Схватка Бессмертных Екатерина Шельм

Глава 17. Чужая стая

За завтраком Ретт первым делом потребовал у Адара обратно свое письмо. Как он мог быть таким идиотом, чтобы написать его! Да еще попытаться отправить почтой, чтобы Фетаро прочел и посмеялся над ним в своей гостиной.

— Прости, Ретт, утром проезжала почтовая карета и я отдал письма.

Эверетт понуро вздохнул. Что ж… значит судьба. Ему стало удивительно безразлично это письмо, как только оно исчезло. Теперь в чьи бы руки оно не попало, этого было не миновать. Плевать! Может, затеряется по дороге. Почта ведь работает из рук вон плохо. Да еще из Маркии в Галивар. На нем же не было его графской печати, так что обойдутся так же, как с письмом какого-нибудь лавочника.

Они собрались и снова пустились в свой медленный путь. Через два дня пути встали на постой в маленьком городке. Форпост маркийской армии был неподалеку.

Ниран Рабах хвостом ходил за племянницей и безропотно исполнял ее приказы. Так же в рот девчонке преданно заглядывал взрослый Халид Рабах, да и вся родня смотрела на Джаю с обожанием и трепетом, а раз она ненавидела Ретта, то он становился в их глазах изгоем, чужаком и врагом.

Эверетт ни за что бы не поверил, но его это задевало. Он привык быть в стае, на своем месте. И оказаться вокруг враждебно настроенных оборотней было для него ужасно тяжело.

Он не боялся их, хоть и знал, что тут около пятидесяти матерых волков-мужчин и справиться с ними у него нет ни единого шанса. Его фамилия и титул, стая Шеферд, которая незримая стояла за его спиной, защищала его и хранила даже тут, в далекой Маркии. Но ему мучительно не хватало той самой стаи. Поддержки. Опоры.

Жан с легкомысленными романтическими мыслями его раздражал, все Рабах смотрели на него как на забредшую в стаю гиену, оставался только Адар, но и с ним Ретт не был ни близок, ни дружен.

Ретт как никогда чувствовал себя одиноким и чувство это ему остро не понравилось.

«У волка нет другой семьи кроме стаи» — все чаще вспоминались ему слова матери, а мечты об одиноком житье вместе с Терезой в маленьком домике подальше от всех людей казались все глупее и несбыточнее.

Оторванный от дома, Ретт впервые почувствовал насколько ему нужна была стая. Его стая.

Когда он воевал, вокруг все равно хватало и Шефердов и других волков, приятелей по академии, старших офицеров и молодняка. Простая четкая субординация армии напоминала о стае, и там Ретт не чувствовал себя одиноко. А тут… Пыльная Маркия раздражала его с каждым часом все больше. Ретт чувствовал, что задыхается.

Адар как будто видел, что с ним происходит. Старался держаться ближе, не оставлять его одного. Телохранитель и телохранитель. Ретт редко смотрел на материного прихвостня, а когда смотрел снова и снова раздражался.

— Желаете спарринг, граф? — предложил ему Адар после обеда в гостинице, в которой они остановились.

— Мы ночью идем штурмовать заставу. — напомнил Ретт. — Полагаю, там будет достаточно спарингов.

— Ты выглядишь раздраженным и взвинченным. Оборот успокоит тебя.

И снова этот менторский поучительный тон взбесил Ретта.

— Я не нуждаюсь в твоих советах. — резко одернул он, а сам припомнил, что ведь советовался с Адаром, только ответов не получал.

— Как прикажете. — и Адар замолчал, тихой тенью стоя в углу. Ретт отвернулся и тут же почувствовал вину.

— Извини. Да, спарринг был бы не лишним, но где его устроишь тут? — пробурчал Ретт и кивнул в окно, за которым шумела торговая улочка маркийского городка. — Да и привлекать внимание не стоит. Это неразумно. — Ретт отвернулся от окна. — Адар, насчет моего приказа.

— Да?

— Не уничтожай все. Ты должен добраться до сыворотки первым, я отвлеку остальных. Но когда найдешь, если найдешь, конечно, не уничтожай все. Мне нужен образец.

— Зачем?

— Ты знаешь зачем.

