Скаут

Глава 6

Сначала Тим даже обиделся.

«Я тут благородный подвиг совершаю, так сказать, жертвую собой во благо Родины и товарищей, а они… — думал он, — козлы неблагородные, то есть, неблагодарные, хотя бы какую-нить речь толкнули на прощание. Мол, мы тебя никогда не забудем или что-то в этом роде. Ни полслова, словно бросили товарища в городском парке, а не на дикой территории, кишащей чернозадыми, свирепыми ублюдками. И Сара… хотя бы слезу проронила. Невеста называется…»

Впрочем, скорее всего, Тим больше стебался над собой.

А потом до него дошло, что подобные вояжи по диким территориям, просто банальная обыденность для скаутов. Их и создавали для рейдов по тылам врага. И подобных прогулок, Тимофей с товарищами, совершили уже немало. Как минимум, от раза в месяц. А после окончания учебки в Вафа-Вафа, в качестве экзамена, будущих скаутов, вообще отправляли в пешее одиночное турне на вражескую территорию с одним пистолетом и ножом. Так что, мягко говоря, ничего героического в предстоящем путешествии не просматривалось. Конечно не для обычного человека, а для скаута Селуса.

Вот тут Тимофей слегка огорчился, потому что уже приготовился примерить геройский венец.

Но очень быстро пришел в себя, вспомнив про предстоящий дождик из напалма. И припустил со всех ног куда подальше.

И очень вовремя.

Через несколько минут послышался нарастающий пронзительный визг, а потом за спиной Тимофея начали вспухать огромные огненные клубы.

Несмотря на то, что бомбы взрывались в нескольких сотнях метрах сзади, все вокруг сразу наполнилось мерзким синтетическим смрадом. Температура воздуха резко поднялась, жар стоял такой, что листва деревьев и грязь под ногами начала дымиться.

— Твою же мать… — Тим подхватил подмышку отстающего Бурбона и побежал дальше, уже не заботясь о маскировке.

Самолеты вновь и вновь заходили на бомбежку, но, к счастью, вскоре Тиму удалось вырваться из зоны поражения.

Совершенно выбившись из сил, Тимофей съехал на заднице в глубокую ложбину, сразу набрал полные ладони мокрой грязи и ткнулся в них саднившим лицом. Сердце бешено бухало, глаза слезились, а носоглотка горела, словно сквозь нее пропустили соляную кислоту.

— Гребанные нигеры… — слегка отдышавшись, он прислушался, потом сбросил с себя ранец и с наслаждением опрокинулся на спину.

— Прх-хрр… — одобрительно проворчал Бурбон и тоже смешно растопырил лапки.

— Хм… — хмыкнул Тим. — Вот смотри, бестолочь. Собаки — гавкают, кошки — мяукают, лошади — ржут, гуси — гогочут, а медоеды? У вас есть свой язык?

Звуки издаваемые медоедом действительно было невозможно как-то систематически классифицировать. Бурбон постоянно удивлял Тимофея, он, то гавкал, то мяукал, то ржал, гукал, икал, рычал, хрипел и пищал. В общем, медоедский язык оказался очень богатым.

— Пи-хуй! — непонятно высказался Бурбон и было собрался свалить, но Тим поймал его за петлю на медоедской разгрузке и освободил от груза: пистолета и фляги. — Теперь вали, скотыняка…

А сам первым делом напился воды, а потом занялся ревизией имущества.

Как очень скоро выяснилось, с имуществом дело обстояло более-менее терпимо.

Все оружие осталось при Тимофее: винтовка и два пистолета, а вот боеприпасов к ним в наличие было откровенно мало: два полных магазина к «немке», с учетом патронов в пачках и по два магазина к пистолетам, учитывая заряженные.

И как бонус, всего одна граната РГД-5.

Из провизии наличествовало еще меньше: слегка початая полуторалитровая фляга чистой воды, грамм двести самогона в маленькой бутылочке из-под какой-то микстуры, грамм сто пятьдесят билтонга и маленькая пачка галет, на этом продовольственные запасы заканчивались.

Тимофей тяжко вздохнул, припомнив, чем его реципиенту приходилось питаться в учебном лагере скаута.

