Сказки Заколдованного Замка

Сказка Снуля

Мы, снули, живём тут с незапамятных времён. Раньше все мы были дикими. Летом гуляли по лесу, кушали травку, цветы, плоды и ягоды, вкусные корешки всякие, грибы съедобные. Зимой спали в пещерах или в дуплах. Словом, были такими, как и все другие волшебные звери. Но однажды в далёкой древности одного молодого волшебника (звали его Пронырус) занесло зимой в лес. Зачем уж — не знаю. Может, хотел Змею-Скоропею отыскать, пока та спит, и волшебное кольцо с её хвоста снять, а может, за зимними молодильными яблочками собрался. В общем, неудачно он как-то зашёл. Лесному Деду визитёр не понравился. Нагнал лесовик буран снежный, да ещё и самый лютый мороз из погреба выпустил. Как ни наколдовывал Пронырус себе тепло, а злой ветер его сразу же срывал и сносил. Замёрз бедняга так, что уже пальцы рук и ног сгибаться перестали. «Эдак я и впрямь в ледышку превращусь! Надо от ветра куда-нибудь спрятаться, пока ещё идти могу!» — испугался волшебник, отбросил свои хитрые амулеты и просто как все люди попытался зарыться в снег. Выбрал сугроб побольше под огромной древней липой и принялся копать в нём ход. Копает и сам себе заговор-заклинание приговаривает:

Копал-копал, разрывал снег, да и упёрся прямо в дупло, сугробом скрытое. Огромное такое, просторное. А внутри снуль висит. Большущий, пушистый и тёплый, что твоя печка. Как висит? Не знаете? Сейчас покажу.

Снуль прервал свой рассказ и не торопясь прошёл в угол залы, где между стенами на высоте в два человеческих роста была вмурована толстая железная перекладина. Он встал под неё, расправил свой огромный пушистый хвост, зацепился когтем, что находился на самом его кончике, за перекладину, подтянулся на хвосте и повис. А после снуль прогнул спинку внутрь, сложил лапки на животе и развернул гигантские уши. Их кончики, снабжённые коготками, тоже потянулись к перекладине, коготки зацепились за металл и… вместо снуля в углу повис огромный меховой серо-полосатый мешок, как бы «сшитый» из трех лепестков — хвоста и пары ушей. А голова, тело и лапки зверя оказались внутри. Повисев так минутку, снуль ослабил когти и мягко спланировал вниз, развернулся у самого пола и непостижимым образом аккуратно приземлился на толстые подушечки лап. Потом зверь широко зевнул, обнажив немалые зубы, вернулся поближе к камину и продолжил рассказ.

Пронырус был, что называется, «парень не промах» — смекалки ему было не занимать, поэтому он мгновенно оценил возможности, предоставляемые живым спальным мешком, и залез внутрь. Пяти минут не прошло, как он сладко и крепко заснул. А проснувшись, долго не мог понять, где находится: вокруг был только тёплый, приятно пахнущий, идеально чистый, очень пушистый мех. А снуль, насмотревшись снов волшебника, ритмично урчал — почти как котёнок, но даже приятнее. Глаза у колдуна вновь начали слипаться, он поклевал-поклевал носом да и свалился спать опять. А когда бормотание пустого желудка его разбудило и заставило всё-таки выбраться наружу, выяснилось, что молодой волшебник проспал трое суток подряд. К этому времени старику-лесовику надоело ждать у дупла и он ушёл по другим делам. Снежный буран утих, а лютый мороз, понапрасну растратив силы в бесплодных попытках проникнуть под снулевый густой мех, совсем ослаб. В лесу теперь было ясно, солнечно и почти тепло. Юркие синицы и поползни, шмыгавшие, шурша крылышками, по веткам деревьев и кустарников, с интересом рассматривали Проныруса маленькими блестящими глазками, а сороки устроили шумный спор по вопросу о возможной опасности данного человека для обитателей Волшебного Леса.

— А я, однако, тот ещё соня! И зверь этот мне, думаю, пригодится, — весело хмыкнул Пронырус, обернулся к оставленному дуплу и отметил его магическим маяком, чтобы, как понадобится, сразу найти.

После этого, не теряя времени, он двинулся из лесу восвояси. По дороге волшебник наткнулся на полянку зимних Синих Грибов — ещё молоденьких, с крепкими круглыми шляпками, — обрадовался и набрал полный мешок.

«Вот и повод заглянуть к Валькирике! — решил Пронырус про себя. — Зайду как будто бы грибочками угостить. А там, глядишь, у неё в башне до весны и проживу припеваючи».

