Шиповник

— Вам нужен свидетель.

"Верно."

"Хорошо. Отлично." Она допила остаток бренди, поставила стакан и посмотрела на часы. «Уже поздно», сказала она. — Ты хочешь остаться здесь или пойти домой?

Дилл не отвечал несколько секунд. — Думаю, я пойду домой.

Она кивнула и быстро поднялась, словно желая ускорить прощающегося гостя. Укроп тоже поднялся. Она стояла и смотрела на него с ошеломленной полуулыбкой на лице. Он взял ее на руки и поцеловал. Это был долгий жадный поцелуй, который, казалось, не собирался заканчиваться. Руки Дилла осмотрелись и обнаружили замечательное тело. Незадолго до того, как они оба достигли сексуальной территории, от которой не было возможности отступить, она оторвала свои губы и язык, отступила назад и сказала: «Что-то происходит, не так ли?»

— Ты имеешь в виду с нами?

Она покачала головой. «Это произойдет или нет. Я имею в виду что-то другое, что-то паршивое.

— Да, — сказал Дилл. "Я так думаю."

Она слегка озадаченно покачала головой, а затем пошла с ним к двери, где они снова поцеловались. На этот раз все было более определенно, чем раньше. Были заданы вопросы и даны ответы. Изложены потребности и склонности. Отмечаются легкие отклонения. Когда все закончилось, Дилл почувствовал, что они знают и даже любят друг друга гораздо лучше. Он улыбнулся ей и вместо того, чтобы пробормотать что-то нежное, спросил: — Откуда, по словам Фелисити, она взяла все деньги?

Синдж, похоже, не ожидал ничего нежного. Они как будто уже прошли все это и теперь приближались к абсолютной близости. Она нахмурилась и сказала: «За первоначальный взнос за дуплекс и все такое?»

Дилл кивнул.

"От тебя." Она добавила легкую кривую улыбку. — Она сказала, что ты разбогател.

— Жаль, что она лгала.

«Да», — сказала Анна Мод Синдж. — Однако не так ли?

OceanofPDF.com

ГЛАВА 17

Дилл припарковал седан «Форд» в подвале отеля «Хоккинс», вышел, запер его и направился к лифту. Когда он миновал вторую большую квадратную бетонную колонну, из-за нее вышел мужчина и спросил: «Как шея?»

Дилл остановился. Его правая рука почти непроизвольно двинулась к шее. «Все еще немного болит», — сказал он.

К первому присоединился еще один мужчина. Второй мужчина был худым, как нож, и ростом около шести футов. Он выглядел невысоким и хрупким рядом с первым мужчиной, которому было намного больше шести трех лет, и телосложением он напоминал штангиста, бросившего занятия, когда ему исполнилось сорок лет, что, как предположил Дилл, было три года назад, а может, и четыре. У штангиста были редеющие седые волосы, неподвижные голубые глаза и широкий счастливый рот. У похожего на нож человека были черные волосы, окрашенные в цвет угля, мертвые голубые глаза и сжатый рот, который выглядел то ли печальным, то ли злобным. «Значит», — решил Дилл.

Оба мужчины были одеты в помятые летние костюмы из коричневого поплина. Штангист был одет в синюю рубашку; тощий мужчина выбрал белый цвет. Ни один из них не носил галстука. Костюмы были застегнуты на все пуговицы и казались немного большими. Дилл предположил, что под пальто скрываются пистолеты, поскольку ни один из мужчин не выглядел так, будто бы стал возиться с курткой, когда температура поднялась выше 80 градусов. Когда Дилл ехал по Нашей Джек-стрит по пути в отель, он заметил, что на вывеске Первого национального банка в 1:17 ночи была указана температура 87 градусов.

«Говорит, что у него все еще немного болит шея», — сказал штангист.

Другой мужчина с сожалением кивнул. "Мне жаль." Некоторое время он изучал Дилла. — Нам не нужны неприятности, мистер Дилл.

— Я тоже, — сказал Дилл.

Худощавый мужчина кивнул в сторону дальнего конца гаража. «Мы там, в фургоне», — сказал он и пошел к большому синему фургону «Додж», припаркованному лицом к стене. Дилл колебался. Штангист приятно улыбнулся и расстегнул пальто. Пистолет был там. Дилл увидел его лишь мельком, но, похоже, это был короткоствольный револьвер. Штангист кивнул в сторону фургона. Дилл повернулся и пошел в ногу с худощавым мужчиной.

Когда они подошли к фургону, худощавый мужчина отодвинул боковую дверь назад, открыв сделанный по индивидуальному заказу салон. Дилл увидел небольшую раковину, пропановую плиту, холодильник и пол, устланный коричневым ворсистым ковром. Стены были обшиты чем-то деревянным, хотя Дилл подозревал, что это был какой-то зернистый пластик. В задней части фургона не было окон.

«Слева вы найдете хорошее удобное кресло», — сказал худощавый мужчина.

«Куда мы идем?» — спросил Дилл.

«Нигде».

Штангист слегка коснулся плеча Дилла и кивнул в сторону салона фургона. Дилл подошел к фургону, повернул налево и увидел сначала стул, а затем человека, сидевшего в задней части фургона за столом. На столе стояли стаканы, бутылка водки «Смирнов», термос, ведро со льдом, три бутылки тоника «Швепс» и папка на Джейка Спиви. В последний раз Дилл видел человека за столом в Генуе. В отеле Plaza на площади Корветто. В гостиной номера на пятом этаже собрались четыре человека . Номер 523, вспомнил он, удивив себя своей памятью. Там были Дилл, тогдашняя миссис Дилл, Джейк Спайви и человек, который сейчас сидел за столом, Клайд Брэттл.

Брэттл улыбнулся. — Ну, — сказал он. "Бен."

— Ну, Клайд, — сказал Дилл и указал на контурное вращающееся кресло, обтянутое очень хорошей искусственной кожей. — Это мое?

"Пожалуйста."

Дилл сел в кресло и нашел его весьма удобным. Двое мужчин вошли в фургон. Худощавый сел напротив Дилла в двухконтурное кресло. Дилл не мог видеть, где сидел штангист. На полу, может быть. Дилл обернулся и посмотрел. Тяжелоатлет сидел на шарнирном табурете, который раскачивался из кухонного гарнитура. «Это для того, чтобы сидеть, пока чистишь морковь», — подумал Дилл.

«Удивительно компактные устройства, не правда ли?» — сказал Брэттл после того, как Дилл повернул обратно.

«Замечательно».

«Это Сид напротив тебя, а позади тебя Харли».

«Харли и Сид», — сказал Дилл.

«Прошло много времени, не так ли?» Брэттл помолчал. "Семь лет?"

«Ближе к восьми. Генуя. Отель Плаза. Люкс пять двадцать три. Ваш номер.

Брэттл улыбнулся, признавая память Дилла. «Я верю, что ты прав. А как поживает очаровательная миссис Дилл?

«С ней все в порядке, и мы разведены».

"Действительно. Я не знал, а если и знал, то, наверное, забыл». Он нахмурился. Это придавало ему вид задумчивый, торжественный, почти искренний. — Я читал о твоей сестре, Бен. Брэттл сделал паузу достаточно долго. "Мне жаль."

Дилл кивнул.

— Похороны завтра, насколько я понимаю.

"Да."

— Я предполагаю, что это настоящая причина, по которой ты здесь. Брэттл постучал по файлу Джейка Спайви указательным пальцем. — И не из-за этой фигни. Он тепло улыбнулся. — И вообще, как Джейк?

— Джейк в порядке.

«Старый Джейк». Брэттл покачал головой, все еще сияя от очевидного признания многих очаровательных качеств этого старого негодяя Джейка Спиви. Голова, которую покачал Брэттл, была красива, как бюсты давно умерших римских государственных деятелей, но не слишком красивы. Функции никогда не бывают слишком регулярными. Выражения никогда не бывают слишком далекими. Пустые глаза никогда ничего не выдают. Однажды Дилл провел долгий дождливый испанский день, изучая комнату, полную таких бюстов в Мериде. Он видел на этих давно умерших лицах то, что видел теперь на лице Клайда Брэттла: мирское, хладнокровное отстранение и крайний цинизм. Он чувствовал, что это, должно быть, было полезным мышлением еще во времена Римской империи, когда вестготы двигались вниз с востока и севера.

Теперь, в пятьдесят пять лет, Брэттл легко мог сойти за одного из изгнанных римских консулов, слишком долго прослуживших в какой-нибудь унылой далекой провинции. Тот же самый легкий изгиб губ, тот же тонкий надменный нос и те же лишенные иллюзий глаза, не имеющие определенного цвета, если только у зимнего дождя нет цвета. Короткие волосы наконец поседели — серо-небесно-серые, — но они все еще были густыми, нерасчесанными и расчесанными только пальцами, если вообще расчесывались. Голос по-прежнему оставался тем же скрипучим, протяжным голосом, из которого уже давно были удалены любые региональные следы.

— Что бы ты сказал на выпивку? — спросил Брэттл.

— Я бы сказал, хорошо.

"Хороший."

Сид, худощавый, поднялся и молча смешал две водки-тоника. Он поставил один перед Брэттлом, а другой протянул Диллу. Брэттл сделал глоток, вздохнул и улыбнулся. «Полагаю, вы слышали, что я вернулся», — сказал он.

Дилл кивнул. — Говорят, ты перешёл границу в Детройте.

— Бен, как ты хорошо знаешь, довольно утомительно так уклоняться. Он посмотрел на человека по имени Сид. "Мистер. Дилл раньше был с Джаспером, Сид.

— Ни хрена, — сказал Сид. — Кто такой Джаспер?

«Это что, а не кто», — раздался голос штангиста со своего места на табурете.

— Ты прав, Харли, — сказал Брэттл. «Это было что. Белый дом Форда организовал его вскоре после довольно мрачного прощания с Никсоном. Как ты думаешь, сколько он отложил в тот день, Бен? Лучшая часть пятой?»

«Я не знаю», сказал Дилл. «Я не знаю, насколько хорошо он справится с этим».

— Так почему же они назвали его Джаспером? — спросил Сид.

«Насколько я понимаю, — сказал Брэттл, — и Бен может поправить меня, если я ошибаюсь, что, когда шли переговоры о помиловании г-на Никсона, г-н Форд был потрясен, узнав, что, по его словам, «какие-то заявления Джаспера» сбежал с тремя гребаными миллионами долларов. Из всех тех денег, которые тогда крутились вокруг. Комитет по переизбранию президента. ПОЛЗУТЫЕ деньги.

— Конечно, — сказал Сид. "Я помню это. Мне всегда было интересно, кто получил выгоду от этой сделки».

— Итак, они подставили Джаспера, — продолжил Брэттл, — и пригласили нескольких людей, посторонних людей, незапятнанных людей, таких как Бен здесь, и отправили их на поиски пропавшей добычи. Все чрезвычайно не розово. Даже Лэнгли не знал об этом. Или ФБР. На самом деле, оба занимали довольно высокие места в списке подозреваемых, верно, Бен?

"Верно."

«Итак, Бен и еще несколько патриотов провели годы правления администрации Форда, скитаясь по Европе в поисках Джасперса, сбежавшего с тремя гребаными миллионами долларов. Ты провел почти год в Лондоне, не так ли, Бен, а затем почти два года в Барселоне?

"Об этом."

"Итак, что случилось?" — спросил Харли с камбуза фургона. «Я так и не услышал, что произошло».

"Ничего не произошло. Хотя ты был близок к этому, не так ли, Бен?

"Очень близко."

«Мне нравится думать, что мы с Джейком чем-то помогли».

— Ты помог, Клайд.

— Но недостаточно. Брэттл вздохнул. – К тому времени они уже были мертвы – я имею в виду Джасперов. Насколько я помню, их было трое. Он посмотрел на Дилла в поисках подтверждения.

— Три, — согласился Дилл.

«Двое мужчин и женщина. Грязная комбинация, если подумать. Обречены на провал».

«Так кто же в конце концов получил деньги — три миллиона?» — спросил Сид.

Дилл посмотрел на него. «Люди, которые их убили».

— Ох, — сказал Сид с выражением полного понимания. «Да, ну, конечно. Я вижу." Он кивнул, как будто все это имело смысл.

«И Бен провел три великолепных года или около того в Европе». Брэттл посмотрел на Дилла и улыбнулся. «Это были хорошие годы, не так ли, Бен?»

— Как ты говоришь, Клайд, они были великолепны.

Брэттл был одет в белую рубашку-поло, отчего его глубокий загар казался еще глубже. На кармане рубашки не было опознавательного знака. Дилл подозревал, что Брэттл с радостью заплатил бы за рубашку по индивидуальной цене, если бы на ней не было товарного знака. Теперь он полез в карман рубашки, достал золотую швейцарскую газовую зажигалку, взял со стола пачку сигарет «Голуаз» и предложил их Диллу, но тот отказался, покачав головой. Брэттл закурил одну сигарету, с благодарностью затянулся и выдохнул дым. «Пятая сигарета за день», — подумал Дилл. Возможно, его шестой.

«Как долго вы работаете в подкомитете — три года?» — спросил Брэттл.

"Об этом."

«В качестве консультанта».

"Верно."

«Заплатить что-нибудь?»

"Достаточно."

«Спартанские привычки, простые потребности, верно?»

"Абсолютно."

«Я полагаю, у вас с молодым сенатором Рамиресом хорошие рабочие отношения».

«На основе теплого взаимного уважения».

Брэттл улыбнулся ответу Дилла и его сарказму. «А еще есть адвокат меньшинства, молодой мистер Долан. Тимоти, не так ли?

"Тимоти."

«Обучен иезуитами и старыми политиками Бостона. Кто мог бы пожелать более основательного и практичного образования? Полагаю, он человек с амбициями, молодой Тим?

«Он профессиональный бостонский демократ, Клайд».

— Тогда это само собой разумеется. Брэттл сделал еще один глоток и еще раз глубоко затянулся сигаретой, чему Дилл позавидовал. — Как вы, несомненно, догадываетесь, Бен, у меня есть предложение к сенатору — и к молодому Долану, конечно, тоже.

Дилл кивнул.

«Я готов принять лекарство, можно сказать».

— Сколько лекарств, Клайд?

— Возможно, два года в одном из наиболее спокойных федеральных домов и разумный штраф, ну, не более двух-трехсот тысяч. Он улыбнулся. Это была теплая улыбка, говорящая о непоколебимой уверенности в себе.

— Два года вместо жизни, да? - сказал Дилл.

«Жизнь – это такой неопределенный приговор. Как только тюремные ворота захлопнутся за моей спиной — они же звенят, не так ли? — я мог бы умереть через неделю, и подумать, какими обманутыми тогда себя почувствовали бы все.

«Я знаю, что в некоторых заведениях, — сказал Сид, — ты можешь не продержаться и недели, Клайд, как только буги увидят твою сладкую задницу».

«Что получает сенатор?» — спросил Дилл.

«Опрятный пакет. Он мог бы пойти к людям из юстиции с тремя плюс я, что равно четырем, если моя арифметика еще работает.

«Какие три вы готовы купить?»

