Сказки Заколдованного Замка

Сказка Рыцаря-с-Портрета

В древние времена, о которых вам, уважаемые гости, уже немного поведали предыдущие рассказчики (хотя дранговым россказням стоит верить едва ли на четверть), драконы, рыцари и принцессы действительно встречались гораздо чаще, чем нынче. Хотя бы потому, что княжеств и королевств имелось значительно больше. Если какому-нибудь удачливому рыцарю удавалось собрать под своей рукой три-четыре десятка деревень, он немедленно основывал город и объявлял себя принцем, а если таких городов у него оказывалось два или три — то сразу королём. Вот и подумайте, разве может уважающее себя королевство обойтись без собственного могучего волшебника и хотя бы одного завалящего дракона?

Как наяву вспоминаю тот день, когда тогдашний наш повелитель — князь Хитрохват Третий Свет-Пчелинский снаряжал в Драконьи Горы охотничью экспедицию, главной задачей которой являлась поимка и доставка в наши края пернатого (или хотя бы бескрылого) змея. Ведь если его нет, то о каком авторитете у соседей можно вообще заикаться? Опять же, с кем посылать биться молодых амбициозных рыцарей? Если их не занять работой, они начнут воевать между собой, разорять купцов, горожан и крестьян, а то, глядишь, и на престол позарятся! Так что князь заранее выбрал на границе с недругом-соседом болотистый лес погаже, приказал местным крестьянам отселиться от него подальше и (в надежде на успех своих ловких охотников) всех заранее оповестил, что в наших краях невесть откуда завёлся страшный и злой дракон.

Слухи, если их умело распускать, обладают удивительной особенностью: самому первому рассказчику никто не верит и все над ним смеются как над откровенным вруном, а спустя всего несколько дней та же самая выдумка становится общепризнанной истиной и повсеместно находит горячих сторонников и защитников. Так и тут получилось. Дракона еще только предстояло изловить, а всё княжество, а также население двух соседних графств и трёх королевств пребывало в твёрдой уверенности, что в Дремучем Лесу проживает жуткое и опасное чудовище. Десятки людей его уже видели лично, несколько «чудом выживших» жертв нападения (отиравшихся по городским кабачкам) встречали всеобщее сочувствие, а список погибших уже через пару недель перевалил за полсотни. Окрестные селяне теперь были свято уверены: пропала овца или корова — значит, виноват дракон. Немногих скептиков высмеивали и предлагали сходить в лес и проверить лично, но никто не решался. Да и стражу князь на всякий случай на дороге выставил. Хитрохват, когда ему докладывали про «очередные преступления дракона», только посмеивался и руки потирал, в полном восторге от собственной хитрой выдумки пребывая. Теперь, даже если никого ловчие в скалах не поймают, можно и вообще без летучей рептилии обойтись.

Однако рано наш повелитель возрадовался. Ведь если люди в чём-нибудь сильно уверены, то это самое «что-то» так или иначе обязательно воплотится. Может, несколько иначе, чем им представляется, но всё же… Так что князю ещё не раз пришлось пожалеть о своей «прекрасной идее» с приобретением личного дракона.

Пока отряд рыцарей и охотников приближался к Драконьим Горам во вполне приподнятом настроении. Охота на дикого дракона (а дикими считаются все, кто не живёт по соседству с людьми) — дело не особо хитрое. Надо найти впавшего в зимнюю дрёму, вялого и ко всему равнодушного зверя и любым из многих испытанных способов заманить его в специально приспособленную и заговорённую магами-драконоборцами железную клетку. За отсутствием таковой на самом деле и простая сойдёт. Ведь важны не средства ловли, а кого ловят. Есть, конечно, любители, готовые специально отыскивать в заоблачных высотах и бездонных каньонах по-настоящему опасных, в полном расцвете умственных, физических и магических сил особей двух-трёхтысячелетнего возраста. Изредка им даже удаётся одолеть такого монстра. Но куда проще поймать почти неразумного столетнего дракончика, который с готовностью «клюет» на привязанную к дереву овцу или с ошалевшими от счастья глазами кидается на средних размеров мешочек начищенных «под золото» медных монет (для такой мелюзги и они — невиданное сокровище).

Если же заказчикам обязательно требуется крупный и вполне дееспособный экземпляр, то существуют уважаемые маги-посредники. За соответствующую плату они приведут отряд к пещере, в которой (лёжа на грудах древних бронзовых доспехов и поломанной оловянной посуды) доживает свой долгий век дракон-ветеран, на чьём потрясающем хвосте насчитывается пять-шесть, а то и все семь тысяч «годовых колец». Такой, при правильно поставленном процессе переговоров, частенько добровольно соглашается «переехать» в королевский зверинец, где (на всём готовом) сможет покоиться на своём хламе остаток жизни, не опасаясь молодых и алчных конкурентов и наслаждаясь впечатлением, производимым на зевак.

Встречаются также драконы-ораторы (такие согласны на любую, даже человеческую, аудиторию: ведь их племя живёт исключительно уединённо и никто из сородичей говоруна слушать не хочет). Иногда попадаются драконы-маги и драконы-учёные. Ну, с этими лучше не связываться. Для них люди — всего лишь недолговечные подопытные животные для совершенно непостижимых нашему разуму экспериментов. А вот ящер-скряга может долго торговаться за свою свободу, скрупулёзно оговаривая размер довольствия золотом и серебром за каждый месяц пребывания под людским контролем.

Нет, вы не подумайте, что охота на дракона неопасна или неувлекательна! Вовсе нет! С тех пор, как на этих волшебных существ пошла мода, большинство спокойных и сговорчивых экземпляров уже нашло своих временных хозяев. Сильно сократилось и количество молоди, не говоря уже о слабых и больных. И в моё-то время Драконьи Горы порядком опустели, а сейчас, как рассказывает Ординарус, куда легче поймать древнюю рептилию на удочку в соседнем мельничном пруду, чем отыскать её в самых отдалённых от человеческого жилья ущельях.

Куда же делись те сотни и тысячи «окультуренных» ящеров, спросите вы? Меньшая часть пала от рук рыцарей, от заклинаний магов и всяких прочих неприятностей. А каким образом исчезли остальные — ума не приложу! На этот счёт имеются различные научные теории и ходит масса слухов. Не стоит, на мой взгляд, с порога отвергать даже мнение поганца Дранга о том, что хитрые драконы мутировали и теперь прячутся среди людей. Тем более что некоторые из последних своей свирепостью, коварством, жадностью и властолюбием дадут сто очков вперёд самому жестокому ящеру.

Но это я отвлёкся. Пока же вернусь к опасностям, подстерегавшим охотников. Во-первых, князю дракон был нужен не в зверинец на потеху гостям и посетителям, а для поселения на опасной границе, из-за которой правитель опасался вражеского вторжения. То есть зверь требовался вполне боеспособный и не отягощённый миролюбивым характером (впрочем, у их племени явлением крайне редким). Во-вторых, пойманный (или добытый любым другим образом) экземпляр обязан был обладать зрелым интеллектом. У князя были на него какие-то свои «виды», которыми он с охотниками не поделился. Такого заполучить, мягко говоря, не слишком просто. Княжество невелико, огромных сокровищ в нём нет и заманчивых условий предложить кандидату в переселенцы невозможно (кроме разве что упомянутого лесного болота, оброка натурой с местных крестьян и небольшого ежегодного пособия золотом и серебром). А одолеть и взять живьём — и того сложнее. Но Главный Ловчий Лисихвост не унывал. Хитрец давно научился восполнять недостаток ресурсов ловкими придумками, свято верил в то, что для достижения цели любые средства хороши, и надеялся, что сообразительность не подведёт его и на этот раз: надо только отыскать объект и «прижать к стенке».

В те годы граница между людскими землями и Драконьими Горами охранялась вполне надёжно. Цепь построенных в незапамятные времена (ещё при Волшебной Империи) сторожевых башен, населённых многочисленными магами, протянулась на сотни вёрст. Злые языки, правда, уверяли, что живущие в них волшебники больше охраняют не людей от пернатой нечисти, а наоборот. Но мало ли что болтают завистники! А завидовать было чему. Дракон, что о нём ни говори, существо отнюдь не бесполезное. Особенно в таких областях, как военное дело (это в живом состоянии), медицина и, конечно же, магия. К сожалению, наш приятель Дранг давным-давно не вполне материален, а то бы у вас появился шанс стать обладателями редчайших амулетов и полезнейших лекарств, полученных из его шкуры, когтей, черепа, печени, сердца и прочих внутренностей.

Похлёбка из хвоста молодого дракона тройной проварки, к примеру, продлевает жизнь и молодость человека на сто лет, а окаменевший глаз, оправленный в серебро и носимый под одеждой, защищает владельца от любой порчи. Даже истёртая спинная чешуя, которой при линьке средний дракон каждые пять лет сбрасывает несколько пудов, стоит безумных денег, так как доспехи из неё не пробиваются обычным железным оружием. Вот только есть проблема: когда дракона убивают люди, не обеспеченные соответствующей магической защитой, то как самого убийцу, так и всех, к кому перейдут его трофеи, непременно настигает жуткое драконье проклятие. В лучшем случае сам победитель превращается в дракона-оборотня, а приобретатели трофеев — в подобие варанов или крокодилов с причудливой смесью человеческих и животных признаков. В худшем — все умирают в страшных мучениях. Сражаться с драконами насмерть из простых смертных и так не многие решаются, а в связи с изложенным число желающих уменьшается еще сильнее.

Но зато пограничным магам все уникальные особенности дракоплемени (как полезные, так и опасные) исключительно «на руку». Маг может себе позволить послать учеников собирать драконью чешую и кости (не все возвращаются, но тут тоже своего рода «естественный отбор»), он же способен прикрыть желающего прославиться рыцаря или охотника надёжной бронёй заклинаний, гарантированно избавив от проклятия. И за защиту окрестного населения от налётов колдуны получали немалые выплаты. Про посреднические услуги я уже упоминал. Так что соседство с драконами для магического сообщества являлось источником постоянного и весьма высокого дохода. Конкурс на вакантную должность Пограничного Мага-Драконоборца в моё время составлял пятьдесят или целых шестьдесят волшебников на место. Даже тот факт, что средняя продолжительность жизни представителей данной специализации не превышала десяти-пятнадцати лет, кандидатов нисколько не отпугивал. Ведь каждый из них был свято уверен, что именно ему, талантливейшему из талантливых, непременно повезёт. И он сможет в роскоши и славе покинуть свой пост, как легендарный Окаянц Дракогон, ушедший на покой после трёхсот пятидесяти трёх лет непрерывной службы на границе.

Драконы тоже магов ценили. Как в кулинарном, так и во многих других отношениях. Иметь в своей коллекции хотя бы несколько засушенных волшебниковых голов считалось делом престижа. Среди пернатого племени ими всегда шла бойкая меновая торговля. За череп колдуна на их торжищах давали три, а то и пять рыцарских (в зависимости от достоинства и состояния предмета), а голова какого-нибудь особенно знаменитого волшебника ценилась буквально на вес золота. Недоброжелатели утверждали, что указанный Окаянц (и вправду драконоборец непревзойдённый) только потому уцелел, что мудро завещал свою голову после смерти сразу четырём самым могучим драконам, и те ревниво охраняли «наследство» от остальных конкурентов.

В общем же в перерывах между нечастыми схватками драконы и маги прекрасно ладили. Ни те, ни другие не были заинтересованы в окончательной победе, что бы там ни писали в наших хрониках.

Молодой кнехт Ультр Экстримус, вступивший в отряд в надежде поскорее заслужить рыцарский султан, пояс и шпоры, ничего этого ещё не знал. И готовился к жестокой и опасной битве. Всю дорогу он приставал к Лисихвосту с расспросами о повадках драконов, волшебных свойствах и способах их одоления. Ловчий откровенно потешался над наивным юношей, готовым с раскрытым ртом «проглотить» любую старинную охотничью байку: хоть про синюю акулу, пойманную на удочку в мелкой речке, хоть про гигантского плотоядного зайца, подстреленного из арбалета и в агонии прочертившего на земле прямо у ног охотника глубокие борозды своими аршинными зазубренными когтями.

— Раскрою вам, молодой человек, одну тайну, — очередной раз максимально серьёзным тоном разглагольствовал Лисихвост, краем глаза наблюдая за тем, как его подмастерья давятся от еле сдерживаемых приступов хохота. — В своё время именно её познание помогло мне добиться успехов в драконоловле. Итак, запоминайте: куры и драконы происходят от одного предка. Поэтому, наблюдая за поведением этой глупой и безобидной домашней птицы, можно досконально ознакомиться с повадками пернатых змеев и разработать соответствующие боевые приемы. Вы ведь частенько бывали в сельской местности, не так ли? Нет? Вы потомственный столичный житель? Ах, как жаль! Иначе вы бы наверняка знали, что петушиный гребень — точная копия драконьего и что у молодых петушков до семилетнего возраста из клюва торчат клыки, которые выпадают только по достижении зрелости, но их заносчивый и драчливый характер от этого ничуть не улучшается. Советую вам понаблюдать за петухами на ближайшем постоялом дворе. Думаю, что полученный опыт вам очень пригодится в предстоящей схватке.

Нет, уважаемые слушатели, Ультр вовсе не был глупцом. Легковерие молодого кнехта родилось на почве того, что его сызмальства окружали хорошие честные люди, чуждые издевательству над ближним, сами всегда говорившие правду и требовавшие того же от наследника древнего рода воинов, учёных и магов. И книги, которым эсквайр уделял, пожалуй, побольше времени, чем тренировкам во владении оружием, тоже учили «разумному, доброму, вечному», до времени ограждая читателя невидимой стеной от превратностей несовершенного человеческого общества. Тем большее злорадное восхищение наивность новичка вызывала в охотничьей компании, где каждый «собаку съел» на умении разыграть и поставить в глупое положение даже самого доброго приятеля.

Можете себе представить, с каким непередаваемым восторгом сам Главный Ловчий и его помощники созерцали поведение Экстримуса по достижении постоялого двора (последнего на пути к Драконьей Границе). Юноша, стесняясь продемонстрировать глубокое невежество в интересующем вопросе, обратиться за разъяснениями к дворовым служителям не посмел. С гордым и независимым видом вынес он во двор лавку, установил возле птичника и целый день напролёт, не прерываясь даже на приём пищи, наблюдал за многочисленными обитателями ветхого сооружения.

Время от времени, на потеху зрителям, кандидат в рыцари записывал свои наблюдения в походный дневник. Особенный интерес нашего кнехта вызвал старший петух по кличке Задира, вполне оправдывавший своё прозвище, к концу дня сумевший воспользоваться оплошностью докучливого наблюдателя и, взлетев тому на плечи, два-три раза хорошенько долбануть в темя твёрдым как железо клювом. Затем наглая птица ловко уклонилась от попытки рассерженной жертвы схватить её за ободранный хвост и с торжествующим кудахтаньем опрометью скрылась в узеньком лазе курятника.

— С почином! — так, под общий гомерический хохот, поприветствовал Лисихвост нового ученика за общим ужином. — Это полезный опыт! Драконы тоже предпочитают атаковать сзади и не следует поворачиваться к ним спиной до тех пор, пока не снёс им головы. Но вот ловкости вам явно не хватает.

Сгорая от стыда, красный как маков цвет Ультр только ещё ниже поник головой, не зная, как правильно реагировать на слова Великого Наставника.

В Сторожевой Башне заслуженного мага-драконоборца Валята Подстольского царил беспорядок. Впрочем, беспорядок — это слишком мягко сказано. Сам колдун и его немногочисленные ученики утруждать себя уборкой помещений не любили. Раза два-три в год, когда слой грязи и пыли становился совсем уж вязким и в нём заводились всякие гадкие волшебные существа типа невидимых мелкожалов, Валят приглашал знакомого дракона и тот (понятное дело, за определённую мзду) дочиста выжигал своим пламенем наиболее загрязнённые помещения, после чего начинался очередной многодневный пир, который все участники традиционно заканчивали под столом. Драконы, кстати, в нём охотно участвовали.

Ловчий Лисихвост, под предлогом дальней разведки обогнавший основной отряд на полперехода, застал уважаемого мага в сквернейшем состоянии духа. Предыдущий праздник завершился только позавчера, все запасы «волшебной белой воды» (а также вина и пива) исчерпались без остатка, ресурсов для их пополнения в наличии не имелось, а потому Валят глубоко страдал, предаваясь воспоминаниям о тех блаженных временах, когда служил подмастерьем у известного своей строгостью мага Воздержима Скрягинского и потреблял в качестве пития исключительно родниковую воду.

— Здрав будь, приятель! — хитро усмехаясь и оценивающе разглядывая хозяина, громко провозгласил Лисихвост, поднявшийся в хозяйские покои под самой крышей. Огромная туша волшебника (некогда с лёгкостью орудовавшего пудовым боевым цепом, а сейчас более напоминавшего кабана на откорме) верхней своей частью расплылась по поверхности огромного стола, заставленного разного рода кувшинами, тарелками и тазиками с остатками кислой капусты, обглоданными костями и прочими объедками.

— Привет тебе! Здоровей бывали… — хмуро буркнул колдун, красными заплывшими глазками ощупывая посетителя. — Не ори так. Голова раскалывается. Ну, зачем пожаловал?

— Дельце есть. По твоей части. Выгодное! — ногой придвинув табурет, ловчий присел напротив владельца башни, заглянул по очереди в несколько кувшинов и деланно-разочарованно вздохнул: — О-па! У тебя и выпить за встречу нечего?

— Издеваешься, да? Не советую. Свою голову вылечить не получается, но тебя от головной боли навсегда избавлю, если в том же духе продолжишь! Э-э! А что это у тебя там в торбе? — маг принюхался. — Нокьячный спирт? Что, для старого приятеля ничего получше не мог прихватить? Ладно. Хоть так… — Подстольский сделал трясущимися пальцами манящий жест, и объёмистая кожаная фляга вылетела из сумы гостя и приземлилась точно в руку колдуна. Пробка столь же проворно выскочила из её горлышка, и пахучая маслянистая жидкость двумя струйками одновременно плеснула в материализовавшиеся прямо из воздуха мятые оловянные стопки.

— А ты, старина, в хорошей форме! Ни капли не разлил! — с удовлетворением прокомментировал Лисихвост, чокаясь с хозяином.

— Не жалуюсь. Так что за дело? — кивнул маг, занюхав выпитое лимонной коркой.

— Нужен дракон!

