Синтаксические структуры

6.1.

В §§ 3,4 описаны две модели лингвистической структуры: простая теоретико-коммуникационная модель и формализованный вариант анализа по непосредственно составляющим. Обеони оказались неадекватными, и в § 5 я предложил более сильную модель, сочетающую уровень непосредственно составляющих и грамматические трансформации, которая предназначена восполнить недостатки предыдущих моделей. Прежде чем переходить к изучению этой возможности, я хотел бы разъяснить некоторые исходные моменты, лежащие в основе метода данного исследования.

Главное в настоящем обсуждении лингвистической структуры — это проблема обоснования грамматик. Грамматика языка L есть в сущности теория языка L. Любая научная теория, основываясь на конечном числе наблюдений, стремится установить соотношения между наблюденными явлениями и предсказать новые явления, сформулировав общие законы в терминах гипотетических конструктов, таких, как (в физике, например) «масса» и «электрон». Подобным же образом грамматика английского языка основывается на конечном множестве высказываний (наблюдений) и содержит некоторые грамматические правила (законы), сформулированные в терминах конкретных фонем, групп и т. п, английского языка (гипотетические конструкты). Эти правила выражают структурные соотношения между наблюденными предложениями и бесконечным числом предложений, порождаемых грамматикой независимо от этих наблюденных предложений (предсказания). Наша задача состоит в выработке и уяснении критериев выбора правильной грамматики для каждого языка, то есть правильной теории этого языка.

В § 2.1 были упомянуты два типа таких критериев. Ясно, что каждая грамматика обязана удовлетворять определенным внешним условиям адекватности; так, например, порождаемые ею предложения должны быть приемлемы для природного носителя языка. В § 8 мы рассмотрим некоторые другие внешние условия этого рода. Кроме того, мы предъявляем к грамматикам требование общности; мы требуем, чтобы грамматика данного языка была построена в соответствии с определенной теорией лингвистической структуры, в которой такие понятия, как «фонема» и «группа», определяются вне зависимости от всякого конкретного языка[29]. Если опустить либо внешние условия, либо требование общности, у нас не будет оснований для выбора среди большого числа совершенно различных «грамматик», каждая из которых совместима с данной совокупностью наблюденных высказываний. Но, как мы заметили в § 2.1, эти требования в своей совокупности представляют весьма сильный критерий адекватности для общей теории лингвистической структуры, а также для множества грамматик, которые созданы на ее основе для конкретных языков. Заметим, что ни общая теория, ни конкретные грамматики не фиксированы с этой точки зрения раз навсегда. Прогресс и пересмотр могут осуществляться в силу открытия новых фактов, касающихся конкретных языков, или чисто теоретического проникновения в организацию языковых данных, т. е. построения новых моделей лингвистической структуры. В этой концепции, однако, нет круга. В любой момент времени мы можем попытаться сформулировать со всей возможной точностью как общую теорию, так и множество связанных с ней грамматик, которые обязаны удовлетворять эмпирическим, внешним условиям адекватности.

Мы не рассмотрели еще следующего весьма решающего вопроса: каково отношение между общей теорией и конкретными грамматиками, вытекающими из нее? Другими словами, какой смысл мы вкладываем в данном контексте в понятие «вытекать из»? Именно в этом пункте наш подход резко расходится со многими теориями лингвистической структуры.

Наиболее сильное требование, которое можно было бы предъявить к соотношению между теорией лингвистической структуры и конкретными грамматиками, состоит в том, чтобы теория, исходя из определенной совокупности высказываний, давала практичный и автоматический метод конструирования грамматики. Будем говорить, что такая теория предоставляет нам процедуру для открытия грамматик.

Более слабое требование заключается в том, чтобы теория давала практичный и автоматический метод для определения того, является ли грамматика, предлагаемая для данной совокупности высказываний, действительно наилучшей грамматикой для того языка, из которого взята данная совокупность. О такой теории, не затрагивающей вопроса о том, как строится грамматика, надо говорить как о теории, предоставляющей процедуру суждения о грамматике.

Еще более слабое требование сводится к тому, чтобы, имея совокупность высказываний и две предлагаемые грамматики G₁ и G₂, мы могли с их помощью решить, какая из грамматик лучше для языка, из которого выделена данная совокупность высказываний. В этом случае следует говорить, что теория дает нам процедуру выбора грамматик.

Все эти теории можно представить графически следующим образом:

(36).

