Мы были несколько обескуражены поступком Штольца. Я снял шляпу с вспотевшей головы и растерянно почесал макушку. Исаев засмеялся, первым нарушив воцарившееся молчание.
— Слышали? Наверное, он собрался заниматься Liebemachen[36]. Я же говорил вам: загнивающий Запад!
— Возможно, вы и правы, — заметил Холмс. — Наша мораль не позволяет мужчине и женщине уединяться в одном помещении. Только в таком случае будет уже не смешно.
— Холмс, взгляните сюда! — сказал я, показав на периодическую таблицу.
— Что вы нашли там интересного?
— Вы не находите подозрительным, что здесь указан элемент «вильгельмий»? Взгляните, здесь под 32 номером указан Wi.
— Действительно, очень подозрительно. Моё знание химии заставляет предполагать, что под 32 номером находится германий.
Сзади послышались шаги, и из шкафа вышел Штольц. Мы обернулись к нему. Предмет, который он держал в руках, красноречиво объяснял и то, почему фройляйн Клозе не могла быстро бежать, и обморочное состояние, вызванное нарушением кровообращения. Только сейчас я обратил внимание на то, что сегодня у неё была противоестественно осиная талия. Но эта особенность не входила в мои мысли, так как в первую очередь я был недоволен эпатирующим поведением Штольца.
— Что это за гиперболоид вращения? — растерянно спросил Холмс.
— Действительно, что это такое? — спросил я. — По-моему, это просто неприлично!
— Чем шуметь, вы бы лучше выполнили мои указания. Пожалуйста, перенесите стол к двери. Заметьте, что сначала нужно всё убрать, кроме проводов и аккумуляторных банок.
Мы с Холмсом покорно выполнили приказ. Стол был установлен перед входной дверью, но так, чтобы дверь в лабораторию, открывавшаяся наружу, встретила препятствие. Штольц прошёлся маникюрными ножницами по китовому усу и извлёк стальные кости. Пока мы недоумённо наблюдали за его действиями, Штольц обмотал корсетную кость проводом, и, когда он стянул концы клейкой лентой, в его руках оказался подковообразный электромагнит. Почтальон дал нам с Холмсом ножницы и велел повторять его действия. Концы проводов были присоединены к клеммам аккумуляторных банок. Штольц поднёс все три электромагнита к стальному участку барабана замка и заставил барабан повернуться, пока тройка не предстала перед нашими глазами. Аналогичные операции заставили другие барабаны выдать нам единицу, пятёрку и тройку. Штольц толкнул дверь, и нам в лицо ударил свежий воздух. Не веря счастью, мы впятером вышли из плена.
Закрыть замок снаружи мы уже не могли. Мы пошли на Вильгельмштрассе и осторожно выглянули из-за угла. Дворники до сих пор отскребали изобретённое братьями Шварц вещество. Мы повернули обратно и отправились в сторону Тиргартена. Штольц выкинул остатки китового уса. Исаев помчался на Унтер-ден-Линден, к телефонным автоматам. Фройляйн Клозе неподвижно стояла, её лицо залилось краской. Холмс потряс руку Штольцу.
— Герр Штольц, вы гений!
— Спасибо за комплимент. Я просто воспользовался обстоятельствами.
— Как вам удалось это сделать?
— Мои действия начались с того, что я танцевал с фройляйн Клозе вальс на «общедоступном балу». Как известно, во время исполнения вальса кавалер обнимает даму за талию. Благодаря этому факту тонкость талии особенно запечатлелась в моей памяти. Мои чувствительные пальцы нащупали корсетные кости. Когда же в комнате фройялйн Клозе начала падать в обморок, моё дедуктивное мышление объединило эти два факта. Я сразу всё понял. Дальнейшее вам известно. Мы видели как эти Шварцы задавали нужные цифры на замке, и поэтому они опирались на то, что нам нечем было отпирать замок. Их ожидания не оправдались. Конечно, я эпатировал доктора Ватсона, но, поверьте мне, иного выхода у меня просто не было.