«Дик Глендер, например, а также Фрэнк Кур. Они могут закинуть сеть на них обоих в течение двадцати четырех часов.

— Гландер, Кур и вы проделали довольно долгий путь, не так ли? Девятнадцать лет, двадцать?

Брэттл кивнул с легкой грустной улыбкой на губах. "Девятнадцать." Он пожал плечами, и легкая грустная улыбка исчезла. «Но в жизни человека наступает время, когда даже самой старой дружбой приходится жертвовать ради общего блага. К счастью, у меня с собой есть все — хорошие и надежные вещи, — а у них при мне практически ничего нет. Если бы роли поменялись местами, я бы ожидал, что они оба сделают тот же трудный выбор, что и я. Другими словами, я ожидал, что они убьют меня раньше, чем я их». Он снова улыбнулся, на этот раз с искренним весельем. — Мое ханжество тебя не задело, правда, Бен?

«Это освежает», сказал Дилл. — Однако меня немного беспокоит твоя арифметика. Ты сказал три. Гландер и Кур в сумме дают только два.

Харли усмехнулся, сидя на своем табурете на камбузе. — Ты забыл кое-кого, Клайд.

Сид глубоко в горле издал какой-то звук, который Дилл воспринял как своего рода веселье. Продолжая шуметь, Сид подмигнул Диллу и кивнул Брэттлу, как бы говоря: «Старый Клайд».

Сам Брэттл вскинул брови, выражая притворное изумление. «Боже мой, не говори мне, что я забыл Джейка?»

— Ты забыл Джейка, Клайд, — сказал Сид, все еще издавая веселый звук в горле.

Брэттл опустил брови и снова улыбнулся Диллу. — А Джейк зарабатывает три плюс я, то есть четыре, как я уже сказал.

— Что у тебя на Джейка? — спросил Дилл.

«На Джейка?» — сказал Брэттл. Улыбка померкла. «Со всей откровенностью, Бен, со всей серьезностью, у меня достаточно информации о Джейке Спиви, чтобы приговорить его к трем пожизненным заключениям подряд без надежды на условно-досрочное освобождение».

«По крайней мере три», — сказал Харли. «Может быть, даже четыре».

«Джейк — мой приз», — продолжил Брэттл. «Моя главная услуга за услугу. Моя рента с позолоченными краями. Моя неотразимая приманка. Мой билет в золотые годы заслуженного отдыха и выхода на пенсию. Джейк совершал ужасные поступки, Бен, ужасные, ужасные, шокирующие вещи.

— Джейк, конечно, плохой, — согласился Сид.

«Невыразимые дела», — сказал Брэттл Диллу с новой и веселой улыбкой. «И я могу доказать им всем. Скажите это сенатору, а также молодому Долану.

— Хорошо, — сказал Дилл.

— Хорошо, — сказал Брэттл. — Ох, — добавил он, словно просто что-то вспомнив. — Возможно, ты захочешь это вернуть. Он взял файл на Джейка Спайви и протянул его Диллу, который встал, поставил свой напиток на стол, принял файл и снова сел. «На самом деле там нет ничего, кроме мусора», — сказал Брэттл, его тон был подчеркнуто разочарованным.

— Важно то, чего в нем нет, Клайд.

«Я не совсем уверен, что следую этому».

«Конечно, да. Джейк утверждает, что может повесить тебя на самом высоком дереве. Я ему вроде как верю.

Брэттл принял новое выражение предельной искренности, которого Дилл не помнил, чтобы видел раньше. «С тех пор, как мы виделись в последний раз, игра старика улучшилась», — подумал Дилл. Тогда он был хорош, сейчас он великолепен.

«Я хочу дать тебе один совет, Бен», — сказал Брэттл. «Какой-то совет. То, что я собираюсь вам рассказать, заняло меня… — Он сделал паузу, чтобы тщательно подсчитать годы. — …шестнадцать лет учиться. На самом деле это очень просто: не верьте ни одному чертовому слову, которое говорит Джейк Спиви».

«Ни одного гребаного слова», — согласился Сид.

«Если бы он сказал, что дышит, я бы ему не поверил», — сказал Харли.

— Ни… одного… чертова… слова, — сказал Брэттл, делая акценты в своих словах. «Скажите это сенатору».

"Хорошо."

— Как ты думаешь, когда ты сможешь с ним поговорить?

«Сенатор?» - сказал Дилл. — Сразу после того, как я поговорю с ФБР и расскажу им, где я тебя видел.

— Конечно, — сказал Брэттл. «Как глупо с моей стороны». Он протянул руку. Дилл не колебался. Он поднялся и принял его, повернулся и двинулся к раздвижной двери. Харли слезла со складного табурета и отодвинула дверь назад.

«Извини за шею», — сказала Харли.

Дилл посмотрел на него и кивнул. «Держу пари», — сказал он и вышел из фургона. Прежде чем Дилл добрался до лифта, он услышал запуск двигателя фургона. Он нажал кнопку лифта, повернулся и увидел, как фургон стремительно взъезжает по пандусу и скрывается из виду. Он не удосужился запомнить номер лицензии.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 18

В своей комнате Дилл стоял у окна и смотрел на почти пустынные улицы в два часа ночи. Он мог видеть цифровую вывеску Первого национального банка, сообщающую, что температура упала до 86 градусов, и что время было 2:09 ночи. Сейчас была суббота, 6 августа, день, когда они должны были похоронить Фелисити Дилл, детектива по расследованию убийств, второклассницу. , покойный.

Дилл пытался решить, какой телефонный звонок сделать первым. Он считал, что существует вероятность того, что звонки, и особенно порядок, в котором они были сделаны, могут повлиять на жизнь тех, кого призвали, в ближайшие годы. Поскольку у него были проблемы с выбором приказа, Дилл обвинил себя в философской вялости — в том, что он позволил простой дружбе помешать долгу, ответственности и другим подобным моральным обязательствам. «У тебя сильный приступ сомнений», — сказал он себе, и лучшее лекарство от этого — логика, холодная и непримиримая.

Он подошел к письменному столу, где стоял виски, сел и достал листок гостиничных канцелярских принадлежностей. Шариковой ручкой отеля он перечислил четыре имени:

Сенатор

ФБР Рамирес

Дж. Спиви

Т. Долан

Дилл несколько мгновений смотрел на четыре имени, пытаясь решить, кому позвонить первым. Он потянулся за бутылкой виски и налил немного в стакан. «Должна помочь порция смешанной логики Old Implacable», — подумал он, выпил виски двумя глотками и, наверное, в тысячный раз пожелал, чтобы он все еще курил.

Он продолжал смотреть на список, пока снова не взял ручку отеля и не написал по одной цифре после каждого имени. Закончив, он отложил ручку, откинулся на спинку стула и уставился на написанное:

ФБР — 4

Сенатор Рамирес — 3

Дж. Спиви — 1

Т. Долан — 2

«Тебе следует прикрыть свою задницу», — подумал он. Вам следует спуститься в вестибюль и воспользоваться телефоном-автоматом, потому что когда-нибудь, может быть, даже через несколько лет, аккуратный синий костюм с блестящим пластиковым портфелем государственного образца зайдет в отель и потребует записи телефонных разговоров, сделанных неким Бенджамин Дилл тем утром шестого августа — тем самым жарким августовским утром, когда он похоронил свою сестру и предупредил печально известного международного беглеца Джона Джейкоба Спиви. Спросите себя, дамы и господа присяжные, сделал ли Дилл это ради корысти, ради личной выгоды или по каким-то мотивам, которые мы с вами могли понять? Он не делал. Он сделал это из того, что он называет дружбой, из того, что он называет лояльностью. И что же было основой этой предполагаемой лояльности? Да ведь Дилл хочет, чтобы вы поверили, что он и Спайви когда-то были приятелями, приятелями, приятелями детства — даже приятелями-засранцами. Теперь я спрашиваю вас, члены жюри, какой социопат будет дружить с такими засранцами, как Джон Джейкоб Спайви, самый разыскиваемый человек в мире? «И так далее, и так далее», — подумал Дилл, вздохнув, взял трубку и набрал номер.

Телефон звонил девять раз, потом десять, и, наконец, на одиннадцатом звонке ему ответили хриплое, сонное: «Кто это, черт возьми?»

«Твой засранец, приятель, Бенджамин Дилл».

"Ты пьян?" — спросил Спайви.

"Вы будите?"

— Дай мне сигарету.

На заднем плане Дилл услышал голос Дафны Оуэнс, спрашивающей: «Кто это?» и Спайви отвечает: «Пик». Чего он хочет в этот час? — спросила она полусонным, полураздражительным тоном. Как, черт возьми, я узнаю, чего он хочет, пока не поговорю с ним? Сказал Спайви и вернулся к телефону: «Как дела?»

"Я."

— Да, я знаю, но что еще?

— Брэттл вернулся.

Наступило молчание, которое длилось несколько мгновений, прежде чем Спайви наконец сказал: «И что?»

— Я имею в виду здесь, сзади.

— Здесь, в городе?

"Верно."

"Хорошо." Спайви снова молчал секунд десять. «Кто с ним?»

«Кто-то крупный по имени Харли и кто-то с крашеными черными волосами по имени Сид».

«Эти придурки».

«Он собирается купить тебя, Джейк. Он собирается вручить тебя в аккуратной упаковке Рамиресу вместе с Диком Гландером и Фрэнком Куром. Он говорит, что может закинуть сеть на них обоих за двадцать четыре часа. Он также говорит, что у него на вас достаточно информации, чтобы приговорить вас к трем пожизненным заключениям подряд – без права досрочного освобождения. Всегда. Клайд говорит, что сделает все это в обмен на двухлетний срок в каком-нибудь федеральном доме престарелых и штраф в размере не более двух-трехсот тысяч.

«Как он выглядел?» - сказал Спайви.

"Уверенный."

«Он всегда выглядит так. Где ты его видел?

«В подвале отеля. В фургоне.

Последовала еще одна длинная пауза, а затем Спайви сказал: — Что ж, спасибо за звонок, Пик. Я ценю это."

«Это неправильная реакция», — подумал Дилл. Где паника, страх, голос, который дрожит? Он благодарит меня за то, что я рассказал ему, где я в последний раз видел его потерянную собаку. "Это?" — спросил Дилл.

«Я не могу думать ни о чем другом».

– Клайд говорил очень уверенно, Джейк.

«Он занимается этим бизнесом — бизнесом доверия».

— Он говорил более уверенно, чем обычно.

«Послушайте, он хочет сделки, вот и все. Вы говорите, что он готов отсидеть два года, чтобы получить это. Ну, я тоже хочу сделку, но я не собираюсь ждать ни хрена два года. Я хочу иммунитет. А теперь я предлагаю тебе поговорить с этим твоим юным сенатором и выяснить, кого он и судья предпочтут пригвоздить — меня или Брэттла. У меня такое чувство, что он собирается сказать Брэттл. Что ж, я могу подать ему Брэттла на блюде. Скажи ему это. Посмотрите, что он говорит. Если он согласится, что лучше прикончит Брэттла, чем меня, тогда мне придется начать беспокоиться о старине Клайде, потому что именно тогда Клайд попытается и… ну, что-нибудь сделать.

«Сначала мне нужно позвонить в ФБР и рассказать им, где я видел Брэттла».

— Да, — сказал Спайви совершенно незаинтересованным тоном. "Вы делаете это." Он усмехнулся. — Ты хочешь сказать, что еще не звонил им?

"Нет."

Спайви снова усмехнулся. — Знаешь, кто ты, Пик? Ты весь в каше.

"Может быть."

«Дайте мне знать, что говорит сенатор».

"Все в порядке."

— И мы все еще можем рассчитывать на тебя в воскресенье.

— Конечно, Джейк, — сказал Дилл. "Ты можешь рассчитывать на меня."

После того, как он повесил трубку, Диллу показалось, что он провел последний час или около того, бродя по огромной и почти неизведанной земле с одной из тех древних карт, на которых было написано: «Здесь обитают монстры». Дилл знал, что карта верна. Он уже приходил сюда раньше. И все же вы все еще не верите, что они действительно существуют — монстры. Нет, это не правильно. Вы верите, что они существуют, но после пятнадцати лет наблюдения за ними, написания о них и даже выслеживания вы все еще думаете, что они нормальные, безобидные и одомашненные. Даже прислуга.

Но что, если они, в конце концов, являются нормой, а вы действительно отклонение? Эта мысль очаровала Дилла. Его простота была неотразима, а неявное предложение отпущения грехов — неотразимо. Ему так понравилась идея, навеянная виски, что он налил остатки «Старого контрабандиста» в стакан и выпил его. Затем он отменил предыдущий порядок, который так тщательно принял (прощай, холодная логика), и позвонил по всем трем телефонным номерам, по которым можно было связаться с сенатором Рамиресом в Нью-Мексико.

Позже некоторые утверждали, что если бы сенатор Рамирес был там, где, по его словам, он будет, в любом из трех номеров, он мог бы предотвратить это — или предотвратить, по крайней мере, часть этого. Но те, кто утверждал это, были в основном профессиональными сторонниками и политическими противниками сенатора. Тим Долан всегда утверждал, что на самом деле не имеет значения, кому звонил Дилл в то утро, потому что никто не мог предотвратить то, что в конечном итоге произошло. Сам Дилл никогда вообще ни о чем не утверждал, и именно он сделал три звонка в Нью-Мексико и дозвонился до трех разных автоответчиков, которые на двух языках сообщали, что сенатор недоступен, но перезвонил бы на все звонки, если бы только звонивший после сигнала останется и имя, и номер. Дилл трижды оставил свое имя и номер телефона, а затем разбудил Тима Долана в Вашингтоне.

После того, как Дилл сообщил о своих разговорах с Джейком Спиви и Клайдом Брэттлом, он замолчал и стал ждать реакции Долана. Этому политическому разуму не потребовалось много времени, чтобы прийти к выводу, который, как знал Дилл, он придет.

— Они оба хотят порезать друг друга, не так ли — Спайви и Брэттл? - сказал Долан довольным тоном, из которого исчезла вся сонливость.

— Так казалось бы.

«Тогда они оба у нас есть».

«Тим, — сказал Дилл, — я не уверен, что ты действительно понимаешь этих ребят».

«Что понимать? Мы позволим им порезать друг друга, а затем подаём им тост за правосудие. Сенатор получит девяносто секунд в новостях по сети и будет героем дома три дня, а может быть, даже неделю.

«Я думаю, вам придется согласиться на одно или другое», — сказал Дилл.

— Не оба, да?

"Нет."

— Хорошо, — сказал Долан. "Который из?"

«Это не мой выбор».

— Ты издеваешься, Бен.

"Я знаю."

— Хорошо, я скажу тебе, что мы будем делать. Мы передадим это сенатору, и пусть он решит. Что ты скажешь?

— Прекрасно, — сказал Дилл.

«Тогда решено. Мы с ним будем там поздно утром в понедельник или во вторник.

— Слушание еще продолжается?

«Не совсем», — сказал Долан. «Мы решили, что не хотим обнародовать информацию слишком рано. Сенатор хочет встретиться со Спиви наедине. Ты можешь это исправить?»

"Да."

— А что насчет Брэттла?

