Шлак

Глава 14

Я вытащил планшет. До ворот Загона топать около пятнадцати километров, почти весь маршрут пролегал по спальным районам, и только перед самым Загоном, где-то за три-четыре километра, начиналась промзона. Самый простой вариант — прижаться к железной дороге, и вдоль рельс идти до ворот, никуда не сворачивая. Всё очевидно. Однако охотники тоже не выпускники школы умственно отсталых, наверняка сидят где-нибудь в засаде возле железки, поэтому выбрать нужно то направление, которое даже для меня окажется неожиданным.

Более всего для этого подходят дворы, значит, надо пройти вдоль забора депо и свернуть к пятиэтажкам. Риск наткнуться на тварь там значительно выше, но теперь мне есть чем отбиваться.

Впереди мелькнула фигура в камуфляже. Самосвальша. Нас разделяло метров двести. Девка подходила к месту, где забор заканчивался. Судя по карте, там находился Т-образный перекрёсток: одна дорога заворачивала налево к жилой застройке, другая продолжала идти вперёд, а потом забирала вправо к насыпи. Самосвальша уверенно двинулась прямо.

Никого девка не боится, ни охотников, ни тварей, как будто заранее продумала маршрут, или подсказал кто-то.

В рейтинге фаворитов она числилась четвёртой. Не высшее достижение, но с моим последним местом не сравнить. В разговоры о честной игре, которые пытался вести пьяный Мозгоклюй, я не верил. О какой честности можно говорить, если у фаворитов изначально преимущество? Не удивлюсь, если вдруг выяснится, что их прямиком от Северного поста развезли по точкам второго этапа, и сегодня они стартуют впервые. А кому-то и дорогу правильную показали…

Додумать мысль я не успел. Раздался звенящий хлопок, эхом ударивший по ушам и вспугнувший воробьиную стайку. Я присел. Стреляли из трёхлинейки. Кромвель вчера палил из такой же, звук запоминающийся.

Самосвальша пропала. Перед выстрелом она как раз вышла из-за забора, так что стреляли по ней. Вопрос: попали или нет? Высокая трава не позволяла рассмотреть, что там дальше твориться.

Позади раздался шум электромотора грузовой площадки. Я отошёл на обочину, оглянулся. В кузове сидели двое охранников из депо, на меня не посмотрели. На перекрёстке платформа остановилась, охранники вышли, подобрали тело и швырнули в кузов.

Значит, попали.

Я выждал время и двинулся к месту гибели самосвальши. Коптеры поспешили за мной. Могли бы и сдриснуть куда-нибудь до вечера. Неужели во всей округе нет ничего более интересного, кроме приседающего от страха зайца? Как же они раздражают! Лучше бы нашли того охотника, который завалил девку и покружили вокруг, чтоб я знал, где он прячется.

Словно услышав меня, два коптера сделали разворот и пристроились в хвост возвращающейся в депо платформы, один остался. Он опустился на уровень моего роста и застыл, вибрируя крыльями. Жёлтенький.

Я помахал рукой:

— Привет, Алиса.

Коптер качнулся из стороны в сторону.

Прижимаясь к забору, я добрался до угла, пригнулся к земле и выглянул. Карта не солгала, по левую сторону начинался спальный район. Несколько пятиэтажек выстроились под прямым углом ко мне, чуть дальше по улице стояли три киоска, сразу за ними остановка. За пятиэтажками поднимались две монолитные высотки. До ближайшей метров четыреста. Снайпер, если не ушёл — а он вряд ли ушёл — сидит на крыше или верхнем этаже. Окна распахнуты, разглядеть, что творится в глубине квартир, нереально.

Доказательством того, что снайпер остался на месте, служили три коптера убиенной фаворитки. Они волками рыскали над высоткой. Один, сделав пируэт, завис над крышей. Я видел тёмную точку, бликующую на солнце. Два других плавно скользили вдоль верхнего этажа, заглядывая в каждое окно. Один резко остановился и подался вперёд. В темноте оконного проёма что-то блеснуло, возможно, линза оптического прибора.

Вон ты где, красавчик. Ясно… Впереди открытое пространство, протянувшееся до железнодорожной насыпи, а вокруг ни деревца, ни сарайчика, только куча строительных отходов, кусты и перевёрнутый колёсами вверх остов электромобиля. Когда снайпер срезал самосвальшу, та успела отойти от забора всего-то шагов на пять. На асфальте виднелось тёмное пятно. Теперь снайпер ждал меня. Видимо, ему сообщили, что с контрольной точки выскочили двое зайцев, и мимо этого места им не пройти.

