Скандальная любовь

ГЛАВА 36

Проснувшись, Николь не сразу сообразила, где она находится. Протерев глаза, она поднялась, опершись на локоть, посмотрела на толстую колонну, поддерживающую кровать с тяжелым балдахином, — и сразу все вспомнила.

Вчера Хэдриан насильно увез ее из Кобли Хауа, затем они занимались любовью в карете — с ее стороны не было никакого желания противиться ему. Потом ее гнев ушел, и проснулась любовь, которую невозможно, да и незачем убивать. И, наконец, у нее произошел нервный срыв: на руках у мужа она выплакала все свое горе.

Николь села. Она была совершенно голая, но не помнила, ни как раздевалась, ни как ложилась в постель. Последнее, что ей запомнилось, это ее рыдания на руках у Хэдриана в карете и его нежные объятия. Но от одного воспоминания у нее сразу же учащенно забилось сердце — кажется, она говорила, что любит его. А может быть, ей это только приснилось? Было бы хорошо, если бы это был только сон.

— Боже, что же теперь делать?

Образ шикарной Холланд Дюбуа возник перед ней.

Николь встала с постели и, надев халат, пошла умываться и чистить зубы, стараясь думать только о том, что делает в настоящее время. Это помогало иногда, но сейчас ничего не получалось.

Она стояла в ванной комнате, держась за туалетный мраморный столик, уже совсем проснувшись. В Кобли Хауа она жила, не думая и не чувствуя, и лишь теперь могла делать и то и другое. Сердце еще щемило, стоило лишь вспомнить о Хэдриане и Холланд, но, странное дело, она чувствовала себя уже совсем неплохо.

Что же ей делать с Холланд? Да и что она может сделать? Неужели вчера Хэдриан был добрым и внимательным? Или это был сон? Нет, она немедленно должна увидеть мужа. Она должна убедиться, что ей не приснились его любовь, нежность, сочувствие. Теперь только это имеет значение.

Николь побежала к двери. Она понимала, что ей не следовало бы выходить из спальни в таком неприбранном виде, но какая-то сила толкала ее, и устоять она не могла.

Николь вышла в гостиную и хотела уже идти в коридор, но увидела на полу у стены большую прямоугольную коробку, завернутую в подарочную бумагу. Она остановилась. Николь поняла, что это от Хэдриана. Коробка, как магнит, притягивала ее к себе. Сгорая от любопытства, Николь вскрыла ее.

Пораженная, она долго не могла прийти в себя. В коробке лежало шесть великолепных замшевых бриджей — розовые, серые, коричневые, зеленые, синие бриджи для охоты. Последние, которые она вынула из коробки, были черные. Она стала их рассматривать и поняла, что утруждать себя примеркой не следует — они будут сидеть на ней великолепно.

Николь расстроилась до слез. Она прижала черные бриджи к лицу и задумалась. Что все это значит? Боже, что же все это значит?

Она отбросила бриджи в сторону и стала шарить в коробке в поисках записки. На дне лежала открытка. На ней были только три слова: «Моей дорогой жене» Внизу стояла неразборчивая подпись Хэдриана.

Николь прижала открытку к груди. «Моей дорогой жене»! Он написал: «Моей дорогой жене». Теперь она не сомневалась, что вчера его глаза смотрели на нее с любовью и сочувствием.

Он ее любит.

Николь быстро встала. Она немедленно должна найти Хэдриана, и никто не сможет ее остановить.

Она бежала, не обращая внимания на изумленных служанок. Сердце бешено колотилось в груди.

На первом этаже, пройдя мимо швейцаров и не замечая их, Николь направилась в кабинет Хэдриана. Но неожиданно ее внимание привлекли голоса, доносившиеся из музыкальной комнаты. Это были счастливые голоса мужчины и женщины. Николь прислушалась: говорили тихо, сдержанно и очень нежно. Голос мужчины был очень похож на голос Хэдриана. Недолго думая, Николь распахнула дверь.

Она увидела герцогиню Дауэйджер в объятиях мужчины. Они сразу же обернулись и посмотрели на Николь, а она, ничего не понимая, не знала, куда деться от смущения.

