Школа. Остаться в живых

Зинаида Кирк. Good evening, Anton Savelievich!

Уже не по-летнему спокойный солнечный луч заглянул в окно квартиры в Подколокольном переулке, и Лида проснулась. Дребезг будильника подтвердил: пора вставать.

Сладко потянувшись, она улыбнулась лучу, шлепнула ладонью по древнему железному будильнику, который почему-то никак не могла собраться поменять, и осознала: сегодня — первый день ее работы в новой школе. Быстро вскочила с постели и побежала в ванную — «водные процедуры», рисование «лица учительницы».

В половине девятого утра она подошла к директорскому кабинету школы в Басманном районе Москвы и уже через несколько минут слушала наставления начальства.

— Лидия Васильевна… Надеюсь, вы хорошо понимаете, что пришли работать в особую школу… Обучение у нас стоит дорого, и потому контингент учеников… и особенно родителей — соответствующий. От нас ждут отдачи согласно вложенным средствам. И мы должны оправдывать их надежды.

Лида отметила: директор говорит, а сам рассматривает ее внимательно, даже, похоже, придирчиво.

Ну да, преподаватель она здесь новый, но предмет свой, английский язык, знает так, что заместитель директора районного Департамента образования мог рекомендовать ее совершенно спокойно.

Но директора (как его? Ну да, Антон Савельевич!) явно что-то тревожит. В ее облике? Вроде все согласно правилам. Юбка строгая, черная, правда, узкая, красиво облегающая стройные бедра, но ниже колена. Сантиметром бы выше, и можно было б сделать замечание, но так… Черные колготки, черные туфли на невысоком каблуке. Макияжа не видно. Блестящие черные волосы, стрижка а-ля «паж». Белая блузка схвачена у воротника брошью-камеей и свободно заправлена в юбку. Ну да, слегка облегает грудь. Подчеркивая ее великолепие. Но не упрекать же женщину за то, что у нее красивая грудь! Лида ухмыльнулась про себя: разве что сделает замечание по поводу помады на губах — придает, дескать, излишнюю сексапильность.

— Хм… Лидия Васильевна… — Директор было слегка замялся, но все же продолжил: — Мне кажется, ваша помада для преподавателя… ну, что ли, слегка вызывающа… Яне прав? — Он явно попытался смягчить критику.

— Нет, — совсем просто ответила Лида. — Я вообще не крашу губы, это их естественный цвет.

Лицо директора покрылось румянцем.

— Ах, простите старого дурака! Совсем закостенел в своем кабинете.

— Ну что вы, Антон Савельевич! Во-первых, мне часто не верят, что помадой я не пользуюсь. А во-вторых… ну какой вы старый! Мужчина, вошедший в силу!

— Да-да! — засмеялся директор. — Но по поводу второй половины фразы, о старом дураке, вы все же не спорите. И правильно делаете. Всё, закончили! — замахал он рукой, видя, что Лида снова хочет что-то возразить. — Пойдемте, я представлю вас учителям и вашему десятому классу. Вы ведь будете у них также и классным руководителем…

В учительской говорили неожиданно громко, но, как только директор открыл дверь, все смолкло. Лида увидела в упор смотревшие на нее глаза. «Немая сцена…»

— Знакомьтесь, дорогие дамы, это наш новый преподаватель английского языка. Лидия Васильевна Корытина… Прошу любить и жаловать!

На слове «жаловать» Антон Савельевич чуть принажал, явно понимая, какое впечатление неминуемо произведет на женский в основном коллектив новая коллега. И давая понять всем, что не надо заклевывать человека с первых же дней работы.

— Н-да! — вздохнула предпенсионного возраста учительница, как выяснилось позднее, русского языка и литературы. — Какие теперь молодые учителя, такая и школа.

— Не обращайте внимания, дорогая Лидия Васильевна, — раздался голос от дальнего стола, и из-за него поднялась женщина, которую Лиде сразу захотелось назвать «павой». Гордо неся седую голову, она плавной походкой подошла к Лиде.

— Это у нас страсти по последней телепремьере. Вы ведь смотрите новый сериал?

Лида усмехнулась и промолчала. Она вообще не смотрела телевизор. Ей было некогда, все вечера занимала ее вторая работа. Которая и приносила реальные деньги.

— Я — завуч, — продолжила «пава». — Меня зовут Аделаида Вакульевна. Но, скажу вам по секрету, они между собой, — повела она головой в сторону других учителей, — зовут меня Адель. Я не возражаю. Можете тоже так меня называть. Но — только в мое отсутствие! Вот ваш стол, у окна. И — хорошего вам начала!

Зазвенел звонок, все засуетились, похватали журналы, сумки и заторопились из учительской. Лида тоже взяла журнал и пошла вместе с директором. Знакомиться со своим десятым классом.

— Так! Ковалев, Сизов! Для вас что, отдельный звонок нужен? Почему не в классе?

Двое высоких парней, к которым обращался директор, выглядели скорее как успешные клерки, чем как ученики предпоследнего класса: костюмы от Кардена, галстуки, платочки в накладных карманах, модные стрижки и легкий аромат хорошего парфюма.

— Извините, Антон Савельевич, но у нас по расписанию английский, а Елена Петровна…

— Да-да. Елена Петровна заболела и, к сожалению, надолго. Заходите в класс, я представлю вам нового педагога.

Вместе с директором и парнями Лида вошла в класс.

Ученики сидели по двое за столами, занимаясь каждый чем-то своим.

Увидев входящего директора, все молча встали.

— Здравствуйте, — кивнул Антон Савельевич. — Представляю вам учительницу английского языка и вашего нового классного руководителя Лидию Васильевну. Она у нас вообще человек новый. Надеюсь, вы поможете ей освоиться в нашей школе… Садитесь. — Он окинул взглядом учеников и повернулся к Лиде: — Лидия Васильевна, этот класс у нас не с бору по сосенке, если можно так выразиться. Почти все учатся вместе с начальной школы. А теперь почти все уже определились со своим будущим и, как принято было говорить еще относительно недавно, — он улыбнулся, — идут к цели настойчиво и уверенно. Я прав, Ковалев?

— Совершенно правы, Антон Савельевич, — поднялся уже знакомый Лиде Ковалев. — Не сомневайтесь, мы с радостью поможем Лидии Васильевне… успешно влиться в наш коллектив.

По классу пронесся легкий смешок.

