смотришь? За плечи возьмись! Неудобно.

«Тоже мне, ценитель комфорта», — я демонстративно сложила руки на груди. Идти куда-либо с Серебровым я не собиралась, поэтому тактично потребовала:

— Поставь меня на место, пожалуйста. Сама дойду.

— Оп-па, контуженные заговорили, — непонятно чему обрадовался парень, прижимая меня к себе теснее. — Успокойся, девочка, и не мешай мне тебя спасать.

Я так и уставилась на царька в немом шоке. А он, как ни в чем не бывало, рассекал со мной на руках, ловко лавируя в потоке студентов. При этом еще и обольстительные улыбочки посылал направо и налево.

Тоже мне, спасатель Малибу местного разлива.

— Серьезно, отпусти. Нога почти не болит, — чуть ли не по слогам произнесла я.

— Чтобы Сергеевич меня потом задалбывал? — хмыкнул парень, попутно подмигнув стайке первокурсниц. — Нет уж, сиди смирно и не порть мне репутацию, девочка.

— И кто из нас контуженый интересно? — речи Сереброва наводили на мысль о глубокой травме головы.

— Хочешь, чтобы отпустил? — зеленые глаза опасно блеснули, и мы резко остановились, аккурат посреди лестничного пролета.

— Хочу! — нетерпеливо ответила я, ощущая на себе чужое внимание.

Казалось, наше с Серебровым шествие не заметил только слепой. Мне отчаянно хотелось провалиться сквозь землю или забиться в какой-то темный уголок, чтобы не видеть этих понимающих взглядов и не слышать восхищенные шепотки. Царек же, в своей обычной манере, никого и ничего не замечал, наслаждаясь минутой славы. В общем, неплохо ему было в неведенье, но я-то все знала. И четко понимала, чем наш марш-бросок может обернуться…

«Ну уж нет! Мне предыдущей недели по горло хватило!»

— Хорошо, расскажешь потом.

— О чем расскажу? — не совсем поняла сути просьбы мажоришки. О том, как в медпункт сходила, что ли? Неужели, так о моем здоровье печется?

Но восхищалась чуткостью Сереброва я недолго:

— Как оно, об бетонный пол ударяться, — хмыкнул этот недокоронованный, разжимая руки.

— Совсем больной?! — инстинкт самосохранения творил чудеса: я опомниться не успела, как стальной хваткой вцепилась в широкие плечи парня.

— Так-то лучше, — довольно заулыбался Серебров, продолжая свой героический поход.

— Ты меня едва не уронил! Придурок!

— Но не уронил же. Кстати, ты со словами поаккуратнее, иначе… — хватка опять ослабла, заставив с удвоенной силой цепляться за царька.

— Нет, ты реально больной!

Господи, я связалась с психом!

— А ты — дура, — сделал ответный комплимент Серебров. — Вообще-то любая из них мечтала бы оказаться на твоем месте, — парень кивнул на трех девиц у окна, среди которых я узрела довольную Булкину. Эта коза еще и на телефон снимала!

— Короче, сиди смирно и не вякай. Я тебя отнесу и на этом наши пути расходятся, — приказал мажоришка, стоило нам выйти на улицу. — Тем более ты не в моем вкусе, девочка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Как, однако, меняются вкусы со временем. Помнится в «Аду» ты мне совсем другое заливал, — едко отозвалась я, и только по дрогнувшим губам Сереброва поняла, что прав он насчет дуры.

— Так это ты мне заехала тогда? — царек опять остановился, глядя на меня как-то странно. Потому что не сморят на того, кто тебе врезал по самому дорогому, так, будто раздеть пытаются. Уж я-то ни с чем не спутаю такой «взор».

«Может, он до костей решил раздеть?» — неизвестность пугала. А неизвестность в плену у врага — вдвойне.

— А почему сейчас выглядишь, как пугало? — огорошил нестандартным маневром враг и пока я ловила губами воздух, не находя ответа, решил добить контрольным: — Тогда с тебя свидание, — подмигнул и пошел дальше. Спасать.

— Сам ты пугало…

«… и вместо мозгов у тебя солома», — добавила про себя.

Стало обидно. Ну да, выглядела я, мягко говоря, неженственно. Свободная рубашка в тонкую голубую полоску, любимые дырявые джинсы-бойфренды, простенькие кеды, и в довершение — растрепанный пучок на голове и полное отсутствие макияжа.

