Скелет среди холмов (в сокращении)

Глава 6

Вынужденный на обратном пути вести машину сам, Даймонд почти всю дорогу думал о раненом друге и пытался понять, как случилось, что к Вики пошел именно Кит. Как ни странно, главную роль сыграла шутливая фраза Кита о квасе.

Но затем Даймонд заставил себя отвлечься от этих мыслей, чтобы подготовиться к непростым переговорам с Джорджиной. Скорее всего, она возложит на него ответственность за стрельбу и захочет провести внутреннее расследование. Надо придумать, как ее отвлечь.

В Мембери он остановился заправиться и сообщить подчиненным, что уже возвращается. На звонок ответила Ингеборг — все ее мысли занимал Кит.

— Он все еще в мире живых, — сообщил Даймонд. — Я видел его сегодня утром. Кстати, хорошая новость: теперь у нас есть имя. — И он рассказал о Наде Березан. — Садитесь за компьютер и выясните, не было ли такой в Бате или в Бристоле.

— Думаете, она не стала менять фамилию? — спросила Ингеборг. — Если бы мне пришлось прятаться от бандитов, я бы сменила.

— Все не так просто. Если она хотела получать пособие — а в нем она наверняка нуждалась, — ей нужно было предъявить удостоверение личности. Фальшивый паспорт — дорогое удовольствие, и на его изготовление требуется время.

— Могу себе представить.

— Как у вас дела? Бристольские ребята ведут себя прилично?

— Пытаются восстановить события последних дней жизни Руперта в Лансдауне.

— А как там наш «Запечатанный узел»? Удалось внедриться?

— Пока не знаю, шеф. Сейчас я прохожу подготовку к роли солдата-пехотинца. Учусь правильно держать пику.

— Где вы собираетесь? Так и подмывает подкрасться и подсмотреть.

— Не скажу.

— Кстати, — небрежно продолжал он, — Джорджина на месте?

— Явилась ни свет ни заря, вся на нервах из-за Кита. Она с ума сойдет от радости, когда услышит, что он понемногу выкарабкивается. Сейчас поговорю с вами и пойду ей сообщу.

— Лучше не надо. Пусть еще помучается в неизвестности.

Даймонд возобновил неспешную поездку и наконец свернул на трассу А46, ведущую на юг, к Бату. Он миновал Дирхэм-парк и сделал крюк, свернув направо, на дорогу через Лансдаун. Произошло сразу столько событий, что Даймонду захотелось еще раз взглянуть на место, с которого началась вся эта загадочная история.

По крутому северному склону он въехал на вершину Лансдаунского холма и вышел из машины возле памятника сэру Гренвиллу.

Здесь, на возвышенности, дул пронизывающий ветер. Даймонд окинул взглядом обширное известняковое плато. Вот знаменитое поле, где некогда сошлись две могучие армии и где спустя несколько веков десять тысяч человек собрались посмотреть на первую масштабную реконструкцию битвы. По другую сторону холма начинался лес — на том склоне нашли скелет. Вдали маячила башня Бекфорда с кладбищем, на котором был убит Руперт Хоуп.

Поеживаясь от холода, Питер Даймонд изучал открывавшуюся перед ним панораму — от места сражения до башни. В незапамятные времена, в юрскую эпоху, на этом месте плескалось теплое неглубокое море, на дне которого со временем образовались залежи известняка — источника процветания Бата. Древний холм представлялся Даймонду безмолвным свидетелем, которого невозможно допросить. Он надеялся, что пребывание здесь вдохновит его и завершится внезапным, кристально-ясным озарением. Но не дождался.

Дверь кабинета была приоткрыта, Джорджина стояла возле письменного стола, скрестив руки на груди. Над ее плечом висел портрет королевы.

— Как вышло, черт возьми, что Холлиуэлла ранили среди бела дня?

Даймонд изложил свою версию событий.