— Для мисс Доплер, я полагаю.

— И чтобы разобраться, как они его сделали. Забери пару образцов, но так чтобы Рабах не узнали. Они нужны мне, не Жану.

— Я понял. Что-то еще тебя тревожит, Ретт?

Эверетт остался стоять у окна, гладя как тащатся повозки и бегают разносчики чая и продавцы газет. В Маркии везде торговали фруктами с лотков и у того, что был на противоположной стороне улицы, стояла Джая Рабах в ярко-красном платье, которое ей по честному-то шло. Жан покупал ей нарезанную местную дыню, которая называлась… Ретт уже забыл слово. Этот проклятый маркийский не оседал у него в голове. Жан покупал фрукты на его, Ретта деньги, потому что сам взял в дорогу негодные бумажки. Но кто помнил о таких мелочах? Только не Жан. Творческий гений, у которого всегда-то находились покровители.

— Я ненавижу эту страну. — вырвалось у Ретта. «Я хочу домой» — хотелось ему добавить. Но это прозвучало бы совсем жалко, и он смолчал.

— И женщину. — добавил Адар.

Ретт смотрел как Джая ест дольки дыни. Что в ней было такого уж плохого? Сильная волчица, красивая женщина. Полнотелая, смуглая, черноволосая.

— И женщину. — согласился Ретт.

— Она задевает тебя. Это игры волчьей крови. Не переноси их на человека. — сказал Адар. Ретт отвернулся от окна.

— Что это значит?

— Она альфа стаи. Ты тоже. Ваша взаимная нелюбовь неизбежна, пока один не смириться с главенством другого или вы не разойдетесь подальше.

— Значит, я ненавижу волчицу, а не девчонку?

— Именно так.

— А она? Она меня как ненавидит? Как человека или как волка? — Ретт чувствовал, что заводится зря и нужно было бы держать себя в руках. В конце концов, Адар тут последний на его стороне. Но в нем бушевало что-то и он действительно ненавидел Джаю и Жана рядом с ней.

— Ревновать это нормально.

— Ревновать? — Ретт хохотнул. — Кого это мне тут ревновать?

— Своего друга, который бросил тебя и влюбился.

Ретт усмехнулся. Повернулся и посмотрел на Жана. Тот безудержно болтал о чем-то, в его стиле. Показывал на здания и так задрал голову, что с него слетела легкая соломенная шляпа, которой он обзавелся, когда его лицо совершенно сгорело под ярким маркийским солнцем. Джая со смехом подняла шляпу и нахлобучила Жану на голову.

Ретт закрыл ставни.

— Я не ревную. Я беспокоюсь.

— Одно не исключает другое. — заметил Адар спокойно, и Ретт не мог не признать его мудрость. Ну да, лучший друг и его невеста внезапно стали сладкой парочкой, а он отщепенцем. Ни семьи, ни друзей и перспектива получить в жены ненавистную Джаю. Было отчего злиться.

— И что делать? — Ретт понимал, что опять просит у Адара совета и от этого только сильнее злился.

— Пережить это. Но если хочешь сохранить дружбу алхимика, не препятствуй ему. Он не услышит тебя.

— А стоило бы.

— Мы становимся слепцами, когда влюбляемся.

— Я не стал! — ляпнул Ретт и прикусил язык. Не стал?.. Терезе никогда не быть деогенсой у Шефердов. И он все равно здесь в надежде раздобыть сыворотку и сделать ее волчицей.

Он резко обернулся и увидел, как подошедший Адар неловко отдернул руку, словно хотел положить ему на плечо. В таком раздрае, в каком был Ретт, он даже от него был бы рад получить утешение. Но естественно отошел подальше и уселся за стол, перебирать бесполезные бумажки Жана и злиться.

— Ты считаешь, она его использует? — спросил Адар.

— А разве это не очевидно?

— Это необязательно так. Возможно, она правда влюблена в него. Разве ты не чуешь, как они близки?

Ретт и правда чуял от Жана запах Джаи. Теплый, терпкий, говорящий о том как много Жану позволяла его невеста. Нет, они не спали, уж этот флер Ретт почувствовал бы издали. И все же от Жана пахло Джайе. Объятия, поцелуи, нежности — всем этим алхимика одаривали сполна.