Тут надо знать, что молодой колдунишка считался, как тогда говорили, «волшебником без башни», или — в просторечии — «безбашенным». Это было время, когда колдунов, ведунов и волшебников развелось видимо-невидимо — едва ли не больше, чем обычных людей. Но лишь немногие из них становились до такой степени могущественными, чтобы люди их уважали, кормили, поили и одевали. Такие сильные волшебники и волшебницы первым делом строили себе Магические Башни, селились в них и контролировали всю округу, а конкурентов свирепо преследовали и с занятой территории гнали нещадно. Большинство же мелких колдунов, типа нашего героя, шатались по лесам и полям, питались чем попало, побирались по дорогам и в начале лета пристраивались на сезонные работы в городах и селениях — мух и комаров от крестьян отгонять, охранять урожай от саранчи, ворон и прочих вредителей, злыдней с чердаков выкуривать и тому подобное. А в начале холодов многим из них хозяева, насыпав в торбу заработанную провизию, указывали на порог, а то и просто «в день колдуна» (сразу после сбора урожая) гнали всей семьёй по улице, катя вслед решето и заметая следы специальными вениками для того, чтобы надоедливый и на удивление прожорливый ведун и дорогу забыл к их дому.

Проныруса, едва доросшего в магическом сообществе до статуса «младшего подмастерья», выгоняли уже неоднократно. Поскольку всерьёз учиться своему ремеслу молодой разгильдяй ленился, то возвыситься до статуса «окружного мага» ему в ближайшее время не стоило и надеяться. Вот и приходилось болтаться по лесам и тропам в поисках случайных стола и крова. Впрочем, колдунишка не унывал. Лицом и фигурой он «вышел на славу», язык у него тоже был неплохо подвешен, а потому повадился он на зиму находить одиноких волшебниц и, очаровав их, пристраивался зимовать. Весной же, едва в Волшебном Лесу увядали последние цветы-наснежники и первые проталины тёмными пятнами проступали на белой шкуре снежного покрова, Пронырус посылал наскучившим зимним подругам прощальный воздушный поцелуй и, не обращая никакого внимания на слёзы и упрёки покидаемых дам и девиц, словно ветерок улетал в какое-нибудь соседнее царство-королевство. Но в этом году ему как-то не повезло. Выбранная на зиму волшебница Валькирика-из-Мшанска оказалась особой подозрительной и придирчивой. И рыжеволосого шалопая, с первым снегом принявшегося распевать серенады под окнами её башни, впускать не торопилась.

— Если хочешь в гости, то заходи. Дверь не закрыта, — ехидно усмехнувшись, промолвила она. — Как все мои гости заходят. Только учти, там, за порогом, тебя ждут испытания. Если ты бездарь или неуч, я тебе не завидую.

— А какие испытания? — заосторожничал Пронырус, но окошко захлопнулось, а лентяй оказался перед нелёгким выбором.

Дело в том, что все серьёзные волшебники стараются отвадить докучливых посетителей, создавая на входе какие-нибудь препятствия. К примеру, как бронзовая личина вашего Краставаца на воротах замка. Без основательных познаний в магии, или без выдающейся рыцарской доблести, ну или хотя бы без добрых намерений их никак не пройти.

Намерения же у колдуна были самые примитивные и меркантильные. Рыцарской отвагой он не блистал, а волшебником, как вы уже знаете, являлся весьма посредственным. Как правило, прельщённые его внешностью и легкомысленной весёлостью, девицы сами убирали все препятствия, а тут… вот незадача! А вдруг там, за дверью, окажется мантикора-лаборантка с кафедры прикладного волшебства? Посадит за парту, сунет в руки билет с заданием по приготовлению снадобья от кашля из корня папоротника и будет следить, чтобы шпаргалками не пользовался? А потом, если не справится, без долгих разговоров сожрёт? О таких случаях Пронырус ещё школяром сто раз слышал. В общем, потоптался-потоптался незадачливый поклонник около дверей, но лезть в неизвестность не решился. Пошёл в наш лес — Скоропею искать.

Теперь же, с полным мешком Синих Грибов, Пронырус отправился к Валькириковой Башне в прекрасном расположении духа. Ещё бы! Какую замечательную небылицу он сейчас расскажет про эти грибы волшебнице-недотроге. Женщины обожают слушать всякие интересные истории, а сочинять фантазии на базе реальных событий — его конёк. Никуда эта зазнайка не денется — развесит уши как миленькая! А уж потом он сумеет отомстить высокомерной девице за холод и страх, перенесённые в лесной чаще.

Сначала всё пошло как по маслу. Валькирика выглянула в окошко, Пронырус показал ей снизу грибы в мешке и (демонстративно прихрамывая и охая) пожаловался на раны, полученные в тяжкой битве с Гигантским Лесовиком-Отморозком. Сердце красавицы наполнилось жалостью, а нос и уши зачесались от любопытства и нетерпения. Так, миновав все препятствия, хитрый колдунишка проник в Заклинательную Залу, где, по древней традиции, принимают гостей все волшебники и волшебницы.

