Шлак

Глава 5

Кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо. Опять, наверное, Кира. Она жаворонок, встаёт с первыми лучами солнца, и у неё сразу появляется ворох вопросов, на которые ответить могу только я.

— Детёныш, давай попозже. Папа спит…

— Тебе что ли маркировка нужна?

— Что?

Я перевернулся и увидел пожилую женщину. Глаза обшаривали мою одежу, каждую складку и шов, словно оценивая. Господи, я же не дома…

— Раздевайся.

— В смысле? Полностью?

— Трусы можешь оставить. Их не скрадут.

Ещё не проснувшись, я начал торопливо стаскивать одежду. Женщина сгребла её в кучу, сверху водрузила берцы и буркнула:

— Жди. Через час принесу.

Чтобы скоротать время, я открыл на планшете библиотеку. Выбор книг оказался на удивление огромным. Полный набор классики, как отечественной, так и иностранной, плюсом к тому журнальные подписки, современная фантастика, детективы, любовные романы — на любой вкус. Сделал несколько закладок на будущее. Появится возможность — почитаю.

Поступило несколько предложений о сотрудничестве. Я читал их как набор шарад, слова вроде бы понятные, а смысл угадать не получается. И ни одного намёка об оплате, о том, в чём конкретно предстоит участвовать.

Поколебался мгновенье, махнул рукой и нажал да. Синий цвет сменился на мигающий красный.

Устарело? Быстро. Значит, пользуется повышенным спросом. Но почти сразу прилетел следующий заказ.

Нажимать не стал. Новое непонятное слово «крапивница». Наверняка куда-нибудь пошлют, но голым же не пойдёшь. Подожду.

Спустя два часа я начал беспокойно выглядывать из-за занавески и осматривать коридор. Людей было мало, и никто не походил на ту тётку, которая унесла мою одежду. К концу третьего часа сомнений в том, что я стал жертвой банального развода, не осталось. Бросился искать объявление, но похожих было не меньше десятка, да и не факт, что хоть одно из них имело отношение к той женщине. Я даже номер её не помню. Баран! Глупейшая ситуация: сижу на матрасе в одних трусах, и ни влево, ни вправо не дёрнуться.

Впервые в жизни возникло желание кому-то набить морду. Не эмоциональный порыв, как с Музыкантом, а реальная жажда свернуть нос набок. И даже факт, что этот «кто-то» женщина лет пятидесяти, на останавливал жажды мести. Я ей доверился, а она меня кинула. Ей не нос, ей шею сворачивать надо!

Я спрыгнул с нар, и как был в трусах и босый, двинулся по коридору к столовой. Терять было нечего, поэтому пёр как танк, с наглой мордой. На меня косились, но без особого любопытства. Готов поспорить, что подобные прохождения в блоке случаются нередко.

Искать тётку бесполезно, поиски ничего не дадут. В одном только нашем блоке две с половиной тысячи койко-мест, а всего жилых блоков восемь, и сколько в них народу — большая загадка. Ровшан должен помочь. Если в Загоне существует видимость местного управления, то он обязан заниматься решением подобных вопросов.

Ровшан пил чай. Не те бледные помои, которые я наливал из титана, а настоящий. Рядом стояла жестяная коробка с иероглифами и бутерброды с сыром на тарелочке. Увидев меня, староста ничуть не удивился, а в ответ на жалобу изрёк равнодушным тоном:

— Знакомая ситуация.

— Знакомая? И всё? А что дальше?

Меня слегка поколачивало. Надо идти, что-то делать, возвращать мои вещи. Не могу же я в таком виде разгуливать по блоку, и сотрудничество принять не могу. А он спокойно прихлёбывает китайский байховый, как будто ничего не случилось, и ест бутерброды с сыром.

— Ты на меня не дави, клетчатый, — напомнил он мне о цветовой вертикали власти. — Я тебе не фокусник, чтобы штаны твои из шляпы вынуть. Конторе плевать на дебилов, позволяющих себя разводить, сыщиков в моей команде нет.

— Ага, понятно. То есть, отныне я кандидат в Смертную яму. Замечательно! Ты за мой счёт план решил выполнить?

Про план я брякнул от балды, но Ровшану мои слова не понравились.

— Не кипишуй, сядь.