— И никто не знал, что у этого дома дурная репутация?

— Его адрес дала нам набожная женщина из церкви. Даже если бы мы знали, что у этого дома… э-э… дурная репутация, кто же мог предположить, что в Кита будут стрелять!

— Как он сейчас? Вы его видели?

— Его состояние уже не критическое.

— Это я знаю — звонила в больницу. Врачи считают, что к работе он сможет вернуться лишь через несколько недель.

— Как я и думал. Хорошо, что нам есть кем его заменить.

Джорджина вцепилась в приманку.

— Неужели? Кем же вы его замените?

— Возьму его обязанности на себя.

— Думаю, не стоит, Питер. Мы же договорились: на вас общее руководство. Вам не следовало ездить в Лондон. Ваше место здесь, в главном штабе.

— Поездку организовал мой осведомитель. Я был обязан присутствовать.

— Вы с самого начала рвались вести оба дела сразу. И вот теперь дождались.

— Кому-то все равно придется, мэм.

— А как насчет Джона Лимена?

— У него и без этого забот хватает.

— На все-то у вас есть ответ!

Даймонд кивнул. Ничего, пускай последнее слово останется за Джорджиной. Все равно разговор завершился даже удачнее, чем он предполагал.

Внизу его подчиненные ликовали: у безымянного скелета появился реальный шанс быть опознанным. Ингеборг проверяла все базы данных. Остальные по телефону выуживали информацию у различных благотворительных организаций и женских приютов.

Это деловое оживление понравилось Даймонду.

— Украинцы, как правило, люди набожные, — сказал он. — Может, она обращалась за помощью в местную церковь.

— В какую? — обернулась к нему Ингеборг. — В Бате нет украинской церкви.

— Она могла пойти в католическую.

Новичок в команде Пол Гилберт с готовностью подсказал:

— Святого Иоанна на Саут-Парейд или Девы Марии на Джулиан-роуд.

— Есть смысл поспрашивать там, — сказал Даймонд. — Вот вы, Инге, попробуйте поставить себя на ее место. Эта девушка решает порвать с прошлым. Она садится на поезд, уходящий с Паддингтона, и прибывает сюда. Зачем? Что ее могло привлечь?

— Знакомые. Она надеялась, что ей помогут начать жизнь с чистого листа. Но я уже искала украинскую общину в Бате и ничего не нашла.

— Потому что вас подвел компьютер, — объяснил Даймонд. — Ничего надежнее сарафанного радио еще не изобрели. Придется идти в народ и донимать его вопросами.

— И спрашивать о том, что случилось двадцать лет назад?

— Мы с вами часто украинцев встречаем? Лично я бы такую встречу запомнил. У меня есть описание внешности со слов Вики: средний рост, голубые глаза, прямой нос, стройные ноги, прямые длинные волосы, цвет — какой угодно.

— Может, фоторобот составить по описаниям? — предложила Инге. — Публика живо реагирует на такие рисунки.

— Попробуем. По какой еще причине она могла выбрать Бат?

— Услышала о нем от клиента?

Даймонд щелкнул пальцами:

— Отличная мысль, Инге! А вот и сценарий: этот клиент живет здесь, а в Лондон ездит по делам. Вдали от дома он не прочь заняться сексом с проституткой — так он и знакомится с Надей. Она думает, что, если разыщет его здесь, он возьмет ее на содержание, но не тут-то было. Здесь он играет роль добропорядочного семьянина. Когда Надя его находит, он в панике убивает ее.

— Неплохо, — заметила Ингеборг. — Но как нам его искать?

— А где связь с операцией «Кавалер»? — послышался голос.

Обернувшись, Даймонд увидел, что к ним направляется Септимус.

— «Бизнесмен» — читай «преподаватель», — подхватил идею Даймонд. — Руперт бывал здесь в начале девяностых, ведь так?

— А как быть с регулярными поездками в Лондон?

