Шпионка

Глава 10

Нина Климова, восточный фронт, седьмые сутки в пути.

Покинули мы столь гостеприимную нам деревню сразу же после полудня. Путь наш лежал на север к растянувшейся вдоль линии фронта невысокой горной гряде.

Судя по снимкам со спутника, места там были весьма живописные. Вообще говоря, вся эта планета была очень мне симпатична. Даже эта деревенька со своими полусгнившими домами и всеобщим запустением. И домик наш маленький. И палисадник с примятой травой. И глаза Его Светлости, и запах его кожи, и сила его тела, и твердость в паху… Так, не о том думаешь, кошка блудливая! Я вообще-то о красоте здешней природы говорила, а не о… Ох, видимо еще долго я буду вспоминать это ясное утро, домик на окраине и примятую травку.

Шли мы вдоль дороги уже часа два, ныкаясь за реденькой лесополосой, как вдруг из оврага на противоположной стороне показались огромные рога, а затем огромная бычья голова, а затем вылез и весь бычина, такой же огромный, как и все остальное: в полтора человеческих роста в холке, и, видимо, такой же древний как мамонт, потому что был весь покрыт свалявшейся шерстью с проплешинами на боках.

То ли зубр, то ли бизон, то ли вообще овцебык с рогами буйвола, не знаю даже, как и назвать. Короче, был он огромный, волосатый и рогатый до жути, и вонял соответственно. А за ним следом выползла телега с гордо восседающим на ней мужичком. Дедок был под стать своему животному: такой же плешивый и облезлый, если только не рогат (хотя кто его знает…). Заросший весь так, что лица не разглядеть, бородища лопатой, нечёсаная, душегрейка драненькая, шапка на голове замызганная, оторочка меховая поистерлась на затылке и клочками торчит. Сапоги стоптанные — каши просят, так он их еще и проволокой кое-как обмотал, чтоб подметка совсем уж не отвалилась. Нищета страшная, я таких у нас в мирах Конфедерации даже в трущобах не видала. Как он зиму переживет в таких обносках — не представляю!

Шли мы с ним параллельным курсом примерно минут десять, он по дороге ехал, скрепя своей раздолбанной телегой, мы по лесочку трусили. Хорошо ветер был не в нашу сторону, а то я б задохнулась с непривычки. И тут, видимо, нашему начальству гениальная идея в голову пришла. Подозвал он к себе Крывника и стал о чем-то с ним перешептываться. Тот, вроде как соглашаясь с начальством, кивнул ему пару раз и, скинув свой вещмешок, стал быстро переодеваться в свой ватник и штаны, натягивая их прямо поверх комбинезона. Минута — и вот он уже в цивильной одежде ломанулся сквозь лесок наперерез медленно ползущей телеге.

Завидев несущегося к нему со всех ног здорового мужика, местный крестьянин с перепугу сиганул с телеги и рванул в противоположную сторону, но его быстро нагнали, остановили, болевым захватом руки за спину уговорили вернуться и не бросать свое имущество.

Крывник заговорил с ним о чем-то, с такого расстояния не разобрать было, видимо успокоил, ибо тот рыпаться перестал и отвечать даже что-то начал. Головой замотал, шапку сдернул — на груди мнет. Вскоре и вовсе раскрепостился, стал руками размахивать, что-то горячо втолковывая Крывнику. Тот его послушал-послушал, видимо, принял какое-то решение и махнул нам рукой: мол, идите все сюда.

— Пошли, — отдал короткий приказ Его Светлость и, отключив режим невидимости, первым вышел на дорогу.

Увидев такую толпу странно одетых людей, мужик опять струхнул не на шутку, но убегать уже не решился, прижался только спиной к своей скотине, руками нащупывая обвисшие вожжи.

— Залезай, ребята, — махнул нам Крывник и первым запрыгнул в телегу, подавая пример остальным. — Чего ноги топтать, когда ехать можно.