— Это только подтверждает…

— Она бы не позволила нелюбимому мужчине себя касаться. Разве ты не видел ее обет?

— Эти уродливые рисунки на лице? И что они значат?

— Что она выйдет только за обещанного духами волка. То есть за того, кого укажет волчье влечение.

— Но Жан не волк.

— Как и мисс Доплер. — заметил Адар многозначительно.

— Мисс Фетаро, ты хотел сказать? — Ретт устало потер лицо ладонями. Почему в его жизни вдруг стало все так запутанно и сложно?

— Ты найдешь выход. Все, кто познал волчью связь, находят. Это неизбежное и неодолимое желание быть вместе. Его нельзя преодолеть. И если у Джаи Рабах такое влечение к Ла Росси, ты не устоишь между ними. Просто отойди в сторону и смирись. Если же нет, все закончится само по себе.

— Откуда тебе знать как это бывает? Ты даже не женат, насколько я знаю. — Ретт нахмурился, впервые задумавшись об этом. — И правда… Сколько тебе лет?

— Достаточно. — улыбнулся Адар. Волки старели медленнее людей, но все же старели. И Адар выглядел старше Ретта. У глаз были морщинки, на висках проступала первая седина.

— Почему ты не женился?

— Я не могу жениться. Телохранитель деогенсы должен быть с ней постоянно. Такая должность не предполагает семью.

— Но поэтому телохранители меняются. — Ретт сказал это и что-то тревожное коснулось его сердца. Какая-то страшная мысль, которую он неосознанно всегда гнал прочь. — Почему ты так долго служишь матери? Уже тридцать лет.

— Потому что для меня нет иной службы.

— Но ты мог бы… Тебе что не хотелось семью, детей?

Адар прямо смотрел на Ретта и несколько секунд молчал.

— Хотелось. — сказал он негромко. — Но так уж вышло…

Дверь открылась и вошел лучисто улыбающийся Жан. Ретт поморщился. От него несло Джайей и Ретта это бесило.

— Ридаш! — Жан поставил на столик блюдо с дыней. — Попробуйте это нечто.

Ретт вздохнул и, преодолевая себя, взял кусок дыни. Ароматный, сочащийся соком. Попробовал. Слишком приторно и сладко на его вкус.

— М… Восторг. — сказал он Жану и выдавил из себя улыбку. Посмотрел на Адара, но тот уже стоял в темном углу как обычно уставившись в пространство безразличным взглядом. Как и положено телохранителю.

Сумерки в Маркии были короткими. Как только солнце село и жизнь на улицах замерла, они собрались в путь. Джая, Халид, две волчицы-телохранительницы старшей дочери, Ретт и Адар. Жан в заварушке со штурмом заставы по понятным причинам не годился.

Застава была в стороне от города, как и все форпосты Маркии прижатая к очередной горе. Нужно было добираться туда пешком, то есть в обороте.

Их небольшая процессия вышла из гостиницы и пошла к окраине города.

Шли молча, недружелюбно поглядывая друг на друга. Джая была против присутствия Шефердов. Подозревала что-то. Ретт отдал должное ее уму — он и правда шел в этот поход со своими целями.

Ему нужна была сыворотка для Тесс. Но не для Джаи или Жана. Обойдутся. В пекло их безумные идеи вылечить оборотней от оборотничества.

На окраине города остановились под навесом темного дома. Стали раздеваться. Ретт мельком бросил взгляд на женщин: телохранительницы Джаи тащили с нее богатое платье. Ретт поскорее отвел глаза и рванут прочь сюртук. И что этим девицам Рабах не сидится дома? Воюют они, посмотрите только.

Он разделся, осторожно укладывая одежду в стопочку. Поставил рядом сапоги. Последние его сапоги и плевать как в них было жарко в Маркии, он не собирался ходить как босоногий голодранец в этих их шлепках.

Взглянул на Адара и обернулся.

Творец, как же хорошо…

Ретт потряс головой, попробовал когтями землю. Рядом оборачивались Рабахи. Адар подошел к нему, мягко перебирая лапами. Размером их волки были почти равны и имели приметный шефердовский черный окрас. Рабахи были серо-желтые, куда мельче, но жилистые и нервные. Быстрые — понял Ретт, глядя на их лапы.

