Схватка Бессмертных Екатерина Шельм

Глава 11. Бремя Альфы

Джая с помощью сестер, смыла с себя дорожную пыль и пот, промыла тяжелые темные волосы. Дядя Ниран не вызывал у нее доверия, Халид предупреждал, что по возможности стоит обойти Гуджан десятой дорогой, но возможности не было.

Она решила, что отправится с Халидом, посмотрит на жениха в дороге, составит о нем мнение до того как он будет стоять перед ней в главном зале Дома Стаи. Взяла двух верных сестер-волчиц в телохранители. Отец никогда бы ее не отпустил, и Джая сбежала без его ведома. Нагнала отряд через сутки пути от Буланьера. Халид не мог ей возражать, не по рангу ему было, но он умолял ее вернуться под безопасный кров отеческого дома. Халид знал о новых волках князя, а Джая, выбираясь из своей золоченой клетки впервые в жизни и понятия не имела.

Отовсюду из каждой заставы и военной части несло новообращенными оборотнями. Им пришлось выбирать окольные пути, где они настороженно пробирались как напуганные зайцы. Волки Рабах крались по своей земле! Это было настолько непривычно и унизительно, что настроение Старшей дочери и так-то не радужное, скатилось в полное уныние.

Она не знала! Не понимала, почему так важно заручиться поддержкой Шефердов. Надеялась, что ее гневного «Не желаю!» будет достаточно, чтобы избавиться от помолвки.

И вот она сидела в доме, из каждого угла которого дышала опасность и ненависть. К ней, к девчонке, которая стала Старшей дочерью. Марида даже промеряла платье, которое ей принесли. На всякий случай.

На какой такой случай — гадала Джая. — На случай если изнутри его посыпали едким порошком, сжигающим кожу? На случай если ее собственная родня спит и видит как она умрет?

Джая хоть и была сильной оборотницей, всю жизнь прожила балованной драгоценной принцессой. С ней не обсуждали насущные дела, не брали на военные советы. Отец руководил стаей и у него было шестеро сыновей. До десяти лет Джая-да, младшая дочь, была просто сокровищем дома, единственной дочерью, избалованной и всеми любимой. Между ней и всеми горестями и страхами мира стоял отец и шестеро братьев. Такую преграду не могло прорвать никакая тревога или опасность.

В семнадцать ее нарекли Старшей дочерью. Надели ритуальное красное облачение, осыпали лепестками, дунули в лицо порошком специи маки. Джая была как в тумане после всех потерь. Все ее братья погибли в войнах. Отец стал седым стариком в один миг, а она вдруг стала наследницей. И она должна была быть альфой. Твердой как гранит. Но была ли? Джая не знала.

Она промаялась бездельем с полчаса, поела винограда. А потом измученная мыслями взяла шкатулку с рантами и пошла искать Ла Росси. Она обещала ему, так чего же ждать. Две телохранительницы шли за ней, но Джая и не замечала. За ней всегда шел телохранитель, с самого раннего детства. Раньше это был Фарух. Она привыкла к его мягким шагам и запаху. Он вселял в нее покой, отгонял тревоги. Ей грезилось, что он защитит ее от бури. От любой бури.

Глупые детские мечты. Фарух женат на волчице из стаи Валис. А она, Джая, уедет в Галивар и никогда больше его не увидит. Ни его, ни свой дом, ни пирожки халди, что пекут на первый день лета, и нежные лепестки редких белых роз, и острые яркие специи, изящные рисунки на телах… Вся жизнь, которую она знала, которую любила, останется позади. От этого стало так тоскливо и больно, что Джая еще сильнее захотела поговорить с этим странным алхимиком. Все прочие будут говорить с ней о долге. Она знала свой долг и приняла его. Но… Ей все равно было больно и печально и не у кого было искать утешения.

Джая принюхалась в коридоре, быстро нашла комнату галиварцев и постучала. Открыл алхимик.

— Я пришла к тебе учить рантам. — сказала Джая вызывающе. Именно к нему, а не к Эверетту Шеферду. Вот еще! Нужен он ей, будущий муж. От этого сердце сдавило еще сильнее. Шеферд — ее будущий муж. Ужас!