Я сердито смотрел на Штольца. Тот втянул голову в плечи.
— По-моему, это было крайне неприлично! Как вы могли совершить такой безнравственный поступок!
— Безнравственный поступок? Неужели вы хотели остаться взаперти? И, кроме того, корсет надевается поверх сорочки. Или вам неизвестен этот факт?
— Но ей нужен был свежий воздух!
— Между шкафом и стеной было расстояние, и в задней стенке была дыра. Вы скажете, что я всё-таки видел. Но ведь свет туда не попадал. И, заметьте, при обмороке необходимо облегчить возможность дыхания.
— Да, но я, как врач, знаю, что у женщин грудной тип дыхания!
— Ватсон, если это так, то из ваших слов следует, что я должен был разрезать ей корсаж. Не думаете ли вы, что так было бы приличнее?
Наш спор так и не привёл к победе определённой стороны. В это время фройляйн Клозе ощупывала свои бока, её лицо выражало растерянность. Наконец она уткнулась в грудь Штольцу и зарыдала.
— Что вы со мной сделали? Куда я теперь пойду в таком виде?
Я, скривив лицо, обратился к Холмсу:
— Как вы это находите, Холмс? Эта кокетка, эта корсетоманка утягивается до обморока, портя своё здоровье, хотя принадлежит к медицинскому персоналу. А галантный кавалер спас нас способом, который заставил приличную барышню сгореть со стыда! Их обоих определённо нужно лечить в психиатрической клинике.
— Как гласит пословица, у каждого свои недостатки.
— Вы правы, — сказал подошедший Исаев. — Кроме профессии медсестры, признаков эмансипации в ней никаких.
— Это тоже верные слова. Дорогой Ватсон, не надо так сердиться. Лучше взгляните на то, что происходит вокруг.
Я не сразу услышал то, что уже уловил более тонкий слух моего друга. За густыми деревьями слышался топот копыт и солдатских сапог.
— Куда они направляются так поздно? — поразился я.
— На остров Шпрееинзель, — ответил Исаев. — В их цели входит захват Городского дворца. Дело в том, что Штольц знаком с одним из полковников, осуждающим правящий режим. Я получил от Штольца телефонный номер полковника. Вы помните об «общедоступном бале»? Оказывается, туда не пустили военных. Просто кайзер и глава Генштаба заявили, будто все немецкие военные — грубые солдафоны, не обучены вежливому обхождению с дамами, и на балу от них будут одни катастрофические разрушения. Наглость по отношению к подчинённым, не так ли? В итоге военные заявили, что Вильгельм Второй и Альфред фон Шлиффен — «два идиота». Полковник передал мне эту новость, и теперь мы сможем восстановить справедливость.
— А как же армия, квартирующая в других городах?
— Остальная армия узнала о выходке кайзера с помощью телефонной связи и поддержала своих берлинских собратьев.
Мой взгляд упал на Штольца. В этот момент он говорил фройляйн Клозе, что благодаря естественной тонкости талии она красива даже без корсета, но для такого важного момента нужно подстраховаться. Когда та стала затягивать пояс на пальто, я недовольно отвернулся.
В небе произошла вспышка, и со стороны Городского дворца вверх взлетела ракета. Исаев показал на неё пальцем.
— Видите? Теперь мы можем идти в гости к кайзеру.
Мы пошли на восток, пока не добрались до дворца. Остров был заполнен военными, и изнутри дворца слышался шум остальных. Мы вошли вовнутрь и добрались до тронного зала. С его потолка свисала огромная люстра, между двумя дверями возвышался балдахин, под которым мы увидели два сиденья. На одном из них сидел «Дымящий Вилли», закутанный в плащ, и высокомерно взирал на окружавшую его толпу. Увидев Исаева, солдаты оживились. В свою очередь кайзер увидел фройляйн Клозе и его рот растянулся в счастливой улыбке. В этот же миг в тронный зал вошли четверо солдат, ведших за собой человека в штатском, с усами и лысеющей седой головой, и высокого военного в мундире, которые оказались Хлодвигом фон Гогенлоэ и Альфредом фон Шлиффеном. Рейхсканцлер угрюмо взглянул на кайзера. Из задних рядов солдат послышался топот.