Зато вряд ли кто узнает во мне раскрепощенную танцовщицу из клуба.

— Неужели обиделась? — губы мажоришки растянулись в глумливой усмешке. — На правду не обижаются, девочка. А выглядишь ты и вправду отстойно.

— Вот уж, спасибо, — буркнула я, решив игнорировать царька и его больную головушку. Мало ли, вдруг идиотизм заразен?

К медпункту, который находился на территории спортивного комплекса, шли молча. Я усиленно делала вид, что меня не существует, а девушка на руках у мажоришки это галлюцинация всеобщего масштаба. Серебров в свою очередь перестал противно скалиться и даже увеличил темп.

О том, что по-хорошему мне надо в травмпункт — ну, а как помогут в медпункте? Пластырь наклеят? — решила молчать. Главное отделаться от мажоришки, а там разберемся.

— А мы куда? — растерянно спросила я, когда Серебров, проигнорировав нужный кабинет, двинул дальше по узкому свежевыкрашенному коридору. Ремонт спорткомплекса длился вот уже год, и никак не мог закончиться.

Вместо ответа парень «по-царски» толкнул следующую дверь ногой и мы вошли в светлую просторную комнату с узкой кушеткой у стены, шкафом со стеклянными дверцами и столом, на котором спали. Так сладко и крепко, что на минуточку мне даже стало совестно за безобразное поведение Сереброва.

— Сидашин, подъем, — на сей раз нога мажоришки пихнула стол, но действие не возымело эффекта: за столом по-прежнему спали и, к тому же, начали похрапывать. — Эй, аллё! Харе дрыхнуть! — бедная мебель опять столкнулась с неуравновешенной психикой Сереброва.

— Может… — договорить о том, что лучше бы заглянуть все-таки в медпункт я не успела, потому что «оно» восстало. С красными, налитыми кровью глазами, черной трехдневной щетиной и всклоченным темно-русым гнездом на голове.

— Ты чего разорался с утра пораньше? — неизвестный направился к шкафчику, извлекая оттуда бутылку воды и блистер с таблетками. — Разве тренировка уже закончилась? — он отправил парочку таблеток в рот, жадно запивая те водой.

— Не было никакой тренировки. Михайлович слег с язвой, — отрапортовал мажоришка, по-прежнему крепко удерживая меня на руках. Наверное, чуял моё ярое желание сбежать.

— Так, может, я это, — парень поиграл бровями, — так же слягу? Тоже мне работенка, мужиков массажировать. Нет, спасибо, конечно….перед батей отмазал, и вроде как по специальности, но…

— Пожалуйста, — перебил его Серебров. — Я тебе тут, кстати, работенку принес, — и язвительно добавил: — По специальности.

Недоврач удивленно уставился на мою скромную персону и профессиональным тоном поинтересовался:

— Спортсменка?

— Жертва, — признала печальную правду судьбы, потому как быть мне сегодня жертвой этих двух неуравновешенных.

— Твоя? — спросил он у мажоришки.

Серебров окинул меня изучающим взглядом, задержавшись в районе груди, и многообещающе выдал:

— Пока нет. Лечи давай, мне еще на семинар надо успеть. И так три прогула, — с этими словами меня сгрузили на кушетку и отошли в сторонку давая путь молодым и не очень перспективным, судя по виду, врачам.

— Ну, вроде все, Кать, — оглядев напоследок мою перемотанную эластичным бинтом ногу, горе-травматолог Михаил озвучил окончательный диагноз: — Жить будешь.

— И на том спасибо, — радостно выдохнула я, намериваясь подняться, но была остановлена строгим:

— Ты куда это? — еще и за плечи придержал для надежности. — Кому я только что рассказывал насчет покоя?

Это он имел в виду нудный десятиминутный бубнеж о бережливом отношении к травмированной конечности и пятиминутные запугивания на тему, как опасны недолеченные травмы.

Вообще-то мое первое впечатление насчет Михаила оказалось обманчивым. Стоило парню приступить к лечению, и он мгновенно преобразился, став серьезным и внимательным, а в некоторых моментах даже веселым. Особенно, когда издевался над Стасиком.