«У меня такое ощущение, что он свяжется с нами», — сказал Дилл.

"С тобой?"

"Со мной."

«Посмотри, сможешь ли ты организовать встречу для него и сенатора».

— А что насчет ФБР?

"Что насчет них?"

«Кто-то должен им позвонить. О Брэттле.

«Позвольте мне сделать это здесь», — сказал Долан. «Я знаю там пару парней, которые наполовину разумны».

— Тогда ты позаботишься об этом? - сказал Дилл.

«Я позабочусь об этом», — пообещал Долан. «Тебе лучше поспать. Ты кажешься растерянным.

Впоследствии ни у кого, кроме Дилла, не было хорошего ответа на вопрос, который чаще всего задавали озадаченные члены федерального большого жюри: «Почему вы, ребята, просто не позвонили в ФБР или куда-нибудь еще?»

«Я думал, что кто-то это сделал», — всегда отвечал Дилл.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 19

Лимузин, который полицейское управление послало за слегка похмельным Бенджамином Диллом в субботу утром в 9:15, представлял собой черный «Кадиллак» 1977 года выпуска, который, по словам водителя, проехал 163 000 миль и ранее принадлежал мэру.

- Понимаете, на самом деле он ему не принадлежал, - объяснил сержант полиции средних лет в парадном загаре, который сказал, что его зовут Мок, - но он был закреплен за ним, а потом, когда ему купили новый, этот один вернулся в бассейн. Ты говоришь, что хочешь кого-нибудь забрать?

— Мисс Синдж на Двадцать второй улице и Ван Бюрен.

— Дом престарелых, да? — сказал сержант Мок, держа заднюю дверь открытой для Дилла, который забрался в машину с кондиционером и погрузился в ее мягкие подушки. — Так они это называли — я имею в виду Башни Ван Бюрен, — добавил Мок, садясь за руль. «Я не знаю, почему они так назвали это, но они это сделали».

Сержант оторвал большую машину от обочины перед отелем «Хоккинс» и поехал на север по Бродвею. Он взглянул в зеркало заднего вида на Дилла, который сидел, ссутулившись, в правом углу и смотрел на легкое движение субботнего утра.

— Мне жаль вашу сестру, мистер Дилл, — сказал сержант Мок. «Она была очень милой маленькой девчонкой — хотя, я думаю, Фелисити была не такой уж маленькой — пять футов девять или десять лет, где-то там».

— Пять десять, — сказал Дилл.

«Высокий для женщины».

"Да."

— Может, ты хочешь, чтобы я заткнулся?

«Это может помочь».

— Немного повис?

"Немного."

«Посмотрите в то отделение прямо перед вами — вам нужно его открыть. На всякий случай я положил туда три банки холодного Бада.

— Ты святой, — сказал Дилл, открывая шкаф и доставая одну из все еще замерзших банок. Он открыл его и с благодарностью выпил.

Сержант ухмыльнулся в зеркало заднего вида. «Я всегда так делаю, когда речь идет о похоронах», — сказал он. «Первое, что я делаю, когда встаю утром, — иду на кухню и кладу три или четыре банки в морозилку — ну, понимаешь, достаю их хорошими и холодными. Людям Лотса нужно кое-что, когда они идут на похороны. Грустные вещи, похороны. Он сделал паузу. — Ну, я сейчас промолчу.

«Спасибо», сказал Дилл.

Анна Мод Синдж была одета в черное — простое дорогое черное без рельефа — за исключением белых перчаток, которые она несла с собой. Она вышла из башен Ван Бюрен в сопровождении сержанта Мока, который вызвался привести ее. Дилл скользнул в левый угол лимузина, а Мок открыл для Синджа правую дверь. Она грациозно вошла в машину, задом вперед, а затем длинными танцовщичьими ногами, которые она взмахнула одним плавным движением. Она повернулась, чтобы рассмотреть Дилла, который был одет в темно-синий костюм, белую рубашку и вязаный черный шелковый галстук. Синге кивнула, одновременно приветствуя и одобряя. «Ты хорошо выглядишь, — сказала она, — и то похмелье, которое ты пытаешься скрыть, придает определенную печальную правдоподобность».

«Я каким-то образом знал, что ты заговоришь утром», — сказал Дилл.

Она улыбнулась. «Разве не все?»

Снова сев за руль, сержант Мок завел двигатель, повернул голову и сказал: — Не похоже, что даме понадобится пиво, мистер Дилл, но если и понадобится, вы знаете, где оно. А теперь я сверну перегородку, чтобы вы все могли иметь приватность. Людям, идущим на похороны, всегда нравится уединение».

«Спасибо», сказал Дилл. Мок нажал кнопку, стеклянная перегородка поднялась из спинки переднего сиденья, и большая машина отъехала от обочины.

— Хочешь пива? — спросил Дилл.

Синге покачала головой: нет. — Откуда у тебя похмелье?

— Один в своей комнате.

— Я не думал, что ты столько выпил со мной.

«У меня был гость».

— В твоей комнате?

«Внизу, в гараже отеля. Мы разговаривали в его фургоне».

"ВОЗ?"

«Клайд Брэттл». Дилл сделал паузу. — Я ведь не рассказывал тебе о Брэттле, не так ли?

Она снова покачала головой: нет.

— Может быть, мне лучше.

«Где они хранят это пиво?» она спросила.

«Шкаф перед вами — просто откройте его».

Синдж открыл шкаф, достал пиво, опустил крышку и протянул Диллу. «Хорошо, — сказала она, — расскажи мне».

Дилл сделал большой глоток второго пива, а затем рассказал ей о своей встрече в синем фургоне «Додж» с Клайдом Брэттлом и двумя мужчинами по имени Харли и Сид. Когда он закончил, они уже приближались к баптистской церкви Троицы, расположенной на Тринадцатой улице и Шермане, чуть более чем в пятнадцати кварталах от башен Ван Бюрен.

После того как Дилл закончил свой рассказ, Синдж на мгновение или две выглядел задумчивым. Затем она нахмурилась и сказала: «Мне было бы лучше, если бы ты сам позвонил в ФБР».

— Да, — сказал Дилл. — Я бы тоже.

В городе и штате было гораздо больше баптистов, чем где-либо еще, за ними — не слишком близко — следовали методисты, пресвитериане, христиане, фундаменталисты разных мастей и оттенков, католики и удивительное количество членов епископальной церкви, которых большинство людей считало преуспевающими. стильные, восточные и далеко не так склонные к странным ритуалам, как католики с их подозрительной преданностью Риму. В 1922 году распространился слух, что Папа должен прибыть на станцию Юнион в 12:17 поездом MKT из Чикаго, и примерно три тысячи человек пришли проверить, правда ли это. Большинство пришли просто поглазеть, но другие решили прихватить с собой асфальт и перья. Все были разочарованы, когда Пий XI не смог выйти из поезда.

Тринити-Баптист был построен в середине пятидесятых по проекту, составленному профессором архитектуры университета, который отличался исключительным вкусом в дизайне, женщинах и политике. Законодательное собрание штата не обязательно считало, что женщины мужчины или то, какие кирпичи он предпочитает, было каким-то его делом, но оно действительно знало, как выразился один из членов, «очень умное в политике». Участники также знали, что они не хотят, чтобы какие-то пинко учили детей в университете. Поэтому они вытащили профессора перед подкомитетом Палаты представителей штата по подрывной деятельности и безжалостно допрашивали его о его сумасшедших политических теориях, а после того, как они им это надоели, о его женщинах и его мастерстве рисования.

Один семидесятидвухлетний представитель района штата, известного как Литл-Дикси, размахивал изображением скульптуры довольно свободной формы, которой было суждено украсить территорию церкви. Он хотел знать, действительно ли, по мнению профессора, выглядел Иоанн Креститель именно так. Профессор ответил, что, по его мнению, оно действительно очень похоже на Джона. Мило улыбнувшись, он затем спросил, не обнаружила ли еще комиссия розового цвета в бороде святого, но никто из ее членов так и не смог понять, к чему он клонит. Слушания закончились вскоре после этого. Профессор написал заявление об увольнении из четырех слов («К черту. Я ухожу») и отправился преподавать в Калифорнийский университет в Беркли. Баптисты пошли дальше и построили церковь, которую он спроектировал для них. Теперь почти всем это очень понравилось.

Дилл был удивлен количеством машин, заполнивших церковную парковку и припаркованных по два раза перед входом. Он насчитал двадцать четыре полицейских мотоцикла — все «Харлей-Дэвидсоны», как он заметил, а не бесконечно превосходящие его «Кавасаки». «Сделано в Америке» здесь еще что-то значит, решил он, нажал кнопку, опускающую разделяющее окно, и спросил: «Все эти люди здесь не только на похоронах моей сестры, не так ли?»

— Да, конечно, — сказал сержант Мок. «Ваша сестра была полицейским, мистер Дилл, и когда полицейские убивают себя, появляются другие полицейские. Я видел список. Да ведь у нас здесь полицейские даже из Денвера, Омахи и Мемфиса, а также из Нового Орлеана.

"Где еще?" — спросил Синге.

«Дай подумать. Даллас, Форт-Уэрт, Хьюстон, Амарилло, Оклахома-Сити, Талса, Канзас-Сити, Литл-Рок, Санта-Фе, Альбукерке и — о да — тот, кто сказал, что приезжает из Шайенна. Они будут свидетелями, мистер Дилл, вот что. Они все будут свидетелями».

Было без нескольких минут десять, когда Мок подъехал к лимузину, отведенному для главных скорбящих, вышел и открыл дверь Синджу и Диллу. Пятьдесят или шестьдесят безоружных полицейских все еще стояли снаружи, все в аккуратных костюмах для загара. По какой-то причине Дилл ожидал, что они будут одеты в синее. Он чувствовал, что они указывают друг другу на брата погибшей Фелисити Дилл.

Привлекательный лейтенант с оливковой кожей представился как лейтенант Санчес, любезно выразил свое сочувствие и предложил сопровождать Дилла и Синджа. Он провел их через полицию в церковь. Дилл впервые побывал внутри, и он был впечатлен остроумием архитектора. Да, это похоже на баптистскую церковь, подумал он, но похоже на такую, где действительно возносят радостный шум Господу и просто чертовски хорошо проводят время, делая это.

Интерьер был сделан из гранита (только с розовым оттенком), и он стремительно, почти счастливо взмывал ввысь, как будто действительно направляясь к славе. Дилл нашел витражи интересного, не совсем абстрактного дизайна. Он решил, что если проповедь наскучит, вы всегда можете посмотреть в окна и придумать свои собственные истории. Если бы за его сестру нужно было помолиться в церкви, Дилл подумал, что с таким же успехом это могла бы быть эта церковь. Ей бы понравилась архитектура, если не что иное.

Лейтенант Санчес проводил Синджа и Дилла к центральному проходу и передал их ожидавшему шефу детективов Джону Стракеру. Это был первый раз, когда Дилл увидел Стракера в форме. Он был впечатлен тем, насколько хорошо вождь носил ее, а также самой униформой, которая была тщательно сшита из чего-то, похожего на коричневое льняное полотно, хотя оно и не мнелось достаточно для льна. Под левую руку Штрукер спрятал свою пилотку, на козырьке которой было много золотых галунов.

— Мы впереди, — пробормотал Штрукер и повел их в первый ряд справа. Мужчина поднялся из левого первого ряда и двинулся к ним. Это был пожилой мужчина, по меньшей мере лет шестидесяти, и Дилл наконец узнал в нем Дуэйна Ринклера, начальника полиции. Прошли годы с тех пор, как Дилл видел его в последний раз, и длинное узкое лицо вождя, казалось, удлинилось; холодные голубые глаза как будто стали еще холоднее, а тонкие губы наконец исчезли, оставив лишь широкую прямую линейку. Ринклер также потерял большую часть своих волос и приобрел глубокий загар. Он носил форму почти так же хорошо, как Стракер. На шапке было еще больше золотой тесьмы.

Стракер представил их, и шеф Ринклер пожал руку сначала Синджу, а затем Диллу. «Мы глубоко сожалеем, мистер Дилл, — сказал он своим скрипучим басом, — всем нам».

«Спасибо», сказал Дилл.

«Она была прекрасной женщиной», — добавил Ринклер, кивнув, словно подтверждая свою оценку. Все еще кивая, он повернулся и вернулся на свое место. Стракер присоединился к нему. Дилл и Синдж заняли свои места напротив прохода.

Сидя, Дилл впервые осмотрел гроб. Он действительно не мог видеть саму гробницу, потому что она была задрапирована большим американским флагом. По обе стороны гроба неподвижно стояли шесть высоких дюжих полицейских в безупречной летней форме. Диллу было интересно, как долго они простояли так.

Где-то запел смешанный хор. Дилл последовал за звуком, повернулся и посмотрел вверх. На чердаке для хора двенадцать очень молодых полицейских мужского и женского пола повышали свои голоса без аккомпанемента в медленном и мрачном исполнении «Боевого гимна Республики». Судя по всему, они намеревались спеть все четыре куплета, пока церковь наполнится. Дилл подумал, что они поют неплохо, и задался вопросом, возражала бы Фелисити против гимна. Возможно, однажды она это сделала, заключил он, но сейчас этого не происходит.

Когда гимн закончился, раздался обычный шорох , отхаркивание горла и полуприглушенный кашель. Появился молодой на вид министр, медленно поднялся на кафедру и окинул собравшихся печальными глазами из-за серьезных очков в роговой оправе.

«Мы здесь сегодня, — сказал он, — чтобы оплакать смерть и помолиться за душу человека, который не принадлежал к этой церкви или этой вере, но выбрал жизнь общественного служения, которая защищала и эту веру, и эту церковь. . Мы здесь, чтобы оплакать и помолиться за детектива Фелисити Дилл и поблагодарить ее за слишком короткую жизнь преданного служения этому сообществу».

Он продолжал так еще пять минут — смертельно скучный молодой человек, подумал Дилл, явно набожный и явно искренний. Когда молодой священник произнес неизбежные слова «напрасно», Дилл перестал слушать, как он всегда делал, когда кто-то произносил эти слова. Они всегда следовали сразу после слова «жертва» — еще одного слова, отвлекавшего внимание Дилла. «Кто-то убил мою сестру», — подумал он, в то время как голос молодого священника то повышался, то понижался. Если Фелисити умерла не напрасно, то я не знаю, кто это сделал.

Послышался новый звук, и Дилл понял, что молодой священник закончил, и полицейский хор поет еще один гимн. Дюжина только что вымытых молодых полицейских и женщин с «Удивительной благодатью» раздавали гимн, который Фелисити Дилл особенно ненавидела. «Почитай как-нибудь эти слова, Пик», — написала она ему вскоре после того, как Джимми Картер сообщил, что «Удивительная благодать» — его любимый гимн. «Я имею в виду, прочитайте их по-настоящему, и тогда вы поймете, почему люди до сих пор терпят все то дерьмо, которое они терпят». Теперь Дилл слушал эти слова, действительно слушал, но они для него абсолютно ничего не значили, хотя он и считал, что полицейский хор действительно их пел очень хорошо.