Ла Росси расцвел кривой уродливой улыбкой.

— Прошу, Старшая дочь. Рад вас видеть. А эм… и ваших спутниц. — Ла Росси пропустил трех девушек в комнату.

Он, видно, что-то читал. На столе в беспорядке валялись книги, некоторые были подпалены и наполовину обгорели.

— Прошу прощения. — она торопливо стал сгребать бумаги и книги. — Я сейчас…

Джая подождала пока Ла Росси унесет бумаги. Ханья поставила низкий стол посреди комнаты и встала у окна, Марида у двери. Ла Росси для галиварца на присутствие телохранителей реагировал довольно спокойно. Они уселись за стол, Джая неспеша вытряхнула фигуры из футляра, разложила поле и стала медленно расставлять их как положено.

— Что-то тревожит тебя, Джая-да? — Ла Росси посмотрел на нее озабоченно.

Джая промолчала. Жан Ла Росси тоже умолк.

— Это хар, старшие фигуры, — начала она объяснять правила. Так было легче, говорить о чем-то отстраненном, привычном. Ла Росси кивал, задавал вопросы, быстро схватывал.

Они сыграли первую партию до половины, потом снова разложили фигуры и начали вторую.

— Очень изящная работа.

— Ранты любят в Маркии. А то, что любят, украшают. — Джая понимала, что отвечает ему односложно и большей частью молчит, а ведь сама пришла. Но тревога давила ей на грудь, а что толку было жаловаться Ла Росси. Как будто он мог ей помочь. Как будто хотел.

— Ты женат? — спросила она, вдруг вспомнив об этом. Он ведь человек и может быть связан с какой-то женщиной. То, что от него не пахло женщиной, могло ничего не значить, они же были в пути несколько недель.

— Нет, почтеннейшая. Я не женат.

— Почему? Ты… — Джая прикусила губу, пытаясь подобрать вежливые слова. — Ты уже давно в возрасте.

— Я стар? — Ла Росси рассмеялся, и Джае стало чуточку легче на душе. Он хорошо смеялся, открыто, хоть улыбка его и не красила.

— Нет, не стар. Но отчего не женишься? Глупо проводить жизнь в одиночестве.

— Моя матушка считает, что я женат на работе.

— Лечишь людей, — кисло скривилась Джая. — Зачем?

— Я считаю, что это самое ценное, что я могу сделать. — он полез за шиворот рубахи и достал цепочку. На ней болтался странный деревянный оберег в виде лапы. — Это подарок от моей первой пациентки. — Он повертел лапу в руках, сглотнул. — Мы были детьми и моя подруга упала и сломала руку. Нам было по десять. Я тогда поглощал все книги по медицине и алхимии которые мог найти в нашем городе, мечтал поступить в королевскую алхимическую академию. Я наложил шину и довел ее до местного алхимика. Тот похвалил меня, и она подарила мне это. Через два года она умерла от чахотки. — Ла Росси убрал лапу обратно. — Никто ничего не смог сделать. — Ты ее любил?

Ла Росси помолчал, а потом кивнул.

— Да, любил. Не знаю, выросло бы это во что-то, но я любил. Она была, — Жан улыбнулся и лицо его снова перекосило. — Очень любила жизнь, оттого ее смерть была вдвойне несправедлива. Я объявил чахотку своим кровным врагом.

— Что случилось с твоим лицом? — Джая потянулась коснуться его щеки и опомнившись отдернула руку. Жарко покраснела, но Ла Росси слава духам, уже заговорил и сделал вид, что не заметил.

— Я ввел себе препарат, парализующий мышцы. Одна вампирская семья хотела обратить меня. Очень сильно хотела.

— Кто именно?

— Дегара. Они любят обращать перспективных ученых. Алхимики их особый интерес.

— Но ты не захотел?

— Я не хочу убивать людей и хочу оставаться человеком. Видеть солнце, жить свободным. Все эти якобы преимущества, которые дают силы бессмертных, оплачиваются слишком высокой ценой. Я предпочитаю сохранить себя… — он умолк и посмотрел в сторону что-то припоминая. — А впрочем, иногда хочется быть сильным как вы. Чтобы не бояться.

