Скандальная тайна

Глава 11

Уилл расхаживал по салону, ожидая, когда все соберутся. Ему нужно показать детям темные стороны Лондона. Они должны знать, что не всем здесь живется так же хорошо, как им.

— Пожалуйста, откажитесь от вашего намерения, — умоляла его Элизабет.

Эго были первые слова, которые она сказала ему, войдя в комнату. Она никак не упомянула о том, что произошло между ними в его спальне, а у него в тот момент не было никакого желания говорить об этом. Когда они вернутся, он попросит ее назвать более вразумительную причину, по которой она оказалась в его комнате поздно вечером.

— Я согласен, не брать Сару, Роберта и Итана, но остальным следует увидеть, как Англия обращается с теми, кто оказался внизу. Сегодня мы возьмем с собой Элли и Люси, а завтра я свожу мальчиков.

— Я полагаю, в Америке нет бедных?

— Конечно, есть. Но бедность там не такая ужасающая.

— Я вам не верю. Все большие города плодят бедноту, — заявила Элизабет. — Сейчас в Америку едет множество людей. И там они еще больше беднеют.

— Это правда, — сказал Уилл, продолжая мерить шагами комнату. Потом он вдруг остановился и повернулся к ней: — Вы когда-либо видели то, о чем я твержу?

— Я прожила в Лондоне большую часть своей жизни.

— Да, но вы когда-либо бывали в тех местах, о которых я говорю?

— Я была в Ковент-Гардене.

— А вам приходилось бывать в Уайтчепеле и Сент-Джайлзе?

Она отвела глаза.

— Конечно, нет! Их нельзя везти туда. Там везде бедность и преступления.

— Именно это им нужно увидеть, — сказал Уилл.

Она шагнула к нему и улыбнулась.

— Пожалуйста, Уилл, отмените поездку, — произнесла она самым обворожительным тоном, на какой была способна. — Вы ведь не хотите подвергнуть опасности своих сестер.

Это была очевидная попытка заигрывания, пусть и милая, но сегодня ему было не до того.

— Нет, Элизабет.

Она сделала движение, словно собиралась погладить его по щеке. Он поймал ее запястье, и она отступила.

— Я сказал — нет, — произнес он. Отпустив ее руку, он отошел.

В комнату вошли Элли и Люси.

— Уилл, мне лучше не ехать, — просительно сказала Элли. — У меня заболела голова…

— В таком случае свежий воздух пойдет тебе на пользу, — ответил Уилл.

— В тех местах воздух никак нельзя назвать свежим, — вмешалась Элизабет. — Там в воздухе висит смог из угольной пыли и испарений.

— Хватит! — Уилл в бешенстве сжал кулаки. Они все были против него.

— Я не могу дождаться, когда мы поедем, — возбужденно произнесла Люси. — Мы можем увидеть карманников или даже убийцу!

— Ой, мне становится хуже, я заболею, — прошептала Элли.

— Ты не заболеешь, — тоном, не терпящим возражений, сказал Уилл. — Карета ждет. Пора ехать.

Уилл вышел первым и подождал, пока его сестры усядутся в ландо. Элизабет взялась за протянутую ей руку, но все время неодобрительно качала головой, пока садилась. Она никогда не поймет, почему эта поездка так важна для него. Его жизнь в Америке и в Канаде не имела ничего общего с нынешней. Когда отец Уилла служил в дипломатической миссии, его жалованья едва хватало на покрытие основных расходов.

Уилл фермерствовал, чтобы обеспечить их продуктами, но в Канаде условия для занятий сельским хозяйством были хуже. Зимы были гораздо суровее, чем в Виргинии, где они жили до войны. Они никогда не голодали, но Уилл знал, что такое быть голодным.

Карета, громыхая, покатила по улице в сторону восточной части города. Знакомые места сменились улочками с неприглядными строениями и бедно одетыми людьми. Уилл смотрел в окно, отмечая, что воздух словно сгущался от дыма и копоти, по мере того как они проникали внутрь кареты.

— Уилл, мне кажется, я заболеваю, — снова попыталась остановить его Элли.

