Схождение во ад

ФРИДРИХ КРАУЗЕ

…На ужин Роланд разогрел консервированную ветчину и пожарил картофель.

Скудная пища военного времени, равно как и другие лишения, переносились Краузе с равнодушной невозмутимостью; он был неприхотлив по самой своей природе, и если имел какую-то слабость — то разве склонность к долгому сну, но даже не в силу каких-либо физиологических особенностей организма; в своих снах он подчас попадал в удивительные миры, чья невероятная реалистичность ничем не отличимая от яви, вначале повергала его в изумление и трепет, но вскоре его путешествия в мир видений стали привычно-повседневными, он уже выработал четкие ориентиры и шел порою знакомыми дорогами в неведомых, зачастую мрачных и грозных пространствах, ощущая рядом присутствие тех, кто хранил и оберегал его, слыша их неясные голоса и даже различая их ломкие лунные тени, что вскоре обретут для него плоть, когда преодолеются им оковы привязанности к трехмерности земного бытия, и тогда далекие странные города с усеченными пирамидами нагроможденных друг на друга башен, видимые им издалека, отделенные покуда непреодолимым рубежом, откроют ему великие тайны своих обитателей.

— Пожалуй, я начну топить дом, штандартенфюрер?

Краузе кивнул, неотрывно глядя на пламя горевшей на столе свечи.

С розетки серебряного подсвечника потянулся, волнисто отвердевая, матовый восковой сталактит.

— Уголь в подвале, Роланд. Корзина там же.

Шофер загромыхал подкованными сапогами на каменной лестнице, винтом уходящей в подземелье дома.

Краузе хищно прищурился, вслушиваясь в едва доносившийся до него перестук ссыпаемых лопатой в корзину угольных брикетов, затем Роланд закашлялся — видимо, от попавшей в горло подвальной пыли и, наконец, раздалась тяжелая поступь шофер возвращался с нагруженной корзиной наверх.

Краузе упруго поднялся со стула, шагнув к выходу из подвала.

Роланд уже был на середине лестнице, представляя собою прекрасную мишень, но неискушенного в стрельбе Краузе смутила широкая, плетеная из ивняка корзина, которую тот держал на уровне груди и, чтобы попасть точно в голову, он выждал, когда шофер сделает еще пару шагов; потом, резко сунув за пазуху руку, нащупал рукоять пистолета, дернул ее, вынимая оружие и вдруг с ужасом ощутил опалившее грудь пламя, жгучее проникновение пули в плоть, а уж после, старательно пытаясь не завалить неповинующееся, будто чужое тело в сумрачный зев подземелья, ускользающим сознанием уловил — как вспомнил, неясный звук выстрела…

Дилетант Краузе, не поставив пистолет на предохранитель, в спешке нажал на курок и теперь лежал, неестественно вывернув руку, в узеньком коридорчике рядом с кухней, и шелковая, кремового цвета подкладка его форменного кителя постепенно набрякала кровью…