— А что ты предлагаешь? Ни инвалидной коляски, ни костылей я у тебя здесь не наблюдаю, — я демонстративно обвела взглядом просторную комнату и запнулась об Сереброва, который все это время сидел за столом и втыкал в телефон.

— Хм… — Михаил озадаченно нахмурился и тут же просиял: — У меня есть кое-что получше: племенной жеребец очень редкой породы, — парень жестом продавца-консультанта указал на отрешенного мажоришку. — Доставит куда надо в два счета.

— Сам ты конь, — отозвался Серебров, продолжая водить пальцем по экрану.

— Нет, — категорично качнула головой и для верности добавила: — Я это, лошадей боюсь. Особенно породистых.

— Плохо, — пытаясь сдержать улыбку, ответил Михаил. — А осликов? Мы ему даже бантик повяжем. Из бинтов.

— Слышь, Седло, я тебе сейчас кое-что другое перевяжу, — мажоришка расстался со своим гаджетом и теперь с угрозой взирал на друга. — Такси вместо коня подойдет?

— А твоя беха куда подевалась? — недовольно уточнил Михаил.

— Я вообще-то не у тебя спрашивал, — отбил Серебров и вопросительно посмотрел на меня. — Кать?

«Ну, спасибо хоть не «девочка».

— Подойдет, — кивнула я, мысленно прощаясь с обедом, ужином и завтрашним завтраком. Еще один час в компании царька моя нервная система не переживет. А пешком уйти отсюда вряд ли удастся.

— Ничего не подойдет, — запротестовал Михаил. — Такси только до подъезда, а дальше как? И где твоя тачка?

— Моя тачка возле факультета. Это раз, — загнул палец мажоришка, явно раздражаясь. — Я опаздываю на семинар, экзамен по которому не купить. Это два. Три — можно договориться с водителем, и её занесут хоть на двадцатый этаж. Пешком. И четвертое, добренький ты мой, иди-ка лучше и наваяй девушке какую-никакую справку. Как она, по-твоему, на занятия ходить будет? Костылей и коляски у тебя здесь нет, — повторил мои слова Серебров, демонстрируя единственный оставшийся палец — средний.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Точно, сейчас к Эллочке сбегаю за справкой, — нисколько не оскорбился врач, мгновенно скрывшись за дверью.

— Ну, пока, — я неловко попрощалась с Серебровым и юркнула в машину, по-прежнему сжимая в руке документ, который позволял мне официально косить пары целых три дня. — И спасибо. Тебе и Мише.

— Одним спасибо не отделаешься, — ответил этот невозможный человек.

Честное слово, я бы его даже в Красную книгу занесла вместе с Пашкой. Подвид «Властные и опасные». С обязательной припиской: «перед общением употребить пузырек успокоительного».

Хотя Пашка не настолько безнадежен…

— Не забыла про свидание? — оскалился мажоришка. Вот пьяным он мне нравился больше, а сейчас вообще разонравился. — В субботу. Только оденься нормально.

— Знаешь что, Серебров… — последняя реплика переполнила мой котел терпения: — Иди ты… — тут некстати в голову полезли мысли о том, что мажоришка вроде как мне помог, да еще и такси оплатил, — … на свой семинар! — и громко хлопнула дверью, буркнув водителю: — Поехали.

— А правда, что у него есть татушка? — продолжала терроризировать мои мозги Булкина уже третий час к ряду, четвертый — если учитывать дальнейшие перспективы и большую перемену.

Спасение меня Серебровым не осталось незамеченным. Только ленивый не знал о «наших возвышенных чувствах». Фотки и видео того, как царек нес мое покалеченное тело на руках, буквально взорвали инсту студентов журфака. Теперь меня можно было с легкостью найти по хэштегам: «#lovelovelove», «#научитсялюбить», «#любовьморковь» и коронный — спасибо Булкиной за креативность — «#Ка_Ста_ foreverlove». И это только цветочки. Ягодки я собирала сейчас, спустя три дня отдыха, то бишь больничного.

— Фу, — скривилась Лизка, — терпеть не могу парней с татуровками.

— Почему? Это красиво, а если еще и на отпадном теле… — Маринка мечтательно прикрыла глаза.

— В большинстве случаев — это полная безвкусица, — оставалась непреклонной Кузнецова. — Вот недавно видела парня с черепом на лбу, — брезгливо поморщилась она. — И отпадное тело ситуацию нисколько не спасало.