Что делать? Бежать, петляя… Обойти невозможно, если только возвращаться назад, обходить депо с другой стороны, но не факт, что там меня никто не ждёт. А вдоль забора нельзя. Получится, что я двинусь навстречу стрелку, и он положит меня без особых хлопот. Прямо, используя кусты и мусор как укрытие, тоже не в кайф, но, похоже, это единственный путь. Надо попробовать по диагонали к мусорной куче, потом к кустам, потом к киоскам. Так я буду всё время держаться боком к стрелку, кусты помешают ему целиться. Надо преодолеть метров сто, потом пятиэтажка прикроет меня, я попаду в слепую зону.

Я посмотрел на коптер.

— Ну что, Алиса, рискнём? Страшновато, но другого пути всё равно нет. Можно, конечно, дождаться темноты, но, во-первых, темнота в этих краях какая-то не тёмная, а во вторых, что-то подсказывает мне, что в этом случае можно не успеть добраться до…

Не договорив, я рванул вперёд. В несколько длинных прыжков пересёк дорогу. Ещё прыжок, ещё. Перемахнул кучу битого кирпича. Вон уже кусты, до них всего два десятка шагов. Маленькое усилие и… Носок ботинка зацепился за что-то пружинистое. Я споткнулся, упал, ударился плечом о кирпич и покатился по траве. Падая, услышал звук выстрела. Пуля прожужжала над головой. Подумал: не попала бы в коптер — и заработал локтями, отползая под прикрытие кустов.

Забравшись под куст, перевернулся на спину, глубоко вдохнул и засмеялся: хрипло, словно пытался прокашляться. Поднял руку, выставил средний палец. На тебе, сука, подавись! Съел? Нет, Женя Донкин ещё побарахтается.

Отвинтил пробку бутылки, глотнул воды, плеснул немного на лицо. Господи, как хорошо жить-то.

В нескольких метрах от земли завис коптер. Я подмигнул в объектив.

— Видели? Я лучший заяц за все времена этого поганого шоу. И от охотников ушёл, и от снайпера ушёл. Учитесь у дяденьки.

Однако радовался я преждевременно. Надо ещё добраться до мёртвой зоны, а это дополнительно полсотни шагов. И ни деревца на пути, ни пригорка. Хоть бы тучки на небо набежали, дождь пошёл.

Но небо как назло чистое. Я прополз к краю кустарника, приподнялся. Новая пуля срезала несколько веток, на голову посыпались листья. Этот снайпер неплох, стреляет на малейшее движение.

Я подскочил и побежал, выбрасывая ноги далеко вперёд, как это делал на стометровке Усэйн Болт. Пока снайпер передёргивает затвор, пока ищет меня в прицеле — всего-то пятьдесят шагов. Успею! Успею!

Не успею! Грохнул выстрел, пуля прошла где-то на уровне поясницы, я почувствовал её горячее прикосновение. Скорость от этого не прибавилась, но я как финишёр наклонил тело вперёд, рассчитывая, что смена позы собьёт снайпера с прицела. Возможно, так и случилось. Следующая пуля тюкнулась под ногу. Это произошло на третьем десятке метров. Или он слишком быстро перезаряжает, или я слишком медленно бегу. Ещё двадцать шагов. Всего двадцать!

Я прыгнул, влетая в слепую зону, рухнул на газон. Всё, снайперу меня не достать. Можно отдышаться. Тело подрагивало от напряжения. Водки бы сто грамм, или хотя бы воды.

Взял бутылку. Пусто! Пуля пробила отверстие у самого донышка, осталось только несколько капель. Этим не напьёшься.

Пискнул планшет.

Я в недоумении развёл руками: что? В смысле, ликвидировать? Я же заяц, ликвидация не моя задача. Мозгоклюй до сих пор не протрезвел? Если брать за основу группу Кромвеля, то вместе со снайпером должны быть как минимум двое, и они не в фантики играют, у них в худшем случае дробовики. У меня тоже не палка, но это исключительно для защиты, а сам я ни разу не боец, я даже в армии на тумбочке стоял чаще, чем на полигон ездил. Да и не хочу я никого убивать! Просто не-хо-чу! Хватит. Пускай сами ликвидируют. А у меня сейчас дорога чистая. Где прижмусь, где пригнусь, и за два часа до промзоны допрыгаю, так что сами своих снайперов ликвидируйте.

Я повернулся к коптеру.

— Слышите меня, нет? Тогда читайте по губам: идите на хер! Алиса, переведи им.

Я затряс головой:

— Это не честно. Вы не имеете права…

Господи, да, конечно же, имеют. Это я не имею. Группа штурмовиков. Твою мать!

Слышит?

— Я никого не хочу убивать.

Это не твари — твари, это они — твари. Конторщики, сучьи выродки! Знают, за что подвесить. Если откажусь, Данаре уже никто не поможет. Она добрая и умная, но не сильная, с ней рядом должен быть я…

— Ладно, Алиса, командуй. Куда идти?

