Скандальная любовь

ГЛАВА 31

Николь долго не могла успокоиться. В этот день все складывалось против нее. Сначала напали бродяги и избили чуть не до смерти конюха. Потом муж, вместо того чтобы понять ее, пожалеть и утешить, устроил ей жуткий разнос.

Но особенно обидно то, что он, возможно, прав. Она ошиблась. Она вела себя не только с риском для жизни, а просто глупо. Будь она даже на проезжей дороге, но в сопровождении нескольких всадников, никто, даже банда бродяг, не посмел бы к ней и приблизиться. Но у нее не было сопровождения, и одета она была не как подобает герцогине. В любом случае отрицать нельзя — во всем случившемся виновата она. Из-за ее неумного поведения чуть не убили человека.

Она сидела во всей своей грязной одежде на дорогом розовом бархатном покрывале, обхватив колени руками, и раскачивалась. Ей пришлось признать, что у нее ничего не получается, не может она в полной мере стать герцогиней. Ничего не получалось в отношениях с мужем, они не улучшались. Она услыхала топот копыт отъезжающих всадников и подбежала к окну. Во главе группы всадников был ее муж на поджаром черном жеребце. Николь вздрогнула — он отправился на розыск обидчиков.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошли миссис Вейг и Ани.

— Приготовь ее светлости ванну, Ани, — сказала миссис Вейг, и та бросилась выполнять приказание.

Миссис Вейг поставила поднос с пирожными и горячим шоколадом рядом с креслом.

— Я подумала, что вам захочется чего-нибудь сладкого, чтобы успокоить нервы.

У Николь совсем не было аппетита, но она кивнула. Экономка занялась ее туалетом: вытащила теплый шерстяной халат и парчовые тапочки, отделанные мехом.

Николь сняла сапоги, бриджи, рубаху и оставила все на полу.

Ани крикнула, что ванна готова. Николь начала было снимать нижнее белье, но увидела, что экономка подбирает с пола ее верхнюю одежду. Раньше она этого никогда не делала, и Николь почувствовала здесь что-то неладное.

— Миссис Вейг, что вы делаете? — спросила она тревожно.

— Извините, ваша светлость, но его светлость приказали мне взять эту одежду.

Николь замерла.

— И сжечь ее?

— Да.

Все тело ее напряглось.

— Извините, ваша светлость, — произнесла экономка и ушла с ее вещами, оставив только сапоги, которые были сделаны на заказ. Николь и за это была ей очень благодарна.

Николь закрыла глаза. Она искренне раскаивалась в том, что произошло, но Хэдриан зашел слишком далеко. Как ни странно, но она не сердилась, ей было очень больно. Прошедшая неделя была поистине райской, а теперь все куда-то ушло.

Николь не покидала своих комнат и ждала мужа с большим беспокойством и надеждой, что за это время злость в нем уляжется и он станет более благоразумен. Она была полна решимости исправить положение. Она встретит его, как всегда, в библиотеке и будет образцом благопристойности, а если он останется неумолимым и не захочет забыть о сегодняшнем инциденте, тогда она сама проявит активность.

Украдкой заберется к нему в постель и соблазнит его. Страстная ночь несомненно все сгладит.

План был прост. Она молилась, чтобы Хэдриан вернулся в хорошем настроении.

Прошел час. Николь измучилась в ожидании. Зайдет ли он к ней? Скажет ли что-нибудь? Если зайдет и скажет, у нее будет возможность определить его настроение, прежде чем идти к нему в кабинет. Терпеть неопределенность у нее больше не было сил.

Он не зашел к ней. Она слышала, как он вошел в свои покои — они были смежными с ее, — и прислушивалась к звукам, доносившимся из его комнат. Понять, что он там делал, было трудно. Похоже, переодевался. Николь решила, что он готовится к встрече с ней в библиотеке. Однако вскоре ее надежда угасла. Она услышала, как он вышел и пошел по коридору в противоположном от ее комнат направлении. А через несколько минут раздались топот лошадиных подков и звуки подъезжающей к подъезду кареты. Хэдриан сел в нее и в сопровождении всадников уехал.

Его не было уже три дня, и Николь начала злиться. Он даже не дал себе труда сообщить ей, куда уезжает, и до сих пор не уведомил ее, когда вернется. Она не могла влиять на его настроение, так как Хэдриана не было, но ей трудно было поверить, что он все еще злится на нее.

Николь была слишком горда, чтобы спрашивать миссис Вейг, куда уехал ее муж. То, что он взял с собой слугу и дворецкого, было плохим признаком. Она решила попросить Ани разузнать, куда он уехал. Ани вскоре сообщила, что герцог уехал во дворец Клейборо в Лондоне и никто не имеет понятия, когда он вернется.

