Сказки и мифы Океании

ПОЛИНЕЗИЯ (Этнографический очерк)

Острова Полинезии (от греческого «поли» — много, «незос» — остров; «Многочисленные острова») — одной из историко-культурных областей Океании — находятся как бы внутри гигантского треугольника. Северная окраина Полинезии — и всей Океании — Гавайские острова. Общая площадь этого архипелага равна 16,6 тыс. кв. км, причем две трети площади приходится на долю главного острова — Гавайи. На нем находится гора Мауна-Лоа («Великая гора») — самый крупный из всех действующих на земле вулканов, высота которого превышает 4 тыс. м.

Южная окраина Полинезии — двойной остров Новая Зеландия (полинезийское название Аотеароа — «Длинное Белое Облако»), протянувшийся на 1500 км. Общая площадь Новой Зеландии (268,7 тыс. кв. км) в десять раз превышает площадь всей остальной Полинезии. Самый дальний, восточный, остров Полинезии — маленький остров Пасхи (площадь 165 кв. км).

Западную часть Полинезии образуют архипелаги: Самоа (3 тыс. кв. км), Тонга (0,7 тыс. кв. км), о-ва Хорн и Уоллис (0,3 тыс. кв. км), о-в Ниуэ (0,3 тыс. кв. км), о-ва Токелау (10 кв. км), Эллис (25 кв. км), Феникс (28 кв. км).

На востоке Полинезии находятся о-ва Общества (большая часть их площади—1 тыс. кв. км из 1,6 тыс.— приходится на о-в Таити), о-ва Тубуаи (164 кв. км), коралловый архипелаг Туамоту (вместе с Гамбье — 0,9 тыс. кв. км), Маркизские острова (1,3 тыс. кв. км), а также о-ва Кука (0,2 тыс. кв. км), Лайн (0,7 тыс. кв. км), о-в Питкэрн и ряд других.

24 января 1521 г. на 16° южной широты экспедицией Ф. Магеллана был открыт маленький необитаемый островок, названный Сан-Пабло (вероятно, о-в Пукаруха в архипелаге Туамоту),— первая земля Полинезии, увиденная европейцами. Но настоящее исследование «многочисленных островов» началось с 1595 г., когда экспедиция Альваро Менданьи обнаружила заселенный архипелаг, названный в честь маркизы Каньете, жены вице-короля Перу, Маркизскими островами.

Вновь открытые земли показались испанцам настоящим раем. Великолепная природа, чудесный климат, приветливые, общительные жители. Однако с первых же дней пребывания в этом земном раю испанцы стали проливать кровь местных жителей. Три креста, двести человек убитых островитян и сифилис — вот что оставили испанские мореплаватели после себя, когда отправились на дальнейшие поиски сказочных Соломоновых островов, богатых золотом и драгоценными камнями.

В начале XVII в. в водах Полинезии появляются суда Педро Фернандеса де Кироса, мечтой которого было открытие таинственного Южного материка, равного по размерам и богатству Новому Свету. Мечте Кироса не удалось сбыться, но он открыл несколько островов, входящих в состав архипелага Кука, а также ряд атоллов архипелага Туамоту.

Кирос был последним великим мореплавателем Испании. На смену испанцам в воды Великого океана приходят голландские суда. Экспедиция под командованием Виллема Схоутена и Якоба Лемера открывает северную часть Туамоту и о-ва Тонга, а точнее — два самых северных островка этого архипелага (о-ва Ниуатопутапу). Абель Тасман в полдень 13 декабря 1642 г. первым из европейцев увидел большой двойной остров Новую Зеландию, который он принял за часть Австралийского материка. В начале следующего года Тасман открывает главные острова архипелага Тонга. В пасхальное воскресенье 1722 г. голландский адмирал Якоб Роггевен обнаружил таинственный остров с циклопическими каменными платформами и гигантскими статуями и назвал его о-вом Пасхи. В том же году Роггевен открыл о-ва Самоа.

Экспедиция Роггевена была последней океанийской экспедицией голландских мореплавателей. Начиная со второй трети XVIII в. на просторах Тихого океана господствуют, соревнуясь друг с другом, две великие державы— Англия и Франция. Коммодор Джон Байрон (дед поэта Байрона) открывает ряд островов в архипелагах Туамоту и Кука. Капитан С. Уоллис в 1767 г. обнаружил большой остров Таити. Еще один английский мореплаватель, Филипп Картерит, открыл в том же году маленький одинокий остров Питкэрн.

Экспедиция Л.-А. де Бугенвиля была первым кругосветным плаванием, совершенным французскими мореходами. Этой экспедицией были открыты несколько островов в архипелаге Туамоту. За плаванием Бугенвиля последовали три кругосветных плавания крупнейшего путешественника XVIII в.— английского капитана Джемса Кука, совершенные в период 1768—1779 гг. Кук установил, что Новая Зеландия является двойным островом, а не частью мифического Южного материка; он открыл ряд мелких островов в архипелагах Туамогу, Тонга, Кука и Тубуаи; наконец, он первым из европейцев сообщил о густонаселенных Гавайских островах.

Полинезия

Гавайские острова были последним архипелагом Полинезии, открытым европейцами. Дальнейшие открытия касались лишь отдельных островов и островков, а также уточнения координат уже известных земель. Большой вклад здесь внесли русские мореходы: И. Ф. Крузенштерн и Ю. Ф. Лисянский, В. М. Головнин, О. Е. Коцебу, Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев, Ф. П. Литке.

На рубеже XVIII и XIX вв. начинается европейская экспансия в Полинезию. Первой формой этого вторжения было проникновение на острова миссионеров. В 1797 г. на Таити Лондонское миссионерское общество учреждает свою миссию. Миссионеры сочетали проповедь христианства с делами вполне мирскими: они развили на островах кипучую торговую деятельность. Сложившийся веками старый уклад Полинезии начал расшатываться, началось уничтожение памятников самобытной полинезийской культуры, забвение древних верований, преданий, легенд.

Вслед за разведчиками-миссионерами в Полинезию устремляются колонизаторы. Французский адмирал Дюпети-Туар захватывает в 1842 г. Маркизские острова, а через некоторое время после упорной борьбы Франция подчиняет себе Таити. Еще раньше Англия аннексирует о-в Питкэрн и Новую Зеландию (окончательное подчинение Новой Зеландии англичанам произошло лишь в 1872 г., после упорной, но безуспешной борьбы маорийского народа). В течение конца XIX — начала XX в. Англия, Франция, Германия, США постепенно захватывают все острова Полинезии (за исключением о-ва Пасхи, который был присоединен к владениям Чили в 1888 г.).

Европейская экспансия привела к резкому уменьшению населения Полинезии: если до начала колонизации в этой историко-культурной области жило примерно 1,1 млн. человек, то уже к 1890 г. полинезийцев остается всего лишь 180 тыс. Особенно катастрофическая депопуляция произошла на Маркизском архипелаге, где из 50-тысячного населения к 30-м годам XX в. выжило лишь 2 тыс. Сильно сократилось и население о-ва Пасхи, где к 1877 г. осталось только 111 жителей. К концу XIX в. «американизация» Гавайев привела к тому, что исконное население этих островов уменьшилось в 10 раз, ныне же «чистые» аборигены составляют на Гавайских островах лишь немногим более 1 % населения.

Однако европейская экспансия принесла с собой не только депопуляцию, но вызвала также и кризис основной культуры полинезийских народов. На ряде островов европейские языки стали вытеснять местные языки. Миссионеры уничтожили большинство табличек кохау ронгоронго на о-ве Пасхи, которые были единственными памятниками полинезийского письма.

Сохранились лишь жалкие обломки самобытной и сравнительно высокой культуры Полинезии. И лишь в наши дни, спустя много лет после фактической гибели полинезийской культуры, ученые различных стран и различных специальностей — историки, археологи, этнографы, лингвисты, фольклористы — начинают шаг за шагом восстанавливать славное прошлое полинезийцев, реконструировать погибшую культуру «многочисленных островов».

Основания для этой реконструкции дают прежде всего свидетельства очевидцев, еще заставших расцвет полинезийской культуры,— капитанов Дж. Кука, Ж.-Ф. Лаперуза, Ю. Ф. Лисянского, Я. Роггевена и других мореплавателей, а также сообщения первых белых поселенцев в Полинезии — миссионеров, беглых каторжников, дезертиров с торговых и военных судов, торговцев, китобоев. Со второй половины XIX в. энтузиасты-одиночки начинают записывать полинезийские легенды и предания. В 1889 г. в Гонолулу был основан Музей Бернис Пауахи Бишоп, который начал систематическую публикацию материалов исследований по культуре Полинезии. Через три года в Новой Зеландии основывается «Полинезийское общество», создатель которого Перси Смит положил начало научному изучению полинезийских преданий. Издаваемый этой организацией «Journal of the Polynesian Society» является самым крупным периодическим изданием по археологии, этнографии и фольклору Полинезии. (К настоящему времени вышло более 70 томов этого журнала.)

Начиная с 20-х годов нашего века Музей Бишоп начинает организовывать комплексные экспедиции на различные острова Полинезии и выпускать монографические «бишопские бюллетени» (к настоящему времени их выпущено более 200). Так, Линтоном была выпущена книга по археологии Маркизских островов, а Хэнди — сборник маркизанских легенд; Гиффорд собрал тонганские мифы и предания; Стимсон — туамотуанские; Метро выпустил объемистую монографию по этнографии о-ва Пасхи, где приведено большое число преданий и сказок о-ва Пасхи. Но самый большой вклад в изучение Полинезии внесли работы Те Ранги Хироа (П. Бак), бессменного директора Музея Бишоп с 1936 по 1950 г. Полинезиец по матери, Хироа хорошо знал языки и предания народов Полинезии; его перу принадлежит ряд монографий, посвященных о-вам Кука, Самоа, Мангаревы. Свои многолетние исследования Хироа обобщил в книге «Мореплаватели солнечного восхода», вышедшей в русском переводе в двух изданиях.

После второй мировой войны началось серьезное археологическое исследование Полинезии: его начали экспедиция на о-в Пасхи под руководством Хейердала и Фердона (1955—1956 гг.) и экспедиция Саггса на Маркизские острова. Материалы раскопок заставили пересмотреть ряд прежних гипотез и отнести дату заселения Восточной Полинезии на несколько столетий назад по сравнению с тем, как это предполагалось по данным генеалогий.

Большую работу по анализу полинезийского фольклора проделала Катарина Луомала, президент Гавайского антропологического общества.

В нашей стране изучением Полинезии занимается ряд исследователей: П. И. Пучков (проблемы современного этнического развития), Д. Д. Тумаркин (Гавайские острова в XVIII—XIX вв.), Ю. М. Лихтенберг (этнографические коллекции в музеях СССР). Большой вклад в изучение письменности о-ва Пасхи внес ряд советских ученых: безвременно скончавшийся Б. Г. Кудрявцев, Д. А. Ольдерогге, Н. А. Бутинов, Ю. В. Кнорозов; в настоящее время изучением письма о-ва Пасхи занимается группа исследователей (Ю. В. Кнорозов, И. К. Федорова, А. М. Кондратов), опубликовавшая в советской и зарубежной печати ряд работ, посвященных этой теме.

Уже первых открывателей Полинезии интересовал вопрос: каким образом на острова, отделенные тысячами километров океана, попали люди, имеющие родственную культуру, сходные обычаи, близкие языки? Даже сейчас, спустя много десятилетий, наука не может окончательно ответить на этот вопрос — а ведь к нему добавилось еще и множество других. Полинезийцы являются загадкой для антропологов, так как в них сочетаются признаки трех «больших» рас человечества: монголоидной, европеоидной и австралоидной. Большая часть островов Полинезии является «белым пятном» для археологов, которые лишь сравнительно недавно начали раскопки на «многочисленных островах». Ждут глубокого исследования также легенды, предания, сказки народов Полинезии, религиозные верования полинезийцев. Историкам географических открытий предстоит кропотливая работа по анализу полинезийских преданий, повествующих о славных и отважных предках-мореходах; дешифровщикам древних письмен предстоит не меньшая работа по разгадке иероглифических текстов о-ва Пасхи. И все-таки и поныне важнейшей проблемой остается вопрос о том, откуда, когда и как попали полинезийцы на острова?

Еще П. Ф. де Кирос в начале XVII в. пытался объяснить загадку заселения Океании гипотезой о затонувшем материке. Эту гипотезу в XIX в. развил знаменитый французский мореплаватель и ученый Ж.-С.-С. Дюмон-Дюрвиль, а в нашем веке с ней вновь выступили английский этнограф-океанист Макмиллан Браун и русский биолог М. А. Мензбир. По их мысли, полинезийцы и их культура — это лишь остатки великой культуры, существовавшей на материке Пацифида (от «Пацифик» — «Тихий океан»), который погиб в результате геологической катастрофы.

Действительно, данные геологии, а также географии растений и животных говорят в пользу того, что когда-то в Тихом океане существовал огромный массив суши, остатками которой и являются вулканические острова. Однако эти же данные убедительно свидетельствуют и о том, что опускание больших массивов суши происходило в Тихом океане до появления человека на нашей планете: реальная геологическая Пацифида не имеет никакого отношения к гипотетической Пацифиде, прародине полинезийцев.

В начале нынешнего века была популярна теория, согласно которой полинезийская культура — потомок культуры древних египтян, «детей солнца», достигших на кораблях финикийцев островов Полинезии и принесших туда высокую культуру (равно как и во все другие части света). Но ныне подобная точка зрения отвергнута как египтологами, так и специалистами по Полинезии. Мало приверженцев имеет и теория, согласно которой предки полинезийцев вышли из древней Индии — будь это Индия времен правления царя Ашоки, Южная Индия, населенная дравидами, или Индия III—II тысячелетий до н. э. с ее цивилизацией Мохенджо-Даро и Хараппы.

В начале прошлого века миссионер И. Суньига предположил, что заселение Полинезии шло не с запада, из Азии, а с востока, из Америки. Другой миссионер, этнограф У. Эллис, поддержал «американскую» гипотезу, ссылаясь на черты сходства культуры Америки и Океании. Однако подавляющее большинство океанистов не поддержали «американскую» гипотезу. Эта гипотеза стала несколько более популярной после того, как норвежский исследователь Тур Хейердал, стремясь доказать возможность «западного пути», совершил в 1947 г. путешествие на плоту «Кон-Тики» от южноамериканского побережья до одного из полинезийских островов.

Тем не менее большая часть специалистов по Океании и в настоящее время относится скептически к «американской» гипотезе, хотя и допускает возможность американско-полинезийских контактов (поскольку ряд элементов материальной культуры в Полинезии — несомненно американского происхождения).

Гораздо более широкое признание получила «азиатская» гипотеза происхождения полинезийцев. Большинство сторонников гипотезы считают, что наиболее вероятная родина современных жителей Полинезии — это южный берег Китая или Индокитай. Археологи нашли в этих районах орудия каменного века, сходные с каменной индустрией полинезийцев. Полинезийские языки относятся к малайско-полинезийской, или австронезийской, семье языков, родиной которых, судя по всему, также является Юго-Восточная Азия. Отсюда-то, по всей вероятности, и двинулись в свой далекий путь предки полинезийцев.

Но каким был путь полинезийцев к своей новой родине? Прошли ли они через Индонезию и Меланезию? Или они проследовали через Филиппины и Микронезию? Южным или северным путем шли они к островам Восточной Океании? Этот спор и по сей день нельзя считать решенным. Возможно, что в своем движении на восток предки полинезийцев использовали и южный и северный путь. Мы говорим именно «предки», а не сами полинезийцы, так как последние сформировались как обособленная культурная, расовая и языковая общность уже в самой Полинезии.

Предания называют в качестве полинезийской родины некую страну Гаваики. Гаваики отождествляли с Гавайями, Новой Зеландией, Самоа. Те Ранги Хироа, крупнейший специалист по этнографии и древней культуре Полинезии, отождествлял Гаваики с о-вом Раиатеа в архипелаге Общества. Именно здесь, в Центральной Полинезии, по мнению Те Ранги Хироа, и образовалось «ядро полинезийского мира» и из этого «сердца» Полинезии новая культура начала распространяться на самые отдаленные острова. «Ее переносили смелые мореплаватели, по звездам направлявшие свои корабли к тихим гаваням»,— писал Те Ранги Хироа. Схему расселения из Центральной Полинезии он образно представил в виде гигантского спрута, головой которого является архипелаг Общества, а щупальцами — линии, соединяющие его с Гавайями, Маркизскими островами, архипелагом Туамоту, о-вом Пасхи, о-вами Тубуаи и Новой Зеландией, Самоа и Тонга, о-вами Кука и Феникс.

Гипотеза Хироа была почти безоговорочно принята исследователями Полинезии, однако последние данные археологии, применение метода глоттохронологии в лингвистике, да и более тщательный анализ полинезийских преданий заставляют пересмотреть заново эту схему, ставшую почти классической.

Сложение полинезийского языка и культуры, вероятно, произошло в конце П — начале I тысячелетия до н. э. Центральная Полинезия в это время не была заселена. Самые древние археологические находки относятся не к Таити, а к о-вам Самоа — II тысячелетие до н. э. (датировка произведена с помощью радиоуглеродного метода). К этому же времени относятся и древнейшие поселения на Маркизских островах, причем, вероятнее всего, они были заселены не с о-вов Общества, а из Западной Полинезии. Судя по всему, Западная, а не Центральная Полинезия была центром, откуда распространились полинезийские языки.

Полинезийские языки очень мелодичны; это объясняется тем, что в любом из них пять гласных (а, е, и, о, у) и от семи (в гавайском) до десяти (в маорийском) согласных, причем правила полинезийской фонетики запрещают «стык» двух согласных. Обычная схема морфемы: согласный — гласный— согласный — гласный (СГСГ). Современные полинезийские языки имеют тенденцию к утрате первого или второго корневого согласного, что ведет к образованию большого количества омонимов, особенно в гавайском и маркизанском языках.

Лингвисты насчитывают несколько десятков различных языков, диалектов и говоров, распространенных на архипелагах и островах Полинезии. Среди наиболее значительных из них отметим тонганский язык (о-ва Тонга), ниуэанский (о-в Ниуэ), самоанский (о-ва Самоа), токелауанский (о-ва Токелау), футунанский (о-ва Хорн), увеанский (о-ва Уоллис), элисский (о-ва Эллис), маорийский (Новая Зеландия), раротонганский (о-ва Кука), таитянский (о-ва Общества), туамотуанский (архипелаг Туамоту), мангареванский (о-ва Гамбье), маркизанский (Маркизские о-ва), рапануйский (о-в Пасхи), гавайский (Гавайские о-ва). Кроме того, на полинезийских языках говорит население целого ряда небольших островов и атоллов Микронезии и Меланезии: Нукуоро, Капингамаранги (Каролинские о-ва), Нугуриа, Тауу, Нукуману, Онтонг-Джава, Стьюарт, Риф, Дафф, Ануда, Тикопиа, Реннелл, Беллона (расположены к северу, востоку и югу от Соломоновых о-вов), Маэ, Фила, Анива, Эрронан (архипелаг Новые Гебриды), Увеа (о-ва Луайоте).

Изучение полинезийских языков было начато Дж. Куком, отметившим родство языков таитян, гавайцев, маори и жителей о-ва Пасхи, и А. Шамиссо, указывавшим на сходство полинезийских языков с малайскими; научное исследование языков Полинезии началось с выхода книги В. Гумбольдта о языке кави (о-в Ява), в которой было обосновано существование особой малайско-полинезийской семьи языков, отличной от других языковых семей мира. Большой вклад в изучение полинезийских языков внесли лингвисты У. Черчилль, О. Демпвольф, А. Кэпелл, М. Черчворд.

Полинезийцы не знали обработки металлов и гончарного производства (есть основание считать, что их предкам металлы и керамика были известны). Но это компенсировалось очень высокой техникой обработки камня, дерева, кости, раковин. Главным орудием труда был топор из камня или раковины: им рубили и обтесывали деревья, делали каменные статуи и т. д. Основным орудием земледелия, ведущей отрасли полинезийского хозяйства, была деревянная заостренная палка («о» или «ко»), которой взрыхляли землю. Ямс, таро, батат, тыква, сахарный тростник, бананы — вот главные растения, возделывавшиеся полинезийцами. Кроме того, они выращивали хлебное дерево и кокосовую пальму — единственную «кормилицу» жителей маленьких коралловых атоллов.

Животный мир Полинезии очень беден. Только на Новой Зеландии, где водились крупные птицы, могла существовать настоящая охота. На прочих островах крупных животных не было. Домашних животных также было крайне мало — это собака (разводимая для мяса), курица и свинья, причем на многих островах, например Новой Зеландии, Аитутаки, Мангаиа, Мангареве, не было свиней; на Маркизских островах отсутствовала собака, на о-ве Пасхи единственным домашним животным была курица, а на о-ве Рапа-Ити не было даже кур.

Зато фауна Тихого океана предоставляла полинезийским морским охотникам и рыболовам самый богатый выбор — от кашалотов и спрутов (которые также шли в пищу) до крохотных рыбешек. Рыбная ловля велась сетями, сачками, копьями (а на Самоа — и при помощи лука).

Преобладала растительная пища, однако ее дополняла мясная и особенно рыбная пища. И мясная и рыбная пища приготовлялись в сосудах из тыквы, кокосового ореха, бамбука или дерева. Любимым лакомством было мясо черепахи. Из муки, полученной из клубней таро после их длительной промывки и подсушивания, приготовлялось любимое кушанье полинезийцев — пои. Продукты хранили в ямах, выложенных листьями и прикрытых сверху камнями. Огонь добывался при помощи трения.

На многих островах Полинезии существовало людоедство, вызванное не только ритуальными причинами, ио и скудостью пищевого рациона. Главным оружием были боевые палицы (уа или уу), копья, дротики, пращи; на Таити и Самоа применялись деревянные мечи. Хотя лук был известен полинезийцам, он никогда не применялся как боевое оружие, а использовался лишь для лучения рыбы, охоты на птиц или как детская игрушка.

Основным материалом для одежды полинезийцев служила тапа — материя из луба фикуса, на которую наносилась художественная роспись. Тапа применялась также при изготовлении ковриков, покрывал, украшений, фитилей для факелов и т. п. Тапу нельзя стирать, поэтому изделия из нее берегли; как правило, обычная одежда — юбка, передник, набедренная повязка — изготовлялась при помощи плетения растительных волокон. Плетеные циновки использовались полинезийцами как подстилки для сидения и сна, а на Самоа, вероятно под влиянием соседней Меланезии, служили своеобразным всеобщим эквивалентом.

Скудость одежды компенсировалась богатством украшений: их делали из живых цветов, раковин, птичьих перьев, плодов, когтей и зубов животных, рыбьих костей. Но главным украшением полинезийцев была татуировка (это слово, вошедшее во все языки мира, имеет полинезийское происхождение). Татуировка являлась своеобразной «летописью» жизни человека: инициация, брак, убийство врага — все это отмечалось особой татуировкой. У наиболее знатных и заслуженных полинезийцев она покрывала буквально все тело.

Искусство татуировки может быть смело отнесено к одному из видов полинезийского искусства. В Полинезии были также очень популярны танцы, музыка, пение, игры, спортивные состязания, имевшие как ритуальный (например, испытание «короля» на Гавайях или выборы «человека-птицы» на о-ве Пасхи), так и чисто спортивный характер (например, состязание в метании копья на дальность или повсеместно распространенное катание на волнах). Блестящего мастерства добились полинезийские резчики по камню: каменные статуи Раиваваэ, Маркизских островов и в особенности о-ва Пасхи, достигающие 10 и даже 20 м высоты, получили мировую известность. Не менее известны и произведения деревянной пластики — резные человеческие фигуры Маркизских островов, Мангаревы, Новой Зеландии, о-ва Пасхи. На Новой Зеландии великолепной резьбой украшались общинные дома.

Общинные дома существовали (и существуют поныне) в каждой полинезийской деревне. Иногда их длина достигала 100 м (например, на о-ве Пасхи). Длина обычного дома также значительна: 12—20, а порой и 30 м. Особыми памятниками полинезийской архитектуры являются святилища — мараэ и аху, как правило являвшиеся и местом погребения вождей (на о-ве Пасхи каменные платформы — аху, в которых хоронили умерших, достигают 60 м длины и 3 м высоты). На Таити, Тонга и других островах имеются святилища, построенные в виде пирамиды.

Необычайного искусства достигли полинезийские судостроители. «Каждый мастер,—пишет Те Ранги Хироа,— имел собственный набор инструментов, состоящий из тщательно отбитых и прекрасно отшлифованных тесел и резцов... Полинезийцы рубили деревья как в долинах, так и на возвышенностях; облегчая свой труд песнями и заклинаниями, они тащили отесанные стволы деревьев под плотничий навес. Они раскалывали бревна и придавали им различную форму; одни виды древесины шли на изготовление килей, другие — на доски для корпуса и настила».

Полинезийские мастера строили плоты, одиночные долбленые лодки, лодки с балансиром и двойным балансиром (по обеим сторонам лодки). Но главным средством передвижения были катамараны, которые достигали нескольких десятков метров в длину и вмещали несколько Сот человек! Суда полинезийцев, проходившие более 200 км в сутки, по скорости почти в два раза превосходили суда древних египтян, греков, финикиян. И отважные полинезийские мореплаватели пересекали, ориентируясь лишь по звездам, воды величайшего океана планеты, в то время как плавания финикиян, древних греков и римлян происходили преимущественно в водах Средиземного моря.

Культура и формы хозяйства полинезийцев очень специфичны; столь же специфичны и общественные отношения на островах Полинезии. Л. Г. Морган считал, что полинезийцы находятся на еще более низкой стадии развития, чем австралийцы. Однако позже выяснилось, что отсутствие у полинезийцев некоторых элементов материальной культуры объясняется спецификой их географической среды (в Полинезии нет металлов, гончарной глины) и восполняется высоким развитием других элементов.

В целом производительные силы в Полинезии были сравнительно развиты, и им, как и следовало ожидать, соответствовали довольно сложные формы общественного устройства.

Несмотря на относительно высокое положение женщин в некоторых частях Полинезии (например, на о-вах Тонга), полинезийское общество нельзя, конечно, назвать матриархальным. Однако патриархальный род здесь также не сложился, и основным элементом общественного строя была сельская община.

Сельская община состояла из нескольких больших семей, объединявших, как правило, три-четыре поколения, которые вели свое происхождение от одного общего предка (по мужской линии). Большая семья сообща владела землей, жилищем, лодкой, орудиями труда, вела единое хозяйство.

В полинезийском обществе наблюдалась значительная имущественная и социальная дифференциация. На верхней ступени социальной лестницы стояли вожди и их родственники. Эта группа называлась «арики» или «алии», т. е. «благородные». Простые общинники именовались «раатира» (Таити), «рангатира» (Новая Зеландия), «макааинана» (Гавайи). И внутри правящей верхушки и внутри общинников существовало более дробное деление, в зависимости от степени знатности или богатства. В полинезийском обществе существовали особые сословно-кастовые группы жрецов, земледельцев, ремесленников разной специализации (резчиков по дереву, плотников, строителей лодок, татуировщиков и др.).

На Маркизских островах, архипелаге Туамоту, о-вах Кука и в Новой Зеландии традиции первобытнообщинного строя были еще сильны. Там не существовал институт верховных вождей и власть вождя была невелика.

В противоположность этому на Гавайях, Тонга, Таити еще до появления европейцев начался процесс становления государства. Островами правили верховные вожди, чья власть обожествлялась. Обычно верховный вождь был одновременно и верховным жрецом.

Неравномерно был развит на отдельных островах и институт жречества. Жрецы разделялись на две категории: «тухунга» (или «тохунга», «тохуна», «тахуга», «кахуна») и «таура» (или «таула», «тауа», «каула»). Тухунга служили в мараэ, а кроме того, выполняли функции врачей, астрономов, знатоков преданий и легенд. Они освящали постройку лодки, начало обработки земли, сев и т. д. Функции таура во многом совпадают с функциями сибирских шаманов; так же как и шаманы, они для общения с богами прибегали к экстатическим пляскам, камланию.

На Таити был создан любопытный союз ареои, целью которого было обеспечение власти господствующей верхушки над обществом. Этот союз распространился позже на Маркизские острова, о-ва Кука и другие архипелаги. Ареои проводили время, переезжая с острова на остров и устраивая там пантомимы, театральные представления и пляски. Вступивший в союз ареоев давал клятву умерщвлять всех детей, которые будут у него рождаться. Ареои поклонялись великому богу плодородия и войны Оро (или Ксро), покровителю урожая. Весьма вероятно, что Оро идентичен богу Ронго (см. ниже).

Против ареоев вели борьбу как жрецы, служители древних богов, так и земледельцы, которых разоряли оргии, устраиваемые ареоями за счет местного населения. Особенно упорную борьбу повели с союзом ареоев первые христианские миссионеры, и к середине прошлого века институт ареоев в Полинезии исчез.

Полинезийская космология и космогония весьма сложна. Согласно ее положениям, первоначально мир был подобен яйцу, в котором находились Туму и Папа, Творец и Основание земли (таитянские жрецы впоследствии переосмыслили этот миф и стали утверждать, что мир был порожден богом Таароа — Тангароа, находившимся в раковинах, внутренняя из которых была Туму, а внешняя — Папа). Вселенная состояла из 10 «верхних» и 10 «нижних» миров. Люди живут на Факахоту-Хенуа, Плодообильной Земле, над которой раскинулось Атеа, Пространство. На «второй земле» — Гаваики — обитают души предков.

Первоначально полинезийские боги были простым олицетворением стихии. Но затем появился целый сонм богов, главными из которых являлись Ту, Тане, Тангароа и Ронго (имена этих богов звучат на различных языках Полинезии по-разному в соответствии с правилами фонетических переходов).

Приведем сравнительную таблицу, где указаны функции этих богов на различных полинезийских островах:

Помимо этих великих богов у полинезийцев имелось огромное количество местных богов, к которым относились и умершие вожди, великие мореплаватели и т. д. Стоит особо отметить первых людей — Тики и. Хину, полинезийских «Адама» и «Еву». Мифология полинезийцев, по словам известного советского океаниста С. А. Токарева, «была разработана не менее тщательно, чем древнегреческая, и по типу на нее весьма походила. Культ великих небесных богов тоже напоминал религию культурных народов античного мира». Народное мифотворчество перерабатывалось кастою жрецов, которые зачастую выступали и как авторы мифов.

Кроме богов большое место в полинезийской мифологии занимали культурные герои и герои-мореплаватели. Наиболее популярен из них Мауитикитики-о-Таранга, имя которого известно на островах, разбросанных по площади океана, превышающей 20 млн. кв. км. Мауи — шутник, Мауи — культурный герой, Мауи — чудесный ловец островов из водных пучин, Мауи — полубог, . Мауи — сверхчеловек, Мауи — «герой полинезийского пролетариата и нонконформистов», как называет его гавайская исследовательница К. Луомала, посвятившая мифам о Мауи великолепную монографию.

Образ Мауи, младшего, т. е. «низшего», сына в семье, нарушителя табу и воли богов, полинезийского Прометея, добывшего огонь людям, противопоставлен образу благородного Тафаки, идеалу вождя и вообще члена общины, которого маорийцы называют «самым счастливым человеком в мире».

Из героев-мореплавателей — открывателей новых земель — самую широкую известность получили Хиро, чье имя известно даже на далеком острове Пасхи, и Рата с его чудесной лодкой, построенной птицами или лесными демонами. Из других персонажей полинезийского фольклора стоит отметить Тинирау и его ручного кита, колдуна Кае, этого кита погубившего, а также культурного героя о-ва Пасхи — Туу-ко-иху.

Кроме великих богов, местных богов и героев большое место в мифологии и фольклоре полинезийцев занимают демоны. На о-ве Пасхи их называют аку-аку (каждая местность острова имеет своего охранителя аку-аку); в Новой Зеландии — понатури (днем эти демоны живут в океане, так как свет солнца убивает их, и только по ночам они выходят на сушу), хакатури (слуги Тане, охранители лесов) и пату (невидимки, живущие в лесах и горах); на Гавайях — менехуне, му, ва (или вао), ээпа — крохотные человечки, подобие европейских гномов и троллей, жители лесов и глубоких долин, неутомимые ночные строители святилищ и каменных водоемов.

По распространенным среди гавайцев поверьям, до прибытия их предков на острова Гавайи были заселены народом менехуне. В Центральной Полинезии словом «манахуне» обозначалось простонародье (в отличие от, арики — вождей, знати и раатира — землевладельцев). Это побудило ряд исследователей, в том числе Те Ранги Хироа, считать гавайских менехуне «простыми смертными людьми, полинезийцами», которых более поздний фольклор превратил в гномов и фей или называл расой карликов. Однако другие ученые, в том числе К. Луомала, возражают против такого отождествления и считают гавайских менехуне просто сказочными персонажами, родственными «другим странным, мифическим сонмам чудесных работников, маленьким человечкам, распространенным в Полинезии, Микронезии и Меланезии».

Заселение Гавайских островов началось в первых веках нашей эры и происходило, судя по данным языка, этнографии, археологии и исторических преданий, с архипелага Общества. К началу II тысячелетия основные острова Гавайев были заселены, в том числе и удаленные островки Нихоа и Неккер, впоследствии покинутые полинезийцами. В XIV в. плавания с Таити на Гавайи и обратно прекратились. Примерно в это же время на Гавайях начался процесс разложения общины и зарождения классового общества. Постепенно власть начинает сосредоточиваться в руках верховных вождей островов («королей»), должность которых передается по наследству. В конце XVIII — начале XIX в. «король» самого большого острова архипелага — Гавай — Камеамеа (Камехамеха) I, умный и дальновидный политик, подчиняет своей власти все Гавайские острова. В 1893 г. власть династии Камеамеа была свергнута и на Гавайях образовалась республика «под протекторатом» США, которые через пять лет аннексировали се, а впоследствии сделали одним из американских штатов. В настоящее время, как уже отмечалось, чистокровных гаванцев осталось очень мало.

Несколько по-другому сложилась участь другого полинезийского народа— маори. Заселив Новую Зеландию в начале II тысячелетия нашей эры маори создали самобытную культуру, отличавшуюся от общеполинезийской целым рядом особенностей: так, они изменили тип жилищ, приспособив его к прохладному климату своей страны, стали употреблять для изготовления одежды вместо тапы новозеландский лен (харакеке), создали особые жреческие школы — варекура и стали почитать в качестве верховного бога Ио, или Ии, неизвестного другим полинезийцам; необычайного искусства достигли маорийские резчики по дереву.

По словам современного новозеландского историка Синклера, «Европа пришла в Новую Зеландию как чума». С 1843 по 1872 г. длились войны маори против английских колонизаторов, в итоге которых Новая Зеландия превратилась в английскую колонию, хотя маори и добились формального равноправия с «пакеха» — белыми новозеландцами. В настоящее время в Новой Зеландии живет свыше 200 тыс. маори, во многом сохранивших черты прежнего быта.

Западное Самоа — единственное независимое государство Полинезии. Независимости самоанцы добились лишь в 1962 г. после долгой и упорной борьбы, продолжавшейся шесть десятилетий. Если Западное Самоа получило независимость, то Восточное Самоа, захваченное американцами, до сих пор остается их колонией. Патриоты в обеих частях Самоа ведут борьбу за воссоединение всего самоанского народа в рамках единого суверенного государства.

Ряд современных исследователей считает, что именно о-ва Самоа были центром распространения полинезийской культуры. Название крупнейшего острова архипелага — Савайи является диалектальной формой общеполинезийского Гаваики, прародины полинезийцев. Второй по величине остров, Уполу, также совпадает по своему наименованию с землей предков полинезийцев— Уполу, или Куполу. Самоанские легенды и мифы не рассказывают о переселении предков с других островов и утверждают, что самоанцы — автохтоны (согласно традиционным верованиям самоанцев, души умерших отправляются у них не в «страну предков» — Гаваики, а в «страну мертвых» — Пулоту). Самоанский язык сохранил наибольшее число черт гипотетического протополинезийского языка. Сотворение о-вов Самоа приписывается не культурному герою Мауи, вылавливающему их из пучин океана чудесным крючком, как это имеет место в восточнополинезийской мифологии, а непосредственно верховному богу Тагалоа Лаги (Тангароа Небесный), который сбросил с небес камни и превратил их в о-ва Самоа. Самоанцы были самыми искусными мореходами из всех полинезийцев — недаром Бугенвиль назвал Самоа «архипелагом Мореплавателей».

Культура Самоа имеет много общих черт с культурой Тонга. Это не удивительно. Между обоими архипелагами с давних пор существовали культурные и политические связи. Тонганская мифология во многом сходна с самоанской — например, здесь первыми людьми, как и у самоанцев, считаются не Тики и Хина, а потомки червя.

Интересно отметить, что на Тонга в течение длительного времени наблюдалось своеобразное разделение сакральной и светской власти. Формально наиболее высокое положение в стране занимал духовный правитель Туи Тонга, родословная которого возводилась к первому человеку в мире. Однако реальная власть на Тонга принадлежала военному вождю Туи-Канокуполу, который опирался прежде всего на военную силу. Когда-то в древности Туи Тонга был единовластным правителем; но со временем династия Туи Тонга начала постепенно утрачивать светскую власть, и к XIX в. решающее слово стало принадлежать военному вождю. В 1845 г. военный вождь Тауфа Ахау, принявший христианство, провозгласил себя единоличным правителем — королем Тонга, приняв имя Георга Тупоу I. Династия Тупоу правит на островах и поныне, хотя фактическая власть принадлежит британскому комиссару.

Что касается Таити, то в начале XIX в. под властью верховного вождя этого острова оказался весь архипелаг Общества. Подчинились таитянам и жители западных островов архипелага Туамоту, а также население о-вов Тубуаи. Однако независимое существование таитянского государства продолжалось недолго. Уже в 40-х годах XIX в. стране навязывается протекторат Франции, а в 1880 г. Таити становится французской колонией. Колониальный произвол быстро привел к упадку культуры, нравов и обычаев, о чем с грустью поведал великий художник Поль Гоген, проживший на Таити более восьми лет, в своем автобиографическом романе «Ноа-Ноа».

В настоящее время таитяне ведут энергичную борьбу за освобождение, которую не могут остановить никакие репрессии со стороны колониальных властей. Таитянский язык постепенно становится «языком-посредником» для всей Французской Полинезии, на нем ведутся радиопередачи, издаются два ежемесячных журнала.

На таитянский язык почти целиком перешло население архипелага Туамоту, где более чем в каком-либо другом месте Полинезии сохранились прежние полинезийские традиции и отчасти прежний быт (например, лодки с балансиром, постройки из пальмовых листьев). В фольклоре Туамоту долго сохранялись наиболее архаичные черты древней полинезийской мифологии, однако сейчас и здесь прежние верования проявляются лишь в форме пережитков.

Почти целиком исчезла древняя культура на Маркизских островах, хотя на этом архипелаге до появления европейцев находился один из крупнейших центров мореплавания, резьбы по дереву, ваяния из камня и художественной татуировки, в искусстве которой жители Маркизских островов не имели равных не только по всей Полинезии, но и во всем мире. «В страну, которая действительно некогда была царством света по состоянию здоровья ее обитателей, корабли европейцев занесли венерические болезни, туберкулез и различные эпидемии. Жители Маркизских островов особенно сильно пострадали за доброту и гостеприимство, оказанное европейцам»,— пишет Те Ранги Хироа.

Археологические раскопки показали, что о-в Пасхи был населен уже в первые века нашей эры. Строительство знаменитых гигантских статуй началось в XI в. Позднее на острове получила распространение иероглифическая письменность. Верховная власть на о-ве Пасхи принадлежала «арики-хенуа» (вождю земли), возводящему свой род к Хоту Матуа, первому поселенцу, хотя в годы, предшествовавшие европейской колонизации, эта власть была лишь номинальной. В 1862 г. перуанские пираты вывезли почти все работоспособное население острова в Южную Америку; большинство из увезенных погибло, а вернувшиеся на остров занесли эпидемию оспы, от которой сильно пострадало оставшееся население.

Несмотря на то что культура о-ва Пасхи претерпела серьезные испытания, среди островитян вплоть до наших дней жив интерес к древним традициям. Тетради, обнаруженные на о-ве Пасхи Хейердалом, содержат обрывки мифов, исторических преданий, легенд, записанные латинскими буквами.

Особый интерес в фольклоре о-ва Пасхи представляет предание о войне между «ханау-еепе» и «ханау-момоко», причем реальность этой войны подтверждается археологическим материалом. В войне ханау-еепе и ханау-момоко исследователи о-ва Пасхи видели борьбу меланезийцев и полинезийцев (Энглерт, Раутледж) или перуанцев и полинезийцев (Хейердал), однако ни антропологический материал, ни анализ самого текста не дают повода предполагать, что это была война двух различных рас. В последнее время советские исследователи выдвинули гипотезу, согласно которой ханау-еепе были ареоями, осевшими на о-ве Пасхи.

Тексты кохау ронгоронго, над расшифровкой которых трудились и продолжают трудиться многие ученые, возможно, могут пролить новый свет на загадки о-ва Пасхи. Прочтение этих текстов дало бы фольклористике уникальные образцы полинейзийской литературы, записанной оригинальным полинезийским письмом.

ТОНГА

Слепилась водоросль с прибрежным илом и, гонимая ветром, уплыла в морскую даль. Там ил и водоросль произвели на свет огромную каменную глыбу, и стала называться она Тоуиафутуна. Однажды Тоуиафутуна зашевелилась, и раздался гул, подобный небесному грому. Тоуиафутуна разрешалась от бремени. Она родила близнецов, мальчика и девочку, и назвала мальчика Пики (Клей), а девочку — Келе (Глина).

Через много-много лет глыба опять загремела и в судорогах разрешилась. Родились близнецы, мальчик и девочка, и назвались они: мальчик — Атунгаки (Метающий Копье)1, а девочка — Маимоа (Тщетное Старание).

Прошло еще какое-то время, и глыба опять загрохотала и рассеклась. И снова родила она близнецов: мальчика Фонуута (Черепаха Сухопутная) и девочку Фонутахи (Черепаха Морская). Через много лет глыба вновь задрожала и с неимоверным треском разрешилась близнецами, на этот раз Голубем и Морской Змеей. И стали они называться: Голубь — Лупе, а Морская Змея — Тукусали. Это были последние близнецы каменной глыбы Тоуиафутуны.

Первые близнецы — Пики и Келе — поженились, и Келе родила мальчика Тауфулифонуа (Опрокидывающий Страны). Вскоре Пики и Келе произвели на свет девочку и назвали ее Хавеалолофонуа (Рассекающая Землю). Потом поженились вторые близнецы Тоуиафутуны — Атунгаки и Маимоа, и Маимоа родила девочку Велелахи (Великое Искушение). Затем поженились третьи близнецы — Фонуута и Фонутахи, и Фону-тахи родила девочку Велесии (Малое Искушение). Четвертые близнецы — Голубь и Морская Змея — жениться не пожелали.

Итак, дитя Атунгаки и Маимоа была девочка по имени Велелахи, а детьми первых близнецов, которых звали Пики и Келе, были мальчик Тауфулифонуа и девочка Хавеалолофонуа. А потом подросли и поженились брат и сестра — Тауфулифонуа и Хавеалолофонуа, и родился у них мальчик и назван был Хикулео (Оберегающий Хвост) ².

А произошло все это так.

Хавеалолофонуа часто навещала Велелахи, дочь Атунгаки и Маимоа, и Велесии, дочь Фонуута и Фонутахи, своих двоюродных сестер. Они были моложе Хавеалолофонуа, ведь Хавеалолофонуа, как и брат ее Тауфулифонуа,— дитя первых близнецов, Велелахи же — дочь вторых близнецов, а уж Велесии — третьих. И вот Хавеалолофонуа сказала своим двоюродным сестрам:

— Велелахи и Велесии, послушайте меня, сестру свою. Давайте будем все вместе женами Тауфулифонуа, ведь нам другого мужа себе не найти. Будем же благоразумны, станем женами нашего брата³.

Велелахи и Велесии послушались своей старшей двоюродной сестры Хавеалолофонуа, и все трое стали женами Тауфулифонуа. И родился у Хавеалолофонуа от Тауфулифонуа мальчик и назван был Хикулео, или по-другому — Хавеа. У Хикулео не было ни братьев, ни сестер, и Хавеалолофонуа и муж ее, он же и брат, Тауфулифонуа чересчур избаловали единственного своего ребенка. Поэтому Хавеалолофонуа и Тауфулифонуа решили: «Пусть теперь Хикулео живет не с нами, поищем ему другую землю, пусть поселится там без нас». И Хикулео поселился в стране, получившей название Тонга мамао, что означает Тонга дальняя⁴.

Дети, родившиеся от Тауфулифонуа у Велелахи, были великанами Тангалоа, а дети, родившиеся от Тауфулифонуа у Велесии, были Мауи. И вот Тангалоа и Мауи решили, что нужно поделить мир. И делить стал Хикулео. Он обратился к своим родичам с такими словами: «Вы, Тангалоа, вместе с матерью своей Велелахи возьмите себе небо⁵. Вы будете властителями неба. А вы, Мауи, вместе с матерью своей Велесии, отправитесь в Лолофонуа⁶ и будете властителями подземного мира. Я же оставляю себе страну Пулоту⁷, она будет моим владением, но вместе с тем я и впредь буду следить за всеми вами. Итак, отправляйтесь вы — на небо, а вы—в Лолофонуа!»

Так Хикулео разделил мир. С тех пор люди нашей земли уходят после смерти в страну Пулоту. Там со времени раздела мира властвует Хикулео. Не Тангалоа, стало быть, и не Мауи владеют страной Пулоту, а Хикулео.

Последним же близнецам Тоуиафутуны велено было поселиться: Голубю — Лупе — в лесу на дереве по названию «той», а Морской Змее — Тукусали — в море. Лес и море достались им при разделе мира. Настоящее имя Хикулео — Хавеа, но его все же зовут Хикулео за длинный хвост. Хвост его покоится на земле страны Пулоту, тогда как сам он витает над всем остальным миром. Хикулео не может выбраться из страны Пулоту,— настоящее ее название — Тонга дальняя,— не может покинуть ее всем своим телом, потому что привязан к ней особой нитью. Один ее конец — на небе, у Тангалоа, другой — в Лолофонуа, у Мауи. Так поддерживается нерушимость и равновесие мира⁸.

Вот как появились божества. Немало детей породили они и те разбрелись по вселенной. Они завладели и небом и землей, завладели и всем, что есть в этом мире. Но все это началось с того, что слепились водоросль и прибрежный ил и произвели на свет каменную глыбу Тоуиафутуну, прародительницу Хикулео и великанов Тангалоа и Мауи.

На небе правил Тамапоули Аламафоа. Он правил не один, а вместе с Тангалоа-Вождем, или, как его еще называли, с Тангалоа-высокородным, вместе с Тангалоа-Строителем, тем самым, что придумал топор длй сооружения лодок, и с Тан-галоа-Аутолонголонго⁹.

Однажды повелитель неба Тамапоули Аламафоа, Тангалоа-Вождь и Тангалоа-Строитель велели Тангалоа-Аутолонголонго спуститься с неба и найти землю. Аутолонголонго обернулся чайкой и полетел. Долго искал он землю и наконец увидел, что над поверхностью моря мелькает нечто вроде широкой белесой ткани. Он возвратился на небо и возвестил о том, что не нашел никакой земли. Тангалоа-Аутолонголонго сказал это повелителю неба Тамапоули Аламафоа, Тангалоа-Вождю и Тангалоа-Строителю. Рассказал Аутолонголонго и о том, что он видел, как над поверхностью моря мелькало нечто вроде широкой белесой ткани, но что он так и не понял, земля это или рифы. Тогда вожди разрешили Аутолонголонго семь дней отдохнуть, а затем снова заставили его спуститься с неба, чтобы он выяснил, земля ли то, о чем он рассказал, или еще что-нибудь.

Прошло семь дней, и Тангалоа-Аутолонголонго снова отправился вниз. Море утихло, и вся поверхность его была хорошо видна Аутолонголонго. Он снова увидел ту самую белесую полосу, похожую на ткань, и подумал, что это, пожалуй, земля. Аутолонголонго возвратился на небо и рассказал об этом. И тогда вожди сказали ему:

— Спускайся снова вниз; конечно, это земля!

А Тангалоа-Аутолонголонго ответил:

— Но там еще пусто и голо и отдохнуть негде.

Тогда правитель неба Тамапоули Аламафоа и Тангалоа-Вождь велели ему обратиться к Тангалоа-Строителю, чтобы тот пустил с неба в море лавину пористых камней ¹⁰. Тангалоа-Строитель так и сделал, и из лавины пористых камней возникла земля Эуа. И Аутолонголонго спустился вниз и увидел, как с неба в море низвергаются камни. Он опять поднялся на небо и объявил, что из тех камней возникла новая земля. Тогда остальные вожди велели ему спуститься вниз еще раз, немного отдохнуть на новой земле и отправиться к старой, похожей на белесую ткань.