— И то верно, — на разные лады согласились остальные и, побросав на присыпанное сеном дно телеги свои рюкзаки, забрались следом.

— Давайте, Нина, я помогу вам, — Олмен галантно подсадил меня, помогая перебраться через высокий борт, и взобрался сам, устраиваясь рядом со мной на задке телеги, подальше от вонючей скотины и его хозяина.

Подложив под спины и головы свои мешки, ребята полусидя-полулежа расслабленно развалились на сене, блаженно прикрыв глаза. Его же Светлость взобрался на телегу последним, устроившись спереди, рядом с возницей, и завел с ним беседу в полголоса, выясняя как дела в округе, не видать ли тут где поблизости повстанцев, и как вообще оно житие-бытие у народа.

Я поначалу прислушивалась, но «переговорник» улавливал их тихие слова через раз, переводя порой сущую абракадабру, и я бросила это дело, переключившись на сидящего рядом молодого князя, который, щурясь, покусывал кончик вытащенной из сена соломинки, да покачивал ногой, свесив ее с края борта.

— По моим подсчетам, нам еще два дня пути, — завела я «светскую» беседу с князем.

— Да, примерно сутки будем добираться до холмов, и еще столько же придется карабкаться вверх-вниз. Местность там живописная. Холмы все зеленью покрыты, лесочек небольшой, да кустарник по весне цветет. Красиво. Только людей нет почти. Земля каменистая, неурожайная, вот никто и не селится в предгорьях.

— Вы там уже были? Так красочно все описываете, — улыбнулась я.

— Нет, — усмехнулся он в ответ. — Снимки со спутника видел. Я их даже скачал себе на планшет. Хотите посмотреть?

Снимки-то я и сама видела, но зачем же парню отказывать. Давай поглядим, может что интересное увидим, что я пропустила. И склонив друг к другу головы, мы уткнулись в планшет. О чем там за спиной беседовал Его Светлость с мужичком, мне уже было не интересно.

— Эх, вот были бы у вас самолеты…

— Самолеты? Что это?

— Это такие летательные аппараты. Они и людей, и грузы перевозить могут. И главное — быстро. А у вас тут еще не изобрели ничего подобного?

— Ну… Есть кое-какие наработки. Даже запустили в небо аэростат один пару лет назад. Но он маленький был. Вот такой примерно, — и он руками показал его размер: с большой такой арбуз. — Но практического применения им не нашли, и проект вроде как закрыли. Ха! Да на нем и мышонка-то не поднять было, не то, что людей и грузы!

— Ну почему же, вот, например, мини-камеру можно было бы прикрепить и запустить в воздух.

— Зачем? Чего там в воздухе снимать-то? Облака что ли?

— Как это? Можно с высоты птичьего полета снимать ландшафт. Красиво. Вот как со спутника снимки, только это дешевле будет. Или погоду определять, где дожди или грозы пройдут. Бурю предсказать. Или воздушная разведка. Например, вражеские позиции рассмотреть. Или проследить за кем. А если еще и микрофон прицепить, то и подслушать можно, что говорят. Вообще эти штуки в шпионаже незаменимы. Их же можно и совсем крошечными сделать, как муха. Или, наоборот, огромные дирижабли, чтобы грузы перевозить с людьми. Быстро и удобно получается. Можно еще и бомбы сбрасывать сверху врагу на головы. Весьма эффективная штука. Разрушительная.

— Ё-маё! А у вас такие есть?

— У нас уже дроны давно летают…

— Чего?

— Ну это такие маленькие летательные аппараты. Беспилотники. А есть и большие. Такие людей перевозить могут. Час-два и ты уже на другом конце света! Вот будь у вас вертолет, не пришлось бы нам тут неделю грязь пешком месить. Загрузились бы в штабе и в паре километров от цели высадились бы. А может, и вообще без высадки бы обошлись, с воздуха все разведали бы. За день пару схронов осмотреть успели бы. Или раненого нашего эвакуировали бы за пару часов, а не сутки машину ждали.