— Не переусердствуйте только. Хорошего вам начала! — напутствовал директор не то новую учительницу, не то класс. И вышел.

Лида еще чуть-чуть постояла у доски, давая ученикам возможность рассмотреть себя, потом села за учительский стол и раскрыла журнал.

— Будем знакомиться… А чтобы понять уровень вашего знания языка и оценить произношение, предлагаю делать это на английском. Вы встаете и называете свою фамилию, имя, потом число, месяц, год и место своего рождения. Пожалуйста, первый стол…

«Яркая девушка: каштановая коса до талии, большие глаза-вишни. Одета с дорогой простотой. В ушах серьги изящно-скромные, с большими фиани… Какие, черт, фианиты! Алмазы настоящие! И на пальце перстенек — явно с таким же камушком…»

— My name is Svetlana Harbina. 1 was born on Ten of July one thousand nine hundred ninety three. In Moscow. Where were born my parents and all my relatives.

— Brilliant! Thank you. You can take a seat. Next one, please… [6]

Ученики вставали и легко отвечали на все вопросы. Во взглядах девочек то и дело сквозило ощущение… даже не собственного достоинства, а собственной ценности.

«Не школьный класс, а дорогой бутик… И почему эта Светлана упомянула о рождении в Москве всех своих родственников? Неужели по мне видно, что я — из провинции?.. Не может быть. Уже давно — как коренная москвичка. Классик еще тот…»

— Ну что ж, великолепно! — подвела Лида итог знакомству уже по-русски. — Практически все ответили правильно.

Сидевший за столом у окна Ковалев вдруг снова поднялся с места:

— Лидия Васильевна… — Он даже наморщил лоб, как чем-то серьезно озабоченный. — Вы не могли бы разрешить наш с Сизовым спор?

Лида сразу почуяла подвох. Но виду не подала:

— Я попробую. Если смогу…

— Вы сможете. — Ковалев усмехнулся. — Просто ответьте честно… У вас груди — свои или…

«Ах ты, выкормыш! Куда загнул, щенок!»

Но ни один мускул на лице Лиды не дрогнул. Она даже снисходительно улыбнулась:

— Я отвечу вам, Ковалев, если зададите этот вопрос на английском.

Они смотрели друг другу в глаза, не мигая. Это был уже поединок.

Ковалев секунду подумал и произнес:

— Dear Lidiya Vasilievna… Are your breasts natural?

— Yes, all my body is natural. Do you have more questions, Kovalev?

— No. Thank you, Lidiya Vasilievna. [7]

Лида не отводила взгляд от наглеца, пока тот первым не опустил глаза. Ну что ж, этот раунд — за ней.

Весь класс с интересом наблюдал за поединком учительницы и ученика. Болели они, конечно, за Ковалева. Но им понравилась реакция Лидии Васильевны.

Прозвенел звонок. Нарочито спокойно Лида покинула класс и направилась в учительскую.

Входя, сразу заметила любопытные взгляды новых коллег. Ну ничего, главное — сдержанный вид, строгий взгляд…

Все ограничилось комплиментом физрука — здорового, накачанного молодца.

— Мастер спорта международного класса по спортивной гимнастике, — с ходу рекомендовал он себя. И добавил: — Виталик…

— Виталик вы — для мамы или жены, — сухо заметила Лида.

— Не женат, пардон! Но… — Он близко наклонился к Лиде, и на нее пахнуло ненавистным одеколоном «Hugo Boss». — Виталий Федорович, если настаиваете…

— Я настаиваю только на том, что мне надо готовиться к следующему уроку. И, пожалуйста, не отвлекайте меня.

Подняв голову, она успела заметить сверкнувший сталью взгляд учительницы биологии. И широко улыбнулась ей.

«Да, скучно здесь не будет», — с этой тоскливой мыслью Лида доработала до конца дня.

День оказался тяжелым. И надо было отдохнуть, чтобы с десяти вечера приступать ко второй работе. Хорошо хоть, часы в школе завтра начнутся с третьего урока.

Света Харбина, Леша Ковалев и Паша Сизов шли из школы вместе. Они так и ходили втроем с первого класса. В младших классах по очереди носили Светкин портфель, теперь — ее сумку. К десятому классу Пашкина любовь перешла в дружбу, а Лешка начал настаивать на более близких отношениях. Светке Лешка тоже нравился, но усложнять себе жизнь… А жизнь у нее была классная. Родители не вылезали из заграницы, девочка жила с бабушкой и дедушкой. Оба в прошлом преподаватели института, они следили за ее учебой, а также чтобы внучка правильно питалась, не слишком поздно приходила домой и не болела. В личную жизнь внучки они не вмешивались. Но, в общем, она сама была девочкой разумной.

Сегодня они шли к Лешке — его родители должны были вернуться поздно. Дома у него всегда было что-нибудь вкусненькое — благодаря бабушке по матери, грузинке.

Нашли чего пожевать, открыли бутылку настоящей «Хванчкары», Лешка свернул по косячку с травой, и они продолжили обсуждение новой «англичанки».

— Нет, чудаки! Она — классная тетка! Гламур! — Травка расслабила Леху, и он восхищался «по полной программе»: — Фигурка — бест! И фейс? Да у нее фейс так и просит секса! Особенно — губы! А ножки! Ох, эти бы ноги…

— Мечтатель, блин, кремлевский! Утопист-социалист! — хохотал Пашка (он считался в классе знатоком истории). — Ноги у нее! Как она тебя сегодня посадила! Блеск! Я — в восхищении! Да она с тобой в кино не согласится пойти! Скажи, Светка!

Света, комфортно устроившись на широкой тахте, только загадочно улыбалась.

Да, жесть. Но не показывать же свою обиду…

— Лешенька, а Павлик прав! — мурлыкнула она, — Лида с тобой не то что в кино не пойдет, так еще и высмеет потом перед всем классом.

— А хотите на спор?! — Алексей завелся. — Я пересплю с ней еще до зимних каникул!

— Идет! — Пашка вскочил с места. — На что спорим?

Леха тормознулся. И внимательно посмотрел на Светку:

— От Пашки мне ничего не надо. Но вот от тебя… В общем, спорить буду только на тебя! Выиграю — ты моя. Лады?

Тут уже Светка задумалась:

— А проиграешь?

— Проиграю — отдаю тебе свою «Мазду».

— Кому нужно это старье… — покривилась Светка. — Уже два года гоняешь. И была она не новая.