Долго искал Аутолонголонго старую землю и наконец увидел, как над волнами моря показалась песчаная полоска. Когда он приблизился к ней, песчаная полоска превратилась в большую широкую землю. Это была Ата, великая матерь-земля.

Когда Тангалоа-Аутолонголонго снова вернулся на небо, он воскликнул:

— Земля, которую я нашел, велика, но на ней нет ни единого деревца!

Видишь вот этот плод,— сказал ему Тангалоа-Вождь.— Сорви его и посади в землю, которую ты открыл.

И Тангалоа-Аутолонголонго сорвал этот плод, спустился на землю и посадил его. И выросли из него лианы, покрывшие вскоре всю землю. Потом Аутолонголонго поднялся в небесную высь и воскликнул:

— Деревья на моей земле уже разрослись, а вот обитателей на ней нет.

И Тангалоа-Вождь и все остальные вожди неба сказали:

— Разломи стебель лианы и из отломанной части, когда она начнет гнить, возникнет червь.

Аутолонголонго разломил стебель, и из его отломанной части в самом деле возник червь. Когда Аутолонголонго возвратился на небо и сообщил об этом, вожди сказали ему:

— Отправляйся снова вниз и раздели червя пополам.

Затем вожди велели ему назвать головную часть червя Ко хаи (Кто это), а хвостовую Ко ау (Это я).

Аутолонголонго спустился вниз и своим клювом разорвал червя на две половинки. Каждая половинка превратилась в человека, а из прилипших к клюву Аутолонголонго остатков разорванного червяка возник третий человек.

Аутолонголонго опять поднялся на небо и возвестил, что из червяка возникли три человека.

— Ну что ж,— услышал он в ответ,— пусть третьего называют Момо (Остатки раздавленного).

Так появились существа, которых на островах Тонга называют невидимками или духами.

Однажды из Лолофонуа отплыла лодка. На этой лодке ехали Мауи, которых послал Мауи Мотуа, то есть Мауи Старший, на ловлю земель. Это были Мауи Лоа, то есть Мауи Высокий, Мауи Пуку, то есть Мауи Низкий, Мауи Аталанга, то есть Мауи Строитель, и Мауи Кисикиси, то есть Мауи Маленький, сын Мауи Аталанга, то есть Мауи Строителя.

Мауи Маленький был такой сильный, как остальные три Мауи вместе. Мать этих Мауи звали Веле, что значит Искушение.

Итак, четверо Мауи плыли в лодке. Сначала они поплыли за крючком в Мануку, древнюю страну самоанцев¹¹, что далеко на востоке. Там жил со своей женой бог по имени Тонга. Бог Тонга ловил земли удочкой. Лодка пристала к берегу страны Манука. И сразу же Кисикиси выскочил на берег и побежал. Ему повстречалась женщина. Это была жена бога Тонги, того самого Тонги, что ловит земли удочкой. Кисикиси соблазнил ее. А потом она спросила его:

— С кем ты здесь?

И Кисикиси ответил:

— С Мауи, они там у лодки, на берегу.

И женщина, жена Тонги, спросила:

— А что вам здесь нужно?

И Кисикиси ответил:

— Мы хотим попросить у Тонги крючок, которым он ловит земли.

И женщина сказала:

— Тонга сейчас как раз на ловле земель; подождите, пока он вернется, а тогда уж и просите его дать вам крючок.

Женщина сразу влюбилась в Кисикиси и открыла ему то, что Тонга держал в тайне.

— Когда Тонга вернется,— сказала она,— попросите его дать вам крючок, а когда он вам предложит выбрать крючок из тех, что у него на стене, снимите самый невзрачный, старый, который висит ниже всех остальных. Не берите тот крючок, что блестит, такой ничего не стоит, им ничего не поймаешь. Поймать землю можно только старым крючком.

Мауи Кисикиси подошел к своим родичам и сказал:

— Тот крючок, что блестит, брать не надо. Надо взять старый крючок, который висит в самом низу. Так мне объяснила жена Тонги.

И вот Мауи пришли к Тонге и попросили крючок.

— Выбирайте,— сказал Тонга,— хорошие крючки висят вот здесь!

А Мауи сказали:

— Дай нам вон тот крючок.

Тонга спросил:

— Кто же это вас научил?

Он не знал, что эту тайну выдала его жена, после того как Кисикиси соблазнил ее.

Тогда Тонга сказал Мауи:

— Ну, что ж, берите, только, когда поймаете землю, назовите ее в мою честь Тонга.

Мауи подняли паруса и поплыли дальше. Потом один из них сказал:

— Давайте закинем удочку вот здесь. Если это и вправду тот самый крючок, которым Тонга ловит земли, то мы поймаем землю; если же это не тот крючок, то мы ничего не поймаем. Тогда мы вернемся в Мануку и скажем Тонге: мы возвратились, потому что ничего не поймали.

И Мауи закинули удочки и вытащили землю и назвали ее Токелау. Когда эта земля показалась над поверхностью воды, радости Мауи не было конца. Один из них воскликнул:

— А крючок-то и вправду тот самый!

Потом Мауи переселились на эту землю. Эта земля и земля Ата тогда уже существовали, а земли Тонга еще не было. Затем Мауи отправились в страну Ата и спросили у первых трех жителей этой страны — Ко хаи, Ко ау и Момо:

— Есть ли в вашей стране женщины?

И те ответили:

— Нет, женщин у нас нет.

И Мауи снова спросили:

— А вы сами откуда появились?

И услышали в ответ:

— Нас создали боги.

И Мауи в третий раз спросили:

— А что это за боги?

И Ко хаи, Ко ау и Момо ответили:

— Это — Тангалоа.

И Мауи сказали:

— Вот вернемся мы с ловли земель в Лолофонуа и подыщем там для вас женщин, каждому по одной.

И снова Мауи отправились на ловлю земель. Они поймали землю и назвали ее Тонга, потому что они помнили, как бог Тонга сказал им: «Когда поймаете землю, назовите ее моим именем».

Затем они отправились в Лолофонуа, чтобы найти там для жителей страны Ата — Ко хаи, Ко ау и Момо — трех женщин. От них и пошел человеческий род.

А потом Мауи поймали еще много других земель: Хаапаи, Вавау, Ниуа ¹², Ниума и Самоа.

Однажды бог Тангалоа вместе со своим сыном опустился на землю. Некоторое время боги побыли на Тонга, а затем отправились на Фиджи. Там они построили себе крепость. Она оказалась необыкновенно прочной, и никто чужой не мог проникнуть в нее. Фиджийцы очень завидовали Тангалоа, что у него такие искусные плотники, и напали на крепость. Несколько раз они пытались ее захватить, но безуспешно.

Тогда один из фиджийских богов спустился с неба, чтобы тоже сразиться с Тангалоа. Этот фиджийский бог обрушил на крепость ужасный ливень, но деревянные стены не пропускали ни капли воды. А дождь лил и лил, затопляя все вокруг. В конце концов крепость сдвинулась с места и уплыла, а тех, кто ее строил, разбросало по всем странам света.

Вот почему вы повсюду можете встретить искусных плотников.

На острове Эуэики жили муж и жена, которых звали Фе-ванга и Фефафа. Их дочь Каванауа ¹³ была больна проказой. Однажды Феванга пригласил к себе в гости вождя Лоау14.

Когда Лоау прибыл на Эуэики, на острове было голодно. Лишь один куст капе ¹⁵ рос на участке Феванги. Чтобы накормить гостя, хозяева выкопали этот куст, разожгли земляную печь ¹⁶ и положили в нее корень. А так как у них не было ничего мясного, они испекли свою дочь, прокаженную Каванауа.

Наконец угощение было готово, его вынули из печи и поставили перед Лоау. Вождь поблагодарил хозяев, но не стал есть человеческое мясо.

— Зачем вы убили свое дитя? — спросил он.

И Лоау велел похоронить Каванауа — туловище в одном месте, а голову и внутренности — в другом ¹⁷. Кроме того, Лоау сказал Феванге, что над могилой поднимутся два растения, за которыми нужно будет ухаживать, а когда они созреют — привезти ему. Затем вождь попрощался и уехал к себе на Тонга-табу.

И вот из головы девочки выросла кава ¹⁸, а из внутренностей — сахарный тростник. Но Феванга и Фефафа еще не знали, что это такое. Феванга присматривал за новыми растениями и однажды заметил, что возле них появилась крыса. Сначала она погрызла каву и настолько ослабела, что еле могла переставлять лапки. Но потом крыса принялась за сахарный тростник, и силы вернулись к ней. После этого крыса убежала.

Но она приходила еще несколько раз и показывала, что каву надо заедать сахарным тростником.

Когда оба растения созрели, Феванга и Фефафа выкопали их и повезли Лоау. Вождь взглянул на приношение, засмеялся и воскликнул:

— Жуйте каву, прокаженную дочь Феванги и Фефафы! Принесите ткань из кокосового волокна ^|9, чтобы процедить каву! Принесите чашу! Приведите того, кто знает, как подобает пить каву, и того, кто будет прислуживать!

Так Феванга и Фефафа узнали, что это за растение.

Вот как возникла кава. Когда ее побеги вырастают, они трескаются и становятся серыми, будто кожа прокаженного. А у тех людей, которые пьют слишком много кавы, кожа покрывается чешуйками, как при проказе. Это потому, что кава появилась из тела прокаженной девочки.

Случилось так, что одна девушка с острова Тунгуа забеременела. Родители стали спрашивать ее, кто отец ребенка, но девушка отвечала, что не знала мужчин и сама ничего не понимает.

Когда же у нее родился мальчик, люди решили, что его отец — житель Пулоту, страны мертвых. А мальчик рос злым и жестоким и с каждым днем становился все хуже. Жители острова встревожились и начали думать, как бы им избавиться от этого мальчика.

В конце концов они посадили его в лодку и пустили в сильный прибой. Лодка зачерпнула воды, перевернулась, и мальчик утонул.

А на следующий день люди пришли на берег и увидели: на том месте, где утонул мальчик, в море появилась высокая скала.

Рассказывают, что когда-то на горе Тапухиа жил громадный угорь²⁰. Оттуда он переселился в озеро Туфутакеле, а потом отправился в Тефиси, где жил Туи Има с дочерьми.

Увидев угря, женщины разбежались, а две из них спрятались на чердаке своего дома. Угорь обвился вокруг ствола пальмы и тоже полез на чердак. Тогда женщины спрыгнули на землю и бросились бежать. Угорь погнался за ними и настиг обеих около Хаатафу, на самом берегу. Женщины бросились в море и превратились в скалы, которые теперь называются Теухие и Калоафу.

Угорь исчез тоже. Говорят, он поселился в море. А две скалы стоят до сих пор, и когда о них разбивается прибой, шум его слышен от Хихифо до Нукуалофа.

Однажды птицы собрались в путешествие и позвали с собой крысу и рака-отшельника, который в те времена жил на суше. Уселись они в лодке, подняли парус и отплыли от берега. Все шло хорошо, но вдруг зимородок нечаянно проткнул дно лодки своим длинным клювом. Лодка стала тонуть, и все птицы разлетелись. Рак-отшельник еле-еле добрался до ближайшего рифа²¹, да так и остался жить в море. И пришлось крысе одной плыть к берегу. Увидел ее осьминог, удивился и спрашивает:

— Откуда ты, крыса?

— Плыли мы под парусом,— отвечает крыса,— да зимородок продырявил клювом лодку, и она потонула.

— Садись на меня,— предложил осьминог,— я тебя довезу до берега.

Забралась крыса на голову осьминогу, и он поплыл. Вскоре они достигли острова, и крыса соскочила на землю.

— Эй, осьминог! — закричала крыса на прощание.— Посмотри-ка, что у тебя на голове.

Осьминог пощупал голову и понял, что крыса нагадила на него. Рассердился осьминог, погнался за крысой, но та спряталась в норке.

Вы, конечно, знаете, что у осьминога на голове бугорки — это и есть крысиный помет. С тех пор осьминог стал злейшим врагом крыс. Вот почему, собираясь ловить осьминога, вы делаете приманку, похожую на крысу. И осьминог бросается на нее.

Туи Тофуа²² был сыном вождя Вакафуху с острова Тофуа и его жены Лангитаэтаэа. Кроме нее у Вакафуху было несколько наложниц²³, но Лангитаэтаэа он любил больше других.

Туи Тофуа любил играть в сика, то есть метать тростниковые копья²⁴, на кладбище, где хоронили людей Вакафуху. Это место так и называлось — «Кладбище, где мечут копья».

Когда в какой-нибудь семье, о которой заботился вождь, подрастал старший сын, Вакафуху посылал его к Туи Тофуа. Сын вождя отделился от отца, отгородил себе участок и жил там со всеми этими юношами.

Однажды Туи Тофуа и его товарищи играли в сика возле дома Вакафуху. Случилось так, что копье Туи Тофуа перелетело через изгородь и упало во двор. Наложницы вождя схватили копье, сломали его, а сами стали совращать Туи Тофуа

бесстыдными разговорами. Вакафуху в это время спал, но, услышав необычное оживление среди своих женщин, проснулся и закричал на сына:

— Ты что, не можешь играть подальше отсюда? Чего ты сюда лезешь?

Туш Тофуа глубоко оскорбили эти слова. Он удалился и немедленно начал делать лодку²⁵.

Когда лодка была готова, Туи Тофуа сел в нее вместе со своими товарищами и отплыл в море. Затем он обратился к ним с такими словами:

— Если кто-нибудь из вас хочет остаться и жить на суше, пусть вернется на берег.

Юноши ответили:

— Нет, мы все прыгнем в море и докажем, что на нашем острове еще есть мужчины!

Только один из них, самоанец, воскликнул:

— Я не прыгну за борт! Я не хочу становиться акулой. А то поймают меня рыбаки, оглушат ударом большого рулевого весла, а потом разрежут на куски, и люди будут меня есть, хлопая в ладоши от удовольствия.

И самоанцу разрешили остаться, только отрезали у него мизинец и бросили в море. И палец сразу же превратился в бурого дельфина.

А Туи Тофуа сказал самоанцу:

— Пойди к нашим родичам и скажи, чтобы они приготовили по куску тапы и сплели ожерелья из цветов. Скажи им, чтобы послезавтра они пришли на берег Сиуатама. Мы устроим там празднество.

Затем Туи Тофуа и его спутники прыгнули в море. Сам Туи Тофуа превратился в акулу-людоеда, а все остальные — в обыкновенных акул. В лодке остался один самоанец, который вернулся на остров и рассказал о случившемся.

В назначенный день родичи юношей, превратившихся в акул, пришли на берег Сиуатама с кусками тапы и ожерельями из цветов. Вскоре они увидели, что цвет моря изменился — это плыл Туи Тофуа со своими акулами. Когда они подплыли к самой земле, родичи стали подносить дары, украшать акул цветами. Но когда к воде приблизились Вакафуху и Лангитаэ-таэа, Туи Тофуа отплыл подальше,— он был обижен на своих родителей и не хотел их видеть. После того как подарки были вручены, акулы ушли в море.

До сих пор жители острова Тофуа не едят акульего мяса: ведь акулы — их родичи.

Через некоторое время один из рыбьих богов, Секетоа с острова Ниуатопутапу, появился у островов Хаапаи и натворил много бед. Поэтому Туи Тофуа сказал ему:

— Уходи и больше не приходи сюда делать зло!

Но Секетоа не послушался и предложил Туи Тофуа сразиться.

Туи Тофуа принял вызов, и они назначили день битвы.

И вот этот день настал, и Секетоа ринулся в бой. А Туи Тофуа собрал весь мусор с островов Тофуа, Као, Коту, Фотухаа и сам спрятался в середине огромной кучи. Секетоа налетел и проглотил весь мусор вместе с Туи Тофуа. Оказавшись в желудке врага, Туи Тофуа начал раздуваться. И когда от нестерпимой боли Секетоа запросил пощады, Туи Тофуа сказал:

— Открой рот, и я из тебя выйду.

Туи Тофуа сжался до своих обычных размеров, выбрался из внутренностей Секетоа и обратился к нему с такими словами:

— Уходи в свои владения! Помни, что я хозяин здешних островов и окружающих морей!

И Секетоа вернулся к себе на Ниуатопутапу, оставив Туи Тофуа хозяином островов Хаапаи.

Первые люди на земле были потомками червя. Из головы червя родился Ко хаи и стал первым в мире Туи Тонга²⁶.

В то время на острове Тонангакава росло железное дерево²⁷, доходившее до самого неба. Однажды по нему спустился на землю небесный вождь Тангалоа Эитаматупуа и увидел на берегу женщину, которая собирала моллюсков. Ее звали Ила-хева, и еще у нее было другое имя — Ваэпопуа. Небесный вождь овладел ею, а потом вернулся на небо. Несколько раз приходил он к женщине, и вот она забеременела и родила. Илахева кормила ребенка, а Эитаматупуа жил у себя на небе. Затем он еще раз спустился на землю и спросил женщину:

— Кто у нас родился — сын или дочь?

— Сын,— ответила Ваэпопуа.

И небесный вождь дал мальчику имя Ахоеиту, что значит «День озарился».

И еще Тангалоа Эитаматупуа спросил женщину, какая почва на ее острове. Ваэпопуа сказала, что песчаная. Тогда вождь пообещал сбросить с неба немного глины, чтобы его сын мог слепить горку, а также семена ямса, чтобы мальчик их посадил. Небесный вождь выполнил обещание, и так появился холм Холохиуфу и ямс. И по-прежнему Тангалоа Эитаматупуа жил на небе, а Ваэпопуа с Ахоеиту — на своем участке земли, который назывался Попуа.

Прошло время, и Ахоеиту вырос. Однажды он спросил свою мать:

— Ваэпопуа, скажи мне, кто мой отец? Я хочу с ним повидаться.

— Твой отец живет на небе,— ответила мать,— его зовут Эитаматупуа.

— Я бы сходил на небо,— сказал Ахоеиту,— но не знаю, как туда добраться.

Ваэпопуа рассказала сыну, что на небо можно забраться по железному дереву, дала ему кусок тапы²⁸, чтобы обернуть бедра, и натерла его тело кокосовым маслом²⁹.

— Но как же я найду на небе отца? — спросил Ахоеиту.— Ведь я не знаю, где он там живет.

— Когда поднимешься на небо, иди по главной дороге, около нее увидишь холм, и там твой отец ловит голубей.

Ахоеиту по дереву добрался до неба и пошел по главной дороге. Неподалеку, на холме, его отец расставлял силки для диких голубей. Когда небесный вождь увидел приближающегося юношу, он сел³⁰. Не зная, что это его сын, Эитаматупуа приветствовал незнакомца с глубоким уважением, как великого вождя. Ахоеиту поспешил сказать:

— Ты не должен садиться, встань!

Юноша приблизился к вождю, и они потерлись носами³¹.

— Откуда ты? — спросил Эитаматупуа.

— Я с земли. Моя мать, Илахева, послала меня повидаться с моим отцом. Его зовут Эитаматупуа.

— Это я! — воскликнул небесный вождь, протянул руку к голове сына, и они снова потерлись носами. Узнав, кем они доводятся друг другу, оба заплакали.

Небесный вождь повел сына домой, предложил ему чашу кавы и накормил его. В это время небесные сыновья Эитаматупуа играли на лужайке у дороги. Отец послал к ним Ахоеиту, сказав:

- Пойди и посмотри, как играют твои старшие братья.

И юноша отправился смотреть на игру. Те люди, которые его видели, не сводили с него глаз — так он был красив. Никто не знал, откуда он появился, но потом некоторые стали говорить:

— Мы знаем, кто он! Это — сын Эитаматупуа, он поднялся сюда с земли.

Так старшие братья Ахоеиту узнали, кто он. Заметив, что все им любуются, они стали ему завидовать.

Небесные сыновья Эитаматупуа не могли стерпеть того, что у их отца есть еще один сын. Они набросились на Ахоеиту, разорвали его на куски и съели все, кроме головы, которую они выкинули в заросли хои. С тех пор это растение стало ядовитым, а до того было съедобным.

Тем временем Эитаматупуа собрался угостить сына и послал за ним женщину. Она пришла на лужайку, но юноши там не было. Женщина стала спрашивать:

— А где же Ахоеиту? Отец зовет его есть.

Ей отвечали:

— Он только что ушел вон туда посмотреть на игру.

Женщина обошла все места, где играют юноши, но не нашла Ахоеиту. Она вернулась и сказала об этом вождю.

Эитаматупуа, конечно, уже знал, что случилось с Ахоеиту. Вождь велел привести своих небесных сыновей и спросил их:

— Где ваш брат?

— Мы не знаем,— ответили юноши.

Тогда отец велел им принести большую деревянную чашу и срыгнуть в нее. Чаша наполнилась кровью и плотью Ахоеиту.

— А где же его голова? — спросил Эитаматупуа.

— Мы бросили ее в заросли хои,— отвечали братья.

Отец послал их за головой Ахоеиту, и они принесли ее. Голову положили в чашу, налили туда воды и насыпали листьев малайской яблони. Затем чашу поставили около дома и стали ждать. Посмотрели первый раз — мясо и кости начали срастаться. Посмотрели во второй раз — почти все уже срослось. Посмотрели третий раз — тело Ахоеиту стало совсем целым. Вскоре он поднялся, и Эитаматупуа велел привести его в дом. Ахоеиту вошел и сел перед отцом.

Затем Эитаматупуа призвал старших сыновей и обратился к ним с такими словами:

— Вы были жестоки к Ахоеиту и убили его. Поэтому я отправлю его на землю п сделаю Туи Тонга, а вы останетесь здесь.

Старшие братья уже не сердились на Ахоеиту и заплакали. А небесный вождь послал Ахоеиту на землю и сделал его Туи Тонга этого мира, первым Туи Тонга, посланным с неба. Так титул Туи Тонга был отнят у потомков червя.

Потом и старшие братья Ахоеиту сошли с неба. Это были Талафале, Матакехе, Малиепо, Туи Лолока и Туи Фолаха. Небесный вождь сказал им:

— Отправляйтесь на землю. Ты, Талафале, никогда не будешь Туи Тонга, потому что ты убийца, ты спустишься с неба и будешь зваться Туи Фалеуа. Малиепо и Матакехе, вы оба будете служить Туи Тонге. Вы, Туи Лолока и Туи Фолаха, будете править. Пусть похороны Туи Тонга будут для вас все равно что мои собственные похороны.

И они сошли на землю, исполняя веления своего отца. Потомки Ахоеиту тоже были Туи Тонга. А вот что стало с потомками его старших братьев. Потомки Талафале — это нынешние туи Пелехаке. О потомках Матакехе ничего не известно. Потомки Малиепо — это Лауаки. Туи Лолока и ныне так называются. Итак, Ахоеиту был Туи Тонга, спустившимся с неба, и верховные вожди происходят от него. Вот почему, когда кто-нибудь начинает важничать, ему говорят: «Ты что — вождь, спустившийся с неба?» Туи Тонга — это величайший из вождей. Его власть распространяется повсюду вплоть до острова Увеа³².

В Пулоту жила знатная девушка по имени Хинахенги, и черепаха Сангоне была ее матерью. Однажды Хинахенги вышла к морю помыть волосы глиной. На берегу Мокутуа она стала сушить их на солнце и заснула. В это время поблизости оказался самоанец Лекапаи. Пока Хинахенги спала, он привязал ее волосы к деревьям. Потом Лекапаи крикнул:

— Девушка, встань!

Хинахенги проснулась, попыталась подняться, но не смогла. Тогда она сказала:

— Пожалуйста, отвяжи мои волосы, и я буду твоей.

Лекапаи освободил Хинахенги и стал жить с ней.

Прошло много времени. Однажды Лекапаи сказал:

— Хочется мне съездить на Самоа, повидать родителей.

— Если ты сделаешь то, что я тебя попрошу,— сказала Хинахенги,— моя мать, черепаха Сайгоне, отвезет тебя.

— Я сделаю все, что ты скажешь.

— Так вот,— продолжала Хинахенги,— когда ты доберешься до Самоа, сразу же нарви кокосовых орехов, положи на циновку и дай черепахе. После этого можешь идти к своим родичам.

Но Лекапаи не выполнил обещания. На Самоа он сразу же отправился к родичам, а черепаха осталась ждать его у берега на мелководье. Утром кто-то пришел, увидел ее и сказал об этом в селении. Сбежались люди, вытащили Сангоне из воды, зажарили и съели. А потом они выкопали яму и похоронили черепаший панцирь. Во время похорон рядом с ямой стоял мальчик по имени Лафаипана, а около него оказался Лоау. В это время Лоау был на Самоа. Он искал солнце. Это был Лоау Тупутока, а не Лоау Тонгафисифонуа. Он бросил в яму орех кукуй³³. Затем он сдавил мальчику голову и сказал:

— Ох, Лафаипана, ты будешь медленно расти, медленно ты будешь расти, а в тот день, когда здесь найдут Сангоне, ты умрешь.

И Лоау отплыл на Тонга и рассказал там, что случилось с черепахой.

А потом Туи Тонга Туитатуи³⁴ послал своего старшего единоутробного брата Фасиапуле на Самоа за останками Сангоне. И вот Фасиапуле приплыл на остров Савайи, к селению Сангоне. Еще на корабле он сказал своим людям:

— Никто не будет делить угощение, я сам буду делить.

Тонганцы сошли на берег. Их встретили люди из селения, и все стали пить каву. Фасиапуле сказал:

— В зарослях, ломкий, дикий, скрипучий.

Никто из самоанцев не мог понять, что это значит, и тогда послали спросить об этом у Лафаипаны. Мальчик сказал:

— Разыщите в зарослях дикий банан. Домашнего не берите! Затем возьмите молодых листьев таро и отнесите все это тонганскому вождю, чтобы он мог съесть это с кавой.

Тогда Фасиапуле сказал так:

— Пьет, хрюкает, всегда лежит.

И этого никто не мог понять, и снова послали к Лафаипане, а тот сказал:

— Найдите свинью, настолько жирную, чтобы она не могла стоять на ногах.

Разыскали такую свинью, испекли ее и подали гостям. А Фасиапуле так разделил угощение:

— И передняя нога, и задняя нога, и то, что обращено к солнцу, и то, что роется в земле,— это наша доля; все остальное — ваша доля, и ешьте ее побыстрее, а потом подойдите ко мне и послушайте, что я вам скажу.

И вот самоанцы подошли к Фасиапуле, и он спросил их:

— Вы знаете, где похоронена Сангоне?

— Нет, не знаем.

— А кто разгадал смысл моих слов?

— Мальчик по имени Лафаипана.

— Разве он еще жив?

— Да, он жив,— отвечали самоанцы.

Фасиапуле велел привести мальчика и спросил его:

— Ты — тот самый Лафаипана, которого заколдовал Лоау?

— Да, это я.

— Мы приплыли сюда по велению Туи Тонги,— сказал Фасиапуле,— чтобы найти останки Сангоне и забрать их. Ты знаешь, где ее могила?

Лафаипана ответил так:

— Мы можем хоть сейчас пойти и выкопать Сайгоне, но у меня есть одна просьба. Достань сначала насест для моего голубочка, чтобы не умереть мне до этого. А потом пойдем копать.

Фасиапуле согласился.

На следующий день он поплыл на остров Ниуа и срубил там большое железное дерево. Когда Фасиапуле вернулся, мальчик спросил его:

— Что это ты привез?

— Как что? Насест для твоего голубя!

— Ну и ну! — воскликнул Лафаипана.— Да ты, оказывается, самый настоящий глупец! Разве с бревном можно переспать? Я надеялся, что ты разгадаешь мою загадку. Ведь ты озадачил всех моих друзей, и я думал, тебе понятно, что я прошу женщину..

— Прости меня, Лафаипана,— сказал Фасиапуле.— Теперь я вижу, что тебе нужно. Я старше тебя, но завтра же поплыву на Тонга и привезу кое-что, что тебя погреет.

— Нет,— сказал мальчик.— Ты и так уже долго ездишь, и Туи Тонга может разгневаться. Пойдем и откопаем Сайгоне.

И они пошли и начали раскапывать могилу. Как только в земле показался панцирь черепахи, Лафаипана умер. Тело мальчика обернули красивыми циновками и похоронили в могиле Сайгоне.

А Фасиапуле забрал панцирь и отвез его Туи Тонге. Многие поколения почитали священный панцирь, и он переходил от одного Туи Тонги к другому. Когда же Туи Тонга Лауфили-тонга принял христианство³⁵, он продал святыню на европейский корабль. Панцирь увезли на Фиджи и там продали. А потом король Маэакафа³⁶ разыскал на Фиджи остатки панциря и вернул их на Тонга. Они до сих пор хранятся в королевской семье³⁷.

Рассказывают, что у Туи Тонги было два сына. Старшего звали Татафумеимуа, младшего — Нганататафу³⁸. Старший жил в Муа на острове Тонгатабу, младший — на острове Хаано.

И вот разнеслась весть, что на Самоа живет необыкновенная красавица по имени Хина. Татафумеимуа решил съездить и посмотреть на нее.

Вскоре он снарядился в путь и на двойной лодке³⁹ поплыл к Самоа. Когда они проходили вблизи Хаано, Татафумеимуа послал своему младшему брату приглашение сопровождать его. И Нганататафу вместе со своим слугой-фиджийцем⁴⁰ присоединился к путешественникам.

На Самоа Татафумеимуа со всеми своими людьми сошел на берег, оставив Нганататафу и фиджийца охранять лодку. Татафумеимуа опасался, что Хине может понравиться его младший брат,— Нгана⁴¹ был очень красив. Рассказывают, что у него были чудесные волосы такого цвета, какой бывает у плодов красного пандануса. Когда Нгана обнажал голову, его развевающиеся волосы казались языками пламени. При взгляде на них женщин охватывала слабость.

Самоанцы радушно встретили гостей — предложили им каву, стали угощать тунцами, которых в те времена не было на Тонга. В первую ночь после приезда танцы не прекращались до утра. Так было и на вторую ночь и на третью. Чего только не делал Татафумеимуа, чтобы добиться благосклонности Хины! Но все было напрасно.

На четвертый или на пятый день Хина послала служанку за морской водой. Девушка пришла к тому месту, где стояла тонганская лодка. В это время Нгана и фиджиец, искупавшись, загорали на палубе. Служанка долго стояла и смотрела на Нгану, думая, бог это или человек. Затем, чтобы узнать, кто же все-таки он, девушка стала стучать своей посудиной. Услышав стук, Нгана вскочил и поспешно обвязал бедра. Служанка совсем растерялась и, забыв про воду, бросилась бежать домой. Она немедленно рассказала Хине о случившемся.

— То, что мы слышали о Нгане, можно сказать и об этом мужчине! — воскликнула служанка.

Она говорила так потому, что весть о красоте Нганы уже дошла до островов Самоа. И Хина снова послала девушку на берег — привести незнакомца.

Тем временем Татафумеимуа, устав от долгих и бесполезных попыток завоевать Хину, спал крепким сном. Но вот пришел Нгана — и красавица сразу же отдалась ему. И когда Татафумеимуа проснулся, было уже поздно: женщиной, ради которой он сюда приехал, овладел его младший брат!

А когда тонганцы собрались домой, Хина сказала Нгана-татафу:

— Если я подарю тебе красивую циновку, она через некоторое время истлеет. Какую бы вещь я тебе ни дала — рано или поздно она пропадет. Но я подарю тебе свою рыбу — тунца. Отныне раз в два-три года он будет приходить к берегам твоей земли. Я сделаю это, чтобы ты не забывал меня. А как начнешь забывать — увидишь тунца и вспомнишь снова.

Тонганская лодка отплыла от берегов Самоа. И все время за ней следовала пара тунцов. Близ острова Офоланга Татафумеимуа приказал младшему брату и его слуге-фиджийцу добираться до Хаано вплавь. Оба прыгнули за борт и поплыли, а тунцы все время держались рядом с ними. Нгана благополучно добрался до острова, но бедняга фиджиец был плохим пловцом и у самого берега утонул. Вспомнив о нем, Нгана вернулся к морю и увидел, что тело слуги волны вынесли на берег. С тех пор это место и называют Макуомате, что значит «Найден мертвым».

Хина сдержал обещание. И сейчас еще время от времени тунцы подходят к острову Хаано. Иногда рыбы даже выскакивают на песок. Это единственное место на всем Тонга, где тунцы подходят вплотную к суше. Но после того, как на берег выйдет Туи Хаангана — верховный вождь острова — рыба сразу же уходит в море. Вожди острова — прямые потомки Нганататафу. А тунцы приходят к Хаано только для того, чтобы напоминать им о любви красавицы Хины с островов Самоа. И берег, к которому подходят тунцы, носит самоанское название Алеипата.

Родители Улукихелупе были родом из Хаапулоу. Мать звали Финемее, отца — Сивао.

Когда Финемее была беременна, ей захотелось отведать мяса птички ваке⁴². Но его не нашлось, и женщина попросила испечь ей голубя, хотя он считался их богом и поэтому был табу ⁴³. И Финемее съела голубя.

Спустя некоторое время вождь Матаувавау отправился на остров Вавау. В его большой лодке была и Финемее с мужем. В пути из-за неблагоприятного ветра пришлось бросить якорь у острова Ата и прождать там довольно долго.

И вот во время стоянки, ночью, у Финемее случились роды. Сразу же после этого она сказала мужу:

— Ты знаешь, я родила голубя.

— Как так голубя? — удивился Сивао.

— Это девочка,— пояснила жена,— но с голубиной головкой. Скажи, что нам делать? Утром люди увидят ее, и мне станет стыдно.

Муж сказал:

— Если ты, мать, говоришь так, то каково мне? Я ведь тоже буду стыдиться людей. Уж лучше было родить мертвого!⁴⁴ И сейчас, пока темно, давай я куда-нибудь брошу этого ребенка.

Сивао взял девочку и закопал в кучу мусора. А утром лодка вождя Матаувавау поплыла дальше, и муж с женой уехали.

Вскоре к месту стоянки подплыли на своей лодке двое местных жителей. Это были муж и жена, которых звали Ахе и Тофуэ. Услышав, что в куче мусора что-то пищит, Ахе разбросал ее и увидел ребенка, завернутого в кусок тапы.

— Посмотри-ка,— удивился Ахе,— ребенок с голубиной головкой!

— Жестокие люди, убийцы! — воскликнула Тофуэ.— Они бросили дитя потому, что оно похоже на духа!

— Давай возьмем его,— предложил муж,— и посмотрим, что из этого выйдет.

И Ахе с Тофуэ взяли брошенную девочку себе. Они ее вымыли, натерли кокосовым маслом, покрасили куркумой и накормили разжеванными жареными кокосами. Они заботились о девочке и растили ее. Прошло четырнадцать лет. За это время голубиная голова постепенно превратилась в человеческую, и девушка стала такой красавицей, что равных ей невозможно было найти.

Однажды Туи Тонга Такалауа⁴⁵ послал лодку «Нукумеа» к рыбаку Хеле. Тот должен был к следующему утру наловить рыбы, иначе, предупредил Такалауа, Хеле и все его люди будут казнены. И Хеле со своими рыбаками отправился на ловлю к острову Ата.

Когда они подплыли к острову, приемная дочь Ахе и Тофуэ купалась. Увидев рыбаков, она побежала домой и спряталась. А Хеле распорядился:

— Кончай ловить рыбу! Лучше мы поймаем эту девушку и отвезем ее в жены Туи Тонге.

Прошло два дня, но рыбакам так и не удавалось снова увидеть ее. Тогда Хеле сказал:

— Надо ехать к Туи Тонге и сообщить ему об этой красавице.

И вот рыбаки прибыли к Туи Тонге. Такалауа, разгневанный их долгим отсутствием, собрался казнить всех рыбаков. Но Хеле сказал:

— Сначала дай нам объяснить, почему мы задержались, а потом казни.

— Хорошо, говори, да только побыстрее,— согласился Такалауа.

Хеле начал говорить:

— Повелитель, мы нашли девушку необычайной красоты. На всем Тонга нет подобных ей. Она достойна лишь самого Туи Тонга.

И рыбак рассказал все, как было. Такалауа перестал гневаться и сказал:

— Поезжайте и скажите Ахе и Тофуэ, чтоб они отдали девушку мне. Если же они откажутся, свяжите их крепкими веревками и утопите в море, а красавицу привезите.

Хеле снова поплыл на Ату и передал Ахе и Тофуэ повеление Туи Тонги.

— Хорошо, забирайте ее,— сказал Ахе,— только, прошу вас, подождите, пока она искупается и оденется.

— Ладно,— согласился Хеле,— но пусть она не мешкает!

Девушка умылась соком плода кукуи, искупалась, натерлась кокосовым маслом и надела набедренную повязку⁴⁶. Затем ее повели на лодку, а Ахе с Тофуэ, стоя на берегу, плакали и кричали:

— Прощай, наша любимая Улукихелупе, прощай!

Так Хеле узнал имя девушки.

И Улукихелупе привезли к Туи Тонге. Она была столь прекрасна, что, увидев ее, Такалауа выронил барабан ⁴⁷, в который стучал. И он спросил Хеле:

— Как ее зовут?

— Улукихелупе,— ответил рыбак.— Когда родители ее провожали, они кричали: «Прощай, Улукихелупе».

Так Улукихелупе стала женой Туи Тонги. Вскоре она забеременела и родила сына, которого назвали Каулууфонуа⁴⁸.

ЗАПАДНОЕ САМОА

На самом западном краю Самоа, на острове Савани в селении Фалеалупо, жили когда-то муж с женой, которых звали Мули и Мули. Их первенцем был морской угорь Ему дали имя Савеасиулео. С первого же дня он, как и все угри, стал жить в море. А четверо его младших братьев родились и росли в родительском доме на самом берегу океана. Когда кто-нибудь из мальчиков заплывал в море, Савеасиулео хватал и проглатывал их. Так погибли все четыре брата. И тогда Мули и Мули решили переселиться в глубь острова, на холм Алао. Там у них родился еще один сын, которого назвали Улуфануасеси. Мальчик рос сильным и смелым.

Однажды он забрался на дерево и увидел вдалеке много-много голубой воды. Улуфануасеси немедленно побежал к отцу с матерью и рассказал им о своем открытии. А те объяснили сыну, что он увидел океан. Тогда мальчик взял сосуд из скорлупы кокосового ореха и спросил:

— Можно я сбегаю и принесу воды из океана?

— Иди,— ответили ему Мули и Мули,— только будь осторожен.

И они рассказали сыну, как его брат-угорь проглотил четырех других братьев. Это было страшно, но Улуфануасеси все-

таки очень хотелось подойти к океану поближе. И вот он пришел на берег и стал наполнять сосуд соленой морской водой. В это время из пучины поднялся Савеасиулео. Угорь широко раскрыл пасть, собираясь проглотить своего младшего брата. Но тот заметил опасность и отскочил от воды. Забравшись на скалу, Улуфануасеси закричал:

— Ты уже сожрал четырех братьев, но тебе все мало! Хорошо, иди и ешь теперь самого младшего!

Савеасиулео стало стыдно, и он сказал:

— Да, я вижу, что поступал плохо. Возвращайся к нашим родителям, я тебя не трону. А я покину эти места и найду себе другие владения. Но знай, что когда-нибудь мы встретимся и соединимся через наших потомков.

Братья расстались, и Савеасиулео снова погрузился в глубину океана. Но Улуфануасеси не вернулся к родителям, а поплыл вслед за братом. Около селения Тафуа, в восточной части острова, Улуфануасеси вышел на берег, а угорь поплыл дальше.

Улуфануасеси остался в Тафуа и женился на Синалетафуа. Детей у них не было. Тогда юноша оставил жену и уплыл на остров Уполу. Там, в селении Фалелатаи, он женился на дочери верховного вождя, и новая жена родила ему двух сросшихся девочек-близнецов ². Их нельзя было разделить, и поэтому они оставались безымянными.

Так как это были внучки верховного вождя, был отдан приказ, чтобы в селении соблюдалась полная тишина, пока они спят. Но вот однажды мужчины принесли из лесу вязанки хвороста и сбросили их на землю. Этот шум разбудил и напугал спящих сестер. Они вскочили, бросились бежать к океану — и оторвались друг от друга. Обе уплыли далекодалеко и вышли на берег у селения Самамеа. Там в это время женщины готовили легу — желтый куркумовый порошок. Сестрам-близнецам тоже дали. Однако девушкам показалось, что им дали мало, и они так об этом и сказали. В ответ старшая из женщин воскликнула:

— Может быть, и мало, но ведь это куркума!³

Затем близнецы поплыли дальше на восток. В открытом океане между островами Уполу и Тутуила им попались сломанная мачта и сверток из листьев хлебного дерева. В память об этом сестры решили взять себе имена — ведь у них до сих пор еще не было имен. И они стали называться Таэме (Сломанная Мачта) и Тилафаинга (Сверток Из Листьев Хлебного Дерева) ⁴. Девушки достигли острова Тутуила и вышли на берег в местности Тапутапу. Там они натерлись куркумой, которую им дали в Самамеа, но желтого порошка не убавилось, а прибавилось. Тогда сестры высыпали куркуму, но ее становилось все больше и больше. И поныне земля там чисто желтого цвета. Это место все знают, оно так и называется — Лега-о-Таэме, что значит «Куркумовый порошок Таэме».

Здесь близнецы расстались. Тилафаинга стала женой Моа-моаниума, сына верховного вождя Фатуталие из соседнего селения Фагалии. А Таэме одна поплыла дальше на восток.

За островом Аунуу она случайно встретила своего дядю — угря Савеасиулео и стала его женой. Увлекаемые ветрами и течениями, они вдвоем поплыли далеко-далеко на запад, в Пулоту⁵. Так сбылось предсказание Савеасиулео.

Единственным ребенком угря и Таэме была девочка, родившаяся преждевременно. Ей дали имя Нафануа, что значит «Укрытая В Земле», и похоронили среди вождей Пулоту.

На самом западном краю Самоа, на острове Савайи в селении Фалеалупо, жил когда-то вождь Таии. Он был знаменит среди воинов Леаэа-Сисифо. Но вот однажды после долгой и кровавой битвы между ними и воинами Леаэа-Сасаэ Таии и его воины признали себя побежденными и сдались в плен. Враги обратили их в рабство и послали на тяжелые работы.

В столь бедственном положении, страдая от невыносимых мук, пленному вождю только и оставалось, что стонать да вздыхать. Говорят, его стоны доносились до всех западных островов и тревожили обитателей далекого Пулоту. Это сразу же стало известно повсюду, и с тех пор и пошла поговорка: «Стоны вождя Таии слышны в Пулоту». Эти стоны услышала и дочь вождя — Нафануа ⁶, которая лежала в могиле на кладбище вождей в Пулоту. Не медля, она попрюсила у вождей Пулоту позволения выручить из беды Таии и его воинов. Правитель Пулоту согласился, и дочь вождя стала собираться в путь. Правитель положил перед ней три палицы 7 и предложил выбрать одну из них. У всех палиц были имена, данные им когда-то в сражениях. Вот эти имена: Фааулито, что значит «Пощады Не Будет», Улима-Сао, что значит «Она Тебя Защитит», и Тафасилафаи, что значит «Будь Благороден В Бою». Дочь вождя выбрала третью палицу и выступила в поход.

В селении Фалеалупо на Савайи дочь вождя встретили два воина, которых звали Матуна и Матуна. Они предложили свои услуги, и Нафануа приняла их. Больше никого не взяла она в свой отряд. Затем дочь вождя приказала обоим воинам засесть по одну сторону главной дороги, а сама засела по другую сторону. Перед началом сражения Нафануа сказала своим воинам:

— Будьте благородны в бою. Если враг сдался, щадите его.

И еще дочь вождя сказала:

— Оставайтесь на своей стороне дороги. Не перебегайте дорогу, когда будете гнать врага.

Битва началась. Все шло хорошо, пока Матуна помнил приказания дочери вождя. Но потом в пылу боя он забыл о них и перебежал дорогу, преследуя одного из вражеских воинов. Чтобы заставить Матуну подчиниться, дочери вождя пришлось обратить свое оружие против него. С тех пор, когда хотят сказать, что послушанию надо учить, люди говорят: «Палица Нафануа бьет и по своим». В конце концов дочь вождя победила, и вождь Таии вместе со своими воинами был освобожден.

Так сбылось еще одно предсказание ее отца, угря Савеасиулео.

На острове Савайи, в селении Салега, жила когда-то слепая старуха по имени Фонуэа, и была у нее единственная дочь, которую звали Салофа. Однажды во всей округе наступил страшный голод. В Салеге тоже нечего было есть. В один из этих дней родичи Фонуэа стали печь клубни ямса, которые собрали накануне в лесу. Дожидаясь, пока еда будет готова, и втягивая вкусный дымок, слепая Фонуэа вместе с дочерью сидела в сторонке. Когда же дым исчез, она догадалась, что камни уже раскалились⁸; ямс накрыли и поставили париться. Подождав некоторое время, старуха спросила дочь:

— Посмотри-ка, не несут ли нам нашу долю?

— Нет,— ответила Салофа.

Много раз Фонуэа спрашивала об этом, и каждый раз Салофа отвечала «нет». Наконец старуха поняла, что родичи бросили ее вместе с дочерью умирать голодной смертью. Отчаявшись, слепая Фонуэа велела дочери отвести ее к морю. И Салофа привела мать на морской берег. Став на край скалы, старуха крепко ухватила дочь и воскликнула:

— Прыгай со мной!

Мать с дочерью бросились в морские волны и сразу же превратились одна в акулу, а другая в черепаху. Затем они поплыли на восток, подальше от своих злых родичей.

Долго плыли они и наконец достигли селения Ваитоги на острове Тутуила. Мать и дочь вышли на берег и снова приняли человеческий облик. Возле Ваитоги им повстречался верховный вождь Летули и его люди. Вождь радушно принял женщин. В его доме для гостей Фонуэа и Салофу хорошо накормили и одели. Мать и дочь как следует отдохнули и набрались сил. Они были очень благодарны Летули за его гостеприимство, и Фонуэа сказала ему:

— Мы с дочерью вернемся в море и останемся жить под скалой у вашего селения. Когда ты захочешь, мы будем выплывать на поверхность и развлекать тебя танцами. А ты запомни песню, которой нас можно вызвать.

И Фонуэа спела вождю эту песню.

Летули поблагодарил за оказанную ему честь. Он тут же велел объявить всем жителям селения, что его гости— акула с черепахой будут жить в море под скалой. Тот, кто их убьет, обидит или хотя бы проявит неуважение к ним, совершит тягчайшее преступление.

И вот Фонуэа и Салофа снова приняли облик акулы и черепахи и поселились в море под скалой Ваитоги. Они прожили там много-много лет и всегда выплывали на поверхность, услышав песню, которую старуха спела верховному вождю Летули:

Фонуэа, Фонуэа, поднимись из морской пучины!

Видишь — люди вождя Летули пришли посмотреть на тебя,

Посмотреть на забавную вашу игру И приветствовать вас.

Обычно, когда акула с черепахой показываются на поверхности, люди трижды кричат «Лалелеи!», что значит «Прекрасно, прекрасно!» При этом не полагается указывать пальцем ни на акулу, ни на черепаху: Фонуэа и Салофа могут вспомнить о том, что они пережили в далеком Салега. Тогда они опечалятся и уплывут в глубину моря. И когда жители селения водят сюда гостей, они их об этом предупреждают.

В Ваитоги бывает много людей со всего света. Лучшие певцы и музыканты играли и пели над скалой, но до сих пор акула с черепахой выплывают на звуки только одной песни — той, что была сложена для верховного вождя Летули.

Это история Тафитофау и его жены Онгафау. Однажды Онгафау родила змея. Змей быстро рос и становился все больше и больше. Сперва он занимал угол хижины, а потом заполнил и всю ее.

В другой деревне жила старая женщина со своими дочерьми. Они голодали. Женщины слыхали про змея, и однажды старшая дочь сказала младшей:

— Дай-ка мне надеть красивую юбку ⁹, я хочу стать женой змея. Тогда я смогу позаботиться о еде, и вы не будете больше голодать.

— А ты не боишься? — спросила сестра.

— Нисколько.

— Ну иди!

Сина (так звали девушку) отправилась в путь. Вот она добралась до хижины Тафитофау и Онгафау. Ее приветливо пригласили войти и спросили, чего она хочет. Девушка ответила на приветствия и сказала, что хочет стать женой их сына.

— Как? А ты не боишься? Ведь он не человек! — сказал Тафитофау.

— Пусть только он придет, и я останусь с ним.

— Ну ладно, подожди, он скоро должен вернуться.

И правда, вскоре вернулся змей. Когда он вползал в хижину, то все время смотрел на Сину, не отрывая глаз.

— Только не испугайся,— просили старики.