На рис. (36 I) представлена теория, понимаемая как машина, получающая совокупность высказываний на входе и выдающая на выходе грамматику, т. е. теория, дающая процедуру открытия. На рис. (36 II) показан механизм с грамматикой и совокупностью высказываний в качестве входов и ответами «да» и «нет» в качестве выходов, означающими правильность или неправильность грамматики; следовательно, это теория, дающая процедуру суждения о грамматике. Рис. (36 III) представляет теорию с грамматиками G₁ и G₂, а также всей совокупностью высказываний на входе и решением о предпочтительности G₁ или G₂ на выходе, т. е. теорию, дающую процедуру выбора грамматик[30].

Из принятой здесь точки зрения вытекает, что неразумно требовать от лингвистической теории чего-либо большего, чем практичной процедуры выбора грамматик. Иначе говоря, мы принимаем последнюю из трех позиций, о которых говорилось выше. Насколько я понимаю, большинство наиболее тщательных программ в области разработки лингвистической теории[31] стремятся к удовлетворению самого сильного из этих трех требований. Это значит, что предпринимаются попытки сформулировать методы анализа, которые исследователь реально может использовать, если у него есть время, чтобы построить грамматику языка, исходя непосредственно из сырых данных. По-моему, весьма сомнительно, чтобы этой цели можно было достигнуть сколько-нибудь интересным путем, и я подозреваю, что всякая попытка достичь ее должна завести в лабиринт все более и более подробных и сложных аналитических процедур, которые, однако, не дают ответа на многие важные вопросы, касающиеся природы лингвистической структуры. Я полагаю, что, снизив наши запросы и поставив более скромную цель — разработать процедуры выбора грамматик,— мы сможем сосредоточить наше внимание на узловых проблемах лингвистической структуры и прийти к более удовлетворительному их решению. Справедливость этого мнения может быть проверена лишь путем фактической разработки и сравнения указанных теорий. Заметим, однако, что слабейшее из этих трех требований является все же достаточно сильным для того, чтобы обеспечить высокую содержательность теории, которая ему удовлетворяет. Нам известно немного таких областей науки, в которых можно было бы серьезно рассматривать возможность разработки общего, практичного, автоматического метода выбора между несколькими теориями, каждая из которых совместима с имеющимися данными.

Рассматривая каждую из указанных концепций лингвистической теории, мы охарактеризовали соответствующие типы процедуры словом «практичная». Эта неопределенная характеристика очень важна для эмпирической науки. Допустим, к примеру, что мы оцениваем грамматики в соответствии с таким простым их свойством, как длина. Тогда было бы правильным сказать, что мы имеем практичную процедуру выбора грамматик, поскольку мы можем сосчитать количество символов, которые каждая из них содержит; абсолютно верным было бы также утверждение, что мы имеем процедуру открытия, поскольку можно расположить все последовательности, состоящие из конечного числа символов, из которых построены грамматики, в порядке возрастания их длины. При этом мы могли бы проверить, является ли каждая из этих последовательностей грамматикой или нет, так, чтобы можно было быть уверенным, что по прошествии некоторого конечного отрезка времени найдется кратчайшая последовательность, которая удовлетворит необходимым требованиям. Однако данная процедура открытия не того типа, который желателен тем, кто пытается удовлетворить наиболее сильное из требований, рассмотренных выше.

Предположим, что мы пользуемся словом «простота» по отношению к совокупности формальных свойств грамматик, рассматриваемых с целью выбора между ними. Тогда перед лингвистической теорией предлагаемого нами типа встают три главные задачи. Во-первых, необходимо сформулировать точно (если возможно — с операционными, поведенческими испытаниями) внешние критерии адекватности грамматик. Во-вторых, мы должны охарактеризовать строение грамматик в общей и явной форме так, чтобы можно было реально предложить грамматики этого типа для конкретных языков. В-третьих, необходимо анализировать и определить понятие простоты, которым мы собираемся пользоваться при выборе между грамматиками, каждая из которых имеет требуемую форму. По выполнении последних двух задач мы в состоянии сформулировать общую теорию лингвистической структуры, в которой такие понятия, как «фонема в L», «группа в L», «трансформация в L», определяются для произвольного языка L в терминах физических и дистрибутивных свойств высказываний L и формальных свойств грамматик L[32]. Например, мы определим множество фонем L как множество элементов, имеющих известные физические и дистрибутивные свойства и выступающих в простейшей из грамматик, предложенных для L. Имея такую теорию, можно попытаться построить грамматики для реальных языков и решить затем, удовлетворяют ли простейшие из грамматик, предлагаемые нами (т. е. грамматики, которые мы обязаны выбрать согласно общей теории), внешним условиям адекватности. Мы должны продолжать пересматривать наши понятия простоты и характеристики форм грамматик до тех пор, пока грамматики, отобранные в соответствии с теорией, не будут удовлетворять внешним условиям[33]. Заметим, что эта теория не может подсказать нам, как реально приступить к построению грамматики данного языка, исходя из всей совокупности высказываний. Однако благодаря ей мы можем решить, как оценить такую грамматику; эта теория должна, таким образом, дать нам возможность выбрать между двумя предложенными грамматиками.