По дороге наверх Пронырус неоднократно похвалил себя за осторожность: ведь сунься он очертя голову сюда в первый раз, пришлось бы сначала наполнить водой бездонную бочку (для волшебника — вполне выполнимое, но тоже длительное и очень изматывающее физически задание); потом — поломать голову над обширным волшебным кроссвордом, выложенным мозаикой на полу в прихожей (шалопай и половины ответов не знал), и в самом конце переспорить и убедить пропустить внутрь свое собственное отражение в Магическом Зеркале. Вот последней задачи хитрец выполнить точно никогда бы не смог: ведь как можно одурачить самого себя, если ты (в данном случае — он) категорически не желаешь обманываться?

Валькирика ждала гостя с ангельской улыбкой, которая, впрочем, могла ввести в заблуждение только того гостя, кто не был знаком с ней раньше, ну, как наш герой. Собиравшийся устроить из передачи Синих Грибочков настоящую торжественную церемонию, Пронырус был неприятно поражён. Едва он вошёл, как дама подскочила к нему, бесцеремонно (продемонстрировав при этом недюжинную физическую силу) вырвала из рук мешок, щелчком пальцев отправила грибы на кухню, а вторым щелчком буквально воткнула визитёра в подлетевшее сзади кресло.

— Ну-с, молодой человек, рассказывай свою историю! Надеюсь, она окажется достаточно интересной, чтобы позволить тебе остаться в башне на некоторое время.

— Ф-х-м, х-м! — поперхнулся Пронырус. — Я бы с удовольствием, но дорога была так тяжела… И я весь изранен…

— Пиво и яичница устроят? — деловито осведомилась Валькирика-из-Мшанска. Не ожидая ответа, она вновь защёлкала пальцами, после чего из приоткрытой двери кухни в залу выскочил столик с установленной на нём сковородкой, на которой шипела и скворчала яичница из двух яиц, негусто посыпанная мелко изрубленным беконом. Едва столик остановился перед колдуном, как на нём дополнительно образовались высокая глиняная кружка и кувшин, причём на последнем он мог созерцать довольно коряво выведенную надпись: «Браковский Провар, полусветлое».

— А какого-нибудь другого нельзя? — жалобно заскулил Пронырус (это пиво ему всё лето наливали в придорожном трактире, где он подрабатывал в составе артели знахарей в качестве зазывалы-приманщика и собутыльника-растратчика чужих денег). -Может, есть «Кранцисфанер» или «Тольсхен»?

— Будешь привередничать — уксусом попотчую! — категорично пообещала Валькирика. — Ешь и пей быстрее! И рассказывай!

— Когда, влекомый злой судьбой, я влачил свои усталые бедные ноги от вашей чудесной, замечательной, просто неповторимой башни… — завёл Пронырус в своём излюбленном (и популярном в те времена) стиле «витиеватой фоно-готики».

— А покороче нельзя? Побыстрее и поконкретнее! Мне сегодня ещё свинодракончиков кормить из соседней рощи и экибану создавать для конкурса «Лучший осенний дизайн волшебного поместья».

Колдунчик окончательно опешил и, сделав паузу, начал украдкой осматриваться. Чем больше он видел и слышал, тем скорее в его голову закрадывалась мысль, что он, кажется, в чём-то ошибся, что-то сделал не так, неправильно, куда-то не туда зашёл.

Вся Заклинательная Зала являла собой сплошной «Волшебный Эксперимент». Вернее, непрерывную серию таких экспериментов, в большинстве неудачных или неоконченных. С потолка, жалобно моргая единственным глазом, свисал на верёвочках недоделанный Деревянный Мальчик со старательно заткнутым куском тряпки ртом. По северной стене, прикованный в нескольких местах, извивался в напрасных попытках укусить собственный хвост (и избавиться наконец от мук) очень редкий Форумный Змей. А на восточной сушились в ряд растянутые на специальных каркасах полтора десятка татуированных шкур. Бросались в глаза недорисованные картины, недотканные гобелены, недолепленные големы, недописанные свитки заклинаний. Все они носили на себе следы мощной, даже можно сказать, чересчур мощной магии. Как будто кто-то упорно и тщательно занимался ими лишь до того момента, как что-то начинало получаться, вырисовываться, вытанцовываться, а потом терял к начатому всякий интерес и последний стежок (стишок, мазок, штришок) наносил словно кузнечной кувалдой по ювелирному ажурному кружеву, по принципу: «И так сойдёт!». По загривку Проныруса пробежали, весело и одновременно зловеще щебеча, холодные колючие мурашки (они у волшебников вполне материальные — размером с крупного таракана). Но он собрался с силами и продолжил свой рассказ:

— А если говорить короче, о несравненная Валькирика, то я всем сердцем почувствовал необъяснимый жар, возникающий при одной мысли о вас! И в один миг понял, что готов совершить любой подвиг, лишь бы вы обратили на меня своё изысканное внимание.