После того, как гимн закончился, Дилл предположил, что службы тоже закончились, но это не так. Молодой служитель уже сошел с кафедры, и теперь на нее поднялся кто-то другой. Другим был Джин Колдер, баптистский дьякон и капитан отдела по расследованию убийств, выглядевший опрятным и меланхоличным в парадной форме, которая, казалось, была так же хорошо сшита, как и у шефа детективов. Колдер схватился за кафедру не из-за нервозности, а с видом опытного оратора, которому нужно сказать что-то важное. Его глаза осматривали аудиторию, начиная с тех, кто сидел сзади, и заканчивая Диллом в первом ряду, которому он слегка кивнул. Затем Колдер выбрал скорбящего, с которым собирался поговорить (который, кажется, был где-то на полпути назад), и начал.

«Меня попросили сказать несколько слов о детективе второго класса Фелисити Фредрике Дилл («Боже, как она ненавидела Фредрику», — подумал Дилл), не только потому, что она работала в моем отделе по расследованию убийств, но и потому, что мы были друзьями». Колдер сделал паузу и добавил. "Очень хорошие друзья." «Теперь все знают, что они спали вместе, если не знали раньше», — подумал Дилл.

«Детектив Дилл был тем, кого я бы назвал полицейским», — продолжил Колдер. «Она добилась повышения, и это действительно было быстрое повышение благодаря ее упорной, зачастую блестящей работе. Я без колебаний предсказываю, что если бы она жила и строила свою карьеру с такой же решимостью и блеском, она могла бы стать первой женщиной-шефом детективов в этом городе и, что совсем не удивительно, первой женщиной-начальником полиции». Капитан Колдер слегка улыбнулся. «Само собой разумеется, что она стала бы капитаном».

После этого Колдер рассказал о том, каким замечательным человеком был детектив Дилл. Он похвалил и ее ум, и ее храбрость. Он мог сказать много хороших слов о ее здравом смысле и необычайном сострадании. Он описал ее потерю как трагическую, а ее наследие как вечное, хотя Дилл не знал, что он имел в виду под этим. Колдер не упомянул о полисе страхования жизни покойного детектива на двести пятьдесят тысяч долларов и двухквартирном доме из желтого кирпича, которые тоже были частью ее наследия, но, по мнению Дилла, не особенно вечной частью.

Наконец, Колдер сказал: «Я могу только повторить высший комплимент, который мы можем ей сделать: она была полицейским, и нам будет ее не хватать. Все мы."

Теперь дьякон окинул взглядом свою паству, поскольку именно так Дилл подумал об этом, и попросил их присоединиться к нему в молитве «Отче наш». Дилл наблюдал, как головы почетного караула опустились, и они вместе помолились во время парада.

Когда молитва закончилась, полицейский хор снова запел. Дилл, не прихожанин церкви, подумал, что это «Пребудь со Мною». Он взглянул на Анну Мод Синдж, которая схватила его за руку и сжала ее. — Подумай об этом вот так, — сказала она тихим голосом. «Где-то она смеется».

«Конечно», — сказал Дилл, который совсем этому не поверил. Он повернулся, чтобы встретить приближающегося капитана Колдера, который пожал руку сначала Синжу, а затем Диллу. — Я ценю то, что вы сказали, капитан, — сказал Дилл.

«Я имел в виду каждое слово».

«Это было очень трогательно», — сказал Синге.

"Спасибо." Он посмотрел на Дилла. — Все в порядке — лимузин и все такое?

«Все прошло идеально. Я хочу сказать вам большое спасибо».

— Что ж, я провожу тебя обратно до твоей машины. Он будет прямо за Фелисити. Не за катафалком, заметил Дилл, а за все еще не похороненной Фелисити. Колдер ободряюще улыбнулся. «Богослужения у могилы очень краткие и очень формальные. Пойдем?"

Пока они шли по проходу, Дилл искал кого-то, кого знал — какого-нибудь старого друга семьи, которому он мог кивнуть или улыбнуться, — но никого не было. «У нее здесь есть друзья, — подумал он, — но ты их не знаешь, потому что десятилетняя разница между вашими возрастами почти непреодолима». Он заметил группу иногородних полицейских, которые сидели вместе, нарядные и корректные в своей разнообразной форме, и с любопытством и сочувствием смотрели на него, когда он проходил мимо.

«И это те, кто пришел похоронить Фелисити», — понял Дилл. Полицейские и жены полицейских. Сами полицейские были молодые и среднего возраста. Думаю, старых копов больше нет, кроме начальника полиции. Я думаю, они отсидят двадцать или тридцать лет, возьмут пенсию и уйдут. Детектив Дилл. Сержант Дилл. Капитан Дилл. Шеф детективов Дилл. Начальник полиции Ф. Ф. Дилл. Ну, кто знает. Возможно, это произошло.

На месте у прохода в предпоследнем ряду сидел Фред Ю. Лафтер, пожилой полицейский репортер. Он встал, подошел к Диллу и хриплым шепотом сказал: — Мы собираемся использовать деньги по страховому полису твоей сестры, деньги, которые она заплатила за свой дуплекс, и всю эту ерунду. Хотите что-нибудь прокомментировать?

Дилл остановился. — Что ты имеешь в виду под словом «мы»?

Лаффтер указал пальцем вверх и пожал плечами. «Они сказали мне наверху, что хотят пойти на это, и мы пошли на это. Я все еще могу представить вам график, если хотите, хотя это моя идея, а не их.

«Никакой цитаты», — сказал Дилл. "Ничего."

— Ради бога, Лафтер, не сейчас, — сказал Колдер и встал между Диллом и стариком.

«Я делаю ему одолжение», сказал Лафтер.

— Не сейчас, черт возьми, — сказал Колдер.

Лаффтер холодно посмотрел на него. — Это моя работа, сынок, — рявкнул он, ловко обошел Колдера и снова столкнулся с Диллом. — Никаких обид, малыш.

— Уйди с моего пути, — сказал Дилл.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 20

Возглавляемая двумя дюжинами «Харлей-Дэвидсонов», которых в свою очередь возглавляла бело-зеленая патрульная машина с включенным мигалкой, похоронная процессия длиной в милю катилась со величественной скоростью пятнадцать миль в час к кладбищу «Зеленая поляна покоя», которое когда-то это была захудалая ферма на восточной окраине города.

Центральным элементом «Зеленой поляны» был несложный лабиринт размером примерно в четверть футбольного поля. Лабиринт состоял из живой изгороди из болотной бирючины восьми футов высотой и пары футов толщиной. Были также гравийные дорожки для прогулок и каменные скамейки в удобных уголках, где скорбящие могли сидеть, отдыхать и долго думать о жизни и смерти и о том, что все это значит. Однако идти по гравию было трудно, каменные скамейки неудобны, а лабиринта посетители кладбища обычно избегали.

За последние пять лет полицейское управление похоронило на Зеленой поляне покоя семнадцать своих убитых офицеров. Детективу Фелисити Дилл исполнилось бы восемнадцать. До того, как ведомство приобрело собственное кладбище, полицейских КОД хоронили по всему городу. КОД расшифровывался как «Убит при исполнении служебных обязанностей».

На церемонии захоронения присутствовали практически все присутствовавшие на церковной службе. Как и было обещано, церемония была короткой. Полицейский капеллан прочитал Двадцать третий псалом. Отряд снайперов дал винтовочный залп. Горнист играл на корнете «Стуки». Стойкий почетный караул, одновременно выполнявший функции несущих гроб, сложил американский флаг, закрывающий гроб, в аккуратный треугольник и вручил его Диллу, который не имел ни малейшего представления, что с ним делать. А потом все кончилось, умершую сестру похоронили, а время еще не наступило и полдень.

Участок КОД полицейского управления находился на небольшом холме. Когда служба закончилась, скорбящие, в основном одетые в форму, начали медленно спускаться к своим машинам, огибая лабиринт. Некоторые задержались, чтобы пожать Диллу руку и пробормотать свое горе. Когда Дилл и Анна Мод Синдж медленно направились к ожидающему лимузину, он пожал протянутые руки и вежливо поблагодарил ропщущих.

Дилл и Синдж оказались почти одни недалеко от лабиринта, когда кто-то похлопал Дилла по плечу. Он повернулся, как и Синдж. Они окунулись в ангельское сияние улыбки Клея Коркорана, любившего умершую сестру.

«Я просто не мог оставаться в стороне, мистер Дилл», — сказал Коркоран.

— Бен, — сказал Дилл.

— Бен, — согласился Коркоран и направил свою теплую улыбку на Синджа. — Как ты, Смоки?

Синге сказала, что с ней все в порядке. Ослепительная улыбка здоровяка исчезла, и он стал серьезным. «Я думал, что это были шикарные похороны», - сказал он. «Я думаю, Фелисити, возможно, немного хихикала здесь и там, но все прошло очень хорошо».

Коркоран, похоже, добивался подтверждения от Дилла, поэтому Дилл сказал, что он тоже считает, что все прошло очень хорошо. Коркоран взглянул поверх голов Дилла и Анны Мод Синдж. Позади них мимо лабиринта двигались к своим машинам полицейские в летней форме, хотя по меньшей мере четверть из них, в основном те, кто привел с собой жен, теперь собрались в небольшие сплетничающие группы.

Коркоран понизил свой низкий голос до доверительного бормотания, как он, должно быть, надеялся. — Я же говорил тебе, что собираюсь немного пошутить? Он задал это вопросом, поэтому Дилл кивнул в ответ.

— Что ж, — продолжал Коркоран тем же тоном, — думаю, я мог бы что-нибудь придумать. Он снова взглянул поверх их голов, как будто боялся, что его подслушают. Видимо удовлетворенный, он добавил: «Но сначала мне нужно задать вам пару вопросов».

— Хорошо, — сказал Дилл.

«Есть один парень по имени Джейк Спайви, который…» Коркоран так и не закончил предложение, а позже Дилл подумал, что рефлексы здоровяка были невероятными. Коркоран ударил Дилла бедром, и тот отплыл. Он приземлился на расстоянии четырех футов. Это было первое знакомство Дилла с контактными видами спорта, и оно показалось ему странно воодушевляющим.

Еще до того, как Дилл приземлился, Коркоран левой рукой схватил Анну Мод Синдж на бельевой веревке и заставил ее растянуться. Приятный взгляд исчез, и устрашающий хмурый взгляд Коркорана вернулся, когда он упал на одно колено и вцепился во что-то под правой штаниной.

Дилл посмотрел туда, куда смотрел Коркоран. Он увидел большой кулак и маленькое ружье, протыкавшие густую изгородь из болотной бирючины в тридцати с лишним футах от него. Или, возможно, позже подумал Дилл, из-за маленького размера пистолета кулак казался большим. Он увидел выстрел из пистолета. Он услышал резкий противный треск одиночного выстрела. Дилл обернулся и увидел, что он попал прямо в горло стоящему на коленях Коркорану. Здоровяк выронил маленький плоский автомат 25-го калибра, который он только что выхватил из кобуры на щиколотке на правой ноге. Он прижал обе руки к ране на горле. Мгновение спустя он убрал свои окровавленные руки и в изумлении уставился на них.

Коркоран стоял на одном колене две секунды, три секунды, четыре секунды, затем вздохнул и медленно лег на траву. Кровь хлынула из его горла. Дилл, поднявшись, огляделся. Единственными людьми, которые еще остались на ногах, были жены полицейских. Сами полицейские упали на траву. Некоторые упали на ровном месте. Дюжина других стояла на коленях, подняв правую или левую штанину, обнажая белые волосатые икры и маленькие кожаные кобуры, привязанные к ним.

Дюжина пистолетов, в основном плоских автоматов, очень похожих на пистолеты Коркорана, внезапно сжались в огромные кулаки. Полицейские с пистолетами вертели головами, выискивая, кого застрелить, кого арестовать. Но все, что они нашли, это других полицейских, и многие из них были незнакомцами, которые тоже размахивали пистолетами.

Позже Дилл подумал, что тишина после одиночного выстрела длилась не более трех-четырех секунд, а не часа, как тогда казалось. Одна из жен полицейских наконец вскрикнула при виде Коркорана, лежащего на траве, подтянув колени почти к груди, кровь все еще хлестала из его горла. После крика начались крики и суматоха.

Дилл первым достиг Коркорана. Зеленые глаза здоровяка все еще были открыты, но не совсем сосредоточены, хотя он, кажется, узнал Дилла. Он попытался заговорить, но вместо этого выдул большой розовый пузырь, который лопнул с крошечным шлепком. Губы Коркорана снова зашевелились, и Дилл наклонился, чтобы прислушаться. Те, кто наблюдал позже, сказали, что, по их мнению, Коркоран успел произнести всего три или четыре слова, прежде чем кровь наконец перестала течь из раны. Из уст Коркорана вырвался последний вздох. Образовался еще один розовый пузырь, который почти сразу лопнул. Потом в сердце кончилась кровь, оно остановилось, и Коркоран был мертв.

Дилл медленно поднялся на ноги. Полицейский, который, судя по всему, имел медицинское образование, быстро преклонил колени перед Коркораном и ловкими пальцами отыскал любые признаки жизни. Он ничего не нашел и сел на пятки, качая головой.

Дилл помог дрожащей Анне Мод Синдж подняться на ноги. Когда он спросил, не больно ли ей, она медленно покачала головой: «Нет», ее глаза устремились на огромное, свернувшись калачиком, тело Клея Коркорана. Дилл обнял Синдж и увел ее. Он обнаружил, что их путь заблокирован капитаном Джином Колдером. Мгновение спустя к нам подбежал шеф детективов Джон Стракер. Колдер взглянул на Стракера, словно спрашивая разрешения. Стракер кивнул в ответ.

— Расскажи нам быстро, Дилл, — сказал Колдер четким и жестким голосом. «Говорят, он что-то сказал. Можешь ли ты понять, что он сказал?

Дилл кивнул. "Конечно. Он сказал: «Больно. Это больно.' Он сказал это дважды».

"Вот и все?" — сказал Штрукер, и в его тоне, если не на лице, читалось недоверие.

"Вот и все."

Стракер повернулся к Колдеру. — Вы знаете, что делать, капитан. Тебе лучше заняться этим.

— Да, сэр, — сказал Колдер, повернулся и поспешил прочь, указывая сначала на этого полицейского, а затем подзывая того. Это был единственный раз, когда Дилл мог вспомнить, как Колдер говорил Стракеру «сэр».

Шеф сыщиков достал из нагрудного кармана сигару и медленно сдернул целлофановый пластик, не сводя глаз с тела мертвого Коркорана. Он скатал целлофан в небольшой комок и отшвырнул его. Все еще глядя на Коркорана, он откусил один конец сигары, выплюнул его и зажег одноразовой зажигалкой.

— Ты знал его, да, Коркоран? — сказал Стракер, все еще глядя на мертвеца.

«Он сказал, что ходил с моей сестрой».

— Верно, — сказал Стракер, наконец переведя взгляд на Дилла. "Он сделал."

«Он сказал, что раньше был полицейским».

"Он был. Тоже неплохо, хотя он был намного лучшим полузащитником. Он сказал, что он сейчас делает?

«Он утверждал, что был частным детективом», — сказал Дилл. «Он это назвал пугающим».