Он указал на стул по другую сторону конторки и постучал пальцем по столешнице. На звук из-за портьеры выскочил хлыщ в коричневом и согнулся в полупоклоне.

— Тёщу найди, — тихо сказал староста.

Хлыщ исчез.

— Решим вопрос, — это уже мне. — В том, что позволил себя накрячить, моей вины нет. Я за действия разной швали ответственности не несу. Но помочь людям готов всегда, особенно таким перспективным, как ты.

— А я перспективный?

— Доверие вызываешь. Вонь поднимать не стал, ко мне пришёл, стало быть, башка на месте, извилины в правильном направлении закручены. Сейчас человечек придёт, дела твои с одёжкой порешает. Не бесплатно. Но как чучело по Загону бегать не будешь. А вот и она. Привет, Тёща.

К конторке подошла тётка. Я чуть не подпрыгнул.

— Да это же та сука, которая одежду мою спёрла!

Ровшан с видом записного прокурора глянул на воровку.

— Твоя работа?

Тёща смотрела на нас глазами невинного младенца:

— Ты о чём, Ровшан? Я этот шлак впервые вижу.

Тон искренне-удивлённый, такому только глухой не поверит. У Ровшана со слухом хорошо, поверил, вот только сдаётся мне, что он и есть главный разводила в местном заповеднике.

— Да она это, — скрипнул я зубами.

— Кроме слов иные доказательства есть? Обвинить можно кого угодно, но если не докажешь, она обвинит тебя в оговоре, и мне придётся это подтвердить. А наказание в Загоне одно — яма. Ну так что, будешь настаивать на обвинении?

Тёща стояла, как ни в чём не бывало. Ещё бы, презумпция невиновности. Это же я её вину доказать должен. Но доказательств ноль. Номер её я не помню, объявление на странице не висит. А если и висит, то что с того? Объявление не доказательство. Надо было сфотографировать её или на видео снять. Обе функции в планшете существуют.

— Не буду.

— Вот и правильно. Зачем привлекать к себе лишнее внимание Конторы? А Тёща тебе вещички обеспечит. Не новые, конечно, новые ты не укупишь, но вполне приличные. Так ведь, Тёща?

Вернуть свою одежду я уже не надеялся, оставалось решить вопрос цены.

— Почём?

— Уверен, что не дорого. Ты же у нас новичок, со статами проблема, а инвестиции в Загоне не приветствуются. Сколько у тебя на счету?

— Тридцать семь.

— Тёща, хватит на комплект?

— Найду.

— Десять минут у тебя.

Тётка ушла, а Ровшан вдруг заинтересовался моими рёбрами.

— Чё за хрень? От Костыля подарок?

Опухоль расползлась по всему боку, кожа в некоторых местах почернела и сочилась сукровицей. При каждом резком движении боль в рёбрах пробивала тело током, и я лишний раз старался не дёргаться.

— Да нет, это ещё там, на базе, придурок один.

Ровшан прикусил губу.

— Как же тебя пропустили? Доктор должен был забраковать при осмотре.

— Да нормально всё. Пульсирует только. Заживёт.

— И счёт у тебя пустой, нанограндов не купишь, — не слушая меня, говорил Ровшан. Глаза блестели, как будто открытие сделал. — А доктор кто был?

— Дряхлов.

Блеск померк.

— Дряхлый человек солидный. Это не обычный шлак, у него связи… — Ровшан рассуждал сам с собой. — Давай так поступим. Тёща тебя оденет, ты на место возвращайся, а завтра свяжемся. Я с людьми перетру, подлечим твои рёбра.

— Мне сидеть не по карману. Статов ноль, на комплексный обед не хватит.

Ровшан написал что-то на бумажке.

— Держи. А потом на место иди, как договорились. Наедет кто, сразу на меня ссылайся, отстанут.

На бумажке значилось одно слово: «Накормить». Хорошее слово, только хотелось бы знать, с чего Ровшан таким щедрым сделался. Талон в столовку дал, с травмой помогает. Но больше всего насторожила фраза, что при осмотре меня должны были забраковать. Доктор не забраковал, теперь Ровшан собирался заработать на этой информации, и думал, кому выгоднее её продать: самому Дряхлову или кому-то ещё.