— Изысканное? На тебя? Ха! Ты даже просто кулинарного не заслуживаешь, а тут — и-зы-сканное! — расхохоталась колдунья, но вдруг, встрепенувшись, сама себя перебила: — Постой. Погоди. Ого! Земля-я-якус! Опять появился! Ну, сейчас ты у меня дождёшься!!! — мшанская волшебница указательным пальцем поманила из дальнего угла установленное там высокое овальное Магическое Зеркало и, не обращая никакого внимания на рассказчика, принялась совершать пассы над мутной хрустальной поверхностью. В зеркале немедленно возникло изображение: по густому еловому лесу шёл здоровенный гномо-тролль (сокращенно — гролль: они, в отличие от трэльфов, и ныне нередкая помесь) с откровенно алчным и плутоватым лицом, снаряжённый объёмистым мешком и огромной лопатой. Зло и азартно прикусив нижнюю губку, Валькирика лихим движением извлекла из высокой причёски длинную острую шпильку, пробормотала заклинание, прицелилась и (прямо сквозь зеркало) с силой ткнула гролля в ягодицу.

— Ой! — существо за стеклом подпрыгнуло как ужаленное. — Ай! А-яй! — очередной укол заставил названного Землякусом путника схватиться руками уже за обе ягодицы. — Валькирика! Ну хватит уже! Не надо! Смилуйся!

— Не будет тебе пощады, коварный обманщик! На тебе! На! На! На! — изящная ручка с зажатой в пальцах шпилькой наносила резкие уколы с частотой барабанной дроби.

Гролль за зеркалом поспешно подхватил лопату и, непрерывно вскрикивая и подвывая, немыслимо быстро принялся зарываться в землю будто гигантский крот. Через несколько мгновений на поверхности остались лишь груда выброшенной земли и набитый мешок. Волшебница радостно взвизгнула, отбросила шпильку и, быстро засучив рукав платья, словно в прозрачную воду, полезла рукой в зазеркалье. Но прежде чем её пальцы успели коснуться мешка, из-под земли вылезла перепачканная в глине загребущая пятипалая клешня, схватилась за перевязанную грубой пеньковой верёвкой горловину и одним рывком утащила имущество в нору.

— Эх! — в возгласе колдуньи прозвучала искренняя досада. — Ну, ладно. В следующий раз.

Зеркало потухло и, повинуясь небрежному щелчку пальцев, отъехало в угол — на прежнее место. Валькирика взглянула на хронометр:

— Ого! Зарывается всё быстрее. На этот раз всего за пять секунд. Это достижение! Ещё немного, и можно будет в. «Свиток волшебных рекордов Неггиса» заявку посылать. — Тут дама вспомнила про собеседника и обернулась к нему со вновь пробудившимся интересом: — Ну, так что там дальше-то было? Что за жар у тебя случился?

— Э-э-э… я тут вспомнил… у меня есть одно неотложное дело… мне надо срочно покинуть вас, прелестнейшая. — Язык, руки и ноги Проныруса обладали полезным волшебным свойством: действовать, намного опережая ход мыслей. В то время как его мозг ещё продолжал сочинять волшебно-героическую историю, тело уже привстало с кресла и попятилось к дверям.

— Ку-у-уда-а-а? Стоять! На место! — Энергичный щелчок — и Проныруса вдавило обратно в сидение. Дыхание шалопая перехватило. Он, как карась без воды, беззвучно ловил воздух широко раскрытым ртом — грудь онемела, словно по ней со всей дури лягнул взбесившийся боевой слонопотам.

— Рассказывай!

Язык неудачливого волшебника заплетался, все только что придуманные «героические эпизоды» напрочь вылетели из головы, в которой перепутались быль и небыль. В результате Пронырус за какие-нибудь пять минут протараторил некую причудливую смесь «Правдивой повести о Страшном Малиновом Берете и маленьком сером волчонке» и «Властелина овец» с элементами «Сказания про Кота в чреве Оины» в собственной литературной обработке. Если в общих чертах, то он якобы спешил через лес к своей обожаемой одинокой Валькирике, нёс ее любимые синие грибочки, как вдруг на него напал Великан-Лесовик и потребовал свою долю с процентами за двенадцать лет. После отчаянной битвы влюблённый маг был вынужден спасаться, забрался в какое-то дупло, где его проглотил гигантский Меховой Мешок и трое суток держал у себя в желудке. А потом Меховой Мешок, восхищённый чистотой помыслов пленника, выпустил его и даже показал дорогу к башне.