— Покажите нам этого идиота, который не может отличить солдата от обыкновенного мужлана!
— Кто дал обещание пустить на бальный сезон всех, и не выполнил обещание?
Остальные выражались менее культурно.
На середину зала вышел генерал и посмотрел на кайзера так пронзительно, что тот поёжился.
— Как сказал изгнанный вами Железный канцлер, умный учится на чужих ошибках, а дурак на своих. Теперь вы понимаете, к какой категории вы относитесь?
В зал вошёл Штольц и поставил перед кайзером стол. Когда он отошёл в сторону, на середину зала вышла фройляйн Клозе, сопровождаемая восхищёнными взорами солдат. Она расстегнула верхние пуговицы пальто и извлекла лист бумаги и вечное перо. Я вспомнил, как в квартире Штольца она печатала на машинке, и теперь понял, что же там было. Кайзер прочитал текст и, поставив подпись, с улыбкой вернул лист. Фройляйн показала нам лист, и мы увидели заголовок «СОГЛАШЕНИЕ О КАПИТУЛЯЦИИ».
— Никогда бы не подумал, что вы сохраните мне жизнь, — удивлённо сказал кайзер.
— Конечно, ведь мы не революционеры какие-нибудь, — объяснил Исаев.
Кайзер вытаращил глаза, не понимая, как такое возможно.
Неожиданно на середину зала вышел солидный врач с седыми усами, ещё не успевший переодеть белый халат.
— Позвольте представиться, доктор Мендельсон из клиники Шарите. Я предлагаю снять с Вильгельма его перстни, надеть их на мои пальцы и ответить ему на то, как он обошёлся с медсестрой. Как было сказано, «око за око, зуб за зуб». — Доктор Мендельсон продемонстрировал свои пальцы.
— Не надо! — взмолился кайзер.
Доктор Мендельсон погрозил ему пальцем и вернулся на своё место.
— Поцеловали бы ей руку, и дело с концом, — крикнул некий не по-немецки весёлый тип.
— Я готов сделать это прямо сейчас! — обрадовался кайзер.
Он направился к фройляйн Клозе, протянув к ней руки, такое выражение радости на лице я не мог себе представить. Эрнст Штольц преградил ему дорогу.
— Если бы мы оба были дворянами, то за оскорбление моей дамы сердца я должен был бы потребовать сатисфакции и вызвать вас на дуэль. Казалось бы, такая возможность наступила, так как теперь мы равны. Но дело не только в том, что мы не собираемся вас убивать, но и в том, что дуэли теперь запрещены.
Кайзер сел обратно и упёрся в щёку правой, здоровой рукой. Его лицо приобрело задумчивый вид, но, как тут же выяснилось, думал он вовсе не о запрете дуэлей.
— «За оскорбление моей дамы сердца…». Всё ясно. Вы мой соперник. — С этими словами он оглядел удивлённые лица солдат. — Немцы, вы читали «Страдания юного Вертера»? Если вы немцы, то вы читали. Я не читал, но слышал от других. Ладно, плевать. В общем, вы знаете, как я должен поступить!
Кайзер откинул плащ и извлёк рейхсревольвер Маузера. Придав лицу важное выражение, он приложил дуло к виску и нажал на курок. Фройляйн Клозе вскрикнула. Кайзер продолжал сидеть. Осознав, что произошло, он предпринял попытку повернуть барабан левой рукой. Эта попытка была бессмысленной, так как левая рука не действовала с малых лет. Холмс отнял у него револьвер.
Кайзер совсем не растерялся.
— Я остался жив. Почему же я не слышу аплодисментов?!