Они побежали по степи. Ретт дал волю лапам и сперва заметно оторвался. Не потому, что хотел покрасоваться, а потому, что волчья шкура разом очистила его мысли и от ревности и от тоски. Он был сильным волком и он был свободен. Несся в ночи, ощущая дурманящие запахи. Волки рядом, трава, сухая земля, человеческое жилье. Ночь дышала для него, в едином ритме с ним. Из пасти неслось громкое звериное дыхание, лапы впивались когтями в сухую землю и взрывали ее пылью. Ретт перемахнул канаву, спугнул зайца. Погнался за ним, нагнал в три прыжка и разорвал. Просто так, потому что мог и хотел почувствовать себя волком.

Оглянулся. Его стая перепрыгивала овраг. Быстро, тихо, слаженно.

«Нет… это не моя стая» — напомнил он себе, и от этого снова стало грустно.

Ретт, выпустив пар, побежал со всеми вместе. Но все же впереди. Джая сверкая ярко-желтыми глазами, высунулась было вперед и он рыкнул на нее. Она на него.

Ретта затрясло от желания схватиться с ней и показать кто тут главный. В волчьей шкуре это было очевидно — она посягала на его главенство. Или он на ее?.. Не важно! Эту девчонку нужно было поставить на место. Но он не мог, не время сейчас. У него была совсем другая задача.

Застава показалась минут через тридцать. Притихшая, темная, как будто пустая. Ретт потянул носом. Нет, не пустая. И люди и оборотни. Полно людей, просто не жгут огни, чтобы не светиться маяком в темной степи.

Они разделились.

Адар с Халидом пошли вправо. Ретт и девушки слева. Джая ни за что бы не оставила его без присмотра.

«И я должен нянчиться с этими девками» — злился Ретт. Ночные нападения для него были не впервой. Но обычно они несли задачу внезапно ударить, убив как можно больше людей и волков, и быстро отойти, пока не опомнились и не дали отпор. Тут же им нужно было проникнуть в крепость, прокрасться внутрь и выйти незамеченными. Задача скорее для человека, чем для волка.

Крадучись они подходили все ближе к стене заставы. Ретт прижался к самой земле, поводя носом. Его в темноте было почти не видно, а вот Рабах были светлее. Ретт услышал, как по стене идет часовой. Телохранительницы Джаи спрятались за камень, третьей там было некуда деться. Ретт бесшумно прыгнул и накрыл старшую дочь собой, скрывая ее светлую шерсть.

Прижатая им к земле, Джая еле слышно зарычала. Ретт ткнул ее мордой.

«Да заткнись ты, идиотка!»

Часовой насвистывая прошел мимо, даже не потрудившись посмотреть со стены вниз. Прошел караулку и поплелся дальше.

Ретт с волчицами побежал вплотную к каменной стене. Метров десять, волку не перепрыгнуть. Он только задумался о том как преодолеет ее, как рядом вместо волчиц оказались три нагие женщины. В волчьей шкуре Ретт был абсолютно равнодушен к наготе людей. Две волчицы сцепили руки, Джая быстро запрыгнула на них ногами. Они в пару секунд раскачали ее и старшая дочь стрелой взлетела вверх, ухватилась за край стены и перемахнула ее.

Для него они вряд ли стали бы утруждаться, так что Ретт обернулся, трансформировал руки и полез, клацая когтями и кроша камень. Чертовы девицы Рабах, как он их ненавидел. И почему с ним нет Хела? Адара? Других волков Шефердов?

Пока лез, мимо уже пролетела веревка. Джая сбросила ее и снова трансформировалась, поводя носом и ушами. Все было тихо. Но если хоть один местный оборотень трансформируется, то их почуют. Оставалось наедятся, что на здешней заставе, как и на той развалине, не было ни порядка, ни дисциплины. Как и дозорных в обороте.

Через минуту они были на стене. Тихо пробежали по ней, выискивая удобное место, чтобы спрыгнуть внутрь двора.

