Скажу вам, как погиб он

XVI «…Убийцу Иэна Драммонда, конечно…»

Когда час спустя прибыла карета «скорой помощи» и в нее задвинули Сару Драммонд, лежащую без сознания на носилках, инспектор Паркер тяжело вздохнул и потер ладонью небритый подбородок.

Они стояли перед домом втроем: он, Люси Спарроу и дежурный полицейский. За стеклом входной двери инспектор заметил бледное лицо кухарки и румяное личико Кейт Сандерс, рядом с которой стоял сержант Джонс.

Машина «скорой помощи» тихо выехала со двора, свернула и через несколько минут исчезла за деревьями аллеи.

— Господи, Боже мой, — едва слышно прошептала Люси Спарроу. — Она прикрыла глаза ладонью, потом опустила ее и взглянула на Паркера. — Никогда, никогда в жизни я бы в это не поверила…

— Она выберется из этого? — спросил инспектор.

— Не знаю. Я не психиатр. Но опасаюсь, что выберется. Это лишь временное следствие сильного стресса и нервного напряжения. Она начала бредить, затем потеряла сознание. После инъекции она уже дышала ровно и никаких тревожных симптомов не было. Но, пожалуй, для нее было бы лучше, если б… — Люси умолкла. — Я не должна так говорить, я врач. Бедный Иэн. Если б он знал… Если б только он знал…

— Она посмотрела на инспектора своими серыми печальными глазами. — Вы, кажется, были его другом?

— Был, — сказал Паркер.

— А она… И ведь никто не мог этого предотвратить. Никто. Очнувшись, она придет в отчаяние… Она не была такой плохой, как… как на то указывают факты. Это всего лишь отсутствие морали…

— Я наблюдал за вами в течение последнего часа… — инспектор слегка склонил голову. — Вы ухаживали за ней, как родная сестра. После всего, что случилось… Такое нечасто увидишь.

— А что мне было делать? — Люси развела руками. — Больной — это больной, что бы врач о нем ни думал.

— И быть может, спасая ее, вы сделали ей хуже.

— Об этом мы не должны думать. Моей обязанностью было помочь ей, и наверно, я последний человек, который посмел бы осудить ее. Я свидетель, но не судья. И если она даже причинила мне горе, то ведь… — она указала на дом, — ему она причинила непоправимый вред. Он мертв. А мы все должны жить дальше. Завтра у меня операция. Другая трагедия. Другие люди. А кроме этого, мне надо чинить свою жизнь. Гарольд… мой муж, лежит у себя в комнате. Он плакал. Это было ужасным стрессом для него. Быть может, большим, чем для меня… Иэн мертв, и она его убила… Гарольд думает, что это из-за него. Он совершенно не понимает жизни. Он очень наивен. Теперь долго, очень долго он будет приходить в себя после этого потрясения. Меня ждет много работы с ним…

— Вы, наверно, очень любите своего мужа? — сказал инспектор так, будто поддакивал какой-то своей невысказанной мысли.

— Больше жизни, — подтвердила Люси Спарроу, а интонация ее голоса была такова, что Паркер поверил ей сразу же. — Мне даже не надо было ничего прощать ему. Я предпочла бы умереть, чем потерять его. Я думаю, что это была не его вина. Это она его совратила.

— Да. По-видимому, вы правы. Мистер Спарроу, наверно, оправится. Я желаю вам этого. И не только вам. Он большой ученый. После смерти Драммонда на него ложится вся тяжесть ответственности за окончание их совместного труда.

— Гарольд сделает это! — Люси подняла свою светлую голову. — Он поправится и завершит все, что они должны были сделать вместе.

— Когда вы намерены отсюда выехать?

Люси взглянула на часы.

— Сейчас десять. Через час я хотела бы уехать. И покинуть Саншайн Мэнор навсегда… — Она поколебалась и вдруг произнесла с нажимом: — Я не позволю, чтобы Гарольд когда-либо даже проехал мимо этих мест. Эту часть мира мы должны оставить позади… вместе со всеми воспоминаниями, связанными с ней! — Как бы устыдившись своих эмоций, она снова посмотрела на часы. — Мне пора идти. Он там один.

Паркер молча поклонился. Люси ушла.