— Ты боишься? — Джая обычно трусов презирала. И этого Ла Росси почти не считала за мужчину — уж слишком хилый и слабый. Но сейчас она и сама боялась будущего впервые за всю жизнь. И сегодня в ней впервые проснулось некоторое понимание, что страх не обходит стороной никого — ни смертных, ни бессмертных.

— Конечно. Что меня принудят делать то, чего я не желаю. Королевская академия может заставить меня делать оружие, семья Дегара может сделать из меня убийцу-кровососа. Став оборотнем, я буду беспрекословно подчиняться слову альфы. Все это звучит, как клетка, но что-то нужно выбирать. Если бы можно было в нашем мире остаться просто человеком и не бояться.

— Все боятся. И люди и волки. — Джая грустно передвинула фигурку на поле.

— Чего ты боишься, Джая-да?

Она уже открыла рот, чтобы ответить, но вдруг из сада донеслись какие-то звуки. Грохот, звон керамики и рычание.

Ханья, что стояла у окна тревожно прислушивалась, а вот Джая уже слышала четко — оборот! Кто-то обернулся в саду. Она вскочила, одним быстрым прыжком преодолевая комнату. Она была в тяжелом богатом платье, предоставленном дядей, и рвать его оборотом, не разобравшись что происходит, не хотелось.

— Ждите здесь. Я позову. — приказала Джая, подобрала юбку и вылезла на подоконник.

— Джая-да, опасно! — запротестовала Ханья, но Джая уже спрыгнула.

Проскребла когтями по стене, замедляя падение, перекувырнулась, приземлившись на дорожку. Нюх в человеческом обличье был ей недоступен, а вот слух был куда сильнее человечьего. Она слышала звуки потасовки, тихое угрожающее рычание, а потом слова, но от быстрого бега тихий вкрадчивый шепот не смогла разобрать. Джая пронеслась по дорожкам сада как молния и в дальнем углу почти у стены дома на скамье нашла дядю Нирана.

Мужчина сидел, глядя перед собой. Он был в той одежде, в которой разговаривал с ней пару часов назад — богатый расшитый кафтан, аккуратно причесанные волосы. А вот борода была всклокочена и испачкана в пыли, словно он споткнулся и упал прямо на дорожку.

— Дядя? — Джая осторожно приблизилась.

Ниран заморгал и поднял голову.

— Что? — он не поднялся.

— Я услышала… что-то.

Брови дяди сошлись на переносице.

— Что ты услышала? Щебетание птичек? Тебе лучше отдыхать. Завтра вы отправляетесь в дорогу.

Джая молчала и внимательно смотрела на него. Что-то странно изменилось в нем за те два часа, что она видела. Ниран был властным как отец. Джае даже стало немного неуютно в его доме. Хоть он и выказывал ей как старшей дочери стаи почтение, поклон его был излишне спесив, а спина для обычного волка стаи слишком уж несгибаемой. Но теперь он сидел с таким видом, словно не мог подняться. Словно что-то пригвоздило его к земле.

— Что случилось? — Ниран молчал, уставившись в пространство. — Дядя?

— Убирайся! — прошипел он, подняв глаза. — Убирайся прочь!

Джая отшатнулась. Так грубо с ней, принцессой Джайей, никогда и никто не разговаривал.

— Радуйся! — неистово зашептал Ниран. — Радуйся, пока можешь, подстилка северного волка! У самой нет силы так нашла себе защитника. Что ж, раз так страшно, ложись под него, уезжай в проклятый Галивар, стань его шлюхой. Всю стаю положишь к его ногам, потому что слаба! Ты — жалкая слабачка! Ты недостойна фамилии Рабах!

У Джаи потемнело в глазах. Не соображая, что делает, она ударила дядю по лицу. Тот слетел со скамейки и, зажимая щеку, остался лежать на земле. Через все лицо пролегли глубокие порезы. Джая, сама не осознавая, при ударе трансформировала руку.