— Всем нынче нужны драконы. Товар ходкий, не залёживается. Уже четыре делегации в этом году приезжали, трёх забрали.

— А почему не четырёх? — вкрадчиво поинтересовался гость.

— Съел он их.

Пояснение прозвучало столь равнодушно-лаконично, что дальнейшие вопросы казались просто неуместными.

Помедлив минуту и отправив в утробу вторую стопку, Валят ещё раз внимательно оглядел гостя, потянулся рукой и подкатил к себе пыльный, мутный и порядком исцарапанный магический шар, плюнул на поверхность, протёр засаленным рукавом мантии, заглянул туда и продолжил:

— Хм-м-м! Тебе ведь не просто первый попавшийся дракон по арендному договору нужен, не так ли? Со «специальными опциями» подавай, да?

— Угадал! Нужен реальный боевой зверь, зрелый, умный и с магическими способностями. И чтобы огнём плевал нормально, а не как позапрошлогодний доходяга, у которого кроме дыма и искр из пасти ничего не вылетало.

— С такими непросто договориться. Им золото подавай. Много. С учётом моих комиссионных твой нынешний князь столько не потянет.

— А без золота никак? У меня полдюжины бездельников-рыцарей и ещё два десятка кнехтов: устроим роскошную охоту. Он половину сожрёт — ему трофеи и развлечение, князю — меньше ртов. Выгода обоюдная. Может, пойдёт? В качестве аванса? А там — собственные обширные владения с крестьянами, право раз в месяц охотиться за пределами, всякие рыцари-поединщики заезжие и местные маги в порядке бонуса, а?

— Вряд ли. Зажрались совсем, гады летучие! Избаловались! Хотя… есть у меня один хороший знакомый. Он сейчас отсыпается на чердаке. Как проснётся, тоже опохмелиться пожелает, а самому лететь за выпивкой будет тяжеленько. Попробуй этим воспользоваться. Но учти: комиссионные всё равно возьму без скидок! Впрочем, насколько я тебя знаю, ты и сам внакладе не останешься.

— Вот вам, сударь мой, и прекрасная возможность отличиться! — слащавая улыбка Лисихвоста малознакомому человеку могла показаться вполне искренней и доброжелательной. — Признаться, проникся я к вам симпатией за то внимание, какое выказали к моим советам. Нечасто попадаются столь почтительные и трудолюбивые ученики, — старый хитрец обернулся к своим подмастерьям: — Да-да, дармоеды. Никто из вас, олухов, не проявил такого безграничного доверия к своему наставнику и усердия в выполнении моих указаний. Поэтому именно вам решил я доверить честь первым попытать счастья в схватке с драконом. Во-о-о-он, видите ту башню? — палец Лиса упёрся в почерневшее от времени и весьма зловещего вида строение. — Когда-то в ней жил очень уважаемый волшебник, а теперь укрепление захвачено злобным и коварным змеем по кличке Дранг Драчливый. Слышали, небось, нынче ночью его рёв и вопли? Уверен, негодник прямо сейчас внимательно наблюдает за нами и нападёт на первого, кто переступит границу его владений. Снаряжайтесь к бою и не забудьте: дракона надо взять живьём! Оглушите его или обездвижьте любым другим способом. Хоть на минуту! Тогда я и мои подмастерья немедленно придём на помощь и спутаем «птичку» так надёжно, что, очнувшись, она не сможет даже шелохнуться.

— Очень обязан вашему доверию, — с искренней серьёзностью поклонился Ультр. — Но не проще ли приманить дракона какой-нибудь добычей, а потом накинуться на него всем скопом?

— Никак невозможно! — огорчённо развёл руками собеседник. — Если рептилию не одолеть в честном поединке, то в дальнейшем свой плен она будет считать недействительным и при первой возможности попытается отомстить хозяевам. Так что придётся биться. Впрочем, если у вас есть какая-то приманка (сундук с золотом, например), никто не запрещает ею воспользоваться.

Молодой кнехт озадаченно нахмурил лоб: золота у них в семье сроду не водилось. Да и серебра хватало только на самое необходимое по военной и хозяйственной части.

— Полно медлить! — подтолкнул Лисихвост ученика. — Всё, что мог, о драконах я вам поведал, все охотничьи приёмы вы знаете. Идите и готовьтесь к битве! Уверен, вам обязательно повезёт в схватке. По-другому просто быть не может.

Наблюдая, как юноша твёрдой походкой направляется к своей походной палатке, Лисихвост добавил вполголоса, ни к кому, собственно, не обращаясь:

— Полное отсутствие опыта и потрясающая наивность! Такой как раз поможет Дрангу прийти в себя с похмелья и немного размяться перед более серьёзными бойцами. Сколько я ему пообещал отдать на съедение, перед тем как сам выйду и он позволит себя захватить? Пятерых или шестерых, кажется? Или семерых? Ох, зря я вчера вместе с этими пьяницами присел за стол. Не по возрасту мне с молодыми драконами в выпивке тягаться.

Вы помните, дамы и господа, недавнее сражение с драконом под стенами этого замка? Ну, вот и тогда, ясным летним утром, когда Дневное Светило только-только поднялось над горизонтом, рыцари и охотники со свитой столпились на окраине поляны, а дракон, взобравшись на зубцы башни, словно курица на насест, щерился и пускал длинные липкие слюни в ожидании завтрака и трофеев. Рядом с ним заботливо хлопотал Валят Подстольский: чистил щёткой заляпанную всякой дрянью чешую, полировал спинной гребень мокрой тряпкой, массировал мышцы крыльев, шеи и передних лап, не уставая бормотать инструкции:

— Не забудь: эта битва войдёт в анналы! Всё должно быть красиво и в лучших традициях! Никто не должен усомниться в том, что ты дерёшься по-настоящему, чтобы, когда Лисихвост захватит тебя в плен, мы смогли получить процент с его высокой награды.

— Слушай, не тренди. Лучше скажи: у нас там ничего не осталось? — хрипло осведомился дракон и тяжко вздохнул.

— Всё пусто. Сам три раза проверил, — уныло мотнул головой маг.

— Тогда, может, отложим битву? Хоть до завтра?

— Некрасиво получится. Непрестижно. Кто нынешней ночью орал с крыши в сторону рыцарского лагеря: «Всех порву утром! Костей не оставлю!». Я, что ли? Ты же и орал. И ещё много всякого нёс!

— Да к ифриту этот самый престиж! Тяжко мне.

— Ловчий посулил дать по два бочонка пива на опохмелку. Каждому. Но только после боя. Раньше не получим. А до ближайшего трактира — сто вёрст лететь.

— Так бы сразу и сказал. А то «некра-си-и-иво», «непрести-и-ижно», — Дранг сплюнул и неуверенно попробовал расправить крылья.

— Старина Лис тебе какого-то молокососа «на первое» обещал подать. Кажись, вон он: уже выезжает. Не торопись, не напрягайся. Завтрак — дело серьёзное. Потяни время и не забудь про эффекты. Огня побольше! Давай. Удачи!

Дракон довольно неуклюже сорвался с верхушки башни и, расправив крылья, спланировал вниз. Но в момент соприкосновения с поверхностью резко клюнул носом, споткнулся и, вытянув шею, зарылся пастью в землю совсем недалеко от спешившегося для схватки Ультра Экстримуса. Тот, однако, даже не попытался воспользоваться благоприятным моментом, а терпеливо ждал, когда змей встанет на лапы, отряхнётся, выплюнет изо рта набившуюся между зубов пыль и траву и примет более-менее боеспособную стойку. Когда же все данные процедуры были противником проделаны, кнехт учтиво поклонился и в полном соответствии с турнирным этикетом провозгласил:

— Я, благородный эсквайр Ультр Экстримус из Задворков, вызываю тебя, дракон Дранг Драчливый, на битву! Чтобы, если Господу будет угодно, пленить тебя и доставить ко двору моего господина — князя Свет-Пчелинского!

Дранг в ответ только злобно-презрительно хрюкнул, повернулся к поединщику задом и заковылял по направлению к ближайшему дереву — приземистому одинокому дубу в десяток охватов толщиной.

— Постой! Ты куда? — забеспокоился изготовившийся к битве витязь. Но дракон, не обращая на соперника никакого внимания, подпрыгнул, вскарабкался на макушку дерева, после чего захлопал крыльями: точь-в-точь, как петух перед тем, как проорать свою утреннюю песню. Однако вместо банального «ку-ка-ре-ку!» из пасти Дранга в сторону противника вылетел солидный сгусток пламени.

— Недолёт! — прокомментировал внимательно наблюдавший за битвой Лисихвост.

Дракон глубоко вдохнул и повторил попытку.

— Перелёт! — озабоченно уронил Валят Подстольский.

Послав в сторону врага ещё три или четыре столь же неточных огненных плевка, Дранг натужно закашлялся и, видя, что его противник не торопится нападать, обратился к нему со следующими словами:

— Эй, приятель! Не подойдёшь ли ты чуточку поближе? Что-то у меня сегодня с утра прицел сбился. Ну? Что встал, как баран перед новыми воротами? Атакуй уже!

«Лисихвост не обманул! Этот дракон изумительно похож на давешнего петуха Задиру с трактирного двора. Такой же чванливый и самодовольный. Только летает ещё хуже и вообще совсем неловкий на вид. Ну что ж, надеюсь, в этот раз не оплошаю и у меня всё получится», — так размышлял наш герой, приближаясь к дереву, жалобно скрипящему под тяжестью огромной рептилии. Видя, что враг снова набирает полную пасть жидкого огня, будущий рыцарь перешёл на бег и, постоянно меняя направление, подскочил к дереву. Дранг пыхнул пламенем раз, пыхнул другой — снова мимо! Ловкий юноша теперь нарезал круги вокруг дуба, а змей тяжело ворочался вслед за ним, то пытаясь поразить огнём, то прихлопнуть хвостом, то достать лапой или зубастой пастью, но каждый раз промахивался. Впрочем, получив весьма ощутимо палицей прямо по носу, дракон перестал вытягивать шею. Так прошло несколько минут. Зверь держался на верхушке всё неувереннее.

— Эй, хватит бегать! У меня голова кружится. Не тяни время. Встань нормально, я тебя поджарю и съем, как положено, — не выдержал Дранг.

— Кем положено? — заинтересованно осведомился Ультр, на ходу приложившись шестопёром по хвосту волшебной рептилии.

— Кем-кем… Кем надо! — прошипел Драчливый и, резко нагнувшись, попытался сгрести юркого нахала сразу двумя лапами. Но не удержал равновесия, пошатнулся и… увлекая за собой ворох сломанных ветвей и сорванных листьев, с треском обрушился вниз.

Прежде чем ошеломлённый падением и ударом ящер опомнился и сумел принять вертикальное положение, Ультр подскочил к нему, оседлал загривок и, предварительно угостив по затылку добрым ударом палицы, набросил на голову объёмистый мешок из плотной темной ткани. Пара движений — и шею противника захлестнули длинные тесёмки, а сам юноша, натягивая их, соскочил на землю. На некоторое время дракон застыл, не понимая, что произошло, и полностью потеряв ориентацию. А потом вдруг резко встряхнул шеей и со всего размаху треснулся головой о ствол дуба. Дерево затрещало, пошатнулось, но устояло. А вот ящер — нет. Его тело обмякло и шея бессильно уронила затянутую в мешок башку прямо к ногам победителя.

— О-ба-на-а-а! — в один голос воскликнули маг на башне и ловчий на поляне.

— Ловить драконов для рыцаря не сложнее, чем трактирной прислуге ловить курицу! — удовлетворённо заключил доблестный Ультр и призывно махнул товарищам: — Подходите! Готов! Связываем.

— Рыцарский титул вам, мой доблестный юноша, обеспечен! — сладчайшим голосом вещал внимательно внимающему Ультру хитрец-ловчий. — И другие награды, я уверен, тоже. Просто счастлив, что мои советы так вам помогли. Не правда ли?

— О, да! Да, разумеется! — наивный мальчишка сиял от счастья и гордости, как начищенный медный пятак. Лёгкие крылья победы, невидимо выросшие за спиной, наполнили его душу восторгом. — Если бы не ваши бесценные указания, мне никогда бы не одолеть зверя. Как я вам благодарен! Никогда бы не додумался, что наблюдение за домашней птицей может так пригодиться в битве. Я — ваш вечный должник!

— А что же навело вас на мысль закружить змею голову, а потом накинуть на неё мешок? — данный вопрос старый Лис задал уже с неподдельным интересом.

— Ну, когда служанка на трактирном дворе ловила молодого петушка для супа, он отчаянно метался, бился и орал. А когда она накрыла ему голову мешком — сразу притих и успокоился. Я так и понял, что раз, с ваших слов, драконы очень похожи по поведению на петухов, то их надо ошеломить, накинув что-нибудь на голову.

— Блестяще! Вы изумительно способный ученик! Не хотите ли продолжить карьеру в качестве драконоборца? Я бы взял вас сразу в старшие подмастерья.

— Я подумаю, — неуверенно потянул Ультр. — Признаться, мне бы хотелось стяжать славу не только в битве с драконом, но и в сражениях с врагами и разбойниками. Мечтаю поступить на княжескую службу.

— Ну, уверен, вас и на военном поприще ждёт блестящая карьера. — Лисихвост наклонился с седла (будущий рыцарь и ловчий ехали теперь рядом впереди остального отряда) к самому уху собеседника: — Прислушайтесь ещё к одному моему совету. Даю его от всей души. Когда князь, возведя вас в рыцари, предложит денежную награду, не соглашайтесь. Уступите её кому-нибудь, кто её, на ваш взгляд, достоин. Мне — своему наставнику, например. А сами просите руки и сердца юной княжны Цветослады. Уверен, что повелитель не откажет победителю дракона. И тогда кроме прекрасной принцессы вы получите титул Первого Рыцаря княжества и пост военачальника. Все ваши мечты сбудутся одновременно.

— Но достоин ли я… — лицо, шею и уши юноши густо залила краска. — Княжна такая красивая! К тому же наш род хоть и доблестный, но не слишком знатный… и совсем не богатый.

— Полноте! Ум и доблесть в глазах правителей всегда перевешивают богатство и родовитость. Говорю вам как старый придворный. Не сомневайтесь! Что? Всё ещё не уверены? Ну, не настаиваю. И всё же как следует поразмышляйте над моими словами — времени у вас достаточно, путь неблизкий. Но не забывайте о том, что совсем недавно я уже давал вам советы, в глазах невежд казавшиеся смешными и нелепыми.

С этими словами старый хитрец придержал лошадь, оставив впавшего в глубокую задумчивость героя одного во главе изрядно поредевшей колонны. (Поредевшей, потому что глубоко впечатлённые легкостью, с какой их молодой товарищ одержал блестящую победу над огромным страшилищем, сразу пять других рыцарей отправились на ближайший постоялый двор, чтобы там сначала тщательно изучить петушиные повадки, а потом попытать счастья в самостоятельной охоте на драконов. Естественно, отряд покинули также их слуги и оруженосцы).

Дождавшись, когда с ним поравняется заговорённая лучшими магами клетка, в которой уныло возлежал дракон-пленник, Лис властным жестом отправил конвойных вперёд и вполголоса обратился к Дрангу:

— Что, старина? Как путь-дорожка?

— Отвратительно! — прошипел пленник. — Ужасно трясёт. Когда же вы, люди, изобретёте наконец рессоры? Не знаешь, что это? Ну и ладно. Пиво давай! С ним всё-таки немного веселее.

— Свои две контрактные бочки ты давно выпил, — с демонстративным равнодушием пожал плечами охотник. — Я сверху ещё свою собственную от щедрости души добавил. Смотрю, ты и её уже вылакал? Больше не будет до самой княжеской столицы. Придётся потерпеть. Как-никак пока неизвестно, получу я свою награду в полном объёме или у этого глупого мальчишки всё-таки хватит ума заграбастать себе львиную долю деньжат. К тому же ты ведь умудрился схватку реально проиграть, не понарошку. Так что наш прежний договор недействителен, тебе придется заключать с князем новый — на правах натурального пленника.

— Ты что городишь? — Дранг резво вскочил на лапы, но выпрямить их до конца не смог: помешала низкая крыша зачарованной лучшими колдунами-драконоборцами клети. — Это ты нарушил условия! Поединщик, которого ты презентовал в качестве «лёгкой закуски», оказался настоящим опытным бойцом. С навыками. С ним надо было драться серьёзно. А ты, похоже, меня специально опоил накануне какой-то гадостью. Настолько, что я еле-еле крыльями шевелил и без всякой схватки от тошноты едва с дуба не рухнул.

— Ничем таким я тебя не поил, — с досадой отмахнулся ловчий. — Сам не понимаю, как так глупо вышло. Я, только я, а не кто-нибудь другой, должен был тебя победить, получить от князя награду и поделить её с тобой и с Валятом Подстольским. Если не умеешь пить, так нечего лезть в драку. Проиграл? Вот сам теперь и расхлёбывай! Теперь посадят тебя на цепь, обложат крепкими амулетами. На ярмарки и по праздникам начнут выставлять на потеху городской публике. Мальчишки тебя дразнить будут, камнями кидаться и из рогаток стрелять. А в зимние морозы тебе придётся торчать в главном дворцовом камине, который специально для тебя расширят. Князь наш — очень сметливый и рачительный мужчина. Настоящий хозяин. Будешь своим пламенем господский замок отапливать и воду для кухни и прачечной греть… вместо дров…

— Взбунтуюсь! Всех сожру! — в бешенстве вскинул голову Дранг, но стукнулся затылком о верхние прутья и аж взвыл — крепкий удар по свежей шишке даже для дракона не подарок.

— И как же ты взбунтуешься? — ехидно осведомился Лисихвост. — Договор был заключён честь по чести, со всеми подписями, печатями и заговорами, автоматически вступил в действие в начале битвы и действует до сих пор. Иначе кто бы тебя в этой клетке удержал? Уж точно не я. Раз магия действует, значит, попал ты в рабство на сто лет в связи с поражением и невыполнением условий контракта. Будешь подчиняться новым хозяевам, кушать у них с рук, вилять хвостом, словно дворовая собачонка, ну и так далее. Что бы ты про себя ни думал, а даже когтем пошевелить не сможешь, чтобы им навредить.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — пленник вдруг перестал беситься и проницательно взглянул на ссутулившегося в седле прохиндея. — Чую, неспроста ты так моей судьбой заинтересовался. Есть дополнительные предложения?