— Исследования. Музеи, Британская библиотека.

— Быстро придумали, — усмехнулся Септимус.

— Это всего лишь теория. Как у вас продвигаются дела?

— Изучаем несколько дней в промежутке между битвой и смертью Хоупа. Нашли еще нескольких свидетелей, которые подтвердили, что он вел себя странно: жил как бездомный, бродил по холмам, пока убийца не помог ему успокоиться.

— Вы хотите сказать, что оба раза на него напал один и тот же человек?

— Это самое вероятное объяснение. Его подкрепляет сходство ран.

— И нападающий не оставил орудия преступления. Поиски на кладбище закончены?

— Полностью. Думаю, убийца предусмотрителен, потому и унес орудие с собой.

— Мы ведь по-прежнему говорим о тупом предмете?

— О гладком предмете, не оставляющем следов в ране. Достаточно тяжелом, чтобы рассечь кожу и оставить вмятину на черепе, но не раскроить его. Да, это действительно тупой предмет.

Вечером, проследив незаметно за Ингеборг, Питер Даймонд стоял у торцовой стены заброшенного ангара и наблюдал, как три пары солдат отрабатывают технику сражения на пиках. Оружие длиной шестнадцать футов, сделанное из ясеня, выглядело грозно, но движения были рассчитанными, и дирижировал ими инструктор из «Запечатанного узла». Даймонд не удивился, увидев, как увлеченно орудует своей пикой Ингеборг. Как и все остальные, она была в обычной одежде — если не считать шлема и перчаток с крагами.

— А теперь — еще раз с самого начала, — объявил инструктор. — В первую позицию!

Солдаты подняли громоздкие пики почти вертикально, прислонив к плечу. Засмотревшись, Даймонд не сразу заметил, как к нему подошел человек.

— Не хотите записаться?

От неожиданности Даймонд чуть не подскочил. Рядом с ним стояла седая женщина в черной куртке.

— Прекрасно заменяет фитнес. — Незнакомка могла бы рекламировать занятия реконструкторов: в свои семьдесят с лишним, как предположил Даймонд, она выглядела очень стройной.

— Я не помешаю? — спросил Даймонд.

— Смотрите сколько хотите. Удивляетесь, что среди пикинеров девушка?

Он решил не заострять на этом внимание.

— Не особенно.

— Сейчас женщинам разрешают участвовать в сражениях наравне с мужчинами, — объяснила она. — А когда я только записалась в группу, это было лет тридцать назад, нас, хрупких и беспомощных, даже к месту сражения не подпускали. Мы были ангелами милосердия, носили платья с глубоким вырезом и тихо склонялись над ранеными. Так я и познакомилась со своим мужем.

Эта дама могла оказаться полезной свидетельницей.

Прозвучал очередной приказ. Солдаты опустили пики, направляя их в ту сторону, где стояли Даймонд и его собеседница.

— Атака пикинеров, — объяснила она.

— Даже отсюда выглядит жутко. На нас нападут?

— Вряд ли. Но будь вы сторонником Кромвеля, сейчас вы пожалели бы, что у вас с собой нет пики и пятидесяти солдат в придачу. И даже при наличии того и другого ваши шансы выжить были бы ничтожны. Стоящих в первой шеренге обычно протыкали насквозь.

— А вы не раните друг друга в ненастоящем бою?

— К счастью, нет. Острия пик резиновые, покрашенные серебряной краской. Наши пикинеры сражаются, направляя острия вверх. Офицеры сдают экзамен по технике безопасности — это касается и нашей и вражеской армий.

— И кто же у вас враги?

— Сторонники парламента, разумеется. Мы роялисты.

— А «круглоголовые» тренируются в другом месте?

— Нет, здесь же, но в другие дни, — засмотревшись, собеседница схватила Даймонда за руку. — Смотрите, они откладывают пики и берутся за шпаги! Вон та девушка определенно занималась раньше фехтованием. Я однажды уже наблюдала за ней: она справится с любым мужчиной.