Леха внимательно посмотрел на подружку.

— Мне предки обещали после десятого новую «бомбу» [8]. Проиграю — твоя!

— …Идет.

— Давайте руки, разобью! — И Пашка махнул ребром ладони по сцепленным рукам Лехи и Светки. — Но только ты должен представить доказательства. Иначе не прокатит. Запишешь все на камеру. Ок?

— Ок.

Скрутили еще по косячку. Прикрыв глаза, затянулись. Хорошо…

Лидия Васильевна тоже отдыхала у себя дома, рассматривая картинки «Камасутры» — готовясь к ночному сеансу на «Adult Finder». На этом американском сайте она работала уже два года — продавала через камеру свои сексуальные фантазии, и купить их могли мужчины всего мира.

У Лидочки бы и своих фантазий хватило, без «Камасутры», но после вымученного дня в школе надо было сменить внутренний настрой — превратиться из учительницы со строгими правилами в продажную девку. Для которой нет запретов ни в чем. И каковой Лида на самом деле не была. Потому что была она одинокой сиротой, рано оставшейся без матери. Отец еще до ее рождения потерялся где-то на просторах огромной страны. Так что к мужчинам она с детства относилась настороженно.

А теперь мужчины были для Лиды ее «банковским счетом». Однажды ее самая близкая подруга Яна, почти сестра, сказала: «Лидок, твоя эрогенная зона находится в кошельке». — «Нет, — возразила учительница английского языка, — она находится еще дальше. В банке „Barclays“. И добраться до нее невозможно».

Кроме Яны, близких у Лиды не было. Мать умерла, когда Лида училась еще в десятом классе — пьяной замерзла под забором у какой-то хаты в небольшом городке Родницы, примостившемся где-то на окраине Союза. И осталась у Лиды только Янка. Была она старше на два года. Как и Лиду, жизнь колошматила ее с малых лет. Покрывала тело и душу синяками. Но Яна не сдавалась. Она училась выживать. И, окончив школу, подалась в Москву.

Она никогда не рассказывала Лиде о своих «московских университетах». А когда Лида окончила школу с золотой медалью, просто забрала ее к себе. И сказала: «Жить в гламуре мы пока, — она подчеркнула „пока“, — не можем. Но „на шоссе“ ты не пойдешь. Поступишь в Иняз. Вон как по-английски чешешь! В Москве, если с иностранными языками, так возможностей — море. И на „попить-поесть“ будет. А кроме всего ты — красавица. Так что языки плюс твоя внешность — и будешь „в шоколаде“. Как теперь говорят».

Яна оказалась права. Институт Лида окончила с красным дипломом. И со знанием еще трех языков. Но даже при этом в переводчики пробиться оказалось трудно. Было бы неплохо устроиться в какой-нибудь частный лицей или элитную школу. Но для этого надо было отработать в школе обыкновенной. Лида и отработала три года.

Однажды Яна купила тур в Лондон. И, вернувшись, открыла эскорт-агентство. Под вполне респектабельным названием «Секретарь». А Лиду устроила работать на «Adult Finder». Лида была рада: сколько еще можно было сидеть на шее у Янки! Вскоре и с жилплощадью вопрос решился — удалось задешево купить «двушку» у пары опустившихся ханыг.

Работа на сайте Лиде нравилась. Это было как игра. Парики и контактные линзы делали учительницу английского языка Лидию Васильевну неузнаваемой. Эта вторая тайная жизнь щекотала нервы. Возбуждала. Придавала ей даже в собственных глазах некую загадочность. Как героине Мопассана.

В начале этой осени замдиректора районного Департамента по образованию рекомендовал Лиду, по совету постоянного клиента Яны господина Воробьева, директору одной из элитных школ в центре Москвы. Куда она сегодня и пришла.

Закрыв «Камасутру», Лида вошла на сайт, и на экране тут же высветились заказы на сегодняшний вечер.

— Пять. Неплохо…

Списав референсы и проверив оплату, она приготовилась встретить первого клиента.

Заказ — «женщина-вамп». Значит, черный длинный парик, бледное лицо и яркие, подчеркнуто «кровавые» губы. Еще — линзы темного цвета, Платье, обтягивающее фигуру и особенно груди. В пальцах — длинный мундштук с дымящейся черной сигаретой.

Лида включила камеру. Тут же включилась и камера клиента.

— I would like to have my girlfriend with me. Do you mind?

— Not at all. But there will be additional charge for second person. [9]

Лида назвала сумму. Клиент согласился. Они договорились о времени и отключили камеры.

Второй клиент заказал «учительницу». Лида усмехнулась: «Нереализованные фантазии школьных лет…»

Здесь все просто: светлые волосы парика туго собрать сзади в пучок. Очки — в большой оправе, с затемненными стеклами. Строгий костюм, незаметный макияж. В руках — папка вроде классного журнала. Готово…

Она включила камеру. И обомлела.

Не может быть! Мальчишка из ее нового класса. Кажется, Юра. Да, Юра Прыгунов! Скромный мальчик, в классе за партой сидел один. Она бы его и не запомнила, если б не его ужасный акцент, оставшийся от жизни на Украине.

Что теперь делать? Отключиться? Но компания уже перевела ее долю на расчетный счет в банке, и возможны неприятности. Вплоть до отказа фирмы от ее услуг. А это будет удар по Яне. Все эти мысли пронеслись в голове мгновенно.

«Ладно, рискну. В конце концов, даже интересно».

Лида включила голосовой имитатор:

— Hello! How do you want me to call you?

— Hello! My name is Aleksey. [10]

Парень засмущался. На лице проявились подростковые прыщи.

Лида не удержалась от усмешки: похоже, Юра взял себе имя Алексея Ковалева — способного, раскрепощенного, пользующегося успехом у девчонок.

— Your English not so perfect, sorry! — заметила она. — I want to be sure that my client will be satisfied with my service. [11]

Юра засмущался еще больше.

— We do not must to talk much… — Потом взял приготовленный заранее листок и прочел: — I want to see your breasts and I want that you play with them. [12]

«Ну что ж, смотри!» — подумала Лида.

Расстегнув кофточку и не расстегивая лифа, она вынула свои достойные кисти великого мастера груди и начала гладить их — медленно, то одну, то другую. Потом — водить пальцами вокруг сосков.

Она слегка подбрасывала груди, сжимала их так, чтобы образовывалась тугая ложбинка, снова гладила…

И все это время следила за парнем.