— Извините меня! — воскликнула она и попятилась в коридор. — Ради Бога, извините!

Захлопнув дверь, она постояла, прижавшись к ней спиной, чтобы перевести дух. Что бы там ни было, какое ей дело? Она должна найти своего мужа, должна!

Видимо, он у себя в кабинете. Николь со всех ног бросилась бежать назад по лестнице.

Когда Хэдриан закрыл за собой дверь, оставив родителей в музыкальной комнате наедине, он почувствовал себя немного виноватым, так как не был уверен, что поступил правильно. Было видно, что они любят друг друга, ему показалось, что их можно примирить. Хотя прошло столько времени, что им, пожалуй, трудно будет вернуть прежние чувства.

Шагая по комнате, он беспокойно поглядывал на часы — было около десяти. Николь спала уже сутки. Вчера вечером он заходил к ней трижды, и с каждым разом ему становилось все тревожнее: она спала как убитая.

Он решил разбудить ее и для этого пошел по задней лестнице, чтобы быстрее достичь спальни. Хэдриан нервничал. У него было такое ощущение, что эта встреча должна определить их дальнейшую жизнь.

А что, если она и в самом деле любит его? Или он принял желаемое за действительность?

Войдя в спальню и не увидев ее, Хэдриан испытал сильное разочарование. Внезапно он услышал шорох у себя за спиной. Хэдриан резко повернулся — перед ним стояла Николь.

— Хэдриан… — еле слышно произнесла она.

Он смотрел на нее, и от того, как она произнесла его имя, как у нее загорелись глаза — сердце защемило.

— Доброе утро, мадам. Я уже начал беспокоиться: вы проспали весь день.

— Да? И вы беспокоились? — переспросила она, затаив дыхание.

— Да.

Она неожиданно улыбнулась и протянула ему руку, сжатую в кулак. Когда Николь разжала руку, он увидел, что это открытка, которую он положил неделю назад в коробку с подарком.

— Хэдриан, что это значит? Что означает ваш подарок?

Он ответил не сразу:

— Это значит, что я вел себя, как осел и очень сожалею об этом.

— Ты сожалеешь по поводу Холланд? — почти прошептала она.

— Холланд? — Ему и в голову не могло прийти, что Николь известно имя его бывшей любовницы. — Какая Холланд?

Она вся сжалась и тихо произнесла:

— Холланд Дюбуа.

Взяв ее за руку, он сказал:

— Николь, какое отношение имеет Холланд к этому? И, ради Бога, как ты узнала ее имя?

— Я думала, что вы извиняетесь за то, что уехали к ней. Но теперь я вижу, что ошиблась. Опять ошиблась, опять осталась в дураках.

— Подожди! — Он все не отпускал ее руку.

— Я ни с кем не могу делить вас, Хэдриан, — сказала она, — и не буду. — Она резко выпрямилась, по-видимому приняв решение. — Боже, какая же я глупая! Почему мне раньше не пришло в голову, что надо драться за то, что мне принадлежит?

Хэдриан не сразу понял, что же она имеет в виду.

— И за что это ты хочешь бороться?

— Я собираюсь бороться за вас, — заявила она, сверкнув глазами. — И я буду бороться с Холланд. Я все решила. Я больше не хочу развода.

— Понятно, — произнес он, подумав, не выглядит ли он таким же довольным, каким чувствует себя. — А как насчет того, что хочу я?

— Отвечу вам вашими же словами. Что хотите вы, меня не интересует.

— В самом деле? — засмеялся он. — Почему-то мне кажется, что вы лжете.

Она удивленно посмотрела на него.

— Хэдриан, мне нужно все разъяснить.

— Да, пожалуйста, — сказал он, с трудом скрывая счастье, переполнившее его.

— Я не хочу развода, но и делить вас ни с кем не хочу. Прекрасно понимаю, что силой не смогу удержать вас от дальнейших посещений этой женщины, но я смогу ей помешать развлекать вас.

— Дорогая, вы определенно можете удержать меня физически от встреч с этой женщиной, что вы уже и делали, но что же вы задумали против бедной Холланд? — спросил он, посмеиваясь.