— И ты, Драчливый, мне сразу понравился. Сообразительный! Не то что некоторые. Есть, есть у меня к тебе дельце. Взаимовыгодное!

— Такое же, как третьего дня? Сначала «золотые горы», а потом мешок на голову, палицей по затылку и в клетку? С чего я должен тебе верить?

— А у тебя есть выбор? Впрочем, да, забыл. Для вас, драконов, каких-то сто лет в неволе — пустяк! Может, тебе даже понравится, когда привыкнешь. На второй срок попросишься.

— Из тебя неплохой бы дракон получился, — Дранг теперь смотрел на собеседника с долей симпатии. — Хитрый ты, жадный, лживый, беспринципный и ехидный. И красноречивый вдобавок. Ну ладно, давай уже, рассказывай: какие у тебя такие блестящие планы?

— В двух словах примерно так. Я сейчас заронил в голову этого глупца, твоего победителя, мысль о женитьбе на княжеской дочке. Чтобы в награду руку Её Высочества попросил. Уверен, что к моменту прибытия балбес «созреет» и ни о чём другом даже помыслить не сможет. Точно знаю, что выдать Цветосладу за нищего рыцаря в планы сюзерена никак не входит — у него кандидатуры получше имеются. Но отказать герою напрямую князь, понятное дело, не захочет. Это неприлично. Спроваживать неудобного претендента принято окольными путями. Обычно послав его на верную смерть во имя князя, страны и народа. Или, на худой конец, во имя любви. Вот тут-то дракон и пригодится! Я, в глубокой тайне, объясню Хитрохвату, что твой проигрыш — всего лишь роковая случайность, вызванная некими известными обстоятельствами (то есть временным нездоровьем). Мы заключим новый договор, организуем эффектный побег, а потом вышлем к тебе принцессу, чтобы ты её похитил. Естественно, на выручку первым отправится кто? Влюблённый герой! Суженый-ряженый, так сказать. Сожрав его, ты сразу «поймаешь двух зайцев» — получишь награду и отомстишь обидчику за досадное поражение.

— Принцесса, говоришь? Х-х-хе! — Дранг как-то по-особенному прищурил глаза и плотоядно облизнулся. — Но где-то я что-то подобное уже слышал. Князь, княжна, дракон, возлюбленный… Что-то очень знакомое… Ладно, это мелочи. Ну, а твой-то интерес какой? Чем тебе самому этот парнишка не угодил?

— Мне, в общем, на него наплевать. Но не люблю, когда мои тщательно разработанные планы летят кувырком и приходится притворяться добрым и благородным в надежде получить хоть часть того, что рассчитывал взять целиком. К тому же с князя, как ты понимаешь, я за услуги возьму и звонкой монетой, и каким-нибудь приличным титулом. Да и с тобой договорчик надо дополнительный заключить. Насчёт моей доли в твоих будущих прибылях.

Так, коротая время в милой и непринуждённой беседе, охотник и дракон провели весь вечер. Любопытно было за ними наблюдать со стороны. Казалось, что ловчий проводит какой-то особый обряд «укрощения»: через каждые несколько минут спокойной беседы Дранг вскакивал как бешеный, хлестал по бокам хвостом, бросался на прутья клетки и выпускал из ноздрей языки пламени. А Лис, со своей стороны, то заламывал руки, то бил себя в грудь, то возводил очи к небу и загибал пальцы, что-то методично перечисляя. Лишь перед самым привалом, когда пришло время распорядиться ужином, заметно измождённый предводитель передал охрану пленника конвою, приказав напоследок засунуть в клетку бочонок рома из его личных запасов.

Княжеская столица встретила охотников ликованием. Развевались флаги и хоругви, войско орало «ура!» и стучало клинками по отполированным умбонам щитов, герольды трубили в фанфары, а сам Хитрохват Третий, окружённый пышной свитой придворных, лично встречал процессию за городскими воротами. Естественно, гонцы уже донесли весть об успешной поимке диковинного зверя до самых дальних уголков княжества и даже за его пределы, так что на зрелище собралось не менее пятидесяти тысяч зевак.

Охотники же восседали в сёдлах горными орлами, особенно главные герои — ловчий Лисихвост и кнехт Ультр Экстримус. Они — строго наравне — следовали прямо перед накрытой плотным пологом огромной клеткой, откуда время от времени доносился утробный рёв и вырывались клубы зловонного дыма.

Вот путники приблизились к княжескому кортежу, спешились и, сняв шляпы, с глубоким поклоном приблизились к своему суверену. Хитрохват тоже сошёл с коня, под восторженные возгласы толпы милостиво обнял обоих героев и, взяв их под руки, проследовал к загадочной клетке. Сержанты дворцовой гвардии, с головы до пят закованные в блестящие латы и вооружённые длинными алебардами, оттеснили толпу на приличное расстояние, после чего специальный глашатай Громоор, известный на всё княжество неподражаемо зычным голосом, возвестил слушателям, что сейчас им будет представлен самый жуткий дракон из тех, что попадали живыми в руки охотников, Ужас Вселенной и Кошмар Дикого Леса — Дра-а-а-анг Дра-а-а-ачливы-ый!!!

Змей, надо отдать ему должное, с избытком оправдал ожидания. Едва полотнище соскользнуло с прутьев клетки, как само капитальное сооружение, скованное из железных прутьев толщиной в руку взрослого мужчины, затряслось и заходило ходуном. Дранг, вне себя от бешенства, гигантским диким котом вертелся внутри своего тесного узилища, оглушительно ревел и шипел, испускал струи огня и потоки серо-синего дыма, сыпал искрами из глаз и ушей, кусал решётку и просовывал сквозь неё огромные зазубренные когти. В общем, вёл себя именно так, как (по мнению обывателей) должен вести себя пленённый дракон. Толпа взвыла от ужаса и, несмотря на крики Громоора о том, что зверь заперт надёжно и не сможет вырваться, шарахнулась назад. Даже кое-кто из стражников поддался панике и, бросив алебарды, орудуя локтями, пытался протолкаться сквозь обезумевших от страха зрителей. Впрочем, через пару минут дракон, по видимости, растратив силы в напрасных попытках освободиться, немного притих. Его рык стал глуше, огонь и дым больше не летели во все стороны, и зеваки начали осторожно возвращаться, сохраняя, впрочем, почтительное расстояние между собой и опасным трофеем. Княжеский мажордом выступил вперёд и провозгласил, что сейчас, повинуясь древнему закону, рыцарь-победитель передаст власть над драконом своему повелителю — князю Хитрохвату.

В полном молчании, не чуя под собой ног одновременно от гордости и смущения, Ультр Экстримус, сопровождаемый держащимся чуть позади Лисихвостом, проследовал к клетке, встал лицом к хищно оскалившемуся Дрангу и, подняв вверх меч, громко провозгласил:

— Дракон Дранг Драчливый! Признаёшь ли ты, что был побеждён и пленён мною в честном поединке?

— Признаю, — извиваясь всем телом, словно уж на раскалённой сковороде, злобно прошипел пленник. (Толпа, впервые услышав, как жуткий зверь заговорил человеческим голосом, дружно ахнула).

— Признаёшь ли ты меня своим господином, которому обязан подчиняться везде, всегда и во всём?

— Признаю, — столь же злобно и нехотя выдохнул пернатый змей и выпустил пламя из ноздрей.

— Готов ли ты подчиниться полностью тому, кому мне будет угодно передать власть над тобой отныне и навеки?

— Готов.

— Так преклони же колени и склони голову перед своим новым господином и повелителем — князем Свет-Пчелинским Хитрохватом Третьим! — Ультр отступил на шаг, повернулся к сюзерену и с поклоном протянул ему свой меч.

Под нарастающие восторженные овации и улюлюканье толпы Дранг Драчливый подломил колени задних лап, выгнул шею так, что голова легла прямо на пол клетки, и низко проревел:

— Мой князь, отныне дракон Дранг Драчливый твой пленник и слуга! Везде, всегда и во всём!

От оглушительных криков толпы закладывало уши. И поэтому почти никто, кроме самого юного рыцаря, не услышал продолжения фразы, которую зверь закончил свистящим низким шёпотом:

— А тебя, наглый человечишко, я обещаю живьём разделать на мелкие кусочки! Но так, чтобы твоё сознание погасло только в тот момент, когда твой мозг достигнет дна моего желудка!

— Ну как не стыдно врать? А ещё рыцарь! Не произносил я ничего подобного! — Драконья голова возникла прямо из пламени камина. — Просто пожелал «до скорой встречи» и всего такого. А откуда какие-то «рессоры»? Я и слов-то таких не знал в те времена. Был обычный дикий горный дракон. Чистый и невинный, аки лебедь белый. От вас, от людей, ещё всяких гадостей не набравшийся. Между прочим, это вы меня пить всякую дрянь приучили! И потом: сам же теперь знаешь, что не совсем честно меня победил. Что, не мог сочинить какую-нибудь приличную историю про нашу двухчасовую битву с потоками крови? И тебе было бы в радость, и мне — почёт и уважение. Жалко, что ли? А то — «рав-но-ве-сие потерял»! Даже если так и было — обидно. Хотя ладно, ври дальше. Чего уж там. Впервые слышу чужую версию своих приключений. — На этом месте Дранг глумливо подмигнул всей компании и исчез.

Торжественный княжеский приём в честь победителей, совмещённый с балом и пиром, был в самом разгаре. Музыка играла, шуты и скоморохи веселили приглашённых, молодежь танцевала в своё удовольствие, а более солидные и именитые гости в ожидании кульминации события — награждения героев отдавали должное изделиям дворцового шеф-повара и сопутствующим напиткам.

Ловчий Лисихвост напряжённо мялся невдалеке от княжеского трона, выгадывая момент, чтобы обратить на себя внимание и переговорить с повелителем наедине. Но Хитрохват Третий, отчего-то весь вечер хмурый и озабоченный, сам обратился к охотнику, властным жестом поманив его к себе и одновременно удалив вертевшихся вокруг вельмож.

— Мой славный Лис, надо поговорить! Есть дело, откладывать которое до момента награждения никак нельзя. Отойдём на несколько минут, — князь повернулся и направился в личные покои. Слуга почтительно последовал за ним. Зайдя в малый рабочий кабинет, владыка первым делом активировал расположенный на специальной подставке магический амулет — огромную раковину южного моллюска, пояснив спутнику: — Вещь незаменимая! Любое слово, которое будет здесь произнесено, будет поглощено раковиной так, что ни одно постороннее ухо его не услышит. А я, при надобности, смогу ещё не раз прослушать весь наш разговор. Ну вот. Теперь мы можем поговорить откровенно.

— Я — весь внимание, Ваше Высочество, — низко согнул спину Лисихвост.

— В общем… — князь запнулся, смущённо закашлялся и, обречённо махнув рукой (ну что поделать?), продолжил: — Слушай! Ты что, не мог сам изловить этого дракона?

— Решил, что пора давать дорогу молодым и талантливым, — вдохновенно соврал ловчий.

— М-да? Точно? — князь был достойным наследником своего деда — Хитрохвата Первого Недоверчивого. В его фразе было столько нескрываемой иронии, что слуга решил не испытывать судьбу (конечно, в отряде у князя должны были быть осведомители) и предпочёл тут же поправиться:

— Так получилось, мой повелитель. Но разве вас что-то не устраивает? Ведь результат превзошёл все ожидания. И издержек меньше.

— Да что ты понимаешь в издержках, старый скряга? — последовал энергичный хлопок ладонью по столешнице (ловчий вздрогнул: когда-то, хотя уже давненько, пришлось ему в дворцовом суде услышать вслед за таким вот шлепком государеву фразу: «Отвести на конюшню и влепить сто плетей! Авось, поумнеет!»).

— Не вели казнить, Великий Князь! Если чем-либо провинился, только скажи, всё исправлю! — Лисихвост поклонился едва не до пола (падать на колени он счёл пока излишним).

— Казнить не за что. Пока. Но совет твой и помощь нужны как никогда. Такое дело… — князь опять запнулся. — В общем, моя дочь без ума от этого мальчишки. Как с утра его увидела, так сразу и заявила: «Хочу, чтобы этот герой стал моим мужем!» А ты ведь мою Цвету знаешь: если ей что-то втемяшилось в голову, только с головой удалить можно. Несносная девчонка! Вся в мать! У меня на неё были совсем другие планы. Граф Скопидом Соседский только-только сватов заслать собрался.

— Э-э-э… — Лисихвост, совершенно не ожидавший, что запланированная им коварная интрига может обернуться подобным образом, опешил и глупо разинул рот.

— Вот тебе и «э»! — с досадой передразнил князь. — Сейчас эта дура перебирает платья, чтобы сразу после посвящения болвана в рыцари и герои пригласить его на «белый танец». Если это произойдёт — всё! Конец! Тянуть доченька не будет — к концу танца вскружит негоднику голову и с ходу поведет «суженого» к трону, чтобы просил у меня её руки. А как мне отказать герою — победителю дракона? Придётся в экстренном режиме готовить свадьбу!

Князь помолчал пару минут, расхаживая взад-вперёд по кабинету, и добавил:

— Слава всем богам, платьев у Цветы много, поэтому быстро выбрать наряды, а потом одеться она не сможет. Пока же она не спустится из своих покоев, церемония награждения по протоколу не начнётся. У нас есть всего час-полтора. Ты притащил сопляка в качестве героя, тебе и искать выход из ситуации. — Хитрохват перестал мерить шагами комнату, остановился напротив ловчего и зловеще продолжил: — А если не найдёшь — язык твой лживый вырву.

Лисихвост побелел как мел и покрылся холодной испариной. В способности своего повелителя выполнить обещанное он нисколько не усомнился. Рука у Хитрохвата справедливо слыла и тяжёлой, и длинной. Но старый охотник именно потому и достиг нынешнего положения и богатства, что умел держать себя в руках. В определённом смысле ситуация складывалась даже лучше, чем он планировал. Надо только немножечко «довернуть» кривую уже придуманной интриги… и немного её ускорить.

— Ваше Высочество! Прошу меня простить, я человек прямой и безмерно преданный…

— Короче! — князь нетерпеливо свёл брови к переносице.

— Всё можно решить одним ударом. Вы теперь полностью повелеваете драконом, не так ли? Прямо сейчас спуститесь в зверинец и прикажите Дрангу вырваться из заключения. Пусть он в разгар бала ворвётся во дворец, похитит княжну и унесёт ее в Дикий Лес — тот самый, который вы собирались дать ему раньше в качестве поместья. Потом рыцари, как водится, поедут принцессу освобождать. Конечно, согласно вашему приказу победить себя змей позволит только графу Скопидому.

— Отличная мысль! — морщины на лице повелителя разгладились, а уголки рта поползли вверх в радостной улыбке. — А мальчишку сразу прикажу казнить за измену и за обман властелина. Состав преступления: власть над драконом правильно не передал, чем поставил под угрозу жизнь августейшей особы. Отрубим голову — и все дела! Пошли, не будем медлить.

Путь из княжеской башни до зверинца по винтовым лестницам потайного хода занял всего несколько минут. Немногим больше потребовалось, чтобы удалить прислужников и стражу, а также лично проверить помещения на предмет возможных случайных свидетелей (князь, как уже упоминалось, был мужчиной весьма основательным и в разного рода щекотливых вопросах предпочитал доверять только самому себе).

Но вот беседа с пленником прошла вовсе не столь гладко, как мнилось Хитрохвату. В момент прибытия Его Высочества дракон Дранг Драчливый изволил, плотно покушавши и крепко выпивши, сладко почивать. Ловчему пришлось немало потрудиться, тыкая палкой в уши и щекоча хворостиной в ноздрях, прежде чем Дранг приоткрыл сонные, затянутые плёнкой глаза, приподнял голову и оглушительно чихнул, оставив на сложенной из глыб дикого камня стене огромное пятно копоти (люди еле успели упасть ничком, избегая брызгов жидкого пламени). Отчихавшись ещё несколько раз (уже слабее), Дранг недовольно взревел, повертел шеей и наконец обнаружил гостей.

— Чо надо, людишки? Завтракать мне ещё рано, приходите утром. А лучше вместо себя принесите по откормленной свинье! — дракон сделал вид, что спросонья не узнал нового хозяина, и выпендривался в своей манере.

— Да как ты смеешь! — возмутился обманутый князь. — На колени, скотина! Пришёл твой повелитель!

— Ба-а-а! И верно. Его Высочество пожаловали. — Дранг не скрывал ехидства. — Чаво изволите? На колени? Не положено! В «Магической конвенции о военнопленных драконах», глава сто семнадцатая, часть третья, примечание второе, написано совершенно ясно: «Внешние признаки поклонения хозяевам попавшие в плен драконы обязаны проявлять не чаще раза в год в особо торжественных случаях и при большом стечении зрителей (не менее одной тысячи человек или иных разумных сущностей). В остальных случаях дракон имеет право общаться с господином так, как ему удобно, не допуская, впрочем, прямых оскорблений или неуважения». Так что давай нормально, без всяких там «на колени». Собачек своих дрессируй, а меня не надо.

(«Во врёт! Красавец просто! — подумал про себя Лисихвост. — Никаких таких слов в конвенции и в помине нет. Там сказано: „Побеждённый обязан подчиняться любым приказам, кроме тех, что нацелены на собственное членовредительство“. И всё. Но князь-то этого не знает. А я не подскажу»).

Князь же, побурев от злости и метнув яростный взгляд на прячущего глаза ловчего, всё же сдержался и перешёл к другой тактике. Усилием воли стерев с лица недовольство, он лучезарно улыбнулся и уточнил:

— А во всём остальном ты ведь обязан меня слушаться?

— В общем — да, а в частностях — надо обсуждать. Зависит от конкретики. — Дранг широко зевнул и уклончиво возвёл глаза к потолку.

— Вот, значит, как. А в «Наставлении по ремонту и обращению с БДЛО» по-другому написано.

— Что такое БДЛО? — заинтересовался Драчливый.

— Не знаешь? Не изучал? БДЛО — «Боевой дракон летающий огнемётный». Так _вот, там рекомендуется при прямом неподчинении образца разобрать его на мелкие запчасти. Как не подлежащего ремонту.

(Лисихвост с неподдельным восхищением посмотрел на владыку: ему ли было не знать, что подобного наставления не существовало в природе).

— Только по решению суда! С правом апелляции в Высшую магическую коллегию! — занервничал оппонент.