Паркер смотрел ей вслед и видел, как она поднималась на ступени террасы и приближалась к входной двери — светловолосая, по-королевски невозмутимая, безразличная к любопытным взглядам слуг, будто вся грязь этого мира не могла коснуться ее прямой и гордой фигуры. На пороге она натолкнулась на выходящего из дома мужчину, который любезно отступил и с легким поклоном пропустил ее. Инспектор поднял брови.

— Где это ты был, Джо? — спросил он, когда Алекс подошел. — Я уже полчаса высматриваю тебя.

— Я поработал немного… Писал, — с обезоруживающей искренностью сказал Алекс. — А что… ее уже забрали?

— Да. Сделали инъекцию снотворного и увезли в больницу.

— Она будет под охраной полиции?

— Да.

— Но она не помешалась?

— Доктор Люси Спарроу утверждает, что нет. Больничный врач был тоже оптимистичен. Вероятно, она выздоровеет и будет совершенно нормальной… Джо?

— Да, — сказал Алекс.

— Я всегда был с тобой искренним. И теперь хочу быть. Я не верю в то, что спустя столь короткое время после смерти Иэна, находясь в этом аду, ты можешь спокойно заниматься своим творчеством. Что случилось?

— Ничего, — нехотя ответил Алекс. — Просто я записывал некоторые свои наблюдения. Ты ведь просил, чтобы я во время допросов помалкивал и не нарушал твоего видения ситуации. Но теперь все закончилось. Не хочешь ли ты меня выслушать?

— А ты меня? — неожиданно спросил Паркер.

— Я?… Да.

— Тогда пошли в кабинет Иэна.

— Хорошо.

Они двинулись к дому. Сержант Джонс по-прежнему дежурил в холле. Паркер заметил, что как только они с Алексом появились в дверях, мисс Кейт Сандерс сразу же начала старательно полировать каминный кафель.

— Мой пост здесь уже снят, шеф?

— Разве я сказал что-нибудь подобное?

— Нет. Но ведь…

— Погоди немного… — сказал Паркер и вошел вслед за Алексом в кабинет.

Инспектор закрыл дверь. Алекс повернулся на пятках.

— Не можешь ли ты отдать распоряжение, чтобы никто из домочадцев не покидал дом?

— Кого ты имеешь в виду?

— Всех. А среди них и убийцу Иэна Драммонда, конечно.

Паркер кивнул.

— Значит, и ты так думаешь… Но доказательства… У меня нет доказательств… Я ведь не могу…

— Подожди! — поднял руку Джо. — Мы пообещали друг другу, что не покинем этот дом без убийцы Иэна. Можем ли мы позволить, чтобы убийца покинул дом без нас?

— Не знаю, — Паркер прикусил губу. — Боюсь, я не смогу его удержать. У меня нет материала для обвинительного акта…

— Отдай приказ… — сказал Алекс, — и тогда, может быть, удастся что-нибудь сделать.

Паркер подошел к двери и приоткрыл ее.

— Джонс!

— Да, шеф?

— Пусть никто не покидает этот дом ни под каким предлогом, до тех пор, пока я лично не дам на это согласия. Скажи это также людям в саду. Ни один человек не должен выйти отсюда.

— Так точно, шеф, — сказал Джонс с интонацией явного изумления, которую Алекс уловил, хотя сидел в кресле и не мог видеть его лица.

Паркер закрыл дверь и вернулся к столику.

— Ты знаешь, кто убил Иэна? — коротко спросил он.

— Да. Знаю. А ты?

— Я тоже. То есть… А ты мог бы доказать мне, кто убил Иэна? Потому что я…

— Сделаем это вместе, — сказал Алекс. — Начнем сначала. В момент убийства в доме находились семь человек:

1. Джо Алекс,

2. Мэлахи Ленеган,

3. Кейт Сандерс,

4. Роберт Гастингс,

5. Филипп Дэвис,

6. Сара Драммонд,

7. Гарольд Спарроу,

8. Люси Спарроу.