Джая сунула морду в ведро, стоящее рядом с лестницей и громко фыркнула от отвращения. Ретту снова захотелось отправить этих проклятых нежных барышень домой к папочке. Не женское это дело война!

Пахло людьми и волками, но и тех и других тут было вдоволь. Запахи были старыми, несвежими. Ретт не чуял никого рядом.

Он выбрал место и прыгнул во двор. Мягко приземлился и замер. Уши его нервно дергались, выслушивая возможные проблемы: испуганный людской вздох, взводимый курок, шорох стали, вынимаемой из ножен. Тихо… Слишком тихо.

И тут он услышал что-то. Шорох ткани.

Он повернулся, но чтобы сказать что-то волчицам нужно было трансформировать голову. Он не успел. Они уже летели к нему со стены. Как только приземлились, звук стал резким — ткань дернули с силой, открывая. Ретт успел прыгнуть в сторону, потому что понял на мгновение раньше и знал чего ждать. Доля секунды решила все.

Залп оглушительно грянул во внутреннем дворе.

Джая взвизгнула, получив несколько пуль. Ее волчицы, бросились ее прикрывать. Ретт рванул к стрелкам, но тут распахнулись двери и на него бросился первый оборотень. Они сцепились и покатились по земле. Клацая зубами и пытаясь достать друг друга лапами.

Загремел колокол тревоги, разом зажглись алхимические огни, освещая стены и двор.

Плохо дело! Плохо! Их ждали!

Ретт толкнул оборотня, тот откатился и отпрыгнул еще дальше. За спиной Ретт слышал других, но они не нападали, а значит… Он резко взвился вверх в неистовом прыжке.

Залп!

Пуля обожгла лапу, но от остальных он ушел. Волчицы сшиблись с оборотнями. На Ретта навалились сразу трое, не подделки какие-то, лютые волки. Он неистово дрался, но это была глухая оборона. Наконец, подоспел Адар и Халид. Рабах полетел на выручку своим волчицам, а Ретт с Адаром занялись волками. Клацали зубы, летела во все стороны шерсть. Их теснили в одну сторону двора, дальше от стрелков.

Надо было уходить, немедленно! Но хватка кипела неистово.

Зашуршали шомпола, защелкали курки. Вражеские волки отпрянули прочь, освобождая стрелкам путь. На Ретта и остальных нацелилось с десятка два стволов.

Они были слишком далеко. Не успеть. Ретт уже видел, как пальцы тянутся к куркам. Вот сейчас залп грянет и черт его знает какие будут последствия. Куда попадут пули? Насколько это их замедлит? Сколько тут волков? Дело было дрянь и Ретт прекрасно это видел. Не достанут этим залпом, достанут следующим.

Ретт увидел быстроногую легкую Джаю, которая бежала к нему и все понял. Напряг лапы, вцепился когтями в землю и припал вниз. Когда Рабах прыгнула ему на спину он выпрямился и от инерции его движения и собственной силы она взлетела, растягивая серое тело в неистовом прыжке. И успела. Свалилась в гущу стрелков, ломая порядок. Залп грянул, но нестройный и не меткий. Понеслись крики. Рабах рвала стрелков на части, давила телом, раскидывала в стороны. Боролась.

Ретт лязгнул зубами, бросаясь на волков. Рядом сражался Адар, ловко уходят от ударов, безжалостно разрывая глотки.

«Надо уходить — стучало у Ретта в голове. — Уходить. Бежать! Их ждали, не победить».

Джая обезумевшая от крови и боли раскидывала людей и волков. Ретт всей своей тушей толкнул ее в сторону стены, чтобы привести в чувства.

Налетел оборотень, и Ретт покатился, теряя из вида Рабах, а когда сломал врагу хребет, увидел, как Джаю за загривок прихватил оборотень, но Халид быстро свалил его и покатился, намертво вцепившись в шею.

Проклятые Рабах, они что не видят что им тут конец?

Ретт улучил момент и трансформировал голову.

— Уходим!

Он прорывался к Халиду, Адар послушный и надежный тут же бросил своего врага и полетел на стену по каменной лестнице.

Ретт видел, как на стену над ними выбежали стрелки, но Адар ворвался в их строй. Люди с криками полетели вниз во двор.