Стракер улыбнулся, но эта улыбка была маленькой и мрачной, и она почти сразу исчезла. «В этом он тоже неплохо справлялся, хотя в футболе он был лучше, чем в чем-либо еще. Он просто спустился и представился вам где — в отеле?

"Верно."

— О чем ты говорил?

«Моя сестра, что еще?»

— Он рассказал тебе, как она внезапно его бросила?

"Да."

— Он все еще злился из-за этого?

«Он казался более смиренным, чем что-либо еще — смиренным и грустным, конечно».

Стракер повернулся к Анне Мод Синдж. — Вы ведь тоже знали его, не так ли, мисс Синдж?

"Да. Довольно хорошо."

— Что здесь произошло — несколько минут назад?

«Я не совсем уверен».

Стракер затянулся сигарой и выпустил дым в воздух, в сторону от Синджа. Он ободряюще кивнул ей. — Просто расскажи мне, что ты видел и что помнишь.

Она нахмурилась. «Ну, Клей подошел к нам и сказал, что, по его мнению, это были хорошие похороны и, похоже, все прошло довольно хорошо. Мистер Дилл согласился, а затем Клэй сказал, что он осматривался или, может быть, ковырялся, и что ему нужно кое-что спросить у мистера Дилла. Но потом… ну, тогда, я думаю, он увидел что-то позади нас – позади мистера Дилла и меня – потому что после этого все произошло ужасно быстро. Он ударил мистера Дилла…

- прервал его Дилл. «Он дал мне удар в бедро».

Стракер кивнул и снова ободряюще улыбнулся Синджу.

«Затем его рука дернулась вот так», — сказала она, демонстрируя, как двигалась рука Коркорана. «И следующее, что я помню, это то, что я лежал на спине».

— На бельевой веревке? – спросил Стракер у Дилла.

"Видимо."

«Затем я услышала выстрел, — продолжала Анна Мод Синдж, — и посмотрела вверх и увидела Клея, но к тому времени он уже стоял на одном колене, стоял на коленях, штанина у него была поднята, а в руке — небольшой пистолет. Но он уронил пистолет, его руки подтянулись к горлу и остались в крови. После этого он просто решил прилечь. Во всяком случае, это выглядело так. Он лег, его колени подтянулись к груди, и он просто… он просто свернулся калачиком и умер».

Затем она отвела взгляд. "Ты в порядке?" — спросил Стракер.

Она кивнула. "Да. Я в порядке."

Стракер повернулся к Диллу. — Что ты видел?

«То же самое, только вот тут я увидел руку, просунувшую пистолет сквозь изгородь». Дилл указал на то место, где на четвереньках стояла группа полицейских в парадной форме, тщательно обыскивающих кладбищенскую траву возле того места в изгороди из бирючины, на которое указал Дилл. Он предположил, что они ищут стреляную гильзу.

Стракер какое-то время наблюдал за ними и печально покачал головой. «Посмотрите на них», — сказал он. «Все в форме и похожи как горошины в стручке. Он мог бы раздобыть себе иногороднюю униформу, съездить на похороны, прийти сюда, застрелить Коркорана и нырнуть на другую сторону лабиринта. Могло случиться и так».

— Возможно, — сказал Дилл.

Стракер посмотрел на него с новым интересом. — Что ты имеешь в виду, «может быть?»

«Однажды я разговаривал с Коркораном, и он сказал мне, что много работает телохранителем. Возможно, именно это он и сделал здесь – почти рефлекторно. Он убрал нас с Анной Мод с дороги, а затем пошел на стрелка, но это не сработало.

Стракер задумчиво затянулся сигарой, дважды кашлянул, а затем кивнул — немного неохотно, подумал Дилл. — А стрелок преследовал кого? — сказал Стракер. "Ты?"

Дилл посмотрел на Синджа. "Или ее."

Глаза Синге на секунду расширились, а рот открылся, но затем резко закрылся, чтобы она могла образовать букву М в своем испуганном «я?»

— Возможно, — сказал Дилл.

«Почему, черт возьми, я?»

«Если уж на то пошло, — сказал Дилл, — какого черта кто-то?»

OceanofPDF.com

ГЛАВА 21

В полицейском управлении сержант Мок ждал снаружи в лимузине, пока Дилл и Синдж делали короткие показания на магнитофон. Затем он отвез их обратно в отель Хокинс. Вопрос, которого Дилл ожидал, не прозвучал, пока он и Синдж не спустились на лифте в подвальный гараж и не сели в арендованный «Форд» с работающим на холостом ходу двигателем и включенным на максимальную мощность кондиционером. На улице указатель времени и температуры Первого национального банка в 13:31 показывал 101 градус.

— Почему ты не рассказал им, что Клэй сказал о Джейке Спиви? — спросила Анна Мод Синдж.

— Что он сказал?

— Он сказал: «Есть один парень по имени Джейк Спайви, который…» — она сделала паузу. «Это дословно».

«Есть один парень по имени Джейк Спайви, кто что?» - сказал Дилл.

"Я не знаю."

— Я тоже, и именно поэтому я им ничего не сказал. Почему ты этого не сделал?

«Ты мой клиент».

— Дело не в этом, — сказал Дилл и выехал задним ходом с парковочного места.

«Может быть, — сказала она, — а может быть, и нет, потому что Клэй мог бы сказать: «Есть один парень по имени Джейк Спайви, который попросил меня прийти к нему домой в воскресенье, чтобы приготовить барбекю и попрыгать в его бассейне, и я понимаю, что вы все тоже приедете. Или… — Она замолчала.

"Или что?" — сказал Дилл, подъезжая к рампе.

"Я не знаю."

Они вышли на улицу Нашего Джека, подъехали к красному свету на углу Бродвея, остановились и свернули направо на красный свет — логичная практика, которую город придумал в 1929 году и которая позже была позаимствована без подтверждения Калифорнией.

Проехав на север два квартала по Бродвею, Дилл спросил: «Ты голоден?»

"Нет."

— Тогда закончи свое «или».

«Или, — сказала она, — есть один парень по имени Джейк Спайви, который попросил меня быть его телохранителем и не дать кому-нибудь его убить».

«Это неплохо», сказал Дилл.

Она покачала головой, отвергая все предположения. «Вариации бесконечны», — сказала она. «И бессмысленно».

— Ты уверен, что не голоден? он спросил.

"Я бы хотел что-нибудь выпить."

«Ладно, мы где-нибудь остановимся, и ты сможешь выпить, а я возьму бутерброд и выпивку».

"И что?"

— Тогда, — сказал Дилл, — ну, тогда мы пойдем посмотрим, где на самом деле жила Фелисити.

Анна Мод Синдж передумала и съела сэндвич с беконом, салатом и помидорами вместе с «Кровавой Мэри» в гриль-баре Binkie's. Буква «е» на конце Решетки беспокоила Дилла, но внутри это место было достаточно привлекательным, несмотря на слишком много мясных блоков и слишком много растений. Он заказал пиво и чизбургер. Чизбургер оказался превосходным. Синге сказала, что ее BLT также был превосходен.

Съев последний кусок сэндвича и слизнув с пальца немного майонеза, она спросила: «Что вы ожидаете найти?»

«В ее квартире в гараже?»

Синге кивнул.

«Я не знаю», сказал он.

— Разве копы там уже не были?

"Да. Конечно."

— Тогда что ты ищешь?

— Ради каких-то небольших следов моей сестры, — сказал Дилл. «Пока, похоже, их нет».

Большой дом стоял прямо через дорогу от Вашингтон-парка. Парк представлял собой глубоко затонувшую территорию площадью двадцать пять акров, которая образовалась так потому, что когда-то здесь был кирпичный завод. Глина, выкопанная во дворе, пошла на красный обычный кирпич, который использовался при строительстве большинства городских домов до 1910 года. кирпичный завод стал экономически привлекательным для спекулянтов недвижимостью, но никто не хотел жить рядом с местом, где производился кирпич. Город быстро решил, что прогресс и прибыль гораздо важнее кирпичей. Он осудил кирпичный завод и превратил яму площадью двадцать пять акров в Вашингтонский парк. Именно в общественном бассейне парка Бенджамин Дилл и Джейк Спайви научились плавать.

Старый кирпичный дом представлял собой просторное трехэтажное здание, построенное в 1914 году, с широкими карнизами и огромным крытым крыльцом. Его шестнадцать комнат располагались на изысканном угловом участке глубиной двести футов и шириной сто пятьдесят футов. Вместо деревьев были вязы, кизил, саранча, два абрикоса и персик. В задней части переулка находился двухэтажный каретный сарай, где, как говорили, жил мертвый детектив.

Припарковав «Форд» на Девятнадцатой улице, Дилл и Анна Мод Синдж пошли по тротуару в переулок. Там Дилл вытащил ключ, который дал ему капитан Колдер, и использовал его, чтобы отпереть дверь внизу. Внутри была крутая узкая лестница. На лестничной клетке не было окон, поэтому было темно и душно. Дилл ощупал окрестности, нашел настенный выключатель и включил его. Свет давала лампочка мощностью сорок ватт. Он начал подниматься по лестнице, за ним следовала Анна Мод Синдж.

Наверху лестницы была небольшая площадка, не более трех на четыре фута. Дилл использовал тот же ключ в замке второй двери. Это сработало. Он толкнул дверь, вошел, нашел выключатель, включил его и сразу понял, что Фелисити Дилл действительно жила здесь.

Во-первых, там были книги: две сплошные стены, плюс аккуратные стопки на полу и на глубоких подоконниках четырех слуховых окон, выходящих на переулок. В одно из окон также вклинился кондиционер GE. Дилл подошел и включил его. Он взял одну из книг и заметил, что она была опубликована в издательстве государственного университета. Пролистывая ее, он прочитал Синджу вслух название: «Пчеловодство в Новой Англии восемнадцатого века». Страницы были подчеркнуты и снабжены аннотациями. Дилл положил книгу обратно и повернулся, чтобы осмотреть остальную часть комнаты.

Рядом с местом, где стоял Синдж, стояло большое кресло с глубокими подлокотниками и пуфиком. Изогнутый латунный торшер был расположен так, чтобы его свет падал через левое плечо сидящего читателя. Дилл вспомнил, как его учили этому в начальной школе. Лампа для чтения всегда должна располагаться через левое плечо. Он так и не понял почему и попытался вспомнить, передал ли он эту любопытную мысль Фелисити. Он не думал, что этому все еще учат в школе.

— Да, это ее комната, — сказал он.

Синдж взял с журнального столика глазурованную сине-желтую вазу, осмотрел ее и поставил обратно. «Я помню, как она купила это», — сказал Синдж. «Мы пошли на гаражную распродажу. Именно там Фелисити покупала много своих вещей — на гаражных распродажах. Она сказала, что это придавало всему отчаянный вид, даже драматичный».

«Это моя сестра», сказал Дилл.

«Вы что-то заметили?»

"Что?"

«Нет пыли».

Дилл огляделся, провел пальцем по краю самой высокой книжной полки и осмотрел ее на наличие пыли. "Ты прав. Думаю, они просмотрели каждую книгу».

"Полиция?"

Он кивнул.

«Они были ужасно аккуратными».

«Джин Колдер, вероятно, позаботился об этом».

Дилл снова огляделся. На самом деле больше смотреть было не на что: потертый восточный ковер на полу, который, как он догадался, был соткан машинной работой; на стенах были картины — картины типа Фелисити, подумал Дилл, — а это означало, что в них было больше эмоций, чем искусства. На одной из них была изображена женщина с грустным лицом в европейском платье восемнадцатого века, опирающаяся на подоконник. Дилл подумал, что выражение ее лица было таким, какое могло бы быть у самоубийцы. На другом изображен толстый, шумный пьяница, сидящий на трехногом табурете с кружкой пива на одном колене и пухлой ухмыляющейся буфетчицей на другом. Кажется, это было начало девятнадцатого века. Третий представлял собой абстракцию таких резких цветов, что почти кричал от ярости. Диван стоял у стены. Перед ним стоял журнальный столик. Еще было несколько стульев, полка для журналов (полная) и этажерка в углу. Ни одна мебель не подходила друг другу, но все это не казалось неуместным.

Из гостиной вел небольшой коридор. Дилл спустился по ней и заметил, что ванная комната находится справа, а маленькая кухня — слева. Он включил свет на кухне и увидел специи. Там стояла шестиярусная полка для специй, вмещавшая не менее тридцати или сорока видов. Еще была четырехфутовая полка, забитая кулинарными книгами. Он открыл одну из дверец шкафа и обнаружил, что она полна консервов, а также щедрая порция Kool-Aid. Как обычно, с улыбкой подумал Дилл, консервов хватит на зиму. Осмотр холодильника показал, что кто-то вычистил все скоропортящиеся продукты (вероятно, полиция), оставив только шесть бутылок пива Бека. Холодильник никто не выключил, и пиво все еще было холодным.

— Хочешь пива? — спросил он Анну Мод Синдж, которая открывала и закрывала кухонные ящики.

«Пиво было бы неплохо», — сказала она.

«Вы видите открывашку?»

— Вот, — сказала она, достала один из ящика и дала ему.

Он открыл две бутылки пива и протянул ей одну. — Хочешь стакан? он спросил.

«В бутылке будет холоднее». Она отпила из бутылки, вернулась к одному из ящиков и открыла его. — Все ее серебро здесь.

«Это было ее наследство, когда умерли наши родители. Все это."

«Она держала его в чистоте», — сказала Синдж и закрыла ящик. — Что дальше? Ванная?

"Хорошо."

Это была большая старомодная ванная комната, до половины стен которой была выложена квадратной белой плиткой. На полу стояли маленькие белые шестиугольные штуки. И ванна, и раковина имели отдельные краны для горячей и холодной воды. В аптечке не было ничего интересного.

— Никаких рецептурных лекарств, — сказал Дилл, закрывая дверцу шкафа.

«Фелисити была вполне здорова». Синге с любопытством посмотрел на него. "Вы нашли то, что искали?"

Он кивнул. «Она жила здесь. И ей, кажется, это нравилось. Это все, что мне было нужно на самом деле».

— Может, попробуем в спальне?

"Конечно."

Спальня была не такой большой, как гостиная, потому что ее размер уменьшился за счет добавления большого шкафа. На окнах были красивые желтые шторы, а на полу — веселый бело-коричневый ковер. Кровать была трехчетвертной, достаточно большой для одного и даже двоих, если только второй не собирался оставаться на ночь.

В спальне также стоял старомодный шезлонг, придававший ей вид будуара. Карточный столик, мостовая лампа, портативная электрическая пишущая машинка и кресло директора придавали помещению вид Фелисити Дилл.

Дилл подошел к чулану и отодвинул одну из дверец назад. Шкаф был заполнен женской одеждой, аккуратно развешенной на вешалках, с зимней одеждой в пластиковых пакетах и летней одеждой, готовой под рукой. Дилл отодвинул висящую одежду в сторону, чтобы посмотреть, нет ли еще чего-нибудь заслуживающего внимания, и обнаружил мужчину в задней части шкафа. У мужчины было длинное узкое лицо, на котором играла глупая улыбка. Его глаза были желтовато-карими и выглядели пойманными в ловушку. Диллу показалось, что они тоже выглядят умно.