Тот поначалу сидел неподвижно. Потом подался к камере. Лицо стало пунцовым, руки вздрагивали, пальцы сжимались, как будто он сам охватывал ее груди. Из горла вырывались стоны страсти.

А Лида продолжала игру. Ей вдруг захотелось увидеть наступление у этого прыщавого кульминации. Совсем скоро это и произошло.

После «момента истины» парень словно опал — откинулся назад, всхлипывая, как после сильных рыданий.

Лида привела в порядок свой костюм.

— I would like to talk to you for a few minutes without any charge. [13]

Парень молча кивнул.

— Just two questions. Why do you want to have sex with a teacher? [14]

Парень усмехнулся:

— We have a new English tutor. She have classy bumps! All boys told that they would like to touch them and kiss them. 1 want too. [15]

— Ok. And the last question. How have you found this site and how have you managed to pay? [16]

Юра рассмеялся:

— I have a good friend in America who often use this site. And who paid by his cart.

— I understood that you’re less than 21 years old, — заметила Лида, — Our rules do not allow to serve people younger than 21 years old. So, don’t cjme again please. Bye! [17]

Она отключила камеру. И представила себе, как Ковалев и Сизов на перемене разбирали ее внешность по косточкам. А другие парни подавали реплики. И только этот прыщавенький стоял молча и мучился вожделением и своими фантазиями. И знал при этом, что у него-то есть возможность пусть не с этой училкой, пусть виртуально, но осуществить их. Лида была теперь уверена, что это был не первый опыт недоросля. И ей не хотелось снова оказаться в сегодняшней роли. Потому она и напомнила о правилах сайта. Теперь он больше ее не выберет.

К двум часам утра Лида удовлетворила фантазии остальных клиентов и легла спать. Встать надо было пораньше, чтобы подготовиться к урокам.

— Ах, Лидочка Васильевна! Опять в новеньком!

В голосе молоденькой учительницы младших классов восторг смешался с чувством легкой зависти.

— Привет, Леночка. В новеньком. Я не хочу, чтобы модницы в классах смотрели на меня с жалостью и презрением.

— Да, не школа, а дом моделей, — подключилась к разговору математичка. — В наше время девочки ходили в школьной форме, в черных фартуках. А белые надевали только по большим праздникам.

— Ха! Ну и что хорошего?! — встрял Виталий Федорович. — Как в казарме! На Западе школьную форму давно отменили.

— Вот здесь вы неправы, друг мой, — мягко прозвучал голос Адели. — Во-первых, на Западе в школах нашего уровня ведется раздельное обучение. А во-вторых, каждая из этих школ вообще имеет собственную утвержденную форму. И влетает она родителям в копеечку! Во всяком случае, в Англии — так. Кстати, для учителей там тоже предусмотрен определенный стиль одежды. — Она посмотрела на Лиду. — Вы, Лидия Васильевна, одеваетесь почти по их стандартам. Но вот что-то у вас… — «Пава» не смогла выразить свои ощущения в словах и замолчала.

Зазвенел звонок. Первый урок у Лиды был в своем классе.

И начался он с сюрприза.

На учительском столе в высоком стакане для карандашей алела роза на длинном стебле.

Быстрым взглядом Лида окинула класс.

Затаенные усмешки, явное ожидание ее реакции.

Она присела за стол, повертела стакан с цветком. Прекрасная роза. Но на душе стало как-то нехорошо. Снова подняла глаза на класс:

— У нас сегодня что, праздник?

— Можно сказать и так, — поднялся с места Ковалев. — Лидия Васильевна… Мы решили, что вы — самая элегантная и красивая учительница в школе. А таким женщинам принято дарить цветы…

Он смотрел Лиде прямо в глаза. Спокойно и не смущаясь.

— Мне приятно, что я выиграла необъявленный конкурс на самую красивую и элегантную, Ковалев. Но девушки вашего класса не менее красивы и элегантны. Будем считать, что эта роза — для них. — Ее мало интересовал сегодня этот парень, — Let’s start а lesson. [18]

Открыв журнал, она сделала вид, что выбирает, кого бы вызвать к доске. Но еще вчера вечером она знала, что первым вызовет прыщавого Прыгунова.

Тот вышел без энтузиазма. Материал знал плохо. Вообще был вялый.

— What is going on, Yuriy? [19] Вы не выспались? Чем же вы занимались ночью? Читали интересную книгу? Смотрели захватывающий фильм? Или торчали в компьютере?

Она смотрела на него, не отводя глаз. При слове «компьютер» тот чуть вздрогнул и на губах его появилась загадочная улыбка.

— Я смотрел интересный фильм, Лидия Васильевна. Очень интересный! Простите меня, пожалуйста. В следующий раз я выучу урок. — Он говорил не отрывая взгляда от ее блузки, явно гадая: такая же у нее классная грудь, как у вчерашней секс-бомбы, или все-таки хуже?

— На первый раз я вас прощаю, Прыгунов. Но следующего раза не будет. Извольте готовиться к моему уроку серьезно… Kovalev? Please!

— With my pleasure! [20]

Леха вышел к доске и с блеском ответил домашнее задание.

На перемене Лида попросила его остаться в классе.

— Это ведь вы принесли розу? Зачем?

— Вы мне очень нравитесь, Лидия Васильевна, — глядя ей прямо в глаза, ответил парень. — И я хочу произвести на вас впечатление.

— Вы можете произвести на меня впечатление отличным знанием моего предмета. И только как на вашего преподавателя, Ковалев. Да и потом… У вас есть на кого производить впечатление. Вот Светлана. Девочка красивая, умная. Из хорошей семьи…

Леха скривился:

— Неинтересно! Мы уже десять лет учимся вместе.

— А мне неинтересны вы, Ковалев, — вздохнула Лида.

Она вышла из класса. И ей показалось, что до нее донеслось тихое: «Еще посмотрим…»

— Ну, чего она хотела? — с ходу спросила Светка, когда они втроем с Пашкой вышли из школы.

В глазах ее горел нехороший огонек.

Алексей только загадочно усмехнулся:

— Боишься проиграть, малышка?

Неожиданно для него она ласково взяла его под руку, положила ему на плечо голову и промурлыкала:

— А я уже костюм присматриваю. Чтоб к «бээмвэшке» подходил…

— Ты лучше присматривай сексуальное белье. Я люблю черное и кружевное, — в тон подружке ответил Леха. Потом покровительственно обнял ее и Пашку, и они пошли прочь от школы.