— Послушайте, а у вас есть чертежи этого вертолета? Может, мы сами его построим? Как он хоть выглядит-то? — и столько мольбы было в его щенячьих глазах, и заёрзал на месте нетерпеливо, и за руки меня схватил, сжимая пальцы в ладонях.

Сжалилась я над парнем, достала свой планшет, закопалась в архив. Где-то там у меня были фотографии вертолетов и чертежи парочки дронов, покажу ему. Может, он великий инженер, сообразит, как это работает и сконструирует что-либо похожее. Вот будет сюрприз конфедератам!

И так мы увлеклись с князем этим занятием, что еще часа полтора примерно бурно обсуждали, нафига вертолету две пары лопастей и винт на хвосте. А потом, отдав Рибьеру свой планшет на растерзание (пусть дальше сам со своими вертолетами разбирается), незаметно как-то уснула под тихий скрип колес и щебетание птиц.

Разбудил меня грозный рык Его Светлости. Я вскинулась, сбрасывая со своего плеча тяжелую голову прикорнувшего на нем молодого князя, и огляделась, ища глазами опасность. Олмен тоже подскочил, ошалело похлопал ресницами, наткнулся на сердитый вид своего главнокомандующего и поспешно соскочил на землю, оправляясь и вытягиваясь в струнку. Герцог смерил его неприязненным взглядом с головы до ног и прорычал что-то злое, от чего у меня по всему телу мурашки повыскакивали. Олмен же покраснел, потупился, бросил на меня косой извиняющийся взгляд и рванул прочь, в сгущающиеся сумерки.

Куда это он его послал? А что сказал-то? Ах черт, «переговорник» отрубился!

Почесала за ухом, включая свой переводчик, и побежала за герцогом, что решительным шагом направился в сторону леса вслед за князем.

— Куда вы его отправили? Что вы ему сказали? — возмущенно воскликнула я в удаляющуюся напряженную спину. Но он даже не оглянулся. — Эй!

Ускорившись, я ухватила его за рукав, вынуждая остановиться, и встала перед ним, требовательно глядя в глаза. Голову пришлось задрать очень высоко. Черт, и почему я такая маленькая?! Ну кто будет воспринимать всерьез такую малявку?! Сейчас стряхнёт мою руку, сдвинет походя в сторону и дальше пойдет, не обращая на мои воробьиные подскоки никакого внимания.

Но он стоял не шелохнувшись, только челюсть сжал так, что желваки ходуном заходили, да глядел поверх моей головы, зло сощурив глаза.

— Да что случилось-то? Что мы с князем такого натворили? Объясните же! — требовательно топнула я ногой, и он, наконец, перевел на меня свои почерневшие от гнева глаза. Смотрел долго, пристально, изучая каждую черточку, будто вырезая в памяти мой портрет. И взгляд его постепенно смягчался, тускнел, наполняясь грустью. Я и шелохнуться боялась под этим взглядом. Стояла как завороженная, пусть бы он смотрел на меня так вечность: я совсем не против.

— Скажите, Нина, — нарушил он, наконец, затянувшееся молчание, — вам нравится Олмен?

Что? Какой странный вопрос…

— Ну… прикольный парнишка, — сморгнула я, и опустив голову, потерла затекшую шею.

— Прикольный парнишка? — переспросил он, и мне вновь послышались в его голосе рычащие нотки.

— Ну да. А что такое?

— Этому «парнишке» скоро тридцать стукнет. Это взрослый половозрелый мужчина.

— И что? — я вообще не «догоняла», к чему он клонит и при чем тут половозрелость князя.

— И то, что он не может быть просто «прикольным парнишкой». Он либо вам нравится, либо нет. И если он для вас просто «прикольный», то зачем вы его поощряете? Зачем строите ему глазки и заигрываете с ним? Зачем даете ему надежду?

