Сказка в отпуске

Глава 28. Как Маша сказку спасала

Посох, к счастью, молчал. А надежда на то, что царевна, как и прежде не блеснёт сообразительностью, таяла быстрее пломбира на солнце. Некогда добрые травники появлялись то тут, то там, выпячиваясь из стены, выглядывая из-за поворота, вырастая прямо из пола. Я еле успевала уворачиваться, падать, подниматься и защищаться посохом. Вертеть я им, как заправский боец не умела, но того и не требовалось. Стоило чёрному посоху сверкнуть алой вспышкой, как травники исчезали, и мы с ним продолжали путь. Потом царевна загоняла нас в ловушку, оттуда выныривали травники или злые пауки – одну паучиху я узнала – и пытались отобрать посох или хотя бы утащить меня с собой. Но пауки, даже став гигантскими, теперь почти не пугали, а даже если и пугали, я об этом не думала. В мыслях билось лишь одно: спасти царя с царицей, короля с королевой, уничтожить зло.

Иногда, едва мне казалось, темница близко, потому что начинало веять холодом, я замедляла бег и опускала посох. Но в то же мгновение из воздуха появлялись всё новые травники, а с потолка буквально спрыгивали розы. Ведьмавяжские бутоны раскрывали пасти и как тогда, на подходе ко дворцу, начинали клацать зубами, надеясь отхватить кусок меня побольше, одурманивали вонью и тянули к себе взятый в плен посох. Но я отдавать его категорически не желала и поэтому снова представляла, будто съела горшок волшебной еды, набиралась сил свыше и продолжала борьбу. Одержав очередную победу, устремлялась вперёд и так, казалось, без конца.

– Когда же этот чёртов дворец закончится? – Я сильно нервничала. – Мы что, бегаем по кругу?

Посох не реагировал на претензии. Зато реагировали стены. Они дрожали, перешёптывались и голосом царевны обещали мучительную смерть.

– Вам… меня… не за… пугать, – с трудом выговорила я, выдыхаясь. Шутка ли, столько бегать? Да ещё поворотов не счесть.

Только решила отдохнуть, секундочку постоять, как тут же спустились розы, окружили травники, наползли пауки. И все увеличивались в размерах, чем пугали ещё больше, но вместе с тем и словно расплывались. Теряли очертания. А раньше такого не было.

Мы близко? Спасительная мысль не хотела покидать голову, будоражила сердце и увеличивала силы. Неловко, но я отмахнулась от цветочных клыков, вынырнула из облака с одуряющим ароматом, увильнула от травников и поспешила вперёд. Правда уже с сомнениями.

Посох упрямо вёл меня к стене, а я упрямо не видела выхода: ни дверей, ни каких-то намёков. Ни поворотов. Кажется, это был тупик. А что, я же хотела, чтобы дворец закончился? Напросилась…

Картин, скульптур или ваз тоже не было. Стена можно сказать выглядела скучно. Просто стена. Серая. Даже странно, что такая нашлась во дворце столь эксцентричной царевны. Где же пресловутое золото и роскошь? Грязь и пыль, наконец?

Я развернулась.

Если бы не паучки, та самая шкодливая мелочь старого Фени, точно бы пошла обратно. Посоху я уже поменьше доверяла. Сколько он там пролежал в бездействии? Мог и сломаться. И Миролюб мог что-то напутать. Всё-таки возраст.

Но паучки преградили мне путь к отступлению и быстро сложились в знак восклицания. Я начала всматриваться в стену, пытаясь разобраться, в чём секрет. И тут посох вдруг выпал из рук. Выскользнул. Хотя я сжимала его крепко.

Наклонилась, чтобы поднять и увидела. На уровне моих носков было пятно. Небольшое и плохо заметное оно сливалось с серой стеной. Но сливалось почти, всё же немного выделяясь формой. Краями. Чуть более тёмными.

Я подползла поближе, коснулась. Ничего не произошло. Постучала, простучала, пнула с досады.

Подействовало.

Пятно заскрипело, будто древний механизм, часть стены с пятном и часть пола пришли в движение, и через секунду передо мной уже открылся вход – тоннель, ведущий под землю.

Всё-таки, мама из Инстаграма, что в мире людей, что в сказочном, а с пинком даже непонятно что работает быстрее.

От неожиданности я совсем забыла про посох, но тот сам скользнул обратно в руку. И вновь, вооружившись им, как оружием, я начала совсем неспешный спуск.