— В мирное время — да. А в военное — решением хозяина в присутствии одного свидетеля с правом совещательного голоса. И поскольку я тут князь, то с данного момента объявляю территорию дворца и все окрестности на осадном положении. — Хитрохват повернулся к своему спутнику: — Прикажи приготовить всё необходимое для разукомплектования данного экземпляра!

— Слышь, хозяин. Давай не будем горячиться, а? Есть у тебя дело ко мне — так и скажи. Сделаю всё, что в моих силах. Я ведь к чему возражал? Не к тому, что совсем выполнять не буду, а, типа, намекал. Сам ведь знаешь: любое поручение можно исполнить по-разному. Можно формально, «без огонька». Можно и творчески — не за страх, а за совесть! Главное: соответствующим образом мотивировать исполнителя.

— Вот так-то лучше. Лис, с инструментами пока погодим, не надо. Но осадное положение на всякий случай не отменяю. Во избежание неожиданностей, так сказать. Слушай первое задание: по моему сигналу вырываешься из клетки (запоры будут сняты), залетаешь в тронный зал, похищаешь мою дочь — княжну Цветосладу — и улетаешь в Дикий Лес. Там специально для тебя приготовлен полузаброшенный замок. Оборудуешь в нём логово и будешь ждать рыцарей-освободителей. С первым и вторым можешь сделать всё, что душе твоей угодно (если у вас, у драконов, таковая имеется). А вот третьим приедет граф Скопидом Соседский. Ему дашь себя понарошку победить и, бежав с поля битвы, позволишь освободить принцессу. После чего (это насчёт, как ты сказал, «мотивации») останешься жить на воле и сможешь хулиганить у соседей столько, сколько я тебе разрешу. Естественно, я тебя в покое не оставлю, но и провизией не обделю. Особое условие: моей дочери не должно быть причинено ни малейшего вреда! Ни физического, ни морального! Задача ясна? Повтори!

— Похитить принцессу. Не причинять ей никакого вреда. Засесть в замке. Сожрать двух первых освободителей. Бежать от третьего и дать ему освободить княжну.

— Вот и молодец! — милостиво кивнул Хитрохват. — Что-то ещё хотел сказать?

— В порядке поощрения. Прошу первым послать ко мне на битву этого мерзкого мальчишку Экстримуса! Это моё самое сокровенное желание, мой князь! Поверь, моё рвение в службе возрастёт многократно, — в голосе Дранга зазвучали прямо заискивающие нотки. («Дубина! Не просить, а требовать надо! Золота! Золота требовать! Мы же всё обговаривали! Вспоминай, ящер бестолковый!» — злился про себя Лисихвост).

— А ты его сумеешь одолеть-то? А то, может, опять ко мне во двор в клетке приедешь? — повелитель откровенно издевался.

— Это была случайность. Небывалое стечение обстоятельств. Такого больше не повторится, — возмущённо взвился Дранг, по-петушиному захлопав крыльями и нахлёстывая себя хвостом по бокам.

— Ну, так и быть. Но смотри! Третьей попытки у тебя не будет! Если проиграешь — прикажу медленно перетереть твою тушу на волшебные порошки. От зубов до кончика хвоста.

Хитрохват Третий торопливо шагал по дворцовым коридорам, а за ним уныло плёлся удручённый главный ловчий, терзаемый мыслями об упущенной выгоде и пытающийся сообразить, как в текущих обстоятельствах получить хоть какую-нибудь прибыль. Им оставалось пройти шагов пятьдесят до тронного зала, из которого доносились громкая музыка и весёлый шум праздной толпы, когда в распахнувшиеся двери, вся в красных пятнах и слезах, выскочила княжна Цветослада и, столкнувшись нос к носу с отцом, упала тому на грудь.

— Доченька, милая, что случилось? — Тревога и сочувствие князя были совершенно искренни, ибо дочь свою он любил вполне бескорыстно.

— Он… Он! Он танцует с другой! Я так торопилась, но не успела. Почему-то «белый танец» назначили раньше, чем я спустилась вниз. Я же предупреждала! Прикажи всех музыкантов на каторгу! А эта маленькая дрянь, Длиннолока Блонди, к нему так и приклеилась. Третий танец не отпускает. Как она смеет! Ещё подруга называется! А он куда смотрит? Я же ему улыбнулась целых два раза! Наверное, я ему не нравлюсь. И-и-и-и-и…

— Ну, успокойся, Цветушка. Не плачь. Я тебе найду такого жениха, что этот по сравнению с ним покажется замухрышкой.

— Не нужен мне никакой другой! Ульти самый лучший, самый славный, самый добрый! Мне он давно нравился, а теперь я поняла, что только он один мне мил. Сейчас же собираюсь и выезжаю.

— Куда? — опешил отец.

— К Валькирике в башню. Все девушки говорят, что она готовит самые лучшие примораживающие зелья. С пожизненной гарантией. Прости, мне надо торопиться, прикажи страже меня не сопровождать. По дороге навещу леди Улыбицу и леди Душегрейку. Очень давно их не видела. Ты, папа, распорядись, чтобы церемония награждения не состоялась, пока я не вернусь. Всё. Пока, — поцеловав отца в щёку, княжна торопливо застучала каблучками.

— Вот так-так… Остановить? Вернуть? Ведь потом слёз и скандалов не оберёшься, — вслух размышлял Хитрохват, озабоченно потирая пальцами рельефно выступающий вперёд подбородок. — С другой стороны, пути ей дня три, не меньше. У леди Улыбицы застрянет суток на трое как минимум — пока не наболтается и не поделится всеми новостями и переживаниями. Душегрейка её задержит почти на неделю — никакая любовь женским языкам не конкурентка. Итого: не меньше дюжины дней в запасе! А то и все пятнадцать!

— Лис! План меняется! Дракон сбежит ночью, без особого шума. Не будем устраивать огненное шоу — только обстановку во дворце попортим. Проинструктируй его — пусть откочует в свой замок и там обживается. Ты тоже с ним полетишь — поможешь приготовить покои для княжны и проконтролируешь, чтобы всё было в порядке. Необходимое пришлю обозом. В случае успеха обещаю удвоить твою награду в золоте и пожаловать титул барона. Если же что пойдёт не так — не вздумай хитрить. Из-под земли достану! Молчи. Я тебя как облупленного знаю. Потому и держу. Следи, чтобы дракон вёл себя прилично — государственные и мои личные земли не разорял, жрал только чужое, ну и вообще… Будешь у него за домоправителя до конца дела. Как только дочка доберётся до тех мест — начинаем действовать в рамках плана: Дранг её похищает и так далее. Награждение я перенесу на завтра и с утра вовсе отменю — в связи с побегом дракона. Мальчишку за это — в крепость. Пусть на хлебе и воде дожидается своей последней битвы. Заодно силы подрастеряет. А то мало ли что… Да! К графу не забудь послать гонца — пусть готовится. Ха! «Герой-освободитель»… — придя в хорошее настроение, князь Свет-Пчелинский танцующей походкой направился в тронный зал — веселиться.

Прошло уже три недели с тех пор, как Дранг заселился в свой замок, и неделя с момента столь неудачно завершившейся для него битвы с Валькирикой, Ифритом и Снулем. Дракон до сих пор носил на шкуре плохо залеченные шрамы от ожогов, но болячки были далеко не самым худшим последствием поражения. Дело в том, что Валькирика, получив с противника все предусмотренные контрибуции, съезжать к себе в башню даже не подумала. Обследовав замок, она решила, что он будет и попросторнее, и посолиднее её собственного жилища. Но более всего колдунью заинтересовало участие в интриге вокруг княжны Цветослады, подробности которой она правдами и неправдами (а также с помощью магических средств) выведала у дракона и его подельника-ловчего. Кое-что удалось узнать и от Цветослады, не упустившей шанса потребовать искомого «примораживающего зелья».

— Как интересно! Я обязательно должна взять всё в свои руки! — решила волшебница. — Скучно точно не будет. Кроме того, почему я должна упускать или отдавать всяким драконам выгоду от всех дел, связанных с выдачей княжны замуж?

— Не забывай, что принцесса не твоя, — огрызнулся подслушавший ее «мысли вслух» Дранг. — Я связан договором с князем и намерен его выполнить. И рад бы нарушить, да иначе мне несдобровать. Первых двоих визитёров сожру, а третьему поддамся. Наша с тобой междоусобица к этому никакого отношения не имеет. Твои условия мною выполнены, и тебе пора убираться подобру-поздорову!

— Вот уж нет! Ещё чего… Хочу здесь находиться — и буду! А если недоволен — давай сражаться. Одолеешь на этот раз — твоя взяла, а нет, будешь в двойном рабстве — у меня и у князя.

Дранг подумал-подумал, поскрежетал челюстями, но биться с колдуньей не решился. Шансы на победу примерно «пятьдесят на пятьдесят», но что он выиграет, даже если одолеет? Познакомившись с характером Валькюры поближе, ящер воочию представил себе возможность повторения судьбы своего отца — Огнежога Самонадеянного, которого супруга Змеелюбка, как вы помните, триста лет держала в будке у ворот заместо сторожевого пса.

— Ладно, — прошипел он. — Давай договариваться. Что ты хочешь?

— Пока точно не знаю, но много, — с энтузиазмом заявила колдунья. — Надо, во-первых, устроить счастье этой девчонки-княжны. Во-вторых, насолить князю-тирану. В-третьих, хорошенько повеселиться и, в-четвертых, на всём этом заработать.

— Ну, это уже другой разговор! — откликнулся Дранг. — Только как мы сможем совместить все эти идеи в одном решении? Счастье эта глупая девица видит в свадьбе с рыцарем, которого я должен сожрать самым первым. Данный вопрос обсуждению не подлежит. А на все выгоды в материальном отношении, которые можно было бы получить от Скопидома Соседского, князюшка наш уже лапу наложил.

— Хм! А ещё дракон! Где твоя прославленная хитрость? Договор с князем связывает только тебя. Это ты не можешь нарушить его условия. А кто мешает мне создать такую ситуацию, чтобы сам Хитрохват и все остальные изменили свои планы? Я тебя даже ставить в известность о своих намерениях не обязана.

— А какой резон помогать тебе, не зная, чего ты хочешь? В чём моя-то выгода? — насупился дракон. — Если ты собираешься меня использовать в своих целях, то я против. Ты меня в плен ещё не брала. Тогда давай драться!

— Успокойся! Драться с тобой снова я не хочу. И планы князя полностью разрушать тоже не намерена. Надо их скорректировать так, чтобы нам досталась львиная доля выгоды. Но ты должен будешь выполнять мои указания, не спрашивая их смысла — чтобы формальную клятву князю не нарушать. А от добычи тебе достанется двадцать пять процентов.

— Ничего себе! Сидит в нашем замке, собирается влезть в чужую интригу, которую не придумывала ни разу, а сразу три четверти дохода оторвать намерена! — на этот раз возмутился уже Лисихвост, неслышно прокравшийся в залу, где происходила беседа, и подслушавший её с самого начала. — А меня вы совсем не учитываете? Между прочим, у меня с драконом тоже договор. На раздел пополам всех доходов от его использования. Заверенный в Магическом Совете. Если немедленно не включите меня в ваши переговоры в качестве полноправного дольщика, сегодня же донесу Хитрохвату! А уж он и с тобой, Валькирика, разберётся по-свойски (потому как собственный придворный боевой маг имеется), и тебя, предатель Дранг, к ответу за нарушение клятвы призовёт.

— Ну хорошо, — покусав губы и подумав, ответила Валькирика. — У тебя, Старый Лис, и впрямь права имеются. Согласна. Предлагаю следующее: каждому ровно по одной трети. Это окончательное условие! Если не договоримся, уеду отсюда и начну действовать в одиночку. На свой собственный страх и риск. Тогда держитесь!

Дракон и его домоправитель переглянулись. Получать в качестве дополнительного конкурента могучую и своенравную колдунью им обоим совершенно не хотелось.

— Ладно. Твоя взяла, — кивнул ловчий. — Готовь договор. Я его подпишу и отправим регистрировать. Дракону всё равно нельзя подписывать — иначе при противоречии исполнения договоров его на две части разорвёт. А так он как бы и знать ничего не будет. Но и я тоже в твои интриги лезть не стану. Чтобы в случае чего повелителю после «кубка правды» ответить, что ничего о твоих истинных замыслах не ведал, а помогал просто за деньги. Такое князь поймёт и простит. Мудрый он у нас.

Прошла неделя. Валькирика прочно обосновалась в одной из башен, где, тщательно заперев все двери и отгородившись стеной охранных заклинаний, никого к себе не допуская, колдовала: что-то варила и жарила, да так, что дым из трубы шёл коромыслом. Лишь время от времени на метле прилетал Пронырус и передавал подруге охапки трав и мешки со всякими корешками и прочими волшебными ингредиентами.

Дракон и Лисихвост ждали известий от князя и первых рыцарей-визитёров, коротая время в бесконечных сварах между собой. Оба были свято уверены, что их «обделили», и подозревали Валькирику и друг друга в интригах и самом чёрном предательстве.

На седьмой день затворничества колдунья наконец соизволила выйти из покоев и, с хитрой улыбкой оглядывая своих новых подельников, объявила:

— Всё готово. Если будете на совесть выполнять мои указания, у нас всё получится. Дранг! Разминай крылья: ночка у нас с тобой сегодня будет весёленькая. Придётся лететь далеко и долго. А ты, Лис, пошли с почтовым голубем весточку князю, что всё готово и чтобы не беспокоился: предстоящий ночной сюрприз укладывается в его планы.

Ловчий Лисихвост, глядя на перемазанное в саже лицо волшебницы (второпях она вытерла пот со лба и с щёк испачканными золой руками), вдруг почувствовал хорошо знакомое неприятное ощущение внизу живота. Интуиция старого охотника спешила предупредить своего хозяина о том, что в предстоящем деле что-то пойдёт совсем не так, как ожидается, отнюдь не по плану. Но отступать было поздно. С самыми нехорошими предчувствиями, позеленев лицом и еле волоча ноги, прохиндей, тем не менее, отправился исполнять указание Валькирики.

Граф Скопидом Соседский не любил неожиданностей. Мужчина он был достаточно молодой, приятной наружности, вовсе не глупый, неплохо образованный и даже небесталанный. С детства у Скопика (как его ласково называли близкие) проявился редкий талант к математике. Особенно хорошо граф умел считать свои и чужие деньги и ресурсы. Например, собираясь объявить войну кому-либо из соседей, граф тщательно высчитывал буквально всё — от количества рыцарей и пехотинцев и расстояний дневных переходов войска до мер овса, необходимого обозным лошадям (своим и чужим). После чего подсчёту подлежали уже собственные издержки и планируемые военные трофеи, и если их соотношение оказывалось убыточным для графства, война решительно отменялась. Если же всё было наоборот, то войско немедленно выступало в поход, снабжённое ровно настолько, чтобы одержать безусловную победу.

Таким образом за десять лет правления граф удвоил территорию своего домена и добился того, что вокруг не осталось ни одного владения, которое было бы слабее его собственного. Теперь, когда воевать стало совсем невыгодно, для увеличения богатства и числа подданных потребовались иные методы. Поразмыслив, граф сделал ставку на торговлю, развивая которую и сокращая собственные расходы быстро прослыл богатейшим владыкой во всем Междуморье. Теперь графу оставалось успешно жениться и взять хорошее приданое. Князь Свет-Пчелинский представлялся Скопидому родственником вполне перспективным — после него можно было унаследовать целое княжество, тоже крупное и богатое. Всё было заранее подсчитано, оприходовано и (в графской голове) отнесено в раздел «очень выгодно».

Известие же о том, что ему придётся отправляться в Дремучий Лес на Гнилое Болото и сражаться с драконом, Скопидом воспринял с глубоким изумлением. Что ещё за варварство? Зачем ему, властелину, лично подвергать свою жизнь риску? Пусть даже, как его уверяют, незначительному? Самое неприятное, что подсчитать все нюансы предстоящего поединка никак не получалось. Например, на запрос о весе, размере, размахе крыльев и прочих параметрах дракона граф получил в ответ совершенно нематематическое: «чёрт его знает — здоровый гад!». Даже точный день, место и время схватки оставались неопределёнными. Всё это лишило графа сна и покоя. Впервые за много лет он нарушил режим и, вместо того чтобы ровно в десять часов вечера сладко заснуть, переминался с ноги на ногу перед исчёрканной мелом грифельной доской в своём рабочем кабинете: в формуле «битва с драконом» дракон был «икс», он сам — «игрек», всё остальное тоже зашифровывалось разными буквами древнего талинского алфавита. «Икс» был неизвестен, поэтому, как ни ухищрялся граф, решение не приходило.

Услышав скрип открываемого за спиной окна и почувствовав, как потянуло из него ночной прохладой, Скопидом недовольно повернулся и, внезапно получив мощный щелчок по лбу, провалился в беспамятство. Последней его мыслью было: «Кажется, я неправильно определил бюджет на охрану. Чересчур сэкономил».

В себя граф пришёл рано утром. Вернее, его грубо привели в чувство руки стражников (то, что это именно стражники, Скопидом понял еще до того, как разлепил глаза, — по неизбывному, ни с чем не сравнимому «купажу» запахов скверного пива, чеснока, грубой сыромятной кожи, ржавчины и несвежих портянок).

— Где я? Что вам надо? — воскликнул несчастный математик. И получил неожиданный, обильно сдобренный грубыми ругательствами (которые мы здесь приводить не будем) ответ: — Вставай-вставай. Хватит прохлаждаться. Твой дружок-дракон уже всем поперёк горла встал. Обнаглел! На тюрьму напал! Сегодня отправишься с ним биться.

— Я ещё не готов! А что с тюрьмой? И вообще… что случилось и кто вы такие? Моя стража носит совсем другую форму. Немедленно позовите Министра Двора.

— Хо! Да ты что, совсем спятил с голодухи? Ми-ни-стра… Много чести! Если освободишь княжну, будет тебе и министр, и всё остальное. А пока спустимся вниз — получать коня и оружие.

Ничего не понимая, граф, которого четверо стражников довольно грубо тащили по тюремному коридору, изумлённо вертел головой: эти стены и лица совершенно не были ему знакомы. И говорили они немного по-другому, с каким-то акцентом. Так говорят в Свет-Пчелинии. Что? Он не у себя дома? Не в Соседии? Как он здесь оказался? Вопросы метались в голове Скопидома, но ответа не находилось.