Змей вползал медленно-медленно, а девушка оставалась спокойна. Он сворачивался кольцами, сначала занял угол хижины, а потом в ней не осталось свободного места.

Сина вышла и нарвала листьев кокосовой пальмы. Она сплела из них корзину и, поднимая кольцо за кольцом, посадила в нее змея. Потом поставила корзину на плечи и отправилась с ней купаться. Сина шла долго и наконец добралась до реки. Она спрятала корзину в кустах и пошла искать дикие апельсины. Между тем змей высказал свое заветное желание:

— Если бы у меня было человеческое тело, чтоб я мог ответить на любовь Сины!

Не успел он произнести эти слова, как змеиная кожа исчезла и он превратился в человека.

Когда вернулась Сина, над водой на камнях сидел красивый благородный юноша. Она не заметила его и пошла купаться.

Юноша сказал ей:

— Милая девушка, будь добра, дай мне немного кокосовых волокон, я буду ими мыться.

Сина подумала, что это змей разговаривает с ней, и сказала:

— Возьми, мне не жалко. Но мне совсем не хочется мыть тебя кокосовыми волокнами.

После купания Сина вышла на берег и заглянула в корзину, которую оставила в кустах. Корзина была пуста. Сина стала плакать и искать змея в зарослях. Но его нигде не было.

Вдруг она заметила юношу:

— Скажи-ка, ты не видел змея?

— Нет. Я никого не видел.

— Это неправда!

— Да, я видел его. Он уполз в лес.

Сина снова стала искать, но юноша крикнул ей:

— Вернись, ведь это я!

Сквозь слезы Сина ответила:

— Неправда, ты совсем не похож на змея.

Тогда юноша взял ее за руку:

— Пойдем, это я. Мне очень хотелось иметь человеческое тело, чтобы ответить на твою любовь. Это я и есть, только в человеческом облике.

Они вернулись домой.

— Где змей? — спросили родители.

— Вот он,— сказала девушка и показала на юношу.

— Ты лжешь, это неправда, ты выбросила его! — кричали Тафитофау и Онгафау.

Тогда юноша сказал:

— Сина права, это я, я пожелал принять человеческий облик, чтобы ответить на ее любовь.

Родители и все их родичи были очень рады. Через некоторое время Сина родила мальчика, и все зажили вместе в доме Тафитофау и Онгафау.

Это история Сафеа и Фалангауа, которые жили на Самоа. У них было десять мальчиков: Десять, Девять, Восемь, Семь, Шесть, Пять, Четыре, Три, Два и Один. После них родилась еще девочка, ее звали Сина.

Однажды все они пошли в соседнюю деревню поиграть с детьми. Они стали бросать палки. Сперва забросили они свои палки в лес, и палка Сины пролетела дальше всех. Потом они бросили палки к берегу, и снова палка Сины пролетела дальше всех и упала в нору крокодила. Сина побежала за палкой и попросила крокодила:

— Пожалуйста, верни мне палку!

— Иди сюда к сама забери ее,— ответил крокодил.

Но когда Сина спустилась в нору, вход за ней закрылся и она оказалась в плену.

Тогда Десять, ее старший брат, подошел к норе и сказал:

— Сина, что с тобой? Иди сюда, я уже собираюсь домой.

— Ах, Десять, мой любимый брат Десять! Когда ты придешь к родителям, расскажи им, что я сижу в норе у крокодила и не могу выйти!

Десять ушел. Сафеа и Фалангауа спросили его:

— Десять! Где Сина?

— Она сейчас приедет, она в лодке у брата Девять,— ответил он.

Затем подошел к норе Девять и сказал:

— Сина, что с тобой? Иди сюда, я уже собираюсь домой.

— Ах, Девять, мой любимый брат Девять! Когда ты придешь к родителям, расскажи им, что я сижу в норе у крокодила и не могу выйти.

Девять ушел. Когда Сафеа и Фалангауа спросили его, где Сина, он ответил:

— Сейчас она приедет, она в лодке у брата Восемь.

Так было и с другими братьями. Наконец к норе подошел самый младший брат, Один, и сказал:

— Сина, что с тобой? Иди сюда, я уже собираюсь домой.

— Ах, Один, мой любимый брат Один! Когда ты придешь к родителям, расскажи им, что я сижу в норе у крокодила и не могу выйти.

Один сразу понял, что нужно делать, и залез на панданус, что рос у норы. Он стал кричать, как летучая собака: «Люли, люли, люли!» — и бросать плоды пандануса к норе. Сина услышала стук падающих плодов и попросила:

— Дорогой крокодил, открой, пожалуйста, нору, здесь очень жарко!

Крокодил приоткрыл вход. Сина увидела перед норой множество рассыпанных плодов.

— Дорогой крокодил, там так много красивых плодов, разреши мне собрать их, я сделаю себе ожерелье.

— Гм, гм, а зачем? Ты хочешь от меня убежать?

— Нет, нет, я не собираюсь, но если ты думаешь, что я хочу убежать, то достань веревку и привяжи меня за ногу.

Крокодил привязал ее за ногу, и она вышла. Но как только она выбралась из норы, крокодил крикнул:

— Сина, ты хочешь убежать от меня?

— Нет, нет, я только соберу плоды.

Один отвязал Сину, крепко привязал конец веревки к пальме, и они убежали.

Так как Сина долго не возвращалась в нору, крокодил стал звать ее и сильно потянул за веревку.

— Я тебя втащу за ногу! — крикнул он и так дернул за веревку, что пальма свалилась. Она упала и убила крокодила.

А Сина и ее брат прибежали домой. Они рассказали, что с ними случилось. И тогда Сафеа и Фалангауа сказали остальным детям:

— Теперь ясно, что вы не любите свою сестру. Почему же мы должны начинать счет с десяти? Отныне будем считать с одного!

Жили как-то муж с женой. Звали их Тафитофау и Онгафау. У них было двое детей, два мальчика: Тулифаунаве и Тулауэна. Они выросли и были очень красивы.

В это же время жила одна девушка по имени Сина. Везде и всюду только и говорили о неземной красоте девушки. Многие юноши добивались ее руки. И вот оба брата тоже отправились попытать счастья. Они зажарили свинью, но не съели ее, а угостили родителей. С собой они взяли только маленькую косточку.

Они добрались до дома, где жила Сина. Там собралось много знатных юношей. Это были сыновья вождей. Каждый хотел привести красивую девушку к себе домой, и, чтоб завоевать ее сердце, каждый приготовил ей подарок.

— Я подарю тебе свинью,- говорил один.

— Я подарю тебе курицу ¹⁰,— говорил другой.

В дом Сины принесли много красивых вещей.

— Я захватил с собой свиную косточку,— сказал Тулауэна.

— Прекрасно! Садись рядом,— сказала девушка,— и мы съедим твое угощение.

Женихов очень задело то, что Сина всем подаркам предпочла жалкую кость.

Вечером, когда пришло время ложиться спать, Сина принесла каждому юноше по циновке, а свою постелила себе и Тулауэне. Когда все крепко заснули, Сина и Тулауэна тихо поднялись и убежали.

Они стали жить вместе. Но Тулифаунаве завидовал младшему брату и задумал хитростью извести его.

Однажды он предложил брату:

— Пойдем со мной, наловим бонитов, чтоб дома была еда.

Брат согласился. Но прежде чем уйти, он сказал жене:

— Сина, подойди ко мне. Мне кажется, что я умру. Если ты увидишь, что прибой станет красным, значит я мертв. Тогда оставь дом и иди и ищи, ищи меня всюду, пока не найдешь. Но если прибой будет, как обычно, белым, значит я жив.

Он простился с женой, и братья отправились ловить бонитов. Сина все время шла за ними на некотором расстоянии. Потом она села на берегу и стала следить за прибоем.

Лодка вышла далеко в море. Тулауэна спросил:

— Зачем нужно идти так далеко в море, ведь вокруг много рыбы.

— Греби, нам нужно добраться туда, где водятся одноглазые бониты.

Наконец далеко-далеко в открытом море они наловили так много бонитов, что лодка чуть не утонула. Они решили вернуться.

Когда лодка плыла мимо рифов, Тулифаунаве стал резать рыбу на куски. Он бросал куски брату и кричал:

— Держи! Лови!

И Тулауэна ловил. Но один раз брат бросил нарочно плохо, и кусок пролетел мимо, прямо в море. Он крикнул:

— Эй! Быстро прыгай и достань кусок!

— Что ты! Поедем, ведь в лодке достаточно рыбы!

Но Тулифаунаве настаивал на своем. Тулауэна прыгнул в воду и схватил упавший кусок. А когда его спина показалась из воды, Тулифаунаве проткнул брата копьем ^п.

Так умер Тулауэна. Тулифаунаве вернулся домой и радовался, что теперь Сина будет его женой ¹².

Когда Сина увидела, что прибой окрасился в красный цвет, она поняла, что ее муж мертв. Она встала и пошла его искать, как он велел. Она искала его всюду, но нигде не находила. Наконец встретила она голубя и спросила его:

— Голубь, о прекрасная птица, выслушай меня и скажи, не проходил ли здесь мой возлюбленный?

Голубь зло ответил:

— Какая-то свинья разговаривала здесь со мной, потом ушла.

— За то, что так плохо говоришь о моем муже, я накажу тебя. Видишь этот тяжелый камень? Отныне ты всегда будешь носить его на носу.

Вот как у голубя появился нарост на клюве ¹³.

Сина шла дальше и встретила пурпурную курочку ¹⁴. Она пожаловалась ей.

— Иди этой дорогой. По ней только что прошел мужчина,— ответила курочка.

— За то, что ты так приветлива со мной, я подарю тебе перья со своей повязки и воткну их тебе под клювом.

Так она и сделала.

Она пошла дальше и встретила маленького белого голубя. Сина спросила его о муже. Белый голубь ответил:

— Он уже здесь прошел.

— За то, что ты был так добр ко мне, я подарю тебе свой белый платок, и ты будешь носить его на груди.

И она подарила голубю свой платок.

Сина отправилась дальше и пришла к сизому голубю. Она сказала ему:

— Сизый голубь, выслушай меня и скажи; не проходил ли здесь мой возлюбленный, мой муж?

— Он только что прошел здесь,— ответил сизый голубь.

— За то, что ты так приветлив со мной, я дарю тебе пучок красивых перьев: свою красную повязку — для твоего клюва и свою белую повязку — тебе на грудь.

И она подарила ему свои повязки.

Сина пошла дальше и встретила попугая. Она пожаловалась ему на судьбу.

— О красавец попугай,— обратилась опа к нему,— выслушай меня и скажи, не проходил ли здесь мой возлюбленный, мой муж?

— Иди все время вперед, пока не дойдешь до почтенной Матамолали. Держись там твердо и ударь ее по лицу листом кокосовой пальмы.

— Ты так добр, что я дарю пучок красных перьев тебе на грудь, ожерелье — тебе на клюв, а свою коричневую повязку — на хвост. Я разрешаю тебе также есть кокосовые орехи и сладкие лесные плоды.

Сина отправилась дальше и пришла к почтенной Матамолали. Сина держалась твердо и ударила ее по лицу листом пальмы.

— Кто это такой невоспитанный в Самоа, что бьет меня по лицу?

Сина ответила:

— Я хочу только спросить, знаешь ли ты, где мой возлюбленный?

Женщина спросила:

Кто это — твой возлюбленный?

— Мой умерший муж.

— Иди в дом, а я отопру и поищу.

Матамолали ушла и открыла живую воду, а мертвую воду закрыла. Перед ней вереницей прошли красивые и знатные юноши и девушки, а в конце — юный Тулауэна. Матамолали подошла к нему и сказала:

— Дай мне свое ожерелье.

Когда Тулауэна протянул руку, женщина крепко схватилась за нее. Затем она ударила юношу и окунула его в живую воду. Тулауэна воскликнул:

— Дай мне жизнь!

Женщина сказала:

— Ты будешь жить!

— А куда пойдут другие?

— На запад!

— А другие?

— На восток!

— А другие?

— На землю!

— А другие?

— В море!

— А другие?

— Вверх!

— А другие?

— Вниз! А ты пойдешь со мной!

Они пошли к дому Матамолали. Когда Сина услышала, что они приближаются, она вскочила и спряталась.

Матамолали сказала:

— Девушка, принеси-ка тапы ¹⁵ на платье для вождя: его одежда совсем промокла.

Сина сорвала с себя юбку и бросила женщине.

Когда Тулауэна увидел ее, он щелкнул языком.

Матамолали спросила:

— Что это значит? Почему ты щелкаешь языком?

— Мне нравится эта тапа. Она очень похожа на ту, что носит моя жена Сина.

Матамолали ответила:

— Правда? Но это моя тапа! — И она снова обратилась к Сине:

— Дай мне гребень расчесать волосы вождя.

Когда Тулауэна увидел гребень, он снова щелкнул языком.

— Что это значит? Почему ты щелкаешь языком?

— Он очень похож на гребень моей жены Сины!

— Правда? Но это мой гребень!

Тулауэна замолчал и не говорил больше ни слова. Он был опечален тем, что все вещи были похожи на вещи Сины.

— Сина! Иди сюда, покажись своему мужу, который заболел от любви.

Сина выскочила из своего укрытия и обняла мужа. Они плакали и радовались встрече.

С тех пор они стали жить у Матамолали. У Сины было много детей, Матамолали относилась к ним как к своим. Она была добра к Сине, Тулауэне и их детям.

Вот и вся история о Сине.

Жила однажды крыса. Ей очень хотелось иметь крылья, такие, как у летучей собаки. Но это легко пожелать, а исполнить трудно.

Каждый день собака летала. А крыса, такая мудрая, должна была ползать по земле. Крыса думала, как обмануть собаку, и все поглядывала на дерево, плоды которого та очень любила. Она заметила, что летучая собака предпочитает плоды одного дерева всем остальным. Их называют нгатаэ или ало ало. Крыса целыми днями смотрела, как собака лакомилась этими плодами.

И крыса решила: «Поднимусь-ка туда, где сидит летучая собака».

Ей удалось подняться на дерево. Но как только она заговорила, собака тотчас улетела прочь и устроилась на другом дереве. Его плоды она тоже любила. Крыса спустилась вниз и вскарабкалась на другое дерево. Собака заметила ее и хотела улететь.

Но крыса крикнула ей:

— Не улетай! Ничего, что это не твое, а мое дерево. Подожди, мне хочется с тобой поговорить.

— Ладно, я подожду, но что это у тебя за дело? О чем ты хочешь поговорить?

— Скажи, пожалуйста, почему ты без моего разрешения ешь плоды моего дерева? Только я могу есть их.

— Ты права, крыса, извини меня.

А крыса продолжала:

— Я не сержусь на тебя, напротив, я предлагаю дружбу. Я не буду тебя прогонять, прилетам сюда, пожалуйста, и ешь сколько хочешь.

— Ладно,— отвечала собака,— будем друзьями.

Вскоре крыса сказала:

— А тебе не страшно, когда ты летаешь высоко в небе? Когда я смотрю вверх, мне очень хочется туда, где ты летaeшь.

— Нет, крыса, мне не страшно.

— Это правда?

Я не из робких.

— Если б мне когда-нибудь это удалось! Будь добра, одолжи мне твои крылья. Мне хочется научиться летать. А заодно я проверю, настоящий ли ты мне друг.

— Я охотно одолжу тебе крылья, и ты увидишь, как хорошо летать! Но не летай далеко!

— Нет, я только долечу до дерева и вернусь обратно. А ты тем временем угощайся плодами.

Летучая собака сняла с себя крылья и надела их на крысу.

— Возьми мои вещи на сохранение, они мне будут мешать,— сказала крыса и отдала собаке хвост и четыре ноги.

Собака еще раз напомнила:

— Возвращайся скорее, крыса!

— Ладно, я скоро вернусь, оставайся здесь и ешь досыта.

Крыса улетела, а собака ела плоды и видела, как крыса летела все дальше и дальше. Собака поняла, что крыса не собирается возвращаться, заплакала и стала жаловаться:

— Ауэ, ауэ! Крыса меня обманула. Она улетела с моими крыльями.

Такова история летучей собаки, у которой украли крылья и которая поэтому теперь живет на земле. А крыса с тех пор называется летучей собакой. Об этом есть даже поговорка, которую вспоминают, когда один вождь проведет другого: «Разве ты не знаешь, как дружили крыса с летучей собакой?»

На северной стороне острова Савайи, в местности Сафоту, в маленьком, удаленном от берега селении Паиа, жил вместе со своей семьей человек по имени Самаусаутеле. Родом он был с одного из островов, лежащих к западу от Самоа. Его лодку принесло течениями к острову Савайи, и Самаусаутеле поселился среди самоанцев. Он женился на дочери одного из вождей из селения Паиа, и вскоре у него родился сын, которому дали имя Тауматаму.

Когда Тауматаму подрос и стал юношей, он совершил путешествие в маленькое селение Ваиваи, которое находится в местности Туфу, в южной части острова. Там он встретил Муалепусо, дочь Мапусуа. Девушка понравилась ему, и Тауматаму на ней женился. Пока не родился первенец, Тауматаму жил у родичей Муалепусо, а потом вместе с женой и сыном отправился на родину.

Путникам пришлось заночевать в прибрежном селении Фонгапоа. Как раз в это время там оказалась Фитимаупалонга, женщина-вождь с острова Тонга. Она приплыла на Савайи, чтобы найти себе мужа среди самоанских вождей1⁶. Большая лодка Фитимаупалонги стояла на якоре, а паруса были разложены на берегу для просушки. Тонганцы заняли все дома в селении, и Тауматаму с его спутниками пришлось провести ночь под открытым небом ¹⁷. Они спали на плетеных парусах тонганской лодки, которые сушились на берегу. Рано утром путники отправились дальше, но в спешке забыли ребенка. Завернутый в циновки, он крепко спал. Муалепусо со своими слугами и служанками, которые несли все вещи, намного опередила мужа и его людей. Тауматаму шел налегке, сопровождаемый толпой красивых юношей. Ими любовались жители всех селений, которые они проходили. Наконец и муж, и жена, и все их люди остановились в селении Амоа, где решили заночевать. Только тут отец и мать хватились, что ребенка с ними нет. До этого Тауматаму был уверен, что мальчик с матерью, а Муалепусо думала, что его несет отец. Обнаружив, что сына нет, Тауматаму поспешил обратно в Фонгапоа.

Там он увидел, что тонганцы уже подняли паруса и вот-вот отплывут. Тауматаму почтительно обратился к Фитимау-палонге.

— Хотя я и не посмел бы кричать вслед твоему священному кораблю,— сказал он,— но позволь мне спросить: не взяли ли вы мое горячо любимое дитя? Мать оставила его завернутым на ваших парусах.

— Кто ты? — спросила в ответ женщина-вождь.

- Меня зовут Тауматаму, и это мой сын у тебя в лодке.

— Ступай домой! — воскликнула Фитимаупалонга.— Малыш теперь мой. Я усыновлю его и дам ему имя Самоанангало, что значит «Самоанец, Которого Потеряли».

И Фитимаупалонга велела отплывать. Быстрая лодка двинулась по спокойной лагуне и вышла в открытое море. Вскоре берега Самоа скрылись вдали.

В океане путешественники встретили необитаемый плавучий остров Апе ¹⁸, причалили к нему и высадились на ночевку. Утром они сели в лодку и поплыли дальше. А мальчик опять был забыт на берегу!

Правда, на этот раз все было гораздо хуже: ребенок остался один на безлюдном плавучем острове посреди океана. А ведь мальчик был еще совсем маленький и совершенно беспомощный. Он лежал на песке возле небольшого ручейка, а рядом росло апельсиновое дерево. Среди его корней жила в норке ящерица по имени Са. О мальчике стал заботиться бог семьи Фитимаупалонги. По его повелению ящерица следила за ребенком. Каждый день она прибегала к нему и грелась рядышком на солнце. Мальчик привязался к ящерице, он видел в ней своего доброго покровителя. Поэтому он сам дал себе имя Саналала, что значит «Воспитанный Ящерицей Са».

Саналала жил в хижине из листьев у самого устья ручья. Он много раз видел, как спелые апельсины падают в ручей и крутятся в его струях. Так Саналала придумал известную с тех пор игру в крутящиеся апельсины. Кроме того, он часто с любопытством смотрел, как скачет бекас, оставляя на песке следы своих маленьких лапок. Так Саналала придумал игру в прыжки бекаса.

Между тем Фитимаупалонга жила у себя на Тонга. Однажды она посмотрела на восток и увидела маленький остров. Женщина сразу же вспомнила о ребенке, которого забыла посреди океана. Фитимаупалонга послала к острову лодку и велела привезти Самоанангало, если он там окажется. Через четыре дня лодка достигла острова Апе, и самоанца нашли. Он ходил совершенно голым, все его тело было темно-красным от солнца. Юношу привезли к Фитимаупалонге, он ей понравился, и она сделала его своим мужем.

Когда у них родился сын, Фитимаупалонга спросила своего мужа, Самоанангало:

— Какое имя дать ребенку?

— Саналала, что значит «Воспитанный Ящерицей Са»,— ответил муж. Он решил сделать так в память о ящерице Са, которая была его добрым хранителем на плавучем острове.

Потом родился еще один сын, и Фитимаупалонга спросила мужа, какое имя дать ему. Самоанангало вспомнил, как он жил на пустынном острове, как ветви апельсинового дерева нависали над водой и отражались в ней. И он сказал жене:

— Назовем его Латуиваи, что значит «Ветви, Отраженные В Воде».

Третьим ребенком была девочка, и ее назвали Вае-о-тама-соалии. Затем родилась еще одна дочь, и ей дали имя Ато-нга’ау-Туи Тонга, что значит «Корзинка Туи Тонги» ¹⁹.

Оба мальчика, Саналала и Латуиваи, очень любили кататься на лодках по лагуне. Паруса лодки Латуиваи были сделаны из тапы, а у Саналалы — из циновок. Однажды, когда они катались на лодках по лагуне, налетел ураган и обе лодки опрокинулись. Лодка Латуиваи из-за тяжелых парусов утонула, а лодка Саналалы со своими легкими парусами выправилась и поплыла по волнам в открытый океан. Дул сильный западный ветер, и лодку относило все дальше и дальше на восток. Разворачиваться при таком ветре было невозможно — лодка могла перевернуться. И Саналале оставалось только плыть по ветру.

По счастливой случайности его принесло к берегам Самоа, к острову Уполу. Когда лодка оказалась у побережья, в местности Сиуму, ураган прекратился и лодка перестала двигаться. В память об этом то место и называется Анганоа, что значит «Неподвижная Лодка». Затем лодку вынесло на песчаный берег, и она стояла там, пока прилив не снял ее с мели. Это место так и называется Палалауа, что значит «Сидящая На Мели». Здесь Саналала показал людям игру в прыжки бекаса, которую придумал его отец Самоанангало, когда жил на плавучем острове Апе. Затем от Сиуму лодка доплыла до местности Сафата и здесь опять стала неподвижно. Поэтому то место и называется Маниноа, что значит «Спокойное». Когда подул ветер, Саналала двинулся дальше и добрался до Тафитоала, в западной части местности Сафата. Здесь жил вождь по имени Але. Саналала сошел на берег, представился местным жителям и показал им игру в крутящиеся апельсины. Дальше Саналала продолжал свое путешествие пешком, а лодка сама плыла за ним по морю.

Наконец Саналала встретил Ману’а. Эта старая женщина, добрая, как горлица, была верховным вождем. Юноша приблизился к ней, обнял ее за плечи и заплакал. Ману’а напомнила ему его мать, оставшуюся на Тонга. Как дождь сквозь узорчатые листья, текли слезы Саналалы.

— Кто ты такой и почему ты заплакал, увидев меня?— спросила Ману’а.

Юноша ответил:

— Я плачу потому, что ты, благородная женщина, так похожа на мою мать, которая осталась на Тонга. А меня зовут Саналала...

Вскоре во все концы земли Сафата были посланы глашатаи. Они возвестили, что Ману’а усыновила Саналалу. Затем созвали всех людей — и Сафата, и Алатауа, и Туну, и Фоно. Когда они сошлись все вместе, им огласили призыв старой Ману’а:

— О Алатауа, слушайте меня! Довольно всем вам быть самим по себе. Пусть этот вождь, усыновленный Ману’а, будет верховным над вами. Вам надо объединиться²⁰.

ОСТРОВА КУКА

ФРАНЦУЗСКАЯ ПОЛИНЕЗИЯ

ОСТРОВ ПАСХИ

Юноша Tea Вака сказал:

— Наша земля была раньше большой страной, очень большой страной.

Куукуу спросил его:

— Почему же страна стала маленькой?

— На нее опустил свой посох Увоке¹,— ответил Tea Вака.— Он опустил свой посох на местность Охиро. Поднялись волны, и страна стала маленькой. Она стала зваться Те-Пито-о-те-Хенуа — Пуп Земли. Посох Увоке сломался о гору Пуку-Пухипухи.

Tea Вака и Куукуу разговаривали в местности Ко-те-То-монга-о-Теа-Вака («Место Высадки Tea Ваки»). Затем на берег высадился арики² Хоту Матуа (Хоту Отец) и поселился на острове³.

Куукуу сказал ему:

— Раньше эта земля была большой.

Друг Tea Вака сказал:

— Земля затонула.

Потом Tea Вака сказал:

— Место это называется Ко-те-Томонга-о-Теа-Вака.

Арики Хоту Матуа спросил:

— Почему же земля затонула?

— Это сделал Увоке: он опустил землю,— ответил Tea Вака.— Страна стала зваться Те-Пито-о-те-Хенуа, Пуп Земли. Когда посох Увоке был большим, земля проваливалась в бездну. Пуку-Пухипухи — вот где сломался посох Увоке.

Арики Хоту Матуа сказал Tea Ваке:

— Друг, это сделал не посох Увоке. Это сделала молния бога Макемаке.

Арики Хоту Матуа стал жить на острове.

Макемаке⁴ совокупился с водою. Он породил рыбу ава⁵ и рыбу пареко реко.

Макемаке совокупился -с камнем и породил красную рыбу ихоихо.

Макемаке совокупился с землею и породил аку-аку⁶ Ко Тиве, Рараи-а-Хои и старуху Ко Унгу-а-Ранги Котекоте (Унгу — Облачное Небо).

В бухте Тонгарики, напротив аху⁸ Тонгарики, колдунья охраняла лежащий на скале череп. И дух аху Пуна всегда смотрел на старую колдунью. Но однажды в бухту Тонгарики, где посередине скалы лежал череп, пришла большая волна. Она обрушилась на череп со всех сторон и унесла его. Глаза колдуньи заметили уплывающий череп. Она прыгнула за ним в воду. Но череп плыл все дальше и дальше. Колдунья поплыла за ним в открытое море, достигла острова Мотеро-Хива⁹ и, усталая, вышла на берег. Хауа увидел ее и спросил:

— Кто ты и откуда?

— Я гналась за моим черепом.

Хауа ответил:

— Это не череп, это бог Макемаке.

Колдунья осталась на острове. Хауа наловил ей рыбы махоре. Старуха осталась там навсегда.

Однажды Макемаке сказал Хауа:

— А что, если нам погнать птиц в ту страну, откуда я прибыл? Я ведь приплыл сюда для этого.

Хауа ответил:

— Хорошо, только объясни колдунье, что мы отправимся все втроем, и пусть она назовет людям наши имена и скажет им, чтобы они, принося приготовленную еду в хижины, произносили наши имена: «Это Хауа, это Макемаке». Скажи это старухе, и пусть она предупредит людей по всему острову.

Макемаке передал старухе слова Хауа. Потом он вернулся к Хауа и сказал:

— Пойдем погоним птиц к острову.

Хауа ответил:

— Пойдем.

Они пошли и погнали птиц. Старуха была с ними. И птицы полетели и прилетели на остров. Макемаке заметил прекрасное место. Они остановили птиц в этом месте, называемом Кауханга. Они оставались там три года. Мужчины, женщины и дети ели птиц. Затем Макемаке и Хауа вернулись назад. Они снова погнали птиц и оставили их на Ваитаре. Снова они ждали три года. И они увидели, что люди едят яйца птиц. Тогда они снова погнали птиц на остров Мотунуи. Здесь все было хорошо для птиц, потому что они попали в такое место, где не было людей.

Теперь расскажем о старухе. Она осталась в хижине в местности под названием Ваимахо. Она научила людей, вынимая еду из печи и неся корзины с бататом в хижину, говорить: «Это Хауа, это Макемаке». За сахарный тростник, рыбу, угрей, птиц и всякую другую еду люди должны были благодарить Хауа и Макемаке.

Но вернемся к птицам, что остались на острове. Однажды мужчины попали на остров и увидели много-много птиц и много яиц птицы манутара ¹⁰. Когда они вернулись и вышли на берег, они рассказали об этом мужчинам, женщинам и детям. Все племена собрались, отправились в Оронго ¹¹ и построили там хижины. Они остались в Оронго и отпраздновали праздник хижины, праздник построенной хижины; они прославляли Хауа и Макемаке. Прошло время. Настала пора сбора яиц манутара. Мужчины поднялись к Оронго и остались там. Слуги поплыли на остров, а хозяева остались на Мата-вери. Манутара отложили яйца. Один из слуг нашел первое яйцо, взял его и поплыл, поддерживая это яйцо одной рукой. Так он вернулся с острова. И с тех пор всегда празднуется праздник яиц, день, когда Хауа и Макемаке пригоняют птиц.

Тангароа совокупился с девушкой по имени Ора Нгарау. Девушка забеременела. Тангароа забрал эту девушку из пещеры Ана-Ваеро. Он доставил ее в местность Хангануи (Большой Залив) и там убил. Тангароа разрезал девушке живот и стал собирать внутренности в корзину. Собрав их, он вернулся к себе домой, в Пурева-Нунуи. Там он остановился.

Старуха спустилась к морю и увидела в корзине ребенка. Она взяла корзинку, вынула ребенка и вернулась к себе домой. Старуха стала растить и воспитывать мальчика. Прошло много времени. Ребенок вырос большим. Однажды он спросил старуху:

— Где мой отец?

Она ответила:

- У тебя нет отца.

Мальчик стал арики. Он спросил у старухи:

- Где мой отец?

Старуха ответила:

— В той местности, где темное небо.

Тогда арики отправился в Пурева-Нунуи. Он пришел в дом Гангароа, к своему отцу и дяде, арики Туки Хакахе Вари Иа Тоху, брату Тангароа.

Арики Тангароа Меа сказал:

— Я хочу, подобно тюленю, войти в воду и отправиться в страну, где стану верховным вождем.

Его брат, тоже арики, ответил:

— Ты умрешь, ведь это дальняя страна и ты не сможешь добраться туда быстро. А я могу отправиться туда и вернуться в тот же день.

Братья поспорили. Победил в споре Тангароа, и он отправился на Те-Пито-о-те-Хенуа. Его мана ¹² повелевала морем, в котором он плавал, подобно тюленю. Мана его брата повелевала сушей. Тангароа подплыл к Тонгарики, и там его увидели люди¹³. Раздались крики:

— Люди земли, на Тонгарики на сушу выбрался тюлень!

Люди удивленно говорили:

— У него тюлений хвост, тюленьи ласты, но лицо человека!

Они хотели зарезать его. Но Тангароа сказал:

— Я — вождь, арики Тангароа, а не тюлень.

Но люди ответили:

— Нет, ты — тюлень с лицом человека.

Люди забросали его камнями. Они кричали:

— Давайте вытащим его на берег.

Они притащили его на Пито-Кура. Вырыв земляную печь¹⁴, люди положили туда Тангароа и накрыли его камнями.

Позже они открыли свою печь, но мясо тюленя было еще сырым. Тогда люди снова закрыли печь и остались ждать возле нее. Но когда они вновь раскрыли печь, мясо так и не зажарилось. Люди сказали:

— Значит, это была правда, это арики Тангароа, а не тюлень. Поэтому он наполовину сырой.

Брат Тангароа, Теко Большие Ступни, увидел, что его брат не возвращается вот уже целый месяц. И тогда он заплакал по своему брату. Он отправился разыскивать его. Он высадился на Те-Пито-о-те-Хенуа¹⁵. Сначала он направился к Рету, что около Ваимеа. Он поднял свою ступню и поставил ее на полуостров Поике, но не увидел своего брата.

— Где Тангароа, арики? — спрашивал он возле вулкана Ранокао, в местности Рету и в местности Пуи.

Жители острова испугались. Он поднял стопу и поставил ее на Пуку-Пухипухи, место, где Теко посадил свою палку-копалку ¹⁶. Он поднял другую стопу и поставил ее на другую сторону полуострова Поике. При этом он спрашивал:

— Где арики Тангароа?

Его ступни попирали землю, а голова доставала небо. Он всюду спрашивал об арики Тангароа.

Четыре острова — Маротири, Моту-Нуи, Моту-Ити и Моту-Каокао — находились возле селения Оронго. Моту-Нуи, Моту-Ити и Моту-Каокао сражались с островом Маротири и заставили его отступить.

Это была жестокая битва, и Маротири бежал. Он обосновался в отдалении от своих врагов, неподалеку от местности Пуи.

Моту-Нуи, Моту-Ити и Моту-Каокао не стали преследовать беглеца и вернулись туда, где они находятся и поныне,— возле селения Оронго.

Хоту Матуа¹⁷ послал шесть человек на лодке Ораора-миро, чтобы они отыскали местность, где должен жить арики. Хоту Матуа сказал им:

— Найдите прекрасную страну с песчаным берегом, такую, чтобы там мог жить арики.

Шестеро юношей отправились на лодке Ораора-миро и прибыли на остров Стоящих В Воде Сыновей Тоанги ¹⁸. Сначала юноши остановились в местности Те Пу. Затем поднялись по склону вулкана и достигли Оронго. Они остановились в местности Ана-Марикуру и нанесли туда почву для посадки ямса.

Закончив посадку, шестеро юношей продолжали осматривать страну, в которую прибыли.

Они увидели кратер вулкана, узнали его и сказали:

— Это и есть Черная Яма Хау Мака ¹⁹.

Затем они пришли в Те-Мана-Ваи, потом — в Ханга-Вака-о-Туапои. Они побывали в Орои, в Ана-Ваеро, осмотрели Рун-га-Вае и Ханга-Тетенга. Юноши посетили Ханга-Икири, Ваи-Моаи, Ханга-Маи-Хику, Атама. Осмотрев Атама, они сказали:

— Здесь водятся акулы, как у острого мыса на острове Мо-теро-Хива.

Затем шестеро юношей дошли до Ооне-Теа.

— Здесь хорошее место для арики,— решили было они, но один из юношей сказал:

— Нет, это плохая местность, нам нужно идти дальше.

Они побывали в Ана-Хавеа, Тонга-Рики, Ханга-Нуи, Поту-те-Ранги-те-Хукинга-Хиру, Ана-те-Ава-Нуи, аху Рикирики, Кавакава-Киое, Кири-Роа, Те-Хака-о-те-Кауае, Таунга-Паре-хе, Ваи-махаки, Кохау-хати, Маха-Туа. Но им нигде не понравилось.

Когда же они увидели пески Таха-Роа, один из юношей сказал:

— Вот хорошее место для арики.

Но остальные решили:

— Нет, эта местность не хороша.

Тогда они посетили Мауку-Роа, Нга-Рау-Хива, Ваи-Ман-гео, Хату-о-Пуна, Ханга-о-Мити, Ханга-о-Хону, Ханга-ко-ури, Пуна-Пау, Пуна-Рере-Такеа, Пунга-Ахоа, Ханга-Кихи-кихи. Они увидели пески Овахе и решили было остановиться там.

Но один из юношей снова сказал:

— Нет.

Тогда юноши вернулись к мысу и увидели там бухту Ана-кену. И только тут решили:

— Здесь будет жить арики, это прекрасное место.

Там, в Анакене, они увидели спящую на песке черепаху. Юноши приблизились к ней и схватили ее. Черепаха сильно дернула ногой, и один из юношей был ранен. А черепаха убежала, и пришлось пятерым юношам нести вместо черепахи раненого товарища.

Они пришли в пещеру под названием Иху-Ареро. Там они положили раненого. Целых три дня и три ночи бодрствовали юноши. Больной не поправлялся. Тогда юноши сложили у входа в пещеру пирамиды из камней. Затем юноши сказали пяти пирамидам:

— Если раненый окликнет нас, ответьте ему.

После этого пятеро юношей покинули раненого и ушли.

Они посетили Рапанга-Реи, эти пятеро юношей по имени Ира, Рапаренга, Куукуу, Рингиринги, Таватава-а-Хуатава. Когда они прибыли в Тата-Мата-Вери, им встретился незнакомый юноша. Он присоединился к идущим — и снова разведчиков стало шестеро.

Поднявшись на вулкан, они заглянули на свои посадки ямса. Вокруг посадок росло очень много сорняков. Увидев это, юноши сказали:

— Плохая страна, она покрыта сорной травой.

Потом юноши отправились в Оронго. С высоты вулкана они увидели лодку Хоту Матуа. Рядом шла вторая лодка, которой управлял Туу-ко-иху.

— Как вам понравилась эта страна? — спросил Хоту Матуа.

— Страна плохая — на ней очень много сорной травы!

— И у нас тоже плохая страна,— воскликнул Хоту Матуа,— при большом приливе ее заливает.

— Зачем вы сообщили Хоту Матуа дурные вести? За это он может замыслить против нас что-нибудь дурное,— сказал один из юношей.

Лодка Хоту Матуа пошла влево, а лодка Туу-ко-иху — направо.

Хоту Матуа подъехал к мысу Ваи-Махаки и увидел там лодку Туу-ко-иху. Она подплывала к Веронга-те-Торемо, что в заливе Анакена. До Туу-ко-иху донесся голос Хоту Матуа:

— Остановите ваши весла! Остановите ваши весла!

Лодка Хоту Матуа прибыла в Хирамоко первой. Когда она причалила к берегу, у арики родился ребенок Туума Хеке²⁰. Лодка Туу-ко-иху также причалила к берегу, в Хан-га-о-Хио.

Там родилась девочка Ава Реи Пуа. Посланец Хоту Матуа пошел звать Туу-ко-иху, чтобы тот перекусил пуповину наследнику арики, Туума Хеке.

Туу-ко-иху пришел и совершил обряд. Он перевязал, а потом перекусил пуповину новорожденному. Ореол арики увенчал чело Туума Хеке. Затем Туу-ко-иху возвратился к себе и перевязал пуповину девочке-арики Ава Реи Пуа.

Люди Хоту Матуа также высадились и поселились возле Хира-Моко.

После этого на остров прибыли на лодках другие люди. Они привезли с собой кур, кошек, черепах, собак²¹, стебли банана, деревья гибиска, торо-моро, марикуру, макои, тыквы, ямс и бананы разных сортов — пукапука, коротеа, хихи, онахоа, наху.

Сотни и сотни людей махинго²² прибыли на остров.

Отец взял с собой своих сыновей, жену, саженцы батата, ямс, побеги банана, побеги сахарного тростника, своих кур, петухов, одежду, калебасы²³ и отправился в Матавери. Там его дети вспомнили о самом младшем мальчике и сказали:

— Мы забыли ребенка!

Отец ответил:

— Оставим его там. Ведь это его страна.

Они остановились в Матавери. Отец выпустил кур и петухов, посадил бананы, батат, сахарный тростник и ямс.

Младший сын по имени Моко-Аранги-Роа (Ящерица С Длинным Лицом) остался в Анакене. Он посадил свои бананы, батат, свой сахарный тростник и свой ямс. Он взял два яйца и зарыл их в куче земли. Он добыл огонь и стал согревать эту кучку, как наседка согревает яйца своим теплом. Ведь ни одной курицы не осталось в Анакене — и лишь эти два яйца были забыты.

Вскоре из них вылупились два цыпленка, петушок и курочка, которые потом произвели других цыплят. Так Моко и аку-аку, который был с ним, развели великое множество цыплят. Моко не мог видеть лица аку-аку, который помогал ему. Он только слышал его голос. Через некоторое время в Анакене. в изобилии выросли бананы, батат, ямс, сахарный тростник.

Спустя несколько лет две сестры Моко решили пойти к заливу Анакена, чтобы наловить рыбу патуки, щетинистых крабов, черных крабов и рыб туаминго. Достигнув Анакены, сестры начали рыбачить. Они увидели бананы, сахарный тростник, ямс, кур, батат и прочие вещи. Они сорвали несколько бананов, а затем у берега поймали рыбу туаминго. Чтобы согреться, сестры разожгли костер и приготовили бананы. Моко увидел огонь костра и пришел с копьем²⁴. Он хотел убить пришельцев.

Моко спросил:

— Кто вы?

Сестры сказали, что первую из них зовут Атуруту и вторую — Атуруту.

Все трое заплакали.

Моко приказал:

— Погасите огонь!

Сестры спросили:

— А кто ты?

— Я— Моко-Аранги-Роа, Ящерица С Длинным Лицом.

И сестры увидели изображение ящерицы на его лице. Они погасили огонь.

Моко сказал:

— Если придет аку-аку, он убьет вас. Но вы не погибнете, потому что я здесь.

Моко наломал сахарного тростника и бананов и дал своим сестрам. Они погрузили все это на спину и отправились в дом своих родителей в Матавери. Когда они вернулись домой, отец спросил:

— Кто дал вам сахарный тростник и бананы?

Они сказали:

— Моко-Аранги-Роа.

— Вы действительно встретили своего брата?

— Да, мы встретили его.

Аку-аку сказал Моко:

— Нарви бананов и положи их на землю.

Он закопал бананы в большой ров, где они дозрели. Аку-аку и Моко выкопали ямс и батат, наломали сахарного тростника и связали петухов. Они отправили посланца пригласить отца Моко на праздник коро²⁵. Посланец вернулся с отцом Моко-Аранги-Роа. Моко взял бананы, ямс, сахарный тростник и кур и отдал их своим братьям. Вернувшись в Матавери, все они славили Моко.

Две женщины отправились как-то ночью ловить рыбу туа-минго. У одной из них был маленький сын по имени Ахина Оиои, и она взяла его с собой. Мать уложила ребенка спать, а сама пошла ловить туаминго и крабов. Тут пришел аку-аку по имени Хити Капура и схватил ребенка. Он бросил его в заводь. Ребенок заплакал:

Женщины услыхали плач и прибежали к ребенку. Мать взяла его на руки, но он не двигался. Мать испугалась и снова положила его в воду. Ребенок ожил.

Тут начался прилив и затопил то место, где кричали женщины. Волна подхватила ребенка и унесла его прочь. Потом ребенок превратился в красную рыбку. Он поплыл к островку Маротири. Женщины последовали за ним вдоль берега. Так они пришли в Оронго, а рыбка — к островку Моту-Каокао. Она стала плавать вокруг скалы. Женщины плакали, а рыбка плавала неподалеку от них. Наконец рыбка исчезла в глубине возле Моту-Каокао. Имя этой очень вкусной рыбки — нануе-ахи-наоиои²⁶.

У трех братьев, Пукупуку, Ниванива и Итиити-а-Коро-Уа-Ронга, умер отец, и мальчиков воспитывала мать. Когда они подросли, мать умерла. У мальчиков был дядя, брат их отца, но он почти не обращал на них внимания: у него самого было двадцать сыновей.

Пукупуку, Ниванива и их младший брат спустились с вулкана, чтобы покататься на волнах²⁷. С ними катались их двоюродные братья. Покатавшись, все они вышли на берег и стали греться на солнце. Потом двоюродные братья предложили Пукупуку сыграть в битву на копьях с тыквенными наконечниками. На одной стороне были три брата, а на другой — двадцать их двоюродных братьев. Во время игры двадцать двоюродных братьев стали швыряться камнями; три брата убежали на Манаваи и ночью вернулись домой. На следующий день произошло то же самое. На третий день Итиити-а-Коро-Уа-Ронга споткнулся, когда убегал, и порезал ногу обсидиановом осколком²⁸. Пукупуку подобрал кусок обсидиана и порезал о его острый край руку.

— Завтра,— сказал он,— мы убьем их.

Он взял куски обсидиана и пошел домой. Там он обточил двадцать кусков и привязал к копьям. На следующее утро Пукупуку взял копья и спрятал их возле того места, где они сражались каждый день. Три брата и их двоюродные братья катались на волнах, а потом начали играть в битву на копьях. Три брата стали медленно отступать, преследуемые двадцатью двоюродными братьями. Когда они дошли до места, где было спрятано первое копье с обсидиановым наконечником, они бросили его в первого мальчика, и тот умер. Так они убили всех своих двоюродных братьев, кроме одного.

Отец похоронил девятнадцать своих детей, потом взял жену, последнего ребенка, всех своих цыплят и отправился к Хотуити, так как испугался своих племянников. Но братья нашли его; Пукупуку вошел в дом и убил своего дядю. Потом он сказал маленькому мальчику:

— Теперь о тебе некому заботиться. Твой отец умер. А мы твои братья. Ты будешь жить с нами.

Прежде люди ловили рыбу каменными крючками. Но хорошая рыба не клевала, и они не могли поймать ни тунца, ни рыбы пеи и никакой другой вкусной рыбы. Люди возвращались на берег ни с чем и давали детям рыбу атуре, которую ловили сетями.

Однажды ночью Уре приснилось, что его дух отправился к дому Тиракока. Он вошел и увидел висящий там сложный костяной крючок. Дух Уре внимательно осмотрел крючок. Еще он увидел висящий в хижине очень маленький крючок и обычный каменный крючок. Потом дух вернулся в тело. На рассвете Уре взял человеческие кости и вырезал из них красивый крючок. Потом он попросил у другого мужчины каменный крючок. Уре сказал:

— Пойдем завтра ловить рыбу, и я поймаю тунца, если пойду с тобой.

Люди сказали:

— Было бы очень хорошо, если б ты поймал тунца.

Уре закончил крючок и на следующий день отправился на берег моря с веревкой в корзине. Он пошел к бухте Хангапико. Там он набрал камней для линя и обмотал линь вокруг камня. Затем Уре и другой мужчина добрались до места, называемого Хака-Нохонга. Потом он отгреб лодку к месту, называемому Хака-Каинга. Там он и его помощник наловили сетью рыб атуре. Когда лодка наполнилась рыбой, они вернулись на Хака-Нохонга. Уре забросил свой крючок, а хозяин лодки удерживал ее веслом на месте. Тунец клюнул, и Уре вытащил его.

Мужчина, который был с ним, спросил:

— Чем ты поймал эту рыбу?

Уре ответил:

— Каменным крючком.

Мужчина промолчал. Подошли другие лодки, чтобы посмотреть, как Уре ловит тунца. Они приплыли, чтобы спросить, чем же он ловит рыбу?

— Каменным крючком,— отвечал Уре.

Через некоторое время тунец снова клюнул, и Уре вытащил его. Рыбаки увидали это и вернулись, чтобы снова спросить, что он привязал к концу линя. Уре соврал в третий раз:

— Каменный крючок.

А на самом деле он ловил рыбу своим костяным крючком. Некоторое время спустя тунец снова клюнул. Теперь подошли все лодки. Люди схватили веревку Уре и вытащили ее. Затем они сняли крючок Уре и осмотрели его: это был крючок из человеческой кости. Одна лодка подошла близко к лодке Уре, и люди веслом проломили Уре голову.

Жил когда-то недалеко от аху²⁹ Рикирики человек, и звали этого человека Итуа Орунга Кавакава Киое. Однажды он посадил батат и насыпал кучи земли, чтобы посадить ямс. И еще он посадил бананы и сахарный тростник.

На следующий год Итуа Орунга выкопал ямс. В то время,когда он работал в поле, мимо пролетела птица Хаа-Ронго. Мужчина спросил птицу:

— Ты ли та птица, которая сможет мне принести ямс Она-ку-о-те-Такаторе?

И он продолжал работать со своим ямсом. Он насыпал кучи земли для него и посадил ростки. Закончив работу, Итуа Орунга стал ждать следующего месяца.

А птица Хаа-Ронго увидела, как мужчина из Тахаи выкапывает ямс Онаку-о-те-Такаторе. Она улучила момент, когда мужчина зазевался, спустилась и клювом схватила ямс. Хозяин услыхал шум крыльев. Он повернулся и увидел, что птица улетает с его ямсом. Он закричал:

— Вернись!

Но птица улетела прочь и прилетела на Поике прямо к дому Итуа Орунга Кавакава Киое. Там она бросила ямс и вернулась в свою страну.

Ямс пророс, пустил стебли и дал клубни. И тут хозяин заметил на ямсе пятнышки — следы клюва птицы. Он обрадовался и сказал:

— Этот ямс принесла мне птица Хаа-Ронго.

Арики Туу-ко-иху решил сходить в дом, называемый Харе-Кока, в Ханга-Хахаве. Сам Туу-ко-иху жил в местности Аху-те-Пеу. Рано утром он отправился в путь и посетил Ваитака-Тики, Пуку-Такауре, Аху-Ава-а-Теа, Хенуа-Кава. Он поднялся вверх и взобрался на вулкан Пуна-Пау. Случайно он увидел впереди двух аку-аку, которые спали вблизи скалы из красного камня. У них не было тел — одни только ребра. Этих аку-аку звали Хитирау и Нуку-те-Манго. Туу-ко-иху отправился дальше.