Он достаточно хорошо знал свою сестру, знал, что она никогда не болеет. Однако, взглянув на ставшее пепельным лицо Элизабет, он начал сомневаться в правильности своего поступка. Она не отрывала взгляда от сидевшей на тротуаре старой женщины, мимо которой они медленно проезжали. Люди проходили мимо, даже не взглянув на несчастную.

Возможно, она думала, что и ее может ждать такая судьба? Они никогда не возвращались к разговору, произошедшему между ними прошлой ночью. Она, видимо, думала, что он по-прежнему хочет, чтобы она съехала. Тогда как именно этого ему меньше всего хотелось. Сомертон был прав.

Он нуждался в ней.

Когда они добрались до Уайтчепела, окружающая картина стала еще мрачнее. Кучер в соответствии с инструкциями сворачивал на узенькие улочки, где бедность превышала все, что он ожидал. По улочкам бродили дети не старше его сводного брата Роберта, одетые в лохмотья. Уилл видел, как один из них обчистил карман старика.

— Уилл, что такое ломбард? — спросила Люси, когда карета замедлила ход у заведения, на котором была такая вывеска.

Уилл оглянулся на нее, потом снова повернулся к окну. Женщина очень похожая на подругу Элизабет, мисс Ситон, вышла из лавки ростовщика со слабой улыбкой на лице. Он посмотрел на Элизабет, которая не сводила с женщины глаз.

— Уилл? — напомнила о своем вопросе Люси.

— Это когда ты отдаешь что-нибудь человеку внутри, а он дает тебе за это деньги. — Уилл снова посмотрел на Элизабет. Она побледнела.

— Уилл, — начала Элли, — ты теперь герцог. Почему ты не можешь что-нибудь сделать с этим? — Она указала на улицу за окном. — Ты ведь должен иметь какое-то влияние, чтобы изменить это.

— Изменения могут происходить только с одобрения парламента, — сказала Элизабет. — Кроме того, вы не пробудете здесь достаточно долго, чтобы Уилл смог добиться каких-нибудь реальных сдвигов. На это требуется время.

— Мы ведь не уедем, Уилл? — заговорила Люси.

Уилл понял, что Люси, а возможно, и Элли Англия нравится больше, чем Америка или Канада. Конечно, это могло объясняться прекрасными платьями и тем, что здесь им не нужно заниматься хозяйством.

— Я думал, мы уже все решили, — сказал Уилл. Почему они считают, что что-то изменилось? Разве они не видят, как ужасно эта страна обходится со своими гражданами? Скоро они вернутся в свой огромный дом в Мейфэре, и на обед у них будет больше еды, чем у большинства этих людей на неделю.

Он чувствовал на себе горящий взгляд Элизабет, ожидающей, что он ответит Люси.

— Я пока не знаю, — в конце концов, сказал он.

На обратном пути Уилл размышлял о том, что сказала Элли. Мог бы он что-нибудь сделать для облегчения положения бедняков? Он не имел представления, как попасть в политические круги. Ему впервые захотелось об этом узнать.

Уилл сидел в кабинете и ждал Элизабет. Прошел час, как он попросил ее прийти. Заслышав суету у входной двери, он вышел в коридор, ожидая увидеть, кто из мальчиков на этот раз попал в переделку.

— Подайте карету, как только будет упакован и снесен вниз остальной багаж, — говорила Элизабет лакею.

— Едете куда-то? — спросил он, прислонясь к стене.

— Насколько я помню, прошлым вечером вы попросили меня оставить ваш дом, — резко ответила она, даже не взглянув в его сторону. — Где дети? Мне нужно с ними проститься.

— Дети на прогулке, им нужен свежий воздух. Час назад я попросил вас прийти ко мне в кабинет, — Уилл оторвался от стены и подошел к лакеям. — Верните вещи леди Элизабет в ее комнату. Она никуда не едет. Элизабет пришла в ярость:

— Как вы смеете?! Я буду делать то, что хочу! — Она повернулась к лакеям: — Не трогайте эти сундуки.

Два лакея посмотрели друг на друга, потом на Уилла.

— Как вам будет угодно, ваша светлость. — Они подхватили один из дорожных сундуков и понесли его обратно вверх по лестнице.