Начнем с первого номера: Джо Алекс. У тебя есть какое-нибудь алиби для меня? — Паркер открыл блокнот:

а) ты не мог написать письмо на машинке марки «Ремингтон», принадлежащей Саре Драммонд, потому что двумя неделями раньше тебя еще не было в Саншайн Мэнор,

б) ты не мог украсть скальпель, кулон и резиновые перчатки Люси Спарроу, потому что до ужина обе женщины были в своих комнатах, а ты туда не входил. На ужин ты спустился первым, вместе с Филиппом Дэвисом, который тебя даже опередил, потому что уже был в столовой, когда ты вошел. После ужина ты не поднимался наверх, а сразу пошел в парк. Из парка ты вернулся последним. Обе женщины были уже у себя. Единственная возможность войти в комнату Люси у тебя была, когда она зашла к Саре за машинкой. Но ты не мог об этом знать, потому что Люси вошла в комнату Сары через гардероб, то есть не выходя в коридор. Позже, когда она пришла к тебе за бумагой, она не входила, а, закрыв дверь твоей комнаты, постучалась к Филиппу Дэвису, тоже не входя. Так что она увидела бы тебя из коридора, если бы тебе вздумалось войти в ее комнату. Сара тоже все время находилась у себя. Вскоре Люси вернулась. Таким образом, у тебя не имелось никаких шансов взять предметы, которые были найдены рядом с Иэном, и не было шанса убить Иэна скальпелем Люси. Кроме того:

в) у тебя не было ни малейшего повода убивать Иэна Драммонда. К счастью, я знаю тебя так давно, что знаю также и о том, что никто извне не мог бы тебя подкупить. Никоим образом. Твое алиби твердое и обоснованное. У тебя не было ни возможности, ни мотива для убийства. Я вычеркиваю тебя.

— Номер два — Мэлахи Ленеган, — сказал Алекс.

— Ну что ж, не говоря об отвратительной бессмысленности такого подозрения и предположения, что этот друг семьи Драммондов, который помнит три ее поколения и который любил Иэна, как сына, мог бы его тайно убить, у Мэлахи есть железное алиби. У него даже теоретически не было никакой возможности подбросить окровавленную перчатку под шкаф и украсть кулон. Но есть один вопрос: видел ли ты второй скальпель, когда чемоданчик принесли на теннисный корт?

— Да, — кивнул Алекс. — Я думаю, все там присутствовавшие его видели, потому что мы столпились вокруг Люси Спарроу, а чемоданчик в определенный момент стал предметом общего интереса.

— Стало быть, Мэлахи не имел никакого шанса украсть скальпель. По тем же причинам, что и ты. Вычеркиваю его.

— Третья — Кейт Сандерс, — сказал Алекс.

— Да. Если говорить об этой девушке, то в ее алиби есть лишь один сильный пункт. У нее не было никакого шанса подбросить окровавленную перчатку под шкаф, а другую спрятать в шкафу. Она могла бы это сделать лишь тогда, когда Сара Драммонд спустилась вниз в половине первого и вошла в кабинет. Но для этого Кейт Сандерс должна была быть феноменальной ясновидящей. Ей пришлось бы предвидеть будущее, то есть знать, что после полуночи, спустя полтора часа после убийства, Сара спустится вниз и не поднимет при этом шума, что представляется мне совершенно неправдоподобным. Но только в этом случае Кейт Сандерс, зная все, могла бы стремительно помчаться наверх, влететь в комнату Сары и через нее в гардероб, сделать свое дело, а потом выйти и при этом не встретить Сару, спускаясь вниз. Учитывая тот факт, что если бы Кейт Сандерс была убийцей, она не могла бы даже предполагать, что кто-то вошедший в кабинет Иэна немедленно не поднимет тревогу (а этого никто, кроме тебя, не сделал!), что, разумеется, не оставило бы ей возможности подняться наверх и разложить вещи. И еще: вместо того чтобы отправиться в комнаты слуг, ей пришлось бы целых полтора часа после убийства находиться в окрестностях кабинета, хотя там в 11.15 был Филипп, в 11.40 — Спарроу, а в 12.10 — Гастингс, и никто из них не поднял на ноги весь дом! — и все для того, чтобы дождаться Сары и выполнить такую головоломную операцию. Это настолько же неправдоподобно, как невероятно и то, что глупенькая горничная с румяными щечками оказалась бы изощренным убийцей, пытающимся свалить вину на Люси Спарроу. Я вычеркиваю Кейт Сандерс, потому что все это вместе взятое — полный абсурд.

Он умолк и постучал карандашом по блокноту.

— Я умышленно пропускаю все твои возможные высказывания и поправки, потому что с первой минуты решил исключить из списка этих троих как не имеющих ни возможности, ни мотива для убийства Иэна Драммонда. Ты согласен со мной?

— Полностью, — кивнул Алекс. — Таким образом, у нас остается пять человек, среди которых мы должны выявить убийцу. Следующий на очереди — профессор Роберт Гастингс. У тебя есть для него алиби?