Возможно ли, что он все еще сердится на нее?

К исходу третьего дня Николь уже кипела от злости. Это что, такой способ наказания? Разве она не просила прощения? Она даже согласна впредь ездить только в сопровождении и в соответствующей одежде.

Ни у кого не будет оснований упрекнуть герцогиню Клейборо в пренебрежении приличиями. Ее муж будет гордиться ею. А в частной обстановке она будет поступать по-своему. Она считала это самым справедливым, но, прежде всего, необходимо было восстановить отношения с мужем.

Николь решила поехать в Лондон к мужу и уже начала собираться, когда миссис Вейг доложила, что пришла Стаси Вортингтон. У Николь возникло плохое предчувствие.

Она решила быть благопристойной и величественной, настоящей герцогиней. Миссис Вейг помогла ей быстро одеться в очень дорогое платье, подходящее лишь для дневных приемов в городе, а не в деревне. К нему она одела все имевшиеся у нее бриллианты.

Через полчаса величественная, как королева, она спустилась к Стаси, ожидавшей ее в розовой гостиной.

Стаси встала при появлении Николь.

— Добрый день, ваша светлость!

Николь заметила в глазах молодой женщины подозрительное сияние, и ее опасения возросли.

— Здравствуйте, Стаси, какой сюрприз. Миссис Вейг, принесите нам бутерброды и сладкое.

Николь улыбалась Стаси. Она преднамеренно не назвала ее титул, так как Стаси не будет леди до тех пор, пока не выйдет замуж за дворянина.

В ответ Стаси одарила Николь зловещей улыбкой. Женщины сидели друг против друга и молчали. Не будь Николь герцогиней, она напрямик спросила бы Стаси, что ей нужно. Но сейчас она выдерживала роль образцовой хозяйки:

— Дороги становятся такими плохими, не так ли? Надеюсь, они не затруднили ваше путешествие?

— Нет, пока они еще не очень испортились. Когда вернется Хэдриан?

Николь была в полном смятении. Стаси знала, что Хэдриан в городе, а не здесь.

— Простите?

— Вернется из города, — Стаси продолжала улыбаться.

— Ну, наверное, как только закончит все свои дела.

— Должно быть, у него очень срочные дела. Ведь вы женаты не более недели.

Николь сдержалась.

— Да, чрезвычайно срочные.

— Хм-м. Но у него все-таки находится время, чтобы посещать дом двенадцать на улице Крофорд.

Николь заморгала. Она понятия не имела, на что намекает Стаси.

— Да, ну и что ж, возможно, у него и там есть дела.

Стаси так и вскрикнула:

— Так вы не знаете, да? Вы не знаете, что собой представляет дом двенадцать на улице Крофорд?

Николь все труднее было сохранять самообладание.

— Нет, не знаю.

И вдруг у нее появилось какое-то неприятное ощущение. Стаси ликовала.

— У Хэдриана в этом доме свои апартаменты. Он содержит их с восемнадцати лет.

Николь не хотела понимать, что ей говорила Стаси.

— Понимаю.

— Вы все еще не понимаете меня, не так ли? Он содержит эти апартаменты для своей любовницы!

Кровь отхлынула от лица Николь. Она еле проговорила:

— Я не верю вам.

Она не верила ей! Она никогда не поверит ей!

— Конечно же, вы знали, какая у него репутация, когда выходили за него. Ну а любовница, которую он сейчас содержит, считается самой красивой женщиной в Лондоне. Она француженка, говорят, что актриса. Ее зовут Холланд Дюбуа.

Нет, не может быть. Это неправда. Не может быть. Не может быть. Не мог он уйти к другой женщине после того, что у них было. Но ведь она еще раньше знала, что у него была любовница. Она знала, какая у него репутация. Разве она не знала, что однажды он может уйти от нее к другой женщине?

— Если вы мне не верите, то почему бы вам не поехать в Лондон и самой не убедиться в этом, — ликовала Стаси.

Несмотря на жгучую боль во всем теле, она нашла в себе силы, чтобы спокойно сказать:

— Зачем это делать? У всех мужчин есть любовницы, и, конечно же, мне была известна еще до свадьбы репутация моего мужа. Поэтому известие, которое вы мне принесли, ничего не меняет. Я все же герцогиня Клейборо! Вы думаете, меня беспокоит, что он проводит время с какой-то актрисой?

Стаси изумилась. Ее радость исчезла.

— Что ж. Я просто хотела помочь вам.

— Как мило с вашей стороны.

Стаси поднялась.