Ожидала ловушки, может быть привидений, но, видимо, царевна не рассматривала такого варианта, где спасительница пробирается под землю. Никто нас с посохом не встретил, ничто не потревожило. До вереницы тёмных злачных помещений мы добрались без происшествий.

Как и предупреждал Миролюб, здесь все были на одно лицо. Сидели в камерах, измождённые уставшие. Одинаково несчастные и похожие на одну и туже девушку: золотоволосую в простеньком платье с золотым украшением на груди.

Если хоть немного верить пророчеству, то это та самая девушка, за которую первая колдунья приняла царскую дочь. Хорошо, что хоть кто-то здесь, а не в посохе.

Только почему она здесь? Как спаслась? Выходит, и в этом лжёт пророчество? Так может… И тут меня осенило.

– Никакого проклятия нет! – сказала громко, и сама же испугалась звука собственного голоса. Он тут же ударился эхом об стены и понёсся, понёсся всё дальше, к следующим камерам.

А в моём уме уже всё сложилось.

– Посох. Посошочек, – я перешла на шёпот. – Проклятия ведь не существовало, да? А существовала одна очень злая и обидчивая царевна, которая воспользовалась дурной славой колдуньи, заколдовала её, а потом придумала историю со своей любовью к Горынычу, местью отцу и подставой бедной девушки.

Посох молчал.

– Позднее она написала пророчество. Для потехи. И начала творить в сказочном мире безобразие. От скуки. Или мести. Но что же такого ей сделали жители? Чем могли насолить… все? И если пророчества не существует, то предыдущие спасительницы умирали зазря? Хорошо же царевна память Яге подчистила. Виевна так ничего и не вспомнила. А зачем тогда Миролюб напомнил мне о пророчестве? О словах про последний вздох зла? Значит, всё же пророчество существовало, но царевна его переделала. Я права?

И снова молчание.

Ну и ладно. Разберусь. Главное, посох выскочил из руки и устремился вперёд. Я бросилась за ним. Внезапно он врезался в прутья, точно напротив двух «девушек», затем подлетел к соседней камере и указал на тех, что ютились в углу. В следующую секунду посох бил по прутьям, и те с лёгкостью гнулись – точно волшебство сработало, в жизни так легко бы не получилось – а я помогала несчастным выбираться наружу. Сначала одних поддерживала, подбадривала. Затем других. Всех четверых вела к выходу. К свободе.

Мне очень хотелось всех освободить, но я помнила слова Миролюба. Наверное, не зря он говорил лишь про две семьи.

Наверное…

Я вас спасу. Обязательно.

Некоторые кивнули, другие вцепились в прутья, третьи слабо улыбнулись.

Я тяжело вздохнула и продолжила путь.

Посох летел рядом. В руки я его взять не могла. Придерживала то одну ослабевшую «девушку», то другую. Но он тоже не бездельничал. Страховал нас сзади. Стоило кому-то оступиться или потерять равновесие, как посох начинал изображать из себя этакого рыцаря и начинал сиять алым, создавая светом щит. Изображал хорошо. Никто не упал.

Помню, говорила, что спускались мы без приключений. Странно… Поднимались с явными препятствиями. Не зря я упомянула про страховку: ступеньки, будто резко воспротивившись освобождению пленных, исчезали прямо на глазах. Только я ступила на одну, как нижняя пропала. «Девушка» взмахнула руками и повалилась на световой щит. «Её» отпружинило назад, и мы продолжили путь.

Чем ближе становился выход, тем сильнее грызли подозрения. Ступеньки сошли с ума, тянет вонючими розами, никак наверху поджидает царевна? И что тогда делать? Как спасаться?

Но спасаться не пришлось. Только я вылезла во дворец – пошла первой, с проверкой – как меня сразу схватили.

– Попалась? Маша…

Травники держали за руки, ноги оплетали розы, царевна что-то шептала в некрасивом платье, в голове туманилось. Я смотрела на увядшую розу на её груди и проклинала зло, поселившееся в душе царской дочери. Глаза закрывались, губы немели. Кажется, впервые заклинание царевны работало правильно. Она и сама громко удивлялась. И радовалась. Пока я теряла силы.

Сквозь мрак увидела, сквозь вату услышала, как спасённые мною разом вылезли во дворец и наперебой заголосили:

– Я её обманула, и я её обманула, мы посох обманули. Твои родители и родители принца остались там, в темнице. Тебе ничто не угрожает. Пора на свадьбу.