Осень обосновалась в городе уже по-хозяйски. Солнце стало совсем редким гостем. Дождь монотонно выстукивал с утра по крышам, как азбукой Морзе: «Ле-то ушло. Ле-то ушло, ле-то ушло».

Лида закончила проверку тетрадей и стояла у окна пустой учительской. Ветер бросал в стекло первые сорванные листья пополам с дождем.

Видать, из-за этой непогоды ей на ум пришел «чумазый» стишок из провинциального детства — невесть почему, может быть, от неожиданной ностальгии по родному городу Тихо, глядя в окно, она вслух произнесла:

Осень настала. Холодно стало.

На наши ворота ворона насрала.

Куры навоз перестали клевать.

Ну и погодка, ё… твою мать…

— Что вы там говорите, Лидия Васильевна?!

От громкого голоса директора Лида вздрогнула.

— Говорю, что не хочется идти по такой мерзопакостной погоде домой.

— Да, погода ужасная. Но — осень! И придется идти. Ко мне уже подходила Никитична, ей нужно здесь убираться.

Лида попрощалась с Антоном Савельевичем и вышла из учительской.

У ворот школы стояла светлая «Мазда». Лида почти миновала ее, как вдруг дверца машины открылась.

— Лидия Васильевна!

Это был Алексей Ковалев.

— Садитесь! — Он открыл другую дверцу. — Я подвезу вас. Мне по дороге.

Дождь усилился, и Лида, секунду поколебавшись, окунулась в комфорт салона.

— Почему вы здесь, Ковалев? Учебный день давно закончен.

Алексей посмотрел на учительницу серьезно:

— Я приехал специально за вами, Лидия Васильевна. Я понимал, что вы будете в школе допоздна. И не хотел, чтобы вы промокли.

— Так вы специально меня ждали? Зачем? Почему?

Парень вздохнул:

— Вы мне очень нравитесь, Лидия Васильевна, — в голосе его послышалась неподдельная теплота. — Очень. И ничего ведь страшного, если ученик подвезет учительницу в непогоду домой?

Лида внимательно смотрела на него.

— Я попрошу вас больше этого не делать, Ковалев. И если я вам действительно нравлюсь, не прибавляйте мне проблем.

— Лидия Васильевна, я понимаю, что вы имеете в виду. Но мы ведь можем быть просто друзьями?

Он остановил машину у ее подъезда.

— Я уже дружу со всем вашим классом. Спасибо, что подвезли. Доброго вечера.

Она сама открыла дверцу и, не оборачиваясь, вышла.

В тот же момент у Светки дома запищал телефон, и она сняла трубку:

— Да?

— Она уехала в его машине, — доложил голос Пашки. — Сам видел.

— Ну и что? На дворе дождь. Кто бы не поехал? Пока…

Светка положила трубку и посмотрела на себя в стоявшее рядом зеркало.

— Ты — красавица, Светка! И умница! Ты — выиграешь!

Ветер трепал на растяжках рекламу фестиваля независимого кино «Чистые грезы». На всю программу — пресс-конференции, показ фильмов, приемы — только четыре дня. Билеты разлетелись сразу, и попасть в мир избранных было непросто.

Придя вечером домой, Лида приняла душ, выпила чашку чая и прилегла на тахту — отдохнуть перед очередным сеансом. Часы показывали девять. До включения камеры оставался час. Перед работой надо было еще просмотреть тех, кто ее выбрал, их оплату и подготовиться к первому клиенту.

Неглубокий сон прервала трель телефона.

— Лидия Васильевна… Извините за звонок… — Чей это голос? Она не поняла. А в трубке звучало: — Лидия Васильевна, я могу вас порадовать. У меня есть два билета на открытие «Грез». Послезавтра. И я приглашаю вас разделить со мной восторг от свежих работ неформальных мастеров…

«Ну да, все тот же Ковалев…»

— Очень красиво, Алексей. И, конечно, вы уверены, что я не смогу отказаться от такой возможности. В общем, небезосновательно. Но давайте так: перенесем этот вопрос на завтра. Есть некоторые обстоятельства. А времени у меня сейчас нет.

— Конечно, Лидия Васильевна.

— Кстати, где вы узнали мой домашний номер?

— Лидия Васильевна, вы же знаете, что любая информация сейчас не проблема. И потом, я — целеустремленная натура.

— Ладно, спокойной ночи.

— Спокойной ночи!

«Настырный щенок!» — Лида резко положила трубку.

Снова пытаться отдохнуть уже не имело смысла. Она включила компьютер.

И тут снова ожил телефон.

«Опять этот?!»

Но звонила Яна.

— Лидок, у меня к тебе важное дело. Воробьев… В общем, у него совсем поехала крыша, и он насилует меня, чтобы я «подготовила почву» для его подъезда к тебе.

— Чего он хочет?

— Ясно чего, — хмыкнула Яна.

— Это-то ясно! — Лида начала раздражаться. — В чем «подготовка почвы»?

— …Он хочет пригласить тебя на какую-то светскую тусовку, то ли на фестиваль, то ли еще куда. Вроде послезавтра…

— На «Грезы»?

— Вот! И хочет тебе позвонить. Сама понимаешь…

«Интересный может быть сюжет! Воробьев и Ковалев».

— Пусть звонит, — сказала она в трубку.

Воробьев жил на Рублевке. Лида видела его всего один раз и помнила смутно. Но по разговорам, по упоминаниям о нем в телевизионных программах, по Интернету знала, что человек он очень богатый и имеет большой вес в весьма узких кругах. Именно с подачи Воробьева она попала в эту школу.

Лидочка тщательно осмотрела себя в зеркале, и то, что она увидела, ей понравилось.

Ее сексуальный опыт был в основном виртуальным. И, понимая, что вероятнее всего ей придется закончить вечер в постели «благодетеля», Лида нервничала.

Конечно, Воробьев пришлет за ней своего водителя.

Звонок в дверь оторвал ее от зеркала и размышлений.

К удивлению Лиды, в дверях стоял сам Евгений Александрович. С букетом цветов и небольшой изящной коробочкой. Мужчина среднего роста, но хорошего сложения. Костюм от «Ферре» — как влитой, похоже, его хозяин не пренебрегает спортом. Коротко постриженные, явно у дорогого мастера, седые волосы, приятный овал лица, небольшой прямой нос, полные губы и внимательные серые глаза. Плюс легкий запах «Армани». С таким мужчиной приятно сидеть где-нибудь в уютном дорогом месте, пить что-нибудь легкое и тихо беседовать. Но сегодня мизансцена, вероятно, будет другая…

Лида глубоко вздохнула.

