Глава 26. Герои не сдаются!

Они кружились змеями и даже характерно шипели, но возможно мне это лишь казалось, потому что змей и прочих рептилий я боюсь до икоты, немоты и потери сознания. Тоже отношение к паукам, червякам и доброй половине насекомых. А вот бабочек я люблю, и в детстве даже мечтала завести штучек десять-двадцать.

Красивые и обязательно огромные, по-мультяшному яркие, они бы летали по комнате и поднимали настроение. Это позже я узнала, что мечтала стать душегубом – бабочкам в неволе ох как плохо, но тогда ловила сачком на дворе у бабушки, на соседних участках и прятала в баночку, лелея голубую мечту. Бабочек выпускала бабушка, она же как-то перед сном рассказала страшную правду: моя мечта так и останется мечтой. Я уговаривала её создать теплицу и высадить сад цветов – так бабочки могли бы жить в неволе – но бабушка дала почитать энциклопедию, раздел о бабочках, и я успокоилась. Всё-таки, есть красота, которую не стоит брать под власть человеку. И я решила: пусть летают на свободе.

Нити были совсем не бабочками, а поэтому дыхание перехватывало, язык немел, руки шли крупной дрожью. Ноги бы тоже пошли, но их уже плотно окутали.

Приближалась паника.

Я закрыла глаза, сдаваясь. Страх взял верх.

– Я надену фату, а ты неси её сразу в зал для Отбивной, – услышала, как в дрёме властный голос. – Она умрёт, а я выйду замуж за принца и сказке конец. А следующим спасительницам я такое устрою, когда с Ягой расквитаюсь… Больше ни одна речкой не зажурчит, травой не шелохнётся и яблонькой не вырастет. Всех в вазы для моих розочек превращу! А тебя, Маша, сделаю крышкой для унитаза!

Это она зря сказала. Я может быть, всего лишь Маша, обычная учительница начальной школы, в чьём сердце страха больше, чем смелости, и помимо насекомых с высотой ещё боюсь клоунов с их разрисованными лицами, кукол с механизмом речи и прогресса в робототехнике, но Ягу Виевну в обиду не дам. И крышкой никакой не стану. Мне ещё надо к детям вернуться, уму-разуму их научить, бабушке мази привезти. Да у меня дел полно! И несбывшихся желаний. Принца жаль. Я с ним знакома лишь шапочно, но отдавать на растерзание безумной царевне не хочу. Не заслужил он подобного, сердцем чувствую.

Никто не заслужил.

Сказка должна жить. Потому что без сказок всё хорошее в людях начнёт гаснуть, а зла в любом мире и так хватает.

Нет. Не дам я царевне победить.

Ни

За

Что.

Нити уже добрались до шеи. Я собрала все страхи в кулак. Мысленно. И раздавила. Как жуков. Которых тоже боюсь.

Нити оплетали меня стремительно, а поэтому не основательно: там одна легла ниже, тут выше. В итоге полно было дырок, чем я и воспользовалась, и заревела медведем – или очень напуганной девушкой – прямо на змею-нить. Та не ожидала, растерялась, замерла на мгновение. Царевна приняла мой крик не за готовность к бою, а за боль, несущую поражение, громко порадовалась и также громко сообщила, что ждёт нас в зале.

Всё это произошло за короткое мгновение. Я для закрепления повторила крик. Нить дёрнулась в сторону. Клубок, чьи глаза мигнули неоном, и мне на секунду показалось, что за ядрёным цветом прячется небесная голубизна, начал трястись, будто в лихорадке. А я, представляя, как змеи превращаются в бабочек, тоже начала трястись, сбрасывая нити.

Сильную тряску никто не любит. Магия не исключение.

Нить дала слабину, я резко дёрнулась, веря, будто съела не одну, а две кастрюли супа с силами, в фантазии добавила все угощения, какими меня пичкали перед встречей со Змеёшей, и… вы не поверите, освободила руку.