От подобной подлости я пришла в себя. Нет. Не верю я будто посох подвёл, будто зло восторжествует. Это же сказка. В сказке всегда хороший финал! Разлепила веки, начала искать взглядом посох, но его нигде не было. Неужели предал? Неужели конец?

– Принц заждался, – улыбнулась царевна. – А ты, Маша, почему в сознании? Опять не подействовало заклинание? Ну и пусть! Смотри, как всё рушится, как принц моим становится. Смотри на смерть всех, кто стал дорог. – Захохотала дьявольски и пошла, а меня травники подняли и понесли.

Мысли путались, сердце стучало болью: оно не верило в обман и предательство. Сил, чтобы дёргаться не хватало. Я лежала смирно в ожидании участи.

В памяти проплывали строки из пророчества, слова Миролюба, детские сказки и их простые истины. Добро побеждает зло, отчаиваться нельзя. Тот, кто ничего не делает, обречён на провал.

Но во что теперь делать?

Большие красивые двери любезно распахнулись. Царевна объявила, что это и есть Зал для Отбивной. Меня, как куклу поставили на пол.

Дурацкое название, дурацкое положение, дурацкие повсюду цветы. И принц тоже дурацкий. Борется он… Как же! Стоит столбом!

– Знаешь, Маша, тебе уже Миролюб рассказал, кто я такая на самом деле, поэтому не буду скрывать правды. Я бы прямо сейчас от тебя избавилась, но скучно мне. Раньше было скучно и после тебя будет. Через пару мгновений выйду замуж и всё. Снова стирать память Яге, следить за вами, спасительницами, учить дурацкие заклинания, чтобы потом выглядеть глупо, перепутав всего одну букву. Одну, Маша! А какой позор! Но сколько бы спасительниц не было, побеждаю всё равно я. Обычно довольно легко. Все они недогадливые, видят зло в образе, а про настоящую меня не догадываются. Ты одна добралась до зала Правды и узнала истину, а поэтому хочу бороться с тобой вечно. Оставайся в нашем мире. С тобой хоть веселее. У тебя фантазия есть. Давай вместе проучим всю сказку. Будем властвовать и переделывать природу, жителей. Родителей ты всё равно не привела, значит шансов на победу нет. А так получишь множество попыток. И меня позабавишь.

– Мерзкая ты, – честно сказала я. – А ещё жалкая. Какой надо быть несчастной, чтобы собственных родителей заточить в темницу? Сколько в тебе ненависти, раз весь мир страдает? А сколько эгоизма? Обмануть всех, переделать пророчество, уничтожить стольких невинных и всё ради чего? Чтобы не было скучно? Или одиноко?

Сама того не ожидая, я попала точно в цель. Царевна побледнела, её губы задрожали. Она вскочила и с яростью бросилась на меня. Но запуталась в собственном платье, шлейфе, позабытой до этого фате и упала, лишь мазнув меня плечом.

– Непутёвая, несуразная, обиженная на весь мир. Тебя не приняли, может, обидели, а ты вместо того, чтобы простить обиду, начала мстить всем без разбора. Глупо.

– Глупо?! – прошипела царевна. – Да здесь всё в моей власти! Если я захочу, меня все полюбят. И принц тому подтверждение! – она взмахнула рукой, шепнула заклинание, и принц, скользя по полу, начал приближаться. Выглядел умилительно, будто впервые на катке. Даже руками размахивал так же. Только взгляд оставался прежним. Холодным безразличным.

– И что ты в него вцепилась, словно блоха в собаку? – потеряв весь страх, спросила я. – Боишься, что сбежит? А разве тот, кто любит, сбежит? Да и можно ли заставить полюбить? Никакая магия на это не способна.

– У меня ни магия, Маша, у меня сила! Я забрала все знания, какими обладали травники, я…

– И умело воспользоваться так и не сумела, – бесцеремонно перебила я.

– Я научусь. В этот раз обязательно научусь.

– И сколько раз ты себе это обещала?

– Молчи! Здесь только я говорю! Ты проиграла битву!

– Проиграла? Как я могла проиграть, если даже не билась?

– Я тебе не Змеёша, в твоём мире бывала, знаю эти штучки, одурить меня не пытайся. Во дворце только я решаю, что значит битва. И я решила. Ты её проиграла!

– Жаль мне тебя…

– Не надо меня жалеть! Не положено!

– В жизни глупее и нахальнее не встречала.