— Кто ты, черт возьми, друг? - сказал Дилл.

— Позвольте мне объяснить, — сказал мужчина.

Дилл быстро отступил назад, оглянулся в поисках чего-то твердого, заметил подоконник и разбил о него бутылку пива. В результате у него осталось оружие, состоящее из горлышка бутылки и трех или четырех дюймов острого зазубренного зеленого стекла.

— Объясните здесь, — сказал Дилл.

Мужчина вышел из чулана с небольшим ящиком для инструментов и все еще улыбался своей дурацкой улыбкой.

«Я точно скажу тебе, чего я от тебя хочу», — сказал Дилл. — Я хочу, чтобы вы очень осторожно опустили этот сундук, затем так же осторожно полезли в карман — мне все равно, в какой — и достали какое-нибудь удостоверение личности. Если ты этого не сделаешь, я порежу тебе лицо».

«Успокойся», — сказал мужчина, все еще улыбаясь своей застывшей улыбкой. Он положил ящик с инструментами, как было сказано, полез в задний карман и достал потертый черный бумажник. Он предложил это Диллу.

— Отдай это ей, — сказал Дилл.

Мужчина предложил бумажник Анне Мод Синдж. Она осторожно подошла к нему, чуть не выхватила бумажник из его рук и поспешно отступила назад. Она открыла его и нашла водительские права.

«Это Гарольд Сноу», — сказал Синдж. — Я помню это имя.

— Я тоже, — сказал Дилл. — Ты сосед Синди, не так ли?

— Ты знаешь Синди? - сказал мужчина озадаченным тоном, улыбка дурака все еще пыталась угодить.

«Мы встретились», — сказал Дилл.

— Гарольд — арендатор, — сказал Синдж. «В дуплексе. Его имя было в договоре аренды.

— Я знаю, — сказал Дилл.

Глупая улыбка Гарольда Сноу наконец исчезла. Желтовато-карие глаза перестали выглядеть ловушками и вместо этого стали выглядеть хитрыми.

— Тогда вы, ребята, не полицейские, — сказал он с облегчением.

«Я еще хуже, Гарольд», — сказал Дилл. «Я брат».

OceanofPDF.com

ГЛАВА 22

Гарольд Сноу в точности выполнил инструкции Дилла. Он присел на корточки, заложив руки за спину, нащупал ручку ящика с инструментами, нашел ее и поднялся, держа ящик с инструментами чуть ниже места брюк-чинос.

«Теперь мы идем в гостиную, Гарольд, там прохладнее», — сказал Дилл. — Но когда я говорю «стоп», я хочу, чтобы ты остановился, иначе я отрежу ухо. Понял?"

— Я понял, — сказал Сноу.

"Пойдем."

Сноу вошел в зал первым, за ним последовал Дилл. Анна Мод Синдж заняла последнее место. Когда они подошли к двери на кухню, Дилл сказал: «Стой, Гарольд».

Снег прекратился. — Ты знаешь, где ножи? - сказал Дилл Синджу.

«Какой ты хочешь?»

— Что-нибудь, что впечатлит Гарольда.

"Верно."

— Тебе не нужен нож, — сказал Сноу.

— Заткнись, Гарольд, — сказал Дилл.

Дилл слышал, как Синдж открывает и закрывает ящик на кухне. Мгновение спустя она спросила: «А как насчет этого?»

Дилл обернулся и посмотрел. Она держала в руках уродливый на вид хлебный нож. — Хорошо, — сказал Дилл, взял нож и протянул ей сломанное горлышко пивной бутылки.

— Ладно, Гарольд, иди в гостиную.

Все еще неся за собой ящик с инструментами, Сноу вошел в гостиную, сопровождаемый Диллом и Синджем. Она выбросила горлышко пивной бутылки в корзину для мусора.

«Ты можешь опустить сундук, Гарольд», — сказал Дилл.

Было неловко спускаться с сундуком за спиной, но Сноу справился и снова встал. "Что теперь?" он сказал.

«Садись там».

"Здесь?" — сказал Сноу, подходя к большому мягкому креслу с пуфиком и медным торшером.

«Это тот самый».

Сноу сел в кресло. — Гарольд, твой ящик с инструментами открыт? — спросил Дилл.

«Он разблокирован».

«Давайте откроем его и посмотрим, что внутри». Снег начал подниматься. — Не ты, Гарольд, — сказал Дилл, показывая ему хлебным ножом обратно.

Анна Мод Синдж опустилась на колени возле ящика с инструментами и открыла его. Она подняла поднос с разнообразными инструментами и осмотрела дно сундука. «Он либо телефонист, либо человек, который приходит починить стереосистему», — сказала она. «За исключением того, что я не думаю, что кто-то из них имел бы это в своем наборе инструментов».

Дилл быстро посмотрел налево, а затем снова на Гарольда Сноу. «Он заряжен?» — спросил он Синджа.

«Он заряжен».

«Давайте возьмем это». Синдж встал, подошел к Диллу и вручил ему короткоствольный пятизарядный револьвер «Смит и Вессон» 38-го калибра. Он дал ей хлебный нож. Дилл нацелил пистолет на Сноу и улыбнулся. Улыбка заставила Сноу нервно сглотнуть.

«Мы собираемся рассказать полицейским, Гарольд, что мы застали тебя врасплох во время ограбления, ты натянул это на нас, я отобрал это у тебя, а затем выстрелил тебе в колено. Думаю, правое колено. Дилл переместил пистолет так, чтобы он был направлен на правое колено Сноу.

— Ты бы этого не сделал, — сказал Сноу.

— Почему бы и нет? Сказала Анна Мод Синдж.

«Господи, леди, люди не просто так стреляют в людей».

— Он брат Гарольда, помнишь? Смерть сестры свела его с ума».

— Гарольд, — сказал Дилл.

Сноу посмотрел на него. "Что?"

«Я собираюсь спросить тебя, что ты здесь делаешь. Если ты солжешь мне, обещаю, я выстрелю тебе в колено. Понимать?"

— Ты не собираешься меня пристрелить, — сказал Сноу настолько вызывающим тоном, насколько это было возможно.

Дилл нажал на спусковой крючок пистолета. Пистолет выстрелил. Пуля 38-го калибра вонзилась в пуфик прямо перед коленями Сноу. Сноу вскрикнул и откинулся на спинку стула. Диллу стало интересно, слышал ли кто-нибудь выстрел. Наверное, нет, решил он, не здесь, в переулке позади двухсотфутового участка. Он также решил, что ему все равно.

— Прости, Гарольд, — сказал Дилл и осторожно направил пистолет, на этот раз обеими руками, в правое колено Сноу.

"Кассета!" - крикнул Сноу. "Вот и все. Только пленка.

Дилл опустил пистолет. — Какую кассету, Гарольд? - сказал он приятно.

— Последний, — сказал Сноу.

"Последний. И где эта последняя кассета?»

Сноу указал на потолок. «В подвале. Это что-то вроде чердака. Вы доберетесь до него, пройдя через ловушку в потолке чулана в спальне.

— Откуда ты узнал, что пленка там, Гарольд?

— Я включил диктофон.

— Магнитофон?

Сноу кивнул. «Он активируется голосом, и я подключил его к сети, чтобы не пришлось возиться с батарейками».

— Когда ты все это сделал, Гарольд? — спросила Анна Мод Синдж.

Сноу посмотрела на нее, затем снова на Дилла. — Кто она, черт возьми? он сказал.

— Она моя свидетельница, когда я стреляю тебе в колено, Гарольд. Но если вы ответите на наши вопросы, возможно, мне не придется этого делать.

«Можно ли мне курить?» - сказал Сноу.

— Нет, — сказал Дилл. — Когда ты поставил магнитофон на чердаке?

— Около шести месяцев назад. Сноу надулся. «Почему я не могу курить?»

— Потому что, — сказал Дилл. — Зачем ты поставил сюда диктофон?

«Мне заплатили, вот почему».

— Кто тебе заплатил, Гарольд?

"Какой-то парень."

— Держу пари, что у какого-нибудь парня есть имя.

«Я не могу назвать вам его имя», — сказал Сноу. «Он… клиент».

— Гарольд, — тихо сказала Анна Мод Синдж.

Он посмотрел на нее. "Что?"

«Вы не адвокат, Гарольд, не врач, не священник и даже не частный детектив, так что здесь нет никаких правил конфиденциальности. У тебя нет клиентов, Гарольд. Все, что у вас есть, это скользкие клиенты, и если вы не скажете нам, кто этот парень, мистер Дилл выстрелит вам в колено. Верно, мистер Дилл?

«Абсолютно», — сказал Дилл.

Сноу посмотрел на Дилла, затем снова на Синджа, а затем еще раз на Дилла. Он провел языком по верхней губе, словно пытаясь слизнуть пот. Его лоб также был покрыт этим. Он вытер ее рукавом своей мокрой синей футболки. После этого он вытер руки о штанины брюк-чинос. Наконец, он опустил взгляд и остановился на рваной дыре, которую пуля 38-го калибра проделала в пуфике. Он говорил с пуфиком тихим, почти неслышным голосом. «Его зовут Коркоран. Клэй Коркоран. Он посмотрел на Дилла. — Раньше он преследовал твою сестру и оторвет мне чертову голову, когда узнает, что я тебе рассказал.

Дилл покачал головой. — Он не оторвет тебе голову, Гарольд.

— Ты его не знаешь.

«Конечно, я его знаю. Но он не оторвет тебе голову, потому что в него кто-то стрелял. Около полудня. Сегодня."

Удивление Сноу, очевидно, было настоящим. Его рот приоткрылся, а глаза расширились. На его лице было написано недоверие. Ему наконец удалось сказать: «Застрелили его?» и в голосе его не было ничего, кроме сомнения.

«Застрелите его, Гарольд», — сказала Анна Мод Синдж. «На кладбище».

— Расскажи нам, Гарольд, — почти мягко сказал Дилл. «Начни с самого начала и расскажи нам все о себе, моей сестре и Клее Коркоране».

«Можно ли мне курить?»

"Конечно вы можете."

Сноу вытащил из кармана брюк пачку ментола Vantage и зажег сигарету бумажной спичкой. Он выпустил дым и посмотрел на Дилла. — Ты уверен, что он мертв? он сказал.

«Он мертв, Гарольд. Я видел, как он умер.

Желто-карие глаза Сноу задумчиво сузились. — Ты убил его?

Дилл только улыбнулся и сказал: «С самого начала, Гарольд».

Сноу огляделась в поисках пепельницы. Анна Мод Синдж нашла одну и дала ему. Он не поблагодарил ее. Вместо этого он стряхнул немного пепла в поднос и сказал: — Мы переехали сразу после того, как твоя сестра купила это место — место на Тридцать второй улице и в Техасе. Мы с ней редко виделись, я и Синди. А потом однажды ночью, когда ее не было рядом, пришел Коркоран и начал поднимать шум на площадке второго этажа.

— Когда моей сестры не было рядом, да?

"Ага. Верно. Он был там однажды, прежде чем устроил скандал, но твоя сестра в тот раз была дома. На этот раз ее не было. Синди тоже. Только я. Поэтому я пошел посмотреть, в чем дело. Он был пьян и разговорчив и сказал, что они с твоей сестрой расстались, и теперь она спит с кем-то другим. Он не сказал, кем был тот парень, но я уже знал. Ну, какого черта, это пахло легким долларом или двумя, поэтому я сделал ему предложение. Я сказал ему, что могу протолкнуть микрофон через пол и записать на пленку все, что говорят твоя сестра и другой парень. Коркоран хотел знать, кто я, черт возьми, такой. Я рассказал ему свое имя и то, как я увлекаюсь электроникой. Он хотел знать, сколько это будет стоить. Я сказал ему, и он сказал, что у нас есть сделка. Я сказал ему, что у нас не будет никакой сделки, пока я не увижу немного денег. Он сказал, приходи к нему в офис на следующий день и мы все уладим. Вот что я сделал. Я прошел мимо его кабинета. Оказывается, он частный детектив. Я помню, когда он играл в футбол, но я не знал, что он был частным детективом».

«У него был офис», — сказал Дилл. "Где?"

«Здание Корделл, ты знаешь это?»

Дилл кивнул.

«Однако, когда вы увидели его в офисе, он был трезвым», — сказал Синдж.

— Абсолютно трезвая, леди. И все по делу. Он сказал мне именно то, что хотел. Он хотел, чтобы штырь пробил пол спальни, а также прослушивать ее телефон. И он хотел, чтобы оно активировалось голосом. Ну, это будет стоить, и я сказал ему, сколько и сколько. Он вытащил рулон и заплатил мне сотнями — ни квитанции, ни вопросов, ничего. Вот что я сделал».

— Как часто Коркоран брал записи? — спросил Дилл.

— Раз в неделю, — сказал Сноу и затушил сигарету в пепельнице.

— Что было на пленках? - сказал Дилл.

Сноу на мгновение уставился на Дилла, и Диллу показалось, что он увидел, как предчувствие и страх покинули глаза Сноу. Их заменило нечто, что Дилл наконец определил как жадность. «Он верит, что каким-то образом сможет заработать на этом несколько долларов», — подумал Дилл.

— Ты хочешь знать, что было на пленках, да? - сказал Сноу. «Ну, я думаю, на пленках были звуки траха, но я не знаю, потому что я их не слушал. Я проделал много такой работы, и когда я впервые занялся этим, я слушал записи, но через некоторое время вы перестаете это делать, потому что это все та же старая чушь».

— Значит, ты их не послушал? - сказал Синге.

"Нет."

— Ни разу.

«Я послушал немного первых, чтобы проверить качество, но после этого просто бросил их в конверт».

"И что?" - сказал Дилл.

«Ну, потом звонит Коркоран и говорит, что хочет меня видеть. И снова он весь в деле. Я имею в виду, что это было похоже на ведение бизнеса с IBM или кем-то еще. Он говорит, что у твоей сестры есть другое место, где она проводит много времени, и он тоже хочет, чтобы это было подключено. Ну, он имел в виду вот это место. Я проехал мимо, посмотрел, и установка мне не понравилась, поэтому я вернулся и сказал ему об этом. Хотите знать, что он сказал? Он сказал: Сколько? Вот и все. Сколько? Ну вот у меня была проблема. Ему хотелось и спальню, и телефон. Теперь я мог бы сделать это и сдать все это на чердак. Но как мне достать кассеты? Я имею в виду, что я мог бы однажды проникнуть сюда и установить свое оборудование, но я не мог бы врываться каждую неделю только для того, чтобы забрать кассеты, не так ли?

— И что ты сделал, Гарольд? - сказал Дилл.

— Всплески, — сказал Сноу.

«Всплески».

"Ага. Я установил отправитель, что-то вроде CB?

Дилл кивнул.

«Я использовал эту голосовую ленту с низким разрешением, верно? Я имею в виду, что на эти вещи можно потратить часы. Поэтому каждые два-три дня я проезжал мимо на фургоне, парковался и посылал сигнал радио там, на чердаке. Он перематывал кассету и возвращал ее мне очередью — может быть, две, три, четыре секунды. Никогда больше пяти. Я записывал это на свои вещи на заднем сиденье фургона, затем перезаписывал на нормальной скорости и отдавал Коркорану».