— А теперь, — сказал Уилл, хватая Элизабет за руку, — насколько я помню, мы собирались поговорить.

Элизабет высвободила руку, но молча пошла по холлу в сторону кабинета. Ее скованная походка красноречиво свидетельствовала о том, что она чувствует. Оказавшись в кабинете, она села в кресло напротив стола и сложила руки на груди.

Уилл подавил смешок.

— Как вы себя сегодня чувствуете? — вежливо спросил он.

— Прекрасно, благодарю вас, — пробормотала она.

— Замечательно. — Он откинулся в своем кожаном кресле напротив нее. — Помнится, у нас был разговор насчет того, почему вы оказались под столом в моей спальне. Мы можем продолжить?

— Нет, благодарю вас.

Он улыбнулся:

— Мне кажется, нам надо продолжить.

Элизабет вздохнула:

— Очень хорошо. Я искала письмо, которое моя мать спрятала где-то в доме. У нее с герцогом случались размолвки, так что она припрятала немного денег на случай, если в них возникнет нужда. Она записала, куда она положила деньги, если забудет.

Уилл едва не засмеялся — таким абсурдным было объяснение.

— Она подумала, что не запомнит, где спрятала деньги, поэтому спрятала записку, чтобы напомнить себе?

Элизабет покраснела.

— Да.

— И она спрятала записку под столом?

Она облизнула губы.

— Я так подумала.

— Там, где ее легко мог кто-нибудь обнаружить, например, служанка?

— Я… Так она мне сказала. — Ее голос перешел в писк. Уилл гадал, что же на самом деле искала Элизабет прошлой ночью. Она явно что-то скрывала.

— Хорошо. Давайте вернемся к нашему уроку по истории семьи.

— Разве? — Элизабет закусила нижнюю губу. — Мне казалось, вы хотели, чтобы я покинула дом.

— Элизабет, хотя у вас есть несколько сестер, вы сказали мне, что они гораздо старше вас, верно?

Она кивнула.

— Я догадываюсь, что вы мало общались с ними, так? Она покачала головой.

— Я произнес те слова в приступе гнева. Я не хотел этого, — мягко сказал он, надеясь, что она поверит ему. Пусть она и испытывала его терпение, он не хотел, чтобы она уехала. Он нуждался в ней. И знал, что она тоже нуждается в нем.

Элизабет опустила глаза.

— Я тоже должна извиниться. Я знаю, все это трудно для вас.

— А я понимаю, как важна для вас история семьи, ее доброе имя.

Она побледнела.

— Да, это так, — прошептала она, не поднимая глаз. Уилла удивил ее краткий ответ. Может быть, сегодня она в дурном настроении из-за его вспышки гнева.

— Расскажите мне о вашем отце.

— Моем отце?

— Да, о предыдущем герцоге. Что за человек он был?

— Я не могу говорить об этом прямо сейчас, — пробормотала она, поднялась и направилась к двери.

Уилл опередил ее и встал перед ней, как часовой, загородив выход.

— Вы говорили, что расскажете мне о моем происхождении и родословной семьи. Я хочу знать о вашем отце.

Ее глаза наполнились слезами.

— Вы все знаете, да? — Она вильнула в сторону и уставилась на камин. — Вы нашли его и теперь знаете правду.

Он медленно приблизился к ней, как если бы пытался подобраться к раненому животному, и мягко положил руки ей на плечи.

— Элизабет, я представления не имею, о чем вы говорите.

— Конечно, имеете. — Она высвободилась из его рук и посмотрела на его лицо. По ее щекам текли слезы. — Вы не можете не знать. Все знают или, по крайней мере, подозревают.

Он покачал головой:

— Подозревают что?

Выражение ее лица из несчастного стало гневным. Она схватила его за руку и повела за собой из кабинета и дальше через холл в комнату для музицирования. Захлопнув за ними дверь, она сделала жест рукой в сторону портретов на стенах.

— Посмотрите на них, — потребовала она.

Уилл повиновался и стал рассматривать картины на стене. Это были портреты четырех женщин, светловолосых, с голубыми глазами, написанные, по-видимому, когда каждой из них было лет шестнадцать. Здесь был и портрет Элизабет в том же возрасте. Он улыбнулся ее портрету.