Тот же генерал подошёл поближе и навис над кайзером, как высокий дом над прохожим.
— Мы не хотели вас строго наказывать. Но теперь, когда вы совершили эту дикую выходку, вы будете посажены в карцер!
— В карцер? Меня? Как вы смеете так обращаться с первым человеком Германской империи?
— Вы ошибаетесь. Это раньше вы были кайзером, а теперь вы обычный гражданин республики. И это в лучшем случае. В худшем случае вы будете изгнаны из страны.
— Пленники непонятным образом выбрались наружу! — раздался знакомый голос.
— Осторожно! У нас шприц! — добавил второй.
В тронный зал вошли солдаты, перед которыми шли братья Шварц. Химики удивлённо замерли, увидев нас на свободе. Пока они пытались осознать сложившуюся ситуацию, Холмс встал перед ними и принял суровый вид.
— Скажите на милость, что у вас в шприце?
— Сыворотка правды, — робко признался Генрих Шварц.
— Легче было использовать алкоголь. In vino veritas.
— Как мы раньше не догадались? — спросил Генрих Шварц.
— Ни в коем случае! — возразил брат. — Ты не только испытываешь на мне сыворотку правды, но и собираешься меня спаивать?
— Вы всё-таки решили вытянуть у нас признание. Теперь вы сами должны признаться в ваших плохих делах. Правильно ли я понял, что это вы отравили осьминога Пауля?
Толпа зароптала, когда весь вид братьев Шварц стал выдавать их вину.
— Гады! Зачем вы это сделали? — крикнул фон Шлиффен.
— Я понял, что таким образом они решили заманить меня на место преступления и арестовать. Осьминог был отравлен стрихнином. Я ясно видел его скрюченные щупальца, а как вы знаете, стрихнин вызывает судороги. Кроме того, стрихнин можно купить в любой аптеке. Отравителей было двое, и им не составляло труда обойти аптеки так, что частая покупка одним и тем же человеком стрихнина не привлекала внимания. Я видел сквозь аквариум, что агенты притаились за углом. Вероятно, они знали о моём владении японской борьбой баритсу, и потому решили обездвижить меня. Стенка аквариума была смазана прочным клеем, чтобы мои перчатки приклеились, пока я должен был смотреть через край. К счастью для нас, клей слегка блестел и тем самым выдавал своё присутствие. Из того, что я с легкостью мог снять перчатки, следовало, что стул, на который я должен был встать, был также смазан клеем. Снимать ботинки было бы слишком долго, чтобы успеть спастись от братьев Шварц. И куда я побежал бы в носках, извольте спросить?
— А инсценировка моей гибели? — спросил Штольц.
— К счастью для вас, герр Штольц, эти люди не додумались убить вас на самом деле. Но им непременно нужно было поймать нас. Очевидно, у них был заранее приготовлен реквизит, поскольку инсценировка произошла следующей ночью. В автомобиль был усажен манекен, изображавший Штольца. Конечно, для сходства было достаточно униформы почтальона и светлых усов, которые я не стал бы пристально разглядывать в темноте. Автомобиль был запущен путем давления манекена на детали двигателя, и он ехал по Шарлоттенбургскому шоссе до тех пор, пока не затормозил на клею. Вы удивляетесь, как я смог понять истину? Доктор Ватсон ещё ни разу не упоминал в своих записках, что я обладаю способностью видеть в темноте[37]. Я хорошо видел, что по бокам от застрявшего автомобиля сидят вооружённые братья Шварц. У манекена была сломана рука, и я видел, что на месте полома нет ни мышц, ни костей.
Выслушав эти выводы, Фридрих Шварц обернулся к Вильгельму Второму.
— Теперь мы должны изложить вам свои наблюдения. Эти так называемые Готлиб Хаузер и Иоганн Сименс в действительности являются Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном. А под именем фотографа Штирлица скрывается российский шпион Исаев! Он же скрывался под именем пастора Шлага. Мы видели, как он вскрыл сейф и забрал оттуда документы.