Третий аку-аку по имени Хауриури крикнул спящим: -

— Проснитесь, арики видел ваши ребра!

Аку-аку проснулись и заметили человека. Они вскочили, взобрались на гору и преградили Туу-ко-иху путь.

— Что ты знаешь о нас? — спросили аку-аку.

— Ничего,— отвечал арики.

— Может, ты что-нибудь заметил? — вновь спросили аку-аку.

— Нет,— отвечал арики.

Аку-аку исчезли.

Туу-ко-иху продолжил свой путь, но аку-аку снова встретили его, в местности Матаенго, и вновь спросили:

— Что ты знаешь о нас, о арики?

Туу-ко-иху отвечал:

— Ничего!

Туу-ко-иху отправился дальше, но вновь встретился с аку-аку в Пуку-Раутеа. Они опять спросили его:

— Что ты знаешь о нас, о арики?

Если бы Туу-ко-иху признался, что видел их ребра, аку-аку убили бы его.

Но арики ответил:

— Ничего!

И аку-аку исчезли.

Туу-ко-иху спустился вниз и прибыл в дом Харе-Кока. Когда он пришел туда, там были люди, бравшие камни из печи. Они выбрасывали головешки. Туу-ко-иху взял две головешки и принес их в дом. Из первой головешки он вырезал одну моаи³⁰, а из второй — другую. Он сделал две моаи, изображавшие аку-аку Хитирау и Нуку-те-Манго.

Потом Туу-ко-иху лег спать и во сне увидал двух женщин по имени Паапо Ахиро и Паапо Аки Ранги. Эти женщины прикрывали свои комари³¹ руками. Туу-ко-иху внезапно проснулся. Он встал и, когда наступил день, выбрал дерево и вырезал из него две гладкие моаи, изображавшие женщин. Потом он вскинул их себе на спину и ушел в Аху-те-Пеу. Там Туу-ко-иху поставил свои моаи в доме, где он жил.

В Рио-о-Хату жил юноша. Однажды он собрался устроить праздник коро в честь своего отца. Для этого юноша вырастил цыплят и построил хижину. Все люди помогали ему. Когда все для праздника было готово, юноша оставил своих земляков и отправился в Аху-те-Пеу, чтобы пригласить арики Туу-ко-иху и попросить у него моаи. Он взошел на площадку Туу-ко-иху и попросил его:

— О арики, одолжи мне одну моаи на праздник в честь моего отца.

Арики ответил:

— Хорошо.

Туу-ко-иху дал моаи. Юноша взял ее и вернулся домой. Он принес стебли сахарного тростника,- вырыл клубни ямса и батата, а также положил в яму бананы. Он разжег земляную печь и положил в нее петухов, ямс и батат. Одни гости пели песни риу, другие пели песни еу, третьи — песни а те атуа. Они взяли всю еду и отнесли ее в хижину для праздника коро. Моаи установили в дверях хижины, и люди ходили поклоняться ей. Так провели они три дня в хижине коро. Хижина была хорошая. Люди ели много сахарного тростника и бананов. Когда праздник закончился, юноша остался в хижине. На третий день хижина загорелась. Мужчины, женщины и дети кричали:

— Дом коро горит, дом коро горит!

Этот крик был слышен в Хангароа, на Моту-Таутара, на Аху-те-Пеу. Туу-ко-иху услышал крик и приказал своей моаи:

— О Прыгающая Птичка, прыгай!

Туу-ко-иху послал слугу в Рио-о-Хату. Когда юноша увидел его, он сказал:

— Ваша моаи сгорела.

Слуга сказал:

— Нет, она не могла сгореть.

Он осмотрелся и нашел моаи лежащей в стороне от сгоревшей хижины.

Слуга позвал хозяина хижины коро и сказал ему:

— Вот моаи.

Потом он вернул ее Туу-ко-иху.

Военный отряд тупахоту, марама и хотуити выступил против миру с Аху-те-Пеу и Ваи-Мата. Они подошли к Кахуреа, и там началась битва. Человек из отряда Ханга-Тетенга появился в плаще из окрашенной тапы³². Воины миру заметили плащ и захотели получить его: ведь это было великолепное одеяние. Ночью тупахоту вернулись к себе, а миру вернулись на Аху-те-Пеу. Они провели вечер, говоря о прекрасном плаще из тапы. Среди них был слуга Туу-ко-иху, который рассказал хозяину об этом разговоре. Туу-ко-иху сказал:

— Эта вещь сама придет ко мне.

Когда рассвело, воины миру выступили против тупахоту и уреохеи. Снова разгорелась битва. Хозяин выкрашенного куркумой плаща тоже сражался там. Вдруг плащ сорвался с его плеч и полетел над головой. Он крикнул:

— Плащ, вернись!

Воины увидели летящий плащ и закричали:

— Плащ летит по воздуху, он движется!

Хозяин продолжал кричать:

— Плащ, вернись!

Плащ долетел до Аху-те-Пеу. Он остановился между маленьким и длинным аху вблизи дома Туу-ко-иху. Туу-ко-иху крикнул из хижины своему слуге:

— Пойди принеси мой плащ, он зацепился за маленькое и длинное аху.

Слуга нашел плащ и принес его Туу-ко-иху.

Уре ушел из хижины своего отца, пришел на берег моря и взобрался на дерево миро³³. Он остался на дереве и заснул. Отец Уре по имени Ваи-а-Нухе стал искать его. Когда он его нашел, то принес ему еды и вернулся. Уре провел всю ночь, распевая:

О Уре, сын Ваи-а-Нухе,

Они видят твои губы, твои руки,

Твои ногти, твои красные ногти,

О Уре, о юноша.

Две женщины аку-аку пришли ночью, чтобы похитить Уре. Они отломили две ветки, на которых лежал Уре, сын Ваи-а-Нухе. Он взобрался выше и продолжал петь свою песню.

Всего было восемь веток, на которых Уре мог спать. Каждую ночь аку-аку отламывали одну ветку. Люди слышали песню Уре. Когда осталось только две ветки, они пошли к Ваи-а-Нухе и сказали ему:

— Иди к берегу, пока аку-аку не украли твоего сына. Осталось всего две ветки. Аку-аку украдут его.

Ваи-а-Нухе отправился в путь и пришел к ветвистому дереву. Уре, сын Ваи-а-Нухе, все еще пел. Отец забрал его домой, где аку-аку не могли его убить.

Уре пожил с отцом некоторое время, но потом снова исчез. Он спрятался в пещере на Ханга-Пико. Там он запел:

Он распевал так целыми днями. Люди сказали отцу:

— Уре наделал страшно много шума.

Отец ответил:

— Мой сын обезумел.

Потом Уре ушел из пещеры и пошел к Ваи-Рапе. Позже он поднялся на вулкан. Оглядевшись, он увидел банановые посадки. Уре сорвал гроздь бананов. Хозяин бананов увидел, что кто-то похитил гроздь, и спросил у банана:

— Кто тебя сломал?

Банан ответил:

— Меня сломал какой-то красивый маленький человечек.

Хозяин стал искать Уре и нашел его. Он запер его в своей хижине. Сирота, взращенный этим мужчиной, заметил, что хозяин готовит земляную печь. В ней он хотел зажарить Уре, Сирота сказал Уре:

— Ты сейчас умрешь, для тебя готовят земляную печь.

Уре ответил:

— Он не убьет меня, если хочет, чтобы в его озере рос камыш.

Сирота пошел к хозяину бананов и рассказал ему об этом разговоре.

Мужчина сказал:

— Хорошо, дай мне белого петуха.

Сирота принес петуха, зарезал его, выпотрошил и зажарил. Он принес Уре петуха и батат. Уре отправился спать, но в середине ночи проснулся и пошел на Анакену. Там он взял стебли камыша и разрезал их на три части. Верхние части он посадил на Рано-Орои, средние — на Рано-Рараку, а нижние — на Рано-Као. Глубокой ночью он посадил камыш на всех озерах в кратерах вулканов. Хозяин озера услыхал ночью шум камыша. Он сказал:

— Наконец-то шумит озеро.

Утром он увидел камыш и очень удивился.

А Уре пошел на Ваи-Ро. Там он остался в воде, превратившись в крючок. Старуха, которая пришла, чтобы набрать воды, увидала этот крючок. Она принесла его домой своему мужу. Вместе они полюбовались крючком и положили его в калебасу. Когда женщина ушла готовить земляную печь, Уре вышел из калебасы. Мужчина и женщина вернулись и увидели Уре. Мужчина спросил:

— Откуда взялся этот юноша?

Уре ушел. Он пришел на Пака-а-Таи. Там Уре превратился в высокое и прекрасное растение куркуму. Все восхищались им. Люди говорили:

— Смотрите, Уре снова сделал чудо.

Однажды несколько мужчин стали выкапывать куркуму. Растение закричало:

— Ау, ау!

Мужчины раскопали глубже и отрезали корень. Люди сказали:

— Это Уре, делающий чудеса.

Потом Уре ушел в хижину своего отца на Пака-а-Таи,

Однажды девушка по имени Ухо пошла на берег постирать одежду. Она развязала свой крашеный поясок и положила его в стороне. Потом она вернулась домой с калебасой, полной верхней одежды. И тут же вспомнила про свой поясок. Девушка вернулась, чтобы забрать поясок, но черепаха утащила его и поплыла с ним в море. Ухо закричала ей вслед:

— Оставь мой крашеный поясок!

Черепаха ответила:

— Ладно, я его здесь оставлю.

Ухо вошла в воду и поплыла за черепахой. Она кричала:

— Оставь мой поясок, маленькая черепаха с красным уре³⁴!

Черепаха снова ответила ей:

— Я оставлю твой поясок здесь.

Ухо все плыла за черепахой, пока не доплыла до чужой страны. Черепаха вышла на берег, и Ухо тоже. Там она вышла замуж за мужчину по имени Махуна те Раа³⁵ и родила девочку. Ухо часто жаловалась:

Махуна Солнечный спросил:

— Почему ты плачешь? Твои глаза опухли.

— Мои глаза болят оттого, что старуха* постоянно дымит. Вот почему они опухли.

Муж сказал своей матери:

— Не дыми так часто своей земляной печью, от этого болят глаза у твоей невестки.

Ухо учила свою дочь:

На рассвете Ухо отправилась на берег и попросила птицу, пролетающую мимо:

— Спустись и возьми меня на спину.

Птица ответила:

— Ты очень тяжелая.

Тогда она попросила черепаху:

— Маленькая черепаха с красным уре, перевези меня на своей спине.

— А чем ты отплатишь мне?

— Моей комари,— ответила Ухо.

— Хорошо,—сказала черепаха.

Черепаха с красным уре подошла к Ухо и сказала:

— Если я нырну, держись крепче, если я всплыву, тоже всплывай и, если я снова нырну, тоже ныряй.

Они отправились в страну, где прежде жила Ухо. Отец Ухо заметил ее. Он закричал:

— Женщина, не подходи сюда, здесь табу 3^6!

Ухо прокричала:

— Я —Ухо!

Отец сошел вниз и спросил:

— Кто ты?

— Я — Ухо.

Отец заплакал и повел ее в хижину, где были ее мать и братья. Все они заплакали от радости. Ухо осталась жить с ними.

Много дней спустя в Винапу отмечался праздник. Ухо с родителями отправились туда. Дочь Ухо прилетела из страны Махуны Солнечного, мужа Ухо. Она прилетела в Винапу, где была ее мать. Люди закричали:

— Птица, птица! Может, ты — дочь Ухо?

Они стали бросать в птицу камни. Когда камни летели высоко, птица спускалась, когда камни пролетали низко, птица поднималась вверх. Мужчины и женщины закричали Ухо:

— Окликни птицу, может быть, она твоя!

Ухо крикнула птице:

— Сюда, сюда!

Птица спустилась. Она сбросила свои перья и оказалась человеком, дочерью Ухо. Все мужчины и женщины закричали:

— Она и вправду дочь Ухо!

Все мужчины, женщины и дети весело смеялись.

Уре, сын Охо-Вехи, жил на Апинануи со своей женой и сыном. Уре был красивым молодым мужчиной. Однажды из Пои-ке к дому Уре на Апинануи пришли две женщины аку-аку по имени Кавакава-Аро и Кавакава-Туа. Аку-аку вошли в дом и приветствовали молодого мужчину. Он поздоровался с ними. Аку-аку сказали:

— Мы пришли, чтобы поискать у тебя в голове.

Юноша ответил:

— Хорошо, ищите.

Аку-аку стали искать у него вшей, и Уре уснул. Тогда аку-аку вышли и стали громко шуметь, чтобы узнать, крепко ли он спит. Затем одна из них снова вернулась в дом, покрыла Уре тапой и завернула в циновку, на которой тот спал. После этого они полетели с ним на вершину горы Переха и там положили его в пещеру. Уре все еще спал и не просыпался.

Когда аку-аку ушли в чужую страну искать ядовитое вещество иоиоранги, Черный краб вскарабкался на вершину и разбудил Уре.

— Проснись, ты в чужой стране. Тебя украли аку-аку Кавакава-Аро и Кавакава-Туа. Они принесли тебя сюда. Они ушли за ядом иоиоранги, чтобы накормить им тебя. Ты не должен его есть, иначе ты умрешь. Когда они дадут тебе этот яд, бросай его мне. Я пришел за ним. Оставайся здесь, я принесу тебе цыпленка из печи.

Черный краб ушел. Это была колдунья Пикеа-Ури.

Пикеа-Ури вернулась к себе домой и разожгла земляную печь. Она поймала цыпленка, ощипала и выпотрошила его. Она приготовила его в земляной печи вместе с бататом. Потом колдунья поспешила с едой в пещеру, чтобы успеть до возвращения аку-аку. Она вошла в пещеру с корзинкой и сказала:

— Ешь эту еду. Будь сыт, когда они придут. Сохрани немного цыплячьего мяса к тому времени, когда они дадут тебе яд. Когда эти твари отведут глаза, бросай яд вниз, я там спрячусь.

Затем старуха вернулась домой. Аку-аку, пролетая мимо нее, закричали:

— Эй, скверная старуха, Черный краб, ты трогала нашу циновку?

Аку-аку вошли в пещеру и развязали циновку. Они дали Уре яд. Но он съел мясо цыпленка.

Как только они отвернулись, Уре взял яд и бросил его старухе. Но аку-аку увидели, что он не умирает, и сказали:

- Старуха была здесь. Вот почему Уре не умирает.

И аку-аку закричали старухе:

— Сейчас мы тебя зарежем.

Они пошли вниз, чтобы убить старуху. Но она убежала в щель под камнем. Аку-аку стали тыкать в нее копьем и спросили:

— Больно тебе?

Старуха отвечала:

— Не очень.

Аку-аку снова спросили:

— Отрезали мы тебе ноги?

Старуха ответила:

— Нет, мои ноги целы.

Аку-аку снова спросили:

— Отрезали мы тебе голову?

Старуха ответила:

— Нет, моя голова цела.

Наконец аку-аку устали и вернулись к себе домой, бросив Уре в пещере.

Старуха осталась заботиться об Уре.

Однажды вышла лодка за рыбой атуре, которую используют для приманки тунца. Уре увидел лодку и запел:

Ветер, подуй! Ветер, подуй!

Ветер, спой!

Волнистые волосы аку-аку Кавакава-Аро, Кавакава-Туа.

Уре пел все время, пока лодка шла в море. Люди в лодке услыхали его.

Отец Уре наложил табу на землю. На Апинануи не разжигалась ни одна земляная печь, не зажигался ни один огонь, не играл ни один ребенок, не веселились ни женщины, ни мужчины.

Как-то те, кто слышали пение Уре, пошли на Рано-Као и спустились в кратер вулкана за мхом, чтобы конопатить лодки. На обратном пути они проходили через Апинануи. Жена сказала отцу Уре:

— Посмотри, оттуда идут двое мужчин.

Он ответил:

— Пусть придут.

Женщина возразила:

— Но ведь это место — табу.

Отец сказал:

— Не беда. Пусть придут.

Двое мужчин подошли и приветствовали отца Уре. Отец Уре собрал дров для земляной печи и приготовил цыплят и батат. Потом он пригласил мужчин в хижину. Мужчины сказали:

— Мы пришли сказать тебе, что слышим каждый день одну песню в своих лодках.

И они повторили песню Уре. Отец Уре вскрикнул. Мужчины сказали:

— Завтра мы отправляемся в Махатуа, так что ты сможешь сам убедиться.

Трое мужчин прибыли в Махатуа и остановились там собирать морские водоросли. Потом они отправились спать. На следующий день они ушли оттуда и стали грести на место, называемое Хака-Каинга.

Уре увидел лодку. Он запел свою обычную песню.

Лодка вернулась на берег, и отец Уре простился с мужчинами. Он вернулся на Апинануи, собрал рыбу, угрей и осьминогов. Он подготовился к большому празднику и пригласил на него много людей. После праздника люди решили помочь отцу Уре. Они принесли к горе Пареха пищу и рыболовные сети. Там отец Уре наделил каждого рыбой, раками и осьминогами.

Уродливая девушка по имени Анга Иху Море Aпy, дочь Пуакатики, тоже получила свою долю рыбы, угрей и раков. Уродливая девушка сказала:

— Это нехорошо, мы пришли сюда не затем, чтобы есть, а чтобы помочь Уре.

Тогда люди связали вместе все сети. Дочь Пуакатики вошла в сеть, и они опустили ее в пещеру, где был Уре. Люди крикнули Уре:

— Скатай свою подстилку и одежду, положи их в сеть и сам войди туда же, тогда мы сможем тебя поднять.

Уре скатал свою подстилку и тапу, положил их в сеть, а потом сам забрался в нее.

Дочь Пуакатики крикнула:

— Поднимайте!

Люди на вершине стали поднимать их наверх. Наконец они вытянули их. Отец был очень рад, что вернулся его сын. Потом все вместе отправились на Апинануи.

Злой аку-аку из Хоту-ити возненавидел одного воина из Ханга-о-Хону³⁷. Он похитил душу воина и положил на аху Ханга-те-Тенга, чтобы убить ее. Но аку-аку по имени Меху из Бухты Черепахи узнал об этом и закричал другим аку-аку:

— Эй, что вы там сидите?

И позвал Ахива-Карарере, Мата-Варавара, Аху-Рахи и Паепае³⁸ из Тари Вера. Эти три аку-аку отправились в Пуи. Начался ливень. Паепае спустился вниз и открыл широко двери своего дома. Злой аку-аку, стороживший душу воина, заметил, что приближается ливень. И он побежал так быстро, что даже дождь не догнал его. Он вошел в дом Паепае. Ни одного аку-аку не осталось на Ханга-те-Тенга. Тогда Ахива-Карарере пошел на аху и оживил душу воина. Душа села на птицу, которая пролетала в это время мимо. Мата-Варавара увидел, что душа воина спаслась и вернулась в Ханга-о-Хону. Аку-аку возвратили душу в тело воина. Затем Паепае и остальные аку-аку вернулись в свою страну.

Как-то все люди отправились на берег моря ловить осьминогов. Рараку схватил осьминога и откусил ему голову. После этого Рараку сразу же сошел с ума. Он схватил зубами крысу. А затем начал бегать вокруг острова с деревянной ящерицей в руках.

Аку-аку Хуки-Аверо Великий хотел убить его, но Рараку ударил аку-аку деревянной ящерицей и убил. Потом Рараку прибежал в Кео. Аку-аку по имени Кео тоже хотел убить его, но Рараку и его ударил деревянной ящерицей, и Кео умер. Аку-аку Тетеве тоже выступил против Рараку, и тоже был убит точно так же. Моко и трое других духов пытались напасть на Рараку и тоже были убиты. Аку-аку Ареро вышел, чтобы убить Рараку; он напряг свой язык, но тоже был повержен деревянной ящерицей. Еще один аку-аку, Ему³⁹, поднялся на Рараку и тоже был убит деревянной ящерицей Ра-раку. Все аку-аку в этой местности были убиты. Посторонний аку-аку сказал:

— Эта местность свободна от аку-аку.

Рараку продолжал бежать и попал в Пепенгу, потом в Аху-Ативе. Наконец он достиг Нга-Хева-Нуи, Нга-Хева Большого. Нга-Хева Большой, огромный аку-аку, расставил свои ноги так, чтобы Рараку мог пройти между ними. Рараку не испугался; он прошел между ног аку-аку и ушел от него. Аку-аку пытался задушить Рараку ногами, но упал с его шеи. Он скатился с шеи Рараку и был убит деревянной ящерицей. Та же судьба постигла аку-аку Нга-Хева-Ити, Нга-Хева Малого.

Так и бегал и кружился сумасшедший Рараку. Наконец он добрался до хижины своей матери. Он остался в ее хижине и перестал держать крысу в зубах.

Раньше никто не ходил в места, занятые аку-аку. Но теперь, когда Рараку убил их, люди получили возможность ходить туда. Для этого Рараку и сошел с ума. Люди больше не боялись аку-аку, они знали, что Рараку убил их.

Жили два аку-аку: Раерае-Хоу и Матамата-Пеа. Мата-мата-Пеа отправился на остров Маротири и остановился там. Раерае-Хоу отправился к заливу Ханга-Пико, где на берег были выброшены тунцы.

Возвращаясь назад, Раерае-Хоу встретил девушку по имени Тои. Девушка попросила аку-аку дать ей рыбы. Он сказал:

— Я дам тебе рыбы, если ты пойдешь со мной в другое место.

Девушка думала, что он человек, а не аку-аку, и пошла с ним к месту, где он обещал дать ей рыбу. Тои снова сказала:

— Дай мне рыбы.

Аку-аку отвечал:

— Я иду, чтобы дать тебе рыбы, но она не здесь.

Они пошли дальше. В местности Винапу Тои потребовала:

— Эй, человек, дай же мне рыбы!

— Нет, это не здесь. Когда мы придем на место, ты получишь свою рыбу.

Oни останавливались у заливов Ханга-Хахаве, Ханга-Пау-кура, Ханга-Тее, в местностях Хуарева, Акаханга, Рунгавае, у заливов Ханга-Тетенга, Ханга-Маихику, Ханга-Туухата, в местности Мата-Ури. Всякий раз девушка Тои просила рыбы. Но получала тот же ответ.

Когда они достигли Тонга-Рики, аку-аку сказал:

— Место, где я дам тебе рыбы, уже близко. Ты получишь ее на острове Маротири.

Они миновали местности Отуу, Рау-Пу, Папа-Тамахахине, Воро, Пу. Затем они поплыли вместе к Маротири и взобрались на вершину острова.

Раерае-Хоу сказал:

— Войди в дом, а я пока разожгу земляную печь для рыбы.

Девушка вошла в дом. Аку-аку Матамата-Пеа увидел ее и спросил :

— Кто тебя сюда привел?

— Человек,— сказала девушка Той.

Матамата-Пеа сказал:

— Он не человек, он аку-аку, как и я.

Матамата-Пеа увидел земляную печь, зажженную для девушки. Он сказал:

— Если будет подниматься черный дым, не уходи отсюда. А если будет подниматься белый дым — уходи. Я помогу тебе. На вулкане Рано-Рараку есть убежище. Когда достигнешь его, ложись на живот и заползи туда. Но только так, чтобы тебя не заметили. Иначе будешь убита.

Девушка увидела белый дым, поднимавшийся от земляной печи. Аку-аку сказал:

— Выходи и беги.

Девушка покинула дом и достигла вулкана Рано-Рараку. Она спряталась в пещере, называемой Пумакари. Ее заметила старуха и спросила:

— Кто ты? У тебя есть еда?

— Нет.

— А пояс есть?

— Есть,— сказала девушка.

— Брось один конец пояса мне,— приказала старуха,— так, чтобы я могла привязать батат.

Девушка развязала пояс. Старуха привязала к нему батат. Девушка подняла пояс и увидела калебасу, полную бата-

та. Тои съела его и вернула старухе калебасу. Затем она уснула. На следующий день старуха снова позвала ее и вновь дала девушке батат.

Злой аку-аку Раерае-Хоу разыскивал девушку от Матавери до Ханга-Пико, Винапу и Ваиху. В конце концов поиски надоели ему. Тем временем девушка Тои оставалась в своем убежище. Ее кормила старуха.

Затем Той покинула Пумакари и вернулась к себе. Она остановилась в Матавери, в доме для праздника коро. Аку-аку Раерае-Хоу подошел к этому же дому. Девушка сказала людям:

— Когда он войдет, проткните его своими копалками.

Когда аку-аку Раерае-Хоу вошел внутрь дома, люди вонзили в его тело копалки. Раерае-Хоу кинулся к другому входу, но вновь был пронзен копалками. Он умер, и его кровь потекла струей, побежав вдоль скалы под названием Ханга-Ваи-Рапа. Кровь превратилась в раковину. А тело аку-аку люди сожгли, и оно обратилось в угли и пепел.

Вскоре девушка забыла об этом приключении. Но аку-аку ничего не забывают. На следующий год Тои ловила крабов и моллюсков. Море было спокойным. На берегу Тои увидела большую раковину. Она взяла палку и подняла эту раковину. Неожиданная волна унесла девушку прочь от берега. Она погибла в море, и никто никогда ее больше не видел.

Когда-то давно жила женщина с длинной рукой. У нее был усыновленный мальчик, которого ей отдал его отец. Эта женщина хватала своей длинной рукой детей и поедала их. Так она съела вокруг всех детей, кроме одного. Приемный сын женщины с длинной рукой сказал этому мальчику:

— Завтра старуха тебя убьет. Ты остался последний.

Мальчик ответил:

— Зачем ей убивать меня? Я ловлю для нее тунцов.

Усыновленный ребенок сказал женщине с длинной рукой:

— Оставь этого мальчика. Он ведь ловит тебе тунцов.

Старуха ответила:

— Конечно, он не хочет, чтобы его убивали.

Ночью мальчик, ловивший тунцов, сказал приемному сыну старухи:

— Утром мы уходим за рыбой. Набросай повсюду груды камней.

На рассвете мальчик положил в лодку корзину и веревки. Старуха с длинной рукой пришла на берег моря, они столкнули лодку в воду и прыгнули в нее. В это время усыновленный мальчик соорудил на берегу десять маленьких пирамид. Когда лодка была против места, называемого Хака-Нохонга, мальчик, ловивший тунцов, посмотрел на берег и увидел каменные пирамиды. Он сказал старухе:

— Посмотри, у твоего дома много людей. Ты можешь дотянуться до них?

Старуха с длинной рукой ответила:

— С носа лодки я смогу их достать.

— А ну, попробуй.

Старуха вытянула руку. Мальчик отрезал ее и выбросил в море. И тут же сам выпрыгнул на берег. А старуха умерла.

Девушка по имени Ренга-Роити жила с матерью, но в отдельном доме. Мать Ренги умывала ее, расчесывала ей волосы и каждый день мазала лицо порошком из куркумы. Однажды из местности Матавери пришел юноша по имени. Репа-а-Пунга. Он увидел Ренга-Роити, которая была очень красива, вошел в ее дом и заговорил с ней. Оба полюбили друг друга и решили пожениться.

Ренга-Роити пригласила юношу в свой дом. Репа-а-Пунга принял приглашение. Мать ушла в поле копать бататы. Молодые люди легли спать вместе. Когда мать вернулась, она разожгла земляную печь и испекла еду для дочери. Затем она крикнула девушке:

— Иди причесываться.

— Я уже причесалась.

- Иди, я разомну твою комари.

— Моя комари уже размята.

Мать достала батат из земляной печи и положила его у входа в дом Ренги. Затем она отправилась спать.

Ночью Репа-а-Пунга сказал девушке:

— Уйдем отсюда в мой дом.

Девушка ответила:

— Прежде чем мы уйдем, принеси мне семь гроздьев банана.

Репа-а-Пунга сорвал бананы. Девушка повесила их на стену, противоположную двери. Она сказала им:

— Если моя мать скажет вам: «Иди мыться», ответьте ей за меня: «Я уже умылась». Если она скажет: «Иди, я натру твое лицо красной глиной», скажите: «Мое лицо уже натерто красной глиной». Если она скажет: «О Ренга-Роити, иди, я разомну твою комари», скажите: «Моя комари уже размята».

И Ренга-Роити ушла со своим мужем в его дом, где они стали жить.

Тем временем мать сказала:

— Ренга, иди мыться.

— Я уже умылась,— ответила банановая гроздь.

Мать сказала:

— Иди, я натру тебя красной глиной.

— Я уже натерлась красной глиной,— ответила гроздь.

— Иди, я разомну твою комари.

— Она уже размята,— ответила гроздь банана.

На следующий день мать растопила земляную печь и положила туда батат. Когда еда была готова, мать положила ее в корзинку и поставила возле двери. Она сказала дочери те же самые слова, что и предыдущей ночью, и получила те же ответы.

На седьмой день мать позвала:

— Ренга-Роити!

Тогда последняя гроздь банана крикнула ей в ответ:

— Ренга-Роити давным-давно ушла, ее здесь нет!

Мать вошла в дом и увидела только висящие на стенке банановые грозди. Она схватила каменный пест и швырнула его в них.

Долго оплакивала мать бегство дочери.

Тем временем Ренга-Роити забеременела. На третий месяц беременности она и ее муж сделали первую земляную печь для своего ребенка. Она приготовила цыплят, ямс и батат. Другая маленькая земляная печь, называемая такапу, была растоплена для беременной женщины. Еду, которую вынули из печи, положили в корзинку. Затем Репа-а-Пунга сказал слугам:

— Возьмите корзинку и отправляйтесь к матери этой девушки. Скажите ей, что это еда из первой такапу в честь ребенка Репа-а-Пунги и Ренга-Роити. Скажите это матери.

Слуги взяли еду и отправились в дом матери Ренга-Роити. Они повторили слова, сказанные Репа-а-Пунгой.

Старая женщина сказала:

— Я думала, о дочь моя, что твой муж плохой человек. Почему же ты не сказала мне сразу, что он хороший?

Потом Репа а-Пунга, Ренга-Роити и ее мать съели цыпленка и батат. Все были очень довольны.

Однажды шесть юношей Аамаи и их дальний родственник Тока-Нгуту отправились в Ханга-Маи-Хики, чтобы сделать себе маски. Потом они надели маски и ушли оттуда. Ночью они пришли в Ханга-о-Хону и вошли в хижины со словами:

- Мы боги, мы Макемаке.

Они вели себя подобно богам, и их голоса были подобны голосам богов. Они говорили:

— Нам нужна еда, деревянные моаи, танцевальные палицы — все, что у вас есть.

Так Аамаи ходили из хижины в хижину и забирали еду и всякие вещи у людей. Взвалив на спины изваяния богов, они ушли из Ханга-о-Хону и вернулись в Ханга-Маи-Хики. Там они провели несколько дней. По ночам они меняли свои голоса, чтобы говорить подобно богам. Мужчины, женщины и дети пугались их и верили, что они — настоящие боги. Люди отдавали им еду, цыплят, деревянные моаи и много других вещей.

Юные Аамаи и их родственник ходили и в другие места: в Ханга-Роа, Винапу, Аху-Акапу, Тахаи, Ваи-Мату и. Аху-те-Пеу. Они всегда приходили ночью и забирали рыбу, раков, угрей, тунцов. И все люди пугались их и думали, что они и в самом деле боги.

Однажды Аамаи пришли к хижине Хипы и получили там еду. Мужчины, что принесли им еду, дошли с ними до местности Ваи-Хоата. Аамаи сказали им:

— Теперь возвращайтесь к своим хижинам.

Мужчины сделали вид, что уходят, а сами спрятались. Аамаи стали купаться в озере и заговорили своими обычными голосами. Потом они взвалили на спины изваяния богов и подошли ближе. Мужчины, наблюдавшие за ними, сказали:

— Никакие они не боги, а обыкновенные люди!

А когда Аамаи ушли, посыльные вернулись домой и рассказали обо всем, что видели. И тогда люди сказали:

— Идите назад и убейте этих юношей.

Вскоре об обмане узнали повсюду. Аамаи этой ночью не пошли в деревню, но Тока-Нгуту надел свою маску и пошел один. Мужчины уже ждали его. И когда он вошел в хижину, они схватили его и убили. А все остальные юноши Аамаи убежали от них и скрылись⁴⁰.

Ханау-еепе сказали ханау-момоко⁴¹:

— Идите и тащите камни к побережью.

Ханау-момоко ответили им:

— Мы не хотим таскать камни, что лежат на земле. Ведь из-за этого погибнут наши батат, бананы и сахарный тростник. Нет, мы не хотим оставить их чахнуть и дичать.

Ханау-момоко ушли. Они не стали таскать камни. Ханау-еепе разгневались: ханау-момоко не помогли им в строительстве аху. Ханау-еепе стали работать одни. Они воздвигали аху и таили злобу на ханау-момоко.

Ханау-еепе жили на полуострове Поике. Там они вырыли длинный ров от местности Поту-те-Ранги до местности Маха-туа. Когда ров был вырыт, ханау-еепе принесли дрова и сбросили их в канаву.

Они разбросали дрова от начала до конца рва.

У одной женщины ханау-момоко был дом в Поту-те-Ран-ги. Ханау-момоко не знали о том, что ханау-еепе вырыли ров и бросили туда дрова. Женщина ханау-момоко, жившая в Поту-те-Ранги, была замужем за одним из ханау-еепе. Он сказал ей:

— Мы вырыли ров. Он приготовлен для вас, для ханау-момоко.

Так женщина все узнала. Она дождалась ночи и пришла к людям ханау-момоко. Женщина сказала им:

— Посмотрите на мой дом. Только здесь вы сможете пройти. Завтра ханау-еепе разожгут печь для ваших тел. Когда вы придете туда, постройтесь цепью так, чтобы она замкнулась вокруг горы на Поике. А когда начнется сражение, сбрасывайте ханау-еепе в ров. Пользуйтесь их печью, пусть ханау-еепе зажарятся сами!

Той же ночью женщина должна была вернуться к себе домой. Она сказала воинам ханау-момоко:

— Поторопитесь!

Затем женщина вернулась к себе домой и осталась там. Она взяла прутья и стала плести корзинку. А взгляд ее был устремлен на мужчин ханау-момоко.

Мужчины поднялись с заходом солнца, когда стало темно. Собрались все ханау-момоко. Сначала они остановились в доме женщины, которая плела корзину. Потом воины построились цепочкой и двинулись в путь. Они обошли вокруг Кики-роа и горы Маунга-Театеа. Цепочкою они спустились вниз, к местности Махатуа. Затем они остановились, затаились и легли спать.

С утренней зарей ханау-момоко поднялись и напали на ханау-еепе.

Они погнали ханау-еепе в ров, который те сами вырыли ⁴². Ханау-еепе, мужчины, женщины, дети, выбегали из своих домов. Они бежали до тех пор, пока не достигли рва. Здесь ханау-еепе остановились — дальше бежать было нельзя: дрова, заполнявшие ров, горели. Но воины ханау-момоко надвигались. Как могли ханау-еепе избежать пламени, если они не умели летать?

Воины ханау-момоко подошли вплотную. Ханау-еепе прыгали в горящий ров, прыгали прямо в пламя. Гибли мужчины, женщины, дети ханау-еепе. Никто не остался в живых. И только двое ханау-еепе перепрыгнули через мертвые тела и сумели спастись. Ханау-момоко погнались за ними. Беглецы достигли залива Анакена, а затем спустились в пещеру Ана-Ваи. Ханау-момоко взяли дротики⁴³ и начали колоть ими последних ханау-еепе. Когда они наносили удары, ханау-еепе кричали:

— Оро-ро-ине!⁴⁴

Наконец один из ханау-еепе умер. Последний оставшийся в живых сказал:

— Великие люди, пощадите человека, который остался теперь один. Зачем вам убивать меня? Оставьте меня в живых!

Воины ханау-момоко вернулись и посмотрели, не остался ли в живых кто-нибудь еще. Но никто из ханау-еепе не остался в живых. Тогда ханау-момоко засыпали тела убитых землей. После этого ханау-момоко вернулись к пещере. Оставшийся в живых ханау-еепе присоединился к ханау-момоко и поселился у залива Ханга-о-Хону. Он женился на женщине ханау-момоко, тот мужчина из пещеры. Его оставили в живых, потому что из ханау-еепе больше никого не осталось⁴⁵.

Тридцать братьев и тридцать других мужчин племени миру⁴⁶ каждый день упражнялись в битве на копьях с тыквенными наконечниками. Их противниками были 60 мужчин племени тупахоту под предводительством Таереки. Учителями в этих битвах-играх, с одной стороны, был Таерека, а с другой — Хетереки, сын Рау-Нуи. Однажды Таерека преследовал Хете-реки и его воинов. Они добрались до горы Маунга-Пуи. Но уйти от преследователей им не удалось.

Хетереки достиг Омохи и со своими двоюродными братьями поплыл на остров Моту-Тау-Тара. Они остались там, потому что их противники заняли противоположный берег. Таерека приказал своим воинам разбросать банановую кожуру по берегу так, чтобы противники приняли ее за ямс. Таерека рассчитывал, что люди племени миру соблазнятся ямсом, покинут остров и приплывут к берегу.

Люди миру поплыли к берегу. Среди них был Рау-Нуи, отец Хетереки. Хетереки спрыгнул в воду в месте, называемом Пора, и вышел на островок Моту-Тау-Тара. Его стали преследовать трое воинов Таереки. Вслед за ними — четверо, затем еще трое. Немного погодя к преследователям стали присоединяться новые люди. Мужчины на островке закричали ему:

— Поторопись! Воины, что гонятся за тобой, уже взбираются на скалу.

Хетереки снял свой намокший пояс и стал выжимать его. Пока он его выжимал, преследователи уже добрались до острова. У Хетереки хватило времени лишь для того, чтобы быстро завязать пояс.

Он напал на первых трех мужчин и убил их. Четверо других, которые вскарабкались на скалу, были тоже убиты. Такая же участь постигла и всех преследователей. Хетереки сошел со скалы и продолжал убивать людей тупахоту. Затем он вернулся на морской берег.

Там Хетереки увидел, что Рау-Нуи, его отец, еще жив. Шестьдесят воинов Таереки были заколоты. Однако и тридцать воинов Хетереки тоже лежали мертвыми. Хетереки покинул местность Ана-о-Хока, вблизи Аху-те-Пеу, и вернулся к скале.

Тем временем воины миру пошли повидать Рау-Нуи, своего отца.

Рау-Нуи спросил их:

— Кто вы?

— Мы — твои сыновья.

Тогда старик спросил:

— А где Хетереки?

Воины ответили:

— Почему ты спрашиваешь о нем, ведь мы здесь.

— Я хочу видеть своего первенца, я хочу прикоснуться к его ноге.

Один из юношей выставил ногу. Рау-Нуи обхватил ее руками и заметил, что она слишком мала. Потом он снова спросил:

— Где Хетереки?

Хетереки в это время подходил к пещере Ана-о-Нахо. И его братья сказали Рау-Нуи, что его первенец близко. Братья Хетереки сказали отцу:

— Прислушайся к шуму от шагов Хетереки.

Рау-Нуи спросил:

— Кто ты?

— Я Хетереки, сын Рау-Нуи.

Рау-Нуи попробовал обхватить ногу Хетереки, но его руки оказались недостаточно длинны.

И сказал Рау-Нуи своему первенцу:

— Ты никогда не должен участвовать в битвах, ни в одной войне, ты, Хетереки-ко-те-Нгату-е-Иху ⁴⁷, о Хетереки, сын Рау-Нуи!

Сказав это, Рау-Нуи умер.

Хетереки оплакал смерть своего отца. Потом сказал братьям:

— Пойдем и сообщим Таереке: пусть возьмет шестьдесят своих мертвых воинов и похоронит. А вы похороните тридцать наших воинов, павших в битве.

Юноши пошли и сказали Таереке:

— Возьми своих людей, похорони их. А мы сделаем то же самое с нашими.

Люди Таереки забрали мертвые тела и захоронили их в аху. А люди Хетереки похоронили воинов, убитых Таерекой.

ГАВАЙИ (ГАВАЙСКИЕ ОСТРОВА)

Мальчик Пуниа жил на острове Гавайи в округе Кохала. Отец его умер. Пуниа остался вдвоем с матерью, которую звали Хина. Они выращивали батат и им кормились. Не было у них ни рыбы, ни мяса.

Однажды Пуниа сказал матери:

— Позволь мне спуститься в пещеру, куда обычно ходил отец, и наловить хотя бы немного омаров ¹.

— Нет,— ответила Хина,— эта пещера — дурное, опасное место. Тебя там съедят акулы.

Каиалеале (Бурное море) —так называли громадную акулу, вождя всех акул, живших вблизи пещеры омаров. Десять акул было под его властью, он был одиннадцатым.

Но Пуниа все же отправился вниз и добрался до пещеры. Там он увидел Каиалеале в окружении акул. Все они спали. Тогда Пуниа громко сказал:

— Хотел бы я знать, крепко ли спит эта огромная акула, Каиалеале. Если да, то я смогу нырнуть и выплыть вон на то место. Там я поймаю парочку омаров, и у нас с матерью будет мясо к батату.

Пока Пуниа говорил это, проснулись все акулы. Каиалеале сказал им:

— Давайте подстережем Пуниа и, когда он нырнет, нырнем за ним.

Пуниа нашел камень и бросил его далеко в сторону от пещеры омаров. Когда камень ударился о воду, акулы ринулись к тому месту. Они оставили пещеру без охраны. Тогда Пуниа быстро нырнул и поймал двух омаров, а потом закричал акулам:

— Вот теперь у Пуниа есть два омара, и он их съест. Это поддержит мою мать и меня. А это ведь меня научила не первая, не вторая, не третья, не четвертая, не пятая, не шестая, не седьмая, не восьмая, не девятая, не десятая: это одиннадцатая акула, та, что с тонким хвостом, научила меня, что мне делать!

Когда Каиалеале услыхал это, он приказал всем акулам собраться и выстроиться в ряд. Он посчитал их и, убедившись, что их десять, стал искать акулу с тонким хвостом. Наконец он нашел ее и сказал:

— Так это ты научила Пуниа. Ты умрешь!

И он убил акулу. Тогда Пуниа крикнул радостно:

— Ага, вы сами убили одну из ваших,— и отправился домой к матери.

Вскоре они съели этих двух омаров. И снова у них не стало еды, и снова Пуниа попросил мать:

— Позволь мне пойти и наловить еще омаров из той пещеры.

— Хорошо еще, что ты в прошлый раз вернулся домой. Не смей ходить! Ты хочешь, чтобы тебя съели акулы?!

Однако Пуниа снова отправился к пещере. Он подошел к тому же месту и сказал те же слова, что и в прошлый раз. Каиалеале и все акулы проснулись. Тогда он кинул камень в сторону от пещеры. Когда камень ударился о воду, акулы ринулись к нему. Пуниа быстро нырнул и опять поймал двух омаров. Потом он благополучно вернулся на берег и сказал акулам то же самое, что и в прошлый раз. Потом пересчитал акул от первой до десятой и сказал, что это десятая научила его, что нужно делать. «Та, у которой самый большой живот»,— добавил Пуниа.

Каиалеале пересчитал всех акул. А когда обнаружил акулу с большим животом, убил ее. И снова Пуниа посмеялся над акулами.

Пуниа продолжал обманывать акул до тех пор, пока не остался один Каиалеале. Тогда Пуниа заготовил две длинные палки. Потом достал две палки для добывания огня — твердую и мягкую² и немного древесного угля и дров. Затем Пуниа приготовил немного еды, соли, кожу опихи³, положил все это в мешок и отправился на берег. Пуниа подошел к пещере, где спал Каиалеале, и сказал громко:

— Если я нырну и Каиалеале схватит меня зубами, я умру. Но моя кровь всплывет наверх, ее увидит моя мать, и я оживу снова. Если же я нырну и Каиалеале проглотит меня целиком, тогда я умру и никогда не смогу снова жить.

Каиалеале услышал все это и подумал: «Я не стану хватать тебя зубами, потому что ты сможешь ожить. Я открою рот и проглочу тебя целиком. Настало время расправиться с тобой. Да, ты умрешь, и ничто теперь не спасет тебя».

И Каиалеале широко открыл пасть. Тогда Пуниа нырнул и вместе с сумкой забрался в пасть акулы. Тут Каиалеале хотел захлопнуть челюсти. Но Пуниа взял палки, которые заготовил, и вставил их поперек пасти. Потом потер две другие палки друг о друга и, когда загорелся огонь, выложил уголь и дрова. Затем Пуниа взял кожу опихи и стал скоблить ею внутренности акулы. Оторвав кусок мяса, он принялся жарить его. Когда мясо было готово, Пуниа съел его с бататом. И все это время Каиалеале метался по океану. Ему было так больно, что он не мог найти себе места.

Так Пуниа плавал в брюхе акулы десять дней. Наконец Каиалеале начал уставать. Он повернул к берегу и достиг местности Алула, по другую сторону океана Кона, прямо против Хинакапохолае. Пуниа же, сидя в брюхе акулы, стал лысым, как все хитрецы:

Когда Пуниа услыхал шум бурунов на мелководье, он сказал громко:

— Если это буруны и я останусь здесь, я спасен. Но если я окажусь у берега этого глубокого моря, я погибну.

Каиалеале услыхал это и сказал:

— Я оттащу тебя туда, где ты погибнешь. Ты умрешь, и ничто не спасет тебя,— и поплыл к берегу.

Когда они доплыли, Пуниа снова сказал:

— Если здесь разбивается бурун, я спасен, но, если я окажусь на сухом песке, у берега моря, где растет трава, я не смогу спастись.

Услыхав об этом, Каиалеале поплыл дальше, пока не добрался до травы. Когда же он попытался вернуться назад, то застрял в сухом песке.

Люди увидели какой-то огромный предмет и пришли посмотреть, что это такое. Пуниа услышал голоса людей и закричал:

— Осторожнее, не то вы убьете меня.

Тогда люди достали свои ножи пахоа ⁴ и распороли акуле брюхо. Пуниа вышел. Он был совершенно лыс, без единого волоска.

Алула была единственным местом, где жили люди. Повсюду в других местах вокруг Кеаукаха жили злые духи. Пуниа вышел из брюха акулы и пошел своей дорогой. Вскоре он увидел злых духов. Недалеко от берега они привязывали к сетям ⁵ камни-грузила. При виде духов Пуниа заложил руки за спину и стал произносить заклинания и называть в них те места, куда ходил ловить рыбу со своим отцом. Так он хотел обмануть злых духов и спасти себя:

При звуках этого заклинания один из духов сказал:

— Я, кажется, слышу голос, он перечисляет места, где бывал со своим отцом.

Другой дух ответил:

— Это, наверное, кричит ветер или сова.

Третий дух сказал:

— Давайте еще послушаем.

Пуниа услыхал это и запел снова:

Когда Пуниа умолк, один из духов сказал другому:

— Сюда идет человек. Он знает эти места. Теперь нам не придется вынимать пустые сети.

И он закричал:

— Иди сюда.

Пуниа подошел, и они спросили его:

— О чем ты пел?

Пуниа ответил:

Я плачу об отце. Здесь мы с ним обычно ловили рыбу. Мне напомнили о нем эти лавовые утесы.

Тогда злые духи сказали:

— Покажи нам, как и где закидывать сети. Мы будем делать все, что ты скажешь.

— Хорошо,— ответил Пуниа.— Если вы будете делать все, как я говорю, мы поймаем любую рыбу, какую захотите. Вот что вы должны делать: двое из вас поплывут со мной, а остальные останутся на берегу. Когда я позову кого-либо из оставшихся, вы должны плыть к нам. Если я покажу два пальца,— это значит, что ко мне должны плыть двое, если один палец,— это значит, я хочу, чтобы приплыл один. Так ловится в этих местах рыба. Дно здесь открытое, и только в нескольких местах можно забрасывать сети.

Злые духи выслушали Пуниа, и он поплыл с двумя из них. Через некоторое время Пуниа позвал еще двоих и сказал:

— Когда я прикажу вам нырять, ныряйте и не выплывайте до тех пор, пока я не потащу сети.

Когда духи нырнули, Пуниа тоже нырнул, опутал их сетями и убил. Потом он вынырнул и позвал тех, кто остался на берегу, показав два пальца. Еще двое духов приплыли к Пуниа. Он также убил их. Потом он позвал еще одного и этого тоже убил. Пуниа обманывал злых духов, пока их осталось совсем немного. Духи увидели,, что в море один Пуниа. Они заподозрили неладное и крикнули ему:

— Где все наши?

— Они здесь,— ответил Пуниа.— Они загоняют в сети калу, ненуэ⁷, палани и других рыб, что проплывают здесь.

Тогда остальные успокоились:

— Нет, они не убиты.

