Штормовое предупреждение

15

Территория Университета Равенбю на западном побережье Хеймё расположена на плоской вершине горы, которая дала имя городу. С горы Равен студенты и преподаватели всех естественно-научных факультетов могут в возвышенной уединенности смотреть на менее одаренных – или, по крайней мере, менее везучих – обитателей Равенбю. С момента открытия одиннадцать лет назад эта территория непрерывно развивалась. Второй университет в Доггерланде создали на основе решения о разделе направлений, и теперь естественно-научные факультеты были сосредоточены во втором по величине городе страны, Равенбю, а гуманитарные остались в старом столичном университете, в Дункере. В Равенбю, помимо учебных и лабораторных корпусов с соответствующей территорией кампуса, находятся также университетская больница и судебно-медицинский центр.

Адрес, отмечает Карен, удивления не вызывает – Анализвег, 2. Она уныло паркуется у входа.

Полчаса спустя, одетая в зеленый защитный комбинезон и белую марлевую шапочку, она рассматривает столы и инструменты из нержавеющей стали под метровой ширины лампами и приказывает себе не поддаваться. Инструкция предусматривает только ее присутствие, деятельного участия от нее не требуется.

Тело Фредрика Стууба лежит на дальнем столе.

Кроме судмедэксперта Кнута Брудаля и начальника НТО Сёрена Ларсена, присутствует также прозектор. Свен Андерсен и она сама находятся здесь просто как наблюдатели, и в отличие от Андерсена Карен решает держаться на почтительном расстоянии от стола.

Первый этап, когда разрезают одежду и складывают ее в пластиковые пакеты для последующей экспертизы, когда берут подногтевые пробы и мазки из полости рта, минует, как обычно, без особо неприятных ощущений. Следующие часы Карен выдерживает, стараясь отключиться от воя пил, кромсающих ребра, грудину и черепные кости, и от чавкающих звуков, с какими извлекают органы и раскладывают их по круглым кюветам. Пытается истолковать разговор у прозекторского стола и то, что Брудаль наговаривает на диктофон. За годы изучения криминологии в Лондоне и десять лет практических расследований она, разумеется, усвоила общепринятые греческие и латинские термины, но никогда бы не рискнула делать какие-либо выводы из собственных трактовок. Кнут Брудаль, как всегда, подведет итог преувеличенно педагогическим манером, чтобы даже рядовой полицейский и тот понял.

Так оно и происходит.

– Ну вот, – говорит он, поручив молодому прозектору “положить потроха на место и зашить тушку”. – Давайте-ка выйдем, чтобы Эйкен малость порозовела!

Они переходят в соседнюю комнату для совещаний, с панорамным видом на залив Равенбю. Кофе никто не хочет, зато графин с водой пущен по кругу, и Карен видит, как Брудаль, за неимением лучшего, сует в рот кусок сахару. Она молча ждет.

– Ну что же, – наконец говорит Брудаль и оборачивается к Карен. – Поговорим на обычном доггерландском, чтобы всем было понятно. Итак, мужика убили. Нужны подробности?

Вместо ответа она вымученно улыбается, думая, что за последние сутки получила слишком большую дозу судмедэксперта. А тот после небольшой драматической паузы продолжает:

– Словом, все указывает на то, что Стуубу нанесли сильный удар в челюсть слева, по моей оценке, скорей всего, просто кулаком. Затем последовал крепкий пинок по голове. Я говорю “пинок”, потому что первый удар свалил Стууба с ног. Согласны?

Свен Андерсен и Сёрен Ларсен кивают. Брудаль шумно сосет размякший сахарок и разгрызает его.

– Затем его тащили волоком, спиной вниз, что подтверждают гематомы под мышками, а также повреждения, о которых мы говорили ранее. Ну, а потом его просто столкнули с обрыва, на что указывают слабые синяки на правом плече и бедре. Когда это произошло, он, скорее всего, был без сознания либо по меньшей мере находился в весьма сумеречном состоянии, но фактически причиной смерти стала черепно-мозговая травма, полученная при падении на каменный выступ. Вы согласны?

– Целиком и полностью, – кивает Сёрен Ларсен. – Предварительный осмотр обуви и одежды подтверждает, что все было именно так. Как мы и предположили еще вчера. То есть ничего нового.

– И ни малейших следов сопротивления, – добавляет Брудаль, – а значит, его явно застали врасплох. Иначе говоря, на разоблачительный эпителий под ногтями можешь не надеяться.

– Ладно, – разочарованно вздыхает Карен. – А что скажешь об общем состоянии его здоровья? Никаких заметных отклонений?

– Ну, печень, пожалуй, не ахти, но для большинства мужчин его возраста в нашей стране это вполне нормально. Ничего из ряда вон выходящего. Никаких инфарктов, сосуды вообще на удивление эластичные. Я отправил несколько проб на анализ; правда, результаты будут небыстро, ведь сейчас чуть не все на больничном. На твоем месте я бы ничего интересного не ждал. Вероятно, он бы мог прожить еще лет пятнадцать-двадцать, если б умерил отношения с бутылкой и если б его не сбросили с обрыва.

– А что у тебя? – обращается Карен к Сёрену Ларсену. – Нашел что-нибудь полезное?

– Под ногтями, как уже сказано, ничего, на одежде несколько пятен и волосков, вероятно в основном его собственных и собачьих. Но опять-таки…

– …потребуется несколько дней. Знаю.

– Возможно, даже больше. Праздники, черт бы их побрал, и у нас в отделе тоже дефицит людей. До Нового года я бы на ответы не рассчитывал.

– Вот черт, а сверхурочно поработать никак нельзя?

– Потолкуй с Вигго Хёугеном. Только я не уверен, что он сочтет нужным раскошелиться по этому случаю. Бо́льшую часть бюджета сверхурочных уже потратили, на мурбекского психа.

Карен вздыхает. Нападения насильника в северном Дункере действительно потребовали больших ресурсов. Увы, безрезультатно. И что в этом деле им больше повезет с уликами, кажется вдруг тщетной надеждой. С проверкой отпечатков пальцев из дома Фредрика Стууба задержки не будет, только и они вряд ли помогут, если отсутствуют в базах данных.

– Ну что ж! – Брудаль хлопает ладонями по столу, словно подчеркивая, что для него совещание закончено. – Справляйся сама, Эйкен. Лично я намерен собрать вещи и отправиться домой. Подвезешь, Сёрен?