Вернулась Тёща, выложила передо мной комплект одежды. Брюки штопанные, на правом колене заплата. У рубахи обшлага истёрты, проще закатать, чем починить. Ботинки — не берцы даже — пусть и моего размера, но разношены до такой степени, что болтались на ноге, и никакие шнурки не могли их удержать. Ну и как это носить?

— Другому бы и за полтинник не отдала, — скривилась Тёща в ответ на мою реакцию. Как будто это не она меня обокрала. — А тебе за тридцать семь. Носи и будь доволен. Номер твой нанесла с изнанки, хотя и без него никто не позарится.

На клапане кармана было неаккуратно вышито жёлтыми нитками: Дон. Если она такая честная, откуда узнала, что вышивать надо?

— Тебе кто имя моё подсказал?

— В проходах услышала. Люди говорят, какой-то извращенец по имени Дон голышом разгуливает, детей пугает. Кроме тебя некому.

— Номер тоже они подсказали?

Её лицо осталось непроницаемым.

Ладно, ловить эту швабру за руку бесполезно. Попал, значит, попал, в следующий раз умнее буду.

С талончиком заявился на раздачу. Выбор был богаче, чем вчера вечером. Кроме уже привычной зелени, которую поедали большинство обитателей блока, в лотках лежал рис, макароны, греча, отдельно жареная рыба, бефстроганов с подливой, котлеты. В небольших котлах три вида супов. Повариха приняла талончик, сунула в карман и спросила равнодушно:

— Чего тебе?

— А можно выбрать?

— Выбирай.

Я взял харчо, макароны с бефстроганов и два пирога с капустой. Подумал, и взял третий. И чай, разумеется. Прошёл с подносом в середину зала, игнорируя завистливые взгляды обедающих, и всё это от души навернул. Третьи сутки не ел по нормальному.

Один пирог я съел, два спрятал за пазуху. Неизвестно, что дальше будет, на ужин, похоже, рассчитывать не приходится.

После обеда вместо того, чтобы сидеть на нарах и ждать завтрашнего дня, отправился путешествовать. В планшет была заложена карта Загона. Показаны были только жилые блоки и эвакуационные выходы: первый, третий и четвёртый. Первый выход находился за последним блоком, на карте он был закавычен как «Рабочий». Не знаю, что это означало, возможно, где-то там находились шахты, во всяком случае, основные потоки сотрудников направлялись туда. Третий, тот, что с огромным экраном, назывался «Радий». Название совершенно нейтральное, с лёгкостью подойдёт театру, стадиону, цирку, особенно учитывая его размеры.

Четвёртый не обозначался никак, просто эвакуационный выход номер четыре. Туда отводили забракованных. Если продолжить логическую цепочку, начало которой озвучил Ровшан, то именно там должна находиться Смертная яма, или ферма, как её называли многие. И там же располагался станок, доставивший нас в это место. Меня он интересовал более всего, потому что Данару и Киру тоже должны доставить в нём.

Людей в коридорах почти не было. Навстречу прошли двое коричневых с дубинками. Один задержался, оглядываясь на меня, второй подхватил напарника под локоть, дескать, не наша забота этот клетчатый, и брезгливо сморщился на мою обновку.

Я уже пожалел, что отправился в коридоры. Рёбра разболелись, пришлось прижиматься к стене и стоять, дожидаясь, когда боль утихнет. Кто-то прошептал с пренебрежением: нюхач. Не понятно, что именно он имел ввиду: наркомана или сам наркотик. И то, и то называлось одинаково.

Добравшись до Радия, я снова прижался к стене. Возле проходной собрались охранники и несколько клетчатых. Среди них мелькнула долговязая фигура Гука. Он только что поднялся по ступеням к проходной и исчез в дверях. Охранники в руках держали дробовики, у некоторых через плечо был перекинут патронташ.

— Эй, — услышал я, — поторопись, а то без тебя уедут.

За спиной стоял коричневый.

— Куда уедут? — не понял я.

— За крапивницей, куда ещё? Или ты не на сбор?

— Нет.

— Тогда какого хера тут мотаешься? Кино сегодня не показывают.

— Мне нужно к четвёртому эвакуационному выходу.

— В яму собрался? — он подошёл ко мне вплотную и заглянул в глаза. — На нарика вроде не похож. Эй, Сурок, здесь клетчатый какой-то странный. Прикинь, первый раз вижу, чтоб по собственной воле на ферму пёрлись. Вот же придурок.