Даймонд охотно допустил, что Ингеборг бывшая фехтовальщица.

— Вы, наверное, помните всех записавшихся к вам женщин.

— С тех пор, как сама состою в группе, — конечно.

— Среди них, случайно, не было никого из Восточной Европы? Девушки по имени Надя?

— Увы, это имя мне ничего не говорит.

Ингеборг билась на шпагах с юнцом, самоуверенным, как все три мушкетера, вместе взятые. Блок, выпад — и она выбила у него шпагу. Стальной клинок лязгнул, падая на бетонный пол.

— Если она будет продолжать в таком же духе, ей предложат биться один на один, — заметила его собеседница. — Это большая честь. Хорошо, что она с нами.

— Да уж, это вам не ангел милосердия.

Его собеседница рассмеялась:

— Надеюсь, вы не потешаетесь над нами, стариками.

— Нет, что вы. Но если она и дальше будет лупить парней чем попало, то мужа себе не найдет.

— Вы ей не отец? — насторожилась женщина.

— Господи, нет, конечно.

— Шпион «круглоголовых»? — не сдавалась она.

— Полицейский. Старший инспектор Питер Даймонд.

— Надо было самой догадаться. Вы по поводу того ужасного убийства одного из наших, преподавателя из Бристоля.

— Да, я расследую это дело. И пришел сюда, чтобы разобраться, что происходит во время боя. Вы ведете списки участников?

— Кажется, да, но это конфиденциальная информация. Попробуйте получить ее официальным путем, обратитесь к руководству нашего сообщества.

— Ценный совет, мэм. А ваше имя — тоже конфиденциальная информация?

— Агнес Суитин, — рассмеялась она.

— Супруга майора Суитина, члена Лансдаунского общества?

— В прошлом — красавца кавалера. К сожалению, у него новое увлечение — гольф.

— Значит, вы были знакомы с Рупертом Хоупом.

— Почему вы так решили?

— Вы видели, как он пытался открыть чужие машины.

— Так это его потом убили? — удивилась она. — Я понятия не имела. Зачем же он так глупо поступил?

— Его ударили по голове. Мы полагаем, что он потерял память.

— Боже мой! Мне стыдно, что мы сообщили о нем в полицию.

— Вы поступили так, как и должны были.

В это время Ингеборг сражалась с юношей, который по технике явно превосходил ее. Казалось, ее уже загнали в угол, но стремительный выпад застал противника врасплох, и он опустил шпагу.

— Умница девочка! — захлопала в ладоши Агнес Суитин.

Но инструктор не разделял ее восторгов.

— Так вы могли ранить его. Мы здесь тренируемся, а не ставим олимпийские рекорды.

— Он осадил ее только потому, что она женщина, — возмутилась Агнес.

— Вам явно уже случалось фехтовать, — говорил между тем инструктор, обращаясь к Ингеборг. — На рапирах, верно? Но в бою вы сможете пользоваться таким оружием, только если будете состоять в кавалерии. Вы умеете держаться в седле?

Агнес укоризненно вздохнула:

— И это говорит офицер пехоты! Опасается, что рядом с ней будет смотреться жалко. А из нее получилась бы прекрасная всадница.

— Вот как? — Едва не лишившись на этой неделе одного из подчиненных, Даймонд вовсе не хотел, чтобы Ингеборг выбили из седла. — Вы были на юбилейной реконструкции в 1993 году?

— Это в связи с тем скелетом, что нашли в Лансдауне? Да, я хорошо помню тот бой и могу вас заверить, что ничего подозрительного не заметила. Я была слишком занята своими увечьями.

— Настоящими?

— Царапины, ссадины — ничего серьезного, — отмахнулась она.

— Значит, вы не заметили, что кто-то подозрительно ведет себя в бою?

