Синтаксические структуры

8.1.

До сих пор мы считали, что задачей лингвиста является создание своеобразного механизма (называемого грамматикой), предназначенного для порождения всех и только предложений некоторого языка, каким-то образом заданного заранее. Мы видели, что такое понимание деятельности лингвиста, естественно, приводит к описанию языков посредством уровней представления; некоторые из них являются абстрактными и нетривиальными. В частности, это ведет к необходимости определять структуру непосредственно составляющих и трансформационную структуру как различные уровни представления грамматически правильных предложений.

Теперь перейдем к изложению задач лингвиста в совершенно ином плане, что, однако, должно привести нас к сходным представлениям о лингвистической структуре. Существует немало фактов языка и лингвистического поведения, требующих объяснения независимо от того, является ли такая-то и такая-то цепочка (которую, может быть, никто никогда и не произведет) предложением или нет. Можно надеяться, что грамматики дадут объяснение некоторым из этих фактов. Так, например, последовательность фонем /eneym/ многими говорящими по-английски может пониматься двояко: как a name «некоторое имя» и как an aim «некоторая цель». Если бы наша грамматика была системой с одним уровнем, имеющей дело только с фонемами, мы не получили бы никакого объяснения этому факту. Но, разработав морфологический уровень, мы обнаруживаем, что по совершенно независимым причинам необходимо задать морфемы a, an, aim и name с фонетическим составом /a/, /an/,/eym/ и /neym/. Отсюда как автоматическое следствие попытки задать морфологию простейшим возможным способом вытекает, что последовательность фонем /eneym/ может быть представлена на морфологическом уровне двояким образом. Вообще мы называем конструкционной омонимией случаи, когда данная последовательность фонем разложима на каком-либо уровне более, чем одним способом. Это дает нам критерий адекватности грамматик. Можно проверить адекватность заданной грамматики, поставив вопрос, действительно ли каждому случаю конструкционной омонимии отвечает двусмысленность выражения и каждому случаю какого бы то ни было рода двусмысленности отвечает конструкционная омонимия[49]. Вообще, если известное представление о том, какую форму должна иметь грамматика, приводит к созданию грамматики, не выдерживающей проверки, то мы вправе сомневаться в адекватности этого представления и лингвистической теории, на которой оно основано. Таким образом, прекрасным доводом в пользу принятия морфологического уровня служит то обстоятельство, что на этом уровне естественным образом описывается иначе не объяснимая двусмысленность выражения /eneym/.

Когда некоторая последовательность фонем допускает неоднозначное представление, мы имеем случай конструкционной омонимии. Допустим, что на некотором уровне две различных последовательности фонем разлагаются сходным или тождественным образом. Можно ожидать, что эти последовательности должны «пониматься» в каком-то смысле одинаково, точно так же как случаи двойственного представления «понимаются» неодинаково. Например, предложения

(109) (I) John played tennis

«Джон играет в теннис»

(II) My friend likes music

«Мой друг любит музыку»

Совершенно различны на фонемном и морфемном уровнях. Но на уровне непосредственно составляющих оба они получают представление NP—Verb—NP; итак, в некотором смысле они понимаются одинаково. Этот факт нельзя объяснить в терминах грамматики, которая не выходила бы за рамки уровня морфем или слов, и, следовательно, такие случаи служат поводом для введения уровня непосредственно составляющих совершенно

независимо от положений, выдвинутых в § 3. Заметим, что соображения, касающиеся структурной омонимии, также могут служить причиной для введения уровня непосредственно составляющих. Такие выражения, как old men and women «старые мужчины и женщины» и they are flying planes «(они) летят [в данный момент] на самолетах» (т. е. those specks on the horizons are flying planes «те точки на горизонте — самолеты» или my friends are flying planes «мои друзья летят на самолетах»), явно двусмысленны, и, действительно, они двояко разлагаются на уровне непосредственно составляющих, но не на более низких уровнях. Вспомним, что анализ выражения на уровне непосредственно составляющих определяется не одной цепочкой, а схемой типа (15) или, что то же самое, некоторым множеством представляющих цепочек[50].