Курсантов не кормили вовсе. Жрать приходилось только то, что поймал в окружающей действительности. Причем походя, времени на поиск пропитания не давали. Поймал кузнечика или слизняка — сожрал, попалось засохшее обезьянье дерьмо — радуйся, ибо сандвичами и стейками полакомится можно только во сне. Впрочем, спать тоже было некогда.

Раз в неделю инструкторы устраивали праздник живота: убивали павиана, но жрать его разрешали только тогда, когда трупик основательно протухнет.

Отбор был жесточайшим, отсеивались даже выносливые как лошади аборигены из народов шона[9] и матабеле[10], не говоря уже о белых. Но Тим Бергер окончил курсы с отличием, за что в учебном лагере получил свое прозвище.

Сам Тимофей тоже прошел хорошую школу. В компанию он пришел без военного опыта, но инструкторы в тренировочном лагере очень быстро, качественно и безжалостно вбили в него основные боевые навыки. Дальнейшее обучение прошло уже в подразделение, где точно так же никто с новобранцами не церемонился. Правда, жрать тухлую обезьянью печень ему не приходилось.

— Воистину, кто умер — тот умер, кто остался — тот остался, — хмыкнул Тимофей и полез за картой.

«Сотой милей» скауты неофициально называли оперативный район, с замбийской стороны водохранилища Кариба, в котором родезийская легкая пехота часто проводила рейды.

Но туда еще предстояло добраться.

— Около тридцати миль? — Тим поскреб пальцами слипшуюся от грязи бороду. — Хотя… сначала лучше определиться на местности.

Слегка передохнув, он выкарабкался наверх и нашел открытое место, чтобы сориентироваться по солнцу, сверился с компасом, еще раз глянул на карту, наметил маршрут, а уже затем занялся поиском места ночевки, потому что дело шло к вечеру. Бурбон свалил в джунгли и пока не возвращался.

Искать долго не пришлось; Тим выбрал место повыше и посуше, тщательно исследовал местность в округе, потом вырыл ложбинку и застелил ее ветками, устроив себе постель. Дальше разделся и достал аптечку. Африка такая Африка, любая царапина могла доставить очень много проблем, вплоть до ампутации.

Ссадина на виске, ободранный локоть, распоротая кожа на плече… — Тим приглушенно матерился от боли и злости, но не успокоился, пока не обработал все раны.

Потом сменил белье и носки, выставил обувь и одежду сушиться, а сам принялся чистить оружие. А когда справился, занялся едой. Глотнул самогона, зажевал сушеным мясом с галетами и блаженно прищурился. Как бы это странно не звучало, сейчас ему совершенно не хотелось возвращаться в Родезию — здесь он чувствовал себя совершенно комфортно и спокойно.

Бытовые неудобства тоже не доставляли особых проблем, в своей прошлой жизни Тимофей никогда не отличался особым сибаритством и привык обходиться малым, а Тим Бергер и подавно.

— Никаких, твою мать, скаутов и террористов, — бормотал он себе под нос, — не надо шифроваться и резать людей. Никаких расистов, маоистов и коммунистов. Вообще, блядь, никого. Живи себе и отдыхай…

Людей, Тимофей, мягко говоря, недолюбливал. Никаких, ни черных, ни белых, ни желтых в крапинку. Правда к человеческим женским особям относился весьма терпимо, но только, при условии их прямого использования по назначению, без всякой романтической херни.

— Пихуй-мяу! — из зарослей дикого проса высунулась морда Бурбона. В зубах медоед тащил здоровенную крысу, размером с немаленькую кошку.

— О! — обрадовался Тим. — А ну покажи…

Сноровисто вырезал из трупика мясистую заднюю ляжку, снял кожу, сполоснул, присыпал солью и с жадностью вцепился зубами в еще теплое, жилистое мясо.

— Шпасибо, чувак!

Бурбон кивнул башкой, примостился рядом и с аппетитным хрустом принялся жрать трофей. Целиком, вместе со шкурой, костями и потрохами. Косточки хрустели как чипсы.

— А жизнь-то налаживается… — Тимофей тщательно дожевал мясо, сделал еще один глоток огненного пойла и устроился поудобней.

Начало стремительно темнеть, джунгли наполнились разнообразными звуками, порой совершенно непонятными и жуткими для непривычного обывателя.