— Что еще я должен увидеть, кроме вас и ваших сестер?

Она показала на большой портрет, висевший над камином:

— Это моя мать.

Стараясь сохранять терпение, поскольку происходило что-то важное для нее, он кивнул:

— Она была очень привлекательной женщиной.

— А я совсем не похожа на них, — шепнула она. — Ничего общего.

— То, что у вас рыжие волосы и веснушки, ничего не значит. Возможно, вы похожи на какого-то другого родственника.

— Нет, это невозможно. Ни на одном портрете, ни в одном из поместий нет никого с рыжими волосами. Только я! Я одна. — Она опустилась на диван и закрыла лицо руками.

Он сел рядом и попытался ее обнять. Она вырвалась и встала.

— Элизабет, если у вас рыжие волосы, это еще не означает, что вы не дочь герцога.

— Это не означает, я просто знаю, что я не его дочь.

Уилл встал и привлек ее к себе.

— Что значит — вы знаете?

Ее нижняя губа задергалась.

— Он сказал мне, что я не его дочь. После смерти моей матери. Может быть, он хотел наказать меня за ее смерть. Я не знаю. Но он сказал мне, что у моей матери была связь с кем-то и в результате на свет появилась я. Я не знаю, кто мой отец.

Он крепко прижал ее к груди. Ее слезы увлажнили его рубашку и шейный платок. Он старался перебороть сладострастное чувство, охватившее его, когда он почувствовал ее теплое тело.

Он нежно провел рукой по ее волосам — несколько заколок упали на пол. Она перестала плакать, но продолжала прижиматься к нему. Теплые губы прикоснулись к его подбородку, и он понял, что оказался в большой опасности. Он хотел только унять ее боль, сделать так, чтобы она на время забыла о том, что ее мучило. Но в ту секунду, когда ее губы коснулись его, он забыл обо всем.

Это было неправильно.

Она нуждалась в утешении, а не в страсти. Когда он попытался отстраниться, она крепко обняла его за шею и прильнула к его губам. Он ощущал соленые слезы на ее губах, пока она не приоткрыла их для него. Он крепче прижался к ее губам и понял, что погиб. Она больше не хотела утешения.

Пропадая в пожаре страсти, он вытащил шпильки из ее волос. Ее восхитительные рыжие волосы тяжелой волной упали ей на спину, и он запустил в них руки. Боже, как ему захотелось увидеть ее обнаженной с этими волосами, ниспадающими по ее спине! Он хотел видеть ее розовые соски, торчащие, чтобы он мог взять их в рот…

Он прошел с ней до дивана и сел, потянув ее на себя. Он раздвинул ее ноги так, что теперь она обхватила ими его бедра. Исходившее от нее тепло возбудило его, он желал ее и не знал, как долго сможет сдерживаться.

Обхватив руками ее бедра, он потерся об нее. Вырвавшийся у нее стон лишил его еще части самоконтроля. Ему следовало остановить это безумие.

— Элизабет, — пробормотал он где-то у ее губ, — мы должны остановиться.

Элизабет пошевелилась, чуть отодвинулась. Она знала, что он прав, но она нуждалась в нем. И не хотела останавливаться. Не сейчас. Она хотела чувствовать его в себе. Она хотела близости с ним.

— Элизабет…

Поцелуем она закрыла ему рот. Ей не было дела до того, что он пытался остановить ее. Ей нужно было больше, чем поцелуй. Она устала чувствовать себя несчастной и жалкой, ей нужно почувствовать что-то другое. Она хотела его, и она намеревалась его получить. К черту последствия! Единственный раз в жизни она без страха добивалась того, чего хотела.

Она подергала за его аккуратно завязанный шейный платок, ослабила его и стянула с сильной шеи. От него исходило тепло, и она прикоснулась губами к его губам. Он запрокинул голову, открыв для нее шею. Покрывая ее поцелуями, она расстегивала пуговицы на его рубашке, но поскольку сюртук оставался на нем, она не могла ее снять. Водя рукой по его коже там, где она обнажилась, Элизабет услышала его тяжелый шепот:

— Элизабет, это…

Прежде чем он смог отвергнуть ее, она снова поцеловала его. Наконец оторвавшись от него, она приложила палец к его губам.