— Жуть какая, — состроила рожицу Булкина. — Но не все же на лбу бьют, вот у Катьки нашей красиво смотрится, — толкнула меня в бок подруга.

— Красиво, — кивнула Лизка. — Кать, так что у него набито?

— Вороны, — не подумав, ляпнула я.

Разговоры девчонок напомнили об одном музыканте. Вчера, вместо того, чтобы заняться курсовой работой или хотя бы отоспаться, я, как законченная фанатичка, гуглила Краснова. Случались такие «помутнения рассудка» со мной редко и касались по большей части творческой стороны жизни бывшего друга. Теперь же я открыла для себя новую грань Краснова — физиологическую. И грани у него были, что надо. Подтянутые, в меру подкачанные, украшенные черными узорами татуировок, что тянулись от крепких запястий к широким плечам. Именно на плечах и красовались огромные вороны, расправившие крылья в полете. И при определенном ракурсе, казалось, что вороновы крылья принадлежат Пашке…

— Вороны? Ммм…мрачненько, — Булкина остановилась перед входом в буфет, вынуждая голодных студентов обходить нашу троицу. — И сексуальненько.

«Сексуальненько», — тут же согласилось мое переутомленное сознание, явив пред внутренним взором наиболее откровенное фото Краснова.

— Смотря где, и как набито, — не отступалась от своих принципов Лиза. — Вот если…

— Точно! Кать, а где? — мгновенно взбодрилась и без того перевозбужденная Маринка.

— Где-где? В Караганде! — огрызнулась в ответ, поспешив занять очередь у раздаточного стола.

Стоило только почувствовать, запахи свежей сдобы и кофе, как рот мгновенно наполнился слюной, а глаза прикипели к витрине.

— На плечах? — нарушила мои мысленные метания между пирожком и бутербродом Булкина. — Или спине? — видимо информация о тату Сереброва была для нее жизненно необходимой, иначе как объяснить такой повышенный интерес?

— Точно нет, — возразила Кузнецова. — Он после матчей постоянно без майки щеголяет. Всё, что выше пояса и ниже колен — чисто, — последняя фраза заставила подруг присмиреть и ненадолго умолкнуть. Нам даже удалось спокойно расплатиться за обед и занять столик.

Но спокойствие оказалось недолгим…

— Кать, — начали девчонки одновременно, однако инициативу опять перехватила Булкина: — Неужели вороны у Сереброва набиты…там?

Пока я раздумывала, что это за таинственное «там» и где оно у мажоришки находится, в наш диалог наглым образом вмешались:

— Ай-ай-ай… Девушки, а вас разве не учили, что сплетничать — нехорошо?

Кофе в руке дрогнул, но устоял, а пирожок… мой вкусный румяный пирожок! Шлепнулся прямо под ноги Сереброву.

Стасу, которую ночь подряд снилась Катя. Светло-карие глаза с поволокой, дерзкая улыбка и длинные пряди темных волос, что мягким шелком касались его груди, когда она была сверху. Смелая, горячая, яркая…

— … дура! — зло рычал Стас, всякий раз просыпаясь взвинченным, после такой «ночки». И это перед МСБК! (*прим. автора — Международный студенческий баскетбольный кубок)

Вот и сейчас, вместо того, чтобы провести удачный дриблинг и сделать передачу на Морыгина, он опять грезил о доставучей девчонке! Приворожила она его, что ли?

— Серебров, твою мать, ты думаешь играть или ты тут в качестве моральной поддержки ошиваешься?! — окрик тренера отразился от высоких стен спортзала, отрезвляя.

— Скорее уж материальной, — усмехнулся парень, мгновенно включаясь в игру.

— Стас, игра ни к черту, — пока команда отмывалась в душе после изнуряющей высворки, Сереброву, как капитану, приходилось торчать в тренерской с кипой бумажек, попутно выслушивая упреки Николая Сергеевича. — Под конец вытянул, конечно. Но будь мы на кубке, уже бы вылетели. Ты мозгами должен быть в игре, понял? Мозгами!

— Понял-понял, — согласился парень, не отрываясь от графика тренировок. Из-за болезни основного тренера многое приходилось менять.

— Понял он. Небось, одни бабы в голове, — недовольно буркнул Николай Сергеевич, впрочем, тут же подобрев, поинтересовался: — Кстати, как там Сватова? Оклемалась уже?