Между тем узника вывели на ярко залитый утренним солнцем крепостной двор, по которому туда-сюда как угорелые метались солдаты и слуги, таскающие вёдра с водой, — невдалеке живописно горели то ли какие-то мастерские, то ли просто сараи. А в одной из стен, со всех сторон окружавших двор, зияла огромная свежая брешь. Посреди всего этого разгрома верхом на горячем жеребце восседал князь Хитрохват Третий Свет-Пчелинский. Он зычно командовал пожарными и вообще всячески распоряжался. К нему-то и потащили своего пленника конвоиры.

— Князь! Я рад вас видеть, брат мой. Что происходит? Как я сюда попал? Почему тюрьма? — радостно рванулся узнавший будущего тестя граф.

— Что это с ним? — удивлённо осведомился повелитель, вопросительно уставившись на старшего из стражи.

— Не знаю, Ваше Высочество! — вытянулся в струнку вояка. — Может, умом тронулся? У нас самих после драконьего ночного налёта мозги набекрень!

— Сумасшедший ты или нет, но освобождать мою дочь обязан! — отрезал Хитрохват. — Собирайся! Сегодня же выступишь в поход!

— Я не могу без подготовки, брат мой. Ничего не понимаю! Я же должен был выехать третьим по счёту. Что изменилось? И как я сюда попал? Объясни.

— Слыхали? Уже «брат»! Ничего себе! — криво усмехнулся князь, обернувшись к молчаливой свите, собравшейся за спиной. — Ты что, совсем рехнулся? Ты всего лишь рыцарь! К тому же не прошедший официального посвящения. Разжалованный герой Ультр Экстримус. И вообще, ещё вчера мне докладывали, что ты на коленях умолял поскорее дать тебе шанс освободить Цветосладу. Что изменилось за ночь? Дракона испугался?

— Какой Ультр? — потерянно промямлил граф. — Что за задачка такая?

— Отведите его к колодцу и окатите холодной водой. Авось очухается. Потом снарядите — и в путь! С конвоем! — князь тронул шпорами бока жеребца и в облаке пыли, поднятом копытами свитской кавалькады, исчез за воротами крепости.

Графа грубо поволокли к рекомендованному повелителем профилактическому средству. Круглый каменный колодец, питаемый мощным подземным источником, был полон почти до краёв. Излишки воды непрерывной струёй по специальному жёлобу стекали в выложенный черепичной плиткой бассейн, от которого водоносы-пожарные теперь выстраивали цепочку к горящим строениям. Стражники подтолкнули своего пленника к краю бассейна. Один из них ничтоже сумняшеся врезал ему по обеим ногам древком бердыша. Ноги несчастного Скопидома подломились и он упал на колени. Сильная рука легла на его загривок и окунула в воду, подержала с полминуты, дёрнула за волосы вверх, снова окунула… И так — раз пять. Жадно глотая ртом воздух, граф застыл над взбаламученной поверхностью воды, в изумлении созерцая в ней своё колеблющееся отражение. Снизу на него смотрел русоволосый юноша, сероглазый, с мужественными чертами лица и высоким красивым лбом. Абсолютно чужое лицо!

Впав в полную прострацию, механически подчиняясь требованиям своих конвоиров и более не пытаясь с ними спорить, граф позволил поднять себя на ноги, проследовал сначала в кордегардию, а потом — в конюшню, снарядился там для дальнего похода и уже через час трясся в седле в компании четырёх конных сержантов в северо-восточном направлении от столицы Свет-Пчелинского княжества.

— Колдовство. Колдовство. Колдовство, — в такт стуку копыт идущей рысью лошади билась в голове несчастного пленника единственная чёткая мысль.

— Я не хочу быть никаким графом! И не буду! Я — рыцарь Ультр Экстримус! Был, есть и им останусь! Ваши методы мне не нравятся. Верните мне мой облик немедленно и позвольте отправиться освобождать мою княжну. — Так бушевал в то же самое время другой пленник, крепко примотанный верёвками к креслу, установленному в покоях графского дворца Соседии.

— Нет, ну что за несносный мальчишка! Совершенно неблагодарное существо! Я ж тебе объяснила: ты освободишь принцессу в должное время и вернёшь себе свой облик сразу после этого. Но поедешь не первым, а третьим. Только и всего.

— Я должен быть первым! Никто, кроме меня, не должен освободить Цветосладу! И никто, кроме меня, не должен одолеть этого дракона!

— Её никто и не освободит до тебя. Успокойся. И победить Дранга тоже никто не сможет.

— То есть как? Я не понимаю.

— Объясняю ещё раз с самого начала. Согласно договорённости с князем Дранг Драчливый сожрёт первых двух рыцарей-освободителей. Причём первым, по их секретному договору, должен быть именно Ультр Экстримус. То есть ты. А освободить её должен Скопидом, граф Соседский — с ним наш дракон «сыграет в поддавки» и сбежит с поля боя. Чтобы не нарушать данную установку и не заставлять Дранга биться с тобой в полную силу, я, втайне от всех, совершила сверхчародейство: поменяла вам двоим (тебе и графу) внешность. Да так, что даже обычное (не магическое) зеркало и, более того, даже вода отражают не ваш истинный облик, а наведённый морок.

— А зачем? Зачем всё это?

— Неужели непонятно? Вот бестолочь! — Валькирика, с удобством расположившаяся на кушетке напротив пленника, сокрушённо вздохнула. — Так сразу достигаются три цели: первая — счастливые возлюбленные без всякого риска соединяются узами брака; вторая — князь выплачивает согласно договору деньги и выделяет феоды Дрангу и ещё одному типу, а они отдают мне мою долю; третья — ты мне как действующий граф прямо сейчас (ещё до похода) отписываешь часть своих владений и казны. Причём я не претендую даже на половину (надо же и вам с Цветосладой что-нибудь оставить), а прошу ровно треть. По совести. В порядке благодарности. Мне ведь тоже делиться придётся.

— А как же граф?

— Что граф? Мне он никогда не нравился! Сухарь. Жадина. Ни разу о магической помощи не попросил. Считает магию выдумкой.

— И этого достаточно, чтобы отправить человека на верную смерть?

— Подумаешь, какой гуманист нашёлся! Ничего подобного! Всё по справедливости! Шанс победить дракона у него есть? Есть. Крохотный, правда, но тут уж всё от него зависеть будет. Он же сам прекрасно знал, что первых двух перед ним съедят. Думаешь, хоть капельку их пожалел? Ага, жди. Спокойненько так готовился. Вон, сам взгляни. Вся доска схемами исчерчена.

— Он — правитель. И не имеет права рисковать собой, как я, простой рыцарь.

— Ты ему ещё и оправдание отыскал! — вскинулась возмущённая Валькирика. — Что за человек! Тут ему счастье прямо на блюдечке подносят, а он…

— Освободи меня немедленно!

— Подпишешь дарственную?

— Нет! Никогда!

— Дурак.

— Ведьма.

— АХ ТА-А-К!!! Ну, тогда посиди пару часиков и подумай, пока я слетаю по делам к себе в башню. Беспокоить тебя никто не будет: двери-окна заперты, вся прислуга знает, что в это время их граф для развлечения занимается высшей математикой и терпеть не может, когда его тревожат. А если, как вернусь, снова начнёшь упираться, то превращу тебя, например, м-м-м… по традиции, в лягушку. А Цветосладу спокойно выдам замуж за графа — в твоём, кстати, облике. Она ничего и не заметит. Вы ведь с ней почти не общались. Скопидом — мужчина рациональный и к моим аргументам, полагаю, сумеет прислушаться. Какая ему разница, как он выглядит в чужих глазах? Да и Цвета не много потеряет. Муж ей достанется вполне приличный и современный, спокойный, уравновешенный, со здравым рассудком. А не мальчишка-сумасброд, начитавшийся рыцарских романов.

«Что делать? Кричать? Звать на помощь? Не получается! Даже мычать не могу. Рот как запечатан, руки и ноги спутаны так, что пальцем не пошевелить. Проклятая колдунья. Всё предусмотрела, ничего не забыла. Что предпринять? Неужели согласиться и связать себя словом? А потом вероломно нарушить? Это можно назвать „военной хитростью“. Я ведь в плену и решение у меня вымогают угрозами. Но как я потом взгляну в глаза Цветосладе? Зная, что обманул её в самом начале? А князю? Да, он по отношению ко мне поступил несправедливо, но он мой монарх. Я ему присягал в верности! И получится, что вместо меня будет обречён на неизбежную смерть другой человек, ничего плохого мне не сделавший. Нет! Будь что будет, а на обман любимой и на измену не пойду! Лучше стать жабой, чем жить подлецом!».

Безрадостные размышления Ультра были прерваны самым неожиданным образом: отполированный паркет под его ногами вдруг начал вспучиваться и расходиться. Дубовые доски со скрипом выгнулись и одна за другой, вырывая гвозди из их гнезд, полетели в стороны. Из-под земли, недовольно кряхтя и урча, лезло огромное мохнатое существо размером чуть больше медведя. Выбравшись едва наполовину, оно подняло голову. Забавная и очень миролюбивая мордочка, чем-то напоминающая мордочку хомячка, уставилась на поражённого понятным ужасом беспомощного пленника. Потом длиннющие усы незнакомца встопорщились и собрались впереди. Существо приоткрыло рот, зажмурилось и… тихо чихнуло, после чего произнесло ворчливым голосом:

— Фу! Фу! Сколько пыли под половицами! И какой красивый паркет пришлось сломать! Фу! Некрасиво-то как. Хозяйка пакостничает, а снулю всё исправлять. — Тут пришелец, назвавшийся снулем, протянул к трепещущему пленнику лапу, кривым острым когтем зацепил за верёвки и одним движением их перерезал. Но Ультр, обмерев, даже не пытался шевелиться, тем более что ноги и руки его затекли до почти бесчувственного состояния.

— Фу! Фу! Опять магия! Даже спрашивать не может. Ну ладно, я сам всё расскажу.

Зверь, избавив Ультра от остатков верёвок, окончательно вылез из проделанной им дыры, отошёл в сторону, с видимой опаской обнюхал толстый шерстяной ковёр, устилавший половину пола, потом успокоенно прижмурил глаза и опустился на него задом.

— Разреши представиться. Я — Большой Снуль. Так меня можешь и звать. Я вегетарианец и тебя кушать не буду, даже если очень попросишь. Так что не бойся меня — вреда не причиню. Валькирика — моя хозяйка с минувшей зимы, но я служу ей по доброй воле, а не по принуждению. Неделю назад второй мой хозяин — волшебник Пронырус — попросил собрать в Волшебном Лесу и доставить в Дранг-замок очень редкие корешки и травы, используемые в ведовстве. Только я, со своим чутьём, могу отыскать их в нужном количестве. Почему бы и нет? — подумал я. — Дело несложное, отчего не угодить хозяевам. Но всё-таки спросил Проныруса: для чего все эти травы? Он ответил, что они нужны для очень непростого, но доброго дела. Надо поменять на время облик двух разных людей друг на друга. Сначала я поверил, а потом забеспокоился: хозяйка моя — женщина очень умная, хорошая и даже добрая (иногда), но неуравновешенная и склонная думать прежде всего о себе. А ну как моя помощь обернётся чем-нибудь неприятным для людей, которых она коснётся? Нет, надо проверить! — решил я. Пришлось копать ход и подслушивать… — зверь сморщил досадливую гримасу. — Вот и подслушал. И услышанное мне очень не понравилось! Времени у нас с тобой немного, поэтому разомни руки и ноги и полезай за мной в нору. Буду ждать тебя на выходе. Что поделать, помогу тебе. Видно, судьба у меня такая — ошибки хозяев исправлять!

С этими словами назвавшийся Снулем зверь подошёл к своей норе, нырнул в неё вниз головой так, что Ультр на мгновение разглядел подошвы-подушечки задранных кверху задних лап — нежно-розовые, мягкие на вид и, словно человеческая ладонь, густо иссечённые затейливыми линиями. Вот и они, вслед за остальной тушей, скрылись в темноте. Только пыхтение и удаляющийся шорох ещё с полминуты доносились снизу.

Речь вернулась к Экстримусу мгновенно, едва он выбрался из извилистой норы, приведшей его к краю какого-то очень странного леса. Все деревья в нём были ему знакомы — сосны, берёзы, дубы, клёны и ясени. Но всё же они очень отличались от тех, что юноше приходилось видеть ранее. Во-первых, вся листва и хвоя были очень ярких, насыщенных оттенков. Кроме того, сами деревья как будто бы сошли с картин и гобеленов — так живописно они смотрелись. Огромные бабочки и стрекозы кружились среди множества цветов, украшавших кромку опушки, а рядом с ними, совсем «не в сезон» (ведь на дворе стоял май), уже зрели невиданно крупные, с голубиное яйцо ягоды земляники.

— О-о-о! — восхищённо выдохнул юный рыцарь. — Где это я?

— В Волшебном Лесу. — Снуль аккуратно раздвинул мордочкой толстые молодые побеги малины, в зарослях которой скрывалась его туша, и пояснил со вздохом: — Вообще-то обычным людям сюда нельзя, и я опасался, что ты не доберёшься и придётся встречать тебя в другом месте. Но раз ты тут, значит, в тебе тоже есть задатки волшебника. Это хорошо.

— А где он находится, Волшебный Лес? Никогда о таком не слышал, — удивился Ультр.

— Везде, где есть обычный, — хмыкнул Большой Снуль. — Там же, на том же самом месте. Просто он людям невидим и неосязаем, как и все его обитатели. Что же до точного положения, то мы сейчас примерно на окраине Гнилого Болота — относительно недалеко от Дранг-замка. Дня два пешего ходу, не больше. Что собираешься делать?

— Как что? Пойти и сразиться с драконом! Освободить любимую! — решительным тоном произнёс Экстримус.

— Всё правильно. Я в тебе не сомневался. Если позволишь, с удовольствием провожу тебя короткой дорогой. А чем сражаться будешь?

В тоне Снуля не слышалось сарказма, скорее искренний интерес, но рыцарь опешил. И правда: как биться с мощным драконом, не имея даже кинжала? Вряд ли удастся взять ящера тем же приёмом, что и в прошлый раз, хоть Дранг и показал себя весьма неуклюжим противником.

А Снуль, как будто угадав мысли спутника, продолжил:

— Я этого дурно воспитанного драчуна хорошо знаю — очень ловкий и коварный тип. Сильный и умный впридачу. Признаться, удивлён, что ты сумел захватить его живым и невредимым. Наверное, у тебя есть какой-нибудь особенный тайный приём?

— Ну, был такой, — задумчиво кивнул рыцарь. — Сработает ли снова — не знаю.

— Не советовал бы повторяться. Впрочем, тебе виднее. Пойдём? Дорога неблизкая.

«Придётся придумывать тактику сражения по пути. Медлить нельзя», — размышляя таким образом, рыцарь Ультр Экстримус решительно шагнул на тенистую лесную тропинку вслед за своим нежданным проводником.

Утро следующего дня застало маленький отряд, в составе которого оказался бывший граф Соседский, на самой окраине Дремучего Леса. Короткий ночной привал сил несчастному Скопидому не прибавил. Математик и бухгалтер по призванию, владетельный граф охоту и прочие рыцарские развлечения не жаловал и подолгу верхом находиться не привык. Поэтому накануне, после восемнадцати часов пути, свалился на землю как деревянная колода. Короткая майская ночь (весьма прохладная, между прочим), проведённая на плаще у костра, хоть и снабдила пленника массой свежих впечатлений, но отдыха почти не принесла. И теперь, когда с первыми лучами светила, понукаемый тоже невыспавшимися и оттого еще более злыми конвоирами, Скопидом попытался взобраться на коня, сделать это самостоятельно ему не удалось. Мышцы графа одеревенели и возмущённо требовали нормального отдыха, всё тело ломило. Но слабые попытки сослаться на нездоровье были решительно пресечены: стражники впихнули подопечного в седло и, поддерживая с обеих сторон, отправились в путь. Приказ князя о скорейшей доставке пленника к Дранг-замку они нарушить не смели.

Дорога, вплоть до самой окраины леса вполне прямая, торная и широкая, попав под своды деревьев, сразу завиляла и покрылась рытвинами. Заросли колючего кустарника всё плотнее захватывали обочины, постепенно сужая наезженное пространство так, что вскоре у отряда осталась возможность двигаться только попарно. Колючие лапы терновника цеплялись за плащи и вальтрапы, словно пытаясь задержать путников, а солнечный свет едва пробивался сквозь листву и хвою вековой чащи, плотно сомкнувшей свой полог над кавалькадой.

Постепенно безрадостное настроение графа передалось и страже: избитые шуточки — «как наша закуска для ящера?» или «кому оставишь сапоги, ведь тебе они уже не понадобятся?» — прекратились. До сознания охранников, похоже, дошла нехитрая мысль о том, что дракону всё равно кого сожрать — рыцаря или простых воинов, что он вряд ли станет разбираться в том, кто из них «поединщик», а кто «просто так приехал». Даже когда стена чащи по сторонам дороги поредела, уступив место кривым берёзкам и замшелым невысоким елям, настроение отряда не улучшилось. Ведь теперь во все стороны от гати, по которой пролегала окончательно превратившаяся в тропу дорога, простиралось зловещее Гнилое Болото, пользовавшееся самой мрачной репутацией. Здесь, если верить сказителям и старикам, обитало столько разнообразной нечистой силы, что и без дракона соваться в эти гиблые места решались только завзятые колдуны да наиболее бесшабашные сорвиголовы-ловчие. Старший стражник, угрюмый Замшел Казематный, занервничал и заторопился, подгоняя спутников: «Ходу! Быстрее! Болото надо миновать засветло! А то всех нас кикиморы перетопят!». Однако его усилия оказались тщетными. Утоптанная поверхность тропы уступила место вязкой жиже, в которой вязли копыта лошадей, и вместо размашистой рыси кавалькада постепенно перешла на медленный шаг.

Тучи на небе скрыли солнце, заморосил мелкий дождь, запах испарений и цветущих болотных трав дурманил головы людям и лошадям. Между тем тропинку начали пересекать многочисленные звериные тропы, почти не отличимые от основного пути, и через некоторое время даже Замшел, неоднократно бывавший в этих местах, уже не мог с уверенностью сказать, правильно взятое им направление или они давно заблудились. Судя по бурчанию в животах стражников (привыкших питаться строго по распорядку), давно миновал полдень и приближалось время обеденной стоянки, а конца-края болоту всё не было. И тут Старший забеспокоился: по его воспоминаниям уже давно должна была показаться широкая поляна между болотом и сосновым бором на его краю. Похоже, где-то свернул не туда.