— Вы ожидали увидеть монстра, Лидия Васильевна? — Воробьев с улыбкой вручил цветы и коробочку. — Это рассмотрите позже…

— Я ожидала увидеть вашего водителя, — внешне спокойно ответила Лида, кладя подарок на стол и ища взглядом вазу, чтобы поставить цветы.

— Водителя я присылаю к вашей сестре Яне. А вы сделали мне большое одолжение, согласившись со мной встретиться… — Он внимательно посмотрел на Лиду. — Готовы ехать?..

Видно, решив сделать в своем наступлении передышку, осень уступила место солнцу и теплу, и в Москве уже два дня стояла весенняя погода.

Евгений Александрович вышел из машины, подал Лиде руку, и они стали подниматься по ступеням к входу в Дом кино.

Алексей Ковалев был уже здесь. С шикарной орхидеей.

Увидев предмет своих домогательств в сопровождении соперника, чья «весовая категория» выглядела явно значительнее его собственной, он дернулся было в сторону, но тут же остановился. Быстро сделал вид, будто ждет кого-то еще. И все же Лида успела заметить, как по его лицу пробежала судорога.

Ей стало жаль парня. Она условилась с Воробьевым о встрече в фойе и подошла к Алексею.

Губы парня растянула улыбка.

— Это вам, Лидия Васильевна… — Он протянул ей цветок. Взял под руку, и они вместе скрылись за дверями.

Из стоявшей неподалеку новенькой «девятки» все это наблюдали Светка и Пашка.

— Ну что, Светик? Готовь белъишко!

Света загадочно улыбнулась:

— Еще не вечер, Пашенька…

После Дома кино Евгений Александрович повез Лиду в «Ностальжи», где их уже ждал прекрасно сервированный ужин. Воробьев красиво за ней ухаживал. Сказал, что она давно ему нравится и он мечтал с ней встретиться.

Что сам Евгений Александрович женат, но с женой давно не живет вместе.

Хотя и разводиться не собирается. Не хочет обидеть жену, которая была с ним рядом в самые трудные годы его становления. Боится и что дети его не поймут.

Но жена, которая большую часть года проводит за границей, дала ему полную свободу. Поэтому, если Лидия Васильевна согласна, они могут жить вместе. О чем она никогда не пожалеет. К нему домой они не поехали, так как выяснилось, что Воробьеву утром нужно вылетать по делам за рубеж. Опасения Лидочки были напрасны.

На следующий день Ковалева на уроке не оказалось, и Лиду это несколько удивило. На ее вопрос Паша Сизов ответил, что Алексей заболел и, похоже, серьезно. Лида вздохнула с облегчением.

Болел Ковалев на самом деле или нет, Лида так и не поняла. Во всяком случае, когда через неделю он появился снова, медицинская справка у него оказалась в наличии, а цвет лица был бледноват. Лида даже ощутила в душе нечто похожее на сочувствие: а вдруг парень действительно в нее влюблен?

На уроке он смотрел на нее почти неотрывно, а уже в шестом часу, когда она выходила из ворот школы, от темного ствола старой липы отделилась высокая фигура и шагнула к ней.

— Лидия Васильевна…

Она посмотрела на него молча.

— Я не мог вас не дождаться. Позвольте вас проводить.

Лида возражать не стала. Тем более что ей давно хотелось задать Ковалеву вопрос. И она его задала:

— Алексей, зачем вы все это делаете? Вы понимаете, о чем я говорю.

— Понимаю, Лидия Васильевна. Я уже взрослый, если вы заметили. — Парень говорил серьезно, не отводя взгляда. — Вы мне очень нравитесь. Нет, не так. Я люблю вас!

Лида грустно улыбнулась:

— Просто классическая ситуация. Ученик влюбляется в свою учительницу.

— У меня другая ситуация, Лидия Васильевна. Я — уже взрослый. Давно. И я люблю вас не как учительницу, а как женщину. Очень красивую и умную.

Лида вздохнула.

— Я уважаю ваши чувства, Алексей. Но не могу на них ответить. По многим причинам. Я не стану их перечислять. Но вот две из них. Первая: вы ученик, а я учительница. И вторая: вам — семнадцать. И…

— Восемнадцать через месяц, — перебил Ковалев.

— Неважно. А мне — двадцать шесть.

— Восемь лет — не разница. А учитель и ученик… Через полтора года ситуация изменится.

— Вот тогда и поговорим. Если к тому времени вы не смените «предмет любви». Что, кстати, вполне возможно. Спасибо, что проводили, Алексей. И — спокойной ночи.

Они уже стояли у подъезда Лиды.

Ковалев взял ее руку и поцеловал. И Лида вдруг снова ощутила тревогу и неприязнь.

— Вам нужно бы во ВГИК поступать, Алексей.

— Напрасно обижаете, Лидия Васильевна. Это — порыв сердца.

Лида молча повернулась и пошла к двери.

A Леха подождал, пока она зайдет в подъезд, и поспешил к Пашке — расписать в красках, как они с Лидочкой провели вечер и как якобы пили у нее дома чай. Он знал, что Пашка точно расскажет все Светке.

Тетради Лида обычно проверяла в учительской. Во время переменок, «окон» или если последний урок у нее был пятый. Сегодня тетрадей была всего одна стопка, и она взяла их для проверки домой. Выпив, как всегда, китайского чаю, Лида открыла сумку и достала тетради. Наверное, взяла неловко, потому что стопка выскочила из руки и рассыпалась по полу И из какой-то тетради вылетел листок — вырванный из блокнота, сложенный пополам. Лида развернула его. И прочла:

Текст — одними заглавными буквами, подписи нет.

«Да, интуиция — все же великая вещь… Каков щенок! — Лида почувствовала, что в ней поднимается нешуточная злость. — Как же, я тебя проучу!»

Ждать долго не пришлось.

На следующей день после урока Ковалев подошел к ней:

— Я хочу пригласить вас на юбилейный вечер Александры Пахмутовой. Собирались идти всей семьей, но родителей позвали в другое место. Вечер будет завтра. Избранная публика. Вы не пожалеете…

Первым порывом Лиды было отказаться. «Но как настырен!» Лиду уже заводил этот поединок с богатым, разбалованным, не знающим ни в чем отказа парнем. Она согласилась.