Тима они совершенно не беспокоили: присутствие Бурбона было надежной гарантией безопасности. Никакая живность в здравом уме и рассудке не стала бы связываться с медоедом, ползучие и членистоногие твари особенно. А едкий смрад питомца Тимофея разносился очень далеко. К слову, сам Тим уже к нему привык.

Стало свежо, Тимофей закутался в лохматую накидку и снова принялся размышлять.

«Какого хера все взъелись на Родезию? Тут все просто и сложно одновременно. Своему рождению Родезия обязана Сесилу Родсу, в честь кого и названа. Именно этот персонаж, фактически создал эту страну. В отличие от ЮАР, Родезия всегда оставалась верным вассалом Великобритании. Родезийцы сражались за бриттов в первой и второй мировых войнах, и никогда не подвергали сомнению свою верность короне. Но бритты, по своему обыкновению, в итоге, предали своих самых верных союзников. В шестидесятые годы двадцатого века по Африке прокатилась волна освобождения от колониального ига. Британия щедрой рукой раздавала независимость, прекрасно понимая, что другого выхода у них нет. А когда за независимостью обратилась Родезия, англы поставили условие — безоговорочная передача власти черному большинству. При этом прекрасно понимая, что страна сразу превратится в филиал ада на земле, по примеру остальных африканских государств. Зачем это англам? Все просто, чем больше очагов нестабильности в мире, тем лучше себя чувствует британская корона. И по принципу: да не доставайся же ты никому.»

— Твари, мать их наперекосяк… — Тим еще глотнул самогона, прислушался, устроился поудобней и снова закрыл глаза.

Премьер-министр Родезии и по совместительству отец Сары, естественно, послал подальше своих бывших сюзеренов, а Родезия провозгласила независимость. Британия возбудилась и протолкнула в Совбезе ООН беспрецедентные санкции, чтобы наказать строптивцев. Одно время бритты даже серьезно подумывали оккупировать Родезию. Авианосцы, десант и вот это все. Но вовремя одумались, так как сообразили, что получат очень качественных люлей. Да и сами британские военные не пылали идти войной на своих товарищей.

А СССР и Китай? Тут тоже ничего личного. Советские и китайцы, пользуясь смутой, просто активно продвигали свои интересы в Африке. А еще им нужен был плацдарм рядом с еще одной непокоренной страной, активно отстаивающей свои интересы — Южно-Африканской республикой. Так что интересы капиталистов и коммунистов здесь совпали.

Тим поворочался, еще раз привычно выматерил наглов и крепко заснул.

Проснулся еще в темноте, быстро собрался и потопал к своим. Бурбон косолапил рядом, активно пожирая на ходу все, что казалось ему съедобным.

— Маленькие дети, ни за что на свете… — Тим ухмыльнулся, посмотрев на чавкающего медоеда и неожиданно припомнил другую песенку. — Как там? А в нашем зоопарке новый экспонат, причем такой разбойник, что никто не рад, зовется медоед и поведеньем плох, но медоед отбитый и ему пох!

— Пи-хуй! — машинально согласился Бурбон.

— Ага, пихуй, — Тим чуть не заржал и потопал дальше.

Через два часа они вышли к дороге, которая шла прямо к водохранилищу Карибу. За несколько десятков метров до нее, Тим набросил на себя маскировочную накидку, измазал лицо грязью, накрутил глушитель на винтовку и перешел на скрытное передвижение.

Вскоре послышалось приглушенной бормотание, а потом Тимофей увидел родной советский «козлик», новенький Газ-69А[11] со снятой крышей. Возле машины торчали два негра в замасленной и потрепанной замбийской военной форме. Один, маленький и тощий, менял колесо, а второй, возрастом постарше, плешивый как яйцо, просто сидел рядом. Оружия при них не было видно.

Третий африканец, длинный и голенастый, в щегольских черных очках, тоже в форме, точно такой же, в которую были одеты советские военные советники, прогуливался по дороге поодаль.

— Был у нас в деревне парень, Мамбой звали… — рассказывал на языке банту[12] пожилой. — У него была свинья и собака. Мамба их не любил, а собака полюбила свинью. Как-то холодной и сырой ночью она пробралась в сарай и поимела свинью.

Тим едва не заржал, банту он прекрасно понимал, потому что учил этот язык в университете.