— Леший водит! — с досадой и суеверным страхом прошептал воин и, оглядев побледневшие лица спутников, добавил: — Возвращаться не будем, а то в трясину заведёт. Поедем прямо. Авось, выйдем на твёрдую почву.

Другой маленький отряд тоже выступил рано утром. Позавтракав кислицей и корешками, оказавшимися вполне съедобными даже для человека, Большой Снуль и Ультр Экстримус (пребывавший в образе графа Соседского), не опасаясь погони, двигались к драконьему логову под сводами Волшебного Леса. Зверь объяснил спутнику, что, хотя Валькирика наверняка уже обнаружила его нору и теперь разыскивает беглецов, но, поскольку с Лесовиком она сильно не в ладах, то под сводами деревьев им ничего не грозит и обнаружить их невозможно. Ведь сколько ни вертись на метле над чащей — все равно ничего не увидишь.

Путь приятелей протекал без приключений. Снулю любая опасность была не страшна, да и на его спутника вряд ли кто решился бы покуситься. К тому же если в обычном лесу зарядил нудный мелкий дождь, то в волшебном прошёл короткий тёплый ливень, и солнечные лучи, почти мгновенно сменившие дождевые капли, быстро высушили и согрели путешественников.

— Скоро ли мы будем на месте? — поинтересовался неутомимо вышагивающий юноша, вооружённый теперь длинной и внушительной, но грубо выструганной осиновой рогатиной, которую за ночь умудрился соорудить с помощью маленького ржавого ножика, обнаруженного вчера при помощи снульего нюха на обочине человеческой дороги.

— Скоро. Часика через четыре дойдём. Уже сегодня успеешь сразиться — день-то ещё длинный. Постой. — Снуль остановился так резко, что идущий следом Ультр с разгона врезался лицом в его густой тёплый мех. — Фу! Беда!

— Что случилось? — встревожился рыцарь.

— Люди и лошадки неподалёку в трясине завязли. Если не помочь, пойдут на ужин к Болотному Царю, — откликнулся Снуль, ожидающе посматривая на подопечного. Тот заколебался: ведь опаздывать нельзя! Вдруг кто-то успеет на схватку с Дрангом раньше его и освободит Цветосладу? Но пройти мимо погибающих лютой медленной смертью, не попытавшись их спасти?

— Веди. Поможем им, а потом — к замку!

— Мне нельзя показываться на глаза обычным людям, — потупился соня. — Я и так сделал для тебя исключение. К тому же лично мне с Болотным Царём ссориться не стоит. Мы с ним оба волшебные.

— Ну, тогда покажи дорогу и подожди меня тут, — нашёлся Ультр. — Или стань невидимым, если сможешь.

— Стать невидимым не смогу, а вот спрятаться сумею, пожалуй. Пойдём. А то так увязнут, что уже не вытащить. Сейчас выйдем из волшебного леса в обычный — прямо на болото. Не забудь рогатиной перед собой надёжность гати проверять, а как с неё сойдём — скачи только по кочкам. Остальное не моего ума дело: тебе виднее, как ты их спасать будешь.

Картина, представшая минутой позже перед глазами рыцаря, оптимизма не внушала. Посреди болотной поляны, к которой привела их еле видимая тропка, завязнув по брюхо в грязи и постепенно погружаясь всё глубже, отчаянно бились пять лошадей. Столько же всадников, по всей видимости попытавшихся покинуть топь самостоятельно, бросив своих четвероногих спутников, тоже завязли неподалёку — кто по бёдра, а кто уже и по пояс. Если бы не вес латных доспехов и оружия (уже, впрочем, брошенного), быть может, люди бы и спаслись. Но теперь шанса выбраться из трясины у них не осталось. Несчастные, дико вопя, молили о помощи. Они кричали не менее громко, чем ржали их четвероногие транспортные средства.

— Держитесь! Сейчас помогу! — Ультр резво скакал с кочки на кочку, прямо по ходу примечая необходимые для оказания помощи вещи и предметы. Время для смелого и решительного рыцаря (как всегда в таких случаях бывает у подобного склада людей) резко замедлилось, а взгляд необычайно обострился. Первым делом юноша отметил добрый моток толстой волосяной верёвки, притороченной к седлу ближайшей лошади. За ним и направился. Упав на живот, Экстримус подполз по колеблющемуся и проминающемуся под его весом травяному ковру к краям болотного окна, в котором из последних сил возилось перемазанное в грязи и облепленное ряской несчастное животное.

Рыцарь рогатиной подцепил моток и рывком сдёрнул его к себе. Не теряя и доли мгновения, он пополз к ближайшему (шагов тридцать в сторону) довольно прилично выступающему над поверхностью болота холмику, на котором, свидетельствуя о его относительной устойчивости, скрючилась чахлая болотная берёзка и торчали прутья кустов бузины. Достигнув тверди, Ультр захлестнул узлом верёвки ствол деревца, после чего вновь ползком направился к замершим в отчаянной надежде людям. Разглядев рядом с собой смутную, как будто слепленную из блёклой прошлогодней листвы тень и угадав в ней маскирующегося Снуля, рыцарь шепнул ему:

— Сначала лошадей вытащим, если поможешь. У меня одного сил не хватит.

— Как? — также шёпотом ответил удивлённый соня. — Силёнок у меня, допустим, достаточно, если по одной вытягивать, но Болотный Царь заметит и оскорбится. Сейчас он хоть и бесится, но лично не вмешивается. Не положено ему сражаться с простым человеком с помощью волшебства. А если я влезу, он вступит в схватку лично. И тогда даже мне несдобровать — на его-то территории.

— А обмануть его можно? Если я, например, сделаю вид, что сам очень сильный, и начну тащить верёвку и хвастаться, а кончик передам тебе и ты унесёшь его в Волшебный Лес и уже оттуда будешь дергать?

— Уф! — нерешительно вздохнул Снуль. — Давай попробуем. Болотный Царь не особенно внимателен и догадлив. Он меня до сих пор, по-моему, вообще не заметил. Только ты кричи и хвастайся погромче.

Ультр кивнул и, к ужасу напряжённо наблюдавших за ним пленников, изменив направление своего движения, направился к лошадям. Подобравшись к наиболее глубоко увязшей, он, используя рогатину в качестве мостика, вскарабкался ей на спину (несчастная лошадка сразу осела в топь ещё на несколько вершков) и пропустил конец верёвки под седло. Потом соскользнул обратно на мягкий ковёр болота и быстро, как только мог, вернулся к холмику с берёзкой. Выбравшись, юноша отвязал верёвку от ствола и, заведя за спину её конец, тихо шепнул: «Принимай». Спустя мгновение его пальцев коснулся тёплый мех — и канат сразу натянулся.

— Смотрите и запоминайте все! — вдохновенно провозгласил рыцарь. — Я, великий герой и победитель драконов, славнейший Ультр Экстримус, заколдованный ныне в чужой облик, продемонстрирую свою могучую силу! Сейчас на ваших глазах я вытяну из болота сначала эту лошадь, а потом и всех остальных!

— Хо-хо-хо! — от жуткого булькающего хохота у всех присутствующих мороз пошёл по коже, а по травяной глади болота, словно по воде, побежали широкие волны. — Не под силу тебе вытянуть ни эту лошадь, ни остальных! Крепко их держат мои служанки-кикиморы. Глубоко затянули. Но ты смелый, ты мне нравишься. И вправду на тебе сильные чары. Если хочешь, бросай лошадей, спасай людишек, пока ещё возможно. Это я, сам Болотный Царь, тебе говорю!

— При всём уважении, Ваше Болотное Величество, я всё же попробую. — Как ни был потрясён Ультр (который, откровенно говоря, несмотря на все необыкновенные события последних дней, в глубине души ни в каких «болотных царей» не верил), он нашёлся мгновенно. А вот завязшие в топи стражники и граф, напротив, онемели от ужаса.

Одним мощным рывком рыцарь выдернул бьющуюся лошадь из трясины и, быстро выбирая верёвку, подтащил её к твёрдому участку земли, где несчастное четвероногое, трясущееся от холода и страха, всё же сумело самостоятельно подняться. А его спаситель, не теряя времени, уже полз к следующей пленнице.

Четырежды, не обращая никакого внимания на булькающую возмущённую ругань и чавкающие уговоры Болотного Царя, повторил Экстримус указанную процедуру, ни на мгновение (следуя совету Снуля) не прекращая громогласно прославлять и расхваливать собственные непревзойденную силу, глубочайший ум и несравненную ловкость.

Покончив с лошадьми, юноша с успехом проделал испытанный приём и с их неудачливыми седоками, на этот раз высокомерно заявив, что вытягивать всякого из них в отдельности ему неохота. Протянув веревку к каждому недоутопленнику и всунув им её прямо в руки с указанием обернуть вокруг пояса, Ультр одним рывком выдернул всех пятерых, после чего разразился очередной тирадой о своем невиданном могуществе. Сопровождаемая леденяще-разочарованным воем болотного владыки (судя по всему, так и не сумевшего разгадать обман и вынужденного отпустить пленников восвояси), измождённая компания через несколько минут покинула сердце топи и вскоре достигла окраины соснового бора.

Отдыхая и обсыхая у разведённого из сухих сосновых веток костра, Ультр Экстримус некоторое время не обращал внимания на спасённых путников, пребывавших в полуобморочном состоянии. А когда почувствовал себя вполне согревшимся и готовым к продолжению пути, был немало поражён их поведением.

Едва он поднялся на ноги, как сбившиеся в кучку стражники на четвереньках попытались отползти в сторону, всем своим видом выражая панический ужас. И лишь по самую макушку измазанный грязью пятый несостоявшийся утопленник (чей облик и фигура с самого начала показались герою странно знакомыми) остался сидеть на своём месте, расширенными глазами уставившись на спасителя. К нему-то Ультр и обратился с вопросом:

— Что это с ними? Ну, вытащил я их, ну и что? Что они от меня шарахаются?

— П-прошу п-п-простить! — собеседник слегка заикался то ли от страха, то ли от недавнего потрясения. — В-вы — это я?

— В смысле? — удивился юноша.

— Н-ну, вы — это я, граф С-скопидом С-соседский?

— А, точно! Да, кажется, я сейчас в обличье графа Скопидома. Мне так сказала одна колдунья. Постойте! Ну-ка, повернитесь в профиль. Неужели?

— Д-да. А я — в вашем. Меня все т-так теперь и н-называют — рыцарь Ультр Э-экстримус. Со вчерашнего утра.

— Не может быть! Хотя… Да, верно. Нас обоих подменили одновременно. Эй, вы! — рыцарь властно повернулся к скучившимся поодаль стражникам: — А ну-ка идите сюда! Быстро, я сказал! Ого! И этих теперь узнаю. Старина Замшел и компания. Знаете, мне кажется, что я погорячился, кинувшись вас спасать. Впредь надо будет смотреть, кого вытаскиваю. С другой стороны, теперь получается, что я спас из болота самого себя? Вот забавно.

После того как товарищи по несчастью бегло поделились недавними воспоминаниями и впечатлениями, немного прояснившими ситуацию, пришло время обсудить фундаментальные вещи.

— Итак, брат-граф… (в приступе благодарности заколдованный Скопидом объявил себя «младшим братом» заколдованного Экстримуса и поклялся почитать его в данном качестве до конца дней). — Теперь нам надо решить: кто же всё-таки первым пойдёт сражаться с драконом?

— Думаю, брат, здесь задачка похлеще доказательства какой-нибудь теоремы, — развёл руками Соседский. — Что нам дано? Согласно замыслу моего коллеги-князя вы должны поехать первым, чтобы дракон вас съел. А я — прибыть третьим и стать победителем. Но теперь вы оказались в моём облике, а я — наоборот. То есть, исходя из внешних параметров, первым ехать должен я. Но я — это вы. Нет, такие вещи выше математической логики. — Скопидом надолго замолчал, задумчиво ворочая кончиком ветки уголёк в костре. — Знаете, я пожалуй, вообще с удовольствием выбыл бы из этого соревнования. Вашей богатырской силы мне вместе с вашим обликом почему-то не досталось. И вообще, не моё это дело — с драконами сражаться. Право слово, езжайте один. Со всех сторон правильное решение. Дракон вас сожрать не имеет права, так как вы в его глазах — граф Соседский. Выиграете битву и женитесь на княжне. Желаю вам счастья!

— Но постойте! Вот именно что я теперь выгляжу графом! То есть в глазах людей получится, что битву выиграли именно вы, а не рыцарь Ультр Экстримус! Значит, после того, как к нам вернётся настоящий облик, жениться на Цветосладе должен будет именно граф, то есть вы. Нет, на это я не согласен!

— Ну, тогда прямо не знаю, что предложить, — развёл руками Скопидом. — Может, просто подождём, пока чары будут сняты или сами собой рассеются?

— Уф, извините, что вмешиваюсь. Вы позволите дать совет? — Из темноты (в лес незаметно для увлечённых беседой людей прокрался глубокий вечер) выступила огромная тёмная туша.

— О, б-боги! Э-это ещё кто? — прошептал потрясённый граф, от ужаса вновь начавший заикаться.

— Не беспокойтесь, брат. Это мой снуль. Он не опасен, — поспешил успокоить собеседника Ультр и обратился уже к зверю: — Почему ты появился? Ты же сам утверждал, что не можешь показываться на глаза обычным людям.

— Уф. Извиняюсь, но начнём с того, что говорить «мой снуль» ты не имеешь права. Я не твой, а хозяина и хозяйки. Да и то только по собственному желанию. А что касается того, почему показался, то здесь бодрствующих обычных людей не осталось. И ты, и граф — оба зачарованные, то есть уже полуволшебные существа.

— Извини, если обидел. С нами теперь всё понятно. Ну, а стражники?

— Они все спят.

— То есть как спят? Я же полчаса назад двоих поставил в караул, а Замшела — разводящим.

— Брат, а где ты видел обычного стражника, бодрствующего в карауле? По-моему, спать, стоя на часах, это для них естественное состояние, — в беседу вступил опомнившийся от изумления Скопидом.

— Да-а-а, пожалуй. Вот негодники! Ну ладно. Уважаемый Снуль, так что ты хотел нам подсказать по сути вопроса?

— Скажу, что проблема решается просто: на битву надо выйти вам обоим одновременно. Тогда в случае победы каждый из вас будет обладать ровно половиной прав на руку княжны, а потом, когда чары рассеются, один уступит свою половину другому.

— Согласен. Граф уже сказал, что готов отказаться от Цветослады, — обрадовался Ультр.

— Снова прошу прощения, но я бы посоветовал не верить друг другу на слово. Вы, люди, в большинстве своём не держите слова. Извините, если кого-то несправедливо обидел.

— Как приятно встретить столь умудрённого опытом и познаниями зверя! — учтиво склонил голову Скопидом. — Признаться, я вообще не хочу сражаться, но другого выхода, видимо, нет. Надеюсь, что огромная сила и волшебные навыки (ведь не просто так вам, брат мой, снуль подчиняется?) позволят нам одолеть дракона быстро и без проблем. В свою очередь, готов подписать все необходимые документы. Жаль, что у меня с собой нет ни пергамента, ни пера, ни чернил!

— Это поправимо. В моём присутствии можно заключить волшебный договор. Я скреплю клятву в качестве свидетеля и она будет столь же нерушима, как высеченная на камне.

— Ну что ж, в таком случае не будем медлить! — преображённый граф встал на ноги и, выпрямившись в полный рост, приложил правую ладонь к груди — прямо туда, где билось его сердце. — Я, Скопидом, Четвёртый граф Соседский и прочая, и прочая, и прочая, в присутствии моего благородного названного брата — рыцаря Ультра Экстримуса и свидетеля — волшебного зверя Большого Снуля, торжественно клянусь принять посильное участие в битве с драконом Дрангом Драчливым и в случае победы над ним обязуюсь немедленно уступить все права на руку княжны Свет-Пчелинской Цветослады вышеуказанному благородному рыцарю Ультру Экстримусу. Слово графа Соседского.

— Клятву принял, — с глубоким поклоном ответил рыцарь.

— Клятву скрепил, — удовлетворённо мяукнул Снуль и, вежливо кивнув обоим мужчинам по очереди, направился в лес. — Отдыхайте. Летом я вообще не сплю ни минутки, так что посторожу вас до утра. Спокойной ночи!

На утреннем совещании в Дранг-замке царило полное замешательство. Ещё бы! Прямо перед воротами, сопровождаемые группой стражников, готовились к битве с драконом сразу ДВА претендента: рыцарь Ультр Экстримус и граф Скопидом Соседский. Причём выходить на бой по очереди они категорически отказались, заявив, что это совершенно невозможно.

Дранг, ничего не понимая, потребовал у Валькирики объяснений, но та, сославшись на условия заключённого с драконом договора, отвечать отказалась. Колдунья лишь пробормотала, что, к сожалению, поединщики действительно имеют право сражаться вдвоём.

— Но это совершенно нечестно! — возмутился Дранг. — Не то чтобы мне не одолеть двоих рыцарей — мне и побольше зараз съедать приходилось, но дело в принципе. У меня по нерушимому договору с князем на первое — противный Ультр. Его я обязан победить и непременно сожрать! А Скопидом — только на третье. И ему я должен вообще проиграть! А как мне теперь быть?

— Не знаю. Сам думай. — Валькирика старательно отводила глаза, подозрительно красные после минувшей ночи (во время которой она, втайне от дракона и других обитателей замка, оплакивала «подлую измену Снуля», изливая горе утешавшему её Пронырусу).

— Вижу только один выход, — подал голос допущенный на совещание Лисихвост. — Вступи в схватку сразу с обоими, по ходу победи и проглоти Ультра, а потом проиграй Скопидому. Вот и весь сказ!

— И верно! — удивился ящер. — Как же я сам до этого не додумался?

Должен вам сказать, друзья мои, что та достопамятная битва, финал которой запечатлён на нашем коллективном портрете, произошла точнёхонько на месте недавнего сражения. Орди, я полагаю, специально так устроил. Он у нас большой поклонник традиций. Одна лишь разница — в тот первый день лета, когда двое рыцарей и крылатое чудовище сошлись лицом к лицу, собирались по-настоящему поставить на карту свою жизнь все противоборствующие стороны. Причём у наших героев шансы победить были не столь уж и велики. Ибо на двоих у них был всего один меч (остальные поглотила болотная пучина) и одна уже упомянутая двузубая осиновая рогатина. Что касается доспехов, то бойцы были защищены только не слишком надёжными кольчугами: граф — выданной на тюремном дворе, Ультр — одолженной у одного из стражников. Оба доспеха после вчерашней «грязевой ванны» оказались одинаково рыжими от ржавчины. Шлемов у рыцарей тоже не имелось, потому что они утонули. Посовещавшись, лошадей рыцари предпочли оставить. Уж слишком велик был риск того, что, испугавшись драконьего пламени, они скорее навредят седокам, чем помогут.