Коптер поднялся над пятиэтажкой и исчез. Через минуту прилетели первые подсказки.

Удобно с таким подсказчиком. Ещё бы встроенную систему связи, как у штурмовиков, и коптер как у них: более быстрый, тихий и менее заметный.

Я обошёл пятиэтажку с торца и через палисадник пробрался к высотке. Сквозь листву жёлтой акации увидел двойные двери: парадный подъезд и вход на техническую лестницу. Сосчитал этажи: восемнадцать. Дом сильно смахивал на крепостную башню. Окна высокие и узкие, по кромке крыши зубчатая надстройка. Наверное, какая-нибудь местная номенклатура здесь жила.

Прикрываясь акацией, я добежал до крыльца и вошёл в подъезд. Тишина, аж мурашки по спине. Алиса прислала новое сообщение.

Информация нужная, но в отзывчивой тишине подъезда зуммер планшета прозвучит набатным колоколом и предупредит охотников обо мне.

Я открыл клавиатуру.

Ответ пришёл короткий.

Я начал подниматься. В боевиках солдаты всегда крадутся вверх по лестнице, выставив оружие перед собой и склонив голову к прицелу. Попробовал повторить. Не понравилось. В ограниченном пространстве удобнее стрелять навскидку, и вообще, автомат весит почти пять килограмм, попробуй его продержать долго в вытянутых руках без должной подготовки. На десятом этаже почувствовал, как тяжелеют ноги, занемели ступни в подъёмах, пришлось делать передышку и восстанавливать силы. На шестнадцатом этаже услышал звон покатившейся по ступеням консервной банки. Следом раздался кашель и шарканье.

Замер. Несколько секунд прислушивался к звукам, но больше ничего нового не услышал, только где-то гудела и билась о стекло муха. Прижимаясь спиной к стене, стал подниматься, осматривая каждую ступеньку, прежде чем сделать очередной шаг. Любой мусор под ногой выдаст меня, и тогда — всё. Сердце стучало так, что, казалось, его должен был слышать весь мир, слава богу, только казалось.

В межлестничном проёме показались ноги в потёртых берцах. Судя по их положению, человек стоял ко мне боком. Я на секунду застыл, вздохнул судорожно и крепче сжал автомат. Тяжело переквалифицироваться из обычного баристы в спецназовцы. Знать бы заранее, что такая канитель приключится, внимательнее слушал бы армейского инструктора по боевой подготовке.

Мельком глянул на лестничный пролёт — чисто, сделал несколько быстрых шагов, остановился на площадке. Человек в синей рубахе стоял ко мне полубоком и смотрел на экран планшета. Меня он не замечал, увлечённый просмотром видео. Пришлось кашлянуть.

Он поднял голову и побледнел. На плече прикладом вверх висела одностволка, молодец, что не стал сдёргивать её, иначе пришлось бы стрелять, а этого очень не хотелось, потому что оставшиеся двое сразу поймут, что на лестнице у них проблемы.

Я глазами показал: ложись. Синий послушно лёг, накрыл ладонями затылок, наверное, тоже фильмов насмотрелся. Я обошёл его, приставил дуло к спине и шепнул:

— Остальные где?

— Крайняя квартира слева, — так же шёпотом ответил он. — Из прихожей налево — кухня. Там лёжка… Они оба там.

Мужик хотел жить, поэтому рассказывал даже то, о чём не спрашивали. Я припугнул его на всякий случай:

— Шевельнёшься — убью.

Снял с плеча ружьё, закинул себе за спину и вошёл в прихожую. Первая мысль была: ворваться и длинной очередью расхерачить всех, кто находился на кухне. Но взыграло сомнение. А если не получится? Промажу? Кто его знает, я из этого автомата не стрелял ни разу. Вдруг заклинит? И что делать?

Вспомнил пересказы отца о подвигах прадеда, как тот воевал в Сталинграде. Красноармейцы поступали проще: сначала бросали в помещение гранату и только потом добивали выживших из автоматов. Граната у меня есть. Я отвинтил крышку, дёрнул шнур, отсчитал две секунды и бросил её на кухню. Тоже старенькая, взорвётся, не взорвётся…

Взорвалась. По ушам хлопнуло так, что мозги всколыхнулись. С кухни потянуло дымом и штукатуркой. Я рванул туда. Снайпер лежал у окна сломанной куклой. С первого взгляда ясно — труп. Второго охотника взрывом отбросило к мойке. Лицо разбито, вместо правого глаза — дыра, из шеи толчками выбивается кровь. Он хрипел и окровавленными пальцами пытался ухватиться за край мойки и подняться, но пальцы соскальзывали. Он так и умер, не сумев встать.