– Травники, взять её! Травники?

Но те не двинулись с места. Не могли. Их держало сразу четверо.

– Одумайся, пока не поздно, – попросила одна из «девушек».

– Что происходит? Отпустите моих слуг! Возвращайтесь в темницу, если жить хотите!

– Ты ещё можешь стать хорошей, – сказала «другая», а в открытые двери Зала уже влетел посох.

– Нет. Этого… не может быть… – замотала головой царевна. – не положено. Я так не придумывала!

Посох подлетел к той «первой», что заговорила. Она взяла его свободной рукой:

– Каждый имеет право на ошибку. И каждый имеет право её исправить. Ещё есть шанс. Одумайся.

– Одумайся, – повторили все четыре голоса.

– Одумайся, – повторила и я.

– Ни за что! – безумно вращая глазами, становясь всё безобразнее и безобразнее, закричала царевна. – Это моя сказка! Это я здесь главная! Только я!

Она взметнула руками с молниеносной скоростью, никто и опомниться не успел, закружилась, завертелась, с её губ сорвались непонятные, но по-злому звучащие слова, и в следующий миг всё вокруг утонуло во тьме. А когда тьма рассеялась, я увидела, что царевна жутко улыбается, глядя на принца. Красавец превратился в ледяную скульптуру.

Кто-то истошно закричал.

– Нет. Не будет по-твоему. Прости, доченька… – сквозь слёзы прошептала «девушка» и ударила посохом об пол.

Сотни осколков взмыли в воздух, сотни заточенных душ окружили царевну.

– Одумайся… – просили они, но она лишь смеялась. – Отпусти зло, верни добро.

Что-то яркое и светлое, искрящееся подлетело к царевне. Она раскрыла ладонь, приняла эту крохотную частичку и… раздавила.

Охнули все. Я закрыла рот руками. Даже мне было жаль, что так вышло. Я до конца не теряла надежду.

Глаза царевны затуманились, она невидящим взором скользнула по присутствующим, дошла до скульптуры принца, сделала шаг, и когда никто не ожидал от неё такой прыти, бросилась к нему.

– Это моя сказка! Всё будет по-моему! – Закричала какое-то заклинание, прервалась, опомнилась, но поздно. Сделала последний вздох, и сама же превратилась в лужу, а после и высохла без следа.

Я бросилась к принцу, хотела опуститься на колени, но меня опередили. На месте девушки возникла мать. Она опустилась возле сына и заплакала горючими слезами, роняя их на холодное тело.

«Заклятие спадёт, когда зло побеждённое вдох последний сделает, а сердце любящее искренне одарит принца, заколдованного теплотой» – вспомнила я и закричала:

– Обнимите его, согрейте, скажите что-нибудь тёплое! Ему тепло нужно! Не плачьте. Слёзы не помогут.

Королева посмотрела на меня, кивнула и прижала к сердцу любимого сына. Через секунду присоединился отец. Они говорили ему о детстве, напоминали о счастливых мгновениях и растирали, будто он просто замёрз. Мать всё равно плакала, её слёзы текли и скатывались с ледяного тела, но она продолжала вспоминать, как в первый раз взяла его на руки, как он пошёл, как потерял любимую игрушку. Она говорила о его первой примерке короны, стащенной у отца, о том, что он не выдержал груза и плюхнулся на пушистый ковёр. Отец обещал свозить сына в любую сказку и купить долгожданную столько лет собаку, а мать сказала, что отпустит его в мир людей на экскурсию.

– Я сама тебя буду провожать, – шептала мать. – Раз ты хочешь посмотреть на людей, значит сделаем это вместе.

– Это могу устроить и я.

Король с королевой перевели взгляды.

Я смутилась:

– Если вам нужен хороший проводник, экскурсовод, то я человек и как раз всё знаю.

Шаг. Ещё. С их молчаливого согласия я опустилась на колени:

– Принц. Ты должен очнуться. Тебя так любят. У тебя есть родители. Ты не можешь их оставить. Знаешь, какое это счастье, когда рядом есть кто-то близкий? Кто-то, кому ты важен?

Не знаю, почему, но мне хотелось плакать. Сдерживая слёзы, потребовала:

– Ты будешь настоящим эгоистом, если уйдёшь вот так! Слышишь?

Родители сильнее прижали сына, моля очнуться, и лёд наконец стал растворяться. Принц открыл глаза, закашлялся, увидел меня и… улыбнулся.