Пуниа вновь показал один палец. И еще один из духов приплыл к нему. Потом Пуниа позвал еще двоих.

Пуниа продолжал делать так, пока не убил всех злых духов.

Возле горы Пуу-о-ваи-на жил человек по имени Капои. Его хижина обветшала, крыша стала разваливаться, и тогда Капои отправился на болото Кавело, где росла высокая трава пили. Капои хотел набрать травы и починить крышу. На болоте Капои нашел гнездо с совиными яйцами. Набрав травы, Капои прихватил гнездо и вернулся домой.

Вечером Капои собрался испечь яйца. Он взял палочки и развел огонь. В это время к дому подлетела сова и села на стене возле двери. Когда Капои завернул яйца в листья ти и собирался положить их на горячие камни⁸, сова взмолилась:

— О Капои! Отдай мне мои яйца!

— А сколько их у тебя было?

— Семь.

— Я испеку их и съем, потому что у меня нет рыбы.

Но сова продолжала просить:

— О Капои! Отдай мне мои яйца!

— Нет, я уже завернул их в листья, чтобы испечь.

— Ах, Капои, какой ты безжалостный! Тебе нет дела до моего горя!

— Ну, ладно,— сказал наконец Капои,— забирай свои яйца!

В благодарность за доброту Капои сова стала покровителем его семьи⁹. Она велела Капои построить святилище ¹⁰, и Капои построил его.

Весть об этом дошла до Какухикевы, верховного вождя из Ваикики. Верховный вождь построил святилище Капалаха, почитать которое обязаны были жители всей округи. Никто — ни вождь, ни простой человек — не имел права строить другие святилища. Какухикева был добрым человеком, но он очень сердился на Капои — ведь тот нарушил закон! Верховный вождь послал за Капой своих слуг. Они схватили преступника, доставили в Ваикики и поместили в святилище верховного вождя. Капои должны были убить и принести в жертву оскорбленному им богу11.

Но сова, которая была покровителем семьи Капои, решила спасти его. И она обратилась за помощью к Пуэо, вождю сов. Пуэо жил в долине Маноа, на Пуу-пуэо, Холме Сов, И Пуэо стал созывать свой народ на войну с Какухикевой. Пуэо застучал в барабан¹², и все совы на всех островах услышали его. В течение одного дня все совы с островов Гавайи, Ланаи, Мауи и Молокаи собрались в местности Кала-пуэо. Совы из Коолау и Кахикику с острова Оаху собрались в долине Нууану, в местности Канониакапуэо. А совы из Кауаи и Нийхау собрались в местности Пуэохулунуи возле Моаналуа.

Какухикева назначил для жертвоприношения день Кане13. Утром этого дня в присутствии вождя и воинов жрецы должны были принести Капои в жертву своему богу.

Но когда в день Кане взошло солнце, его свет внезапно померк. Это совы, как тучи, покрыли небо. Вожди и воины пытались отогнать птиц, но не могли. Совы бросались вниз, рвали когтями лица людей, швыряли в них грязью и пометом. Люди Какухикевы обратились в бегство.

Капои был освобожден, и верховный вождь сказал ему:

— У твоего бога мана¹⁴ сильнее, чем у моего. Твой бог — настоящий бог!

Так был спасен Капои. После этого сову стали почитать как божество. А то место, где произошла битва с совами, называется Кукаеунахио-ка-пуэо, что значит «Победный Крик Сов, Поднявшихся Тучей».

В местности Хулаиа на острове Кауаи жил человек по имени Пи, у которого были родственники средн менехуне¹⁵.

Однажды местный вождь задумал возделать в долине большой участок н засадить его таро. Но сначала нужно было построить каменную запруду, чтобы отвести воды реки.

Люди начали таскать камни. Они старались изо всех сил, но до конца работы было еще далеко. Вождь щедро вознаграждал своих людей рыбой, тапой, набедренными повязками ¹⁶. Так у них было договорено.

Один только Пи не работал вместе с другими, а почти все время спал. Это было его любимое занятие, все знали, что Пи необычайно ленив. Каждый вечер мужчины возвращались с работы и приносили домой рыбу. Дети Пи видели, как другие едят ее, и, громко плача, просили рыбы у своей матери. Жене Пи было стыдно перед детьми, она их жалела и наконец сказала мужу:

— Почему ты все время спишь? Тебе не стыдно, что твои дети плачут и просят у других рыбы? Иди работать, чтобы накормить детей!

На следующее утро Пи проснулся и отправился вверх по долине. Там он стал жарить таро и приготовил его столько, чтобы хватило на всех менехуне, которых он собирался пригласить. И еще одну связку таро он приготовил для себя самого. Это был первый случай, когда Пи что-то сделал. Затем он вытащил из земли дерево кукуи ¹⁷, развесил на его ветвях связки таро и отправился обратно. Ночью Пи отнес дерево вместе с угощением к тому месту, где днем работали люди вождя. Все это он приготовил для своих родственников-мейёхуне.

И вот менехуне пришли и начали работать. Они делали так, как сооружают запруду на ручье, когда ловят рыбу оопу. Менехуне образовали цепочку и стали передавать камни от одного к другому. За одну ночь запруда была готова.

Окончив работу, менехуне съели пои ¹⁸, которое заготовил Пи. Правда, у них не было рыбы, но они набрали в ручьях моллюсков.

Утром вождь и его люди увидели, что запруда готова. Все сразу подумали, что это работа менехуне, и вождь, чтобы удостовериться, послал к Пи одного из своих слуг. Тот вернулся и доложил, что так оно и есть. Тогда вождь послал к Пи нескольких человек отнести ему много-много рыбы и много-много тапы.

Другие мужчины завидовали Пи,— ведь он так много получил от вождя. Но Пи ни с кем не стал делиться, потому что раньше никто не делился с ним.

О том, что Пи за одну ночь сумел построить запруду, услышал Оло, верховный вождь долины Ваимеа. Он велел Пи прийти в местность Кикиала. В реке Ваимеа ожидалась высокая вода, и люди копали канал, чтобы отвести ее. Однако они не поспевали с работой — вода быстро прибывала.

Но вот пришел Пи, и все было сделано, как и в прошлый раз, за одну ночь. Таков был обычай менехуне — если уж они брались за что-нибудь, то заканчивали все за одну ночь. Говорят, это были маленькие человечки, которые всегда работали сообща. Если кто-нибудь из вас попадет на остров Кауаи, он сможет увидеть канал, вырытый менехуне.

Вот и все.

На острове Оаху жил вождь по имени Ка-ханаи-акеа-кеа, что значит «Усыновленный Богами». Когда он подрос, он задумал построить святилище, чтобы поклоняться своим богам. Вождь был дружен с менехуне, и поэтому они решили помочь ему.

Как только стемнело, Луна, предводитель менехуне, собрал свой народец. Менехуне выбрали нужные для постройки камни. Для возвышений пошли камни с ровными краями, для пола — гладкая морская галька; стволы бамбука и дерева охиа менехуне заготовили для жертвенной площадки. Менехуне распределили между собой все части постройки, в том числе и крытые циновками хижины для жрецов ¹⁹ и вождей. Работа была закончена в одну ночь. Затем менехуне устроили пир и ушли в лес.

Усыновленный Богами получил святилище в свое владение. Были совершены подобающие обряды — и святилище назвали Ка-хе-ики. Жрецом в нем вождь сделал своего старого учителя и воспитателя по имени Кахилона.

А потом у вождя Ка-ханаи-акеа-кеа власть в этих краях отнял Каупе. Это был колдун, он мог появляться либо в облике человека, либо в облике пса. Каупе стал править землями между долиной Нууаму и морем. Его собственный дом и святилище были в Лихуа. Каупе был людоедом, он убил и съел многих людей, только на верховного вождя острова он никогда на нападал. С острова Оаху человеко-пес перебрался на Мауи и там тоже убивал и ел людей. Потом он появился на острове Гавайи. Там Каупе схватил сына одного знатного вождя и утащил к себе на Оаху. Колдун поместил мальчика в своем святилище в Лихуа и ждал, когда настанет время для человеческого жертвоприношения, чтобы принести пленника в жертву своим богам.

Тем временем отец мальчика приплыл на Оаху. Он хотел освободить сына, а если это не удастся, то хотя бы умереть вместе с ним. Вождь благополучно высадился на острове и стал искать, кто бы мог ему помочь. Вскоре он встретил Ка-хилону, жреца из храма Ка-хе-ики, и поведал ему о своей беде.

Жрец научил вождя заклинанию, которое должно было помочь ему вызволить сына из плена, преодолеть ману чело-веко-пса. И еще одному заклинанию научил жрец вождя — на тот случай, если Каупе заметит исчезновение своей жертвы и бросится в погоню.

Ночью вождь подошел к святилищу Каупе в Лихуа. Он твердил заклинание, которому его научил Кахилона. Вождь в точности следовал советам жреца и нашел то место, где томился его сын. Непрерывно повторяя заклинание, вождь проник в святилище и увидел мальчика. Он лежал связанный, а рядом спал, охраняя его, громадный пес. Отец освободил сына от веревок, и они вдвоем осторожно прокрались мимо чудовища.

Вот заклинание, которое их охраняло:

О Ку! О Лоно! О Кане! О Каналоа!

Спасите нас обоих! Спасите нас обоих!

Отец с сыном выбрались из логова Каупе и побежали к святилищу Ка-хе-ики.

Человеко-пес услышал шум шагов и проснулся. Увидев, что пленник исчез, он выскочил из святилища, обежал вокруг него, нашел след беглецов и бросился в погоню. Отец и сын бежали быстро, но уйти от пса было невозможно. Тогда вождь произнес второе заклинание, которому научил его Ка-хилона. У них прибавилось сил, они побежали быстрее, но

все равно громадный пес нагонял их. Тогда вождь произнес третье заклинание:

О Ку! О Лоно! О Кане! О Каналоа!

Своей божественной властью,

Силой этого заклинания

Спасите нас обоих! Спасите нас обеих!

Тут же беглецы увидели подходящую скалу и спрятались за ней. Это было в местности Маналуа.

А пес думал, что отец с сыном с помощью своих богов спешат на Гавайи. Поэтому он добежал до берега океана, поднялся в воздух и полетел на тот остров.

Тем временем беглецы добрались до храма Ка-хе-ики, где их радушно встретил жрец Кахилона. Он научил гостей заклинаниям, с помощью которых они могли одолеть и убить человеко-пса.

Затем оба вождя, отец и сын, вернулись к себе на остров Гавайи и стали: готовиться к битве со своим врагом. В конце концов они победили Каупе и убили его.

Но дух колдуна не был уничтожен и поселился в верхней части долины Нууану. И теперь еще его тень появляется иногда среди облаков, которые собираются у горных вершин и нависают над долиной. Иногда он является в виде облака, имеющего вид огромного, а иной раз и маленького, пса. И тогда дух Каупе смотрит сверху на те земли, на которые он когда-то наводил ужас.

А Кахилона стал основателем величайшего жреческого рода Му-кахуна. Этим жрецам ведомы знамения моря, неба и земли.

На острове Оаху возле Коу²⁰ жил вождь по имени Ка-ха-наи-аке-Акуа, что значит «Тот, О Ком Заботятся Боги». Однажды он послал; жрецов в горы за деревом для постройки лодки. Жрецы поднялись по Нууану к тому месту, где с этой широкой долиной соединяется другая, узкая, покрыта лесом; Здесь росли огромные деревья коа²¹, из которых делают Лодкин Но. этой частью долины владели эена²². Кроме них там обитали кровожадные му²³, которые часто убивали путников. Иногда му появлялись в облике людей, но всегда могли снова обернуться му.

И вот один из этих му, по имени Куна, спустился к тому месту, где жрецы рубили дерево. Он посмотрел на обряд, послушал заклинания и начал мешать людям. Сначала му поднял в долине сильный ветер. Затем он собрал темные тучи, и из них пошел проливной дождь. Му подстраивал опасные предзнаменования, но жрецы не сдавались.

Наконец они свалили дерево. Обрубили у него ветви, слегка обтесали его и частично выдолбили. Затем бревно обвязали веревками из кокосовых волокон и лианами и поволокли вниз по долине к заливу Коу.

Когда люди стали перетаскивать бревно через застывший поток лавы, оно вдруг дернулось и поползло обратно. Это Куна схватился за веревку и потянул вверх. Люди напряглись, и бревно вместе с уцепившимся му заскользило вниз по камням. Му упирался, чтобы людям было тяжелей тащить. Но совсем удержать бревно он не мог, и оно медленно продвигалось вниз. Было очень трудно волочить бревно по зарослям, и люди подтянули его к руслу маленькой речки Нуу-ану. Они рассчитывали, что его ствол будет легче сплавить по воде, а скользкие камни помешают му удерживать бревно. Так они и тащили лодку, вырывая ее из рук злого духа.

Наконец му понял, что так он ничего не добьется, и решил действовать иначе. Он отпустил веревку и поспешил вверх по руслу. У истоков речки он перекрыл все ключи и отвел в сторону ручейки. Вода иссякла, и речка высохла. Тогда Куна опять сбежал вниз, схватился за веревку и стал тянуть бревно обратно.

Трудно было тягаться с му, и люди очень устали. Уже стемнело, а до моря было еще далеко. Кое-как они добрались до места, которое называется Ка-хо-о-кане и где речка делала крутой поворот. Между высокими берегами здесь нагромождены крупные камни. Му напряг все силы и крепко всадил лодку между камнями.

Сделать что-либо было очень трудно, и старший жрец распустил людей. Так они и оставили недоконченную лодку злому духу.

Лодка окаменела и поныне лежит между камней. Ее так и называют — Лодка му.

Когда-то на острове Оаху жил знатный и могущественный вождь по имени Какеи, ловкий и бесстрашный воитель. Он в совершенстве владел палицей, копьем и пращой²⁴. Вокруг себя Какеи собрал молодых вождей из подвластных ему мест. Это были дерзкие воины, привыкшие наносить и получать удары, побеждать и проигрывать. Сегодня они были богаты, завтра бедны. Такая жизнь была им привычна.

Однажды Какеи собрал этих молодых вождей. Он велел им разойтись по домам и готовиться к походу и битве.

— Нужно построить много новых боевых лодок,— сказал Какеи,— а лучшие из старых починить и заново отделать. Вы должны собрать самых умелых и самых храбрых из своих воинов. Проверьте их оружие и снаряжение. Возможно, поход будет долгим, надо заготовить крепкие плетеные паруса для лодок и побольше припасов.

С великой радостью разошлись по домам молодые вожди выполнять повеление своего предводителя. Конечно же, они не могли удержаться от разговоров о предстоящем походе. А болтливые женщины разнесли эту весть по всем долинам. Шумные сборы были слышны по всему острову.

Но куда же будет совершен поход? Над кем нависла угроза? Этого никто не знал. Целыми днями воины спорили о том, па кого из многочисленных врагов своего вождя они пойдут. Одни говорили, что Какеи присоединит к своим владениям остров Молокаи, другие думали, что они совершат налет на побережье острова Гавайи. Все надеялись на великие победы и богатую добычу.

Прошло несколько месяцев, и приготовления были закончены. Множество воинов собрались вокруг Какеи. Боевые лодки спустили на воду, поставили паруса, на вершинах мачт укрепили цветные флажки. Молодые вожди были великолепны. Они украсили головы желтыми и красными военными уборами, надели устрашающие боевые маски²⁵. Воины стали рассаживаться в лодки и кричали друзьям, оставшимся на берегу: «Прощайте!»

Как только они вышли в море, Какеи повернул лодки на север, а не на юг, как думали воины. Они шли и на веслах и под парусами. Морские волны и сильные руки гребцов быстро гнали лодки к острову Кауаи. Настала ночь, но светили звезды, и морская тропа была такой же прямой, как днем.

На рассвете Какеи и его воины высадились на берег и напали на жителей селения Ваимеа. Вождь селения схватил палицу и копье и с боевым кличем выбежал из дому. Его воины, не совсем проснувшиеся, растерянные, застигнутые врасплох, пытались помочь вождю отразить натиск врага. Битва была недолгой и жестокой, за короткое время полегло много жителей Ваимеа. Нападающие разорили селение и подожгли хижины.

Какеи велел своим воинам собрать на берегу добычу — лодки, женщин с детьми и все захваченное добро — калебасы²⁶, циновки, куски тапы, каменные орудия²⁷, плащи из перьев²⁸. Победители доверху нагрузили все лодки — и свои, и захваченные — и благополучно отплыли обратно, к острову Оаху. Под парусами они прошли вдоль побережья к заливу Коу.

Весь берег был занят захваченным добром и пленными женщинами и детьми. По велению вождя на склоне горы Пуу-о-ваина начали приготовления к пиру. Люди наловили множество рыбы, зарезали много свиней и кур, наполнили земляные печи²⁹ докрасна раскаленными камнями, приготовили огромные чаши с кавой³⁰.

Какеи и его воины сели вокруг чаш, наполненных пои, а девушки начали танцевать хулу³¹.

И вдруг земля под ними затряслась, чаши покатились, вся площадка, где шел пир, зашевелилась как живая. Каменистые склоны горы стали трескаться, и громадные камни покатились вниз. Люди бросились бежать в разные стороны, многих задавили падающие камни. Затем земля снова задрожала, склон горы открылся, потекла лава, поднялись клубы пара и удушливого дыма. Лава двинулась вниз к устланной циновками площадке, где пировали, и все это место стало добычей огня.

А потом над раскаленной лавой, среди облаков, вырывавшихся из кратера, представилось необыкновенное зрелище. Несколько аумакуа³² с острова Кауаи двигалось в торжественном, величавом танце. Качались облака испарений, и вместе с ними раскачивались духи. Это были духи предков тех людей, которых разорили воины Какеи. Они пришли защитить пленных женщин и детей. Наказав обидчиков, духи танцевали священный танец. Увидев это страшное зрелище, Какеи и его воины решили умилостивить духов.

Они собрали на берегу пленных женщин и детей и всю захваченную добычу отдали им в руки. На склон вулкана вождь послал жрецов. Жрецы должны были сообщить духам, что пленных отпустят и вернут им все захваченное добро. Затем воины посадили пленных, погрузили все их добро в лодки и снова отплыли на Кауаи. Как только лодки скрылись из виду, землетрясение утихло. Ядовитые пары больше не вырывались наружу, огни погасли, поток лавы застыл. Духи принили раскаяние Какеи и его воинов.

Говорят, что больше никогда огонь не возвращался в этот кратер И на остров Оаху.

Нашими предками были Папа и ее муж Вакеа³³. Из Кахики³⁴ они приплыли на остров Оаху и поселились в горах над ущельем Килохана. Здесь, на Оаху, они нашли плодородную землю, на которой в изобилии росли бананы, сахарный тростник и таро. Папа и Вакеа построили себе дом, где стали укрываться от дождя и зноя.

Каждый день Папа выходила на северный берег острова. Из длинных листьев дерева хала она сплела легкую корзинку и спускалась с ней к морю. Папа набирала вкусных водорослей и крабов и относила их домой.

Однажды Папа набрала еды и стала подниматься в гору. Она дошла до Хикалоа, где был источник с чистой холодной водой. Здесь Папа собиралась помыть водоросли и крабов. Но тут она взглянула на противоположный склон долины и увидела, что какие-то люди схватили ее мужа Вакеа и куда-то ведут. Немедля Папа побежала к своему дому, бросив и водоросли и крабов. Водоросли здесь же, в источнике, пустили корни и прижились, а крабы вернулись обратно в море.

Люди, схватившие Вакеа, были слугами вождя Леле-хоо-мао. Издавна в этих краях жили люди, которые приносили богам человеческие жертвы. Эти люди построили крепость Пакака. Поселившись неподалеку, Папа и Вакеа топтали посевы, принадлежавшие вождю Леле-хоо-мао. И вот слуги вождя, совершая обход земель, заметили Вакеа и схватили его. Они потащили Вакеа в крепость Пакака, собираясь принести его в жертву. По дороге слуги вождя кричали:

— Мы поймали того, кто топтал посевы! Мы связали его!

Папа обвила бедра лианой и побежала по гребню горы над долиной Нууану. Далеко внизу было видно, как слуги вождя ведут ее мужа. Папа поспешила вниз. У ручья Пуахуа-ху ей встретился какой-то мужчина и сказал:

— Вон там повели человека. Его изжарят. Внизу, в долине, уже разожгли печь.

— Дай мне напиться,— попросила Папа.

— У меня нет воды,— ответил мужчина.

Тогда Папа взяла камень и ударила им о землю. Открылся подземный водоем, женщина напилась и побежала дальше.

В местности Нини возле большого хлебного дерева она догнала тех людей, которые вели ее мужа. Руки Вакеа были связаны за спиной, одежда сорвана. Папа с плачем кинулась к нему.

— Я хочу обнять своего мужа! — кричала она.

Между тем Папа подталкивала связанного Вакеа к большому хлебному дереву. И вдруг дерево раскрылось, и муж с женой вбежали внутрь ствола. А дерево сразу же опять закрылось. Затем силою своей маны Папа раскрыла дерево с другой стороны. Папа и Вакеа выскочили из дерева и бросились бежать к своему дому. На берегу Папа сбросила свою юбку из лианы. Лиана пустила корни, и так появился вьюнок. Он очень красиво цветет и известен своими целебными свойствами.

А слуги вождя Леле-хоо-мао тщетно искали, куда девался их пленник. Они осмотрели всю крону, но никого не нашли. И они решили, что беглецы скрываются в заколдованном дереве. Обо всем случившемся они сообщили своему вождю Леле-хоо-мао. Вожди посоветовались между собой и послали несколько человек с топорами — срубить это дерево. И вот один из них ударил топором по дереву. Отлетела щепка, ударила этого человека, и он упал мертвым. То же случилось и со следующим. Тогда остальные бросились на дерево с топорами, но каждая отлетающая щепка убивала одного из них, и каждая капля древесного сока тоже убивала человека. При этом гибли не только те, что рубили, но даже и те, что стояли рядом.

Испугались люди и призвали на помощь жреца. И вот пришел жрец Уохи. Он склонился перед деревом и долго молча размышлял. Затем он поднял голову и сказал так:

— Не обыкновенная женщина вошла внутрь ствола. Это богиня Папа из Кахики. У нее не одно тело, а множество. Если мы хорошо с ней обойдемся, она не причинит нам зла.

Жрец велел совершить жертвоприношение. С молитвами и заклинаниями люди принесли в жертву Папе черную свинью, черную рыбу и красную рыбу. Затем Уохи сказал тем, кто рубил:

— Натритесь кокосовым маслом³³ и без страха продолжайте работу.

И действительно, в людей летели щепки, на них брызгал сок, но это не причиняло им никакого вреда. Наконец громадное дерево упало. Из этого дерева сделали огромное изображение богини. Папа дала ему одно из своих имен — Ка-меха-и-кана — и наделила сильной маной. Эта деревянная богиня была известна повсюду — от острова Кауаи до острова Гавайи, а на острове Оаху она стала одной из самых почитаемых святынь.

Впоследствии Камехамеха забрал ее на остров Мауи, чтобы с ее помощью утвердить свою власть над всеми островами. Тем, кто ей поклонялся, святыня помогала отвоевывать земли и власть у других людей, помогала мудро и твердо управлять, защищала и охраняла страну.

Раньше люди ели сырую пищу — плоды, овощи — то, что давала им земля. Тогда не было огня, чтобы варить еду, и люди не умели готовить таро, ямс, корни ти и другие дары Акаланы.

Однажды Мауи спросил Хину^36:

— Что нужно сделать, чтобы приготовить пищу?

— Надо добыть огонь.

— А у кого есть огонь?

— Огонь есть у кур.

Тогда Мауи сказал:

— Я пойду и принесу огонь.

— Чтобы добыть огонь, надо быть очень сильным и ловким. Тебе надо идти к самым маленьким, самым слабым курам. Только тогда ты сумеешь сделать это.

И Мауи отправился за огнем. Он шел к Ваианае на Оаху, Когда Мауи пришел туда, огонь горел, но вокруг были только большие куры.

— Вот пришел быстроногий сын Хины. Он свернет нам шею,— заволновались они.

Мауи и впрямь не раз преследовал их, и они знали, каким проворным он был.

Мауи попытался схватить огонь, но куры быстро собрали огонь, золу и бананы, которые пеклись на огне, и улетели. Мауи остался ни с чем. И так повторялось много раз, пока Мауи наконец не увидел очень маленькую курочку. Она разжигала огонь, чтобы печь бананы. Тут Мауи схватил бананы и птицу и зажал их в руках. Он уже хотел свернуть курочке шею, потому что он был очень сердит на кур,— ведь они так и не дали ему огня.

Но тут курочка сказала:

— Послушай, не убивай меня. Ты же не сумеешь без меня добыть огонь.

— Тогда дай мне немного,— ответил Мауи.

— Иди и потри стебель таро,— сказала курица.

Он стал тереть стебель таро, но искры не было. А стебель покрылся бороздками и остался таким до сих пор.

Рассерженный Мауи вернулся, чтобы убить курочку, но она снова попросила не убивать ее и сказала:

— Иди и потри воду.

Это было иносказание. Курица говорила не про обычную воду, а про дерево, которое называлось «красная вода»³⁷. Мауи не разгадал загадку и пошел тереть обычную воду. Конечно, он не получил огня. Тогда он избил птицу, а она сказала ему:

— Иди в лес и найди там дерево «красная вода».

Мауи начал тереть это дерево, и огонь загорелся.

Когда Мауи похитил огонь, он рассказал об этом матери. Но Хина все равно была недовольна.

— Ты, наверное, думаешь, что мне легко справляться с работой,— ворчала она.— С раннего утра я выколачиваю тапу, но не успеваю свалять лыко в большое полотно, как Солнце уже садится. Проходят недели и месяцы, пока тапа становится такой, как нужно. Да и вымоченное лыко не успевает просохнуть до захода Солнца. Только и спасаемся огнем — он помогает сушить тапу.

— А не будет ли лучше, если я отсеку Солнцу ноги? — спросил Мауи.— Тогда оно не сможет так быстро бежать по небу.

— Да хватит ли у тебя сил? — сказала Хина.

— Я достаточно силен для этого.

— А у тебя есть что-нибудь, чтобы победить его? — снова спросила Хина.

— Я надеюсь на свои силы.

— Ну, что ж, попытайся,— согласилась Хина.— Я дам тебе с собой кое-что, и ты легко поймаешь Солнце.

Мать дала Мауи пятнадцать связок веревки и сказала:

— Но это еще не все. Остальное тебе даст твоя прародительница. Кроме того, она скажет, что ты должен делать, чтобы победить Солнце. Ведь она одна из тех, кто кормит Солнце в Халекала ³⁸.

— Твою прародительницу,— продолжала Хина,— зовут Вили-вили-пуха³⁹. Ты найдешь ее у большого развесистого вили-вили. Там ты и дожидайся старуху, только смотри не засни. Ты услышишь, как запоет петух — сначала один раз, потом второй и третий, а затем выйдет старуха. Это и будет твоя прародительница. Она разожжет огонь и станет печь бананы. Тут ты тихонько подкрадись к огню и схвати бананы. Тогда старуха спросит: «Ты чей, озорник?» А ты ответь: «Твой».— «А кто твоя мать?» — снова спросит она. Тогда ты отвечай: «Хина».

После того как мать рассказала Мауи, что он должен делать, он вышел из дому и пошёл к Каупо. А от Ну у он поднялся прямо к месту, которое указала ему Хина. Он уселся под деревом вили-вили и стал ждать. Вскоре он услышал, как закричал петух,— сначала один раз, потом другой. Этого петуха звали Ка’аухелемоа. Когда он запел в третий раз, Мауи вгляделся и увидел старуху, которая еле волочила ноги. Она шла готовить бананы для Солнца. Старуха разожгла огонь и положила на него горсть бананов.

Мауи незаметно подкрался к огню и схватил бананы. Когда старуха потянулась за бананами, она не нашла их.

— Гм, куда это запропастились бананы? — проворчала старуха.

Она была слепа и поэтому не могла ничего понять.

Старуха принесла другие бананы и положила их на огонь. Но Мауи снова схватил бананы, и старухе опять пришлось принести новые. Так было несколько раз подряд. Наконец старуха подумала: «Должно быть, какой-нибудь озорник таскает у меня из-под рук бананы».

Она потянула носом воздух и спросила:

— Ты чей, озорник?

— Твой,— ответил Мауи.

— А кто твоя мать?

— Хина.

Тут Мауи уселся на колени к старухе, и она спросила его:

— Что привело тебя сюда?

— Я пришел отсечь Солнцу ноги. Оно ходит слишком быстро, и моя мать не успевает просушить тапу.

Тогда старуха дала Мауи камень и моток веревки. Вместе с теми, что дала ему Хина, у него получилось шестнадцать мотков. Семнадцатым предметом был камень, который предназначался для того, чтобы бить Солнце.

После этого старуха сказала:

— Солнцу уже пора подниматься на небо, и сейчас ему захочется бананов. Спрячься у подножия этого дерева и жди, пока не покажется первая нога-луч. Тогда лови ее в петлю из веревки и привязывай к дереву. Потом лови вторую ногу и третью. Вяжи ноги Солнцу, пока у тебя не кончатся все мотки. А потом бей Солнце камнем.

Когда старуха закончила свои наставления, Мауи вырыл яму под деревом и спрятался в ней. Прошло немного времени, и Мауи увидел первую ногу Солнца. Он быстро набросил на нее петлю и затянул ее. То же самое он проделал со второй и третьей ногами. По мере того как Солнце шагало, поднимая ноги, пятнадцать его ног оказались в ловушке. Только последнюю, шестнадцатую, ногу Мауи долго не мог поймать — ведь она была ниже всех. Наконец, изловчившись, Мауи накинул петлю и на нее.

Когда Солнце увидело, что Мауи связал его ноги, оно попыталось повернуть обратно, но Мауи быстро прикрутил веревки к стволу, и Солнце уже не могло двинуться с места. Тут Мауи схватил камень и угрожающе поднял его над головой.

— Пощади меня! — взмолилось Солнце.

— За что же тебя щадить? Ведь ты злое! Нет, от меня пощады не жди.

— Пожалей меня,— снова попросило Солнце.

В конце концов Мауи сжалился над Солнцем, и вот. как они порешили. Шесть месяцев в году Солнце будет садиться быстро, а остальные шесть — медленно. Так что и Солнце и Мауи — оба остались довольны.

Вот как получилось, что зимой Солнце бывает очень короткое время на небе, зато летом остается так долго, и люди спешат воспользоваться этим.

Мауи утратил любовь богов. Друзей у него тоже не было. Кто станет дружить с таким хитрецом и ловкачом! Поэтому он жил один в долине Алакахи, вдали от других. Он без труда находил себе пищу в долине — оопу⁴⁰, креветок в реке и дикие бананы, которые росли вокруг в изобилии.

Пока Мауи сам заботился о своем пропитании, боги не беспокоили его. Но вскоре ему надоело самому добывать себе пищу. Страсть к приключениям и безрассудство толкнули его на то, что он стал красть еду у богов. За это он и поплатился жизнью.

В Алакахи в окружении множества низших богов жили великие боги Кане и Каналоа⁴¹. Кане был светлокожим. Лицо его было бело и прекрасно. Каналоа же был черным, как уголь, и толстогубым. Волосы у него вились. Каналоа и Кане всегда ходили вместе и были вполне довольны жизнью, собирая и приготавливая свою пищу.

Однажды, когда Кане и Каналоа пекли бананы на восточном берегу Алакахи, Мауи проходил мимо по противоположному берегу. Увидев бананы, он вонзил длинную острогу в один из плодов и выхватил его из огня. Потом он перетащил острогу на свою сторону и съел банан.

Когда Мауи попробовал проделать это снова, на него обрушился Каналоа. Схватив Мауи за волосы, он поволок его по скалам в заросли кустарника и бросил в хеиау⁴². Потом Каналоа схватил камень и размозжил Мауи голову. Кровь Мауи разлилась по скалам Алакахи и окрасила их в красный цвет, что мы видим и ныне. Вода в реке тоже покраснела от крови, и с тех пор креветки в Алакахи стали красными. Даже сейчас иногда попадаются красные креветки.

А часть крови Мауи стала радугой на небесах, где он когда-то одержал великую победу над Солнцем.

В очень давние времена жил на Гавайи вождь по имени Кони-кониа. Однажды он послал своих рыбаков наловить ему рыбы из глубины моря. А рыбаки, сами того не зная, забросили снасть в том месте, где в последнее время происходило что-то непонятное.

И когда они вытащили из моря свои лесы, на них не оказалось крючков. Рыбаки осмотрели снасть и удивились — такие крючки рыба не могла сорвать. Тогда рыбаки вернулись к вождю и сказали ему:

— Когда мы вытащили из моря снасть, не оказалось ни одного крючка. Так не бывает, если приманку берет рыба. Лесы не дергало, а все крючки сорваны, как будто их кто-то срезал ножом.

Вождь и раньше слышал, что в этом месте моря случаются непонятные вещи. И он послал за своим жрецом.

Жрец пришел, и рыбаки рассказали ему, что случилось в море. И жрец сказал вождю:

— В том месте, где твои рыбаки забросили снасть, находится подводная страна Лало-хана. Там, на дне моря, живет женщина. Она очень красивая, зовут ее Хина. Сейчас она там одна. Ее братья, которые о ней заботятся, надолго отлучились из дому.

Когда вождь услышал о прекрасной морской женщине, он сразу же захотел увидеть ее и сделать своей женой.

Жрец научил вождя, как выманить женщину из моря. Он сказал:

— Надо изготовить деревянного мужчину с глазами из перламутра, с темными волосами, в набедренной повязке из тапы. Таких изображений, каждое ростом с человека, надо сделать много. Несколько из них нужно вынести в море, несколько— поставить на берегу вдоль тропы к дому вождя, а один деревянный человек должен стоять у самых дверей дома.

Как сказал жрец, так и сделали.

И вот жрец вместе с людьми, которые везли деревянных мужчин, выплыл в море. На том месте, где под водой была расположена страна Лало-хана, жрец велел остановить лодки. Затем на дно спустили одного деревянного человека. Второго опустили не до самого дна, а оставили немного выше. Так на веревках спустили несколько изображений мужчины, и они расположились один над другим до самой поверхности моря. Затем от того места до берега поставили ряд лодок, и в каждой тоже был деревянный человек. А на берегу эти изображения выстроили вдоль тропы, ведущей к дому вождя.

Когда все было готово, громко протрубили в раковину⁴³. Услышав звук, Хина вышла из своего подводного дома. Ее дом был построен из красного и белого коралла. Когда Хина вышла из дома, она прямо перед собой увидела смуглого мужчину с темными волосами и перламутровыми глазами. Хина обрадовалась — она не видела никаких мужчин с тех пор, как отлучились ее братья. Она приблизилась к этому мужчине и прикоснулась к нему. И только она это сделала, как увидела над собой еще одного. Хина приблизилась и к этому мужчине и тоже прикоснулась к нему. До самой поверхности моря тянулась цепочка мужчин, и Хина поднималась все выше и выше, потому что хотела прикоснуться к каждому из них.

Когда она вышла на поверхность, то увидела лодки, в которых стояли такие же мужчины, один красивее другого. Хина поплыла вдоль лодок. Ей очень нравились эти мужчины, и она притрагивалась к каждому.

Так морская женщина доплыла до берега, а там тоже стояли мужчины. Она подходила к ним и прикасалась к каждому. Наконец Хина прошла кокосовую рощу и очутилась перед домом вождя. Около дома стоял высокий мужчина с очень большими перламутровыми глазами, в красной набедренной повязке. Хина подошла к нему. Венок из морских цветов у нее на голове начал вянуть на солнце. Хина очень устала, она упала на землю около деревянного мужчины и заснула.

Когда она проснулась, то увидела рядом с собой совсем другого мужчину. Это был вождь. Он задвигал руками, и Хина испугалась. После спокойствия подводной страны ей были непривычны здешние звуки и движения. Мужчина поцеловал ее, и они вместе вошли в дом.

Так женщина из Лало-ханы, подводной страны, стала женой вождя Кони-кониа.

Прошло время, и Хина научилась разговаривать. Она рассказала мужу, что в ее подводном доме остались драгоценности. Она попросила вождя послать за ними ныряльщика.

— Драгоценности находятся в калебасе,— сказала Хина мужу,— пусть ныряльщик ее не открывает.

Кони-кониа послал своего лучшего ныряльщика в Лало-хану за драгоценностями. Тот нырнул на дно моря, нашел дом из красного и белого коралла, проник внутрь и взял калебасу. Ныряльщик вернулся и отдал ее Хине. Он не открывал калебасу.

Прошло еще несколько дней, и Хина открыла калебасу. В ней хранилась луна. Луна взлетела в небо и осветила оттуда землю и море чистым и ярким светом. Хина увидела луну в море, испугалась и сказала вождю:

— Мои братья скоро начнут искать меня.

И еще через день она сказала ему:

— Мои братья нашлют на остров высокую воду, когда будут меня искать.

И еще через день она сказала:

— Мои братья будут искать меня, обернувшись рыбами па-о’о, и море поднимет их так высоко, что они увидят меня на берегу.

Вождь ответил:

— Мы покинем нашу страну и найдем убежище на вершинах гор.

И вождь с Хиной и со всеми своими людьми ушел в горы. Уходя, они видели, как подымается море. Братья Хины в облике рыб па-о’о качались на его волнах. Когда море подняло их высоко, они заметили свою сестру.

Море вышло из берегов и пошло по всей стране к горам. На своей спине оно несло рыб па-о’о. Кони-кониа и его люди взобрались на вершины гор. Море с рыбами па-о’о на спине двинулось к вершинам. Кони-кониа, Хина и все люди влезли на верхушки деревьев. И тогда море не пошло дальше и отступило. Оно отступило и унесло на себе рыб па-о’о, которые были братьями Хины.

Так произошел на Гавайях Великий Потоп ⁴⁴.

После того как море вернулось на свое место, вождь Кони-кониа с Хиной и со своими людьми возвратились туда, где раньше стояли их дома. Все унесло водой, и на месте домов и полей остались грязь и песок. Но скоро солнце высушило мокрую землю, вновь начали расти деревья и травы, а люди заново построили дома и стали обрабатывать землю. И вождь Кони-кониа с Хиной и со своими людьми снова зажили в широкой долине у берега моря.

Вождь Мо-е Мо-е пошел на свое поле и день и ночь работал там так долго, что даже По-по-ло-ау, брат его жены, и По-о, ее слуга, очень удивились.

Вернувшись домой, Мо-е Мо-е уснул. Он спал десять дней и еще десять. Его жена, ее брат и ее слуга пытались разбудить Мо-е Мо-е, но не могли. Тогда жена стала трясти мужа, кричать, брызгать ему в лицо водой. Мо-е Мо-е продолжал спать. Тогда жена сказала:

— Он больше не проснется. Он умер.

Она позвала брата и слугу и сказала им:

— Вождь умер. Оберните его тапой, отнесите на берег и бросьте в море. Это все, что живые могут сделать для мертвого.

Ее брат По-по-ло-ау и слуга По-о сделали, как она велела. Они завернули Мо-е Мо-е в кусок тапы, отнесли на берег и бросили в море.

А после этого с ними случилось вот что. Оставив в море то, что они считали мертвым телом вождя, По-по-ло-ау и По-о отправились в горы. Им нужны были толстые ветви для починки крыши. По-по-ло-ау и По-о были уже далеко от дома, когда наступила ночь, темная и дождливая. По-о хотел идти домой, но По-по-ло-ау побоялся возвращаться в такую темень и непогоду. И пришлось обоим заночевать в пещере.

Никто из них никогда не был здесь прежде. По-по-ло-ау решил разжечь костер — он боялся, что будет холодно. Они разожгли костер и уснули. Они не знали, что в пещере есть еще кто-то.

И вот среди ночи По-по-ло-ау показалось, будто что-то неладно. Он проснулся и увидел, что к спящему По-о подбирается огонь. По-по-ло-ау окликнул слугу, но тот не слышал. По-по-ло-ау подбежал к По-о и стал его поднимать, но слуга продолжал спать. Огонь все выше поднимался по телу По-о. По-по-ло-ау поставил спящего на ноги и стал трясти, но тот все равно не просыпался. А когда огонь добрался до шеи По-о, По-по-ло-ау оставил его, а сам бросился бежать из пещеры.

По-по-ло-ау взбежал на холм и, когда добрался до его вершины, услышал сзади голос:

— Подожди меня, пойдем домой вместе!

По-по-ло-ау обернулся и увидел, что за ним катится горящая голова. Это она звала его.

По-по-ло-ау сбежал в долину, а голова покатилась следом за ним. Когда По-по-ло-ау оглядывался, он видел языки пламени, вылетающие из головы. По-по-ло-ау испугался и побежал быстрее. Он пробежал уже несколько долин, а голова не отставала. Наконец По-по-ло-ау добрался до равнины. От страха и усталости он еле переставлял ноги.

А в это время там проходил жрец со своими друзьями. Жрец сказал им:

— Вы видите, к нам приближается человек? Если он успеет добежать до нас — он спасется, если же голова настигнет его раньше — его уже ничем не спасти.

Едва он это сказал, как По-по-ло-ау подбежал к ним. А голова сразу же остановилась.

По-по-ло-ау рассказал жрецу, что с ним было. Потом он пошел к своей сестре.

— Где По-о? — спросила она.

И брат рассказал ей о случившемся.

Затем в дом пришел жрец. Он сказал жене Мо-е Мо-е:

— Я пришел потому, что боюсь за тебя. Голова гонится за тем человеком, который у тебя в доме. Голова захочет войти и остаться здесь, но ты не разрешай, иначе подпадешь под ее силу. Она попросит тебя выйти — не выходи. Попросит выслать к ней твоего сына — не отпускай.

И еще жрец сказал:

— Когда услышишь свист, знай, что голова близко. Спрячься в углу и не шевелись. Если снаружи все озарится светом — значит, голова у самого дома. Когда же все внутри озарится светом, знай, что голова проникла в дом.

Жрец ушел, а женщина осталась. Около полуночи она услышала свист. Потом снаружи стало светло и послышался голос По-о. Он сказал:

— Выйди из дома.

— Не выйду — идет дождь,— ответила женщина.

— Дождя нет,— сказал голос.

Он затих, а потом снова заговорил:

— Вышли ко мне своего сына. Я принес ему спелые бананы, он их очень любит. Пусть выйдет и возьмет их.

— Я не вышлю его из дому, он спит,— сказала женщина.

После этого голова вкатилась в дом, но женщина спряталась, и ее нельзя было найти.

А потом в дом пробрался жрец. Он потихоньку вывел женщину из дому, а дверь запер.

Голова закричала:

— Не запирайте дверь! Я хочу выйти!

Но люди снаружи подперли дверь бревном. Они догадались, что внутри заперт злой дух пещеры, который обернулся горящей головой.

Через некоторое время в доме вспыхнул пожар и послышался громкий треск. Он повторился двенадцать раз. Голова разлетелась на куски, и от нее ничего не осталось.

Вот что случилось с По-о.

Каулу отправился искать своего доброго брата Ка-еха, который пропал давно, еще до того, как Каулу родился. Сначала Каулу спустился к морскому берегу и увидел высокий и длинный Прибой.

— Прибой, ты сильный? — спросил Каулу.

— Да, сильный,— ответил Прибой.

— Какая же у тебя сила?

— А вот какая! — воскликнул Прибой и восемью волнами ударил Каулу. Но они не смогли сбить его с ног.

Каулу спросил:

— Скажи мне, Хакау-кахи, моя правая рука, и скажи мне, Лимапаи-хала, моя левая рука, вы можете помериться силой с Прибоем?

— Я могу,— отвечает правая рука.

— И я могу,— отвечает левая рука.

Каулу протянул руки к Прибою, схватил его и поднял кверху. И правой и левой руками Каулу разорвал Прибой на мелкие части. Вот почему Прибой теперь такой маленький.

После этого Каулу сказал Большим Волнам:

— Волны, вы не сильные! Вы годитесь только на то, чтобы вспенивать море.

— Нет, мы сильные и храбрые,— ответили Волны.

Они набросились на Каулу, но он схватил их руками и разорвал на части. И волны стали такими, какими мы их видим сегодня.

А Каулу пошел дальше искать своего брата.

Ка-еха был унесен в небесную страну Лева-ну’у, или Лева-лани. И когда Каулу бродил и искал эту страну, он пришел туда, где стоял Лоно-ка-ехо. У Лоно-ка-ехо было восемь лбов, один над другим, и самый верхний лоб касался неба.

— Это кто там такой лобастый? — крикнул Каулу.

— Лоно-ка-ехо, Лоно-ка-ехо,— сказали великану его слуги,— там кто-то спрашивает, как тебя зовут.

Лоно-ка-ехо крикнул сверху:

— Хватит ли у тебя силы, чтобы заставить меня нагнуться к тебе?

— У меня есть сила, но ее немного,— ответил Каулу.

И тогда лбы Лоно-ка-ехо начали опускаться на Каулу. А руки Каулу спрашивают:

— Что нам делать?

Каулу сказал:

— Ты, Хакау-кахи, моя правая рука, и ты, Лимапаи-хала, моя левая рука, пригните его вниз.

И вот когда Лоно-ка-ехо ударил Каулу своими лбами, Хакау-кахи и Лимапаи-хала — руки Каулу — прижали лбы великана к земле и держали их так, пока они не заросли травой и кустами охиа. Так Лоно-ка-ехо навеки остался на земле на холме Оло-мана.

А Каулу продолжал свой путь. Он хотел достичь неба, где был его брат Ка-еха. Каулу шел и шел, пока не встретил колдуна Мо-ко-ли’и. Колдун сидел у дороги и пожирал всех мужчин и женщин, проходящих мимо.

— Куда ты идешь? — спросил Мо-ко-ли’и.

— Я хочу подняться на небо,— ответил Каулу.— Ты не поднимешь меня, Мо-ко-ли’и?

Колдун сказал:

— Ладно, я помогу тебе, но потом я тебя съем.

— Можешь съесть меня, если ты сильный! — согласился Каулу.

Колдун взял его в зубы и поднял на небо. Тут же Каулу велел обеим своим рукам схватить Мо-ко-ли’и и сбросить его на землю. Руки так и сделали. Мо-ко-ли’и упал на землю и переломал все кости. Там, где он упал, он и лежит до сих пор.

Так Каулу оказался на небе и пошел по небесной стране Лева-ну’у, или Лева-лани, искать своего брата. Жители страны Лева-ну’у узнали, что Каулу, самый сильный человек в мире, появился на небе и ищет брата. Они подумали, что, если Каулу и Ка-еха встретятся, они станут властителями всей небесной страны. И они уговорили Ка-еху покататься с ними на волнах⁴⁵. Перед этим они спустились к берегу моря и сказали Ка-ла-ке’е-нуи, вождю акул, чтобы он сожрал Ка-еху.

И когда Ка-еха стал кататься на волнах, Ка-ла-ке’е-нуи поднялся и проглотил его. Это случилось как раз тогда, когда Каулу пришел в небесную страну. И никто из жителей не сказал Каулу, где его брат.

Каулу пришел к Мака-ли’и, вождю страны Лева-ну’у. Ма-ка-ли’и спал лицом кверху. Он был очень старый. Он был самый старый и самый хитрый из всех жителей небесной страны. Брат Мака-ли’и, охранявший его сон, схватил большую скалу и замахнулся ею на Каулу.

Но Каулу одним пальцем задержал скалу у него в руках и сказал:

— Смотри, я одним пальцем удержал скалу в руках такого силача, как ты.

Брат Мака-ли’и испугался и убежал. А Каулу ущипнул Мака-ли’и, и тот проснулся.

— Где мой старший брат? — спросил Каулу.

Мака-ли’и ответил:

— Твой старший брат в животе вождя акул.

— А как мне найти вождя акул?

— Ищи в море большой коралловый риф, у которого сверху есть отверстие. Люди думают, что это риф, но это не риф, а вождь акул.

Каулу нашел Ка-ла-ке’е-нуи, вождя акул, и спросил:

— Где мой брат?

Вождь акул ответил:

— Я его проглотил.

— А ты сильный? — спросил Каулу.

— Да, сила у меня есть,— ответил вождь акул.

— Какова же она?

— Когда я разеваю пасть, моя верхняя челюсть упирается в небо, а нижняя скребет по морскому дну.

Каулу спросил у своих рук:

— Скажите мне, Хакау-кахи и Лимапаи-хала, он и вправду сильный?

— Нет, нет,— отвечали руки,— в нем нет настоящей силы.

Тогда Каулу подошел поближе к огромной акуле. Ка-ла-ке’е-нуи разинул пасть, и Каулу вошел в нее. Он схватил челюсти руками и держал их так, чтоб они не закрывались; и крикнул своему брату:

— Выходи!

И Кае-ха вышел из акулы.

Так братья впервые встретились.

Они убили вождя акул и забросили его тело на небо, а сами возвратились домой.