Подошёл охранник в синем. В правой руке обрез трёхлинейки, на поясе подсумок с запасными патронами и кобура, из которой выглядывала рукоять нагана. Рявкнул:

— Штрихкод предъявил! Быстро!

Я протянул запястье. Он отсканировал, и попеременно глядя на меня и на экран планшета, сказал более миролюбиво:

— Из вчерашней партии. Подтверждённых заявок на сотрудничество нет. Ты чего тут забыл, блаженный?

— Мне четвёртый выход нужен.

Сурок приставил ствол обреза к моему животу, надавил.

— Тебя как новичка предупреждаю по-человечески: четвёртый выход — зона особого контроля. Пройти туда можно либо с подтверждённым предложением к станку, либо на ферму. Любая иная попытка проникнуть в зону считается диверсией и наказывается принудиловкой. Сегодня на станок предложений нет, выходной у него. Понимаешь? Но если будешь настаивать, то я дам тебе возможность и двух провожатых туда попасть. Будешь настаивать?

— Нет.

— Молодец. Следующий момент. На сбор крапивницы сегодня недобор по сотрудничеству, и у тебя есть шанс помочь своим товарищам-отсосам в сборе урожая. Сейчас я тебе отправлю предложение, ты его подтверждаешь и топаешь на проходную, а я резко забываю, что ты мечтал добраться до четвёртого выхода. И это не просьба, это твоя реальная возможность барахтаться в шлаке дальше.

— Мне Ровшан велел на нарах сидеть, ждать его, — попытался отбрыкаться я.

— Ровшан? — синий повернулся к первому. — Это который? Староста из третьего блока? Да пошёл он нахер этот Ровшан. Нажрал рожу как жопу и думает, что красивый, а сам подражателя никогда не видел. — Сурок передвинул ствол ниже и надавил чуточку сильнее. — Сейчас ты сделаешь так, как я сказал, а в следующий раз, если следующий раз наступит, прежде чем куда-то идти попробуй шевельнуть извилинами.

Он выбил дробь по клавиатуре, и у меня запиликало уже знакомое сообщение:

Я промедлил секунду и нажал «да». Переть на рожон, когда в пах ствол уткнулся, не лучшая идея.

Не успел я дочитать пояснение, как планшет снова загудел.

Да.

Сурок хлопнул меня по плечу.

— Вали к выходу, блаженный, — и велел коричневому. — Прогуляйся по коридору, надо ещё десяток отловить, а то сегодня совсем мало.

Каждому, кто подходил к проходной, выдавали тяжёлый нож по типу мачете и кусок ткани сложенный в несколько слоёв и прошитый по краям. Охранник назвал это респиратором, но по виду оно больше напоминало медицинскую маску, только более громоздкую и нелепую. Использовать его по назначению никто не спешил. Тесак я сунул за ремень, а маску сложил и спрятал в карман брюк.

Изнутри проходная походила на укреплённую позицию. Когда-то это место действительно было проходной, но сейчас окна были заложены кирпичом, остались только узкие щели. На полу стояли два льюиса — привет от Первой мировой, на столе запасные диски к ним. Вооружение не аховое, в современной войне толку от него чуть, но учитывая толщину стен, держаться можно долго.

На улице я едва не ослеп. Отвык от солнца. Проморгавшись, увидел огромную площадь, несколько железнодорожных путей, разворотную площадку, грузовые вагоны. В стороне находилось депо, из которого выползал паровоз с двуглавым орлом на решётке. Из трубы валил дым, стучали колеса.

По контуру площадь была обнесена терриконами высотой с трёхэтажный дом, да ещё с бетонными башенками по гребню. Крепость.

Я прикрыл глаза от солнца, рассматривая детали.

В основании терриконов зияли чёрные провалы, обложенные блоками. От проходной сложно было разглядеть, что кроется в провалах, но, похоже, что какие-то склады. Неподалёку маячил одинокий часовой.

— Не стой, — подтолкнул меня охранник. — Давай на посадку.

У невысокой платформы стояли шесть вагонов, из двух первых выглядывали люди. Я подошёл ко второму, попытался взобраться на площадку, рёбра снова застонали от боли. При такой нагрузке я их никогда не залечу. Какого чёрта попёрся к этому выходу? Надо было дождаться, когда Ровшан договорится с доктором.