— Шпион?! Забрал документы? Почему же его сразу не арестовали?
— Разве его арестуешь? Он обязательно отвертится.
— Мы хотели задать вам ещё один вопрос, — добавил Холмс. — Как вы узнали, кто мы такие?
— Холмс, вы думаете, что вы самый умный? Мы слышали, как Ватсон и Исаев спорили, да так, что мы услышали их фамилии. Конечно, доктор Ватсон мог быть простым совпадением. После этого события в гостиницу вошёл уже знакомый нам пастор, и впоследствии Исаев, вышедший из гостиницы, выглядел именно как этот Шлаг. На следующий день мы с помощью подслушивающего устройства собственного изобретения услышали, как к спорщикам присоединился некий Холмс. На этот раз простое совпадение было менее вероятным. Но перед первым спором мы слышали исполнение «Полёта валькирий» в квартире Эрнста Штольца. То же самое было и в гостинице. У нас хороший слух, и мы заметили, что исполнитель музыки был один и тот же. Главное то, что этот Холмс был скрипачом. А если его сопровождал доктор Ватсон, то Холмс был тот самый. Кстати говоря, мы видели, как Ватсон едва не угодил под трамвай.
— Ещё один вопрос. Разве вы не могли арестовать нас в опере?
— Мы уважаем оперное искусство и потому не могли арестовать вас во время представления в Новом Королевском оперном театре. Кстати, вы знаете, кем был тот господин, который пригласил вас в оперу? Это был я. Замаскированный, разумеется. Вы могли забрести в Берлинский зоопарк именно в то время, пока мы готовили ловушку. По этой причине мы заманили вас в другое место. Но вы допустили ещё одну ошибку. Помощник сыщика из Данцига не должен говорить на саксонском диалекте.
— Дайте мне подумать, — сказал Холмс, напряжённо о чём то думая. — Я слышал имя кайзера при обстоятельствах, которые мне не удаётся вспомнить.
— Ничего странного, — заметил фон Гогенлоэ. — Его имя знает весь мир. Так же легко люди, знающие современную политику, встретят имена наших канцлеров. Мы сами знаем имена ваших премьер-министров, наших врагов. Нынешнего премьер-министра Британии зовут лорд Бэллинджер, не так ли?[38]
Лицо Холмса, бывши напряжённым, с нахмуренными бровями, вмиг просветлело, как только фон Гогенлоэ назвал имя премьер-министра, с которым мы уже имели честь встречаться.
— Бьюсь об заклад, что я слышал это имя рядом с кайзером. Чёрт возьми, это действительно так! Семь лет назад лорд Бэллинджер и мистер Трелони Хоуп, министр по европейским делам, велели мне отыскать похищенное письмо от «европейского монарха», публикация которого могла привести к войне. Я скрыл от высокопоставленных клиентов имя преступника, так как он был знаком одному из них, и преподнёс результат так, словно письмо никуда не исчезало. Я написал на бумажке имя автора письма, и премьер-министр согласился с моей догадкой. Ватсон, как мой биограф, не должен был услышать и не должен был сообщать публике это имя во избежание осложнений. Этот человек присутствует среди нас. Думаю вы догадываетесь, кто он.
Все присутствующие обратили взоры к Вильгельму Второму, об участии которого в описанном мной событии тогда не догадывался даже я. Фон Шлиффен и фон Гогенлоэ также были удивлены.
— Ваше Величество, вы совершили поступок, о котором даже мы, глава Генерального штаба и рейхсканцлер, слышим впервые? — не поверил фон Шлиффен.
— Мне правильно сказали, что письмо миновало официальные каналы, — пояснил мне Холмс.
— Вы правы! Я послал им моё возмущение их политикой, их английской высокомерностью! — Кайзер обратился к нам. — Вы, англичане, мошенники, подлецы, расстроили мои планы!