Теперь взгляни: вон на небе тело Ка-ла-ке’е-нуи, вождя акул. Одни называют его Созвездием Рыб, другие — Млечным Путем.

Это произошло в округе Пуна, в Кеаау, в той части страны, где когда-то жил человек по имени Кеаау. У Кеаау были две раковины лехо⁴⁶ по названию Калокуна. Стоило хозяину этих раковин выйти в море и спустить их, как каракатицы сами подплывали и забирались в лодку. Так Кеаау рыбачил каждый день.

Но вот об этих чудесных раковинах узнал король Уми из округа Кона. Он послал своих людей в Кеаау и приказал им отобрать раковины. Пришлось Кеаау отдать раковины людям короля.

Лишившись раковин, Кеаау стал думать, как бы вернуть их обратно. И вот однажды он приготовил лодку, взял поросенка, каву, оухоловаи и елеули, капы ⁴⁷ из Олаа.

Капы он положил в сосуд из тыквы и все это — поросенка, каву и тыквенный сосуд — положил в лодку, сел в нее и отправился в путь вокруг острова Гавайи. Он искал человека, который смог бы выкрасть раковины у короля Уми.

Однако во всем округе Пуна ему не удалось сыскать умного вора. Кеаау побывал также в округах Кау и Кона, но и там не мог найти нужного человека. Он заехал в округ Ко-хала, после Кохалы посетил округа Хамакуа и Хило. Но и в этих округах ему тоже не повезло.

Кеаау покинул остров Гавайи и направился к Мауи и обогнул остров, но и тут его постигла неудача. Тогда он отправился к острову Молокаи и стал плавать вокруг него. И здесь, за Калаеокалаау, он увидел какого-то человека, который ловил рыбу. Тот увидел его и спросил:

— Куда ты плывешь?

— Я ищу человека, который выкрал бы назад мои раковины у короля Уми. У меня есть в ладье кое-что ценное, и я отдам это в подарок тому, кто сумеет вернуть мне мои раковины,— ответил Кеаау.

Тогда человек сказал:

— Считай, что ты нашел его. Плыви до тех пор, пока не доплывешь до Макапуу. Как только проплывешь это место, направь свою лодку между Птичьим островом и Макапуу. Потом найди утес, похожий на крышу дома. Прямо под ним ты увидишь рощу деревьев, она принадлежит Кукуи. Там ты найдешь вора по имени Ива, сына Кукуи. Как только сойдешь на землю, ищи на берегу маленького мальчика, голого до пояса. Это и есть Ива. Возьми поросенка и другие подарки и положи их перед ним. Не забудь об этом, иначе Ива сам украдет твои вещи.

Выслушав эти слова, Кеаау отправился в путь. Он проплыл мимо всех указанных человеком мест и высадился на берег у дома Ивы. Едва ступив на землю, он огляделся и увидел маленького, голого до пояса мальчика. Мальчик бегал вдоль берега. Кеаау спросил его:

— Ты Ива?

Мальчик ответил:

— Нет, Ива в доме.

Кеаау вошел в дом и увидел там Кукуи, отца Ивы. Кеаау спросил его:

— Где Ива?

Кукуи ответил:

— Разве ты не встретил маленького мальчика на берегу, голого по пояс?

— Да, там был такой мальчик.

— Вернись и подари ему поросенка.

Услыхав это, Кеаау вернулся и сказал мальчику:

— Все же ты Ива: ты обманул меня.

Потом Кеаау взял поросенка и подарил его Иве.

Он сказал:

— Это я дарю Иве, ворующему сыну Кукуи, вместе с ценными вещами в моей лодке. Дарю тебе и свою лодку.

Тогда Ива сказал:

— Пойдем в дом.

Они вошли в дом, зарезали поросенка, положили его в печь и приготовили каву. Покончив с едой, Ива повернулся и спросил Кеаау:

— Какая нужда привела тебя сюда?

Кеаау сказал:

— У меня были две чудесные раковины, но их у меня забрали по приказу короля Уми, и сейчас они у него. Они для меня дороже всего. Я в горе, и поэтому я здесь.

— Подождем завтрашнего утра,— сказал Ива.

Они легли спать. Утром следующего дня Кеаау и Ива сели в лодку и отплыли в море. Ива сел на корму со своим веслом Капахи. Кеаау сел на носу. Только они уселись в лодку, Ива крикнул:

— Весло Капахи, выведи меня в море! — и опустил весло в воду.

От одного взмаха весла они проплыли между островами Ниихау и Кауаи. Тут Ива спросил:

— Мы уже прибыли?

— Нет, это не остров Гавайи, это Кауаи и Ниихау.

Тогда Ива развернул лодку и снова сказал своему веслу:

— Капахи, выведи меня в море.

Когда Ива вынул весло из воды, они уже проплыли мимо Каваихоа. Тут он спросил у Кеаау:

— Это уже остров Гавайи?

— Нет,— ответил Кеаау.

Снова Ива взялся за весло и взмахнул им — и остались позади острова Молокаи и Ланаи, а они плыли уже между Молокаи и Похокуеаеа, прямо к острову Гавайи. Ива спросил:

— Мы добрались?

— Да,— ответил Кеаау,— но нам нужно вон туда, где над горой висит облако. Это к западу от места, где живет Уми.

Тогда Ива снова взял весло Капахи и взмахнул им еще раз, и они приплыли к Калаеакеахале, напротив селения Каилуа, где жил король Уми.

Оглядевшись, они заметили в лодке человека, ростом чуть ниже их. Ива сказал Кеаау:

— Это Уми с раковинами в своей лодке. Давай отплывем назад так, чтобы Уми нас не мог увидеть.

Они отплыли. Ива сказал:

— Слушай, Кеаау, ты должен быть на этом месте, пока я не вернусь с раковинами.

Кеаау остался в лодке, а Ива нырнул и поплыл вглубь, пока не достиг дна. Потом он прошел по дну к лодке Уми и стал подниматься наверх. Когда Уми опустил раковины сбоку лодки, Ива схватил их, поплыл вниз к большому кораллу и привязал к нему лесу, на которой держались раковины. Затем Ива забрал раковины и поплыл под водой, пока не доплыл до своей лодки и взобрался в нее. Тут Ива и Кеаау повернули лодку и высадились на Лелеиви, в округе Хило. Они построили себе там дом. Кеаау снова занялся своим любимым занятием — ловлей каракатиц с помощью раковин Калокуна. Каракатицы, увидев раковины, сами забирались в лодку. Когда лодка заполнялась доверху, Кеаау возвращался на берег.

А тем временем Уми потянул лесу. К его удивлению, леса не поддавалась. Тогда Уми решил, что она запуталась в коралле, и не стал дергать, чтоб не потерять раковин. Из-за раковин он не мог вернуться домой. Ночь он спал в море со своими людьми. Так он прожил в лодке несколько дней. Его люди ныряли, чтобы распутать лесу и спасти драгоценные раковины. Уми послал за знаменитыми ныряльщиками, которые могли пробыть под водой долгое время. Но даже они не смогли опуститься до дна. Так продолжалось семь дней. Тогда Уми приказал гонцам обежать Гавайи и найти человека, который смог бы спасти раковины. На мысе Лелеиви, по соседству с Кукукахи, между округом Пуна и округом Хило, они увидели Иву. Когда Ива услыхал от гонца желание короля, он сказал ему:

— На конце лесы нет раковин, она просто привязана к кораллу на дне океана. Раковины снова у Кеаау.

Тогда гонец взял Иву с собой и возвратился к Уми. Он рассказал королю то, что услыхал от Ивы. Уми спросил Иву о раковинах, и тот повторил ему сказанное гонцом. Тогда Уми спросил Иву:

— Сможешь ли ты достать раковины, если пойдешь за ними?

Ива ответил:

— Да,— и пошел к дому Кеаау, на Лелеиви.

Обычно Кеаау прятал эти раковины под крышей, за стропилами. Все остальные раковины, которые он не ценил, были развешаны у него в доме на веревке.

В сумерках Ива появился у дома. Он знал, где спрятаны раковины, залез на крышу и забрал их. Потом он вернулся в Кону и отдал их Уми. Увидев раковины, король Уми очень обрадовался. Он сказал Иве:

— Ты отличный вор. Но хвалить тебя я не стану до тех пор, пока ты не сумеешь украсть священный топор. Он хранится в Ваипио, в храме Пакаалана. Имя топора — Ваипу.

Ива ответил:

— Не знаю, смогу ли я его украсть или нет. Но постараюсь.

Священный топор Ваипу охранялся двумя старухами. Он был обвязан веревкой, концы которой были привязаны к шеям старух, так что топор висел между ними.

На этот топор было наложено очень строгое табу⁴⁸: ни один человек не мог показаться вблизи топора. И когда табу было в силе, даже свиньи не могли бегать вокруг, собаки не смели лаять, а петухи — кукарекать. Табу распространялось от Ваипио до холма Пууепа, между Ваимеа и Казаихае.

Вечером, незадолго до темноты, пробегал глашатай. Он бежал от холма Пууепа к утесу Пуаахуку, что возвышался над Ваипио. Он держал в правой руке кусок красной капы и выкрикивал:

— Спите, спите! Из-за топора Ваипу людям нельзя ходить! Табу на лай собак, табу на крик петухов. Спите!

От заката до рассвета глашатай пробегал так пять раз от Пууепа до Ваипио.

Уми сказал Иве о своем желании, когда солнце уже склонилось за полдень. Однако Ива не стал ждать дальнейших разъяснений и сразу отправился в Ваипио. Незадолго до сумерек он добрался до Пууепа и тут же побежал с флагом в руке, выкрикивая те же слова, что и королевский глашатай. Он продолжал бежать, пока не добрался до утеса Пуаахуку, возвышающемуся над Ваипио. Крикнув: «Спите, спите!» — глашатай тоже должен был лечь спать, как и все остальные люди. Ведь ходить вблизи топора запрещалось под страхом смерти. Поэтому Ива оказался один. Все люди поверили, что это был настоящий глашатай. А настоящий глашатай подумал, что король назначил на его место кого-то другого. Люди даже не смогли заметить какой-либо разницы: рост пробежавшего был таким же, капа выглядела так же, голос звучал так же и бежал он как обычно.

А Ива сбежал с вершины утеса вниз, к храму Пакаалана и спросил там:

— Вы уже спите?

Старухи ответили:

— Нет, мы еще не спим, мы бодрствуем.

Тогда Ива тихо сказал:

— Где топор? Дайте мне дотронуться до него.

— Вот он,— ответили старухи.

— Подойдите поближе, так, чтобы я мог коснуться его рукой. Я пришел, чтобы потрогать его.

Когда старухи подошли поближе к Иве, он протянул руку, схватил топор и убежал.

Старухи закричали:

— Это вор! Украден топор короля! Нас убьют! Мы думали, это хороший человек!

Люди услыхали крик, вскочили и ринулись в погоню. Но Ива с топором был уже далеко — на вершине Пуаахуку. Когда люди прибежали туда, Ива был уже на Махики. Погоня продолжалась до Пууепы. Когда преследователи добрались туда, Ива был уже в Пуако. Но туда люди за ним не побежали, потому что на эту местность было наложено табу. А Ива продолжал свой путь, пока не добрался до Коны. Там он лег спать и спал до утра. Когда подошло время утренней трапезы короля Уми, Ива пошел к нему. Король увидел Иву и сказал:

— Не думаю, чтобы ты сумел достать мой топор.

Ива ответил:

— Может быть, и нет. Но взгляни на этот топор и скажи, твой ли он.

Когда Уми увидел топор, он сказал:

— Странно! Я думал, что ты никогда не сумеешь достать его. Но ты достал. Ты умен.

Затем король сказал Иве:

— Вот что я думаю. Ты потягайся с моими шестью лучшими ворами. У меня есть два дома, и их нужно заполнить в одну ночь. Один заполнишь ты, другой — они. Если они заполнят свой дом раньше тебя, ты будешь убит. Если же ты опередишь моих воров — убьют их.

Ива ответил:

— Конечно, те заполнят свой дом первыми, ведь их шестеро, а я один.

На острове Гавайи шесть округов. У короля Уми было шесть опытных воров. Еще днем они вышли посмотреть, что можно будеть украсть. А когда стемнело, они принялись воровать и тащить все, что попадет под руку, к себе в дом. Так они воровали, пока не прокричал первый петух. К этому времени у них в доме осталось уже совсем мало свободного места. Примерно в то же время проснулся Ива. И как только шестеро воров уснули, он начал перетаскивать к себе все, что они успели украсть у людей Уми: лодки, животных и всякие другие вещи. Вскоре в его доме совершенно не осталось свободного места. Пришлось оставить кое-что и ворам. Наступил день. Все увидели, что дом шести воров почти пуст, а дом Ивы битком набит разными вещами. Шестеро воров были объявлены побежденными и затем убиты.

В очень давние времена жил один знатный вождь. Как-то раз он тяжело заболел, и все думали, что он умрет. Вокруг вождя собрались родичи, и три его сына уже горько оплакивали отца.

Но тут к дому подошел какой-то старик чужеземец и спросил, что происходит. Один из сыновей ответил:

— В этом доме лежит наш отец. Он умирает.

— Я знаю, что ему поможет,— сказал старик.— Ваш отец должен испить живой воды Кане. Но ее очень трудно разыскать и добыть.

Старик исчез, а старший сын вождя подумал: «Я непременно добуду эту живую воду. Ведь тогда я стану любимцем отца и он передаст мне власть».

Старший сын пошел к отцу и попросил разрешения отправиться за живой водой.

— Нет, нет,— сказал отец,— на этом пути ты подвергнешься многим опасностям и, может быть, даже погибнешь. Уж лучше я умру.

Но сын настаивал на своем и в конце концов получил разрешение. Он взял калебасу и отправился за живой водой.

Долго он шел, но живой воды не видел нигде. Как-то юноша проходил по лесной тропе, и ему встретился безобразный маленький человечек, который спросил его:

— Куда это ты так торопишься?

— А тебе что! — ответил сын вождя.— Я не желаю с тобой разговаривать!

Он оттолкнул человека и пошел дальше.

Юноша не знал, что он находится в стране менехуне и что этот человечек — их вождь.

Между тем вождь менехуне рассердился и решил проучить грубияна. И он стал изгибать тропу, запутывать ее и сужать. Чем дальше продвигался сын вождя, тем уже делалась тропа, тем гуще становились заросли. В конце концов юноше пришлось лечь на землю и ползком пробираться сквозь чащу под нависающими лианами. Но вот лианы связали его, и он остался лежать неподвижно, как мертвый.

Долго ждали родичи старшего сына, пока не решили, что с ним что-то случилось. Тогда в путь отправился средний сын вождя. Он думал только о том, что теперь, когда старшин брат потерпел неудачу, он сможет унаследовать отцовскую власть.

Юноша оказался на той же тропе, по которой проходил его брат. Он встретил того же менехуне, и тот спросил его:

— Куда это ты так торопишься?

Средний брат тоже нагрубил маленькому человечку, столкнул его с тропы и прошел дальше. А через некоторое время его, так же как и старшего брата, крепко связали лианы.

И вот третий, младший брат взял свою калебасу и пустился в дорогу. Он думал о том, что надо спасти пропавших братьев и добыть живую воду для отца. Младшему брату тоже встретился вождь менехуне и спросил его:

— Куда это ты так торопишься?

Юноша рассказал ему о болезни своего отца, о том, что только живая вода Кане может его спасти, и попросил помощи.

— Ты говорил со мной приветливо,— сказал в ответ менехуне,— и не был груб, как твои братья. Поэтому я помогу тебе и укажу дорогу. Я дам тебе волшебную палочку, и она откроет перед тобой тропу. По этой тропе ты выйдешь к дому бога Кане. Там ты найдешь источник живой воды. И еще я дам тебе три связки таро. Входи в дом, держа в одной руке эти связки, а в другой — волшебную палочку. Три раза постучи палочкой в стену, и перед тобой откроется проход. Внутри ты увидишь двух чудовищ. Они разинут пасти, чтобы тебя сожрать, но ты брось им еду, и они успокоятся. Тогда побыстрей наполняй калебасу живой водой и спеши обратно, а то в полночь проход закроется и ты не сможешь выйти.

Сын вождя поблагодарил маленького человечка, принял его дары и продолжал путь. Он шел очень долго и наконец оказался в удивительной земле перед домом бога Кане. Трижды он ударил волшебной палочкой, и перед ним открылся проход. Сын вождя вошел в дом и увидел двух чудовищ. Они разинули пасти, готовые сожрать его, но юноша бросил им в пасти еду, и чудовища успокоились. Затем он прошел дальше и увидел нескольких молодых вождей. Они подарили пришельцу боевую палицу и связку таро. Юноша прошел в другое помещение и увидел там прекрасную девушку, которую сразу же полюбил. А красавица взглянула на него и сказала:

— Пройдет время, мы встретимся снова и станем мужем и женой.

Она указала юноше источник живой воды и велела торопиться. Сын вождя наполнил свою калебасу и успел выскочить из дома как раз в полночь.

С великой радостью пустился он в обратный путь. По дороге юноша смотрел, не встретится ли ему тот самый человечек. И, словно угадав его желание, вождь менехуне появился перед ним. Сын вождя рассказал маленькому человечку обо всем, что случилось, и спросил, чем он может отплатить ему за помощь. Но вождь менехуне отказался от награды. Тогда юноша набрался смелости и сказал:

— Могу ли я просить тебя еще об одной услуге?

— Ты был благоразумен и с уважением отнесся ко мне,— ответил менехуне.— Поэтому скажи, что тебе надо, и, может быть, я смогу тебе помочь.

— Я не хочу возвращаться домой без моих братьев,— сказал сын вождя.— Можешь ли ты помочь мне найти их?

— Они лежат мертвые в лесу,— ответил вождь менехуне.— Если ты их разыщешь, тебе будет от этого одно горе. Они злые люди. Пусть уж лучше они остаются на своем ложе из папоротников и лиан.

Но добрый юноша продолжал просить, и менехуне показал ему запутанную тропу через лес. При помощи волшебной палочки сын вождя разыскал правильную дорогу и нашел братьев. Он брызнул на них живой водой, и они ожили. Младший брат рассказал им, как раздобыл живую воду и как встретил красавицу, которая обещала стать его женой. И старшим братьям стало завидно.

По пути домой три брата очутились в незнакомой земле. Тамошний верховный вождь в это время боролся с мятежниками. Страна была разорена, и жители голодали. Младший брат пожалел людей и отдал им часть припасов из дома бога Кане. Люди поели и стали очень сильными. А вождю младший брат дал на время свою палицу. Вскоре мятежники были разбиты, и в этой земле снова установился мир и порядок.

Потом младший брат выручил из беды еще двух других вождей. Наконец три брата вышли на морской берег у своей родной земли. Здесь они легли поспать, но завистливые старшие братья не заснули. Они решили, что больше им нечего опасаться и что помощь младшего брата им больше не нужна. Сначала они задумали убить его, но побоялись волшебной палицы, которая, наверное, охраняла своего хозяина. Тогда они перелили живую воду в свои калебасы, а калебасу младшего брата наполнили обычной морской водой, от которой только слабит. Утром все трое двинулись дальше и в тот же день добрались до родного дома.

Младший брат выступил вперед и вручил отцу свою калебасу. Больной вождь глотнул морской воды, и ему стало так плохо, что он чуть не умер. Тогда старшие братья обвинили младшего в том, что он пытался отравить отца. И они протянули отцу свои калебасы. Тот выпил настоящей живой воды и сразу же стал сильным, как в дни своей молодости.

Вождь очень разгневался на младшего сына и прогнал его от себя. Он велел одному из своих приближенных отвести юношу далеко в лес. Но этот человек был дружен с младшим сыном вождя и теперь помог юноше укрыться в безопасном месте.

Прошло много времени, и вот из отдаленных земель прибыли с богатыми дарами три знатных вождя, которым юноша помог во время своего путешествия. Они рассказали старому вождю, какой у него замечательный сын, и хотели выразить юноше свою благодарность. Отец велел привести воина, с которым он отослал сына, и тот сказал, что юноша жив. Не медля отец послал за ним гонцов.

В это же время одна из самых знатных и красивых девушек в мире объявила повсюду, что молодой вождь, который придет к ней точно вдоль черты, проведенной по воздуху ее колдунами, и не собьется при этом ни в какую сторону, станет ее мужем. И красавица назначила день испытания.

Все это уже знали гонцы, которых старый вождь послал на поиски своего младшего сына. Как только они разыскали юношу в его тайном убежище, они рассказали ему об этом. Юноша сразу же направился в ту землю, где жила красавица. Его старшие братья тоже пошли, но скоро сбились с дороги. А младшего брата вела любовь, и он вышел прямо к дому красавицы. Юноша приблизился к двери, и она сама открылась. Из дому выбежала девушка, которую младший брат видел на земле бога Кане. Она обняла его и велела объявить повсюду, что ее возлюбленный нашелся.

Старшие братья забрели в далекие чужие земли и не вернулись оттуда. А младший брат и его красавица жена стали мирно жить и справедливо править всей землей. Их подданные были довольны и восхваляли вождя и его жену за благородство и мудрость.

В очень давние времена жил на острове Оаху вождь по имени Икаика-лоа, что значит Сильнейший. Как-то раз он решил обойти и осмотреть свои земли. В пути он встретил незнакомого человека и рассказал ему, куда идет и зачем.

— А я могу увидеть все земли Папы и Уакеа,— сказал в ответ незнакомец.— Они и обширнее и прекраснее твоих.

И они пошли вдвоем искать чудесные земли богов. Идут они и видят — стоит какой-то человек.

— Кто ты,— спросили они его,— и что ты делаешь?

— Меня зовут Мама-лоа, Быстрый,— ответил этот человек.— Я жду, когда взойдет солнце, хочу догнать его и поймать.

Они стали ждать все вместе. Когда солнце взошло, Быстрый погнался за ним, догнал, схватил и подержал некоторое время как пленника.

Дальше они пошли втроем: вождь Икаика-лоа и двое его новых слуг — Зоркий и Быстрый.

Вскоре они увидели: спят на дороге два человека, один из них трясется от холода, второй горит как в огне. Их так и звали — Канаке-маке-ану, что значит Замерзающий, и Кана-ке-маке-вела, что значит Сгорающий. Спутники согрели одного, охладили другого и взяли их с собой.

Затем на поле они встретили охотника, который очень метко стрелял из лука ⁴⁹ в крыс. Его звали Пана-пололеи, Меткий. Позвали и его идти в земли Папы и Уакеа, и Меткий согласился. После этого они увидели человека, который лежал, приложив ухо к земле.

— Что ты делаешь? — спросили его.

— Слушаю, как бранятся Папа и Уакеа,— ответил незнакомец.— Наши предки сильно поссорились.

Звали его Хулохе-лоа, что значит Чуткий.

Все вместе они продолжали путь, пока не достигли земли, прекрасней которой никто из них никогда не видел.

Дозорные этой земли увидели: приближаются шестеро статных, красивых мужчин, а с ними седьмой; по всему видно,— знатный человек. Вождем в той земле Папы и Уакеа была женщина. Ей немедленно доложили о появлении семерых чужеземцев. Женщина-вождь велела предводителю своих воинов доставить всех семерых к ее дому. Повеление было исполнено: незнакомцев привели в дом вождя, хорошо покормили и предложили отдохнуть. Тем временем вокруг дома собрались люди.

Утром вождь Икаика-лоа сказал хозяйке:

— Слышал я, что ты любишь предлагать гостям трудные загадки. Если я их разгадаю, ты станешь моей женой?

— Я согласна,— ответила женщина.

Они вместе вышли из дому, и хозяйка обратилась к гостю:

— Мой нынешний муж стоит у двери в дом Папы и Уакеа. Где эта дверь?

Вождь повернулся к Зоркому и потихоньку спросил его:

— Ты видишь дверь в дом Папы?

Слуга осмотрелся и ответил:

— Вон то громадное дерево и есть дверь в дом Папы. Если ты сломаешь ствол дерева, то в одном из корней увидишь дверь.

Вождь подошел к дереву, скрутил ствол, сломал его, отбросил в сторону и нашел дверь.

Тогда хозяйка сказала:

— Из этой двери выйдут три собаки. Одна из них принадлежит Уакеа, нашему верховному вождю, одна — его жене Папе и одна — мне. Сможешь ли ты сказать, у кого какая собака?

Вождь шепнул своему слуге Чуткому:

— Послушай и узнай, какая собака чья.

Чуткий приложил ухо к земле и услышал, как Папа говорит своим слугам:

— Моя черная собака выйдет первой, за ней — рыжая собака Уакеа, а потом — белая собака женщины-вождя.

Чуткий передал эти слова вождю, и, когда из двери вышла черная собака, Икаика-лоа сказал:

— Черная принадлежит Папе.

Когда же следом вышла рыжая собака, вождь сказал:

— Рыжая принадлежит Уакеа.

А когда появилась белая собака, он воскликнул:

— Хозяйка, а это наша собака!

После этого женщина-вождь велела готовиться к пиршеству. А гостю она сказала:

— Для пира нужна сладкая вода, но ее источник очень далеко отсюда. Пошли одного из твоих людей, а я пошлю свою служанку. Каждому из них мы дадим калебасу. Если твой человек вернется первым, я стану твоей женой.

Вождь дал калебасу Быстрому, и тот приготовился к бегу. Рядом с ним уже стояла женщина со своей калебасой.

Подали знак, и гонка началась. Никто никогда не мог обогнать Быстрого, но эта женщина обогнала и оставила далеко позади. Теперь вождь подозвал Меткого и сказал ему:

— Теперь ты должен помочь.

Слуга взял лук и стрелы и выстрелил. Стрела полетела далеко-далеко и просвистела над ухом у бегущей женщины. От неожиданности та упала, и Быстрый вырвался вперед.

Затем вождь спросил Зоркого:

— Как они там бегут?

— Женщина опять обгоняет,— ответил слуга.

Вождь снова обратился к Меткому:

— У тебя найдется еще одна стрела?

Меткий спустил тетиву, стрела полетела и задела спину женщины. Служанка упала, Быстрый опять обогнал ее, добежал до источника, наполнил калебасу и повернул назад. Но женщина была очень проворна. Она быстро добежала до источника, набрала воды и снова обогнала Быстрого. Тут еще одна стрела задела ей голову. Женщина упала ничком, калебаса разбилась, и вода разлилась. Но служанка поднялась и с остатком воды бросилась вперед. Она бежала так быстро, как в самом начале гонки, и скоро обогнала своего соперника.

Вождь воскликнул:

— О Меткий! Еще одна стрела у тебя найдется?

— Найдется,— ответил слуга.

Он пустил тупую стрелу, и она ударила женщину в грудь. Служанка упала и разлила остатки воды из разбитой калебасы. А Быстрый закончил бег и отдал свою калебасу вождю. Икаика-лоа налил сладкой воды в чашу из кокосовой скорлупы и подал хозяйке. Когда же подошла служанка, женщина-вождь спросила ее:

— Почему ты отстала?

— Я обогнала его,— ответила женщина,— но меня что-то ударило, и я упала. Потом меня еще и еще чем-то ударяло, и я падала снова. Моя калебаса разбилась, и вода разлилась.

Другие слуги вождя стали смеяться над Быстрым, а тот спрашивал:

— Почему вы надо мной смеетесь? Разве вы не видели, что победил Я?

Те засмеялись еще громче и сказали:

— Ха! Если бы не наша помощь, ты бы проиграл!

И они рассказали ему, как Зоркий следил за бегом и как Меткий пускал стрелы.

А хозяйка предложила Икаика-лоа еще одно испытание.

— В нашей земле,— сказала она,— есть два места: одно очень холодное, одно очень жаркое. Если ты найдешь среди своих людей таких, что смогли бы жить там, я стану твоей.

Тогда вождь обратился к Замерзающему:

— Ты все время дрожишь от холода. Так не пойти ли тебе жить в этом жарком месте?

А Сгорающему вождь предложил отправиться в холодное место. Они оба согласились и сказали:

— Хорошо, мы пойдем, но никогда уж не вернемся. Ведь в тех местах мы обычно и живем.

Так Икаика-лоа с помощью своих слуг выдержал все испытания. Женщина-вождь стала его женой, и с тех пор они вместе правили прекрасной землей богов.

Когда умер король Хакау, его оплакивали. Но таких людей было немного. Ведь Хакау был очень жестоким правителем. Он без всякой причины убивал своих подданных.

Если мужчина славился статностью, а женщина — красотой, их за это убивали. Если у человека была плоская голова, ее отрубали. Если люди хвалили чье-либо тело, его разрубали на части; если глаза — их выкалывали. Однажды жрец короля Хакау увидел маленького мальчика и сказал его родителям:

— У этого ребенка прекраснейшее тело. В нем нет ни одного изъяна.

Когда Хакау услышал об этом, он немедленно отправил посланца— доставить ребенка к нему. А когда ребенка принесли, король приказал разрубить мальчика надвое. Об этом жестоком убийстве узнали родители мальчика. И отец ребенка сказал:

— Хакау разрубил моего сына на куски. Его королевство будет также разрезано на части. Случится это в день, объявленный табу для его бога. Хакау в этот день умрет.

Пророчество это сбылось. После смерти Хакау властителем всего острова Гавайи стал Уми. Его верховным жрецом стал Каолеиоку, а жрецы короля Хакау стали подчиняться жрецам Каолеиоку, Нуну, Какохе и Уми, королю⁵⁰.

Когда Уми стал королем острова Гавайи, он разделил все земли между своими вождями. Округ Кау он отдал вождю Омао Камау. Округ Пуна он отдал своему другу из Лаупа-хоэхоэ, округ Хило — жрецу Каолеиоку, округ Хамакуа — вождю Пии Маи Ваа, округ Кохала — вождю Кои и округ Кона — вождю Еху.,

После того как Уми разделил земли среди своих вождей, к нему прибыл жрец Каолеиоку и сказал:

Окончив эту песнь, Каолеиоку снова обратился к королю Уми:

— Встань, о король!

После того как Уми поднялся, жрец сказал:

— Встань, Омао Камау!

Вождь встал. Каолеиоку решил проверить, будет ли Уми крепко держать в руках королевскую власть или нет. Он дал Омао Камау копье, называемое Кани-Ау-Пии-Калани. Вождь взял его в правую руку. Копье это употребляли только для того, чтобы узнать, как долго будет править король.

Каолеиоку, верховный жрец, сказал Омао Калани:

— Послушай, Омао Калани! Приложи всю свою силу и брось копье в короля.

Каолеиоку хорошо знал, что Омао Калани был великий копьеметатель и имел огромную силу. Омао Калани поднял копье, уравновесил его и затем изо всей силы метнул в Уми. Когда наконечник копья приблизился к Уми, король увернулся, схватил в полете копье за древко и удержал его, не дав упасть на землю.

В этой ловле копья Каолеиоку испытывал не только ловкость Уми. Он смотрел также, как прочно схватил Уми копье и как держал его в руке. Жрец остался очень доволен, когда увидел, что король проделал все очень быстро. Он сказал:

— О король, я вижу ты поступаешь мудро. Ты ведешь себя, следуя моим указаниям. Тебе, король, и твоим подданным я должен сказать такие слова: «Я увидел, как ты будешь править своим королевством. Ныне я припадаю к твоим ногам и даю тебе мое верное слово, о король, что твое королевство никогда не выпадет из твоих рук!»

Затем Каолеиоку подробно объяснил народу и свои слова. Он сказал:

— Вот что говорят боги о смысле испытания, которое вы видели только что. Ты успешно увернулся от копья, и твое королевство также избежит бед вплоть до твоей смерти. Ты поймал копье и удержал его за хвост — и твое королевство также перейдет к твоему сыну, твоему внуку, твоим потом* кам, твоим отпрыскам — пока не иссякнет последняя капля твоей крови.

Верховный жрец закончил свою речь. Тогда Уми спросил:

— А где два старика — Нуну и Какохе?

Ему ответили:

— Они здесь.

Тогда Уми сказал:

— Велите им войти сюда.

Когда старики вошли, Уми спросил:

— Вы явились?

— Да,— ответили старики.

Теперь мы расскажем о мудрости Уми и о том, как он наделил землею двух стариков.

Когда Нуну и Какохе явились перед Уми, король встал. Затем, не говоря ни слова, они отправились в путь. Омао Камау, Кои, Пии Маи Ваа и многие другие сопровождали их. Путь лежал по дороге, ведущей вверх, в гору. Они достигли высот Као-Пеа — земли, граничащей с долиной Ваи-Пио. Тут Уми сказал Нуну, одному из стариков:

— Беги отсюда к Хамакуа. Если упадешь, вставай и продолжай бег. Если устанешь и сядешь, я убью тебя.

Услышав слова Уми, старик очень испугался. Но все же он встал и побежал в направлении, указанном королем. Вслед за Нуну отправился и Омао Камау, удивляясь королевскому приказу. Вскоре ноги старика стали заплетаться. Он упал, но затем поднялся и продолжал бег. И снова споткнулся и упал, лицом вниз, тяжело дыша. Уми и второй старик, Какохе, подошли к нему. Уми сказал:

— Послушай, ты выдохся?

— Ху! — вот и все, что мог произнести старик.

Уми подождал, пока Нуну придет в себя, а потом сказал ему:

— От места, где ты начал бег, до места, где мы сейчас стоим, земля твоя. Здесь два ахупуаа ⁵¹.

Какохе услышал эти слова и сказал про себя:

— Вот как король наделяет землей своих подданных! Они должны бежать, пока не упадут. Мы служим ему даже тогда, когда делаем работу для самих себя.

Уми повернулся к Какохе и сказал:

— Теперь беги ты.

Какохе побежал. Его сопровождал Пии Маи Ваа. Они пробежали один ахупуаа. Тут Какохе упал наземь и не смог от усталости продолжать бег. Уми подошел к старику и спросил:

— Ты выдохся?

Какохе ответил:

— Ху!

Вместо слова «ху!» он хотел сказать «у!» («да!»). Но Какохе так устал, что «у!» превратилось у него в «ху!».

Тогда Уми сказал Какохе:

— Это твоя земля, один ахупуаа. У Нуну два ахупуаа. Оба вы можете распоряжаться ею с пользой для себя.

Повернувшись к обоим старикам, Уми продолжал:

— Все, что растет на этой земле,— ваше. И вы можете делать с землей все, что пожелаете, не обращаясь ко мне. И можете оставить ее своим наследникам после своей смерти.

После этих слов все вернулись в долину Ваи-Пио, где они жили.

Люди часто видели, как Уми со своими последователями Кои, Омао Камау и Пии Маи Ваа упражнялся в искусстве метать копье. Эти трое были храбрейшими из людей Уми. Поэтому он сделал их военачальниками. Пии Маи Ваа был сильнейшим и искуснейшим из этой тройки: он владел левою рукою так же хорошо, как и правой. Кои лучше владел левой рукой, так же как и Омао Камау.

Когда Уми вернулся в долину Ваи-Пио, верховный жрец Каолеиоку сказал ему:

— О король! Я думаю, что сейчас самое лучшее для тебя— отправиться в путешествие вокруг острова Гавайи.

Уми был очень доволен таким советом. Он велел Пии Маи Ваа отправиться вперед и известить богатых землевладельцев о предстоящем путешествии. Они должны были приготовить еду и мясо ⁵². Пии Маи Ваа отправился в путь и объявил королевскую волю землевладельцам шести округов острова Гавайи: округа Хило, Пуна, Кау, Кона, Кохала и Хамакуа.

Все приготовления к путешествию короля были закончены. Уми высказал пожелание сначала посетить Каваихае, так как он очень хотел повидать эту местность. Когда верховный жрец Каолеиоку услышал о желании Уми, он сказал:

— Не начинай путешествия в сторону запада! Правильным для тебя будет путь на восток. Ведь это твое первое путешествие вокруг своих владений. Если бы твои законы были дурными, тогда правильным было бы путешествие в сторону запада.

Уми послушался этого совета верховного жреца. Вместе с Каолеиоку, вождями округов и многими другими сопровождающими Уми двинулся в путь в сторону Хамакуа. По этому округу они путешествовали двадцать дней и посетили различные места. Наконец они достигли Лаупахоэхоэ.

Тут нужно рассказать о состязании в катании на волнах, которое когда-то произошло между Паиеа и Уми в местности Лаупахоэхоэ. Уми не был тогда королем. Он жил в бедности в Ваи-Пуалеи округа Хило. Однажды он и Кои гуляли по берегу Лаупахоэхоэ, известном месте для купания. Они увидели Паиеа и нескольких мужчин, катающихся на волнах. Люди расхваливали Паиеа, его великое искусство кататься на волнах.

Уми обратился к одному из людей на берегу и шепнул ему:

— Лучшее, что Паиеа может сделать,— это подняться на волне и снова опуститься. Разве так надо кататься? В нашей стране полагается прокатиться на волне до самого, берега.

Услышав это, человек отправился к Паиеа и повторил ему слова Уми. Паиеа, узнав о сомнении Уми в его искусстве, велел позвать Уми к нему. Когда Уми пришел, Паиеа спросил:

— Правда ли, что ты говорил слова, которые мне передали?

Уми ответил:

— Я сказал это просто так. Не думаю, чтобы ты принял мои слова всерьез.

Тогда Паиеа сказал Уми:

— Мы отправляемся кататься на волнах. Если ты победишь меня, я буду твоим слугой. Если я одержу победу над тобой — ты будешь моим.

Уми принял вызов. Но Паиеа было этого мало. Он поставил две двойные⁵³ и одну простую лодку против ожерелья Уми из китовых зубов. А затем предложил поставить четыре двойные лодки против костей Уми. Но тут юноша из Лаупа-хоэхоэ пришел Уми на помощь. Он поставил свои четыре двойные лодки против четырех лодок Паиеа. Этот юноша был очень богат, а богатства Паиеа были уже исчерпаны. Паиеа увидел, что Уми получил помощь от юноши, и сказал ему:

— Если твои слова — заговор против меня, я буду убит.

Паиеа был мелким вождем, а юноша — верховным вождем, потомком правителей округов Хило и Хамакуа.

Уми и Паиеа поплыли к месту, где поднимались волны. Там они стали плавать, ожидая подходящей волны. Паиеа увидел первую большую волну и крикнул Уми:

— Идем на эту!

Но Уми сказал:

— Нет!

Появилась вторая волна. Снова Паиеа крикнул:

— Идем на эту!

И снова Уми отказался. Когда появилась третья волна, Уми крикнул:

— Идем на эту!

— Да,— сказал Паиеа.

Они вскочили в нужный момент на гребень волны, и она помчала их к берегу. Уми увидел, что их несет на скалу, вставшую на пути. Уми сделал поворот, прошел стороной коралловую скалу и проехал на гребне волны до берега. Паиеа был побежден. Когда Уми вышел на берег, Кои увидел на его плече синяк. Он шепнул Уми:

— Когда ты станешь королем, я убью Паиеа.

Паиеа потерпел поражение и потерял все свое имущество. Оно досталось юноше, который поддержал Уми. Только лодки, которые были поставлены против ожерелья из китовых зубов, перешли к Уми. Юноша, который помогал Уми, и был тем самым другом, который получил во владение округ Пуна, когда Уми стал королем Гавайев.

Но вернемся к путешествию Уми вокруг острова Гавайи. После того как Уми побывал в округе Хамакуа, он продолжал свой путь. Он посетил Ваи-Пуналеи, землю, отделяющую округ Хило от Хамакуа. Ваи-Пуналеи принадлежала верховному жрецу Каолеиоку. Здесь он воздвиг большое святилище. Но это святилище еще не было освящено человеческой жертвой. Когда Уми и его спутники появились в той местности, король сказал Кои:

— Иди и исполни свое обещание. Убей Паиеа и тех, кто был против меня.

Кои согласился и выполнил волю короля. Он убил Паиеа и всех тех, кто в этой части страны плохо относился к Уми. Закончив свое дело, Кои вернулся с телом Паиеа. Оно было принесено как жертва в святилище, воздвигнутое Каолеиоку в Ваи-Пуналеи. Во время пребывания короля Уми и Каолеиоку в местности Ваи-Пуналеи Уми правил твердо. И верховный жрец утверждал, что до конца своих дней Уми будет непререкаемым королем острова.

Прежде чем двинуться в путь после долгой остановки, совершались особые обряды. А затем путешествие вокруг острова продолжалось вновь. Наконец, обогнув весь остров, Уми и его спутники вернулись в Ваи-Пио, где находился двор короля.

Путешествие продолжалось два лета и две зимы. Два года понадобилось на то, чтобы обогнуть весь остров Гавайи. Простые люди, так же как и вожди, приветствовали короля Уми.

Король возвратился в Ваи-Пио. Каолеиоку вернулся в свои владения, в округ Хило. А Пии Маи Ваа, Кои и другие подданные остались с королем Уми.

Знаменитый Намака жил во времена короля Каланиопуу. Намака родился на Кауаи, но покинул родной остров — он искал повелителя, которому мог бы служить.

Намака был умелым распорядителем, оратором, знатоком родословных и звездочетом ⁵⁴. Он метко бросал копье, хорошо боролся и бился на кулаках. И еще Намака очень ловко умел прыгать с гор ⁵⁵. Всему этому он выучился на Кауаи.

С родного острова Намака сначала поехал на остров Оаху. Здесь, в долине Нууану, он встретил Пакуануи. Это был очень сведущий человек, тоже прекрасный оратор и хороший кулачный боец. Его сыном был знаменитый Ка-эле-о-ваипио, живший во времена Камехамехи⁵⁶.

В верхней части долины Нууану есть местность Ка-хау-комо, где по обеим сторонам дороги растут деревья хау. Здесь и встретились для состязания Намака и Пакуануи. Приготовившись к борьбе и кулачному бою, соперники сошлись, чтобы показать друг другу свою ловкость и силу. В бою Намака был подобен радуге, перекинувшейся через деревья хау. Как радуга в пронизанном солнцем дожде или в туманной дымке огибает ущелье, так Намака со всех сторон нападал на противника. Намака был подобен кучевым облакам над Лани-хули или же ветру, дующему вдоль ущелья Пали. А его руки были подобны потокам дождя, падающим сквозь листву кустарника в Малаилуа. Намака был настолько силен и проворен, что мог поразить Пакуануи с любой стороны. А тот не мог ни одолеть, ни сдержать Намаку. Увертливый Намака ускользал от рук противника подобно угрю, которого трудно схватить.

Сам же Намака мог сделать с Пакуануи что угодно. И Намака нанес противнику удар в лоб. Он не собирался его убивать, а лишь хотел показать свое превосходство.

Посрамленный Пакуануи разгневался и задумал убить Намаку, когда они пойдут после состязания вдоль ущелья. И когда они пришли в Капили, местность у самого верхнего конца ущелья, Пакуануи сказал:

— Иди впереди меня.

Намака стал обходить Пакуануи, а тот ударил его и столкнул с тропы. Пакуануи надеялся, что Намака упадет и разобьется об острые скалы на дне ущелья. Но Намака не упал, а полетел. Люди, которые видели это, говорили:

— Он полетел над Пали, как птица ио. Он прыгнул в воздух, распростерши руки как крылья. Когда сильный ветер закружил его, Намака поднялся вверх, как летающий змей.

На западном склоне ущелья есть небольшой водопад. Там берет свое начало ручеек, впадающий в море. Неподалеку оттуда находится роща деревьев кукуи. Когда ветер переменился и подул вверх по ущелью, Намака полетел вместе с ветром и благополучно опустился у водопада на ветви деревьев кукуи.

Затем Намака покинул Оаху и перебрался на Мауи. Там, в горах Пахакулоа, он прыгал и летал в нескольких ущельях.

Потом Намака приехал на остров Гавайи. В это время королем был Каланиопуу. Он очень понравился Намаке, и тот решил служить королю. Но у Каланиопуу любимцем был другой человек, как и Намака, родом с Кауаи. Он боялся, что король отдалит его, если узнает о необыкновенных способностях Намаки. Поэтому любимец короля плохо встретил Намаку и выгнал его.

Тогда Намака отправился в долину Ваимеа. Там он встретил Хинаи, верховного вождя этой местности и близкого родственника короля. Намака рассказал верховному вождю о своем умении, и тот приблизил его к себе. И Намака научил Хинаи всему, что умел делать сам, в особенности прыжкам через пропасти. Намака надеялся, что об умении Хинаи станет известно в других землях и король пригласит его, Намаку, к себе. Вскоре Хинаи стал необычайно искусным в прыжках. Он становился на край пропасти и благополучно прыгал вниз. Эти места юношам показывают их родители.

Обо всем этом узнал любимец короля. И он сказал своему господину:

— В долине Ваимеа живет один враждебный тебе человек с острова Кауаи. Он научил Хинаи прыгать через глубокие ущелья. Теперь Хинаи ничего не боится.

Король слушал своего любимца, а тот говорил:

— Этот человек, Намака, может благополучно перелетать через горы и реки, через долины и ущелья. Он бунтовщик!

И тогда король Каланиопуу приказал своим воинам пойти и убить Намаку. И еще король сказал:

— Если Хинаи станет сопротивляться и откажется выдать своего приближенного, начните против Хинаи войну.

Но Намака был готов к нападению. В своем доме он выкопал яму, а из ямы прорыл подземный ход, который выходил на поверхность далеко от дома.

Воины короля окружили дом, думая, что Намака засел внутри. Они посоветовались между собой, как лучше убить Намаку, и решили его сжечь. Воины подожгли дом, и он сгорел дотла. Воины думали, что Намака погиб, а он легко ускользнул от них через подземный ход и бежал с острова Гавайи на Мауи. Некоторое время он пробыл там, но не нашел господина, которому мог бы служить. Намака переехал на Оаху, но в конце концов вернулся на свой родной Кауаи.

Там он стал прорицателем. Известно его пророчество о королях— правителях острова Гавайи. Намака считал их верховными владыками островов Оаху и Мауи, но не считал их равными вождям Кауаи. Намака сказал:

— Нет такого правителя острова Гавайи, который мог бы ступить на священный песок Кахамалуихи (Кауаи). К берегу Кауаи не подойдет военная лодка и не высадится на острове никакой король, пока не заключит договор с вождями Кауаи.

Пророчество Намаки сбылось. Камехамеха, объединивший под своей властью все острова, никогда не завоевывал Кауаи. Вожди острова добровольно уступили его королю.

Пупукеа был младшим братом прославленного короля Гавайев Лоно-и-Ка-Макахики ⁵⁷. Оба они были королевского рода, и потому Пупукеа по праву занимал пост верховного вождя Гавайев. Он был тучен, но зато мускулист и подвижен. Пупукеа был великим воином: слава о его храбрости и силе разнеслась от острова Гавайи до острова Ниихау. Вот почему король Лоно-и-Ка-Макахики передал всю власть над всем островом Гавайи в руки Пупукеа. Пупукеа мог лишать прав владения или восстанавливать в этих правах всех вождей и делать с ними все, что пожелает. А Лоно лишь выполнял королевские церемонии — и только.

Однажды Лоно и Пупукеа поплыли к острову Мауи, в местность Леле, что ныне зовется Лахаина. Там, в Леле, в Кеаваики, находился великий король острова Мауи по имени Кама Лала Валу вместе со своим младшим братом Мака-Ку-и-Калани.

Мака-Ку-и-Калани был не только младшим братом Камы, знаменитого короля Мауи. Он правил всем островом Мауи. Мака был храбрым солдатом, знаменитым воином. И, доверяя его неустрашимому духу и силе, король Кама отдал весь остров во власть младшего брата. Правом Маки было миловать и карать кого он пожелает. А Кама только считался королем Мауи.

Прибыв на остров Мауи, гости с Гавайев заснули. Наутро король Кама сказал королю Лоно:

— Давай покатаемся на волнах.

Лоно согласился. Они поплыли и, достигнув другой стороны Кеаваики, стали кататься на волнах. Когда солнце поднялось прямо над головой, в полдень, король Лоно и король Кама вернулись на берег, омылись в пресной воде. Затем они развесили сушиться свою одежду, ушли в дом и там уединились.

Тем временем слуги Камы приготовили еду, каву и чашу с водой. Тут Лоно и спросил у Пупукеа:

— Где наша еда и наша кава?

Пупукеа ответил:

— Они здесь. Но цыпленок еще не зажарен, а кава еще не разжевана.

Лоно рассердился, вскочил на ноги и ударил Пупукеа по щеке. Тогда Пупукеа взял корень кавы и стал жевать его. Лоно снова ударил Пупукеа по щеке. Тут Пупукеа сказал королю Лоно:

— Как же так? Зачем сразу бить? Почему бы сперва не обругать? Когда обвинение достигнет ушей — справедливо и ударить!