— Вот бредятина! Чушь какая! — недовольно откомментировала услышанное Валькирика, а потом поднялась из своего кресла, неспешно подошла к западной стене и демонстративно принялась собирать очередной каркас — аналогичный тем, на которых красовались татуированные шкуры. Колдун мелко задрожал — мурашки теперь бегали наперегонки по всему телу, дыхание стало прерывистым и неровным, к горлу подкатывала тошнотворная волна нарастающей паники.

— Это всё правда! Я… я… я д-докажу! — всхлипнул до смерти напуганный шалопай.

— И как? — холодно-равнодушно поинтересовалась волшебница, задумчиво вертя в руках извлечённый из щели в стене затейливой формы разделочный нож.

— Я покажу, где висит Меховой Мешок. Честно!

— Все мужчины — лгуны! — голос Валькирики приобрёл зловеще-замогильные нотки.

— Я отметил это дупло магическим маяком. Я тебе его дарю! Он настоящий!

— Ну что ж. Не бойся, дурачок, я не собираюсь причинять тебе зло. Что ты уставился на нож? Ну да, я хотела тебя немного попугать, и у меня всё получилось. Но учти, я ненавижу лгунов: если ты сейчас скажешь правду, я просто выставлю тебя за дверь и даже дам с собой целых два шерстяных одеяла мшанской вязки, добрую краюху хлеба и бутылку с настойкой бузины. А если ты продолжишь врать про всякие «меховые мешки», моё терпение лопнет и я превращу тебя в репу и скормлю свинодракончикам. Или повешу рядом с Форумным Змеем, или…

— Но я не лгу! — удивлённо вылупил глаза Пронырус (он был глубоко уязвлён: в конто веки сказал почти правду, а ему почему-то не верят!). — Я оставил его в дупле висеть как висел. Огромного, как доменная печь! Он там дрыхнет. Он очень тёплый и пушистый! В нём так здорово спится!

— Хорошо. Ну, допустим, тебе от грибочков (тебя что, не учили, что их нельзя есть сырыми?) что-то привиделось. Это даже забавно. А ну-ка, возьми этот Волшебный Шар, прижмись к нему лбом и вспоминай, как выглядел твой так называемый «меховой мешок». Готов? Ого! Интересно-интересно…

Валькирика некоторое время рассматривала возникшее в глубине шара изображение, потом энергично поднялась и принялась подманивать метлу, как-то очень неохотно и недоверчиво показавшуюся из самого тёмного угла:

— Ну, миленькая! Ну, подойди! Ну, хорошая моя… Чуточку совсем полетаем, только тут, прямо здесь — до книжной полки…

— Не слушаются меня книги! — огорчённо пожаловалась волшебница изумлённо наблюдавшему за ней Пронырусу. — Приходится самой за ними летать. А библиотека-то — во-о-он где! — она ткнула пальцем под потолок. Колдун-неумёха поднял глаза и увидел высоко-высоко (очень высоко, как будто потолок башни упирался прямо в небо) свободно парящие огромные книжные шкафы и отдельные полки. Они медленно вертелись по кругу, словно многомачтовые парусники в водовороте тайфуна, а вокруг бесшумными стаями летали, медленно раскрываясь и закрываясь (словно крыльями махали!), сотни и тысячи отдельных фолиантов — больших и маленьких.

— И метла совсем избаловалась. Подумаешь, вчера по прямому назначению ее использовала — пол подмести. Миленькая, ну хватит упираться. Я больше не буду… Ах так? Смотри у меня! В печку отправлю! Что, испугалась? То-то же! Иди быстро!

Поймав неуверенно приблизившуюся метлу за древко, Валькирика деловито подоткнула многочисленные юбки, по-мужски вскочила на летательный аппарат и лихо взмыла в Книжное Поднебесье. Спустя пару минут она вернулась с толстенным томом под мышкой, плюхнулась в кресло напротив насторожённо замершего Проныруса и принялась, время от времени поправляя пальцами или сдувая сваливающуюся на кончик носа непокорную прядку волос, листать страницы.

— Вот оно. Нашла, — волшебница торжествующе ткнула в страницу указательным пальцем. — Читаем: «Magicae gigas glis», или, по-нашему, «волшебная гигантская соня»! Так-так, достиг расцвета в Волшебных Лесах в квадритичный период Изумительской Эры… Питался цветами папоротника… Встречался и позже… Около тысячи лет назад был известен при дворе Волшегона Обалденного под именем «снуль» и пользовался огромной популярностью в Высоких Волшебных Домах в качестве незаменимого зимнего укрытия-компаньона. В настоящее время считается вымершим. Свойства: спит шесть месяцев в году, успокаивающие мелодичные песни, непроницаемый для холода и влаги мех, естественная вентиляция, шерсть гуще и мягче, чем у любых других известных животных, очень чистоплотен, вегетарианец, не терпит насекомых, большой медолюб и вообще любитель сладкого, тонизирующий и общий оздоровительный эффект, помогает от болезней… УХ ТЫ! ХОЧ-У-У-У!!!