В предыдущих разделах настоящего исследования мы имели дело со второй из упомянутых трех задач. Мы предполагали, что множество грамматически правильных предложений английского языка задано и что существует некоторое понятие простоты, и старались решить, какого рода грамматика будет точно порождать грамматически правильные предложения некоторым простым способом. Формулируя это несколько иными словами, мы отметили выше, что одно из понятий, которое необходимо определить в общей лингвистической теории, есть «предложение в L». Исходными для определения должны быть такие понятия, как «наблюденное высказывание в L», «простота грамматики L» и т. п. В соответствии со сказанным общая теория имеет дело с разъяснением отношения между множеством грамматически правильных предложений и множеством наблюденных предложений. Наше изучение структуры первого множества — это подготовительное исследование, исходящее из допущения, что, прежде чем мы сможем ясно охарактеризовать указанное отношение, мы должны знать гораздо больше о формальных свойствах этих множеств.

Ниже, в § 7, мы продолжим рассмотрение сравнительной сложности различных способов описания структуры английского языка. В частности, мы коснемся вопроса о том, упростится ли грамматика в целом в том случае, если мы отнесем некоторый класс предложений к числу ядерных или если будем считать их полученными посредством трансформаций. Этим путем мы придем к определенным заключениям относительно структуры английского языка, В § 8 мы покажем, что существует независимое свидетельство в пользу нашего метода выбора, т. е. что более простые грамматики удовлетворяют определенным внешним условиям адекватности, тогда как более сложные грамматики, где иначе решен вопрос об отнесении предложений к ядру, таким условиям не удовлетворяют. Полученные результаты, однако, остаются всего лишь правдоподобными до тех пор, пока мы не дадим строгого определения используемого нами понятия простоты. Я думаю, что такое определение можно дать, но это не входит в задачу настоящей монографии. Тем не менее ясно, что при любом разумном определении «простоты грамматики» большинство суждений об относительной сложности, к которым мы придем ниже, останется в силе[34]

Заметим, что простота есть системный критерий; единственное окончательное мерило для оценки — это простота системы в целом. При рассмотрении частных случаев мы можем фиксировать лишь, насколько то или иное решение влияет на общую сложность. Такой критерий может быть только приблизительным, поскольку в результате упрощения одной части грамматики могут усложниться другие ее части. Другими словами, если выяснится, что упрощение одной части грамматики ведет к соответствующему упрощению других частей, мы вправе надеяться, что находимся на правильном пути. Ниже мы попытаемся показать, что как раз простейший трансформационный анализ одного класса предложений весьма часто прокладывает путь к более простому анализу других классов.

Короче говоря, никоим образом не следует останавливаться на способе получения грамматики, степень простоты которой определена, например, на том, как можно получить разложение глагольной группы, приведенное в § 5.3. Вопросы подобного рода не имеют отношения к программе исследования, изложенной выше. Можно прийти к грамматике с помощью интуиции, проб, всякого рода вспомогательных методологических средств, на основании предыдущего опыта и т. п. Без сомнения, можно дать систематическое описание многих полезных процедур анализа, но навряд ли удастся сформулировать их достаточно строго, исчерпывающе и просто, чтобы именовать все это практичной и автоматической процедурой открытия. Так или иначе данная проблема выходит за рамки настоящего исследования. Наша конечная цель — дать объективный и формальный метод выбора грамматики и сравнения ее с другими предложенными грамматиками. Нас интересует, таким образом, описание форм грамматик (или, что то же самое, природы лингвистической структуры) и изучение эмпирических последствий принятия определенной модели лингвистической структуры, а не указания, как в принципе можно прийти к грамматике того или иного языка.

6.2.

Как скоро мы отказываемся от всякого намерения найти практичную процедуру открытия грамматик, многие проблемы, которые были предметом горячей методологической дискуссии, попросту снимаются. Рассмотрим проблему независимости уровней. Справедливо указывалось, что если морфемы определяются через фонемы и одновременно фонемный анализ связан с морфологическими соображениями, то лингвистическая теория сходит на нет в силу логического круга. Однако эта взаимозависимость уровней не обязательно должна привести к кругу. В данном случае можно задать «предположительное множество фонем» и «предположительное множество морфем» и определить отношение совместимости, существующее между предположительными множествами фонем и пред- лоложительными множествами морфем. Тогда мы сможем определить пару, состоящую из множества фонем и множества морфем, для данного языка как совместимую пару, состоящую из предположительного множества фонем и предположительного множества морфем. Наше отношение совместимости будет частично базироваться на соображениях простоты, т. е. мы сможем определять фонемы и морфемы языка как предположительные фонемы и морфемы, которые, между прочим, в совокупности приведут к самой простой грамматике. Таким образом, мы получаем совершенно прямой путь определения взаимозависимых уровней, не впадая в ошибку круга. Разумеется, все это еще не дает ответа на вопрос, как найти фонемы и морфемы прямым, автоматическим путем. Но и никакая другая фонемная или морфологическая теория в действительности не ответит на этот прямой вопрос, и мало оснований полагать, что на него вообще можно ответить сколько-нибудь содержательным образом. Во всяком случае, если мы поставим себе более скромную цель к потребуем только разработки процедуры выбора грамматик, то останется мало оснований возражать против смешения уровней и нетрудно будет избежать круга при определении взаимозависимых уровней[35].