Жуя корень кавы, Пупукеа взял цыпленка. Он оторвал ему ногу, посолил и положил на костер из древесного угля. Точно так же он поступил и со второй ногой и затем положил на огонь и цыплячью тушку. Цыпленок пекся неощипанным, но перья сгорели в огне. И пока Пупукеа разжевал четыре корня кавы, цыпленок был готов. Пупукеа выдавил сок кавы в чашу и поставил напиток перед Лоно. Король Лоно выпил чашу до дна и закусил цыпленком, чтобы заесть горечь напитка. После этого Лоно опьянел и уснул.

Удивительное умение и быстрота в приготовлении еды породили в душе короля Камы сильную зависть. И он стал упрашивать короля Гавайев:

— О Калани, король Гавайев. Пупукеа лучше нашего слуги.

Лоно ответил:

— Я не могу отдать его тебе. Ведь Пупукеа — мой правитель острова Гавайи. В его власти лишать права владения, поддерживать и покровительствовать — или отказывать в поддержке вождям и простым людям. В его власти сражаться или не начинать сражения. Я просто царствую на Гавайях. Пупукеа управляет моей страной.

После этого ответа Лоно Мака-Ку-и-Калани сказал о Пупукеа:

— Низкая полка доступна и крысе⁵⁸.

Пупукеа ответил ему:

— Шар мал, да катается по полю; белый тростник Кохалы высок, да попадает в рот⁵⁹.

После этих слов Лоно спросил у короля Камы:

— Кто управляет твоей страной?

Кама ответил:

— Мака-Ку-и-Калани, человек, что сейчас говорил.

Пупукеа сказал с усмешкой:

— Паук, принесенный ветром Коны, гибнет. Банановая гроздь, отломанная ветром, сохнет.

На эти слова Мака хвастливо ответил:

— Высохший банан Каеа не созреет и в десять дней.

Этот спор привел к сражению Лоно и Камы на острове Гавайи, в Ваимеа. Но прежде чем говорить о нем, скажем о Кау Хиа Каме, сыне короля Камы. Он был послан отцом на остров Гавайи как лазутчик.

*

Когда Лоно и Пупукеа отбыли с острова Мауи на Гавайи, король Кама сказал своему сыну:

— Плыви на остров Гавайи и разузнай, сколько там земли, людей, округов.

После этого разговора Кау Хиа Кама поставил парус на своей лодке и тайно отплыл на Каваихае.

Прежде чем высадиться на берег, Кау Хиа Кама заходил в Пуако, в Капалаоа, Каники, Кихоло, Махаиула, Каилуа, Холуалоа, Кахалуу, Кеаухоу и Каавалоа. В Каавалоа он заблудился: перед ним предстали крутые обрывы и скалы. Кау Хиа Кама повернул назад и наконец достиг Каваихае.

Плавание длилось недолго. Путь от острова Мауи до Ка-ваихае на острове Гавайи и обратно занял день. Пробыв двое суток в Каваихае, Кау Хиа Кама вернулся на Мауи, в Кеава-ики, в Леле, что ныне зовется Лахайна. Там были король Кама и Мака-Ку-и-Калани. Едва Кау Хиа Кама сошел на родной берег, Кама спросил его:

— Каков остров Гавайи?

Кау Хиа Кама ответил:

Поверив этим словам, Кама стал готовиться к походу на Гавайи, чтобы сразиться с Лоно.

А между тем Кау Хиа Кама ошибся. Он плыл мимо Гавайев рано утром, когда все жители ушли — кто вглубь острова вскапывать землю, а кто на рыбную ловлю. Только в округе Кохала он увидел много людей. Кау Хиа Кама решил, что на всем острове Гавайи только в Кохале живут люди.

*

В походе короля Камы с острова Мауи участвовало много людей. Говорят, что пролив Аленуихаха был запружен ими сплошь, от Мауи до округов Кохалы и Каваихае на Гавайи. Когда люди Камы высадились на Каваихае, лодки покрыли берег от мыса Канамее, Уполу до Кохалы и далее, до Каеле-Хулухулу, в округе Кона.

Вождем в Ваимеа и Каваихае в то время был Каналоа Уа. Он дал бой королю Каме, но был побежден. Кама взял в плен Каналоа Уа и решил убить его.

Тогда двое мужчин по имени Кума Аикеау и Кума Каиа, родственники Лоно и Каналоа Уа, обратились к Каме. Они хитро предложили ему:

— Каналоа Уа и так побежден. Зачем убивать его? Это неразумно. Лучше накрыть его лицо покрывалом.

По приказу короля Камы на лицо Каналоа Уа положили покрывало. Он был совершенно спрятан покрывалом. А потом его освободили.

Кума Аикеау и Кума Каиа были очень ловкими и хитрыми людьми. Они нарочно поддерживали план похода Камы — ведь этот план должен был привести короля Каму и всех воинов острова Мауи к поражению. Когда Каналоа Уа был взят в плен, они пришли к Каме и стали горестно стонать:

Затем хитрецы обратились к королю Каме:

Слова эти понравились королю Каме — он думал, что они правдивы, но это было совсем не так! Затем хитрецы сказали Каме:

— Лоно — твоя верная жертва. Мы знаем место, где ты сможешь убить его: это холм над Ваимеа. Он называется Хокуула. Если ты станешь там со своими воинами, вы сможете просто-напросто скатывать глыбы сверху.

Холм Хокуула расположен в Ваимеа, в южной части Северной Кохалы. Это очень известное место — ведь там дали сражение Каме и его знаменитому воину Мака-Ку-и-Калани. На этом холме нет ни камней, ни деревьев — только трава и земля. А Кума Аикеау и Кума Каиа нарочно говорили, что на вершине холма есть камни. Они сказали Каме, что это место, где он будет в безопасности и одержит победу.

Когда Кама прибыл на холм, он увидел, что там нет ни камней, ни деревьев — одна грязь. А в то время, когда шел разговор Камы с Кума Аикеау и Кума Каиа, были отправлены посланцы — вызвать на бой Лоно и Пупукеа. Лоно жил в Кеалакекуа, в округе Кана. Посланец появился перед Лоно и сказал ему:

— Кама Лала Валу и Мака-Ку-и-Калани прибыли, чтобы сразиться с вами. Они победили Каналоа Уа, и теперь он пленник Кама Лала Валу.

Услышав это, Лоно спросил посланца:

— Где будет битва?

— В местности Ваимеа, на вершине холма Хокуула. Там расположились Кама Лала Валу и все воины острова Мауи,— ответил посланец.

Услышав это, Лоно тотчас же послал гонцов, чтобы собрать всех мужчин округа Кона. Говорят, в Коне в то время было тридцать две тысячи мужчин. А посланец отправился в Капапалу, в округе Кау, где жил Пупукеа. Пупукеа собрал всех мужчин Кау и прошел с ними между вулканом Мауна-Кеа и Хуалалаи. Впереди шел глашатай. Он останавливался в округах Пуне, Хило и Хамакуа, чтобы собрать людей идти в Кохалу. Услышав призыв глашатая, люди шли туда. Очень много мужчин отправилось в путь. Все тропы были заняты ими. Пыль клубилась от шагов воинов.

*

В первом отряде было тридцать две тысячи воинов. Они пришли из Канику в округе Кона. Второй отряд пришел из Охаикеа, что между Мауна-Кеа и Хуалалаи. Всего в нем было сто двенадцать тысяч воинов из округа Кау. Третий отряд шел из Махики, в нем было сто шестьдесят тысяч человек, собравшихся из трех округов — Пуны, Хило и Хамакуа. Четвертый отряд шел из Кахолеиваи, и его ряды протянулись до Момоуалоа. Всего в нем было девяносто шесть тысяч воинов — только из округа Кохала.

Король Кама в это время был на вершине холма Хокуула, в Ваимеа. Он заметил, как над камнями Канику поднялась пыль. Черные камни постепенно становились красными от пыли — так много людей двигалось там. Увидев это, король Мауи спросил своего сына Кау Хиа Каму:

— Плавая на Гавайи, ты хорошо сосчитал жителей?

Кау Хиа Кама отвечал:

— Я посетил местности от Каваихае до Каваалоа, в округе Кона. Но я не увидел там ни одного человека.

Король Кама спросил:

— И ты не видел там жилых домов?

— Нет, дома были. Но без людей. Только вокруг бегали свиньи и кудахтали куры.

Тут Кума Аикеау и Кума Каиа заметили:

— Да ты и не мог видеть обитателей домов. Ведь одни рано утром ушли на поля, а другие ловили рыбу в море. Если бы ты прибыл туда после полудня, то непременно увидел бы в этих домах людей.

Услышав это, Кама сказал своему сыну:

— Мы погибли! Ничто не спасет нас. Я думал, ты сообщил верные сведения. Но это не так. Кто тебе сказал, что если дом пуст, то в нем нет жителей? Раз дом построен, в нем живут люди. Горе нам! Теперь мы погибнем из-за тебя. Никогда не увидят нас жены и дети. И мы никогда уже не увидим их!

В это время появился Лоно со своими воинами из округа Кона. От южной части Пуако до верхней части Ваимеа воины шли так тесно, что нельзя было различить ни земли, ни камней, ни деревьев. Все было заполнено людьми! А Пупукеа с людьми из Кау, Махики и Кохалы плотно преградил нижнюю часть Ваимеа и нигде не оставил свободного места.

Король Мауи Кама и король Гавайев Лоно встретились и решили, что битву начнут Мака-Ку-и-Калани и Пупукеа. Несли Пупукеа будет побежден Макой, то люди Гавайев признают себя побежденными. Если же Пупукеа одержит верх над Мака-Ку-и-Калани, люди Мауи подчинятся людям Гавайев.

*

С радостью услышав это, Мака и Пупукеа тотчас же вышли вперед. В руках они держали длинные копья. Наставник Пупукеа крикнул:

— Бей вниз!

— Кончились твои советы! — ответил Пупукеа.

Он взмахнул своим длинным копьем и поверг наставника на землю. Потом наставник поднялся и сказал Пупукеа:

— Ты спасен! Если бы я был убит, мы погибли бы. Но этого не произошло. Я дал совет, чтобы спасти тебя. Бросай же свое копье так низко, чтобы оно подняло пыль!

В то время как Пупукеа говорил с наставником, Мака-Ку-и-Калани нанес удар. Он ударил своим длинным копьем прямо в шею Пупукеа. Пупукеа повалился наземь и остался без движения.

— Твой противник не умер. Ударь его еще раз,— сказали Мака-Ку-и-Калани.

Но тот ответил:

— Он убит. Удар был достаточно сильным для этого.

И Мака-Ку-и-Калани попросил короля Каму:

— Дай мне поесть, у меня подвело живот от голода.

Мака-Ку-и-Калани стал есть, пока не насытился. Он съел полную калебасу таро. Потом он перевернул ее и надел себе на голову.

Тут Пупукеа вскочил на ноги и схватил свое длинное копье. Он сильно ударил им Мака-Ку-и-Калани. От этого удара Мака-Ку-и-Калани рухнул наземь.

Наставник сказал Пупукеа:

— Еще раз опусти копье на противника, чтобы убить его.

Пупукеа ответил:

— Одного удара достаточно. Он мертв.

После смерти Мака-Ку-и-Калани люди Гавайев набросились на людей Мауи и начали убивать их. Люди Мауи отступили к берегу. Но у них не было лодок, чтобы вернуться на свой остров. Они пытались спастись на ке-пои-ма-лау, неоснащенных лодках, крытых листьями кокосовой пальмы. Люди Гавайев топили их или захватывали в плен.

Так продолжалось до тех пор, пока все воины острова Мауи не были истреблены. В этой битве Кама Лала Валу и Мака-Ку-и-Калани были убиты Лоно-и-Ка-Макахикой и Пупукеа. Люди Гавайев одержали победу над людьми Мауи.

НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ

Все люди произошли от общих предков — от беспредельного Неба, простирающегося над нами, и от лежащей под нами Земли.

Предками всего, что существует, были Ранги (Небо) и Папа (Земля).

Сначала Ранги и Папа еще не были разделены и лежали, прильнув друг к другу. Поэтому на земле и на небе была тьма.

Так было и одну часть времени, и другую, и десять частей, и сто, и тысячу. Эти части времени воплощались в ночах, называемых По. И пока длились По, не было света, а была только тьма.

А дети Ранги и Папы вырастали, но никогда не видели света, потому что везде была одна тьма. И дети Неба и Земли думали, что, наверное, есть разница между тьмой и светом.

Наконец дети Ранги и Папы, истомленные вечным мраком, стали говорить друг другу:

— Давайте решим, что нам делать с Ранги и Папой. Убить ли их или отделить друг от друга?

Ту-матауенга, самый свирепый из детей Неба и Земли, сказал:

— Давайте убьем их.

Ему возразил Тане-махута, отец лесов, лесных существ и всех вещей, которые делаются из растений:

— Нет, лучше их разделить. Пусть Небо поднимается высоко над нами, а Земля ляжет у нас под ногами. Пусть Небо отдалится от нас, но Земля останется близкой нам, как наша заботливая мать.

С Тане-махута согласились все братья, за исключением Тафири-ма-теа, отца ветров и бурь. Он не хотел, чтобы Ранги и Папу разлучали.

И тогда встал Ронго-ма-тане, бог и отец возделываемых плодов, и попытался отделить Небо от Земли. Он напряг все силы, но не смог этого сделать.

Затем поднялся Тангароа, бог и отец рыб и гадов, но и он не смог оторвать Небо от Земли.

За ним встал Хаумиа-тикитики, бог и отец дикорастущих плодов, но и ему оказалось не под силу оторвать Ранги от Папы.

Потом это попытался сделать Ту-матауенга, бог и отец воинственных людей, но тоже безуспешно.

И наконец медленно поднялся Тане-махута, бог и отец лесов, птиц и насекомых. Сначала он попробовал оторвать Небо от Земли руками, но это ему не удалось. Помедлив, Тане-махута твердо уперся головой в Землю, а ногами в Небо и мощным усилием оторвал Ранги от Папы. Застонали Небо и Земля, заплакали и сказали в великой скорби:

— За что ты казнишь нас, своих родителей? Ведь разлучить нас так же жестоко, как и убить.

Но Тане-махута не отвечал им. Все глубже и глубже вдавливал он под себя Землю, все выше и выше поднимал Небо. И когда разделились Ранги и Папа, ослабла тьма и возник свет. Лишь после этого появилось множество людей, которых породили Ранги и Папа и которые до сих пор лежали между их телами.

А Тафири-ма-теа, бог и отец ветров и бурь, разгневался и решил начать войну со своими братьями. Бог ветров и бурь страшился того, что мир станет светлым и прекрасным. И Тафири-ма-теа последовал за своим отцом, Ранги, и укрылся в пустотах беспредельного неба. Верный своему отцу, он долго прятался у него и советовался с ним. Ранги слушал сына, и наконец Тафири-ма-теа понял, что ему надо делать.

Тафири-ма-теа и Ранги породили многочисленное потомство — могучие ветры. Бог ветров и бурь разослал их в равные стороны: одного на запад, другого на юг, третьего на восток и четвертого на север. Следом за ними он послал неистовые шквалы, смерчи, густые облака, плотные облака, темные тучи, мрачные тучи, огненные тучи, облака — предвестники урагана, зловещие огненно-черные тучи, облака с багровым отблеском, обложные тучи, дождевые тучи, грозовые тучи и несущиеся облака. А среди всех их мчался сам Тафири-ма-теа.

Тане-махута и его высокие леса стояли, ничего не подозревая, когда на них налетели ураганы, когда их коснулось огненное дыхание Тафири-ма-теа. Затрещали громадные деревья, и вот они рушатся на землю, сучья и ветви ломаются и отлетают в стороны. И вот уже земля усыпана поваленными деревьями, ветвями и сучьями, и все это достается насекомым и червям, все обречено на гниение.

Затем Тафири-ма-теа повернул к морю и обрушил свой гнев на него. По морю заходили огромные волны, закружились водовороты и смерчи. Испугался Тангароа, бог моря и отец его обитателей, и укрылся в пучине. А потомству Тангароа тоже надо было спасаться. Морской бог породил Пунгу, а Пунга породил двоих детей. Это были Ика-тере, отец рыб, и Ту-те-вехивехи, он же Ту-те-ванавана, отец гадов. И когда Тангароа погрузился в морскую глубину и спрятался там, его потомки начали спорить. Ика-тере крикнул:

— Давайте укроемся в море!

А Ту-те-вехивехи сказал:

— Нет, нет, лучше спрячемся на суше!

— На суше тебя и твой народ,— предупредил его Ика-тере,— будут ловить и перед тем, как приготовить, с вас будут счищать чешую пучком сушеного папоротника.

В ответ Ту-те-вехивехи сказал:

— Остерегайся, живя здесь, в море. Когда перед гостем будут ставить корзинку с приготовленными овощами, вас будут класть сверху как самую лакомую приправу².

И они разошлись. Рыбы укрылись в глубине моря, а гады сбежали на сушу и попрятались по лесам и кустарникам.

Разгневался Тангароа, что часть потомков покинула его и укрылась у лесного бога. И с тех пор Тангароа начал воевать с Тане.

И лесной бог тоже воюет с Тангароа. Тане дает людям, потемкам своего брата Ту-матауенга, лодки, копья³ и рыболовные крючки. Все это делается из дерева. Из других растений люди делают сети и ловят детей морского бога.

В свою очередь Тангароа губит детей Тане: переворачивает лодки в сильном прибое, смывает деревья и дома и опустошает жадными волнами сжимающие его берега. Тангароа сметает с земли и уносит в беспредельный океан насекомых, птенцов и даже могучие деревья.

Потом Тафири-ма-теа напал на своих братьев Ронго-ма-тане, бога и отца возделываемых плодов, и Хаумиа-тикитики, бога и отца дикорастущих плодов. Но Папа, Земля, укрыла того и другого, чтобы сберечь их потомство для своих детей. И так хорошо она спрятала Ронго-ма-тане и Хаумиа-тикитики, что бог ветров и бурь не смог их найти.

И наконец Тафири-ма-теа набросился на своего последнего брата — Ту-матауенга. Бог ветров и бурь обрушил на него всю свою ярость, но Ту-матауенга, отец воинственных людей, не испугался. Ведь это он один из всех детей Ранги и Папы предлагал их убить. Он показал себя храбрым и свирепым в битвах. Все его братья отступили перед Тафири-ма-теа: Тане со своим потомством был повержен, Тангароа и его дети спрятались в море и на суше, Ронго-ма-тане и Хаумиа-тикитики укрылись в земле. Лишь один Ту-матауенга, человек, не дрогнув, стоял на груди. Матери-Земли. И ярость Неба и бога ветров и бурь утихла, Ранги и Тафири-ма-теа успокоились.

А Ту-матауенга, отразив натиск бога ветров и бурь, стал думать о том, что ему надо начать войну и перебить своих братьев. Ведь они струсили и не помогли ему в борьбе с Та-фири-ма-теа, они оставили его одного сражаться с богом ветров и бурь.

Сначала Ту-матауенга решил расправиться с Тане-махута: тот не помог ему в битве, и, кроме того, Ту-матауенга тревожило то, что у Тане выросло многочисленное потомство, которое быстро размножалось и могло сделаться опасным для человека. Ту-матауенга набрал листьев дерева фанаке, скрутил их в петли, сделал силки и расставил в лесу. Хо! хо! — дети Тане попались в силки, и отныне никто из них уже не мог летать и бегать без опаски.

Затем Ту-матауенга начал мстить своему брату Тангароа. Ту-матауенга стал искать его потомков и увидел, что они ныряют и плавают в воде. Из льна-харакеке⁴ Ту-матауенга сплел сеть, забросил ее в море и вытащил детей Тангароа на сушу.

Потом Ту-матауенга стал искать своих братьев Ронго-ма-тане и Хаумиа-тикитики, спрятавшихся в земле, и узнал их по листьям. Ту-матауенга сделал деревянную палку-копалку⁵, сплел корзину, выкопал из земли своих братьев, и они завяли на солнце.

Так Ту-матауенга расправился со всеми своими братьями в отместку за то, что они не помогли ему, когда он один сражался с Небом и богом ветров и бурь. И когда Ту поверг своих братьев, он взял себе несколько имен: Ту-ка-рири, Ту-ка-нгуха, Ту-ка-тауа, Ту-фака-хеке тангата, Ту-мата-фа-ити и Ту-матауенга. Каждое имя соответствовало одному из его качеств, проявленных в победах над братьями.

Четырех братьев покорил Ту-матауенга, человек, и сделал их своей пищей. Для этих четырех братьев у Ту-матауенги есть четыре заклинания, чтобы пища всегда была в изобилии. Но одного брата, Тафири-ма-теа, он не смог покорить и сделать своей пищей. И Тафири-ма-теа, младший сын Неба и Земли, остался врагом человека. Он и поныне с яростью, равной человеческой, пытается бурями и ураганами одолеть своего старшего брата, как одолел море и сушу.

Из-за неистовой ярости Тафири-ма-теа во время его войны с братьями исчезла большая часть суши — она была затоплена. Это сделали Ужасный Ливень, Затяжной Дождь, Бешеный Град и их потомки — Туман, Слабая Роса и Сильная Роса. Все вместе они затопили так много земли, что теперь лишь малая ее часть возвышается над морем.

С того времени как Ранги оторвали от Папы, над землей стало светло. А многочисленное потомство Ранги и Папы, которое до того было спрятано между их телами, плодится на земле.

Первые существа, порожденные Ранги и Папой, не были похожи на людей. Но Ту-матауенга уже был подобен человеку, как и все его братья, а также По, Ао, Коре, Те Кумиханга и Рунуку; так продолжалось до времен Нгаимуи и его поколения, Фиро-те-тупуа и его поколения, Тики-тафито-арики и его поколения, и так продолжается и по сей день.

Дети Ту-матауенги родились на этой земле, они росли на ней и плодились. Можно проследить все поколения вплоть до поколения Мауи-тахи и его братьев Мауи-рото, Мауи-вахо, Мауи-пае и Мауи-тикитики-о-Таранга.

И сейчас беспредельное Небо отделено от своей супруги Земли. Но их взаимная любовь продолжается. Нежные вздохи летят к Небу из земной груди, поднимаясь над лесистыми горами и долинами. Люди называют эти вздохи туманами. И беспредельное Небо, отделенное от своей возлюбленной, скорбит о ней долгими ночами и роняет слезы на ее грудь. А люди называют эти слезы каплями росы.

Однажды ночью, когда братья Мауи танцевали вместе со всеми в общем доме⁶, туда пробрался Мауи и притаился за одним из братьев. Тут мать стала пересчитывать сыновей, чтобы приготовиться к танцу.

— Первый — Мауи-таха. Второй — Мауи-рото,— приговаривала она.— Третий — Мауи-пае. Четвертый — Мауи-вахо.

Тут она увидела Мауи и спросила:

— А откуда же взялся пятый?

Мауи сказал:

— А я тоже твой сын.

Тогда женщина снова пересчитала детей и ответила:

— Нет, здесь моих только четверо. А тебя я вижу сейчас впервые.

Маленький Мауи и его мать долго препирались в самой гуще танцующих. Наконец женщина рассердилась и закричала:

— А ну-ка убирайся! Сейчас же уходи отсюда! Ты не мой сын.

Тогда Мауи ответил:

— Ну, что ж, раз ты не считаешь меня своим сыном, я уйду. Но знай, что я все-таки твой ребенок. Ты родила меня на берегу моря и бросила в пену прибоя, обернув прядью своих волос. Опутанный водорослями, я перекатывался на волнах. Наконец ветры прибили меня к берегу. На длинной песчаной отмели медуза прикрыла меня своим телом. Мухи с жужжанием опустились на меня, и стаи птиц кружились вокруг, готовые растерзать меня на куски.

Но тут на берегу появился мой великий прародитель Тама-нуи-те-Ранги. Он заметил птиц и насекомых, что кружились над медузой, и побежал так быстро, как только мог. Он поднял медузу и увидел, что под ней лежит ребенок. Тама-нуи-те-Ранги принес меня в свою хижину и обогрел у очага. Так я был спасен.

Я вырос и вот, услышав о танцах в общем доме, пришел сюда.

С тех пор как ты, мать, носила меня в своем чреве, и до этой ночи я не слышал имен твоих старших сыновей. И все-таки я помню их. Вот этот — Мауи-таха, этот — Мауи-рото. Этот — Мауи-пае, а этот — Мауи-вахо. Меня же зовут Мауи-потики.

Услышав все это, Таранга, мать Мауи, воскликнула:

— Ты действительно мой младший сын, мой последыш! Поэтому я назову тебя Мауи-тикитики-о-Таранга ⁷. А теперь, мой мальчик, идем домой, чтобы я могла вдоволь на тебя наглядеться.

Когда мальчик и Таранга ушли, старшие братья Мауи стали недовольно перешептываться:

— Нас-то мать никогда не звала с собой, хотя мы и ее дети,— уж в нашем-то рождении сомневаться не приходится. Когда мы были маленькими, она кормила нас грудью и осторожно укладывала на мягкие циновки. Так почему же сейчас она не позвала нас с собою? Она любила нас прежде, а теперь, когда мы стали старше, никогда не приласкает. А этот маленький недоносок! Кто может знать, вскормлен ли он морскими водорослями или еще чем-то? Может, он вовсе и не ее ребенок? Можно ли поверить, что, брошенный в волны моря, он вернулся живым. Теперь этот маленький хитрец имеет дерзость называть себя нашим братом!

Но тут два старших брата перебили младших:

— Ничего, пусть он тоже будет нашим братом. Пока еще не поздно, вспомним пословицу: «Спор с другом решай миром, а с врагом — войной». Давайте постараемся, чтобы между нами не было вражды. Пусть черные мысли оставят нас, иначе мы уподобимся детям Ранги-нуи и Папа-ту-а-нуку ⁸.

И младшие братья согласились:

— Да-да, братья, вы правы. Оставим наше недовольство здесь.

Этот разговор происходил ночью. А рано утром Таранга в одно мгновение покинула дом, где спали мальчики. Напрасно, проснувшись, они обыскали все вокруг — их мать исчезла. Старшие братья уже привыкли к тому, что она покидала их, но маленький Мауи очень огорчился. «Может, она только вышла приготовить еду?» — думал он. Но — увы!— она была уже далеко.

Поздно вечером мать, как обычно, вернулась к ним. Они пели и танцевали все вместе, а потом мать позвала Мауи:

— Идем спать, малыш.

Они спали вместе, а рано утром Таранга снова скрылась.

Мауи никак не мог понять, куда исчезает мать каждое утро. На следующую ночь они снова спали вместе. На этот раз с ними был и старший сын Таранги. В темноте Мауи потихоньку подкрался к матери, схватил ее юбку и поясок и спрятал. Затем он заткнул тряпьем каждую щель в хижине, чтобы свет утренней зари не разбудил мать. Но беспокойство не оставляло его — он боялся, что мать вскочит до рассвета и его замысел сорвется. Ночь тянулась медленно, и его мать не просыпалась. Наконец забрезжил рассвет, и с одного конца длинной хижины стали видны ноги спящих в другом ее конце. Вот уже и солнце взошло. Тут Таранга поднялась и подумала: «Отчего это ночь такая длинная?» Затем она заснула опять. Через некоторое время женщина снова открыла глаза, но в хижине по-прежнему было темно. Наконец Таранга вскочила и тут увидела, что совершенно раздета. Она искала свою юбку и поясок, но не могла найти. Тогда она оторвала кусок от льняной накидки ⁹, которой Мауи завесил дверь, и накинула на себя. Когда она выбежала из хижины, солнце уже стояло высоко в небе. С криком помчалась женщина прочь от дома.

Между тем Мауи став на четвереньки, подглядывал за нею. Он увидел, как Таранга вырвала из земли пучок тростника и прыгнула в яму, открывшуюся под ним. Затем она воткнула тростник на прежнее место и скрылась под землей.

Тогда Мауи вскочил и пустился бежать к тому месту. Выдернув тот же пучок тростника, он увидел дыру, ведущую под землю. Мауи снова прикрыл дыру тростником и вернулся домой. Братья еще спали.

— Эй, вставайте. Вы и так все проспали. Наша мать снова перехитрила нас! — крикнул Мауи.

Братья торопливо вскочили. Солнце уже светило вовсю. Между тем маленький Мауи стал спрашивать братьев:

— Как вы думаете, где живут наши родители?

— Да откуда же нам знать, живут ли они на земле или под землей, близко или далеко отсюда. Ни Мауи-таха, ни Мауи-рото, ни Мауи-пае, ни Мауи-вахо — никто из нас не видел этого места. Уж не думаешь ли ты, что сумеешь разыскать наших родителей? Да и как ты найдешь их? Ведь ты самый младший из нас. Даже мы, твои старшие братья, не знаем, где наши родители. Из ночи в ночь наша мать приходит к нам и каждый раз исчезает с наступлением дня. Смотри, никого нет, мы одни в доме. Откуда же нам знать, куда она уходит и где живет.

— Ну, что ж, оставайтесь здесь, скоро вы услышите новости от меня.

Уже много раз Мауи доводилось принимать облик самых разных птиц. В первый раз он проделал это, чтобы проникнуть в общий дом, где собирались его мать и братья. Потом он не раз принимал тот или иной облик, удивляя братьев. Но когда он однажды принял вид голубя, братья были просто поражены.

— Ох, брат, ты просто настоящий голубь! В этот раз тебе удалось гораздо лучше прикинуться птицей, чем раньше.

Теперь, собираясь на поиски родителей, Мауи снова обернулся голубем. Он был великолепен — и все благодаря юбке и пояску матери, которые он утащил у нее. Широкий поясок Таранги стал белоснежной грудкой. Мауи накинул на себя и ее маленькую юбку, отполированную до блеска волосками из собачьих хвостов. Завязки от юбки превратились в сверкающие черные перышки на горле голубя. Он неподвижно сидел на суку и ворковал. Глядя на него, нельзя было не вспомнить пословицы: «Глупый голубь не прыгает с ветки на ветку, а сидит на одном месте».

На следующее утро Мауи сказал братьям:

— Только моя любовь к родителям заставляет меня отправиться на их поиски.

— Ты говоришь так, будто идешь на встречу с врагом. А ведь на самом деле ты только отправляешься на поиски отца и матери, которых мы все так хотим увидеть. Если ты найдешь их, наша печаль пройдет. Мы станем ходить друг к другу в гости и заживем очень весело.

— Да, я действительно иду искать родителей. И там, где я найду их, меня, возможно, ожидает только хорошее. Но я могу столкнуться и с чем-нибудь дурным, и тогда мне придется защищаться.

Братья простились с Мауи и направились к лесу, но вскоре вернулись, чтобы еще раз взглянуть на чудесного голубя.

Но вот голубь вспорхнул и полетел. Он летел до тех пор, пока не достиг ямы, в которой скрылась Таранга. Выдернув пучок тростника, он спустился в дыру. Но вскоре он вылетел обратно. Яма была так темна, и Мауи было так страшно! Затем он снова влетел в дыру и осторожно полетел вперед, опуская то одно, то другое крыло, чтобы не задевать стен. Вот он достиг дна ямы и полетел над ним, но тут пещера расширилась, и Мауи-голубь ринулся напрямик.

Наконец он заметил людей. Они шли вдоль рощи мана-пау ¹⁰. Мауи полетел за ними и вскоре опустился на дерево, под которым расположились люди. И тут он увидел Тарангу: она лежала на траве рядом со своим мужем. Мауи сразу узнал ее. Вскоре он услышал и имена матери и отца — к ним обращались те, что сидели рядом. Тогда Мауи-голубь перепрыгнул на другую ветку, немного пониже. Он сорвал клювом один плод с дерева и бросил его вниз. Плод попал прямо в лоб отца.

— Это птица сбросила плод? — спросили люди.

— Нет, он сам упал,— отвечал отец.

Тогда Мауи снова сорвал несколько плодов и с силой бросил их вниз. Плоды попали в обоих, в отца и мать, и больно ударили их. Тут все, кто сидел под деревом, вскочили и стали смотреть вверх. Их крики сначала заглушили воркование голубя, но вскоре они услышали его и различили птицу среди листвы. Тогда люди схватили камни и принялись бросать их в голубя. Но ни один из них не попал в него. Наконец отец Мауи бросил камень. Раз! — и он попал, но только потому, что Мауи сам подстроил это. Удар пришелся точно в левую лапку голубя, и он упал с дерева. Он лежал на земле и бился, и люди уже хотели схватить птицу, как вдруг голубь на гла-sax у всех превратился в человека. Сердитые глаза человека были ярко-красными, словно их выкрасили охрой.

— Теперь понятно, почему он так долго сидел на дереве,— сказали люди.— Будь он просто птицей, только бы его и видели, но ведь он человек.

— Нет, скорее бог,— возразили другие.— Вы только взгляните на него — с тех пор как были разлучены Ранги и Папа-ту-а-Нуку, мы не видели ничего подобного.

Тогда заговорила Таранга:

— Я встречала человека, похожего на этого, когда навещала по ночам своих детей. Только тот был лучше. А теперь послушайте, что я вам расскажу. Однажды на берегу моря я преждевременно родила одного из моих детей. Я вырвала у себя длинную прядь волос, обернула ребенка и бросила в пену прибоя. Потом ребенка нашел его прародитель Тама-нуи-те-Ранги.— И Таранга рассказала всю историю Мауи приблизительно так же, как рассказал ее братьям сам Мауи.

Затем женщина спросила у Мауи, который сидел возле нее:

— Откуда ты пришел, с запада?

— Нет.

— С северо-востока?

— Нет.

— Может, с юго-востока?

— Нет.

— С юга?

— Нет.

— Уж не ветер ли донес на меня и привел тебя сюда, ко мне?!

И тут Мауи ответил:

- Да.

«Это, наверное, мой сын!» — подумала она и спросила:

— Ты Мауи-таха?

— Нет,— ответил он.

— Может, ты Мауи-тикитики-о-Таранга?

- Да.

— Так это действительно мой сын! — воскликнула она.— Морские ветры и вздымавшиеся волны вырастили его. Добро пожаловать, сын мой! Но знай, что, как только ты переступишь порог дома твоего прародителя великого Хине-нуи-те-ро, ты утратишь свое могущество и умрешь.

Затем отец окунул Мауи в воду и окрестил его11. После этого все приступили к обряду очищения. Но когда все было кончено, отец Мауи, Макеа-ту-тара, очень разволновался: он вспомнил, что второпях обошел часть участников священного обряда. Он знал, что боги не простят этого и в отместку сделают Мауи смертным.

С наступлением ночи все отправились к Макеа-ту-таре.

Вскоре Мауи вернулся к своим братьям и рассказал им, где живут их отец и мать.

После своих похождений Мауи-тикитики-о-Таранга и его братья долго оставались дома. Лишь много времени спустя братья отправились как-то на рыбную ловлю. Мауи не пошел с ними. Он сидел дома и ничего не делал. Его жены и дети сердито ворчали на него за то, что он поленился ловить рыбу с братьями. Мауи наконец рассердился и крикнул женщинам:

— Эй, матери и дети! Вам все равно не о чем беспокоиться. Разве я не сделал уже достаточно много! Или вы думаете, что мне не по силам прокормить вас? Да если я пойду и поймаю для вас рыбу, она будет такой большой, что вы не сможете съесть ее всю. Она сгниет на солнце, прежде чем вы ее съедите.

Мауи взял свой чудесный крючок, который был отточен куском челюсти Мауи-Ранга-Фенуа¹². Затем он сплел для крючка прочную леску.

Тем временем его братья снаряжали и оснащали лодку, чтобы вернуться с хорошим уловом. Когда все было готово, они спустили лодку на воду. И тут в лодку прыгнул Мауи. Братья, боявшиеся колдовской силы Мауи, закричали:

— А ну-ка вылезай! Мы не возьмем тебя с собой. Твои чары навлекут на нас беду! — И Мауи пришлось остаться на берегу.

Братья легли на весла и гребли до тех пор, пока не достигли места, где водилась рыба. Здесь братья стали ловить рыбу, а потом с богатым уловом поплыли назад, к берегу.

Когда наступила ночь, Мауи спустился к берегу, влез в лодку братьев и спрятался под досками, устилавшими дно лодки. Когда наступило утро, на берег пришли братья Мауи. Ни один из них не заметил Мауи, притаившегося под настилом.

Братья снова спустили лодку на воду и поплыли на рыбную ловлю. Когда они были уже достаточно далеко от берега, Мауи потихоньку выбрался из своего убежища. Как только братья увидели Мауи, они заволновались и решили:

— Нам лучше поскорее вернуться на берег, раз он здесь.

Но Мауи своими чарами тотчас растянул море так, что берег оказался очень далеко от них и удалялся все больше и больше.

— Будет лучше, если вы возьмете меня с собой,— сказал Мауи братьям.— Я смогу помочь вам, вычерпывая из лодки воду.

Братья уступили и снова стали грести. Вскоре они достигли места, где всегда ловили рыбу.

— Бросим здесь якорь и начнем лов,— сказали они.

— Нет, нет! — воскликнул Мауи.— Лучше поплывем дальше.

Они снова легли на весла и гребли очень долго. Наконец братья сказали:

— Здесь мы остановимся и будем ловить рыбу.

Но Мауи снова возразил:

— Наверное, здесь рыба очень мелкая. Лучше поплывем прямо в открытое море и бросим якорь там, где я скажу. В том месте очень много рыбы; прежде чем ваш крючок погрузится в воду, рыба сама погонится за ним. Не успеете вы моргнуть, как наша лодка наполнится рыбой.

Услышав это, братья снова поплыли дальше и плыли до тех пор, пока не оказались очень далеко. Наконец они сказали:

— Теперь давай бросим якорь.

— Нет, нет, отправимся дальше. Мы еще не достигли этого места. Чтобы попасть туда, надо идти далеко в открытое море.

Наконец они вышли в открытое море и начали лов. Не успели братья забросить свои крючки в море, как каждый из них вытащил по большой рыбе. Только дважды они закидывали свои крючки, а лодка уже до краев наполнилась рыбой.

— Теперь мы можем вернуться,— решили братья, но Мауи сказал:

— Нет, подождите. Я тоже хочу забросить свой крючок в море.

— Где же ты возьмешь крючок? — удивились братья.

Не беспокойтесь, он у меня найдется,— ответил Мауи.

— Ну что ж, тогда поторопись,— сказали братья.

Когда Мауи вынул свой крючок, все кругом озарилось блеском. Крючок был сделан из прекрасной перламутровой раковины и украшен резьбой и пучком волос из собачьего хвоста. Он был поистине великолепен!

Потом Мауи попросил у братьев немного наживки, чтобы насадить на свой крючок. Но братья ответили:

— Нет, мы не дадим тебе нашей наживки.

Тогда Мауи сжал кулак и с размаху ударил себя по носу. Потекла кровь, и Мауи смочил крючок своей собственной кровью. Потом он забросил крючок в море.

Крючок опускался все ниже и ниже, пока не достиг крыши какого-то дома на дне. Крючок скользнул по крыше и вдоль крайнего резного стропила опустился к дверному проему. И тут крючок Мауи-тикитики-о-Таранги подцепил ступеньку порога дома.

Когда Мауи понял, что на его крючок что-то попалось, он начал тянуть леску. И вот со дна моря стал подниматься дом, дом старого Тонга-нуи ¹³. Он поднимался и поднимался, а когда был уже достаточно высоко, леска чуть не лопнула под его тяжестью. С каким трудом Мауи вытаскивал свой груз! Все это время он пел заклинания, и вода кругом пенилась и бурлила, как будто из моря поднимался остров.

Братья Мауи разинули рты от удивления и стали громко причитать:

— Мы хотели помешать Мауи, и за это он бросит нас сейчас в море на съедение рыбам.

Среди ропота и воплей братьев Мауи возвысил свой голос и повторил свое заклинание Хики, которое делало тяжелые грузы легкими:

— Почему, о Тонга-нуи, ты сделал мой крючок таким упрямым, непослушным? — пел Мауи.

Но вот Мауи кончил петь свои заклинания, и на поверхность всплыла его добыча — рыба Мауи. Это был кусок земли Папа-ту-а-Нуку — кусок их родной земли ¹⁴.

Лодка братьев оказалась на мели, Тогда Мауи решил пойти за помощью в деревню. Перед уходом он сказал братьям:

— Вы оставайтесь здесь и ничего не бойтесь. Имейте терпение и не ешьте до моего возвращения. А рыбу, которую мы поймали, не режьте. Мы сделаем это тогда, когда я принесу жертву богам за наш улов. А сейчас я разыщу жреца, чтобы он сделал нашу жертву угодной богу. Тогда мы получим очищение и, ничего не опасаясь, сможем по справедливости разделить нашу добычу. Когда я вернусь, каждый из вас получит свою часть рыбы и вернется домой довольным.

Сказав это, Мауи быстро побежал к деревне. А его глупые, беспечные братья тут же забыли наказ Мауи и принялись потрошить рыбу. Мауи еще не успел добежать до священного места, где жил бог. Беги он немного быстрее, и бог был бы умиротворен приношением рыбы, и все божества получили бы свою долю. Но увы!—глупые братья Мауи разрезали рыбу, а жертвоприношение не было совершено. И тогда боги пришли в ярость. Тангароа своею силой сделал так, что рыба Мауи начала вскидывать голову, бить хвостом и шевелить плавниками. И хотя она лежала на суше, она вертелась и прыгала так же проворно, как в воде. Вот почему поверхность острова теперь такая неровная — здесь возвышается гора, там расстилается равнина, здесь — скала, там—дол. Если бы братья послушались Мауи, огромная рыба лежала бы спокойно, распластавшись во всю длину.

Вот как Мауи выловил остров, скрытый под водой океана Ранги и Тафири-ма-теа ¹⁵.

Однажды Мауи решил навсегда погасить огонь у своей прародительницы Махуики. Для этого он проделал вот что. Ночью, когда все спали, Мауи утащил из всех домов в деревне тлеющие головешки, которыми поутру в каждой семье разжигали огонь, чтобы готовить пищу. Ранним утром Мауи громко закричал:

— Я голоден, я голоден! Приготовьте мне поесть.

Тут же один из рабов ¹⁶ бросился со всех ног к очагу, чтобы приготовить пищу, но не увидел и следа огня. Тогда он стал бегать из дома в дом в поисках огня, но, обегав всю деревню, не нашел ни одной головешки.

Когда мать Мауи узнала об этом, она крикнула рабов и сказала им:

— Отправляйтесь к моей великой прародительнице Махуике. Расскажите ей, что на земле не осталось огня, и попросите дать его людям снова.

Но рабы испугались и упорно отказывались исполнить поручение, хотя даже старшие, всеми уважаемые жители деревни повторяли им приказание. Наконец Мауи сказал матери:

— Хорошо, я сам схожу в подземный мир за огнем. Но как мне туда добраться?

Родители Мауи хорошо знали подземный мир и рассказали ему, как туда попасть:

— Иди вот этой широкой дорогой, что лежит перед тобой, и дойдешь до жилища твоей прародительницы. Если она спросит, кто ты, назови ей свое имя. Тогда она поймет, что ты ее потомок. Мы знаем, что твои великие подвиги не похожи на дела обычных людей, но ты любишь обманывать и обижать других. Ты и теперь, наверное, собрался подшутить над своей прародительницей. Так будь осторожен и не делай этого. Не вздумай обмануть ее.

— Нет, я только добуду огонь для людей и сразу вернусь,— ответил Мауи.

Он вышел из дому и пошел по дороге, которую ему показала мать. Наконец он достиг жилища богини огня. Все то, что он там увидел, так удивило Мауи, что он долго не мог сказать ни слова. Но вот он опомнился и обратился к богине:

— Скажи мне, где у тебя хранится огонь. Я пришел попросить немного огня.

Тут старая богиня поднялась и сказала:

— О, это еще что за смертный?

— Это я,— ответил Мауи.

— А откуда ты пришел?

— Да я здешний,— солгал Мауи.

— Нет, ты не отсюда. Ты совсем не похож на тех, кто живет здесь. Ты пришел с северо-востока?

— Нет.

— Тогда с юго-востока?

— Нет.

— С юга?

— Нет.

— С запада?

- Нет.

— Уж не ветер ли указал тебе дорогу ко мне?

- Да.

— А, значит, ты мой внук! — воскликнула богиня.— Что же ты хочешь?

— Я пришел попросить у тебя огня.

— Добро пожаловать, огонь для тебя найдется.

С этими словами Махуика выдернула из своего пальца ноготь. И как только она сделала это, из ногтя вырвалось пламя. Затем Махуика отдала свой факел Мауи. Увидев, как его прародительница вырвала у себя ноготь, чтобы дать ему огонь, Мауи тут же решил, как ему быть дальше. Он отошел недалеко от Махуики и отбросил в сторону свой пылающий факел. Затем он снова вернулся к богине и сказал ей:

— Твой факел погас, дай мне другой.

Махуика тотчас вырвала у себя еще один ноготь, и он сразу же воспламенился. Затем она снова отдала огонь Мауи.

Мауи отошел немного в сторону и опять выбросил факел. Потом он вновь возвратился к богине.

— Дай мне еще огня, потому что факел опять погас.

И так он проделывал до тех пор, пока Махуика не вырвала все ногти на пальцах рук. Затем она принялась за ногти на ногах и выдергивала их один за другим. Наконец, когда у нее остался только один ноготь на большом пальце ноги, старая женщина сказала себе:

— Этот хитрец, конечно, обманывает меня.

Тут она вырвала свой последний ноготь и бросила его на землю. В тот же миг все это место охватило пламя.

— Ну вот, теперь весь огонь— твой! — крикнула Махуика Мауи.

Мауи попытался ускользнуть от пламени, он быстро побежал прочь, но огонь стремительно гнался за ним по пятам. Тогда Мауи обернулся ястребом и быстро полетел подальше от огня, но и тут пламя едва не настигло его. Он ринулся в пруд, но вода была так горяча, что он чуть не сварился. Лес тоже горел, и Мауи негде было скрыться от огня. И земля и море — все было объято пламенем, и Мауи был близок к смерти.

Тогда в отчаянии он стал призывать своих прародителей — Тафири-ма-теа и Фатитири-матакатаку¹⁷ ниспослать на землю воду, потоки воды.

— О, пусть будет ниспослана мне вода, чтобы я мог погасить этот огонь, преследующий меня по пятам! — восклицал он.

И великие прародители услышали его. Поднялся сильный ветер, началась буря, и на землю обрушился ливень. Махуика бросилась к своему жилищу, но ее смыло водой, прежде чем она достигла его. Погибая от воды, она кричала так же громко, как Мауи, когда его преследовал огонь.

Тафири-ма-теа погасил бушевавшее пламя, и огонь Ма-хуики был теперь полностью уничтожен. Но еще раньше она успела спасти пять искр, схоронив их в дереве каикомако ¹⁸ и других четырех деревьях. Там они хранятся до сих пор. И поныне люди, когда им нужен огонь, берут древесину этих деревьев.

У Мауи была сестра. Звали ее Хинаури. Она была очень хороша собой. Мужа Хинаури звали Иравару.

Однажды Мауи и Иравару отправились на лодке, чтобы наловить рыбы. Крючок Мауи был без единого зубца, и он не мог ничего поймать на него. Между тем Иравару вытаскивал одну рыбину за другой.

«Как же так? — подумал Мауи.— Почему он наловил так много, а у меня нет ни одной рыбешки?»

Тем временем у Иравару снова клюнуло, и он поспешно дернул леску. Но второпях он зацепил свою леску за леску Мауи и натянул ее. Мауи подумал, что рыба попалась на его крючок, и стал тянуть свою леску. Он еще сильнее запутал леску, но продолжал упорно тянуть. И так один из них тянул леску к корме, а другой к носу лодки, пока наконец Мауи не понял, в чем дело.

Уже достаточно злой из-за своих неудач и успеха Иравару, Мауи сердито крикнул:

— Стой. Не тяни! Рыба попалась на мой крючок!

— Нет, на мой,— возразил Иравару.

Но Мауи снова закричал:

— Да не тяни же ты! Говорят тебе, рыба на моем крючке!

Тогда Иравару ослабил свою леску, и Мауи смог вытащить рыбу. Бросив ее в лодку, он увидел, что Иравару был прав — рыба попалась на его крючок.

— Ну что, убедился теперь? — сказал Иравару.— Не трогай мою леску!

— Ты что, не можешь подождать, пока я сниму рыбу с крючка? — еще больше разозлился Мауи.

Вытаскивая изо рта рыбы крючок Иравару, Мауи увидел, что он с зубцами. Тут Мауи понял, что не сможет поймать столько рыбы, сколько поймал Иравару,— ведь его крючок не имел ни одного зубца. Поэтому он сказал:

— Может, нам возвратиться теперь на берег?

— Что ж, давай вернемся,— согласился Иравару, и они стали грести к берегу.

Они достигли берега, вышли на отмель и вытащили лодку. Тут Мауи сказал Иравару:

— Подлезь под балансир ¹⁹ и приподними лодку спиной.