Возле снайпера лежала мосинка[5]. Осколками размочалило приклад и сбило одно ложевое кольцо, отчего ствольную накладку увело на сторону. Чтобы починить, нужен хороший мастер. Я попробовал отсоединить оптику, но без инструмента сделать это не реально. Шмонать трупы тоже не стал, побрезговал, хотя там наверняка могло найтись что-нибудь полезное.

Вернулся на площадку. Клетчатый по-прежнему лежал на полу, не убирая руки с затылка.

— Вставай.

Пыхтя, он поднялся. Тело дрожало, глаза бегали.

— Не убивай…

У меня не было на него задания, только на стрелка.

— Карманы выворачивай. Что у тебя там?

Он расстегнул патронташ, бросил мне под ноги. Вытащил планшет, носовой платок, зажигалку. Чужой планшет для меня бесполезен, разве что в чате полазить под чужим именем, похохмить, посмотреть, с какими проститутками этот синий переписывался. А так даже статы не спишешь, взламывать надо. Платок тоже трогать не стал, а зажигалку взял. Чиркнул, огонёк затрепыхал. Сгодиться.

Тронул носком ботинка патронташ. Классика, двадцать четыре патрона, три ячейки пустые…

— В кого стрелял?

Он облизнулся и прохрипел:

— Ни в кого. Я вообще так, попросили. Оружие не люблю.

— Понятно, ты у них типа повар был. Хорошо готовишь?

— Да чё там… Листья. Чё их готовить?

Раздался знакомый зуммер.

О как. Зачем им это? Хотят сделать красивую картинку летящего с верхнего этажа тела?

Я вывел на экран клавиатуру, набрал:

Взрыв гранаты произвёл фурор. Ты номер один в рейтинге. В чатах тебя называют Кровавый заяц. Это тренд. Думаю, теперь в каждом шоу будет такой. Делай всё, что тебе говорят. В Радии твоя картинка с экрана не сходит. Ты герой, ты тот, кто смог перешагнуть шаблоны и сказать: я вам так просто не дамся! О прочих забыли. Твари разорвали двоих фаворитов, но когда режиссер попытался переключить камеры на них, народ едва революцию не устроил, требуя, чтобы показывали только тебя. Понимаешь? Мы сейчас переписываемся, а они видят твою картинку.

А та, что у тебя на голове?

Рука непроизвольно ощупала лоб. Ах да, совсем забыл, техник утром нацепил. Всё, что вижу я, видят зрители, значит, и этого повара, в патронташе которого несколько пустых ячеек, тоже.

Выкинуть, говорите…

— Ладно. Это… Как тебя?

— Тощий.

— Ладно, Тощий. Помоги тела дружков твоих сбросить, и вали куда хочешь.

— Сбросить? — Тощий оживился. — Конечно, помогу. Чё не помочь?

Первым мы взяли того, что у мойки. Подтащили к окну и перевалили через подоконник. Потом перебросили снайпера. Тощий так и не поинтересовался, зачем это нужно. Пока он провожал взглядом падающее тело, я схватил его за лодыжки и рывком отправил вслед за дружками.

Вряд ли он успел проклясть меня, пока падал. Он только орал и махал руками. А во мне не было ни жалости, ни стыда. Вообще ничего не чувствовал. Неужели человек способен настолько быстро привыкнуть к чужой смерти, что она нисколько его не трогает?

Напротив окна застыл коптер Алисы, объектив был направлен на меня. Я поднял руки, показывая средние пальцы:

— Видели? Два ноль в мою пользу. Мозгоклюй, привет тебе. Попрощайся со своими охотниками. Радий! Всё для вас, зашлакованные. Болейте за меня, и увидите много интересного.

Ружьё Тощего я брать не стал, лишний груз. Но и бросить было жаль. А вот с камерой на голове расправился без жалости, резким движением разбил её о стену, и ещё ойкнул, типа, случайно. После этого отнёс ружьё с патронташем в соседнюю квартиру и спрятал под ванной. Хорошая заначка, может, когда-нибудь пригодится.

Ну, ты отморозок! — прилетело от Алисы восторженное сообщение. — В Радии стены трясутся, полёт охотника до сих пор комментируют.

Плевать, что там в Радии происходит, не до него сейчас. Надо было фляжку с водой взять, она на поясе второго охотника висела. Теперь придётся копаться в этой груде мяса, а иначе без воды мне труба.

Спустившись вниз, я подошёл к месту падения тел. Приземлились все рядышком. Тощий рухнул на спину, глаза от удара вылетели и повисли вдоль щёк на тонких паутинках. Меня передёрнуло. Нет, не привык ещё к смерти, во всяком случае, к такой некрасивой и глупой. Чёрт с этой флягой, найду воды в другом месте.

Надо быстрее уходить.

Я повёл языком по дёснам, собирая слюну, сглотнул. В горле совсем пересохло.

— Как скажешь, дорогая. В какую сторону направишь?