Шерлок Холмс отнёсся к этой тираде с полным равнодушием.
— Ваша нация гуннов уже давно не благосклонна к Англии, и ваша реакция вполне естественна.
— Что происходит в городе? — спросил Вильгельм.
Его вопрос не был пустым, так как снаружи слышался продолжительный звук, словно кто-то поехал на автомобиле Штольца. Но этот звук слышался не с улицы.
— Такое ощущение, будто автомобиль летит по воздуху, — заметил Штольц.
— Вы должны уступить место новому правительству, — обратился к Вильгельму, фон Шлиффену и Гогенлоэ Исаев, который всё это время отсутствовал. — У нас перед вами есть неоспоримые преимущества.
В небе появилась быстро увеличивающаяся точка, и мы увидели аэроплан Лилиенталя. Его двухэтажные крылья промчались над Городским дворцом, и этого времени было достаточно, чтобы бывший кайзер пришёл в ужас. Бывшие рейхсканцлер и глава Генштаба спрятались за спиной Вильгельма. Военные, доктор Мендельсон и наши друзья благоговейно смотрели на представителя современной техники, и фройляйн Клозе испуганно прижалась к Штольцу.
— Я согласен! Вы сильнее, — согласился Вильгельм.
— Но сначала мы обязаны препроводить вас в карцер. Обещание есть обещание, — напомнил генерал.
— Я хотел кое-что сказать, но меня перебили, — добавил Исаев. — Должен признаться, но я встречал братьев Шварц и знал, кто они такие.
— Почему же вы ничего не говорили нам? — строго спросил Холмс.
— Я думал, что они верят мне. Ведь даже Генрих Мюллер в течение долгого времени не мог разоблачить меня. Теперь оказалось, что осведомители полиции знали, кто я на самом деле.
— Я тоже встречала их, — добавила фройляйн Клозе, — но я думала, что это обыкновенные хулиганы.
— Ну конечно, — проворчал Генрих Шварц. — Когда она выходила из дома на рандеву, этот идиот, — он показал на брата, — обнял её за талию.
Только теперь мне стало ясно, кто дал Фридриху Шварцу пощёчину.
— Я просто хотел проверить, можно ли обхватить её одной рукой. Оказывается, можно.
— Нашёл время для комплиментов!
Штольц сделал один шаг к братьям Шварц и оглядел их с головы до ног.
— Если я правильно понял, именно вы шпионили за нами. Ведь правда? Мы видели вас по отдельности, когда вечером совершали рандеву. Кроме вас мы встречали других людей, которые явно не были вами, но они встречались по одному разу. Каждый из вас проходил мимо нас, держа часы и устремив на них взгляд. В других случаях вы держали сложенную газету одной рукой. Вы надевали различные шляпы и очки, но пальто оставались неизменными.
— Вы можете показать, что у вас под пальто? — спросил Холмс. Не дожидаясь ответа, он попытался расстегнуть пальто Генриха Шварца. Когда солдаты направили на него строгие взгляды, агент смутился и расстегнул пальто. Мы увидели металлический диск, середина которого соответствовала одной из пуговиц.
— Так называемый жилетный фотоаппарат. Вы тайком фотографировали герра Штольца и фройляйн Клозе.
— Вы правы, — признался Фридрих.
— Несомненно, вы смотрели на часы или в газету, чтобы фройляйн Клозе считала, что вы заняты своими делами, и не скрывала красивое лицо под вуалью. Газету вы держали одной рукой, чтобы не мешать фотографированию. Не похоже, что эти шпионские действия были нужны для сбора серьёзных сведений. Скорее всего, виновата фройляйн Клозе, и вы делали снимки просто для удовольствия.
Братья Шварц робким кивком подтвердили эти слова, а объект фотографирования наклонила голову и немного покраснела.
— Когда мне поставили синяк, а затем пришлось делать ноги, вы тоже шпионили и фотографировали? — спросил Штольц.
— Да, герр Штольц.