— Что еще за Сватова? — не поднимая головы, переспросил Стас.

— Во молодежь пошла! — то ли восхитился, то ли удивился тренер. — Вот в мое время, люди сначала узнавали друг друга. Так сказать, находили точки соприкосновения. А сейчас, что? «Привет» и в койку? — мужчина замялся, и, поняв, что его понесло не в ту степь, спросил прямо: — Девушка твоя, Серебров, спрашиваю, как?

— Какая девушка? — на этот раз Стас оторвал взгляд от бумаг и недоверчиво уставился на тренера.

Неужели отец уже всем раструбил о помолвке и всякий препод теперь в курсе его личной жизни? Но фамилия у Милы далеко не Сватова. Да и вряд ли, услышавший её хоть раз, осмелиться коверкать подобным образом.

— А у тебя их много? Ну, извини, не учел, — развел руками Николай Сергеевич и явно издеваясь, пояснил: — Катя Сватова, журналистка, третий курс. Как нога? Что в травме сказали?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А, эта, — небрежно проронил парень, а в сознании тотчас промелькнули обрывки сегодняшнего сновидения: его пальцы в длинных волосах, жар гибкого тела и «Стас» срывающееся тихим шепотом с алых губ. — В порядке она. Да там пустяк, небольшое растяжение, — Серебров тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и с подозрением поинтересовался: — А с чего вы взяли, что она моя девушка?

— Да так, — смешался тренер, почувствовав себя легковесным сплетником. — Что до нас дошло, то и к нам пришло. Дочка моя, Лилька, тоже на журфаке учится, вот и болтает всякое, — мужчина неопределенно взмахнул рукой. — Ладно, Серебров, заканчивай тут, мне на пару пора, — он положил перед Стасом ключ. — Дверь закроешь, а ключ на вахте оставишь. И чтобы новый график команде донес, — напутствовал напоследок. — Ну, бывай, до пятницы.

— До пятницы, — эхом отозвался Серебров, анализируя сказанное Николаем Сергеевичем. — Катя Сватова, журналистка, третий курс, — повторил он недавние слова тренера, решив выяснить, почему некая Лиля считает, что у него отношения с этой контуженой.

— Я, конечно, рад твоим стараниям, солнце, но путь к моему сердцу вряд ли лежит через желудок, — он брезгливо пнул, выпавший из рук Сватовой пирожок. — Может, попробуешь другой способ? — Стас криво усмехнулся, наблюдая, как растерянность на красивом лице постепенно сменяется яростью.

Что ни говори, а девчонка и вправду была хороша. Казалось, несуразная одежда, растрепанная прическа и отсутствие макияжа только подчеркивали её красоту. Как тёмное небо — звезды. Однако Стасу сейчас виделись одни черные дыры…

Сереброву чудилось, что за то время пока он отсутствовал, кто-то вторгся в его жизнь и перевернул там всё с ног на голову. Так он неожиданно для себя обнаружил, что у него роман со Сватовой. Но больше всего парня удивила длительность их отношений. В университетском «Подслушано» эта тема вызвала небывалый резонанс и собрала сотни комментариев. Одни называли срок в две недели, а другие — и таких большинство — в целых два месяца!

Вывод напрашивался сам собой: ненормальная распускает сплетни об их якобы «отношениях», и та встреча в коридоре наверняка подставная. А он и рад стараться — повелся, словно сопливый девственник. Но и Сватова тоже хороша. Как играла! И для чего ей это? Популярности захотела? Или перед подружками выпендриться? Серебров решил, что какой бы не была причина её странного поведения, лгунья обязательно поплатится.

Он ей отомстит. Унизит.

В последнем помог лучший друг Стаса — Денис Морыгин, знакомая которого, Наташка Зайцева, по счастливой случайности училась на одном потоке со Сватовой.

— Устрой ей что-то вроде показательной порки, — советовал Дэн. — Такие всегда тушуются, когда к стенке припрешь. А Наташка подсобит: сдаст пароли и явки.

Зайцева действительно помогла: отзвонилась, стоило лгунье явиться на занятия.

Но насчет Сватовой Дэн ошибся.

— Я, конечно, рад твоим стараниям, солнце, но путь к моему сердцу вряд ли лежит через желудок, — мажоришка бессовестно пнул мой несостоявшийся обед. — Может, попробуешь другой способ?