— И это сработало? - сказал Дилл.

«Конечно, это сработало».

«Звучит дорого».

"Это было."

— Насколько дорого, Гарольд? — спросила Анна Мод Синдж.

Вместо ответа Сноу снова вытащил из кармана брюк упаковку ментола Vantage и закурил. — Знаешь, я тут подумал, — сказал он, взмахнув спичкой и бросив ее в пепельницу. «Все это должно чего-то стоить для вас, ребята».

Дилл вздохнул, наклонился вперед и ударил Сноу по правому колену стволом револьвера. Сноу взвыл, уронил сигарету и схватил обеими руками пораженное колено. Дилл наклонился, взял сигарету и сунул ее между губ Сноу. — Не глупи, Гарольд, — сказал Дилл. «Ты не очень умный, но и не глупый. Сколько Коркоран заплатил вам?

Сигарета все еще была между губами Сноу, и он все еще массировал пораженное колено, когда сказал: «Тысяча в неделю».

Анна Мод Синдж тихо присвистнула. — Как он тебе заплатил, Гарольд? она спросила.

— Что ты имеешь в виду, как он мне заплатил? Сказал Сноу и вынул сигарету изо рта. "С деньгами."

"Наличные?"

«Правильно, наличные».

— Ты думаешь, это были его деньги, Гарольд? - сказал Дилл.

И снова в глазах прокралась проницательность. «Знаете, это довольно интересный вопрос. Я думаю, что это были его деньги, когда я делал первый материал. Но позже, я думаю, он начал использовать чужие деньги. Я думаю, были и другие люди, которые хотели узнать, что задумала твоя сестра.

— Он нашел себе клиента, да? - сказал Дилл.

"Ага. Клиент."

"ВОЗ?"

"Как я должен знать? Кто-нибудь вручит вам тысячу долларов в неделю десятками и двадцатками, и вы не будете задавать слишком много вопросов.

— Или послушать записи? Сказала Анна Мод Синге.

— Я не слушал их, леди. То немногое, что я слышал, было в основном ерундой, и это меня не касается». Он сделал паузу. — Но я скажу тебе вот что.

"Что?" - сказал Дилл.

«Он хотел, чтобы я подключился к кому-то другому».

— Коркоран это сделал?

"Ага. Он сказал, назовите свою цену. Я вышел, посмотрел на это, вернулся и сказал: «Ни в коем случае». Я имею в виду, что этот парень был настроен так, как будто он ожидал, что кто-то на него нападет».

— Что сказал Коркоран, когда ты сказал, что не будешь этого делать? — спросил Дилл.

«Что он мог сказать? Я не сказал ему, что не буду этого делать; Я сказал ему, что не могу. Если ты не можешь, ты не можешь».

— Кто это был, Гарольд? - сказал Дилл.

«Какой-то парень из большого дома в Черри-Хиллз — это все, что я знаю».

— Его звали Джейк Спайви?

Гарольд Сноу больше не удосужился выглядеть удивленным всему, что сказал Дилл. — Да, — сказал Сноу. «Джейк Спайви. Как, черт возьми, ты узнал?

OceanofPDF.com

ГЛАВА 23

Направив на него собственный пистолет, Гарольд Сноу воспользовался кухонным табуретом, чтобы подняться в подвал над чуланом в спальне и вывести из строя записывающее и передающее оборудование. Он оказался меньше, чем ожидал Дилл, — ненамного больше коробки из-под сигар — и заключен в зеленый металлический футляр.

"Вот и все?" — спросил он Сноу.

"Вот и все."

— А что насчет микрофонов?

Сноу указал на что-то на потолке над кроватью. "Видеть, что?"

"Что?"

«Похоже на дырку от гвоздя».

"Вижу."

«Это спайк-майк. Я оставлю это. Вынимать его не стоит труда. Я тоже подключил там телефон.

— Вы думаете, полицейские не нашли его, когда обходили это место?

Сноу покачал головой. «Нет, если только они не поднялись в подвал, а они этого не сделали».

"Откуда вы знаете?"

"Тальк. После того, как я его установил, я посыпал его тальком. Оно все еще было там».

Анна Мод Синдж подошла и посмотрела на маленькую зеленую металлическую коробочку, которую все еще держал Гарольд Сноу. «Вы сказали, что там есть последняя запись».

"Это верно."

«Можете ли вы сыграть в это?» она сказала. «Я имею в виду, можешь ли ты сыграть это, чтобы мы могли это услышать?»

Сноу посмотрел на Дилла, который уронил пистолет в сторону. «Могу ли я оставить свои вещи, если я это сделаю? Могу ли я оставить это себе?» Он немного сдвинул зеленую коробку. Дилл поднял пистолет. Сноу поспешил с объяснением. «Послушайте, я собрал его сам, и он стоит пару тысяч. Я знаю, где можно получить за это хотя бы пару тысяч».

— Ты можешь оставить это себе, Гарольд, — сказал Дилл.

Им пришлось вернуться в гостиную, где Сноу оставил свой набор инструментов. Ему потребовалось меньше двух минут, чтобы присоединить вилку к шнуру, идущему от зеленой металлической коробки. Он включил его в розетку и сказал: «В этой штуке всего лишь полуторадюймовый динамик, так что никакого качества вы не получите».

«Просто сыграй, Гарольд», — сказал Дилл.

«Об этом мало что известно», — предупредил Сноу.

— Просто сыграй, Гарольд, — снова сказал Дилл.

Первое, что они услышали, был приглушенный щелчок. «Это трубку берут», — объяснил Сноу.

«Почему не звонит?»

«Он не реагирует на кольца».

- Привет, - сказал женский голос. Это был голос мертвой сестры Дилла. Дилл почувствовал легкую холодную дрожь. Дрожь , подумал он, удивившись тому , что это слово пришло ему в голову.

Мужской голос сказал: «Ну что?»

«Я думаю, в то же время и в том же месте», — сказала Фелисити Дилл.

— Верно, — сказал мужчина. Раздался легкий щелчок. Кратковременное молчание. Еще один щелчок. И Фелисити Дилл снова сказала: «Привет».

«Еще один телефонный звонок», — сказал Сноу.

МУЖСКОЙ ГОЛОС: Это я.

ФЕЛИСИТИ: Привет.

МУЖСКОЙ ГОЛОС: Я не смогу прийти сегодня вечером, черт возьми.

Дилл узнал голос. Он принадлежал капитану Джину Колдеру.

ФЕЛИСИТИ: Мне очень жаль. Что случилось?

КОЛДЕР: Что-то произошло, и Тролль говорит, что я ему нужен.

ФЕЛИСИТИ: Лучше не позволяй ему услышать, как ты его так называешь.

КОЛДЕР: (смех) Я уловил это от вас, не так ли?

ФЕЛИСИТИ: Только не позволяй Стракеру услышать тебя.

КОЛДЕР: Ты будешь скучать по мне?

ФЕЛИСИТИ: Конечно, я буду скучать по тебе.

КОЛДЕР: Что ты собираешься делать?

ФЕЛИСИТИ: Ну, раз уж ты не придешь сюда, думаю, я пойду в дуплекс и помою голову.

КОЛДЕР : Я бы хотел помочь.

ФЕЛИСИТИ: Вымыть мне волосы?

КОЛДЕР: Вымой тебя целиком.

ФЕЛИСИТИ: (смех) В следующий раз.

КОЛДЕР: Мне пора идти. Люблю тебя.

ФЕЛИСИТИ: Я тоже.

КОЛДЕР: Пока.

ФЕЛИСИТИ: Прощай, дорогой.

Раздался щелчок и после этого ничего, пока мужской голос не произнес: «Похоже, она много читала».

Сноу выключил машину. «Это полицейские. Хочешь это услышать?

Дилл сказал, что да, и Сноу сыграл ее, но в ней не было ничего особенного, кроме случайного «Что ты об этом думаешь, Джо?» И наконец, была только тишина.

«Можете ли вы сыграть нам еще раз, Гарольд?» - сказал Дилл.

"Все это?"

«Только первый звонок».

ФЕЛИСИТИ: Здравствуйте.

МУЖСКОЙ ГОЛОС: Ну?

ФЕЛИСИТИ: Я думаю, в то же время и в том же месте.

МУЖСКОЙ ГОЛОС: Верно.

Затем легкий щелчок, и Дилл сказал: «Еще раз, Гарольд». Сноу снова перемотал и воспроизвел четыре строки разговора.

— Опять, — сказал Дилл.

Сноу снова сыграла их. Дилл посмотрел на Анну Мод Синдж.

«Два слова — это все», — сказала она. «Ну» и «Правильно».

"Недостаточно?"

Она нахмурилась. "Не для меня."

— Я тоже, — сказал Дилл и повернулся к Гарольду Сноу. «Гарольд, ты можешь оставить себе свою замечательную машину, но мне нужна кассета».

— Ты имеешь в виду, что я могу идти?

«После того, как я получу кассету».

Сноу быстро перемотал кассету, снял ее и передал. Он отключил диктофон-передатчик, обмотал его шнуром и сунул все под левую руку. «Тебе не обязательно было меня бить», — сказал он, наклонившись за ящиком с инструментами.

— Извините, — сказал Дилл.

— Могу ли я вернуть свой пистолет?

"Нет."

— Можешь вынуть ракушки и отдать мне.

— До свидания, Гарольд.

Гарольд Сноу направился к двери. «Эта запись должна чего-то стоить для тебя. Во всяком случае, сто баксов.

— Иди домой, Гарольд.

Снег остановился у двери. — Ты хочешь хотя бы дверь?

Дилл подошел и открыл дверь, ведущую к лестнице. — Позвольте мне спросить вас кое о чем, — сказал Сноу. — Она была на площадке, не так ли… Фелисити?

— Я не знаю, Гарольд.

— Тебе следовало бы о ней лучше заботиться.

Дилл кивнул. "Вероятно." Он сделал паузу. — И последнее, Гарольд.

"Что?"

«Та запись, которую мы только что услышали. Можете ли вы указать дату?»

Жадность снова появилась в глазах койота. — За сто баксов могу.

Дилл покачал головой в знак поражения, достал бумажник, вытащил две пятидесятые монеты и сунул их в карман брюк Сноу.

«Это было в эту среду», — сказал Сноу.

"Откуда вы знаете?"

«Потому что я очистил ленту во вторник. Это должна была быть среда, потому что в четверг… ну, вы знаете, что произошло в четверг.

«Она умерла в четверг», — сказал Дилл.

Сноу кивнул, начал что-то говорить, передумал и пошел вниз по лестнице. Пройдя половину пути вниз, он остановился, повернулся и снова посмотрел на Дилла.

«Мне очень жаль», сказал он. — Я имею в виду, мне жаль, что ее убили.

«Спасибо, Гарольд».

Сноу снова кивнул, снова повернулся и продолжил спускаться по лестнице.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 24

Дилл сидел с бокалом в руке на диване в гостиной Анны Мод Синдж. Он снова смотрел на большой принт Максфилда Пэрриша, когда она вышла из душа в коротком белом шелковом халате, достаточно прозрачном, чтобы сквозь него можно было видеть. Она села на диван. Их разделяла большая центральная подушка дивана.

Дилл поставил свой напиток на кофейный столик и сказал: «Я вижу сквозь это».

"Я знаю."

«У тебя есть телосложение, как говорят в Балтиморе».

«Часть унаследована, часть приобретена».

«Танцуем?»

— Откуда ты знаешь?

«То, как ты в основном двигаешься».

«Они думали, что это поможет мне в этом», — сказала она и коснулась небольшого шрама на верхней губе.

"Что это такое?"

«Раньше это была заячья губа. До семи лет я говорил смешно — или, полагаю, странно. Потом мне сделали операцию и много логопеда , и я больше не говорил смешно. Но я думал, что все же это сделал. Поэтому мне дали уроки танцев – чтобы повысить мою уверенность в себе».

"Сделал это?"

"Не совсем. Но в тринадцать лет я стала хорошенькой. Это была почти ночь. Во всяком случае, так показалось: внезапно. Поэтому я решил, что хочу сделать что-то, где внешний вид не имеет особого значения. Я решил стать юристом».

— В тринадцать?

"Конечно. Почему нет?"

«В тринадцать лет, — сказал Дилл, — я хотел стать послом в ООН».

— Зачем?

«Тебе придется жить в Нью-Йорке. Вам не нужно было вставать, когда вы работали. Позади вас всегда сидели люди, шептали вам на ухо секреты и вручали вам важные листки бумаги. Это выглядело как постоянная работа. Когда мне было тринадцать, меня очень впечатляли люди с постоянной работой».

Он взял с кофейного столика свой напиток, проглотил его, поставил обратно и подошел к Анне Мод Синдж. Он коснулся маленького шрама на ее губе. «У меня до сих пор небольшие проблемы с буквами «Р», — сказала она.

— Я не заметил, — солгал Дилл и поцеловал шрам.

«Знаешь, почему я действительно забросил танцы?»

"Почему?"

«Потому что это была терапия. Они сказали, что у меня все очень хорошо, но я подумал, что это означает, что я просто хорош в терапии – в исцелении себя. Поэтому, когда мне исполнилось тринадцать, я решил, что вылечился, и бросил это дело».

Рука Дилла легла на ее талию и начала развязывать слабо завязанный пояс. Она наклонила голову, чтобы посмотреть. «Ваш халат», — сказал он. «Оно похоже на те, что на гравюре Пэрриша».

"Я знаю. Когда я принимала душ, я думала о тебе и очень волновалась. Я подумал, что халат может помочь делу.

Он снял халат с ее плеч. Ее грудь была на несколько тонов светлее остальной части кожи, хорошо загорелой. Соски были вертикальными. Он коснулся сначала правой, затем левой. «На гравюре Пэрриша, — сказал он, — я так и не смог понять, мальчики они или девочки».

«Надеюсь, тебе нравятся девушки, иначе мы будем много хлопотать по пустякам».

«Мне очень нравятся девушки», — сказал он и поцеловал правый сосок.

«Клубника», — сказала она. «Другой ванильный».

Он поцеловал левую. "Так что, это."

Когда он выпрямился, она сказала: «На тебе слишком много одежды» и начала ослаблять его галстук. Дилл расстегивал пуговицы на своей рубашке. Через несколько секунд его одежда лежала на полу. Она осмотрела его с откровенным интересом и сказала: «Мне нравится смотреть на обнаженных мужчин».

«Женщины лучше».

— С ними все в порядке, но мужчины — я не знаю — лучше устроены. Возьмем, к примеру, вот это».

"Вы берете его."

«Хорошо», сказала она. «Это самая замечательная вещь на свете».

— Не совсем, — сказал он, его рука и пальцы теперь исследуют влажную мягкость между ее ног.

Она закрыла глаза и улыбнулась, слегка откинув голову назад. «Мы можем начать с дивана, а затем перейти на пол».

«Там, где больше места».

"Верно. Тогда ты сможешь отнести меня в спальню, бросить на кровать и поступать со мной по-своему.

«Похоже на адский день».