Многие проблемы морфемного анализа также получают совершенно простое решение, если мы примем общее направление, охарактеризованное выше. Пытаясь разработать процедуры открытия грамматик, мы естественным образом приходим к необходимости рассматривать морфемы как классы последовательностей фонем, т. е. как единицы, имеющие конкретный фонемный «состав» в некотором совершенно буквальном смысле. Это ведет к помехам в таких общеизвестных случаях, как английское took /tuk/, где трудно, не прибегая к искусственности, связать какую бы то ни было часть слова с морфемой прошедшего времени, присутствующей в виде jtl в walked /wokt/, а также в виде /d/ в framed /freymd/ и т. д. Можно избежать всех этих проблем, рассматривая морфологию и фонологию как два различных, но взаимозависимых уровня представления, связанных в грамматике посредством морфофонемных правил типа (19). Так, took представляется на морфологическом уровне в виде take+past, подобно тому как walked можно воспринимать в виде walk+past. Морфофонемные правила (19 II) и (19 V), соответственно, превращают эти цепочки морфем в /tuk/ и /wokt/. Единственная разница между этими двумя случаями состоит в том, что (19 V) является гораздо более общим правилом, чем (19 II)[36]. Если мы откажемся от мысли, что более высокие уровни в буквальном смысле слова построены из элементов более низких уровней (а я думаю, что мы должны это сделать), то станет куда более естественным рассматривать даже такие абстрактные системы представления, как трансформационная структура (где каждое высказывание представляется последовательностью трансформаций, посредством которых оно получается из терминальной цепочки грамматики непосредственно составляющих), в качестве лингвистического уровня.

В действительности, становясь на ту точку зрения, что уровни взаимозависимы, или принимая концепцию лингвистических уровней как абстрактных систем представления, связанных между собой только общими правилами мы вовсе не оказываемся вынужденными оставить всякую надежду найти практичные процедуры открытия грамматик. И все же, по-моему, не подлежит сомнению, что сопротивление смешению уровней, равно как и мысль, что каждый уровень в буквальном смысле слова строится из элементов более низкого уровня, имеют источником стремление разработать процедуры открытия грамматик. Если мы откажемся от этой цели и будем проводить ясное различие между справочником полезных эвристических процедур и теорией лингвистической структуры, то останется мало оснований отстаивать любую из этих довольно шатких позиций.

Многие общепринятые точки зрения окажутся несостоятельными, если мы сформулируем наши цели предложенным выше образом. Так, утверждают иногда, что работа в области синтаксической теории в настоящее время преждевременна, поскольку многие проблемы, возникающие на более низком уровне фонетики и морфологии, не решены. Совершенно справедливо, что высшие уровни лингвистического описания зависят от результатов, полученных на низших уровнях. Однако в определенном, вполне разумном смысле, верно также и обратное. Выше мы видели, например, что было бы абсурдным или даже безнадежным устанавливать принципы построения предложений в терминах фонем или морфем, однако только разработка таких высших уровней, как уровень непосредственно составляющих, показывает нам, что нет смысла предпринимать эту тщетную попытку на низших уровнях[37]. Подобным же образом мы утверждали, что описание структуры предложения через анализ по непосредственно составляющим теряет силу вне определенных границ. Однако только разработка еще более абстрактного уровня трансформаций может подготовить почву для разработки более простой и адекватной методики анализа по непосредственно составляющим в более узких границах.

Грамматика языка —это сложная система с многочисленными и разнообразными связями между ее частями. Для исчерпывающей разработки одной части зачастую полезно или даже необходимо иметь некоторую картину системы в целом. Итак, я думаю, что мнение, будто синтаксическая теория должна ожидать решения проблем фонологии и морфологии, совершенно несостоятельно и не зависит от того, занимаемся ли мы проблемой процедур открытия или нет. Однако я уверен, что это мнение питается ложной аналогией между порядком разработки лингвистической теории и предполагаемой очередностью операций при открытии грамматической структуры.