— Да. Полное и неопровержимое, если, конечно, Иэна Драммонда не убили по сговору трое: он, Гарольд Спарроу и Люси Спарроу, что является полной бессмыслицей. С 10.40 до 11.20 Гастингс разговаривал со Спарроу, что не дает ему никакого шанса убить Иэна, потому что Иэн, должно быть, погиб именно во время этого разговора. Кроме того, зачем ему было возвращаться в кабинет? За документами из сейфа? Тогда почему он так глупо ступил в кровь, которая была по другую сторону стола? Как и когда он мог бы украсть кулон и перчатки, а потом втолкнуть одну из них под шкаф, а другую спрятать в вещах Люси? Кулон был на шее у Люси во время ужина и оставался у нее, когда она поднялась наверх. Гастингс вышел в парк. Когда он вернулся, и Люси, и Сара были у себя. Затем его алиби подтверждается разговором с мужем Люси. А кроме того, самое главное — Гастингса вообще не было в Англии, когда убийца писал письмо на машинке Сары Драммонд. И это все решает. Его алиби всестороннее и безупречное. Я его вычеркиваю.

— Да, — согласился Алекс. — Теперь Филипп Дэвис. Номер пятый.

— Вот именно. Что касается Дэвиса, то тут я в затруднительном положении. Он мог это сделать. Вошел к Иэну в то время, когда, согласно экспертизе, Иэн мог быть убит, и нет никаких причин, чтобы верить его словам, будто он застал Иэна уже мертвым. Но, абстрагируясь от мотива, которого у него вроде бы не было, потому что Драммонд, вероятнее всего, одолжил бы ему деньги, пришлось бы признать, что это убийство было совершено с заранее обдуманным намерением, и тогда Филиппу пришлось бы идти просить денег в долг, имея в кармане скальпель, кулон и резиновые перчатки. Я опасался какого-нибудь подвоха со стороны Филиппа Дэвиса, шахматиста, человека, умеющего на много шагов вперед рассчитать ход противника. Но он никак не мог украсть скальпель и перчатки, потому что Люси, выходя из комнаты, пошла именно к нему. Когда она стояла у твоей двери, она бы его увидела, потому что ему пришлось бы пройти мимо, чтобы попасть в ее комнату. Потом она вернулась к себе, и Сара (учитывая, что при этой версии не она, а он убийца) не покидала своей комнаты до 12.30. А как бы он мог позже подбросить перчатки? Когда? Кроме того, он должен был бы спланировать это убийство еще две недели назад, когда было написано письмо, а ведь если бы Спарроу одолжил ему деньги, все его путешествие по дому и поход в кабинет Драммонда были бы совершенно неоправданными. И для чего ему сваливать вину на Люси Спарроу, которую он любил и писал об этом в письмах своей сестре. Для чего ему было это делать, если он знал, что у Люси болит рука, и быть может, даже повреждено сухожилие, что давало бы ей безусловное алиби? А кроме того, у него абсолютно нет мотива. Филиппу вовсе не нужно было совершать отвратительное убийство Иэна, чтобы уехать в Америку. Он мог просто поблагодарить его и уволиться. Зная Иэна, он, наверно, так же хорошо, как и мы, знал, что Иэн дал бы ему еще на дорогу денег и письмо с наилучшими рекомендациями. Что же в итоге? У Филиппа весьма крепкое алиби. Он никоим образом не мог украсть скальпель и перчатки, и не мог их потом положить туда, где их нашли. Эти перчатки помогают нам решить много проблем. Так, будто убийца нарочно подсунул их нам, но не для того, чтобы на кого-то упало подозрение, а для того, чтобы мы могли отбросить тех людей, которые никак не могли быть причастны к преступлению. Однако, чтобы иметь абсолютно спокойную совесть, я час назад позвонил в Лондон и поручил, чтобы проверили, как обстоят дела с этим братом Дэвиса. Все оказалось правдой. Так что я не могу не верить в мотивы его поведения той ночью. Ну и потом: зачем бы ему спускаться еще раз после часа ночи; зачем оставлять следы своего пребывания; зачем признаваться, что он видел Иэна в 11.15? Нет. Дэвис не мог этого сделать. Я вычеркиваю его.

Алекс кивнул.

— Гарольд Спарроу, номер шесть, — сказал он.