Снуля из дупла выковыряли с трудом и не сразу. Выяснилось, что никакая магия на него не действует. Валькирика перепробовала практически всё, использовала волшебство и стихийное, и рунное, и тёмное, и светлое, и даже альтернативное. А снуль так и висел на своём месте, тихо посапывая, и лишь пару раз недовольно проворчал, когда особенно мощный ураган (обязанный, по идее, вымести «меховой мешок» из дупла как пушинку), немного раскачал старую липу. От этого ворчания ураган сразу обессилел, а липа вновь застыла недвижно.

Волшебница, разгорячённая бесплодными магическими усилиями до такой степени, что прядь волос на лбу намокла от пота, нервным движением отбросила назад подбитый мехом капюшон тёплого зимнего плаща, стащила с рук перчатки на гагачьем пуху и, уперев руки в бока и сердито сдвинув брови, уставилась на сжавшегося в страхе Проныруса:

— Ну? Давай, быстро придумывай — как нам его добыть!

— Могущественная… — заныл испуганный колдун, — разве же я могу даже надеяться, что справлюсь с задачей, которая оказалась не под силу тебе — самой великой волшебнице из всех, с кем я знаком?

— А что, ты со многими знаком? — подозрительно сощурила глаза Валькюра (как её коротко звали некоторые знакомые). — Надо будет навести о тебе справки. Подозреваю я, что ты тот ещё типчик. Ладно, это потом. А пока думай! Кто здесь мужчина? Я или ты?

— А может, его так… механическим способом, вручную? — ляпнул, не подумав, маг-недоучка.

— Идея! — всплеснула руками колдунья. — Отлично! Сейчас пригоним сани, построим лебёдку, подцепим его аккуратненько, погрузим и доставим в башню. Что встал? Лебёдка должна быть сделана собственноручно, без всякой магии и из местных материалов, иначе мы его никогда оттуда не вытащим. Топор-пилу в руки и вперёд. Я пока верёвки найду.

— Повелительница, а может быть, всё купим у мужиков в деревне, а? — Перспектива потрудиться на морозе лесорубом, плотником, грузчиком и крановщиком Проныруса откровенно пугала.

— Ещё чего! Так уронить мой непререкаемый авторитет у местного населения! Слушай, а ты не шпион часом? Нет? Тогда работать! Если ты такой бездарь и неуч, что даже поговорку: «лень сделала из человека волшебника» — не оправдываешь, трудись руками. А то прямо сейчас в жабу превращу!

Когда волшебница угрожает превратить мужчину в жабу, медлить не стоит. Эта угроза имеет столь древнюю и славную историю, что исполнение её является делом чести для любой труженицы магической сферы. Бежать было поздно, да и некуда, а потому Пронырус впервые за долгие-предолгие годы, ни мгновения не теряя, приступил к работе.

Орудуя тяжёлым топором, дёргая стёртыми до кровавых мозолей пальцами за рукоять двуручной пилы (вторым номером к ней незамедлительно встала сама Валькирика), шкрабая рубанком и размахивая молотком (регулярно попадая им по собственным пальцам), неудачливый авантюрист непрерывно испытывал глубокое, но запоздалое раскаяние за проведённые в невнимании к наукам школярские годы.

Работа заняла несколько суток (вдвоём в зимнем засыпанном снегом лесу соорудить надёжную лебёдку из подручных средств оказалось непростой задачей). На ночь Валькирика улетала на метле спать в свою башню, а Проныруса оставляла стеречь дупло — сама мысль, что такое сокровище, как живой снуль, можно оставить без надзора хоть на минуту (а вдруг кто ещё найдёт?), приводила её в ужас. А чтобы её подопечный не попытался сбежать, колдунья конфисковала у него все магические предметы и посадила на толстую зачарованную цепь. Ёжась от холода и звеня тяжкими кандалами у костра, разведённого на месте строительного лагеря, Пронырус с тоской вспоминал славные прошлые годы, когда волшебницы были милы и доверчивы, а сам он месяцами не поднимал ничего тяжелее кружки, ложки и вилки.

Наконец работы были закончены. По-прежнему сладко спящего снуля аккуратно оплели, словно корзину воздушного шара (не знаете, что это такое? Потом расскажу!) верёвочными петлями. Пронырус, по команде Валькирики, с натугой толкнул и пошёл крутить по кругу деревянный ворот, благодаря чему туша волшебной зверюшки оказалась аккуратно поднята из дупла и опущена в маго-самоходные просторные сани. Обрадованные волшебники залезли сверху и… никуда не поехали. Колдовство опять не сработало!