Пока рыцари разминались, а Лисихвост, добровольно принявший обязанности оруженосца, готовил к битве Дранга, на наблюдательной площадке между Валькирикой и Пронырусом состоялся любопытный разговор.

— Дорогая! Я что-то не понял. Почему ты считаешь, что после этого боя данный замок достанется нам, то есть я хотел сказать — тебе?

— Да потому, что вряд ли кто-нибудь из участников останется в живых. — Валькирика задумчиво рассматривала далёких рыцарей сквозь волшебное зеркальце. — Вот, посмотри сам. Нет, сначала просто так — своими глазами. Граф Скопидом стоит справа, а Ультр — слева, не так ли? А теперь смотри сюда! Ну?

— Наоборот! — удивился Пронырус. — А-а-а! Теперь я понял, на кого ты истратила то зелье, что готовила целую неделю. Ну и что с того? Я не в курсе твоих прежних планов, но, как понял из вчерашнего, все они рухнули. Ведь так?

— Прежние — да. Но теперь появились новые. Так и быть, расскажу. Дракон у нас неглупый и вполне проницательный, но ему и в голову не придёт посмотреть на своих противников «обратным взглядом» (вообще-то драконы такое умеют). Для него сейчас, как и для тебя минуту назад, Ультр — это граф, а граф — Ультр. Так что первым делом Дранг накинется на того, кто ему представляется старым обидчиком, то есть на Скопидома. И легко его одолеет, потому что тот больше учёный, чем воин. Но, убив одного противника, он вдруг обнаружит, что обознался и что Ультр — вот он, живой и невредимый (я сниму с него чары в момент гибели напарника). Дранг — сообразительный малый. Он в одно мгновение поймёт, что его обманули и «подставили» и что после нарушения волшебной драконьей клятвы наказание последует немедленно. Гибель нарушившего подобную клятву змея неизбежна! В ярости, понимая, что ему конец, ящер попытается напоследок прихватить с собою всех — не разбирая ни правых, ни виноватых. А ближайшим к нему окажется смертельный враг — рыцарь Ультр. Дракону терять будет нечего: он постарается уничтожить врага любой ценой — даже отдав ради этого последние мгновения и без того законченного земного бытия. В такой ситуации я не поставлю за жизнь Ультра и ломаного гроша!

— И?

— Что «и»? Ещё не понял? Все умрут, а мы останемся. На всякий случай я кое-какие меры предосторожности приняла. Дракон нас достать не успеет: ведь рыцарь, по волшебным законам воздаяния, нанесёт ему смертельные раны. Так что замок перейдёт в мои… ну, так и быть — в наши руки!

— И тебе их не жалко?

— Кого?

— Их всех: рыцаря, графа, дракона? Они ведь сегодня погибнут из-за провала не чьей-нибудь, а именно твоей интриги.

— С чего их жалеть? На графа мне вообще наплевать, а безумный Ультр, отказавшись от моей вполне благожелательной помощи, сам выбрал свой путь. Да ещё и снуля у меня увёл! — вспомнив свежую обиду, Валькирика покраснела от гнева. — Что до летучей ящерицы, то соседство с ней всегда опасно. Рано или поздно кто-нибудь из нас должен был уйти из мира живых. Впрочем, я кое-что придумала! Видел в моей комнате холст, сотканный из лунных лучей и волос из гривы единорога? А волшебные краски на мольберте в углу заметил? После того, как Дранг погибнет, я его нарисую. Напишу на полотне с точностью до последней чешуйки. Естественно, не просто напишу, а создам небывалое живописное волшебство. Такое мощное, что сущность зверюги переселится на полотно и навеки останется на нём под моей властью. И я смогу болтать с Драчливым, заключённым в картину, когда мне заблагорассудится! Здорово я придумала? Впрочем, бой уже начинается, давай смотреть. Страсть люблю наблюдать сражения!

За пару минут перед тем, как подняться над изуродованной многочисленными брешами крепостной стеной и ринуться в битву, Дранг ни с того ни с сего завёл с ловчим странный разговор, начавшийся, впрочем, вполне традиционно:

— Слышь, Лис! Сгоняй в кладовую за бочонком рома!

— И не подумаю! Ишь чего захотел! Опять, как давеча, в клетку попасть намереваешься?

— Допустим, в тот раз я был с похмелья, а это совсем другое, — возразил дракон, а потом как-то уныло согласился: — Впрочем, быть может, ты и прав: перед смертью не напьёшься. Всё равно лететь надо.

— Ты чего это, а? — безмерно удивился старый охотник на драконов. — Никогда тебя таким не видал. Какая смерть? Нам надо одолеть рыцаря, убежать от графа и получить вознаграждение от князя. Не знаю, что там случилось у нашей ведьмы… (Лисихвост опасливо оглянулся на вышку — не слышит ли?), но нам с тобой причитается приличная сумма! Не раскисай! Ты всё сделаешь как надо! Лети. Удачи и приятного аппетита.

— Что-то мне подсказывает, что зря всё это. — Змей тоскливым, почти человеческим взором осмотрелся вокруг, глубоко вздохнул и тяжело взлетел на зубцы стены, чтобы оттуда сорваться вниз — на битву с двумя противниками.

Как ни уныло выглядел Драчливый по ту сторону стен, догадаться о его мрачном настроении за пределами замка не смог бы даже самый внимательный драконовед. Над полем вилась, плюясь огнём во все стороны, разъярённая чёрная бестия, при одном взгляде на которую стражникам, прятавшимся под сенью леса, захотелось бежать куда глаза глядят. Они бы, наверное, так и сделали, не отнимись у них от ужаса ноги.

Поединщики же, согласно оговоренной накануне тактике, встали и крепко прижались друг к другу спинами, сжав в руках оружие (Ультр в образе графа — рогатину, а Скопидом — меч). Дракона данное построение еще больше разозлило. Его поразила догадка, что негодные людишки, возможно, знают о поставленных князем условиях. И граф, прижимаясь к рыцарю, сознательно оберегает его как от огненного ливня, так и от сокрушительного таранного удара драконьей тушей. Ведь в таком случае он неизбежно придётся на обоих. А рисковать жизнью Соседского дракон не мог!

Перестав понапрасну тратить пламя, Дранг сделал над противниками пару кругов, после чего, изменив угол наклона крыла, резко спикировал вниз в расчете, что напуганные люди в последний момент разбегутся в разные стороны. Не тут-то было! Граф (тот что выглядел Ультром), правда, аж присел от ужаса и действительно попытался рвануться в сторону, но, крепко прикованный цепью за пояс, далеко оторваться не смог. И у рыцаря, несмотря на сильный рывок, хватило сил устоять на ногах.

— Стой спокойно! А то сам убью! — проревел Экстримус таким страшным голосов, какого князь за всю свою жизнь не слышал. От неожиданности он пришёл в себя, успокоился и принял боевую стойку.

Драчливый, всё же надеясь на успех, совершил ещё несколько заходов, каждый раз пикируя всё ниже и едва не задевая крыльями выставивших перед собой оружие рыцарей. Так ворона пикирует на залезшую на дерево с её гнездом кошку, выбирая момент, чтобы долбануть её в голову остро отточенным крепким клювом. Но люди стояли вместе крепко, и, разуверившись в удаче, хитрый ящер вдруг жалобно взвыл, чуть ли не кувырком отлетел подальше в сторону и опустился на землю, очень достоверно имитируя вывих крыла, которое теперь (якобы бессильно) волочилось по земле. Граф, радостно вскрикнув, снова дёрнулся в сторону в надежде поскорее настичь и добить покалеченного зверя, но вновь оказался остановлен командой Экстримуса:

— Не смей! Он прикидывается! Я у птиц такое часто наблюдал. Так любая птаха людей от птенцов отводит.

Дракон, то ли услышав слова противника, то ли просто поняв, что «номер не прошёл», злобно ощерился, собрал крылья на спине и не спеша направился к крепко спаянной паре. Подойдя шагов на пятьдесят, змей дал волю языку:

— А что это вы поодиночке со мной сражаться боитесь? Тоже мне, рыцари, ха! — дракон презрительно сплюнул. — Никогда такого позора не видал!

— Не вздумай отвечать! — шепнул одними губами Ультр. — Пусть болтает. Надо дождаться удобного момента. Помни: меня он тронуть не может и за серьёзного противника не считает.

— Ну? И долго вы будете так стоять? Нападайте уже! Я жду! — Дранг демонстративно присел на хвост, высоко задрал заднюю лапу и демонстративно же, прищурив от видимого наслаждения глаза, принялся чесать у себя когтями за ухом.

— Медленно, в ногу — пошли! Левой! Левой! Раз! Раз! Не отрывайся! Держи равнение! — тихо командовал рыцарь. — Так. Приготовились разбегаться. Цепь я отпустил. Как только он рванётся на нас, сразу метнись в сторону. Он ведёт себя в точности как кот. А котов я хорошо знаю. Вот увидишь: сейчас резко вскочит и выгнет спину. И кинется на нас!

И верно. Едва воины приблизились к нему на два десятка шагов, Дранг Драчливый молниеносно вскочил на все четыре лапы, встал к врагам боком, выгнул спину, развернул полураскрытые крылья, дико сверкнул глазами и выпустил из ноздрей и из уголков рта в обе стороны целые потоки пламени и дыма. Вряд ли самый жуткий демон из преисподней мог выглядеть страшнее! Не знаю, сознательно бросился от него граф или его сердце всё-таки обуял вполне понятный страх, но взвизгнул наш Скопидом весьма достоверно. А вот Ультра, в чьих жилах билось яростное пламя боевого азарта, продолжал вести вперёд холодный рассудок прирождённого воина: его манёвр был совершенно сознательным. Рыцарь метнулся наперерез дракону, с торжествующим рыком устремившемуся в сторону желанной добычи, ставшей наконец вполне уязвимой.

Ультр всё рассчитал верно. Бойца в образе графа Скопидома Дранг совершенно игнорировал. Поэтому тем более неожиданным оказался для хищника его манёвр — прямо под ноги атакующей волшебной рептилии! В отчаянной попытке избежать столкновения с хрупким человечком, сохранение жизни которого оставалось одной из его главных задач в этом сражении, Драчливый запнулся и затормозил всеми четырьмя лапами, что при набранной в первом прыжке скорости обернулось полным конфузом: массивную бронированную тушу занесло и развернуло задом наперёд.

Не сумев сохранить равновесия, дракон кувыркнулся через голову и с грохотом растянулся на поле брани лапами вверх! Так, поскользнувшись на мокром гладком полу, переворачивается маленький котёнок, погнавшийся за ведомой за верёвочку опытной человеческой рукой бумажной «мышкой». Впрочем, котёнок-то — мягкий шарик из меха, лёгких косточек и упругих мышц — сумел бы мгновенно вывернуться всем гибким телом, чтобы с прежней радостью продолжить игру. Но взрослому дракону такое оказалось не под силу. Ошеломлённый падением и ударом, он промедлил всего несколько мгновений. Но и этого было достаточно для ловкого рыцаря! Едва начавши подниматься, голова чудовища резким толчком в основание шеи под затылком (как и у всех рептилий, у драконов это очень слабая точка) оказалась вновь брошена вниз на землю и пригвождена к ней раздвоенной деревянной рогатиной. По самому затылку и темени змея со скоростью барабанной дроби замолотили увесистые удары тяжёлой дубовой дубинки, до этого заткнутой у Ультра за поясом. Ошалев от повторяющихся ударов, не в силах что-либо сообразить, злосчастный Дранг Драчливый дёргался всем телом, лупил по земле хвостом, беспорядочно разводил в воздухе лапами (слишком короткими в таком положении, чтобы достать до загривка вытянутой вперёд во всю длину шеи), вздрагивал прижатыми к поверхности крыльями. Всё было бесполезно! Сказывалась извечная драконья слабость: оказавшаяся в непривычном положении, голова не могла управлять остальными членами и правильно координировать их действия. Более всего Дранг напоминал в тот момент перевёрнутую на спину черепаху с неестественно вывернутой длинной шеей и маленькой головой, захваченной вилкой рогатины.

— Быстрее тащи меч! — заорал Ультр застывшему неподвижным изваянием в десятке шагов поодаль напарнику. — Очнись! Ну же! Скорее!

Но тот, белый как мел, лишь бессильно шевелил губами. («Он в полном ступоре. Как же его расшевелить? Ещё полминуты — и всё: зверь придёт в себя и тогда нам конец», — мысли проносились в мозгу юного рыцаря с лихорадочной быстротой. — «О, это должно сработать!»).

— Сколько будет дважды два? — проорал оседлавший драконью шею герой самым требовательным голосом, какой мог из себя выдавить в тот момент (а это было непросто, с учетом необходимости непрерывно, в неослабевающем темпе работать дубиной).

— Четыре, — бесцветным голосом ответил граф-математик, но в его глазах не промелькнуло и тени осмысленности.

— Семью восемь? — надрывался Ультр.

— Пятьдесят шесть.

«Катастрофа! Он отвечает автоматически. Надо что-то посложнее. Надо, чтобы он сам продолжил мысль. Авось, мозги заведутся», — сообразил юноша.

— Квадрат гипотенузы равен… равен… — как ни тяжело было Ультру, он скривил такую рожу, как будто снова был учеником, стоящим у доски и мучительно пытающимся вспомнить плохо заученный урок. — …равен сумме квадратов катетов! — закончил за него дипломированный граф и добавил с сердитым упрёком: — Стыдно не помнить! — после чего с удивлением встряхнул головой, как будто впервые увидел развернувшуюся перед ним батальную картину, и уронил: — А что делать-то?

— МЕ-Е-ЕЧ!!! — взревел почти отчаявшийся Ультр.

— А? Да. Сейчас, — граф нагнулся, подхватил выпавший клинок и, выставив его перед собой на вытянутых руках словно ядовитую змею, опрометью кинулся на призыв соратника.

— ДА НЕ МНЕ! РУБИ-И-И! СЮДА, СЮДА РУБИ! — рыцарь качнулся назад, концом дубинки ткнув в то место, где промеж увенчанных остроконечными шипами позвонков зияла глубокая ложбинка.

Надо отдать графу должное: сообразив наконец, что от него требуется, владетельный сеньор исполнил удар мастерски (его учителя фехтования ели свой хлеб не зря!). Широко и мощно замахнувшись, граф опустил остро отточенный тяжёлый клинок строго в указанное место. Сильно и с потягом. Голова, отделённая от туловища, с тупым стуком упала на траву, глаза рептилии страдальчески закатились и потухли, а лишившаяся управления туша, изогнувшись в последней конвульсии, дёрнула шеей так, что оседлавший её Ультр не удержался и, кувыркаясь в воздухе, отлетел далеко в сторону. После чего он всем телом крепко приложился о землю, несколько раз по инерции перевернулся и замер…

— Вот тебе и раз! — прокомментировал Пронырус итоги побоища. — Дрангу крышка. Неожиданно однако. Что собираешься предпринять?

— Возмутительно! Что за драконы нынче пошли? Позволить себя так нехитро обыграть! И бой-то весь минут десять занял, а то и меньше.

— Это всё понятно. Но всё же делать что намереваешься? — в голосе Проныруса звучала нескрываемая ирония. По всей видимости, он был даже рад неожиданному фиаско, постигшему подругу, и не считал нужным свои чувства скрывать.

— Как что? — колдунья посмотрела на своего спутника с хищным прищуром. — Сражаться, конечно! Не всё потеряно! Победителей целых двое и один из них валяется без сознания. Этим надо воспользоваться!

— Как знаешь, но я тебе, пожалуй, больше не помощник. — Пронырус решительно двинулся к лесенке, ведущей с площадки вниз.

— Почему? — удивилась волшебница. — Что случилось? Я же действую в наших общих интересах.

— М-да? Ой ли? Не уверен. Пока ты добилась только того, что от нас ушел снуль. А я его на два замка не променял бы! Смотри — допрыгаешься. Окажешься кругом виноватой. В общем, ты как знаешь, но лично я немедленно улетаю обратно в башню. Как проиграешься «в дым» — возвращайся. Так и быть, дома тебя подожду.

— Да ты предатель! — всплеснула руками Валькюра. — Бросаешь любимую в самую трудную минуту!

— Если любимая помешалась на сокровищах и прочей рухляди, то что с ней поделать? — парировал колдун. — На магический поединок вызывать, что ли?

— А ты попробуй! — волшебница напоминала теперь разъярённую фурию, только без крыльев. — Да куда тебе, неучу ленивому? Я тебя в порошок одним пальцем сотру! Вали отсюда! Трус! Мерзавец! Ничтожество!

— Вот как? — до того терпеливо державший себя в руках Пронырус тоже начал приходить в бешенство. Как-никак, а за несколько месяцев совместного с Валькюрой проживания он немало от неё «набрался» не только знаний, но и черт характера: приобрёл и некоторое количество собственного достоинства. — Значит, говоришь, поединок, да?

— Да неужели! Наш прохиндей-бабник, охотник за старыми юбками, краса и гордость трактирных задворков, звезда антикомариной магии (это всё он!) — решился со мной биться? Ха-ха! Ну, давай! Покажи, на что способен! Вдруг тебе несказанно повезёт и ты останешься хотя бы с одной рукой и ногой, кривым всего на один глаз и глухим только на одно ухо. Тогда сможешь до конца жизни шататься по деревенским кабакам во всей округе и клянчить подаяние, предъявляя подписанное мною свидетельство, что пострадал в личном поединке не с кем-нибудь, а с Валькирикой Великолепной! Устраивают такие условия?

— Пусть так. — Пронырус отвечал с ледяным спокойствием, хотя в глазах его метались ветвистые молнии. — Но у меня есть и встречные предложения.

— Какие же? Ну, говори!

— В случае моей победы ты никогда и нигде, ни при каких условиях не станешь заводить магических интриг без моего согласия! Только вместе будем решать все вопросы. На равных. Не так, как было до сего дня.