Клубок очнулся, попытался взять ситуацию под контроль, но я отмахивалась от него и от нити, как от назойливых комаров. Их не боюсь. Но не люблю. В комариный сезон включаю «Раптор», опрыскиваюсь химией и коконюсь под одеялом.

Представила, как суп пыхает о пользе витаминов, «съела» жареный картофель от скатёрочки, – и вторая рука свободна.

Я начала хлопать ладонями по воздуху, пытаясь поймать улепётывающую нить.

Теперь кричал клубочек.

Я испугалась, что проиграю, не начав толком сражения, и небывалой до этого ловкостью схватила нить и запихнула в рот клубку.

– Послышалось, – уверенно заявила царевна. – Ей не сбежать. Я победю.

Клубок замолк. От неожиданности. И захлопал длинными ресницами, кривясь обидой.

А у меня проснулась совесть.

Да мама из Инстаграма! Я не должна вспоминать, что клубочек тоже под чёрными силами – как же иначе – мне надо сказку спасать!

Выпуталась из нитей, но не порвала, схватила клубок и забросила в первую попавшуюся вазу.

Откуда здесь вазы?

Огляделась. Они тут были повсюду: стояли рядами вдоль стен. И отличались от виденных ранее во дворце вкусом и отсутствием ведьмавяжских роз.

Клубочек ударился о вазу. Меткость у меня всегда хромала. И закрыл глаза, упав на пол. Видимо, лишился чувств. Я на всякий случай подняла его и спрятала в сундук.

Сундук?!

Огромный – я такие по сказкам и представляла – расписанный витиеватыми узорами, украшенный изумрудными листьями, точь-в-точь как на королевской короне, он был не заперт. Но как только я сбросила клубок, щёлкнул замком.

Предчувствие, что мне кто-то помогает, подтвердилось, когда я беглым взглядом прошлась по убранству зала. Не зря царевна так не хотела, чтобы я сюда попала. Да только я попала.

Помещение оказалось ничем иным, как настоящим складом секретов царевны и захоронением всего, что раньше было в сказке. Здесь надо пояснить. В правильной сказке.

На стенах висели картины: каждая отражала то или иное событие.

В рамке с золотыми листьями Яга Виевна лечила Змеёшу: он прилетел к избушке с перевязанной мордой. Та кривилась в страданиях, а две другие – близнецы первой – выражали настоящее сочувствие. Подпись гласила: «Травник Миролюб, он же художник, поэт, мыслитель, помощник Хранительницы и правая рука королевской семьи. Фрагмент о том, как Хранительница Змеиный род спасала».

На следующей картине изображалось то, как Змеёша получил травму. Я без труда узнала и его, и морское чудище, бестолково махающее щупальцами перед крошечной феей в платье-ромашке. На заднем плане возвышалось второе чудище. С суровым взглядом и не менее суровым цунами из волн-волос. Называлось это творение следующим образом: «Фрагмент о том, как со слов Моревы Моревовны, её любимое Чудиче боролось за сердце прекрасной Романиды с жестоким крылатым соперником».

Увидев следующий фрагмент, я невольно улыбнулась, потому что там жестокий крылатый соперник выделывался в небе на глазах у восхищённого Чудича. Подпись гласила: «Змей Змеёша Горыныч в первый раз делает тройной тулуп перед своим лучшим другом».

Вереницу картин со Змеёшей и Чудичем продолжали фрагменты из жизни других обитателей. Яркими событиями полнились будни фей: Колоколия, с ног до головы, облитая мёдом, спорила с медвежонком, пока две другие феи, в одинаковых платьях-незабудках, этот самый мёд черпали крохотными графинчиками из огромной бочки. Название было уморительным: «У фей бывают разные тёти. Некоторые любят мёд не меньше мишек». А на соседней картине медвежонок уже кланялся фее толстушке, прогибающей ветку берёзы под пугливыми взглядами белок.