— Забудьте о том, что вы когда-то чувствовали к этой женщине, Хэдриан, — заявила она сердито. — Она больше никогда не увидит вас, стоит мне у нее еще раз появиться.

Он застонал.

— Теперь я начинаю понимать. Вы посетили ее в то время, когда я был в Лондоне?

— И не одна я, — резко ответила Николь.

— Вы ревнуете! Признайтесь!

— А разве вы не знали, что в моих жилах течет кровь американских индейцев?

— Не могу сказать, чтобы я был очень удивлен этим обстоятельством, — сказал герцог, обнимая Николь.

— Что вы делаете? — воскликнула Николь, когда он начал гладить ей спину.

— Я держу в объятиях свою жену.

Она была близка к обмороку.

— Вы серьезно имели в виду то, что написали на открытке?

— Да, Николь, пожалуйста, не бейте бедную Холланд плеткой по лицу, как это вы однажды сделали со мной. Я не хочу оправдываться, но поверьте, кто-то очень сильно ввел вас в заблуждение.

Она схватила его за рубашку.

— Я была введена в заблуждение?

— Да. Холланд Дюбуа — не моя любовница.

— Не любовница?

— Нет. Мы прекратили наши отношения, когда я прошлый раз приезжал в Лондон.

— А они были?

— Были.

Николь стало необыкновенно легко.

— И у вас не было… приятного расставания?

— Все самое приятное у меня здесь, дорогая.

У нее подкашивались ноги, но он крепко держал ее.

— О Боже! — проговорила она. — Ведь я хотела изрезать ей лицо кухонным ножом.

Хэдриан застонал.

— Как я могла так необдуманно убежать?! — причитала Николь.

— Понятия не имею, но что-то подсказывает мне, что это будет не последним необдуманным поступком с вашей стороны.

Она хотела возразить, но он закрыл ей рот жарким и долгим поцелуем.

— Но я всегда буду рядом, дорогая, и буду вас спасать, не бойтесь.

— Дорогая? — проговорила она зачарованно. — Почему вы все время обращаетесь со словами «дорогая» или «милая»?

— Потому что ваша ревность мне приятна, — сказал герцог с нежностью. Его взгляд излучал любовь.

— О, Хэдриан, — вздохнула она. — Когда вы на меня вот так смотрите…

— Да?

— Я уже ни о чем не могу думать. По правде говоря, я едва держусь на ногах.

— Вам много потребуется времени, чтобы вспомнить, что вы наговорили мне?

— А что я вчера говорила? — пискнула Николь.

— Я не хочу больше никаких игр, — сказал он серьезно и добавил: — Дорогая.

— Так, значит, вчера это был не сон, когда вы держали меня на руках, словно я вам действительно дорога?

— Конечно, ты мне очень дорога.

Она сильнее вцепилась в него, иначе просто бы упала на пол.

— Я очень люблю вас, Хэдриан, да вы об этом уже знаете, не так ли? Я же сказала вам об этом вчера.

— Я начал подозревать, что это правда, только несколько минут назад, когда вы стали угрожать бедняжке Холланд.

— Не такая уж она бедняжка. Она самая красивая женщина, которую я когда-либо видела.

— Нет, она не самая красивая женщина из тех, что видел я, — сказал герцог.

Николь готова была танцевать от счастья.

— Вы можете простить меня за то, что я убежала? За то, что опять поставила вас в неловкое положение. Я никогда себе теперь не прощу, если хоть раз доставлю вам неприятность! Я обещаю, что никогда не сделаю ничего опрометчивого!

— Пожалуйста, не нужно обещаний. Я знаю, что от вас надо ждать всегда самых неожиданных поступков. Все это пустое до тех пор, пока вы любите меня, Николь.

— О, Хэдриан! Не может быть так хорошо. В это трудно поверить. Я боюсь, что ущипну себя и проснусь.

Он засмеялся и ущипнул ее за щеку.

— Вот видите? Вы не спите, вам все это не снится. Вы — моя герцогиня, — и, понизив голос, добавил: — Я люблю тебя.

Николь еще больше прижалась к Хэдриану. Как долго она ждала этих слов! Ее муж, герцог, был прав. Ничего не имеет значения, кроме их любви.

«Иногда мечты сбываются», — подумала она.