Ретт дождался пока на стену вбегут Рабахи и только потом сам побежал по каменной лестнице. Его волки прыгали со стены вниз в темноту, Ретт оскалился, глядя на врагов.

Волки рычали ему в ответ и никто не поджимал хвостов и не скулил. Ретт оттолкнулся и прыгнул вслед за остальными.

Жан бестолково перебирал страницы развалившейся в переплете книги и доедал ридаш. Ему нравилось. Все в Маркии казалось ему ярче и слаще, чем в Галиваре: женщины, фрукты, даже вода.

Он посмеялся сам над собой. Его рациональный ум говорил, что все его впечатления подкрашиваются чувствами, которые проснулись к Джае. Он влюбился в нее и влюблялся во все, что ей дорого: в сухой маркийский воздух с привкусом песка, в сладкие, сочные фрукты, пачкающие пальцы, в мерные беседы торговцев и прагматичную привычку торговаться просто потому, что это вежливо и умно. Он влюблялся в мягкую поступь босых ног с рисунками хны и завлекающий звон браслетов, в то легкое движение, которым Джая поправляла ткань на плече. Все это сливалось для Жана в одну большую картину и одно было неотделимо от другого. Джая Рабах была дочерью своей страны и стаи и вырвать ее отсюда, словно вырвать корнем цветок, в надежде что в хрустальной вазе ему будет так же вольготно, как в земле.

Жан перевернул страницу и нахмурился. Это тревожило его. Очень сильно. Он представлял, как на Джаю будут смотреть аристократы Великой Рейны и сердце его сжималось от боли и злости. Им не понять! Они всех, кто отличается от себя, безжалостно осудят. Джая будет для них дикаркой. Слишком смуглой, слишком грузной, невоспитанной маркийской дикаркой.

И тогда Ретт велит ей надеть корсет и приличное платье, чтобы не позорить Шефердов в свете. Вместо браслетов на ноги ей наденут тесные туфли с пряжками и бантиками, а тяжелые густые волосы начнут вить в отвратительные жеманные кудряшки, потому что столичные дамы решили что так модно.

Но как не допустить этого? Жан ломал голову и не находил ответа. Все выглядело безнадежным. Волки князя Мильдара угрожали стае Рабах и время играло против них. Нужно было возвращаться в Галивар. Ретт был прав, нельзя было задерживаться в Маркии, где они так уязвимы.

Нужно было сделать антидот и быстро, а если не его, то оружие, чтобы остановить эту невиданную мощь. Тысяча оборотней…Тысяча. На одной стороне. Сила, которой мир еще не видел. Он должен был дать Джае и Ретту оружие против этой силы. Они не справятся. Тысяча против трех-четырех сотен? И это сегодня их тысяча, а завтра? Безумие! Как Мильдар мог решиться на такое? А что если эти оборотни выйдут из под его контроля? Как он вообще собирается их контролировать?.. Единственный путь спасти стаю Джаи и саму Джаю — найти антидот или…то что убьет этих оборотней. Они должны добыть образцы, в Буланьере Жан проведет первые испытания. Ему нужна была его лаборатория. Срочно!

Он зло захлопнул книгу, которую перечитал уже трижды. Он чувствовал себя тут совершенно бесполезным!

Ретт и Джая пошли добывать образцы, а он сидел и ждал в гостинице, слушая как неугомонные, эмоциональные Рабах ругаются за стенкой.

В скрипе телег и резких выкриках торговцев из окна, Жан услышал двигатель автомобиля. Он удивленно прислушался. Автомобиль? Здесь? Маркия в плане транспорта заметно отставала, а городок был крохотный.

Впрочем, мало ли состоятельных путешественников могут ехать в Буланьер. Жан взял бумагу и стал записывать свои мысли по поводу антидота. Что попробовать в первую очередь, какие исследования сделать с добытым образцом. Об этом он мог подумать и сейчас, так что не стоило терять времени потом в лаборатории.

Машина подъехала к крыльцу гостиницы, звучно хлопнули дверцы. Жан не стал выглядывать в окно, это казалось ему вульгарным — таращиться на незнакомцев из окна, хотя ему и было любопытно. Ему собственно все на свете было любопытно, иногда он хотел, чтобы его любознательность имела хоть какие-то границы, но нет. Жан был алхимиком по своей сути, не мог не докопаться до истины. Загадки сводили его с ума.