Как только Иравару сделал это, Мауи прыгнул на него и прижал к земле, обрушив на Иравару всю тяжесть лодки. Чуть не убив Иравару, Мауи стал топтать его ногами, словно хотел вдавить тело в землю, и от этого спинной хребет Иравару расплющивался и вытягивался, пока не стал похож на собачий хвост. Своими чарами Мауи превратил Иравару в собаку и накормил его пометом.

После этого Мауи как ни в чем не бывало отправился домой. Когда он пришел, Хинаури, ожидавшая возвращения мужа, подбежала к нему и спросила:

— А где же Иравару?

— Он остался у лодки,— отвечал Мауи.

— Разве вы вернулись не вместе? — удивилась Хинаури.

— Нет. Он просил тебя спуститься к берегу. Ему надо помочь нести рыбу. Так что лучше беги. Если ты не увидишь его, то позови. А если он не ответит тебе, тогда покричи ему так: «Мо-и, мо-и, мо-и».

Запомнив все, что сказал ей Мауи, Хинаури понеслась к берегу так быстро, как только могла. Не найдя мужа, она стала звать его по имени, но он не отвечал. Тогда она позвала так, как научил ее Мауи: «Мо-и, мо-и, мо-и».

Тут Иравару, который в обличье собаки бегал в зарослях кустарника недалеко от этого места, узнал голос Хинаури и завыл: «A-о! A-о! Ао-ао-о!» Он побежал за Хинаури обратно в деревню. Всю дорогу он прыгал и махал хвостом от радости, что видит ее снова.

А Хинаури, увидев, что ее муж превратился в собаку, обезумела от горя и горько плакала всю дорогу.

Как только Хинаури вошла в дом, она схватила свой поясок, который обладал колдовской силой, и побежала обратно к морю. Хинаури решила покончить с собой, бросившись в море, где бы чудовища глубин сожрали ее. Женщина прибежала на берег и взобралась на рифы. Там она села и стала плакать, сетуя на жестокую судьбу. А потом она принялась повторять заклинания и бросилась в море. Волны отнесли ее прочь от берега.

А Иравару, превратившись в собаку, положил начало роду собак. Поэтому он считается их прародителем. Маорийцы до сих пор созывают своих собак криком: «Мо-и, мо-и, мо-и".

Красавица Хинаури была женой Иравару, а ее старшим братом был Мауи. Однажды он рассердился на Иравару и превратил его в пса. Узнав об этом, Хинаури горько заплакала и решила себя убить. И Хинаури бросилась в море — она хотела, чтоб ее сожрали морские чудовища. Отлив подхватил женщину и унес в открытое море.

Много месяцев носило ее по морю. Наконец волны выбросили почти мертвую Хинаури на берег в местности Ваирарава. Там ее нашли два брата, Ихуатамаи и Ихуфарефаре. Тело женщины во многих местах покрывали морские водоросли и ракушки, но все же было видно, что она очень красива. Братья сжалились над ней и на руках отнесли к себе в дом. Они осторожно положили женщину у огня, счистили с нее водоросли и ракушки и постепенно выходили ее. Когда Хинаури совсем окрепла, Ихуатамаи и Ихуфарефаре взяли ее себе в жены. Они спросили, как ее зовут. Хинаури скрыла свое прежнее имя и назвалась Ихунгарупаэа, что значит «Дерево, Выброшенное На Берег».

Долго они так жили. Однажды Ихуфарефаре посетил верховного вождя Тинирау и рассказал ему о женщине. Тогда Тинирау пошел и забрал красавицу себе. В это время Ихунгарупаэа была беременна от Ихуатамаи; скоро должны были быть роды.

Тинирау привез новую жену в свой дом на острове Мотутапу. У него уже были две жены, дочери Мангаманга-и-атуа. Их звали Харатаунга и Хоротата. Обеим не понравилось, что муж взял еще одну жену, и они возненавидели Хинаури. Они дурно с нею обращались, оскорбляли и даже пытались ее убить. Доведенная до отчаяния, Хинаури пустила в ход колдовство. Она произнесла такие сильные заклинания, что обе ее соперницы упали мертвыми. И муж достался ей одной.

Все это время родичи Хинаури ничего не знали о ней. Ее брат, юный Мауи-муа, впоследствии прозванный Рупе, очень любил сестру и сильно по ней скучал. Наконец он сказал, что больше не может выносить разлуки, и отправился искать Хинаури.

Рупе обошел все места, о которых знал, не пропустив ни одного, но его сестры нигде не было. Тогда Рупе решил подняться на небо и спросить о Хинаури у своего великого предка Рехуа. Тот жил на небе, в месте, которое называется Те Пу-тахи-нуи-о-Рехуа.

И Рупе начал восхождение. Он добрался до обитаемой части неба и стал искать своего предка Рехуа. Его нигде не было, и Рупе спросил местных жителей:

— А на том небе, которое еще выше, кто-нибудь живет?

- Да.

— Смогу ли я добраться туда?

— Нет,— отвечали люди,— ты не сможешь туда добраться, потому что там проходит граница, установленная Тане.

Но Рупе все-таки поднялся на второе небо и дошел до его населенной части, но и там не нашел своего предка. Тогда Рупе спросил местных жителей:

— А на том небе, которое еще выше, кто-нибудь живет?

- Да.

— Смогу ли я добраться туда?

— Нет,— отвечали люди,— ты не сможешь туда добраться, потому что то небо установлено самим Тане.

И все-таки Рупе поднялся и туда. Так он достиг десятого неба и нашел там жилище Рехуа. Когда Рехуа увидел пришельца, он подошел и приветствовал его. Рехуа не знал, кто этот человек, но Рупе в своем приветствии употребил такие слова, что предок догадался, кто перед ним.

Затем Рехуа велел слугам разжечь огонь. Рабы принесли калебасы²⁰ и поставили их у огня. Можно было начинать готовить еду, но калебасы были пустые. Рупе удивился и подумал: «Чем же их наполнят?»

Тут он увидел, что Рехуа осторожно размотал повязку, которой была обмотана его голова до самой макушки. Затем Рехуа тряхнул своими длинными густыми волосами, и оттуда вылетела целая стая птиц туи. Эти птицы жили в волосах Рехуа, питаясь насекомыми. Рабы стали ловить птиц, убивать их и наполнять ими калебасы. Потом рабы приготовили тушеное птичье мясо и поставили его перед гостем. Рехуа предложил ему поесть мяса, но Рупе сказал:

— Я не могу его есть. Ведь я видел, как эти птицы вылетели из твоих волос. Кто же посмеет есть птиц, вскормленных насекомыми на твоей священной голове?

Конечно, Рупе оробел перед человеком давно прошедших дней и не притронулся к угощению. Наконец он осмелился спросить своего предка:

— О Рехуа, не доносил ли до тебя презренный шум мира, лежащего внизу, вести о той, которую я ищу?

И Рехуа ответил:

— Да, отдаленный шум голосов доносился до меня из нижнего мира, с острова Мотутапу.

Как только Рупе услышал это, он превратился в голубя²¹ и полетел вниз, к острову Мотутапу. Все ниже и ниже летел Рупе; он достиг острова, нашел жилище Тинирау и уселся на оконной перекладине.

Люди Тинирау увидели его и закричали:

— Хо! хо! птица, птица! Скорей, скорей, бейте ее копьем!

Один из них метнул копье, но Рупе клювом отклонил его. Копье ударилось в деревяшку и сломалось. Тогда люди сделали петлю и попытались осторожно набросить ее на шею птице. Но голубь повернул голову, и людям опять не удалось его поймать. Сестре Рупе все это показалось странным, и она крикнула:

— Постойте! Дайте мне сначала взглянуть на птицу!

Она подошла и сразу же узнала, что это ее брат.

Сестра позвала Тинирау и сказала:

— Муж, посмотри, это мой брат!

— А как его зовут? — спросил Тинирау.

— Это мой брат Рупе,— ответила сестра.

Как раз в этот день Хинаури родила ребенка, и Рупе сказал ей приветствие, которое называется Тоетоету. Вот оно:

Рупе кончил говорить, и сестра сказала в ответ:

Едва Хинаури кончила приветствие, как брат схватил ее вместе с новорожденным и поднялся в воздух. Рупе взял также послед — его нужно было похоронить, как это полагается по обычаю. Но когда они пролетали над морем, послед случайно упал в воду и его проглотила акула. С тех пор внутри акулы люди всегда находят множество крупных яиц.

Наконец брат и сестра поднялись к Те Путахи-Нуи-о-Ре-хуа — тому месту на небе, где жил их предок Рехуа. Старик уже не мог содержать в порядке свой двор, а его люди были очень ленивы, и двор оставался неубранным. Рупе увидел это и очень огорчился.

Однажды он сказал своему предку:

— О Рехуа, твои люди совсем не прибирают двор!

И еще он сказал:

— Все твои люди — лентяи. Если бы каждый кусок грязи был ящерицей и достаточно было бы дотронуться до ее хвоста, чтобы она убежала, они бы и этого не сделали!

С тех пор эти слова стали всем известной поговоркой.

Из уважения к предку Рупе решил убрать его двор. Он сделал из прутьев две метлы и дал им названия — Тахитахиа и Ракеракеа. Рупе расчистил и прибрал двор. Потом он сделал пристройку к дому Рехуа, но плохо закрепил одну балку. И вот однажды сын Рехуа, которого звали Каитангата, налетел на эту балку. Она качнулась вперед, потом отскочила назад, ударила Каитангату и тот умер²². Его кровь пролилась на небо. И с тех пор, когда люди видят в небе багровый цвет, они говорят: «Это кровь Каитангаты!»

Сначала Рупе звали Мауи-муа. А Рупе он стал называться после того, как превратился в птицу.

Отца Тафаки звали Хема, мать — Урутонга. У Тафаки был младший брат Карихи. Жену Тафаки звали Хинепири-пири.

Однажды Тафаки отправился ловить рыбу на риф, выступающий далеко в море. Вместе с ним были четыре брата его жены. Двое из них утомились и пошли домой. К ним присоединился и Тафаки. Когда они уже подходили к селению, оба шурина набросились на Тафаки, убили его и закопали. Но они не заметили, что на самом деле Тафаки не убит, а только ранен.

Когда два брата вернулись в селение, сестра спросила их:

— А где ваш зять?

— Он еще рыбачит,— отвечали братья.

Хинепирипири дождалась возвращения остальных двух братьев и спросила их:

— А где же ваш зять?

— Он давно уже ушел домой с двумя братьями,— отвечали эти двое.

Женщина заподозрила недоброе и побежала искать мужа. Вскоре она его нашла и выкопала из земли. С большим трудом женщина перенесла мужа домой, осторожно обмыла его раны и остановила кровотечение. Когда Тафаки немного пришел в себя, он сказал жене:

— Принеси топлива и разожги огонь.

Жена собралась за дровами, и Тафаки сказал:

— Если увидишь поблизости высокое дерево, свали его и принеси целиком.

Хинепирипири вышла из дому и сразу же увидела высокое дерево. Она срубила его, взвалила на плечо, принесла домой и положила в огонь целое бревно, не разрубая его на поленья.

В память об этом случае Хинепирипири назвала своего первенца Вахие-роа, что значит «Длинное Бревно Для Огня». Тафаки умышленно послал жену за бревном и велел назвать сына Вахие-роа. Он хотел, чтобы даже имя напоминало сыну о том, что он должен отомстить за отца. А когда Тафаки окончательно поправился, он ушел из этого селения, где жили его вероломные родичи. Тафаки взял с собой всех своих воинов с их семьями. Они построили па ²³ — укрепленное селение на вершине очень высокого холма, где можно было легко защититься от врагов, и стали жить там.

А потом Тафаки попросил своих предков отомстить за него. Предки обрушили с неба потоки воды, затопили всю землю, и все люди погибли.

Затем Тафаки и его брат Карихи задумали отомстить за смерть своего отца, которого убили понатури. Это был совсем другой народ, не такой, как мы. Целые дни они проводили в своей земле под водой, а по ночам выходили на сушу и шли спать в свой большой дом, который назывался Манава-тане.

Понатури убили Хему, отца Тафаки, и захватили его тело, но жену его, Урутонгу, они не убили, и она жила у них как пленница.

Тафаки и его брат отправились в дорогу и достигли того места, откуда был виден дом Манава-тане. В это время никого из понатури там не было — все племя находилось под водой. Лишь у входа в дом сидела старая Урутонга да под крышей висели кости ее убитого мужа, отца Тафаки.

Еще на большом расстоянии от дома Тафаки и Карихи начали повторять заклинания. И сразу же кости их отца почувствовали это и громко застучали. Они услышали заклинания и поняли, что отмщение близко. Когда же братья подошли поближе, старая Урутонга услыхала голоса своих сыновей и заплакала от радости. Тафаки и Карихи подошли к дому и обняли мать. А затем Урутонга сказала:

— Дети мои, поскорей уходите отсюда или вы неминуемо погибнете. Люди, которые здесь живут,— это свирепое, дикое племя.

— Где будет солнце, когда они возвратятся в дом? — спросил Карихи.

— Они вернутся тогда, когда солнце скроется в море,— ответила Урутонга.

И еще Карихи спросил ее:

— Почему они пощадили тебя?

— Они оставили меня в живых для того,— ответила Урутонга,— чтобы я следила за восходом солнца и предупреждала их. Они заставляют меня сидеть у двери и даже называют Татау, то есть Дверь. Всю ночь они меня спрашивают: «Эй, Татау, как там, еще не рассветает?» А я в ответ говорю: «Нет, нет, еще ночь, спите».

Тогда Карихи спросил:

— Где мы можем спрятаться?

— Лучше вам уйти обратно,— ответила мать.— Спрятаться здесь негде, и они найдут вас по запаху.

— Но мы можем спрятаться на крыше! — воскликнул Карихи.

— Нет,— сказала Урутонга,— там вы не спрячетесь.

Все это время Тафаки сидел молча. А Карихи сказал:

— Мы спрячемся, потому что знаем заклинание, которое сделает нас невидимыми.

Тогда мать согласилась, чтобы они остались и попытались отомстить за смерть своего отца. Братья залезли на крышу и спрятались между толстыми связками сухого тростника, которым она была покрыта.

А мать им сказала:

— Когда приблизится рассвет, спуститесь вниз и заделайте в доме все щелки, чтобы ни один луч света не проник внутрь.

Но вот день прошел, солнце село, и понатури вышли из воды на сушу. Согласно древнему обычаю, они послали вперед одного из своих. Он должен был проверить, не спрятались ли враги на дороге или в доме. Едва посланный вошел в дом, как сразу же учуял запах Тафаки и Карихи. Понатури начал обнюхивать в доме все подряд и чуть-чуть не нашел то место, где спрятались пришельцы. Но племя понатури было беспечным, потому что давно жило в полной безопасности. И, не дождавшись посланного, они поспешили войти в дом. Их набилось столько, что дом до отказа наполнился их телами. Запах чужаков сразу же потерялся. Наконец понатури кое-как улеглись и крепко уснули.

В полночь Тафаки и Карихи осторожно слезли с крыши и подкрались ко входу в дом. А из дома тихо-тихо вышла Урутонга.

Карихи спросил ее шепотом:

— Как нам лучше всего расправиться с этими людьми?

— Лучше всего, если их убьет солнце. Его лучи смертельны для понатури,— ответила мать и осторожно пролезла обратно в дом.

Сразу же один старик понатури окликнул ее:

— Эй, Татау, еще не светает?

— Нет, нет,— ответила пленница,— еще ночь, еще глубокая ночь, еще совсем рано, спи спокойно, спи!

Перед самым рассветом Урутонга шепнула своим сыновьям, которые притаились за дверью:

— Смотрите, чтоб каждая щелка в двери и в окнах была заделана! Ни один луч света не должен пройти внутрь.

Тут другой старик понатури окликнул ее:

— Татау, эй, Татау, еще не светает?

— Нет, нет,— ответила Урутонга,— еще ночь, еще глубокая ночь, еще совсем рано, спи спокойно, спи!

Наконец наступил рассвет, солнце взошло над землей и поднялось высоко в небо. Старик понатури снова окликнул пленницу:

— Эй, Татау, еще не рассвело?

— Да, рассвело! — воскликнула Урутонга. И она крикнула сыновьям:

— Скорей, скорей, открывайте двери и окна!

Тафаки и Карихи распахнули двери и окна, и в дом хлынули яркие лучи солнца. И сразу же все понатури погибли. Они были убиты не рукой воина, а лучами солнца.

Тафаки и Карихи осторожно сняли висевшие под крышей кости своего отца. Затем они подожгли дом, и он сгорел вместе с телами убитых понатури. Братья взяли отцовские кости и со своей матерью вернулись в родную землю²⁴.

У Тафаки от первой жены родился сын Вахие-роа. Когда он вырос, его женой стала Кура, и она родила сына, которому дали имя Рата. Вскоре после этого вождь по имени Мату-ко-такотако предательски убил Вахие-роа. Рата должен был отомстить за смерть отца.

И вот Рата стал взрослым. Однажды он сказал своим родичам:

— Я хочу разыскать человека, который убил моего отца.

Рата пустился в путь и через некоторое время оказался у того места, где жил Матуко-такотако. Там он увидел какого-то человека и спросил его:

— Где тот, кто убил моего отца?

Незнакомец ответил:

— Он живет под землей. А здесь он оставил меня, чтобы я давал ему знать, когда обновляется луна. В новолуние я громким криком оповещаю его, он выходит из-под земли и пожирает людей.

И тогда Рата спросил:

— А когда это будет?

— Через две ночи,— сказал вестник.— Пока ты можешь вернуться в свое селение, а послезавтра утром приходи снова.

Рата послушался его, вернулся домой и пробыл там два дня.

В назначенный день, утром, Рата снова пришел туда и увидел вестника. Рата обратился к нему с такими словами:

— Ты можешь указать мне место, где бы я мог спрятаться и выждать, пока не появится мой враг Матуко-такотако, с которым я хочу сразиться?

— Пойдем со мной,— предложил вестник,— и я покажу тебе два водоема с чистой водой.

Они пошли и увидели два водоема. Вестник сказал:

— Мы стоим на том месте, где Матуко поднимается из-под земли. Вон в том водоеме он моет и расчесывает свои спутанные волосы. Потом он переходит к этому водоему и смотрит на свое отражение. Здесь тебе не удастся убить его,— ведь ты тоже отразишься в гладкой поверхности и он заметит тебя. А у того водоема, где он моет волосы, ты можешь напасть на Матуко и убить его.

Им не пришлось долго ждать. Наступил вечер, взошла луна, и вестник сказал Рате:

— А теперь иди и спрячься у края того водоема, где он моет волосы.

Рата так и сделал, а вестник стал громко кричать:

— Ого-го! Взошла новая луна! Взошла двухдневная луна!

Матуко-такотако услышал клич, схватил свой двуручный меч²⁵ и поднялся из-под земли. Он сразу же направился к водоемам. Положив оружие, Матуко стал на колени, развязал бечевки, которыми были связаны его длинные волосы, встряхнул своими спутанными космами и погрузил голову в прохладную чистую воду.

Рата подобрался к нему поближе и стал сзади. Когда Матуко-такотако поднял голову из воды, Рата одной рукой схватил его за волосы, а другой нанес ему смертельный удар. Так отомстил Рата за смерть своего отца Вахие-роа.

Затем Рата спросил:

— Как мне найти кости своего отца?

— Здесь их нет,— ответил вестник.— Их забрали люди, живущие далеко отсюда.

Тогда Рата вернулся в свое селение и долго раздумывал над тем, как ему разыскать кости Вахие-роа. Наконец он придумал, что надо делать.

Рата отправился в лес, выбрал высокое прямое дерево, свалил его и обрубил макушку с ветками. Из ствола Рата собирался сделать лодку. Но все птицы и насекомые, жившие в этом лесу, все духи леса²⁶ очень рассердились на Рату. И когда тот пошел в селение, все они собрались вокруг срубленного дерева. Они взялись за ствол и снова поставили его прямо. Собралось огромное множество птиц, насекомых и духов, тех, что называют «потомками Хакутури». Они подобрали каждую щепочку и приделали к дереву. При этом они на разные голоса распевали такое заклинание:

На следующий день рано утром Рата вновь пришел в лес, чтобы вытесывать лодку. Но то самое дерево, которое он накануне свалил, стояло на месте как ни в чем не бывало! Рата еще раз свалил дерево и обрубил макушку с ветками. Затем он взял тесло и начал вытесывать лодку. Рата закруглил ствол там, где должны быть нос и корма. Целый день он усердно трудился, успел сделать очень много. А когда стемнело и работать стало невозможно, Рата отправился домой.

Как только он ушел, снова собралось великое множество птиц, насекомых и духов, потомков Хакутури. Все вместе они опять подняли дерево и приделали к нему все щепки и стружки. Как и в прошлый раз, они распевали свою колдовскую песню. Вскоре совершенно целое дерево стояло на своем месте.

На следующее утро Рата опять отправился в лес продолжать работу. Но, придя на место, он с изумлением обнаружил, что дерево снова растет и на вид совершенно нетронуто! Тогда Рата сделал вот что. В третий раз он свалил это дерево и притворился, что уходит из лесу. На самом же деле Рата спрятался в кустах неподалеку оттуда. Вскоре он услышал, что множество детей Тане, распевая колдовскую песню, собираются со всех сторон. И вот они подошли к срубленному дереву. Хо! — Рата выскочил из укрытия. Ха!—он схватил нескольких из них и воскликнул:

— О-хо, так это вы колдуете над моим деревом?

Дети Тане зашумели:

— А ты? Как ты посмел повалить лесного бога? Тебе нельзя было так делать!

Когда Рата услышал это, ему стало стыдно. Вот, оказывается, что он наделал! А дети Тане кричали:

— Возвращайся в свое селение, о Рата! Мы сами сделаем тебе лодку!

Рата послушался жителей леса и ушел. А те немедленно принялись за работу. Их было так много, и они работали так дружно, что вскоре лодка была готова. Рата и его люди, не теряя времени, перетащили ее из лесу к берегу моря и столкнули на воду. Лодке дали имя Ривару²⁷.

И вот Рата и отряд воинов разместились в лодке и отплыли к земле своих врагов понатури. В сумерках они уже были возле вражеского селения. Рата высадился на сушу один, оставив всех воинов в лодке. Пробираясь вдоль берега, Рата заметил огонь костра. Это было святилище людей понатури. Там они обращались к своим богам и приносили им жертвы. Рата подполз близко к костру и спрятался за кустами хара-кеке. С другой стороны этих кустов жрецы понатури совершали обряд. Они повторяли свое тайное и очень сильное заклинание, которое называлось титикура. В руках жрецы держали человеческие кости и стучали ими. Это и были кости Вахие-роа, отца Раты.

Рата внимательно слушал заклинание, пока не запомнил его. Только тогда, когда он понял, что выучил заклинание наизусть, Рата выскочил из засады и бросился на жрецов. Застигнутые врасплох, они не могли сообразить, откуда враги и сколько их, и почти не сопротивлялись. В один миг Рата перебил всех жрецов понатури. Затем он схватил кости своего отца Вахие-роа и поспешил к лодке. И вот Рата вскочил в лодку, а воины налегли на весла, торопясь как можно скорее достигнуть своего укрепленного селения²⁸.

Утром несколько человек из племени понатури подошли к святилищу и увидели, что все их жрецы убиты. Понатури немедленно бросились в погоню за Ратой. Их было много — тысяча воинов. Вскоре они подступили к селению Раты. Завязался бой, и понатури начали побеждать. Уже шестьдесят воинов Раты было убито. Тут Рата вспомнил то, что он подслушал у святилища понатури. И он произнес заклинание титикура. Это было очень сильное заклинание, такое сильное, что убитые соплеменники Раты сразу ожили и снова ринулись в бой. Рата и его воины перебили всех нападающих понатури, всю тысячу воинов.

В одном селении на берегу реки Ваикато жил знаменитый колдун Кики. У жителей этой долины до сих пор есть поговорка: «Колдовство Кики иссушает деревья». Так говорят вот почему. Кики обладал очень большой колдовской силой²⁹. Он никогда не выходил из дому при солнечном свете. Если его тень падала на то место, которое не было защищено от его колдовства, оно сразу же становилось табу³⁰ и все растения там засыхали.

Да, Кики был могучим колдуном. Иногда в селение приглашали каких-нибудь людей, которые проплывали мимо по реке. Кики оставался дома, ему не нужно было беспокоиться и выходить. Он лишь открывал дверь своего дома, и пришельцы каменели и умирали. Если же лодка проплывала не останавливаясь, Кики открывал ставни своего дома — и сидящие в лодке люди умирали.

Со временем слава этого колдуна разнеслась по всей стране. Наконец о нем услышал Тамуре, вождь из Каухиа. Он задумал отправиться к Кики и потягаться с ним, кто из них сильней в колдовстве. Тамуре стал выбирать для этого самое подходящее время.

И вот это время наступило. В сопровождении двух воинов и своей юной дочери Тамуре отправился в путь. Они вышли из Каухиа, перевалили горный хребет и спустились в долину реки Ваипа, которая впадает в Ваикато. Там они сели в лодку и по реке спустились к селению, где жил Кики. Они так осторожно подошли к самому селению, что никто их не заметил. Тамуре был не только искусным колдуном, но и очень хитрым человеком. Поэтому, пока они еще плыли в лодке, Тамуре произносил заклинания мата-тафито, чтобы на него не действовало никакое колдовство. Он также повторял и другие заклинания, чтобы отвести заклинания врага, защититься от колдовства, собрать вокруг себя добрых духов и отогнать злых. Когда Тамуре закончил все эти приготовления, путники причалили лодку и вытащили ее на берег.

Вскоре Кики послал им приглашение быть гостями в селении. Тамуре и его спутники поднялись в селение, пришли на мараэ³¹ и сели на землю. Местные жители развели огонь в заколдованной печи и стали готовить для них угощение. Кики сидел в своем доме, а Тамуре — на земле, как раз перед его дверью. Тамуре воспользовался случаем и произнес заклинания, чтобы заколдовать порог дома. Если бы Кики переступил порог, он был бы околдован. Но вот еда была готова и ее разложили на чистых циновках. Старый колдун вышел из своего дома и предложил Тамуре разделить с ним трапезу. Он хотел, чтобы гость съел заколдованную пищу и погиб. Но Тамуре сказал, что его дочь очень голодна и пусть ест она. Девушка начала есть, а отец в это время повторял заклинания мата-тафито, вакангунгу и перепаре против заколдованной пищи. И девушка тоже произносила про себя эти заклинания. Когда же она протягивала руку и брала кумару³² или еще что-нибудь, она большую часть куска роняла и прикрывала одеждой, а съедала совсем немного. Старый колдун решил, что сейчас Тамуре начнет есть заколдованную пищу и погибнет. И Кики пошел к себе в дом. Тамуре по-прежнему сидел напротив его двери. Раньше он уже заколдовал порог, а сейчас он наслал заклинания на дверь дома Кики. И теперь старый колдун уж никак не смог бы благополучно выйти из дома. Наконец дочь Тамуре кончила есть, но ни ее отец, ни остальные двое есть не стали.

Затем Тамуре велел своим людям спустить лодку на воду, все они сели в нее и поплыли. Как только они покинули селение, Кики стало плохо. А Тамуре и его спутники гребли изо всех сил. Вскоре показалось другое селение, и на берегу возле него было много людей. Тамуре обратился к ним с просьбой:

— Если следом за нами придет лодка и люди в этой лодке спросят вас: «Вы не видели лодки, проходившей вверх по течению?»— отвечайте: «Да, видели». А если они спросят вас: «Как далеко она ушла?» — будьте добры, ответьте: «О, она уже очень далеко!»

И Тамуре со своими спутниками поспешили дальше.

Тем временем старому колдуну стало совсем плохо. И он и его люди поняли, что его заколдовал Тамуре. Тогда несколько воинов вскочили в лодку и бросились вдогонку за Тамуре. Они добрались до селения, возле которого на берегу было много людей, и стали спрашивать:

— Далеко ли ушла лодка, проходившая вверх по течению? Им отвечали:

— О, она ушла очень далеко.

Услышав это, воины прекратили погоню и повернули обратно. А вскоре Кики умер.

Потомки Кики дожили до наших дней. Один из них, по имени Мокахи, умер недавно³³ в Тау-ранга-а-рури. Другой, Те Маиоха, и сейчас живет в долине реки Ваипа. Да, еще живы потомки Кики, чья тень иссушала деревья. Это был действительно великий колдун. Он одолевал всех других колдунов, пока наконец не встретил Тамуре и не был им побежден.

Живы еще и потомки Тамуре. Среди них — Маху и Киаке из племени нгати-мариу. Оба они сильные колдуны. Ведь если кто-нибудь, искусный в колдовстве, умирает, он передает свои заклинания детям, и они тоже становятся хорошими колдунами.

В долине Ваикато жил вождь по имени Те Канева. Однажды ему довелось встретиться с целой толпой духов.

В тот день Те Канева отправился охотиться с собаками на киви. Ночь застала его на вершине холма Пуки-море, и спутники вождя разожгли костер. Они расположились на ночевку под громадным деревом. Там было очень удобно — из земли выступали толстые корни, и люди улеглись между ними. Рядом горел костер.

Вдруг из темноты послышались голоса; казалось, что идут люди. Можно было разобрать голоса мужчин, женщин и детей— как будто шла целая толпа. Охотники долго вглядывались в темноту, но ничего не увидели. Наконец Те Канева догадался, что это духи. Его люди сильно испугались и хотели бежать, но бежать было некуда: кругом ночь, темень, а они находились на вершине холма в самой середине леса.

А голоса звучали все громче и явственней, как будто духи подходили все ближе и ближе. Наконец они подошли совсем близко к костру. Вождь и его люди были еле живы от страха. А духи хотели посмотреть на Те Каневу, который, надо сказать, был очень красив. Духи с любопытством смотрели на него из-за корней дерева, между которыми лежали охотники. Когда огонь разгорался, духи отступали и прятались, выглядывая из-за пней и древесных стволов, когда же огонь слабел, они подходили поближе. При этом духи весело распевали песню:

Перепуганный Те Канева подумал, что, если он отдаст духам свои драгоценности, они пощадят его и уйдут. На шее у вождя висел маленький нефрит с превосходной резьбой. Он снял его и вынул из уха резную нефритовую серьгу. Затем Те Канева снял с себя бусы, нефритовую подвеску, украшение из акульих зубов и протянул все это духам. Множество духов сидело вокруг, и, думая, что так будет лучше, вождь взял палку, повесил на нее украшения и воткнул палку в землю.

Но духи и не собирались бросаться на людей, им хотелось лишь посмотреть на них. Когда духи кончили петь, они взяли тени драгоценностей и стали передавать их друг другу. Внезапно все они исчезли, не оставив никакого следа. Духи забрали с собой тени всех украшений, а самих вещей не тронули. Видно, духам было вполне достаточно одних теней. Кроме того, они увидели, что Те Канева — доброжелательный человек. Правда, как только рассвело, вождь поспешил как можно скорее уйти с этого места и даже забыл про охоту на киви.

Духи — многочисленный народ. Они веселые, говорливые, любят петь. На вид они такие же, как люди, очень похожи на пакеха³⁵. У духов белокурые волосы, очень светлая кожа. На маори они не похожи.

Те Канева умер задолго до того, как пакеха появились на земле Аотеароа³⁶.

Когда Хинаури, жена Тинирау, родила Тухурухуру, Тинирау понадобилось найти искусного колдуна. Нужно было произнести над мальчиком заклинания, чтобы со временем он стал непобедимым воином. И вот колдун, которого звали Кае, прибыл в селение, где жил Тинирау. Као совершил над мальчиком подобающие обряды и произнес заклинания.

Когда с этим было покончено, Тинирау подозвал к берегу своего любимца, ручного кита по имени Тутунуи. На зов хозяина кит выплыл из моря, и Тинирау отрезал от него кусок мяса. Мясо приготовили и угостили старого колдуна. Китовое мясо очень понравилось Кае, и он наелся до отвала.

Затем Кае сказал, что ему пора возвращаться в свое селение Те Тихи-о-Маноно. Тинирау распорядился подать для него лодку, но колдун извинился, сказав, что не хочет плыть в лодке, и не стал в нее садиться. На самом деле Кае хотел получить от Тинирау разрешение поехать на его ките. Колдун знал теперь, как вкусно китовое мясо.

В конце концов Тинирау согласился дать гостю на время своего кита. При этом Тинирау предупредил колдуна:

— Когда вы подплывете близко к берегу и кит станет задевать за дно, он даст знать об этом — начнет трястись. Тогда ты сразу же должен соскочить с него, притом вправо.

Тинирау попрощался с Кае, и колдун уплыл на ките.

Когда они подплыли к берегу возле селения, где жил Кае, кит начал задевать за дно и затрясся, давая знак, что пора слезать. Но старый колдун ударил кита и со всей силой стал прижимать его ко дну. Тутунуи пытался вырваться, но тщетно— Кае крепко держал его. В конце концов в дыхала кита попал песок, и он погиб.

Кае и подоспевшие люди его племени вытащили тушу кита на берег. Они разрезали громадную рыбу³⁷, завернули куски мяса в хрупкие листья коромико и положили в земляные печи³⁸. В тот день листья коромико насквозь пропитались китовым жиром. И до сих пор у этого растения жирные листья. Это легко увидеть — стоит только подержать ветку над огнем. Поэтому и говорят, что у листьев коромико привкус Тутунуи.

А Тинирау с тревогой ожидал возвращения Тутунуи. Время шло, а Тинирау все повторял:

— Удивляюсь, где это мог задержаться мой кит!

Но когда Кае и его соплеменники стали готовить китовое мясо, вкусный запах перелетел через море и его почувствовали Тинирау и Хинаури. Они поняли, что колдун пожирает кита, которого они приручили для маленького Тухурухуру.

Не мешкая люди Тинирау столкнули на воду большую лодку одной из его жен. В лодку село сорок женщин. В лодку сели одни женщины, чтобы Кае ничего не заподозрил. В этой лодке были Хине-и-те-иваива, Раукатаури, Раукатамеа, Ити-ити, Рекарека, Ра-хау-о-Тангарои и другие знатные женщины, имена которых не сохранились. Перед отплытием самая младшая сестра Тинирау спросила его:

— По каким приметам можно узнать Кае?

— Его узнать легко,— ответил Тинирау, — у него кривые зубы, они заходят один за другой.

Женщины отплыли и добрались до селения, где жил Кае. Все его племя собралось посмотреть на гостей. Вечером, когда стемнело, в доме колдуна разожгли яркий огонь, и все собрались там. С одной стороны сели гостьи, с другой — соплеменники Кае. Сам колдун сидел у большого столба в середине дома. Рядом лежали циновки, на которых колдун спал.

Но гостьи еще не знали, кто здесь Кае. Чтобы узнать это, они стали потешать хозяев всякими штуками: ведь люди начнут смеяться, и тогда можно будет увидеть их зубы. Женщины старались вовсю, они затеяли песни, игры и танцы. Но тот мужчина, про которого они думали, что это Кае, ни разу не засмеялся.

Еще когда женщины плыли по морю, они обдумывали, как им рассмешить колдуна, и решили спеть очень забавную песенку. И вот теперь они ее запели, а сами при этом стали корчить рожи и потешно размахивать руками.

Когда они кончили, старый колдун не мог удержаться от смеха. И женщины сразу поняли, что это — Кае: в зубах у него еще торчали остатки мяса Тутунуи, а зубы были кривые и заходили один за другой.

С тех пор, когда один человек засмеется, услышав рассказ другого, кто-нибудь обязательно скажет: «Вот так смеялся Кае».

Как только женщины из племени Тинирау заметили в зубах Кае остатки мяса Тутунуи, они попросили притушить огонь, говоря, что хотят лечь спать. На самом же деле они собрались колдовать, но так, чтобы никто не заметил. Однако старый колдун что-то заподозрил. Поэтому он положил себе на веки кусочки блестящей раковины — при слабом свете гостям должно было казаться, что это блестят белки его глаз и, значит, Кае не спит.

Но все-таки женщины начали колдовать, и вскоре все люди из племени Кае погрузились в глубокий сон. Женщины задумали похитить старого колдуна. И вот они выстроились по две в ряд, который протянулся от дома до их лодки. Две женщины осторожно подняли Кае, закутанного в плащ, и передали его тем, что находились у двери. Те передали его следующим, и так Кае донесли до лодки, где две женщины стояли наготове. Это были Хине-и-те-иваива и Раукатаури. Они осторожно уложили спящего колдуна в лодку.

Затем женщины отплыли от берега, достигли своего селения и перенесли Кае в дом Тинирау. Там они уложили колдуна возле большого столба, поддерживающего среднюю балку. На таком же точно месте Кае спал у себя дома. Только его дом был круглый, без средней балки, а от столба, стоящего в середине дома, отходили стропила к боковым стойкам в стенах. А дом Тинирау был вытянутый. Во всю его длину протягивалась средняя балка, которая опиралась на столб, стоящий в середине дома.

Когда Тинирау сообщили, что колдуна привезли, он сказал своим соплеменникам:

— Утром я подойду к дому, а вы все громко кричите: «Сюда идет Тинирау! Сюда идет Тинирау!» Пусть Кае думает, что он у себя дома, а я пришел в его селение.

И вот наступило утро и стало совсем светло. Тинирау направился к своему дому, и люди стали громко кричать: «Сюда идет Тинирау! Сюда идет Тинирау!» Кае услышал крики и стал просыпаться, а Тинирау подошел и сел у входа в дом. Увидев колдуна, Тинирау сказал:

— Привет тебе, Кае!

И еще он спросил:

— Как ты попал сюда?

— Нет, как это ты попал сюда? — удивился старый колдун.

Тогда Тинирау сказал:

— Посмотри, что это за дом. Узнаешь ли ты его?

Но Кае со сна еще плохо соображал и видел только, что он лежит, как всегда, у большого столба. Поэтому он воскликнул:

— Это мой дом!

— А где в твоем доме окно? — спросил Тинирау.

Кае вздрогнул и осмотрелся — весь вид дома переменился. Колдун увидел, что он в доме Тинирау, понял, что это конец, и низко опустил голову. Люди ворвались в дом, вытащили Кае и убили его.

У Хинаури, сестры Рупе, был сын Тухурухуру. Когда он вырос, его женой стала Апакура. У них родился сын, которого назвали Туфакараро, а потом дочь Маиратеа. Затем Апакура родила еще нескольких детей. Последними у нее были Факатау-потики и Реи-матуа.

Когда Маиратеа выросла, она вышла замуж за сына Попорокева, вождя из племени ати-хапаи, и ушла жить к мужу. Туфакараро очень скучал по сестре и наконец решил ее проведать. Он отправился в путь и пришел в землю племени ати-хапаи. Маиратеа вместе со всей семьей своего свекра Попорокева и его слугами жила в большом доме, который назывался Уру-о-Маноно. Там и остановился Туфакараро. Случилось так, что ему понравилась юная Мауреа, сестра Попоро кева. Девушке пришелец тоже понравился, хотя до этого она оказывала внимание одному юноше из своего племени.

Однажды юноши ати-хапаи предложили Туфакараро побороться, и тот согласился. Состязаться с ним вышел тот самый юноша, который был возлюбленным Мауреа. Началась борьба. Туфакараро схватил противника и кинул его на землю. Тот вскочил, и они снова начали бороться. Наконец Туфакараро поднял соперника и с силой швырнул его на землю. Когда побежденный поднялся и сел, у него был такой смешной вид, что все его товарищи стали смеяться. Посрамленный юноша страшно рассердился.

А Туфакараро решил, что борьба окончена, и начал одеваться. Пока он просовывал голову в разрез плаща, побежденный юноша вскочил на ноги. А когда голова Туфакараро показалась из складок одежды, противник швырнул ему в глаза горсть песку. Туфакараро стал протирать глаза, а в это время соперник ударил его по голове и убил.

Прибежали люди ати-хапаи и разрезали на куски тело Туфакараро. Потом они его съели, а кости подвесили под крышу своего дома Уру-о-Маноно.

Кости висели под крышей и стукались одна об другую, а сестре убитого слышалось: «Таупароро, Таупароро». И она взглянула на кости и сказала:

— Вы напрасно стучите, кости того, кто был съеден людьми ати-хапаи! Здесь нет никого, кто мог бы оплакать этого человека и отомстить за него.

А потом недобрая весть об убийстве Туфакараро дошла до Факатау-потики и других его братьев. Все они очень сильно горевали, и Факатау-потики твердо решил отомстить людям ати-хапаи. Соплеменники одобрили его намерение и немедленно начали строить лодки.

Они назвали лодки Тапатапахукарере, Тороа-и-таипакихи, Хакирере, Махуну-аватеа. И всем другим лодкам они тоже дали названия. Когда братья кончили связывать верхние настилы на лодках, пришла Апакура со своими служанками. Женщины стали готовить припасы воинам на дорогу. И пока женщины толкли корни арухе, съедобного папоротника, они неустанно повторяли плач по Туфакараро, чтобы воодушевить мстителей на бой.

И вот Факатау-потики и все остальные воины сели в лодки. Тысяча лодок вышла в открытое море. Затем воины высадились на берегу по пути к земле племени ати-хапаи. Им надо было осмотреться и приготовиться к бою. Сначала Фа-катау разделил их на отряды. После военной пляски³⁹ один из отрядов бросился на воображаемого противника. Пока они изображали сражение, воины другого отряда с боевым кличем ринулись им на подмогу. Первый отряд отступил, чтобы перестроиться, а второй отряд продолжал бой с воображаемым врагом.

Потом воины одного отряда подбежали к ручью и попытались перепрыгнуть через него, но не смогли. А те воины, во главе которых стоял сам Факатау, смотрели на них. Затем воины Факатау поднялись, подбежали к ручью и, как один, с легкостью перепрыгнули через него.

Когда подготовка к бою была закончена, Факатау обратился к воинам с такими словами:

— Воины, слушайте меня! Нам нельзя выступать, пока не стемнеет, иначе враг нас заметит и нам не удастся напасть на него врасплох.

Как только стемнело, Факатау приказал воинам своего отряда потихоньку продырявить все лодки, кроме тех, на которых приплыли они сами. Воины сделали так, как он велел.

Затем Факатау обратился ко всем отрядам.

— Воины! Уже стемнело, пора садиться в лодки!

Воины поспешили столкнуть лодки на воду и стали в них садиться. Вскоре все лодки были уже на плаву. Но вдруг одна за другой они начали тонуть. Почти все воины вынуждены были вернуться на берег и чинить лодки, лишь отборный отряд во главе с Факатау продолжал путь. И вот мстители подплыли близко к тому месту, где стоял Уру-о-Маноно, дом их врагов. Воины высадились и бесшумно окружили дом. У каждой из его восьми дверей они оставили в засаде по нескольку человек. Неподалеку от дома Факатау схватил одного из людей ати-хапаи. Этого человека звали Хиои. Факатау спросил его:

— Где сейчас моя сестра?

— В доме,— ответил Хиои.

— В каком месте спит Попорокева?

— У большого столба, который поддерживает среднюю балку.

— Какие приметы у Попорокевы?

— У него сломан один зуб.

— А в каком месте дома спит моя сестра?

— Возле вот этой двери,— ответил Хиои.

Факатау не стал ничего больше спрашивать и отрезал пленнику язык. Затем Факатау заставил его говорить, и оказалось, что речь Хиои еще можно разобрать, хотя большая часть его языка была отрезана. Тогда Факатау отрезал ему весь язык до самого конца. Теперь Хиои мог издавать только нечленораздельные звуки. Факатау послал его в дом и велел вывести свою сестру.

Хиои вошел в дом. Люди ати-хапаи заговорили с ним, но Хиои не мог произнести ни одного слова. Обитатели Уру-о-Маноно очень удивились и стали думать, отчего бы это могло быть.

Но сестра Факатау сразу же догадалась, в чем дело. Она немедленно выскочила из дому и увидела Факатау. Брат и сестра заплакали — и оттого, что обрадовались встрече, и оттого, что вспомнили убитого Туфакараро.

Затем Факатау спросил сестру:

— В каком месте спит Попорокева?

— У большого столба, который поддерживает среднюю балку,— ответила сестра. И затем добавила:

— Брат, многие из людей ати-хапаи видели тебя раньше. Они сразу узнают тебя.

— Что же ты посоветуешь мне сделать?

— Обрежь коротко волосы, и ты станешь неузнаваем.

Факатау согласился, и сестра коротко обрезала ему волосы. Кроме того, она натерла лицо брата углем. Затем Факатау вместе с сестрой вошел в дом.

В это время огонь горел слабо, и люди ати-хапаи стали говорить:

— Подбавьте огня — здесь чужой!

Огонь сделали ярким, все посмотрели на Факатау-потики и стали смеяться:

— Ну и черномазый!

Даже вождь Попорокева рассмеялся, и Факатау сразу же узнал его по сломанному зубу.

Факатау взял с собой в дом прочную веревку с петлей на конце. И как только Факатау узнал, кто здесь Попорокева, он набросил ему на шею петлю и затянул ее. А затем Факатау и его сестра бросились прочь из дома. Факатау влез на крышу, не выпуская из рук веревки, и там привязал ее. При этом Факатау произнес сильное заклинание.

А воины Факатау выскочили из засады и подожгли дом сразу со всех сторон. Тех, кто пытался выбежать наружу, они убивали. Так они сожгли Уру-о-Маноно со всеми его обитателями.

А затем воины отправились в обратный путь и принесли добрую весть Апакуре, матери Туфакараро.

Несколько поколений назад жил Ранги-те-рунги, вождь племени таранаки. Его селение называлось Вакарева. Это было большое, хорошо укрепленное па. У вождя была дочь, красавица Рау-махора. Весть о ее красоте разнеслась по всей стране. Дошла она и до Те-Ранги-апити-руа, вождя племени нгати-ава. Он жил в селении Пуке-арики, и был у него сын Такаранги, отважный и прославленный воин. Такаранги тоже прослышал о красоте Рау-махоры и часто думал о ней.

И вот между племенами таранаки и нгати-ава началась война. Воины нгати-ава подступили к Вакарева и окружили селение. Взять его силой не удалось, и началась долгая осада. Через некоторое время осажденные начали страдать от голода и от жажды. Многие из них были уже близки к смерти.

Однажды вождь Ранги-те-рунги поднялся на земляной вал, окружающий селение, и крикнул врагам:

— Умоляю вас — дайте хоть глоток воды!

Некоторые воины нгати-ава пожалели старика. Один из них сбегал к источнику и наполнил калебасу водой. Но остальные воины — а их было большинство! — не позволили своему товарищу передать воду и разбили калебасу у него в руках. Старый вождь не получил ни капли воды. Так повторилось несколько раз. Осаждавшие спорили между собой, давать или не давать воду старику вождю. А тот стоял на земляном валу и ждал. Наконец он заметил предводителя вражеских воинов. Его отличали длинные белые перья голубя в волосах, а также длинный белый гребень из китовой кости.

— Скажи, кто ты? — крикнул ему Ранги-те-рунги.

— Это Такаранги,— ответили за своего предводителя воины нгати-ава.

Тогда старый вождь обратился к Такаранги с такими словами:

— Скажи, юный воин, можешь ли ты успокоить могучие волны, которые бушуют над подводными скалами О-ронго-маи-та-Купе?

Это значило: «Хоть ты и вождь, но сможешь ли ты сдержать своих свирепых воинов?»

Такаранги ответил заносчиво:

— Бурные волны смирятся, ни одна собака не осмелится укусить меня за руку!

Это значило, что простые воины не посмеют перечить ему, вождю.

А про себя Такаранги думал так: «Этот умирающий старик— отец красавицы Рау-махоры. Ох, как будет жалко, если она погибнет от жажды!»

Такаранги поднялся и медленно пошел к источнику. У родника Оринги он наполнил калебасу чистой холодной водой. Суровые воины опустили оружие, никто из них не сказал ни слова, никто из них не двинулся. С удивлением смотрели они на своего вождя. Бурное море успокоилось. Такаранги передал калебасу старому вождю и сказал:

— Я ведь говорил, что ни одна собака не осмелится укусить мою руку. Вот вода — тебе и твоей юной дочери.

Ранги-те-рунги и Рау-махора стали пить воду, а Такаранги с восхищением смотрел на девушку. И она тоже не могла отвести глаз от молодого вождя. Долго они стояли и смотрели друг на друга. И все воины нгати-ава смотрели на них.

Вдруг Такаранги взобрался на вал и сел рядом с красавицей. А его воины стали говорить:

— Смотри-ка, нашему вождю нравится война, но Рау-махора, кажется, еще больше!

И тут внезапная мысль пришла в голову старому вождю, и он спросил свою дочь:

— Дитя мое, а ты бы хотела, чтобы этот юный вождь стал твоим мужем?

— Он мне нравится,— ответила Рау-махора.

Ранги-те-рунги немедленно объявил, что отдает свою дочь в жены Такаранги. Война сразу же окончилась, и воины нгати-ава разошлись по домам. С тех пор племена таранаки и нгати-ава никогда больше не воевали друг с другом.