— Мужики, помогите подняться, — попросил я.

Никто не откликнулся.

— Приятель, а ты какими судьбами?

Из дверей первого вагона выглядывал Гук. Значит, в Радии я действительно видел его.

— Чего смотришь? Не узнаёшь?

— Узнаю.

— Иди сюда. Вместе поедем.

Он спустился на платформу, подставил мне руки, подсадил и запрыгнул в вагон.

— Поизносился ты с последней встречи.

— Зато лишился остатков былой наивности, — невесело отшутился я.

— Когда-то это должно было случиться. Что за рёбра держишься? В блоке накостыляли?

— Повредили при перевозке.

— Покажи.

Я расстегнул рубаху. Гук долго смотрел, прищурившись, потянулся к опухоли пальцем, но дотронуться не решился. Покачал головой.

— Гнилое дело. Тебя как через осмотр пропустили?

— То же самое мне Ровшан сказал.

— Ровшан видел? Надо же, и в Контору не стуканул.

— Может и стуканул.

— Не стуканул. Иначе бы тебя здесь не стояло. Кто медиком на осмотре был?

— Дряхлов.

— Дряхлый жёсткий мужик, странно, что пропустил.

Гук состроил задумчивую мину, а из меня выплеснулось давно назревающее раздражение:

— Ты можешь сказать, какого дьявола тут происходит? Что вы все туману напускаете? Пропустил, не пропустил, глаза щурите. Ну, сломаны рёбра — и что?

— Сломаны? Хе… — хмыкнул Гук. — Застёгивай и никому не показывай, — он приложил палец к губам и сказал тише. — С такими травмами сразу в яму отправляют. Для того осмотр и существует. Тех, кого выбраковывают, прямым ходом уводят на ферму. Охрану там видел? Вот почему четвёртый выход рядом со станком. И тебя должны были увести. Но Дряхлый конкретно накосячил. Может, пожалел, дескать, молодой ещё. Теперь Ровшан мутить против него начнёт.

— Он обещал вылечить…

— Я тебя умоляю. Какое вылечить? В Загоне йод на царапины жалеют. Надо стандартный контракт заключить, чтобы на что-то надеяться. Для остальных любое лечение — ферма.

— Да что ж там такое?

— Словами не объяснить, многие не верят или не осознают. Показывать надо. Я покажу, потерпи каплю. И рядом держись, не отходи далеко.

Вагон дёрнулся, загремела сцепка, меня бросило на боковую стенку. Гук погрозил неведомому машинисту кулаком.

— Осторожнее нельзя? Люди всё-таки.

Из глубины вагона ответили:

— Шлак…

Вагон снова дёрнулся, просвистел паровоз, и платформа начала отползать. На ходу запрыгнули трое охранников, один крикнул весело:

— В окна не высовываться! Кто выпадет, подбирать не будем.

Шутник, его мать.

Набирая скорость, поезд вошёл под террикон. Мелькнули бронированные ворота, рельсы начали забирать влево. В дверном проёме я увидел пустырь. Несколько клетчатых фигур с косами выводили под ноль всю растительность. В стороне стояла охрана с автоматами. Дорога пошла по дуге вправо, пустырь кончился, началась промзона. Через пару километром появились панельные пятиэтажки. На первых этажах магазины. Я прочитал некоторые вывески: «Хлеб», «Молоко», «Галантерея». На обочинах ржавые остовы автомобилей, бытовой мусор, трава, кусты, груды битого кирпича, столбы с оборванными проводами.

Между домами мелькнула тень. Вроде бы крупная собака. За ней ещё одна. Остановилась, уставилась на меня и тут же прыгнула за угол. Я видел её секунду. Странная порода, похожа на дога, только тело абсолютно голое, без шерсти, тёмно-багрового цвета. Мускулистые ноги, широченная пасть и красные угольки глаз. И экстерьер другой, как будто тяжесть пригнула псину к земле, и она вынюхивала что-то.

— Видел? — указал я Гуку на просвет между домами.

— И не раз.

— Что это?

— Пёсотварь. Мутант собаки.

— Мутант? Здесь радиация?

— Здесь крапивница, приятель. Это похуже любой радиации.

Я открыл было рот задать новый вопрос, но Гук опять приложил палец к губам и сделал жест ладонью: смотри.