Ах, вот оно что! Герцог, видимо, всю дорогу наблюдал за нашей с Олменом эмоциональной беседой и сделал соответствующие выводы. Он вообще склонен к поспешным выводам, я заметила. Да еще этот наш совместный сон в обнимку. Герцог, по-видимому, решил, что мы с князем… Так он что, ревнует?!

— А если нравится, то что? — решила я подлить масла в огонь и с вызовом посмотрела в его черные глаза.

— В таком случае должен вас предупредить: пока Олмен носит погоны, дальше интрижки ваша связь не зайдет.

— Это еще почему? Вам-то откуда знать, как далеко зайдет наша связь? Может я еще и замуж за него выйду! Что нам может помешать?

— Я не знаю ваших законов в Конфедерации, но у нас на Зоране высшим военным чинам жениться запрещено. По крайней мере до тех пор, пока они находятся на службе у императора.

— Чего?! Что за варварские законы! — возмутилась я, скривившись.

— Может быть, — пожал он плечами. — Но учтите одно: князь еще молодой, и его карьера военачальника только начинается. Успешная карьера, к слову сказать. Вот и подумайте, готовы ли вы разрушить блестящее будущее всего лишь «прикольного парнишки» или удовольствуетесь ролью любовницы на неопределенное время.

Я растерялась, не зная, что и сказать. Не думала я, что у них тут все так серьезно. Энжью же, видя мое замешательство, обошел меня стороной и пошел дальше в глубь леса, туда, где ребята обустраивали лагерь для ночлега.

Так он что, считает, что я лягу под каждого, кто проявит ко мне хоть малейший интерес? Да за кого он меня принимает?! Да у меня и в мыслях не было строить Олмену глазки! Ну пофлиртовала немножко, было дело, натура бабская такая, чтоб Энжью поревновал, но… Ах ты черт! Герцог, конечно же, был прав, но как же неприятно это осознавать.

Да я этих князьев за пять верст обходить теперь буду!

Предаваясь этим грустным мыслям, я еще с полчаса побродила по округе, пиная шишки, а потом от костерка вкусно потянуло печеной картошечкой, и я поспешила на запах. А то как бы без меня все не сожрали, оглоеды двухметровые.

Картошку мужики нашли у нашего невольного попутчика в телеге. Нарыл, говорит, в поле общественном, да на огородах заброшенных пошарился. У него там еще и репка была припрятана, но ребята совсем уж грабить его не стали. Вообще мужичок, если честно, в накладе не остался, расплатились с ним хорошо. Почитай весь комплект одежды ему отдали. За одни только сапоги он чуть ли не ноги бросился всем целовать. Мог бы и побольше картошечки отсыпать, между прочим.

Выковыряв из углей пару крупных картофелин, я уселась на поваленном дереве чуть в стороне от остальных и предалась тяжким раздумьям, сдабривая их поздним ужином. И что-то все грустно так выходило. Вот понравился мне мужик, серьезно понравился, так, что о будущем задумалась. Планы строить начала, прикидывать. А тут облом: на большее, кроме как стать подстилкой, и не рассчитывай. Ни семьи с ним мне не видать, ни детей… с его глазами. На этой мысли я совсем уж сникла, даже носом хлюпнула пару раз. Ну за что мне все это?! Ну чем я так Бога прогневала, что в бабском счастье мне отказал?!

— Можно? — Энжью подошел очень тихо, застав меня врасплох с сопливым носом и покрасневшими глазами. Но я все же кивнула, позволяя ему присесть рядом. — Нина, я должен перед вами извиниться за свою грубость. Простите, что так вас расстроил. Но… я обязан был предупредить вас. Вы не знакомы с нашими законами и традициями, в отличие от князя, и по незнанию могли попасть в неприятное положение. Мне бы этого не хотелось.