Загадка крови вампиров и силы оборотней, тонкой связи между ними. Которую он никак не мог ни нащупать, ни доказать, но чувствовал, не давала ему покоя. И ни оборотни, ни вампиры не хотели открывать свои секреты. А Жан был всего лишь человеком: слабым, хрупким, человеком. И это злило его все больше и больше.

Почему собственно если единственное, чем он располагает — это разум, он не может использовать его, чтобы защищать себя от Бессмертных? Разработки оружия против оборотней пресекаются всеми стаями, если только тронешь вампиров — тут же свернут тебе шею. Почему?

В дверь постучали. Жан удивленно вскинул голову.

— Войдите.

Жан сидел за низким маркийским столиком для письма прямо на полу и уже совсем отвык вставать по галиварской традиции.

Вошел Ниран Рабах и что-то в его лице не понравилось Жану.

— Вас хотят видеть.

— Кто?

— Человек. Мужчина. Мы обыскал его. Он безоружен. Я буду присутствовать при вашем разговоре. На всякий случай.

— Это излишне. — Жан оскорбленно поджал губы. Да за кого его тут принимают? За хрупкую барышню, которая не может за себя постоять?

— Джая-да велела тебя охранять.

Жан просто махнул рукой, зная, что приказа Джаи Ниран просто не сможет ослушаться.

Ла Росси встал и поправил одежду, гадая кого это к нему принесло.

Простучали быстрые уверенные шаги по коридору и в дверь вошел высокий светловолосый мужчина в опрятной на галиварский манер строгой одежде. Он на ходу посмотрел на часы на цепочке и убрал их в карман нетерпеливым жестом. Лицо его было молодо и неестественно спокойно, словно ничто не могло его удивить в этом мире. Жан прищурился.

— Добрый вечер. Кажется, я знаю вас.

— Все верно, мэтр Ла Росси. Ивес Гаред, к вашим услугам. — они пожали руки. — Я имел честь учиться в королевской академии вместе с вами и графом Шефердом.

— Действительно. Я читал ваши труды о пластичности металлов. Довольно прогрессивно и смело.

— Благодарю. Я ознакомился со всеми вашими работами, и признаю ваш невероятный гений. Хотя вы и утаиваете некоторые интересные факты. — гость прохладно улыбнулся. Улыбка у него была недобрая: хитрая и снисходительная. — Мы можем поговорить?

— Я слушаю вас. — немного растерянно согласился Жан.

Ивес Гаред посмотрел на Нирана Рабаха, показательно замершего у двери и ничего не сказал по этому поводу.

— Я прошу простить меня, но во времени мы ограничены. Вы должны поехать со мной мэтр и немедленно.

— Вот как? — Жан удивленно поднял брови.

— Да. Простите, что вываливаю это так бесцеремонно, но за городом ожидают приказа две сотни оборотней, укрытых от нюха ваших радушных хозяев — он кивнул в сторону Нирана. — моей особой тканью, скрывающей от оборотней запахи.

— Так это ваша ткань. Разработки подобного толка запрещены.

— Запрещены оборотнями. Я не подчиняюсь оборотням, мэтр. И вам давно пора бросить эту дурную привычку. Не будем сейчас тратить время на полемику. У нас будет его в достатке, если вы поедете со мной.

— Поеду куда? — Жан увидел, как напрягся Ниран и взглядом велел ему ничего не предпринимать.

— В Буланьер. Я доставлю вас туда со всем возможным комфортом.

— Как мило с вашей стороны.