— Спасибо, Алексей. Я куплю у вас билет.

Вечером раздался звонок. Лида сразу почувствовала, что звонит Ковалев, и не ошиблась.

— Лидия Васильевна, у вас ведь завтра нет уроков. Как я могу передать вам билет?

У Лиды все уже было продумано.

— Не знаю, насколько это удобно, но… Вы могли бы занести билет мне домой… А я угощу вас хорошим чаем с домашним пирогом.

— Конечно, Лидия Васильевна! С удовольствием! — В голосе парня явственно звучал азарт. — Я подъеду через полчаса, хорошо?

— Жду… — Лида добавила в голос легкие интимные нотки.

Алексей пришел одетый как на свидание. С букетом, коробкой конфет и бутылкой французского шампанского.

— Простите за банальность набора, — извинился он, вручая все это Лиде, — не было времени купить что-нибудь пооригинальнее.

— Ну-у, Алеша, у вас все еще впереди, — обнадежила она его.

Комната мягко освещалась настенными светильниками в виде получаш. Лида включила негромкую музыку. За окном властно вступала в свои права осень, а здесь, в комнате, было тепло и уютно. И все располагало к любви.

Учительница почти не пила. А ученик выпил два фужера шампанского, слегка опьянел и осмелел. Потом выпили на брудершафт. Алексей страстно приник к ее губам и перешел на «ты». Потом пригласил ее на танец. Танцуя, он все настойчивее прижимал ее к себе. Лида не сопротивлялась. Наконец он совсем осмелел и поцеловал ее в шею.

Лидочка отстранилась и посмотрела на него внимательно. В ней боролись два желания: рассказать парню, что она знает о его споре, и — проучить наглеца.

Алексей довольно улыбался, и второе желание победило.

— Ты очень настойчив, Лешенька. — Она легко провела рукой по его шевелюре.

Парень задрожал.

— Я не могу больше! Я полюбил тебя с первого дня!

Он хотел притянуть Лиду к себе, но она чуть отстранилась.

— Хорошо. Леша, ты обещаешь сохранить все в тайне?

— Клянусь! — с готовностью ответил он.

Лида провела его в спальню, задернула шторы и сняла с кровати покрывало:

— Готовься, мой юный фавн, я сейчас приду. — Сдержав усмешку, она ушла в ванную комнату.

Ковалев остался один.

Услышав звуки льющейся воды, он быстро прошел в прихожую. Через неплотно прикрытую дверь ванной Лида наблюдала, как Ковалев достал из сумки камеру, и поняла: сейчас он будет искать место, куда ее пристроить.

«Правильно, что не пожалела сучонка!»

Она не выходила из ванной минут десять.

Оглядев спальню, Леха быстро определился с местом. Это был такой же светильник матового стекла в виде получаши, что и в гостиной, — как раз на противоположной от кровати стене. Он не был включен, и парень быстро пристроил камеру в нем, подложив коробок спичек, чтобы глазок оказался над стеклянным краем.

Когда Лида вошла в спальню, Алексей, обнаженный, лежал поверх одеяла — улыбаясь, полный сознания своей неотразимости.

— Ты действительно красив. Как юный Геракл! — Лида, полностью одетая, стояла в дверях спальни. — А камеру ты куда пристроил?

Во взгляде парня отразилось замешательство.

Лида обвела комнату взглядом.

— Сюда? — Она указала на светильник. — Правильно выбрал ракурс!

Поняв, что влип, как первоклашка, Алексей вскочил с кровати и заметался по комнате — от неожиданности забыв, что оставил одежду на пуфике рядом с местом, где сейчас стояла Лида.

Она брезгливо подняла ее и швырнула в гостиную.

— Вон отсюда! Только полный подонок может спорить на женщину! Недаром называют вас «мажоры». Хозяева жизни…

Леха, весь красный, едва не плача, пытался попасть в штанину и не мог. Он нелепо прыгал на одной ноге и от этого бесился еще больше.

— Картина «Неудача» кисти Алексея Ковалева! — рассмеялась Лида.

Наконец одевшись, не глядя на нее, он выбежал в прихожую. Но вдруг встал как вкопанный. И тут же ринулся назад.

— Какой прыткий! — Лида показала ему ключ от только что запертой спальни. — Камера останется у меня. И я еще подумаю, что с ней делать.

Она уверенно подошла к входной двери и распахнула ее:

— Пшёл!

Парень пулей вылетел вон. Вслед Лида бросила сумку, куда пихнула цветы и коробку конфет, так и не открытую.

Алексей гнал машину, вцепившись в руль.

Кинула, как лоха! Смеялась! Морали читала! А он — заметался, как щенок! И ничего не смог сделать!

По щекам текли злые слезы.

Было уже совсем поздно. Дождь превратился в ливень. Дворники не успевали сгонять воду с лобового стекла.

Проскочил на красный свет. Какофония сигналов, визг чужих тормозов, свистки гаишника. Приехали…

К счастью, никого не задел.

Подбежавший мент грубо-вежливо предложил выйти. Посмотрел права. Принюхался.

— Да вы пьяны, молодой человек!

Алексей по опыту своего родителя знал, что с ментами лучше не спорить. А конфликты гасить — бабками. Достал сто долларов:

— Извините, сержант! Виноват! Не в себе! У меня любимая девушка умерла! Сегодня!

Он вдруг разрыдался: ему представилось, как Лидия лежит мертвая, и слезы злости разом стали слезами счастья и мести.

Сержант посмотрел на него с сочувствием:

— Понимаю! Но и ты пойми! Я не могу позволить тебе сесть в таком состоянии за руль! — Деньги он уже спрятал в карман. — Давай так. Здесь рядом стоянка. Я еду с тобой. Ставим машину, а завтра ты ее заберешь.

— Давай иначе! Я позвоню другу. Он приедет и сядет за руль.

Гаишник согласился.

Пашка приехал быстро — сразу понял: что-то случилось.

Они молчали до самого дома Лехи. Родители уехали на два дня, в доме была только прислуга. Войдя к себе, Ковалев первым делом налил по стакану коньяка. Свой выпил залпом. Но не опьянел — душила злость.

Пашка знал его и молча ждал.

Наконец Леха с силой двинул по висевшей в углу боксерской груше:

— Развела, сука! Развела, как последнего лоха! Как пацана сопливого!