— Не хотелось бы, чтобы я стала любовницей князя или чтобы попала в неприятное положение? — не сдержала я злого ехидного вопроса.

— Это одно и тоже.

«Ну да,» — кивнула я головой, соглашаясь, — «Быть всего лишь любовницей — весьма неприятно уже само по себе.»

— А как же граф Парро? — вдруг вспомнила я. — У него же семья и пятеро дочерей!

— Он всего лишь граф. К тому же снабженец. Его военный чин низшего класса. Ему можно заводить семью. Он не столь ценный кадр для императора.

— Ну, насчет ценности я бы еще поспорила, но… Мда, как у вас тут все запутано…

— Возможно со стороны это кажется сложным для понимания, но таков императорский указ. Мы живем по этим законам уже не одну сотню лет. Императору нужны люди, что всецело могут посвятить себя службе на благо родины. Чтобы ничто не отвлекало офицера от его обязанностей. Чтобы у офицеров не было слабых мест, которыми мог бы воспользоваться враг. Императору нужны люди, что головой и телом преданы только ему.

— То есть любовница офицера от службы не отвлекает? И детей, что она ему родит, он любить не будет? Да что за извращенная логика! А на мой взгляд, человек у которого есть семья, будет лучше защищать свою родину и свой дом. Потому что ему есть, что терять. И жена любимая и дети — это не слабость, это его сила! Это те люди, которые будут любить его всегда, вопреки всему, и ждать его всегда, как бы долго его не было. И поддерживать во всем, и помогать, когда возникнут проблемы, и утешать, когда ему плохо, — высказав все это, я замолчала: а ну как опровергать начнет, или вообще пристрелит как изменника, он же там вроде как родственник этому их императору. Но Энжью молчал. Вертел в руках ветку, подбрасывая ее в ладони, и смотрел в землю, думая о чем-то своем. Долго молчал, а потом вдруг предложил:

— Хотите, я расскажу вам одну историю?

Энергично закивала в ответ головой. Конечно хочу, кто бы сомневался! Вообще люблю сказки на ночь. Да еще в таком исполнении.

— Это история моей семьи. Был у моего отца по молодости друг, с которым они дружили еще со школьной скамьи. Закончили вместе кадетскую школу, а потом их дорожки разошлись. Мой отец поступил в военную академию, а князь женился, поэтому военная служба для него окончилась, не начавшись. Но жил в браке он недолго, жена молодая умерла при родах, оставила его с мальчиком на руках. И как только мой отец узнал об этом несчастье, приехал к князю, навестить, утешить и уговорить его вернуться на военную службу. Но князь был человеком упертым, отказался. Хотел быть рядом с сыном, воспитывать его сам, а не разъезжать по гарнизонам, наведываясь домой пару раз в год в лучшем случае. Но мой отец тоже был упрям и попыток своих не оставлял, поэтому наезжал к князю чуть ли не ежемесячно.

Однажды он приезжает к другу в гости, собираясь в очередной раз уговорить его поступить на службу, и вдруг узнает, что князь себе в помощь нанял для сына гувернантку, молоденькую еще, сразу после гимназии, неопытную совсем, но очень умную, добрую и красивую. Девушка была начитана, образована, весела и жизнелюбива. И нет ничего странного в том, что оба мужчины втайне друг от друга полюбили ее. Но никто не решался связывать свою судьбу с этой девушкой, ведь она всего лишь гувернантка. Это страшный мезальянс. Особенно для моего отца. Он как-никак — младший сын императора. К тому же брак с ней грозил его военной карьере.