Стараясь держать себя в руках, молча встала и подхватила со стола салфетку. Я, в отличие от некоторых, свинячить не привыкла.

— О, детка, гляжу ты на верном пути, — прогнусавили сверху, стоило мне присесть на корточки.

«Спокойно, Катя, спокойно, — уговаривала себя, стараясь побыстрее отыскать злосчастный пирожок, что усердиями царька закатился прямиком под стол. — Просто представь, что он больной. Да! На всю голову. А на больных ведь не обижаются?»

— А давай попробуем проделать этот трюк в спальне? Как тебе такой вариант, киса?

На больных, возможно, не обижаются, а вот на заносчивых придурков…

— А, может, лучше поищем путь к твоим мозгам? — я резко встала и холодно взглянула в зелёные глаза. — Как тебе такой вариант, козлик? — раз уж мы играем в зоопарк, подсластила уменьшительно-ласкательным. И пока царек завис, явно раздумывая над очередной колкостью, поспешила к урне, надеясь, что по возвращению его недомонаршество испарится.

Однако надежда скоропостижно скончалась, стоило развернуться и найти взглядом наш столик.

«Значит, со свитой пожаловал», — рядом с улыбчивой Булкиной и отчего-то хмурой Кузнецовой, расположилась царская челядь: лучший друг Сереброва — Денис Морыгин и наша местная недозвезда — Наташка Зайцева. Сам же мажоришка вольготно восседал на моем стуле.

В душе закралось робкое желание сбежать. Вещи потом бы девчонки обязательно принесли в аудиторию. Но пасовать перед Серебровым я не собиралась. Последующие же действия мажоришки только утвердили мой выбор.

— Вкусненько? — нависнув грозной тенью над царьком, елейным голосом поинтересоваться я и зло сдернула свой рюкзак со спинки стула. — Надеюсь, сахара в самый раз?

— Да, зайка, спасибо, — наглец сел вполоборота и демонстративно отхлебнул мой кофе! Мой кофе, мать его! — А я тут решил познакомиться с лучшими друзьями своей девушки, — доверительно сообщил Серебров, пока я страстно желала ему подавиться.

Ясно, до его недожирафшества дошли слухи о наших «отношениях» и он пришел разбираться. Что ж, сейчас разберемся.

— Ой, нам так приятно наконец-то с тобой познакомиться! — влезла не вовремя Маринка. Не знаю, как Булкиной, а вот Кузнецовой вряд ли было «приятно». Подруга то и дело бросала истребляющие взгляды на Морыгина с Зайцевой, которые о чем-то перешептывались и успешно игнорировали всех.

— Мне тоже очень приятно, — сверкнул белозубой улыбкой царек и горестно выдал: — Жаль, Катя раньше нас не познакомила, стеснялась бедняжка. А я ей давно говорил, что нечего на этот счет париться. Ну, подумаешь, провинциалки, с кругозором, как у одноклеточного и жлобскими замашками. Все мы люди. Тупые, ограниченные…

Еще тремя днями ранее, сегодня, или даже в предыдущую минуту, где-то в глубине души я верила, что Серебров хороший человек. Парень, который не откажет в помощи незнакомой девушке и придет на выручку если нужно. Однако та грязь, что сейчас лилась изо рта мажоришки, подтверждала обратное. Серебров был заносчивым, самовлюбленным идиотом, почему-то наделившим себя правом оскорблять ни в чем не повинных людей.

Моих родных людей.

— Закончил? — мрачно спросила я, стараясь не обращать внимания на обиженные лица подруг. — А теперь послушай меня, козлик. Не знаю, почему ты повелся на дурацкие сплетни и решил в качестве забавы поизмываться надо мной, но оскорблять моих друзей ты не имеешь никакого права. Я не твоя девушка и никогда себя ею не называла. Так что оставь, пожалуйста, меня и моих подруг в покое. А если твое больное воображение считает иначе, то передай ему, что я тебя бросила.

Последняя фраза утонула в неожиданно гулкой тишине. Казалось, все взгляды посетителей буфета были прикованы к нашей «парочке».

«Так даже лучше», — мысленно усмехнулась я и, пока царек не успел опомниться, сбежала.

С девчонками позже разберусь, а что до Сереброва…надеюсь, он где-нибудь потеряется и перестанет портить мне жизнь.