— Да. Прежде всего: он не мог убить Иэна, потому что беседовал в это время с Гастингсом. За минуту до того он разговаривал с Филиппом, а после разговора с Гастингсом двадцать минут говорил с женой. Таким образом, его алиби охватывает даже больше времени, чем это надо. Да и зачем ему потом спускаться вниз и прикасаться двумя пальцами к скальпелю, на котором раньше он не оставил никаких отпечатков? Правда, у него был мотив убить Иэна. У него также был мотив сделать Люси подозреваемой в этом преступлении. Но у него просто не было времени. Профессор Гастингс является его щитом, и этот щит ничего не может пробить. А если учесть тот факт, что убийство было совершено, вероятнее всего, за две-три минуты перед одиннадцатью часами, то его собственная жена, Люси, является для него лучшим алиби, потому что в это время она была в коридоре. Я вычеркиваю его. Вычеркиваю, потому что должен вычеркнуть.

— Согласен, — сказал Алекс. — Сара Драммонд. Номер семь.

— Да. Сара Драммонд могла убить Иэна. Нам лишь известно, что она делала в 10.45, потому что тогда Люси зашла к ней за машинкой. Позже, до самого моего прихода, никто ее не видел. Она лишь оставила следы своего пребывания в кабинете Иэна в 12.30. Ее отпечатки пальцев должны были появиться именно тогда, потому что в 12.10 Гастингс вытер дверную ручку начисто, а в час ты спустился вниз, и за несколько минут перед этим в кабинет пришел Филипп. Это все, что мы знаем. Кроме того, у нее был мотив для убийства Иэна…

— Минуточку, — сказал Алекс. — Какой мотив?

— Ну как? Чтобы от него избавиться, потому что… ну… из-за этого романа со Спарроу.

— Насколько я знаю, — тихо сказал Алекс, — она хотела избавиться как раз от Спарроу. И если уж ей следовало кого-то убить, то, пожалуй, его. Это было бы логично. Кроме того, она сама сказала нам, что пожалела об этом. Да, я верю, что Сара Драммонд могла бы убить профессора Спарроу от страха, чтобы муж не узнал обо всем. Но убивать Иэна? Зачем? Вопрос «зачем?» несет здесь определенный смысл. Убийство было совершено с заранее обдуманным намерением, а это значит, что убийца должен был иметь очень мощный и убедительный мотив, чтобы действовать так последовательно для достижения цели, условием которой была бы смерть Иэна Драммонда. Спарроу мог бы иметь такую цель — я согласен. Не говоря уже о его любви к Саре, он избавился бы от своего партнера в последней стадии работы и, таким образом, приписал бы себе весь успех труда, авторами которого были оба. Но, к сожалению, Спарроу, как мы знаем, не мог убить Иэна. А Сара… Если бы Сара хотела избавиться от Иэна как от мужа, она просто не приезжала бы больше из Лондона, а послала бы ему вежливое письмо о том, что их супружество оказалось ошибкой и она просит дать ей развод. Она знала, что Иэн немедленно дал бы его, несмотря на то, как бы страдал сам, потому что Иэн был порядочным человеком, и его действия можно было предвидеть заранее. Если же мы допустим, что Сара хотела избавиться от Люси Спарроу, то такая версия тоже не имеет смысла, потому что ей стоило бы только поманить пальцем, и Гарольд Спарроу немедленно бросил бы Люси и ушел бы от нее без всякого кровопролития. Женщине, которая выигрывает, вовсе не нужно совершать преступлений. Ей достаточно оставить одного мужчину и взять другого. Иэн, как и Люси, вынуждены были бы с этим смириться. Это скорее им тогда хотелось бы убить Сару. Если же допустить, что Сара, действуя импульсивно, под впечатлением разговора со Спарроу после ужина испугалась, что Спарроу расскажет обо всем Иэну, спустилась вниз и убила мужа, чтобы дело не получило огласки, то в этом случае никакие концы с концами не сходятся. Во-первых, лучший аргумент нашла сама Сара в разговоре с нами. Она учитывала, что Спарроу может проболтаться. Тогда она заявила бы, что все это — ложь. Она указала бы Спарроу на дверь. Возможно, такое не удалось бы ни тебе, ни мне, но такая актриса, как Сара Драммонд, могла бы, пожалуй, даже самого Спарроу убедить, что все, что было, ему лишь приснилось. Кроме того:

а) Почему она написала это письмо на своей собственной машинке?