Мы утверждаем, что понятие «понимание предложения» должно определяться отчасти через понятие «лингвистического уровня». В таком случае, чтобы понять предложение, необходимо прежде всего разложить его на каждом из лингвистических уровней; тогда можно проверить адекватность данной совокупности абстрактных лингвистических уровней, поставив вопрос, позволяют ли грамматики, сформулированные в терминах этих уровней, получить удовлетворительное определение понятия «понимание». Случаи сходства на высших уровнях или различия на высших уровнях (конструкционная омонимия) — просто крайние случаи, которые, если принять нашу схему, доказывают существование высших уровней. Вообще нельзя полностью понять ни одного предложения, если мы не знаем, как оно разлагается на всех уровнях, включая такие высшие уровни, как уровень непосредственно составляющих и, как мы увидим далее, трансформационный уровень.

Мы смогли-показать неадекватность теории лингвистической структуры, не поднявшейся до уровня анализа по непосредственно составляющим, указав на необъяснимые на более низких уровнях случаи двусмысленного и сходного понимания. Однако оказывается, что остается еще большое число необъясненных случаев даже после того, как уровень непосредственно составляющих установлен и применен к английскому языку. При рассмотрении этих случаев выясняется необходимость установить еще более «высокий» уровень трансформационного анализа независимо от того, что сказано в § 5.7. Я приведу лишь несколько примеров.

8.2.

В § 7.6 мы рассмотрели предложение I found the boy studying in the library ==(103 II), двусмысленность которого нельзя обнаружить без привлечения трансформационных критериев. Мы нашли, что при одной интерпретации это предложение оказывается трансформом выражения I—found studying in the library—the boy, полученным применением Т^ob_sep, а при другой — оно предстает в виде конструкции NP—Verb—NP c прямым дополнением The boy studying in the library. Дальнейший трансформационный анализ должен показать, что в обоих случаях это предложение является трансформом пары терминальных цепочек, которые лежат в основе простых ядерных предложений:

(110) (I) I found the boy

«Я нашел мальчика»

(II) The boy is studying in the library

«Мальчик [в данный момент] занимается в библиотеке».

Мы получаем, таким образом, интересный случай предложения, двусмысленность которого — результат двоякого трансформационного вывода из одних и тех же ядерных цепочек. Однако это весьма сложный пример, требующий довольно детального изучения того, каким образом трансформации определяют структуру составляющих; нетрудно найти более простые примеры двусмысленностей трансформационного происхождения.

Рассмотрим группу (111), которая может быть понята двояко: hunters «охотники» здесь может быть подлежащим, как в (112 I), и прямым дополнением, как в (112 II):

(111) the shooting of the hunters

«стрельба охотников»

(112) (I) the growling of lions

«рычание львов»

(II) the raising of flowers

«выращивание цветов».

На уровне непосредственно составляющих нет удовлетворительного способа объяснить эту двусмысленность; все группы представляются в виде the—V+ing—of+NP[51]. В трансформационных терминах, однако, можно дать ясное и автоматическое объяснение. Тщательный анализ английского языка показывает, что можно упростить грамматику, если изъять группы, подобные (111) и (112), из ядра и ввести их с помощью трансформаций. Для объяснения групп типа (112 I) введем трансформацию, переводящую любое предложение типа NP—С—V в соответствующую группу типа the—V+ing—of+NP; причем эта трансформация задумана так, что результатом является NP[52]. Для объяснения A12 II) введем трансформацию, переводящую любое предложение типа NP₁—С — V — NP₂ в соответствующую группу NP типа the—V+ing—of+NP₂. Так, первая из этих трансформаций превращает lions growl «львы рычат» в the growling of lions «рычание львов», а вторая превращает John raises flowers «Джон выращивает цветы» в the raising of flowers «выращивание цветов». С другой стороны, The hunters shoot «Охотники стреляют» и They shoot the hunters «Они стреляют охотников» — ядерные предложения. Следовательно, группа (111) = The shooting of the hunters имеет двоякое происхождение, т. е. она является двусмысленной на трансформационном уровне. Двузначность грамматического отношения в (111) — следствие того, что отношение между shoot и hunters различно в двух исходных ядерных предложениях. В (112) такой двусмысленности нет, поскольку ни They growl lions, ни Flowers raise не являются грамматически правильными ядерными предложениями.

Подобным же образом рассмотрим пару предложений:

(113) (I) The picture was painted by a new technique

«Эта картина написана новым методом»

(II) The picture was painted by a real artist

«Эта картина написана настоящим художником».