Она изумленно смотрела на землю под скамьей. Там, до этой секунды укрытые полами длинного кафтана дяди Нирана валялись разорванные кожаные галиварские сапоги.

Шеферд. Он обращался тут. В Джае забурлила кровь. От бешенства.

— Ты, кусок дерьма, забывший свое место. — проговорила она сквозь зубы, наступая на Нирана, что так и не смел подняться. — Но ты все еще волк моей стаи и мой дядя. Потому я не убью тебя и не стану позорить перед твоими людьми. Завтра ты соберешь весь свой выводок, всех воинов, жен и детей, погрузишь их на телеги и поедешь со мной в Буланьер. Довольно тебе лелеять иллюзии, что ты, второй сын, слабак и завистник, можешь вести стаю. Забился в нору и поверил в это, жалкая тварь? Забыл что такое слово Альфы?!

— Ну прикажи, раз можешь! — зарычал дядя.

— Ты. Сделаешь. Как. Я. Сказала. — отрезала Джая. — Вставай! Встань, позор моего рода!

Ниран продолжал лежать. Джая в этот момент так злилась, что даже не подумала, что он может быть не слушает ее и все ее приказы пустой звук для старого дядьки.

В сердцах она плюнула ему под ноги и пошла искать Шеферда.

Да как он посмел обернуться и напасть на ее родича?! В его доме?! Он за это ответит, шакалов сын!

Шеферд обнаружился в покое, что отвели галиварцам. Тут все еще стояли ее телохранительницы и растерянно мялся с ноги на ногу Жан Ла Росси. Джая прошла первый покой и без стука ворвалась в комнату, из которой слышались голоса.

— Оставь нас! — приказала старому волку, что сопровождал Шеферда. Могла она ему приказывать или нет, Джае сейчас было все равно. Мужчина поклонился и вышел.

Шеферд застегивал брюки.

— Чем обязан? — пробурчал он, берясь за рубашку. Рядом с ним Джая на секунду оробела. От Эверетта Шеферда исходило странное холодное ощущение власти, пугающее и заставляющее прижать уши, сгорбиться и убираться по добру по здорову. Джая, подогрев свой гнев, топнула босой ногой.

— Как ты посмел напасть на моего дядю в его доме?! Объясняйся и немедленно!

— Он меня обвиняет?

— Нет. — пришлось признать Джае.

— Тогда не вижу проблемы.

— Я ее вижу, Шеферд!

Эверетт заправил рубашку в брюки и закатал рукава.

— Я защитил нас.

— Да неужели? Защитил меня от собственной родни? Ты напугал его!

— Я показал ему то, что он забыл, живя вдали от альфы стаи. Его место.

— Не тебе показывать моим волкам, что такое альфа стаи! — зарычала Джая.

Эверетт поднял брови.

— Ну как же, разве я не твой будущий счастливый муженек?

— Не бывать тому! — вырвалось у Джаи.

Она замерла, поняв, что сболтнула. Шеферд изумленно уставился на нее.

— Прости?

— Ты нужен моей стае. Твоя стая нужна моим волкам. Но мне ты не нужен. — выплюнула Джая.

— Мое сердце разбито вдребезги. — скучающе сказал Шеферд. — Если у тебя есть идеи, как объединить наши стаи, не скрепляя это брачным союзом, так чтобы и твой отец и мой император были довольны, я весь внимание.

Гнев Джаи чуть остыл и она поняла, что наговорила. Она показала привычным для Маркии жестом, что разговор окончен. Шеферд естественно не понял и развел руками. Его показательное невежество снова взбесило ее. Чурбан! Она вышла из спальни. В комнате Жан Ла Росси протянул ей шкатулку-поле с собранными фигурками.

— Надеюсь, мы еще сыграем? — сказал он несмело. Но Джая была слишком раздавлена правотой Шеферда, чтобы суметь ответить на его улыбку. Она взяла игру и вышла в сопровождении своих волчиц.

Ретт вышел в общий покой и заметил каким взглядом Жан проводил Джаю Рабах.