— Я вижу, вам не нужна моя дружба. Мне лучше уйти!

— Разумеется, вы можете поступать, как вам будет угодно.

Николь, проявляя вежливость, тоже встала и позвала миссис Вейг.

— Пожалуйста, проводите леди Вортингтон, — сказала она.

Конечно, она знала, что это правда, но она ничему не поверит, пока не увидит Холланд Дюбуа с улицы Крофорд своими глазами. Она не поверит, что Хэдриан после всего, что было между ними, после того, как появилась надежда на счастье, ушел к другой.

Не поверит и не верит сейчас.

Но, конечно, это правда.

Он — бабник. Все знают об этом, и она знала. Она об этом узнала еще в начале их отношений. Возможно, и Элизабет об этом тоже знала. Но, может быть, ее это не волновало? Предполагается, что леди не должна волноваться по поводу любовниц своего мужа. Но Николь было обидно и больно. Как могла она забыть причину, по которой с самого начала их отношений не хотела за него выходить! За одну короткую неделю мимолетного блаженства она все забыла и поверила, что между ними возникло что-то большее.

Она ехала в карете, смотрела в окно, безуспешно пытаясь отогнать свои невеселые мысли. Руки, сжатые в кулаки, лежали на коленях. Как только Стаси ушла, Николь немедленно собралась и отправилась в Лондон, взяв с собой Ани и не сообщив миссис Вейг, куда едет. В городе она приказала кучеру ехать в Ковент-Гарден, где Хэдриан вряд ли окажется сегодня. И кучеру, и Ани она приказала ждать ее. Сама же села в наемный экипаж и поехала на улицу Крофорд, 12.

Неожиданно ей пришла в голову мысль, что Хэдриан может сейчас быть у своей любовницы.

Она умрет на месте, если он действительно там. Нет! Если он там, она постарается быть сильной. Она будет безучастной и сдержанной. Она не подаст и виду, как он ранит ее.

Николь едва взглянула на дом за коваными железными воротами с кирпичным крашеным фасадом. Она сошла с экипажа, попросив извозчика подождать ее. Как в тумане или во сне, с полностью атрофированными чувствами, она медленно прошла через ворота, поднялась по ступенькам и постучала старинным медным дверным молотком.

Дворецкий тут же открыл дверь. Николь так волновалась, что во рту у нее пересохло и она вначале не могла произнести ни одного слова. Потом справилась с собой и сказала:

— Я бы хотела переговорить с мисс Дюбуа.

Дворецкий впустил ее в дом и спросил:

— Как изволите доложить о вас?

Николь не сразу нашлась, что ответить. Дворецкий не сказал, что здесь мисс Дюбуа не проживает. Тошнота подступила к горлу. Стаси не солгала. Она взяла себя в руки и сказала:

— Мое имя не имеет значения. Просто скажите своей хозяйке, что с ней желает поговорить леди.

Николь произнесла это повелительным тоном. По крайней мере, в этом она уже научилась быть герцогиней.

Она прошла мимо слуги с высоко поднятой головой, шагая грациозно, мягко, и ее невероятно дорогое платье обвивалось вокруг шелковых туфелек. Оказавшись в маленькой гостиной, Николь стала ждать стоя, не снимая перчаток. Дворецкому ничего не оставалось делать, как выполнить ее просьбу.

Гостиная была прекрасно обставлена — изящная мебель, персидские ковры, картины на оклеенных обоями стенах. Мисс Дюбуа жила хорошо, явно не по средствам актрисы.

Через несколько минут в дверях показалась женщина.

— Вы хотели видеть меня?

Николь обернулась и увидела хрупкую, маленькую женщину в поразительно красивом и дорогом платье, но с таким низким вырезом, что днем и дома его носить было, конечно, неприлично. Она была невероятно красива, прекрасна, как китайская статуэтка. В ее голубых глазах читалось недоумение. Но прошло несколько мгновений, и она узнала Николь.

— О Боже, — произнесла любовница Хэдриана. — Это вы. О Боже!

Еще какое-то время Николь стояла окаменевшая.

— Ваша светлость, — сказала Холланд срывающимся голосом. — Я не знаю, что вам угодно, но, пожалуйста, садитесь!

Николь насмотрелась достаточно. Прежде чем эта женщина увидит слезы у нее на глазах, Николь стремительно прошла мимо нее в вестибюль.

— Подождите! — позвала Холланд. — Зачем вы пришли? Подождите!

Николь не остановилась. Она быстро миновала вестибюль и выскочила из дома. Туманное утро поглотило ее. Она успела забраться в экипаж до того, как слезы полились из глаз: она прощалась со своими мечтами, разрушенными и превращенными в прах.