Белки тоже отличились: они играли с барсуками в догонялки и врезались в водяного. Выглядел тот очень недовольным.

В этих красках – а травник Миролюб талантлив – оживал сказочный мир. Здесь не только были ссоры и примирения, громкие события, вроде пирушки у Рощи, правнука Кощея, устроенной по поводу выхода того в лигу «Самых Бессмертных в роду», но и знакомство Леса Лесовича с росточком дуба, первая свадьба зарубежной царевны в наших краях, первый выгул Ягой Степаныча. Или выгул Яги Степанычем? На картине было не разобрать.

Ой, мама из Инстаграма! Я сказала «в наших краях?» А ведь, если задуматься, то этот мир стал мне действительно милее не меньше собственного. Так что, это наши края. И да, за них стоит побороться.

Я прошла мимо царских сюжетов разных времён, о чём можно было понять из нарядов и окружающих предметов, и подошла к единственной завешенной здесь картине, сдёрнула чёрную ткань и увидела точно такой же сюжет, как и в зале ожидания. Только в этой семье был не мальчик, а девочка, и родители смотрели на неё с нескрываемым обожанием. Этой картине Миролюб тоже дал название: «Царская семья. Уже не скучает». Но кто-то зачеркнул его и подписал прямо шариковой ручкой: «Играют в любовь. Ненавижу».

– Ты где ходишь?! Я, конечно, в этот раз дольше обычного собиралась, но и спасительница попалась нестандартная. А если устал, так потерпи! Скоро всё кончится! Жду! Неси Машу. Если ей сил хватает рыпаться, скажи. Молчишь?

Клубок в отключке молчал. Я тоже.

– Значит, всё хорошо. Ладно. Побуду доброй перед концом. Можешь ешё немного отдохнуть. Милый! Ты скучаешь? Как мне это знакомо. Ну иди цветы переставь или ещё чего тебе приказать?.. Что ж ты стал таким неуклюжим? Ай. Стой и просто будь красивым. Маша, тебе повезло! Я уже в хорошем настроении! Ой, ты же не можешь ответить. Замотана по самые уши. – Раздался злодейский смех.

Не веря удаче, я вновь обратилась к картине.

Нет. Что-то странное происходит в этом помещении. Мне будто кто помогает.

И тут картина сама собой накренилась, открывая крошечную щель.

– Тебе нужен ключ, – прозвучал голос.

Я опасливо обернулась.

Сундук медленно двигался в мою сторону.

Ноги сами попятились. Я не знала, чего ожидать от дворца и конкретно этого зала, а поэтому вооружилась вазой с привычными взгляду, но, увы, увядшими розами.

– Король с королевой очень любят природу. Будь осторожна. Если растопчешь цветы, они расстроятся. А ещё, Маша Сказка, наш мир не восстановится.

Что?! Мама из Инстаграма? Не восстановится?

– По лицу читаю удивление, но в тебя верю. Ты единственная, кто сюда пробрался. Не зря.

– Тише! – я стала показывать жестами. – Услышит! Снаружи! Царевна!

– Я часто в вашем мире бывал и понимаю. Но боишься ты зря, Маша, я тот, кого царевна не слышит. И тебя не услышит, пока я рядом и часть сил её в себе держу. Можешь свободно говорить.

– П-простите… Я что-то ничего не понимаю. Вы кто? Я понимаю, сундук. Но…

– Не сундук я, хотя уже забыл, когда собой был. Я Травник Миролюб, он же художник, поэт, мыслитель, помощник Хранительницы и правая рука королевской семьи. Много времени я ждал, когда хоть кто-нибудь разгадает загадку картины, но, спасибо принцу, помог. С вантузом я не догадался.

– Принц? Он же заколдован. Смотрит стеклянным взглядом. Ведёт себя, как робот.

– Заколдован. Но не сдаётся.

– Почему? – глупо спросила я.

– Положение, Маша, обязывает.

Загрузка...