Приведенные предложения понимаются по-разному, несмотря на то, что они имеют одно и то же разложение NP—was+Verb+en—by+NP на уровне непосредственно составляющих. Совершенно различны и их трансформационные истории. A13 II) — пассив от A real artist painted the picture «Настоящий художник написал картину», а A13 I) образовано, например, из John painted the picture by a new technique «Джон написал картину новым методом» посредством двойной трансформации: мы осуществляем сперва пассивную, а затем эллиптическую трансформацию (которая упомянута в прим. 48 на стр. 493), опускающую «действующее лицо» в пассивном предложении. Нетрудно отыскать абсолютный омоним, построенный согласно модели A13). Например, предложение

(114) John was frightened by the new methods

«Джон был испуган новым методом»

может означать либо, что Джон консервативен — новые методы пугают его, либо, что новые методы устрашения людей применяются для того, чтобы испугать Джона (эта интерпретация выглядела бы более естественно,если бы после was мы вставили being). На трансформационном уровне предложение (114) имеет как разложение (113 I), так и разложение (113 II), чем и объясняется двусмысленность этого предложения.

8.3.

Мы можем завершить наши рассуждения примером противоположного характера. Имеются в виду предложения, понимаемые сходным образом, хотя они совершенно различны на уровне анализа по непосредственно составляющим и на более низких уровнях представлений Приведем следующие предложения, рассмотренные в § 7.2

(115) (I) John ate an apple — повествовательное предложение

«Джон ел яблоко»

(II) Did John eat an apple — общевопросительное предложение

«Ел ли Джон яблоко»

(III) What did John eat — частновопросительное предложение

«Что ел Джон»

(IV) Who ate an apple — частновопросительное предложение

«Кто ел яблоко»

Интуитивно мы понимаем, что (115) содержит предложения двух типов — повествовательные (115 I) и вопросительные (115 II—IV). Кроме того, вопросительные предложения интуитивно можно подразделить на два типа: общевопросительные (115 II) и частновопросительные (115 III, IV). Однако трудно найти такие формальные основания для этой классификации, которые не были бы произвольными и эмпиричными. Если, скажем, делить предложения по признаку интонации, то (115 I), (115 III) и (115 IV), имеющие нормальную повествовательную нисходящую интонацию, окажутся противопоставленными (115 II), где интонация восходящая. Если разделить предложения по признаку порядка слов, то в одну группу попадут (115 I) и (1151V) с прямым порядком слов NP—Verb—NP, а в другую (115 II) и (115 III), имеющие инверсию подлежащего и вспомогательного глагола. Тем не менее любая грамматика английского языка классифицирует эти предложения так, как показано в (115), и каждый говорящий на английском языке понимает эти предложения в соответствии с данной моделью. Без сомнения, лингвистическая теория, которая не в состоянии обосновать такую классификацию, должна быть признана неадекватной.

Представление некоторой цепочки на уровне трансформаций определяется терминальной цепочкой (или цепочками), от которых она происходит, и последовательностью трансформаций, с помощью которых она выводится из исходных цепочек. В §§ 7. 1—2 мы пришли к следующим выводам относительно (115) ( = (70)). Каждое из предложений (115) происходит из терминальной цепочки

(116) John—С—eat+an+apple (=61),

которая устанавливается в рамках грамматики непосредственно составляющих. (115 I) получается из (116) применением только обязательных трансформаций; следовательно, это, по определению, ядерное предложение. (115 II) получается из (116) благодаря применению обязательных трансформаций и Tq, a (115 III) и (115 IV) получаются посредством применения обязательных трансформаций T_q и T_w. Они различаются только выбором именной группы, к которой применяется T_w. Допустим, тип предложения определяется в общем через его трансформационную историю, т. е. его представлением на трансформационном уровне. Тогда главное подразделение (115) пройдет между ядерным предложением (115 I), с одной стороны, и предложениями (115 II—IV) (каждое из которых имеет То в своем трансформационном представлении) —с другой. Таким образом, предложения (115 II—IV) являются вопросительными. (115 III—IV) составляют особый подкласс вопросительных предложений, поскольку в их образовании участвует дополнительно трансформация T_w. Таким образом, сформулировав простейшую трансформационную грамматику для (115), мы обнаруживаем, что полученные трансформационные представления дают классификацию предложений, которая интуитивно является правильной.