«Надеюсь на это», — сказала она.

Затем они сошлись в горячем, голодном, неистовом поцелуе. Некоторое время они оставались на диване, а затем каким-то образом оказались на полу. Они были там долгое время. Они так и не добрались до кровати.

Дилл все еще лежал на покрытом ковром полу, скрестив руки под головой, когда обнаженная Анна Мод Синдж вошла в гостиную с двумя банками пива в руках. Она опустилась на колени рядом с ним и положила одну из ледяных банок ему на голую грудь. Дилл сказал: «Боже!» и ухмыльнулся, убрал правую руку из-за головы и выхватил пиво из груди.

Синдж подняла свое пиво в шутливом тосте и сказала: «Это был чертовски крутой день».

«Вот так», — сказал он и приподнялся, чтобы опереться на левую руку.

"Вы бежите?" — сказала она, снова осматривая его тело. «Ты выглядишь так, будто бежишь».

Дилл посмотрел на свое тело. «Нет, я не бегаю. Это мое наследство, и оно почти потрачено. Это все, что оставил мне мой старик — удивительно здоровый обмен веществ. Он оставил мне и свой нос, но мог бы оставить его себе.

«Это прекрасный нос», сказала она. «Это делает тебя похожим на Капитана Изи, Солдата удачи».

— Ты не помнишь Капитана Изи.

«У него был приятель по имени Уош Таббс. Однажды у меня был случай, связанный с нарушением авторских прав на старый комикс. В ходе исследования я узнал чертовски много нового о том, что раньше называлось «приколами» — вероятно, даже больше, чем мне хотелось узнать. Но именно поэтому мне нравится закон. Это ведет вас по каким-то странным путям».

Она поднялась, слегка вздрогнула от кондиционера, поставила пиво и надела прозрачный белый халат. Дилл продолжал лежать на боку, опершись на левый локоть. Синге села на диван и взяла пиво.

«Ну, — сказала она, — что ты думаешь?»

Дилл снова лег на ковер и уставился в потолок. – Фелисити не собиралась брать деньги.

— Нет, я тоже так не думаю.

— Хотя где-то она взяла деньги.

«Интересно, где?»

"Кто знает?" Дилл сел, не используя рук, потянулся за рубашкой и шортами и начал их надевать. — Что ты делаешь — держишь здесь температуру около шестидесяти восьми или шестидесяти девяти?

«Мне нравится это круто», — сказала она. Сделав глоток пива, она задумчивым тоном произнесла: «Джейк Спайви».

«Старый Джейк».

– Клэй Коркоран собирался рассказать нам кое-что о нем.

«Тот, кто стрелял в Коркорана, стрелял в него не только для того, чтобы помешать ему поговорить с нами».

"Откуда вы знаете?" она спросила.

«Слишком гладко, слишком аккуратно, слишком…»

"Удобный?"

— И это тоже, — сказал он.

«Но между Джейком Спиви и Коркораном есть еще одна связь», — сказала она.

«Если можно верить Гарольду Сноу. Может быть, я спрошу Джейка завтра.

— Думаешь, он тебе расскажет?

"Он может." Дилл поднял штаны, поднялся и начал их надевать.

"Боже мой!" она сказала. «Одну ногу за раз — как и все остальные».

— Чего ты ожидал?

«После этого дня что-то… ну, другое».

Дилл улыбнулся. — Я буду воспринимать это как комплимент.

"Вам следует."

Дилл снова повернулся, чтобы изучить отпечаток Максфилда Пэрриша. — Девочки, — сказал он наконец. «Определенно девочки». Он снова повернулся к Синдже. «Этот старик в церкви».

"Репортер?"

"Ага. Лафтер. Думаю, мне лучше поговорить с ним.

"Позвони ему."

Дилл покачал головой. — Кто-то рассказал ему о денежных проблемах Фелисити сразу после ее смерти. До сегодняшнего дня он сидел над этой историей, но теперь он продолжает ее, потому что кто-то другой сказал ему это. Я хотел бы узнать, кто все эти люди.

— Ты знаешь, где он живет?

«Лафтер? Я знаю, где он тусуется. Тебе нравится стейк?

Она пожала плечами. «Я съем это. Что ты имеешь в виду?

«Пресс-клуб».

"Когда?"

— Около восьми.

— Что мы будем делать до тех пор?

Дилл ухмыльнулся. — Мы можем пойти опробовать твою кровать.

Она ответила ему улыбкой. — Тебе придется снова снять штаны.

«Я могу с этим справиться».

В тот субботний вечер они добрались до пресс-клуба только в 8:35, потому что Дилл решил, что хочет зайти в отель, чтобы сменить рубашку и посмотреть, нет ли каких-нибудь сообщений. В его ящике был телефон, позволяющий позвонить сенатору Рамиресу из Тукумкари, но когда Дилл позвонил, все, что он получил, — это вежливые двуязычные извинения автоответчика.

Температура упала до 92 градусов, когда они вошли в пресс-клуб: Дилл в свежей белой рубашке и синем траурном костюме, а Анна Мод Синдж в желтом платье без рукавов, которое он принял за льняное, но которое, по ее словам, было чем-то вроде морщин. -стойкая синтетика.

Он позвонил в пресс-клуб. Внутри грек Левидес наблюдал, как они приближаются к L-образному бару. В узком конце буквы L было два свободных места, и Левидес мотнул головой в их сторону. Когда они уселись на табуреты, Левидес сказал Анне Мод Синдж: «Вы иногда приходили сюда с А. П. Гири, не так ли?»

«В отличие от?»

«ЮПИ Гири».

«Я не знаю ЮПИ Гири».

«Он тоже неряха. Синдж, не так ли?

«Анна Мод».

"Верно." Левидес кивнул Диллу, но не сводил глаз с Синджа. — У тебя дела ничуть не лучше.

«Он — все, что я смогла наскрести», — сказала она.

Левидес повернулся к Диллу. — Я слышал, адские похороны. Одного парня убивают. Вокруг стоит тысяча полицейских, кто-то стреляет в какого-то беднягу, и никто ничего не видит. Я начал приходить. Мне бы хотелось сделать это сейчас».

— Скотч, — сказал Дилл.

"А вы?" – сказал Левидес Синджу.

"Белое вино."

После того, как он подал Синдж ее вино, а Диллу - виски с водой, Левидес сказал: «Вы видите газету?»

«Завтра?» - сказал Дилл.

Левидес кивнул, полез под стойку и достал ранний выпуск «Санди Трибьюн» , сложенный на третьей странице. — Чаклз утверждает, что твоя сестра разбогатела.

Это была боковая полоса в две колонки, спрятанная под статьей в три колонки, в которой сообщалось об убийстве на кладбище. Заголовок в две колонки гласил:

ПОЛИЦЕЙСКИЙ ЗОНД УБИТ

АКТИВЫ ДЕТЕКТИВА

История была написана в том, что Дилл всегда считал запатентованным «Трибьюн» сухим, как пыль, стилем, который использовался для описания изнасилований, убийств, растления детей, измены, демократических зачисток и других разнообразных бедствий, о которых читали в газетах. семейный стол для завтрака. В этой истории не было ничего такого, чего Дилл еще не знал. В последнем абзаце Лафтер процитировал его самого, который не дал комментариев.

Дилл передал газету Синге и спросил Левидеса: «Лафтер уже здесь?»

«Он снова в своем углу, пьяный как медведь, и ест перец чили и все такое».

«Спроси официанта Гарри, может ли он принести нам столик рядом с ним».

Обдумывая просьбу Дилла, Левидес задумчиво почесал усы. — Почему, черт возьми, нет? — сказал он наконец и отправился на поиски официанта Гарри.

Синге потребовалось всего тридцать секунд, чтобы закончить рассказ. Она положила газету обратно на стойку и сказала Диллу: «Во всем этом нет ничего нового; ничего даже слегка клеветнического. Кажется, я насчитал пять случаев употребления слова «предположительно». Предполагается все, кроме ее смерти. Они сразу же выходят и признают, что она мертва.

— Я заметил, — сказал Дилл и выпил еще немного виски. «Я собираюсь поругаться со стариком».

— Лафтер?

Он кивнул.

— Хуже, чем сегодня днем с Гарольдом?

И снова Дилл кивнул.

«Это я должен увидеть».

«Мне нужно твое холодное одобрение».

«Холодно, резко и по-адвокатски».

"Верно. И что бы я ни сказал, не удивляйся.

"Хорошо." Она отпила вина, а затем с любопытством осмотрела его. — Где ты научился это делать?

"Что делать?"

Прежде чем Синге успел ответить, Левидес вернулся в дальний конец бара. «Официант Гарри говорит, что может поставить тебя рядом с Чаклзом примерно за пять минут. Хорошо?"

"Отлично."

«Он хочет знать, что ты хочешь есть».

Дилл посмотрел на Анну Мод Синдж и спросил: «Филе, печеный картофель и салат?»

Она кивнула. «Один редкий».

«И один средней прожарки».

Левидес кивнул и снова ушел. И снова Анна Мод Синдж повернулась к Диллу и спросила: «Где ты научился делать то, что сделал с Гарольдом сегодня днем?»

«Я не знаю», сказал Дилл. «Думаю, я всегда был таким».

«Но это же поступок, не так ли?»

«Конечно, — сказал Дилл, — это притворство», и задался вопросом, так ли это на самом деле.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 25

Старик пролил немного перца чили-мак на свою пожелтевшую рубашку из эпонжа. Он пытался вытереть его салфеткой, которую смочил в стакане с водой, когда Дилл и Синдж сели рядом с ним. Лаффтер взглянул на них и вернулся к работе над пятном от перца чили. Мягкая скамья, тянувшаяся вдоль стены, заканчивалась в углу, где сидел старик. Синдж тоже сидела на скамейке, Дилл — на стуле напротив нее. Не глядя на Дилла, старик сказал: «Нравится моя история?»

«Кажется, я насчитал предполагаемых тринадцать раз».

«Я использовал его четыре раза, но какое-то дерьмо на столе застряло в другом». Затем он поднял глаза. "Что у тебя на уме?"

— Хочешь выпить?

«Если вы покупаете, конечно». Он кивнул Анне Мод Синдж. "Кто она?"

— Мой адвокат, — сказал Дилл. — Мисс Синдж, мистер Лафтер, которого некоторые называют Чаклсом.

Синге повернула голову и холодно кивнула Лаффтеру. «Вы много смеетесь, мистер Лафтер?»

«Вряд ли», — сказал старик.

Официант Гарри появился у стола Дилла с салфетками и серебром. Раскладывая их, он спросил, не хотят ли Дилл и Синдж освежающие напитки. Дилл сказал ему, что они будут придерживаться тех, что принесли из бара, но добавил: «Ты можешь принести Чаклзу выпить».

— Старому козлу уже достаточно, — сказал Официант Гарри.

— Я выпью коньяка, старый приятель-чернокожий, — сказал Лафтер. "Двойной."

Официант Гарри осмотрел его. — Пролил перец чили на рубашку, да? Ну блин, ты носишь его всего четыре дня. Можно было бы выиграть еще хотя бы два дня, если бы ты на него ничего не пролил.

— Подойдите и принесите напиток, официант, — сказал старик достаточно громким голосом, чтобы заставить головы повернуть.

«Я задумал дать тебе восемьдесят шесть прямо здесь и сейчас», — сказал Официант Гарри.

Старик пристально посмотрел на него. «Хороший ум? Ты?" Он покачал головой с хорошо притворным недоверием.

— Старый сломленный репортер, — сказал Гарри Официант и сочувственно кудахтал. «Нет более печального зрелища на свете. Использованный. Изношенный. Никогда не был. Большую часть времени наполовину пьян. Он повернулся к Диллу. — Ты уверен, что хочешь угостить этого старого дурака выпивкой?

— Я уверен, — сказал Дилл.

Официант Гарри покачал головой и отвернулся. Когда он двинулся дальше, старик произнес громким голосом, притворно извиняясь: «Знаете, скучаю по джунглям». Он без веселья ухмыльнулся Диллу. «Как ты думаешь, что тебе даст двойной коньяк?»

«Мне нужно выяснить, кто хотел напечатать эту историю о моей сестре». Дилл улыбнулся, но это была холодная и даже бессердечная улыбка, именно такой, какой он и хотел. «Это один», сказал он. — Во-вторых, мне нужно выяснить, кто тебе это слил.

"Знаешь ли ты?" - сказал старик.

— И в-третьих, если ты мне не скажешь, то я заставлю тебя желать, чтобы у тебя был ад.

Старик фыркнул. — Что, по-твоему, ты можешь мне сделать, Дилл? Мне семьдесят три чертовых года. Со мной уже все это сделали. Ты собираешься выбить из меня все дерьмо? Один стук, и я мертв, и ты хочешь знать, какими будут мои последние слова? «Большое спасибо», вот что. Меня уволят? Я бы переехал во Флориду и жарился бы на солнце, как надо было делать пять лет назад. Ты не сможешь заставить меня пожалеть, что я не сделал ни одного чертового поступка.

Дилл снова улыбнулся своей улыбкой. «У моей сестры был страховой полис, Чаклз. Я единственный бенефициар. Сумма, которую она оставила, составляет четверть миллиона долларов. Вы бедны?»

Выцветшие голубые глаза Лаффтера стали подозрительными. — Что ты имеешь в виду, нищий?

«Вы без средств? Сломанный? Разорился? Плоский? Вырубился?

Старик пожал плечами. — У меня есть несколько баксов.

"Хороший. Тогда вы сможете позволить себе адвоката».

"За что?"

— Он понадобится вам, когда я подам на вас в суд за клевету. Не «Трибьюн». Только ты. Я знаю, что моя сестра не участвовала в розыске, Чаклз, но твоя история говорит, что она была. Я не думаю, что будет слишком сложно доказать злой умысел, не так ли, мисс Синдж?

«Я думаю, у вас отличный случай», — сказал Синдж.

«А сколько можно купить за двести пятьдесят тысяч долларов юридических услуг?» – спросил ее Дилл.

Синге улыбнулась. "Годы. Просто годы.

«Теперь, если я подам на тебя в суд, Чаклз, ты думаешь, что «Трибьюн» возьмет на себя твои судебные издержки?»

— У тебя нет дела, — сказал старик с усмешкой. «Вы ничего не знаете о клевете, ни один из вас. Я знаю о клевете больше, чем вы оба вместе взятые. Они будут смеяться над тобой в суде.

«Тогда мы подадим апелляцию», — сказала Анна Мод Синдж с очередной улыбкой.

«Апелляции стоят денег», — сказал Дилл. — Мне нужно потратить двести пятьдесят тысяч, Чаклз. Сколько у тебя есть?

— Дерьмо у тебя, — сказал старик, когда появился официант Гарри и поставил перед ним воздушный шар с коньяком.

«У кого есть дерьмо?» — сказал официант Гарри.

«Этот ублюдок говорит, что подаст на меня в суд за клевету».

Официант Гарри ухмыльнулся Диллу. «Вам нужен свидетель? Вам нужен кто-то, кто встанет в суде и скажет, какой противный этот старый дурак? Да, я твой мужчина.

«Уходите», — сказал Лафтер.