— Без любви в этой жизни никуда, — скорбно покивал головой второй чернокожий.

— Ага, без любви никуда… — вздохнул лысый. — И родился у свиньи поросенок, но она умерла при родах. Собака воспитывала поросенка, как и положено отцу, но Мамба их обоих посадил на цепь. Плохой был человек.

— И что?

Лысый вздохнул и печально продолжил.

— Мамба опился араки и умер. Собака и поросенок тоже. Все умерли.

— Печально… — покивал башкой второй. — Собаку и поросенка жалко. А Мамбу не жалко.

— Не жалко, — согласился пожилой.

Тимофей уже подобрался совсем близко, но никак не мог придумать, что делать дальше. По логике событий, стоило дождаться пока замбийцы укатят на своем корыте, но авантюрная натура свирепо бунтовала.

И она победила. Желание добраться побыстрей к своим оказалось сильней.

Тимофей привстал, взял на прицел чернокожих, свирепо оскалился и вполголоса поинтересовался на русском языке:

— Где камбуля, мать вашу?

Замбийцы побледнели, а точнее, посерели, звонко брякнулся об камень гаечный ключ, выпав из руки водилы.

Тим жестами растолковал неграм, что делать дальше. Они тут же охотно улеглись на землю, сложив руки на затылках. Бурбон сразу взял пленных под стражу: уселся между ними и свирепо захрюкал.

Неожиданно раздался начальственный рык очкарика.

— Долго вы будете возиться, бездельники? В тюрьму захотели?

Тимофей выступил из-за машины и взял на прицел старшего.

— Сюда, если хочешь жить, живо, мать твою!

Никакого отторжения команда не вызвала. Офицер рысью подбежал, упал на колени перед Тимом и замямлил, отчетливо постукивая зубами.

— Бвана… я ничего плохого не сделал, пожалуйста, бвана, я не террорист, нет, совсем не террорист, я их тоже не люблю…

— Раздевайся!

Тим отчаянно материл себе за тупую задумку, но дальнейшие события пошли уже сами по себе.

Через полчаса «Козлик» весело скакал на выбоинах, переодетый в форму офицера Тимофей сидел на пассажирском сиденье, а водитель крутил баранку. Остальные чернокожие остались связанными в джунглях, а Бурбон в кузове вскрывал зубами банку советской говяжьей тушенки.

Портативный магнитофон гремел голосом Тамары Минасаровой. Судя по всему, Африка начала активно приобщаться к советской эстраде.

Тим просто охреневал от своей наглости, а водила бубнил скороговоркой.

— Бвана! Я пригожусь! Возьми меня с собой в свою страну, бвана. Я пригожусь! У меня здесь никого нет, но я не хочу умирать. Совсем не хочу, бвана. Коммунисты плохие, они очень плохие. Я все сделаю как надо. Я скажу как надо, нас везде пропустят, молю, возьми с собой. Я любую машину разберу и соберу своими руками! Бвана…

Лопоухий, носатый, какой-то весь помятый и гражданский, он совершенно не был похож на военного.

— Как тебя зовут? — перебил его Тим. Сёма вызывал у него невольную симпатию.

— Иисусом! — торжественно отрапортовал водила. — Русские называли меня Сёмой, а командир грязной собакой. Вы можете меня называть как хотите, но лучше Сёмой, мне нравится.

Тимофей задумался, идея уже не казалась ему такой сумасшедшей. Если выдать себя за советского советника, может и получиться. Русские пользуются в Замбии всеобщим уважением, ни на одном блокпосту не осмелятся задержать русского советника. К тому же, прежний хозяин машины был какой-то шишкой в Замбии, а на лобовухе газика есть пропуск. Добраться до водохранилища, а там уже дело техники.

Решившись, он сухо поинтересовался у Иисуса.

— Жить хочешь? Если хочешь, возьму с собой, если нет…

— Хочу, хочу, бвана! — быстро закивал Сёма.

Тим кивнул.

Задача предстояла не самая легкая, по пути к водохранилищу было много блокпостов замбийской регулярной армии. Официально Замбия не враждовала с Родезией, но только официально, в реальности, на ее территории, с разрешения властей, размещалось множество лагерей повстанцев. Так что, оставалось надеяться только на маскарад…