б) Почему она одолжила эту машинку за несколько минут до совершения преступления тому, на кого хотела свалить вину, хотя могла предполагать, что полиция проверит эту машинку? Она ведь могла просто выбросить ее сразу после написания письма.

в) Почему она выбрала день, когда у Люси была повреждена рука,

и, бросая на нее подозрение, она одновременно знала о возможном ее алиби?

г) Если она не оставила своих отпечатков пальцев на скальпеле, то почему она оставила их потом на ручке двери?

д) Почему она не пыталась обеспечить себе никакого алиби, а вернулась в свою комнату и даже не заглянула к Люси?

е) Почему она не разделась, хотя это бросало на нее подозрение?

ж) Почему за ужином она декламирует текст о трех ударах, которые затем наносит Иэну? Чтобы бросить на себя подозрение? Зачем она декламировала для меня этот же текст в автомобиле? Неужели для того, чтобы у нас не было ни малейших сомнений в ее вине?

з) Почему эта умная женщина берет скальпель Люси, кулон Люси, перчатки Люси, а затем все это разбрасывает, как напоказ: возле трупа, в шкафу, под шкафом, чтобы каждый полицейский мог это без труда найти и чтобы Люси Спарроу стала бы убийцей-глупцом, разбрасывающим вокруг себя доказательства своей вины? И все это она делает для того, чтобы избавиться от Люси, хотя еще час назад она настаивала, чтобы Спарроу вернулся к жене. На самом же деле в этой ситуации Люси является спасением для Сары. Это жена, которая в конце концов успокоит мужа. Он может к ней вернуться. Спарроу ясно говорил нам (и твое расследование еще в Лондоне это показало), что Сара уже давно не поддерживает близких контактов со Спарроу. Сара хотела отделаться от него. Тогда почему она при этом должна убивать своего мужа и бросать подозрение на совершенно ни в чем не повинную и пока еще ничего не знающую Люси? Почему? Почему? Почему? Я уже не говорю о том, что Сара Драммонд не является человеком, легко впадающим в панику. Я ехал с ней в автомобиле и видел, как она на большой скорости затормозила перед стоящим на шоссе ребенком. Она контролировала абсолютно все, что вокруг нее происходит, она даже заметила, что я смотрел на нее в эту минуту. Эта великая актриса обладает молниеносной реакцией и поразительным хладнокровием. Разве она сломалась бы вот так, сразу после разговора со Спарроу? До такой степени, что поспешно похитила у Люси ее скальпель, ее кулон и даже ее перчатки, а затем сбежала вниз и убила Иэна? При этом без всякой надобности… Одно дело сломать кому-то жизнь и совсем другое — убить этого человека.

— Но, к сожалению, Сара Драммонд пока является единственной, кто мог совершить это преступление, — сказал Паркер. — Если мы допустим, что это не она убила Иэна… Я сам ничего большего бы не желал, хотя Иэну это уже не вернет жизнь… Но, к сожалению, у нас остается лишь один человек, а потом… ну что ж, мы можем проверить весь список сначала. Возможно, мы чего-то не учли, и тогда где-то должен быть пробел.

— Люси Спарроу, — сказал Алекс. — Номер восьмой и последний.

— Да, — Паркер заглянул в блокнот. — Первой моей мыслью, когда я начал серию допросов, и даже до того, была простая мысль: надо найти человека, у которого есть мотив, но нет алиби. Так вот, у Люси Спарроу нет никакого мотива для убийства Иэна. В этом супружеском четырехугольнике она могла бы убить Сару, и это был бы вполне понятный мотив преступления. На худой конец, она могла бы убить мужа, и это тоже как бы находится в границах воображения. Но Иэн? Убить Иэна, единственной виной которого было то, что он стал мужем, которому изменяет жена, так же, как она стала женой, которой изменяет муж? Нет. Она могла бы пойти к Иэну и рассказать ему о Саре и Спарроу. Поэтому из всех людей, которые находятся в этом доме, исключая слуг и тебя, у Люси Спарроу меньше, чем у кого бы то ни было, причин убивать Иэна. У нее не было никакого мотива.

— У Люси Спарроу был мотив, — спокойно сказал Алекс. — Из всех людей в Саншайн Мэнор лишь одна она могла совершить это преступление именно таким способом. А мотив ее лежит передо мной как на блюдечке с той минуты, как я набросал план своей новой книги.