И вот спустя год внезапно умирает старый император, и его старший сын, Кримп ДЭнжью, по праву престолонаследия занимает его место. Однако многие были этим недовольны. Молодой император затеял реформы, которые не всем пришлись по душе. Пошел слух, что Кримп специально отравил своего отца, чтобы занять трон. Началась смута, и император призвал своего младшего брата (моего отца), ко двору. Ему было приказано объехать все гарнизоны с инспекцией и подготовить войска на случай бунта. Но перед своим отъездом отец решился и признался той девушке в своих чувствах, зная, что это их последняя встреча и больше он ее никогда не увидит. И был безумно счастлив узнать, что его чувства взаимны. Девушка прекрасно понимала, что он не может на ней жениться, а он, как благородный человек, не мог запятнать ее репутацию внебрачной связью. На том они и расстались, навсегда. Оба несчастные, но верные закону и своей чести.

Однако, через пару месяцев девушка отыскала военную часть, где в тот момент находился мой отец, и приехала к нему. Папа был страшно удивлен и счастлив, конечно, пока она не сказала ему, зачем приехала. Оказалось, что тот самый князь, старый друг отца, решился и сделал ей предложение. Ей бы радоваться такой удаче — «из грязи в князи», как говорят, но она предпочла бы стать любовницей моего отца, чем выйти за нелюбимого.

К такой жертвенности с ее стороны отец был не готов. В нем боролись и долг перед родиной, и собственная честь, и законопослушность, и любовь к этой девушке, и желание ею обладать. Тогда он раз за разом задавал себе простой вопрос: сможет ли он жить, если… его карьера военного закончится? Так ли его влечет военная служба, что ради нее он готов пожертвовать счастьем с любимой? На свете есть много других занятий, кроме как играть в войну. Дело он себе найдет — не пропадет. А сможет ли он жить, если нарушит закон, тот самый, что придумали еще его прапрадеды в своих эгоистичных целях? И ответил: сможет, если рядом будет его любимая, которая его понимает и не осуждает за это. Потому что ее мнение для него единственно важно. И опять же, сможет ли он жить, если возьмет эту девушку в любовницы? Как будут воспринимать ее окружающие? Презирая и плюя в лицо? Или ей придется всю жизнь скрываться от людей и их осуждения? А кем будут его дети? Всеми презираемая безотцовщина без роду и племени? Такой участи он хочет для своей любимой?

Отец долго думал как ему поступить, потом вызвал служку и провел обряд венчания. Тайно. Когда император узнал об этом, он сильно бушевал и грозил отцу отречением, но на то он и брат императора, чтобы ему в конце концов все простили. Однако маме запретили появляться при дворе, да она туда, собственно, и не стремилась никогда. Живет себе тихо в нашем имении, о внуках мечтает… — он вдруг осекся и посмотрел на меня. Сжал губы, нахмурился, отбросил в кусты свою изломанную ветку, проследил за ее полетом, встал. — Знаете, я рассказал вам эту историю, надеясь вас утешить и сказать, что если ваши чувства взаимны и сильны, то все разрешимо. Возможно, у вас с Олменом все получится. Не отчаивайтесь.

Я сидела, опустив голову, и украдкой вытирала мокрые щеки. Ну спасибо, Ваша Светлость, утешили так, что слов нет! Неужели я ему настолько безразлична, что он с легкостью готов отдать меня другому?

Сползла с бревна, запрокинув голову засмотрелась на звезды. Какие же они здесь яркие, близкие! Домой хочу. Там мне не было так больно.

— Спасибо, вам, господин герцог, за вашу историю. И за предупреждение. Я постараюсь впредь держаться от князя как можно дальше. Я не хотела давать ему ложных надежд. Не думала, что мое легкомыслие дало ему повод воспринимать все всерьез. Рушить его карьеру не собираюсь. Он и правда очень хороший и умный парень. Но вы нас неправильно поняли — князь Олмен мне нравится, но как друг или брат. Не более. Присмотритесь к нему, возможно в будущем он немало удивит вас своими уникальными открытиями. Доброй ночи, Ваша Светлость, — кивнула я и, развернувшись, поспешила к своему спальнику. Хотя вряд ли я сегодня усну.