— Только не говори, что ты решил изменить алхимии с презренными, иррациональными чувствами к женщине. — фыркнул Ретт, как только дверь за волчицами закрылась. Жан опустил глаза и вздохнул.

— Иногда я не понимаю кого в тебе больше, Ретт, человека или зверя. — сказал он с раздражением. — Ты хотя бы задумался, что она чувствует по поводу вашего вынужденного союза? Для тебя это всего лишь женщина, которую ты привезешь в свой дом и засунешь в покои подальше. Так ведь ты о ней думаешь? А что ваша свадьба значит для нее? Ей нужно покинуть свою страну, довольно своеобразную и сильно отличающуюся от Галивара. Отдать тебе в подчинение своих братьев и сестер по стае.

— У меня полно своих забот, чтобы думать еще и о чужих, Жан. Мы тут как мыши в змеином гнезде и мне не до чувств какой-то девчонки, которая ко всему прочему еще и убить меня хотела.

— Она хотела тебя испытать. Не будь ты близоруким чурбаном, ты бы это понял. — Ла Росси демонстративно взял с комода в углу свои обгоревшие книги. — Спокойной ночи, граф Шеферд. — сказал он и ушел в свою спальню.

Ретт мученически вздохнул. Вот только этого еще ему не хватало. Адар весь разговор простоял в углу словно статуя. Ретт подумал, что так он и привык стоять за плечом матери и неважно какие страсти пылали в разговоре.

— Я должен был его приструнить. Этот идиот решил, что он альфа. Предложил мне убить для него Яша Рабаха. — сказал Ретт и понял, что оправдывается.

Адар молчал.

— Что ты молчишь?

— Я не советник, Ретт. Всего лишь телохранитель.

— Я поступил правильно.

— Ты поступил так, как счел необходимым.

Ретт в сердцах хлопнул дверью своей спальни. Прекрасно! Пускай их обоих загрызут во сне! Как будто он печется только о себе, а не их спасает от смерти! Даже эту тупицу Джаю он спас быть может! И вот ее благодарность? «Не тебе показывать моим волкам альфу!»

Ха! А кому? Тебе, слабачка самовлюбленная?

Ретт упал на постель и накрыл глаза ладонью. Мысли, что он поступил неверно, не давали покоя. Он напал на Нирана, быстро и яростно. Тот даже обернуться не успел, как Ретт уложил его мордой в песок, прикусил хребет над воротом одежды. Одно резкое движение и конец.

Потом он частично обернулся и сказал ему пару веских слов о том кто будет альфой Рабах в ближайшее время, а кто будет подчиняться. И ушел, прячась тенями, добрался до комнаты, пока никто не заметил. Не хотелось взбаламутить всю семью.

Но сейчас закрадывались сомнения. Правильно ли он поступил? Не стоило ли дать Джае возможность самой разбираться со своей родней? Он бесцеремонно показал, что стая Рабах будет скоро всего лишь частью стаи Шеферд. И подчиняться будет альфе стаи Шефердов.

Обычно сильные стаи, даже когда связывались браками, не объединялись. Как не приехала в Галивар из Аркадии стая матери, Валис. Но тут было дело особое. Рабахи рассорились со своим князем, им угрожали новообращенные волки, а без сильного альфы им было не отбиться. Яш Рабах уже немолод и детей, кроме Джаи, не имеет. Кто угодно мог взять власть в стае, если Джая окажется недостаточно сильной. Но соперничать с ним, Эвереттом Шефердом признанным гением оборотнических талантов в стае Рабах не сможет никто.

Ретт вспомнил как не смог догнать Джаю, когда они неслись по улицам города. Как ловко она владела частичной трансформацией. Да, она была сильна. Но умения это не все. Было ли в ней то, что делало альфу беспрекословным лидером? Ретт и в себе-то еще несмело открывал это, а что насчет нее. Девчонка ведь совсем. Просто глупая девчонка.

Ретт не собирался дать сгинуть двум сотням волков, которые могли помочь ему отбить свою страну и стаю от врагов. Он заберет стаю Рабах. Так он должен поступить. Это единственный путь.