— Да кто развел? — Пашка ничего не мог понять.

— Кто? Лидка!

И он рассказал обо всем, что было в квартире учительницы. Говорил зло, грязно, не выбирая слов. И вдруг замолчал, как на что-то наткнувшись:

— Паш… А как она узнала? О споре знали только мы! А? — И вдруг озверел: — Это ты, падла?! — Он схватил друга за грудки: — Позавидовал, что Светка даст мне первому! Из-за какой-то целки — сдал!

— Совсем съехал?! — Пашка с силой оттолкнул его: — Мне зачем это? Со Светкой мы просто друзья! А девок — полная школа. Сам знаешь. Трахнуться — проблем нет.

Леха сник. И задумался.

— Тогда, получается, Светка?.. Точно! «Бомбы» захотелось, ё-моё! — Он снова налил и выпил.

— Да нет. Ревнует она тебя. Ты ей без балды нравишься. Но ей же — как принцессе — служить надо. А ты — просто так ее трахнуть. А тут еще эта училка. Вот у Светки крышу и снесло.

— Служить, блин! — У Лехи скулы свело от злости. — Я ей покажу «служить»! Иметь буду, как последнюю… — Он саданул кулаком по столу. — А в школу теперь — как?! Как Лидка будет на меня смотреть? А куда камеру денет, запись?! Это ж компромат! И не только на меня! Это — и на отца! — Ему стало уже по-настоящему плохо. — Помнишь того перца, с которым она на фестиваль намылилась? Кто он?

— Хрен знает.

— Вот именно! А если к нему попадет?! Пипец!

Леха заметался по комнате.

— Надо что-то придумать! Что делать, блин? Что делать?

— Слушай. Я думаю, с ней можно поговорить. Она ведь неплохая баба. Поговорить надо и извиниться. Ну, придумай бурду какую-нибудь. Хотел типа выпендриться перед любимой девушкой. Ну, доказать что-то. Ты — мастер на байки. Но Лиду надо развести на жалость. Может, отдаст камеру. А тогда — и доказательств нет!

Леха перестал метаться. Налил себе и Пашке еще. Выпил.

И впал в ступор. Посидел молча. И вдруг заскрипел зубами.

— Ты чего?

— А? — Леха опомнился. — Ничего. Представил себе… Слушай… Мои вернутся послезавтра утром. Если отец узнает, он мне башку снесет. У него правило: «Взялся — доведи до конца. Не можешь — не берись! Не можешь, но взялся и завалил — расплатись по полной!» Вот я и расплачусь. Он мне всю жизнь это помнить будет!.. В общем, так. Завтра я в школу не пойду А решить все надо завтра. Ты подойди к Лидке, поговори. Может, и выгорит. А нет… — Леха скрипнул зубами, — я с ней по-другому поговорю.

Весь следующий день он просидел у себя в комнате. Ничего не ел. Но пил коньяк и, когда позвонил Пашка, был уже хорошо пьян.

— Ничего не вышло, — сообщил Пашка. — Но сегодня педсовет, Лида будет в школе до вечера. Можно подловить ее по дороге домой.

Они договорились встретиться недалеко от школы ближе к вечеру.

Лида пришла домой, легла отдохнуть и подумала, что ее уход из школы оказался только к лучшему.

Действительно в последнее время на сайте ее все чаще заказывали российские мужчины. И не было гарантии, что среди них не окажутся отцы ее учеников. Что тогда?

И вообще надоело притворяться. Вести двойную жизнь. Ради чего? Ради престижа профессии? Эта профессия уже давно потеряла свой престиж. Это в элитных школах учителя еще получают приличное жалованье. А в других, «народных»? Вот и берут — чем придется, да и просто деньгами. А ученики, зная это, ни во что их не ставят.

Так что жалеть особенно не о чем. В конце концов, у нее есть работа, за которую совсем неплохо платят. И Воробьев о ее занятии знает, так что все — честно. Он предложил ей очень приличное содержание. Ну и что, что не брак? Мужиков богатых да холостых на всех не хватит. Так что если она захочет бросить свой сайт, то просто примет его предложение…

Ее даже передернуло — вспомнила, как возмущался у себя в кабинете Антон Савельевич. Какие слова говорил о растлении молодежи, о моральном облике преподавателя…

Не отдала тогда Лида мальчишкам камеру. Они сначала нахрапом полезли, но она как-то сразу уловила, что от страха и отчаяния это все. И рявкнула на них. Куда весь их кураж подевался! Особенно у Ковалева. Эта жалкость ее тогда еще больше разозлила. До полного к ним презрения. Вспомнила их в первый свой школьный день — лощеных, уверенных. А тут — медузы какие-то…

Через день ее вызвал к себе директор. У него — двое респектабельных мужиков. Они все ей подробно объяснили. С «примерами из жизни». Камеру приходилось отдавать. Старшие Ковалев и Сизов пытались получить гарантии, что Лида не оставила себе копию. Ей было противно и страшно, но она съязвила: «По себе судите…» И применила последнее «женское средство» — разрыдалась прямо в кабинете. Тогда Антон Савельевич всполошился — понимал, что в его школу неспроста ее рекомендовали, значит, есть кому и за нее заступиться. Забегал вокруг мужиков, объяснял что-то. Те отстали.

Заявление об уходе она написала на следующий же день после разговора с пацанами — как почувствовала, что кончилось здесь ее время. И, уходя от директора, выложила заяву на стол. Как гвоздь вбила.

Коллектив? А что коллектив! Она ведь едва месяц отработала! Всем — чужая. В общем, всё.

За окном тихо падал снег. Зима, похоже, приходила настоящая, не слякотная.

Лида включила компьютер.

Сегодня ее выбрали шесть человек.

Прочла заявку первого клиента и даже рассмеялась от неожиданности: «сексапильная учительница».

«Нет, это уж слишком! Последнее время просто каждый третий хочет учительницу! Это что, эпидемия такая?»

Уже привычно она надела строгий парик, строгое платье, очки. Подведенные губы придали ей еще большую сексуальность.

Оглядела себя в зеркале, подключилась к клиенту и…

Перед камерой своего компьютера, удобно устроившись в кресле, сидел… директор оставленной ею школы.

Лида едва не расхохоталась.

Потом решительно сняла парик, очки, извлекла контактные линзы. И глубоким, возбуждающим голосом произнесла:

— Good evening, Anton Savelievich!..