В «Энциклопедии волшебных животных», конечно, всё было правильно написано. Вот только составители не знали или по каким-то причинам не сочли нужным добавить довольно важную деталь: со снулем ничего нельзя сделать против его воли при помощи волшебства. Транспортировки это касалось в полной мере. Вот и пришлось волшебникам, непрерывно переругиваясь, впрягаться в лямки и тянуть тяжеленные сани самолично. По лесу. Хоть и волшебному, но хранящему под снегом ничуть не меньшее количество бурелома, заполненных водой и покрытых льдом рытвин и прочих «приятностей», чем лес обычный.

Семь дней и ночей длился поход. Лесной Дед, возмущённый наглым похищением его любимого снуля, в открытый бой с могущественной волшебницей вступить не решился, но всяческих гадостей приготовил с избытком: то дерево поперёк дороги заранее уронит, то нежданной оттепелью лед в канавах растопит, то вьюгой с пути начнёт сбивать. Так что по дороге пришлось обоим путникам каждый день всласть наработаться и топором, и пилой, и заступом. С утра до вечера они расчищали путь, по колено в воде выталкивали сани из ям и промоин и, впрягшись в постромки, с деревенским заклинанием: «Раз-два, взяли! Ещё раз — взяли!» — тянули свою ношу по глубоким сугробам. Хоть зимние дни и коротки, но уже на второй вечер Валькирика так вымоталась, что не смогла даже на метлу залезть, чтобы улететь домой на ночь. Хорошо всё-таки, что, даже погружённый в сани, снуль своих свойств ни капельки не растерял — так внутри снуля волшебники и проспали как убитые до самого утра.

На пятые сутки девица совсем выдохлась. Ведь любое волшебство около снуля или вообще не работало, или работало с трудом. А Пронырус, как ни странно, в работу, что называется, «втянулся» и с каждым днём давалась она ему немножко легче.

— Всё. Сил моих нет дальше его тащить! Так мы никогда из этого проклятого леса не выберемся! — заявила Валькюра вечером после того, как путники с трудом вытолкали сани на крутой бережок незамёрзшей (благодаря козням лесовика) лесной речки. — Давай его бросим. Хватит! Никакой снуль не стоит таких усилий! Весной, может, вернёмся и подберём, если я придумаю, как его магию одолеть.

— Это что же получается? — возмутился колдун. — Я тут, как раб на галерах, почти две недели вкалывал, а теперь — всё бросить? Не хочу! Осталось немного — дня два или три идти. Давай впрягайся и потянули дальше!

— Вот сам и волоки, если хочешь, — огрызнулась волшебница. — А я передохну часок, с силами соберусь и — на метлу!

— Ах так! Шиш тебе, а не метла. Вместе сюда дошли — и дальше вместе потянем, — возмущению Проныруса не было границ. Он настолько осмелел от гнева, что вовсе перестал бояться магической силы Хозяйки Башни.

— Да ты что, обалдел совсем? — вскинулась Валькирика. — На кого ты, бездарь, голос повысил, а? Да я тебя сейчас в порошок сотру!!! — девица взмахнула волшебным посохом, но тут снуль недовольно заворчал и вместо ветвистой молнии с венчавшего жезл кристалла соскочила и тут же погасла крохотная бессильная искра.

— Ага! Ничего ты не можешь! — обрадовался Пронырус. — Вот я тебя сейчас! — Он кинулся на волшебницу с кулаками, схватил одной рукой за ворот шубки, занёс для удара вторую, но вдруг поскользнулся и, судорожно взмахнув руками в напрасной попытке удержать равновесие, навзничь свалился с крутого бережка прямо в ледяную воду ручья. Увлекаемая инерцией падения, вслед за ним полетела вниз и Валькирика.

Обсушившись у костра (волшебники давно убедились, что снуль внутрь себя мокрых не пускает категорически: «стенки мешка» вмиг становятся как каменные и их даже ломом не отогнёшь), незадачливые извозчики вынужденно помирились и продолжили спор уже за стенками мехового укрытия.

— Ну ведь не дотащим. Я совсем из сил выбилась, — пожаловалась девушка.

— Дотянем, — убеждённо и упрямо заявил Пронырус. — Не знаю, как ты, а я чувствую, что снуль в последние пару дней полегче немного стал. И за ветки меньше цепляется, и сани теперь идут как-то веселее и быстрее.

— Разве? Нет, не ощущаю, — собеседница не скрывала своего уныния.

— Давай ещё денек попробуем. Мы же нормально сработались. Ты ведь такая сильная, — принялся уговаривать мужчина и признался: — Один я не дотяну. Пожалуйста! Ведь тащим-то для тебя!