— Мило? — Гаред усмехнулся. — Я понимаю, вы оскорблены шантажом и я, признаюсь, не люблю к нему прибегать, но обстоятельства не позволяют мне действовать мягко и долго вас убеждать. Раскроем карты, мэтр. Здесь находятся пятьдесят оборотней, которые обучены и готовы оказать сопротивление. Остальные — женщины, дети и старики. И что особенно важно, здесь в данный момент нет ни одного оборотня, способного остановить моих волков. Ваш друг граф Шеферд вместе с госпожой Рабах штурмуют заставу в часе пути отсюда. Уверяю вас, мы к этому подготовились. Они будут убиты, как и все оборотни, находящиеся здесь, если вы не согласитесь поехать с нами. Насколько мне известно, Джая Рабах для вас не безразлична, как и граф Шеферд. Даже если вы верите, что они выпутаются из засады, подумайте каким ударом станет для нее потеря всех находящихся здесь оборотней. А мы успеем убить всех.

Жан посмотрел на Нирана, но тут же одернул себя. Разговаривали с ним ему и решать проблему.

— Но и вас убьют.

Гаред снова снисходительно улыбнулся.

— Я не пришел бы сюда, не будь я уверен в собственной безопасности. Я знаю, что вы разумный человек, мэтр. А мне чертовски нужны разумные люди с вашими навыками. Моя сыворотка неидеальна. Вы приехали в Маркию, чтобы найти ее. Что ж, я дам вам шанс исследовать ее в хорошо оборудованной лаборатории. Разве вам это неинтересно? Пожалейте присутствующих здесь оборотней, Ла Росси. Им необязательно умирать.

Ниран в два шага преодолел разделяющее их расстояние и вздернул Ивеса Гареда за шею.

— Ты! Смеешь угрожать моей стае?! — зарычал он неистово. Гаред даже в лице не изменился.

— Ниран, оставьте его! — приказал Жан.

Алхимик вынул что-то из кармана и ударил этим оборотня по руке. Ниран задохнулся и отскочил. Рана ужасно кровоточила, кровь хлынула на пол, словно он пробил артерию.

— Прекратите, Ниран! Остановитесь! — строго отрезал Жан. Повернулся к Гареду. — Откуда мне знать, что вы говорите правду? Что волки за городом действительно есть.

— О, они есть. — Алхимик быстро спрятал что-то в карман. — Время истекает, мэтр. Прошу вас, обойдемся без кровопролития. — Он достал табакерку и открыл крышку. Вынул пилюлю и бросил Рабаху. — Съешьте, или истечете кровью.

Ниран зажимал руку, но кровь продолжала течь из раны.

— Это концентрированный вампирский яд, достопочтенный Ниран-дан. — сказал Гаред. — Не съедите — умрете. Прошу вас, я не хочу убивать вас. Пока что.

— Съешьте пилюлю, Ниран. — приказал Жан. Он быстро соображал. Что они хотят? О чем не договаривают? Вампирский яд… Гаред…

Что-то щелкнуло в голове, и все встало на свои места. Жан посмотрел на гостя другими глазами.

— О… — сказал он и сглотнул. Проклятье! Они все-таки добрались до него.

— Да. — улыбнулся Гаред. — Столько загадок ждут, чтобы вы их решили, мэтр. Хватит уже бегать от своей судьбы. — он залез в карман жилета и вынул часы, щелкнул крышкой. — Время выходит, Ла Росси. Решайтесь. Мне собственно все равно как именно вы поедете со мной, но вам полагаю нет.

Жан подошел к своей постели и быстро оценил что нужно взять. Ничего. Мотнул головой обулся в маркийские шлепки и пошел из комнаты.

Но прежде чем уйти, заставил Нирана проглотить пилюлю. Просто прижал его руку ко рту и приказал «глотайте!». Ниран проглотил.

— Скажите ей… — Жан запнулся. — Впрочем, ничего не говорите. Я должен поехать с ними. Ваша стая важнее меня.

С этим Ниран Рабах спорить не собирался.

— Они не угрожают мне. — добавил Жан, чтобы тот мог преодолеть силу приказа Джаи об охране. — Они не ранят меня. Я ухожу по своей воле.

Желваки заходили на лице оборотня, но он медленно отошел в сторону от двери.

— Чудесно, мэтр. Ни минуты не сомневался в вашем благоразумии.

Гаред первым вышел за дверь, Жан пошел следом. Внутри холодными тисками сжимался страх. Как же он раньше не догадался. И его еще зовут умным.

Га-Ре-Д…. Де-Га-Р… Идиоту же понятно!

Алхимик был смертным слугой вампирской семьи Дегара.