— Ха-ха-ха-ха-ха! Охо-хо-хо-хо! — зашлась истерическим смехом эксцентричная дама. — Нет, вы только послушайте его! А-ха-ха! Он всерьёз на что-то надеется! Ну, что же, дорогой мой без пяти минут муженёк. Я согласна. Договор составим немедленно. И я даже дам тебе полчаса, а то и целый час на подготовку, пока разберусь с оставшимися после кончины Дранга проблемами.

— Хватит и двадцати минут, — отрезал Пронырус и повернулся к подруге спиной.

Раскрасневшаяся от гнева, волшебница всё же не стала ввязываться в дальнейшую перебранку, а ринулась на поле недавнего боя, где ошеломлённый Скопидом Соседский (всё ещё пребывавший в образе Экстримуса) пытался привести в чувство бессознательного товарища. Видимых серьёзных повреждений рыцарь не понёс, но до сих пор не очнулся.

— Привет, граф! — окликнула его подлетевшая на метле Валькюра. — Как делишки?

— Ты меня узнала? Как? — удивился Скопидом, в свою очередь опознавший волшебницу, которая пару раз пыталась получить у него подряд на магическую защиту.

— Ты забыл, что я колдунья? — усмехнулась Валькирика. — Впрочем, да! Насколько помню, ты вообще в магию не веришь. Или не верил?

— Приходится поверить, — потупился математик. — Если, конечно, я не сплю.

— Спишь ты или не спишь — дело десятое. А пока у меня к тебе предложение, подкупающее новизной. — Валькюра приземлилась и, элегантно оперевшись одной рукой на метлу, в вольной позе созерцала графа. На её лице играла насмешливая и скептическая улыбка.

— Что конкретно? — независимо от обстоятельств Скопидом оставался деловым человеком.

— Жениться на княжне и тем самым унаследовать трон.

— Никак невозможно! — покачал головой участник недавней битвы. — У меня заключено волшебное соглашение с этим вот молодым человеком. Согласно ему после победы все права на руку Цветослады получает он. Соглашение засвидетельствовано волшебным зверем по имени Большой Снуль, и его расторжение приведёт к тяжким последствиям для виновника.

— Я в курсе, — соврала Валькирика (в душе глубоко уязвлённая очередным коварным поступком любимого снуля). Волшебница извлекла из-под одежд Магический Шар, заглянула в него, сердито пожевала губами, а потом радостным голосом продолжила: — Но соблюдать договор тебе вовсе необязательно.

— Почему? — заинтересовался граф.

— Да потому, что в момент принесения нерушимой клятвы ты был неправоспособен!

— ???

— Неужели непонятно? Ты в тот момент находился в обличье другого человека, то есть был заколдован. По магическим законам заколдованное существо является лишь ограниченно правоспособным. Следовательно, после того как колдовство будет снято, ты не обязан будешь её соблюдать. Ведь получается, клятву произносил не совсем ты. Кстати, это касается и того лица, кому она предназначалась. Он тоже не мог её принять в предусмотренном законом порядке, то есть, как указано в «Волшебном кодексе», находясь «в собственном уме и облике».

— Ну, допустим, — нерешительно кивнул собеседник. — А дальше?

— Что дальше? Ты разочаровываешь меня! Я полагала, что граф Соседский куда сообразительнее. Эта дурочка увлечена Экстримусом. Ты отрубил драконью голову в его образе (кстати, именно ты это сделал, а не он!). Ты явишься к ней прямо таким, попросишь руку и сердце, примешь согласие — и всё! Как сделать, чтобы она полюбила тебя в твоём истинном образе, — моё дело. Примораживающее зелье давно готово и ждёт своего употребления. Я тебя расколдую в момент первого поцелуя. Девушка (перед тем отведавшая зелье) зажмурит глаза, а когда откроет — влюбится в твой обычный облик. Она даже не заметит, что ты изменился. В тот же момент все твои обязательства перед Ультром и Снулем станут полностью недействительны.

— С ним-то что делать? — граф кивнул на поверженного соратника.

— Ну-у… как хочешь… Например, отруби ему голову, — пожала плечами колдунья.

— А какие условия? — в голосе мужчины не звучало особого энтузиазма. Скорее сдержанный интерес.

— Вот это совсем другое дело! Наконец-то! Нет, я в тебе не ошиблась! Условия следующие: ты, как победитель, получаешь этот замок в качестве трофея и волен переуступить его кому угодно. Тебе будет угодно пожаловать его мне со всеми окрестными землями, лесами и болотами. Ну, и ежегодные десять процентов дохода с твоего графства и пять процентов — с будущего княжества. Торг уместен. Можешь попросить что-нибудь дополнительно по моей волшебной части.

— Постой-постой! Если мы сейчас заключим договор, то получится, что он опять недействителен?

— Почему?

— Да потому, что я до сих пор в чужом облике и, как ты говоришь, «ограниченно правоспособен». Что заставит меня и тебя соблюдать условия после снятия чар?

— Я сниму их с тебя немедленно. На время принесения клятв и соблюдения прочих формальностей. А потом снова заколдую. Согласен?

— Нет.

— Почему? — удивилась Валькюра. — По-моему, вполне приличные условия. Ну, допустим, вместо пяти процентов с доходов я согласна на четыре.

— Дело не в процентах, — отрицательно мотнул головой граф. — Я в принципе не собираюсь нарушать соглашение с этим несчастным рыцарем. Независимо от того, действительно оно с волшебно-юридической точки зрения или нет.

— Что? Что с тобой? Не понимаю тебя. То, что я предлагаю, со всех сторон выгодно и безопасно для нас обоих. С чего ты вдруг стал таким моралистом? Раньше за Скопидомом Соседским подобной принципиальности и порядочности не водилось.

Граф пристально и очень серьёзно посмотрел на волшебницу и, немного растягивая фразы, произнёс:

— Всё, что ты говоришь, очень верно. Ещё позавчера я бы согласился. И даже поторговался бы для порядка. Но не сегодня. События двух последних дней убедили меня, что есть некая данность, выходящая за пределы рационального понимания. Согласно ей этот юноша спас меня из совершенно безнадёжной ситуации. Потом вместо того, чтобы избавиться от меня как от конкурента, привёл на поле битвы и мы вместе победили дракона, которого, по-моему, без вмешательства высших сил мы бы никак не одолели. Благодаря этой битве я навсегда приобрёл вечную рыцарскую славу. Слава — вещь сама по себе нематериальная, но для властителя крайне полезная и весьма доходная. С нормальной точки зрения Ультр поступает как полный дурак. Но у него всё получается. Так вот, во всём этом прослеживается некая пусть непонятная для меня, но логика. И исходя из неё, я обязан тебе отказать и впервые в жизни поступить благородно. Логика нарушаться не должна! Извини, ничего личного.

Валькирика остолбенела и некоторое время с открытым от изумления ртом взирала на замаскированного графа, деловито продолжившего попытки привести в чувство своего поверженного напарника.

— Да я тебя! Я тебя превращу в… — опомнилась колдунья и потянулась за метлой.

— Хозяюшка, не надо больше глупостей. Фу! Пожалуйста, прошу тебя! — мяукающий голос Снуля прозвучал очень вовремя. Небольшой куст жимолости, на который Валькюра не обратила никакого внимания, вдруг превратился в крупного пушистого зверюгу. Снуль укоризненно качал головой и встряхивал ушами. — Извини, Валькирика, но я не позволю тебе колдовать. Хватит уже делать гадости! Это так некрасиво и тебе совсем не идёт.

— То есть как это — не позволишь? Тебе я повредить не в силах, но и ты не сможешь помешать разделаться с этими негодными болванами!

— Помешаю. Смогу, — огорчённо вздохнул Снуль и, прежде чем Валькюра поняла, что он задумал, с непостижимой ловкостью встал на задние лапы, а передними подхватил обоих рыцарей, прижал их к своему животу, упал на спину, в долю мгновения свернулся в «зимний мешок» и застыл недвижно.

Колдунье осталось лишь разочарованно всплеснуть руками.

— Двадцать минут истекли. Ты готова? — Пронырус с холодным и уверенным лицом с комфортом расположился на высоком табурете, поджав ноги под себя и возложив локти на стойку установленной перед ним маленькой кафедры. — Надеюсь, ты правила поединка помнишь? Магические атаки должны следовать в строгой очерёдности, не пересекаясь. После отражения каждой новой противник получает право на ответную. И так — до полной победы одного из поединщиков. Запрещено наносить ущерб любому третьему лицу. В этом случае виновнику будет автоматически засчитано поражение. Атака не может быть мгновенной — у соперника должно быть минимальное время для отражения. Так как это дуэль, а не драка или коварная засада. Секунданты нами выбраны — дежурные замковые привидения согласны проследить за правилами и получили соответствующие полномочия от Высших Сил. Не будем препираться по поводу «кто кого вызвал». Так и быть, нападай первой.

Валькирика не стала возражать. Многочисленные неудачи текущего дня катастрофически сказались на её способности к трезвому расчёту и выдержке. Медленно и зловеще, сверкая глазами, волшебница накинула на плечи тонкий тёмный плащ, подхватила в обе руки метлу и закружилась по каминному залу, всё убыстряя и убыстряя темп. Через десяток мгновений на месте молодой женщины юлой кружился чёрный вихрь, из которого во все стороны летели яркие разноцветные искры и слова жуткого заклинания:

С последними звуками волшбы от вертящейся волшебницы во все стороны начало расползаться дымное кольцо, внутри которого бешено вертелись мириады крохотных огоньков. Разрастаясь, внешняя граница кольца медленно, но верно подползала к противнику. А сама Валькюра, уставшая и бледная, тяжело дыша, замедлила движение, а потом и вовсе остановилась.

— Отражай, если сможешь!

Пронырус некоторое время молча созерцал угрозу. Потом, как-то особенно посветлев лицом, резко поднялся и громко, с воодушевлением произнёс:

С этими словами, с сияющим взглядом, Пронырус решительно шагнул прямо навстречу медленно надвигающейся мерцающе-дымной стене и протянул к ней руки. Теперь лишь несколько вершков отделяло кончики его пальцев от наколдованного круга.

— Стой! Не подходи! Ты погибнешь! Не надо! — внезапно закричала Валькирика, с ужасом наблюдавшая за действиями возлюбленного. Но тот, не отвечая, занёс ногу, чтобы сделать решающий шаг.

В долю секунды картина изменилась. Вместо тёмной волшебницы — почти ведьмы — и её плутоватого мага-спутника в зале остались только любящая женщина и ее находящийся в смертельной опасности возлюбленный. С отчаянным криком Валькирика метнулась вперёд и коснулась внутренней поверхности созданного ею кольца ровно в тот момент, когда извне в него вошёл Пронырус. Возникла яркая и беззвучная вспышка белого холодного пламени. И вслед за ней вся зала погрузилась в непроницаемую тьму, лишь спустя пару минут начавшую редеть из самой своей сердцевины, где, испуская всё более и более яркий свет, стояли обнявшись недавние противники.

Что случилось дальше, не могу рассказать, ибо мне многое неведомо, а фантазировать я не привык. Скажу только, что бывший неуч и плут Пронырус, с чистым сердцем и открытым разумом шагнувший в хаос, вышел из него великим мудрым магом, впоследствии ставшим известным под именем Перунус. А Валькирика так и осталась под своим именем, но приобрела столь великие способности, что ни одна другая ведунья по сей день не может с ней сравниться.

Естественно, преображение произошло только потому, что, пройдя через Испытание Хаосом, наши герои навсегда избавились от самых тяжких и поглощающих бездну светлой божественной энергии страстей: от бесполезного стяжательства, бессердечного эгоизма и пустого высокомерия. А вот любовь огонь хаоса выжечь не смог и она до краёв заполнила их души, освобождённые от шлаков, свойственных людской природе.

Перунус и Валькирика жили очень долго и очень счастливо, остались вечно молоды и никто не ведает, когда они нас покинули и куда ушли.

Частенько они гостили в этом замке у другой счастливой пары — лорда Ультра Экстримуса и леди Цветослады. Валькирика почти перестала колдовать. Ни ей, ни её супругу волшебство уже не было нужно, ибо всё, чего бы они ни пожелали, появлялось само собой точно в нужную минуту. Так бывает с людьми, достигшими полной гармонии с миром. Но дар Валькирики вовсе не пропал втуне. Подтверждение тому — многие сотни волшебных картин, вышедших из-под её рук и навсегда сохранивших в себе мгновения давно ушедшей реальности. И полотно, с которого я поведал вам свой рассказ, стало самым первым — созданным в день Битвы при Дранг-замке, как она была названа впоследствии историками…

— Я закончил свою сказку, дамы и господа! И если позволите, отправлюсь отдохнуть. — Рыцарь-с-Портрета вежливо поклонился замершим слушателям. — Но перед этим хотелось бы добавить несколько слов от себя лично. Да, вы не ошибаетесь: рыцарь Ультр Экстримус — перед вами. Я и моя супруга, леди Цветослада, счастливы видеть в нашем доме столько добрых гостей и надеемся, что они не скоро нас покинут. Дранг-замок слишком долго лежал в руинах, теперь же пришло время восстановить его некогда знаменитое величие и непревзойдённый волшебный уют. Мы с супругой этого искренне желаем. Возвращение Снуля — тому верный залог. Как вы уже слышали, этот добрый волшебный зверь приходит только туда, где царят (или, по крайней мере, вскоре воцарятся) мир и спокойствие.

Под впечатлением от сказок Фаэтина довольно долго не покидала кресла перед камином, хотя из дальнего угла Зала-с-Портретами до её ушей доносилась мелодичное урчание зависшего в зимней спячке Снуля. Зверь ненавязчиво намекал, что новой хозяйке пора бы уже предложить к просмотру свои молодые сны (снулята уже разобрали себе придворных — кому какой приглянулся, чтобы смотреть их сновидения в качестве волшебных меховых подушек).

Наконец, глубоко вздохнув, принцесса спустила ноги на пол и совсем уже собралась отправиться в своё новое необычное ложе, как прямо перед её лицом воплотилась из воздуха незаметно исчезнувшая в конце рыцарского рассказа берегиня.

— Идём скорее, я должна тебе кое-что показать! Это важно! — Повелитика поманила принцессу за собой.

Следуя за феей, Фаэтина покинула зал, знаком отпустила последовавших было за ней горничную и фрейлин и поднялась в свою бывшую комнатку в главной башне. Берегиня маленькой сияющей бабочкой пролетела прямо сквозь двери, а королевне пришлось поворачивать ключ, нажимать на отполированную дверную ручку и толкать внутрь лёгкую деревянную панель. Фея уже ждала её посреди спальни. Шторы на окнах были задёрнуты, свечи погашены, но света в помещении хватало с избытком: он, молочно-белый и ровный, пробивался сквозь плотное полотно оконных гардин.

Дождавшись, когда госпожа подойдёт к ней поближе, Повелитика взмахнула крохотными ручками: все шторы разом раздвинулись и в комнату полилось ровное, матово сверкающее сияние.

— Ой, снег выпал! — принцесса кинулась к окошку.

И верно: за тонким стеклом, в сказочном снежном убранстве, недвижно и зачарованно застыл зимний лес. В лучах луны бесчисленными бриллиантами сияли снежинки: и те, которые уже лежали на земле и на ветвях, и другие, запоздалые, что последними покинули ушедшую вдаль тучу и еще неторопливо кружились между заснувшей землёй и вечно бодрствующим небом.

Но вот глаз принцессы отметил какое-то движение между огромных древесных стволов. Светлая тень мелькнула на их фоне, исчезла и появилась снова. И вдруг, сияя в лунных лучах серебряной шерстью и золотым бивнем, на поляну гордо выступил Зимний Единорог.

Объятая волнением, Фаэтина качнулась вперёд — к самому стеклу, в восхищении выдохнула — и… единорог исчез. Его скрыла мгновенно покрывшая стекло причудливо-волшебная вязь изморози — словно ветви стремительно растущих лиан-однодневок побежали во все стороны, заслоняя лес, поляну и ее прекрасного посетителя.

Ах, вот досада! Королевна поспешно принялась дышать на стекло и тереть его рукавом. На заиндевевшей поверхности окна возникло оттаявшее пятнышко и глаз девушки мгновенно приник к нему. Какое разочарование! Теперь за окошком расстилалась та же самая поляна, но вместо единорога на ней красовался засыпанный снегом осадный вал с частоколом и немного покосившаяся караульная вышка, на которой пританцовывал, стуча валенком о валенок в тщетной надежде согреться, караульный солдат.

— Ты видела? Ты хотела мне его показать, да? Спасибо, милая Повелитика! — Фаэтина обернулась к своей фее, оставшейся как обычно немного позади слева.

— Ну да. Но на самом деле есть новость и поважнее… — Фея приостановила речь, потом что-то тихонько пропела, взмахнула правой ручкой, и вокруг подруг радужным мыльным пузырём вспухла сфера магической защиты. Но всё равно берегиня продолжала свою речь очень тихо, почти шёпотом:

— ОНИ тут. Оба.

— Да ты что? Уверена? Где? Сработали твои волшебные «сигналки»? — принцесса тоже невольно понизила голос.

— Нет… всё тихо… Но всё-таки ОНИ вернулись! Точно! Вот, сама посуди: сначала явился снуль, потом заговорили Дранг Драчливый и Рыцарь-с-Портрета, а теперь ещё и Волшебная Поляна с Зимним Единорогом показались! Просто так, само по себе, в Волшебном Мире (как и в Мире Людей) ничего не происходит. Волшебные существа почувствовали хозяев. ОНИ где-то в замке!

— Давай их скорее найдём! — принцесса вся дрожала от волнения.

— Нет. Нельзя их спугнуть. Надо немножко потерпеть. Пусть осмотрятся, привыкнут… Пусть думают, что мы не знаем об их присутствии.

— А что же нам делать?

— А что и всегда! Только ты должна теперь чуточку почаще быть прелестной, весёлой и остроумной. Ты должна помнить, что за тобой могут наблюдать. Не надо притворяться или «выделываться». Просто будь собой, но постарайся показать, что для тебя волшебство и сам волшебник — не пустячное мимолетное увлечение. Надо, чтобы Ординарус поверил, что ты можешь стать для него не обузой, не «Волшебным Мешком Неприятностей» в облике прекрасной принцессы, не ветреной и капризной ученицей, которая с лёгкостью бросит своего старого учителя, как только он станет ей неинтересен, а настоящей верной подругой. В этом наш единственный шанс. Ну, если ты, конечно, не передумала и не хочешь замуж за Горамышца Турнирского…