— Ну хорошо. Я подумаю. Утро вечера мудренее. А-а-а-а-у! — зевнула Валькира и мгновенно уснула, а спустя мгновение провалился в сон и Пронырус.

И приснился им одинаковый сон: сидят они рядышком на кушетке в Валькириковой Башне, а на ковре перед кушеткой резвятся два маленьких мальчика и девочка — весело играют с тремя такими же маленькими и прелестными пушистыми снулятами. А Большой Снуль тоже тут, рядом. Нахохлился в углу и довольно урчит.

И даже утром, когда путники проснулись, снуль всё ещё продолжал петь им свою ласковую умиротворяющую песенку.

Понятное дело, ни Пронырус, ни Валькирика друг другу тем утром про свой сон рассказывать не стали. Но волшебница о дезертирстве больше не заикалась. Мало того, с того самого часа соратники стали крайне дружелюбны и предупредительны, соревнуясь в оказании помощи. Молодой шалопай вдруг начал напряжённо размышлять о том, что ему двадцать пять лет и что пора бы уже остепениться и обзавестись постоянной крышей над головой, а тянущая рядом лямку дама очень привлекательна, умна, талантлива и, если ему удастся добиться её расположения, станет той «каменной стеной», за которой такой неуч, как он, вполне может «отсидеться» при любых неприятностях. Неизвестно ещё, повезет ли наткнуться на такую в будущем. Как знать, нарвёшься в следующий раз на реальную ведьму — и сдерут шкуру на абажур.

Волшебница, со своей стороны, была обескуражена, впервые в своей жизни столкнувшись с тем, что, несмотря на все усилия, на всю мощь своей магии, она не справилась с задачей, не прибегнув к «грубой мужской силе». К тому же статный и смазливый шалопай ей (если честно) с первого взгляда понравился, а его физическая выносливость и упрямство начали внушать уважение. Сама-то она частенько бросала дела на полпути. И теперь, с целью самооправдаться перед чрезмерно развитой гордостью, Валькюра размышляла: а если негодный парень всем растреплет про её, «окружной волшебницы», немощь в поимке и транспортировке какого-то снуля? Весь наработанный годами в острейшей конкуренции с магами-мужчинами авторитет сразу пойдет в трам-тарары! «Убирать свидетелей» не её амплуа. Она ведь не хочет стать злой ведьмой. Нет-нет, оболтуса просто необходимо оставить при себе!

Погода, между тем, заметно улучшилась, и дружные усилия (а также, быть может, скрытое содействие спящего снуля) привели к тому, что менее чем через двое суток сани наконец достигли подножия Валькириковой Башни.

Прошли годы. Большой Снуль — мой прадедушка — привык и к людям, и к их сказочным снам, даром смотреть которые каждый из нас наделён от рождения. С тех пор всякую осень приходил он спать прямо в башню волшебников. А потом и снулят своих привёл. Поскольку «волшебные права» на него Пронырус и Валькирика по справедливости разделили пополам, то и они не смогли расстаться, поэтому зверь скоро стал их общим семейным талисманом. Вот, собственно, и вся сказка.

— Как мило! — Королевна захлопала в ладоши, и все собравшиеся вокруг слуги её дружно поддержали.

— Чудесная сказка! Ах, мне бы такую. Хо-хо! А что же ты, приятель, дальше-то не рассказываешь? — раздался вдруг скрипучий ехидный голос с каминной полки. Все взоры обратились к ней. Там, в сладкой истоме извиваясь длинным чешуйчатым телом по горячим плиткам изразцов, нахально скалился вездесущий дракон Дранг Драчливый. Убедившись, что всеобщее внимание приковано к нему, пернатый змей демонстративно зевнул, кокетливо прикрыв пасть кончиком перепончатого крыла, и продолжил: — Вот всегда вы, снули, стремитесь представить дело так, как будто «без сучка без задоринки» счастье в дом приносите. Что ж ты не поведал, что весной в Валькириковой Башне произошло?

— А я не знаю, — удивлённо ответил Снуль. — Наша сказка на этом кончается. Ну, кажется, я забыл добавить только традиционное: «и жили они долго и счастливо». А так всё. Мне дедушка больше ничего не передавал.

— Эх, молодёжь! Половины не знают, а туда же — сказки рассказывать. А вот старших спросить — на это у них ума не хватает, — продолжал ворчать дракон с камина, лукаво кося прищуренным глазом на принцессу. И та не обманула его ожиданий:

— Дранг, милый, расскажи! Пожалуйста. Прошу тебя.

— Ну, раз «милый», и ты меня просишь (уже второй раз, между прочим), то так и быть… И вечер, опять же, сегодня хороший такой: камин жарко растопился — прямо как при хозяине. Слушайте, людишки… И вы, снули, тоже запоминайте.