В этот миг мы услышали шаги, и в тронный зал вошла высокая дама с русыми волосами. «Внезапный Вилли» встал ей навстречу и взял за руку.
— Дорогая, я знаю, что ты всегда мечтала посетить Лувр. Лишь положение императрицы мешало осуществить это намерение. Теперь же такая возможность есть.
И они чинно покинули тронный зал.
— Теперь мы должны отправиться в Рейхстаг. Итак, товарищи, — обратился Максим Исаев к фройляйн Клозе и герру Штольцу, — теперь я должен объяснить, кто я такой на самом деле. Я прибыл сюда из будущего.
— Если вы говорите правду, то из какого же вы времени? — недоверчиво спросил Штольц.
— Я перенёсся на 50 лет назад. В Рейхстаге спрятана машина времени, созданная английским изобретателем. Она должна была перенести меня именно сюда, но из-за ошибки я оказался в Лондоне. Но именно благодаря этой ошибке Холмс и Ватсон находятся здесь. Вы слышали о том, что я на глазах у братьев Шварц достал из сейфа документы. Там было указано местоположение частей машины времени, разнесённых по всему зданию Рейхстага. Мы должны собрать её обратно.
— Куда вы отправитесь? — спросил Холмс.
— В июнь 1941 года. В месяц смерти Вильгельма Второго. Точная дата мне неизвестна. В том же месяце должно произойти нападение Германии на Россию, но если мы всё сделали правильно, этого не произойдёт. Но ещё не всё сделано.
— Что же ещё осталось? — забеспокоился я, будучи сыт злоключениями по горло.
— Вам осталось лишь восстановить машину времени. Зато я должен провести в Берлине ещё некоторое время. Германия получит мои указания, которые необходимо выполнить. Я один знаю о будущем, и мои указания будут ему соответствовать.
Пока шёл этот разговор, перед нами предстало то, что немцы оставили от машины времени. В подвале стояло сооружение, выглядевшее как комната, но размером с ванную. Многих деталей сооружения недоставало, и мы видели пустые стены. Исаев достал из кармана лист, заимствованный им из сейфа. Штольц отправился на поиски деталей. Сам шпион объяснил нам, что возьмёт наши вещи в гостинице. Холмс отправился вместе с ним.
Через двадцать минут машина времени была собрана. Над её входом торчала лампа для подачи сигнала занятости. Как и описывал Уэллс предыдущую машину времени, детали были изготовлены из кварца, никеля и слоновой кости. Мы увидели циферблаты, рычаги и детали наподобие заводной головки карманных часов.
— Когда останавливалась машина, которую использовал Дойл? — спросил Исаев.
— Путешественник по времени? Он нажимал на тормоз, и перемещение во времени прекращалось. Это элементарно. Главное вовремя затормозить.
— А в этой версии машины времени необходимо точно настроить время прибытия. Синие стрелки на циферблатах показывают предыдущее время прибытия. 5 сентября 1895 года. Именно тогда я оказался в вашей квартире. Красная стрелка показывает время, которое нам нужно. — Исаев покрутил заводные головки, пока красные стрелки не указали нам 12 июня 1941 года. — А теперь взгляните на этот рычажок. Когда я отправился в путь, положение рычага указывало на перемещение в Лондон. Думаю, перемещение в вашу родную Англию входило в планы Nazis, хотя и не входило в мои планы. Теперь это перемещение входит в мои планы, не так ли?
Мы осмотрели свои чемоданы, лежавшие у наших ног. Исаев закрыл дверь. «Лампа загорелась красным» — услышали мы его голос. Холмс потянул пусковой рычаг. Синие стрелки на циферблатах завертелись, приближаясь к установленному времени. Мне казалось, что мы падаем в пропасть. Вероятно, то же самое чувствовал Путешественник по Времени. Мой мозг воспринимал качание, но оно одновременно казалось иллюзией. Холмс увидел на циферблатах скорое приближение цели и замедлил работу машины.