— Пожалуйста, — умоляла она. Он долго смотрел на нее, словно пытаясь принять решение. Потом медленно взял в свой горячий рот ее палец. Он улыбался — она задрожала. Он выпустил ее палец и стал водить губами по ее ладошке. По ее коже пробежали мурашки. Она и не предполагала, какой чувствительной могла быть ее кожа.

Он провел губами вверх по ее руке, пока не натолкнулся на шелковый рукав ее платья. Тогда он храбро принялся расстегивать пуговицы на платье. С каждой расстегнутой пуговицей платье все ниже сползало с ее плеч, пока они не оголились, тогда он спустил его дальше к локтям.

В его взгляде было такое неистовство, что она снова задрожала, пламя сжигало ее.

— Если мы не остановимся сейчас, обратного пути не будет, — шепнул он, целуя ее шею. — Я не хочу сожалений… если вы хотите, чтобы я остановился, скажите это сейчас.

— Нет, — ставшим вдруг хриплым голосом прошептала она.

— Боже, — бормотал он где-то у ее шеи. — Вы не знаете, как я хочу вас.

— Я думаю, что знаю, — ответила она.

Он распустил корсет и высвободил ее груди. Когда он провел пальцем по ее твердому соску, она вздрогнула и застонала. Горячая влага прилила к ее нежным складкам, и она потерлась о его твердость.

Услышав стон наслаждения, она улыбнулась. Ей нужно было больше, чем поддразнивание. И вдруг его рот оказался на ее груди, покусывая и посасывая ее, доводя до безумия.

— Уилл… — простонала она.

— Да? — откликнулся он и занялся другой ее грудью.

— Пожалуйста! — молила она, сама не зная о чем. Чтобы закончилась эта сладкая мука? — Пожалуйста…

Он просунул руку под ее юбки и нашел заветное место. Элизабет чуть не подскочила, когда его палец оказался на чувствительной точке. Но он не остановился. Он трогал бугорок, пока она не задрожала от страсти. Внутри ее нарастало желание, оно становилось все сильнее, а потом ей стало казаться, что больше она не может выдержать. Она не могла держать глаза открытыми, потому что миллионы звезд горели за ее веками.

Она стонала — он целовал ее, ее тело содрогалось от желания. Она чувствовала, что он возится со своими брюками, а потом почувствовала, как внутри ее становится тесно. На этот раз это не был палец.

Уилл боролся с желанием с силой войти в нее. Поводив кончиком пениса между ее скользкими складками, наконец, нашел отверстие, которое искал. Подняв ее бедра, он медленно опустил ее на себя, и она окутала его влажным теплом.

Он едва ощутил тонкую преграду, которая уступила ему. Она только тихонько охнула. В тот миг ему было все нравно. Он хотел ее, и ничто не могло его остановить.

— Элизабет, — простонал он и поцеловал ее. Он надеялся, что не сделал ей больно. Ей и так пришлось испытать много боли.

— Уилл…

— Хмм?

— Когда вы будете внутри меня, это будет так же хорошо? — шепнула она.

Он смотрел в ее зеленые глаза и улыбался. Он почти не контролировал себя.

— Будет все лучше и лучше.

Он крепко поцеловал ее и слегка приподнял ей бедра, чтобы проверить ее чувствительность. Ответом был долгий стон. Ее бедра снова задвигались, на этот раз по ее желанию. Она положила руки ему на плечи и скользнула на всю его длину.

Глаза у него закрылись, он откинулся на диване. Он не мог вспомнить, когда последний раз был с женщиной, и ни одна из тех, с кем он был, не могла сравниться с Элизабет. Леди. Не служанка и не проститутка. Она была такой, какой должна быть любимая женщина. Ощущая, как ее плоть сжимает его, он обхватил ее бедра и задвигался вместе с ней. Когда она содрогнулась, освобождаясь, он весь отдался ощущениям. Никогда с ним не было ничего подобного. Она упала на него, тяжело дыша.

Что он наделал?!