— Я бы запомнила такое. Если хотите знать мое мнение, «Запечатанный узел» не имеет к этому скелету никакого отношения.

«Если это правда, — подумал Даймонд, — сейчас мы с Ингеборг даром тратим время». Вскоре после этого разговора он ушел из ангара и направился домой.

На следующий день рано утром позвонил констебль Пол Гилберт:

— Шеф, я только что побеседовал с некой миссис Джарви. Она ходит в церковь Святого Иоанна на Саут-Парейд. В 1993 году Надя две недели гостила у нее.

Даймонд отреагировал мгновенно:

— Адрес!

Машина Гилберта стояла возле коттеджа, почти сплошь увитого клематисом. Молодой констебль сам вышел встречать Даймонда.

— Предупреждаю сразу, шеф: она немолода, а если уж говорить начистоту, очень стара и вдобавок туговата на ухо. О том, что стало с Надей, я ей не рассказывал.

Гилберт повел босса в комнату, служившую и гостиной, и спальней. Старушка в розовой кофточке и синих спортивных брюках сидела в кресле-качалке и гладила белую кошку, свернувшуюся у нее на коленях. Две четырехцветные кошки пристроились на подоконнике, а сонному персидскому коту досталось в безраздельное пользование стеганое пуховое одеяло.

Пол Гилберт не преувеличивал: миссис Джарви и вправду была очень стара. Констебль представил ей Даймонда, единственной реакцией стала попытка настроить слуховой аппарат.

— Он хочет спросить вас про Надю! — прокричал Гилберт.

Миссис Джарви строго посмотрела на него:

— Не надо так кричать.

— Надя! — снова крикнул Гилберт. — Девушка с Украины!

— Вы опять про Надю? Я же о ней уже все рассказала.

— Вы говорили, она гостила у вас в 1993 году, правильно?

— Я предложила ей свободную комнату, — объяснила миссис Джарви. — Она пробыла со мной недолго. Хорошо говорила по-английски.

— Как вы запомнили, что это был именно 1993 год? — спросил Даймонд.

— В воскресенье накануне ее приезда мне исполнилось восемьдесят. Помню, я угостила ее тортом.

— В каком же году вы родились? — спросил Даймонд на всякий случай.

— Мне девяносто шесть, — вздохнула миссис Джарви. — Если доживу до ста, меня поздравит телеграммой сама королева.

— Да, а год вашего рождения?..

— Шеф, — прервал его Гилберт, показывая на вышивку в рамке над кроватью. Вышитая надпись гласила: Да будет благословен сей дом. Джулия Мэри Джарви, род. 23 июля 1913 года.

— Так вы расскажете нам про Надю? — спросил Даймонд.

— Что? Я почти не выхожу из дома, и кошки тоже. Они терпеть не могут сырость.

Гилберт наклонился к уху старушки и повторил имя Нади.

— Она была беженкой. Я приняла ее из христианского милосердия.

Даймонд попросил Гилберта:

— Выясните, не рассказывала ли Надя что-нибудь о себе.

Вопрос был непростым для человека, которому удается расслышать одно слово из пяти, да и то с трудом, но на этот раз старания Гилберта докричаться до собеседницы увенчались успехом.

— До приезда сюда она работала в Лондоне, но ей там не нравилось.

— Она рассказывала о том, как жила на Украине?

Старушка закрыла глаза и погладила кошку.

— Тяжело было слушать. Она выросла в детском доме, а когда ей исполнилось шестнадцать, какой-то человек увез ее.

Это подтверждало слова Вики. Все сомнения в том, что речь идет об одной и той же Наде, можно было с облегчением отбросить.

— В Лондоне ей пришлось работать на этого человека. Что за работа, она не говорила, но я и сама догадалась.

— Но и в Бате она не задержалась?

— Не задержалась, — кивнула миссис Джарвис. — Порой я думаю: не кошки ли ее отпугнули?

— Пока она жила у вас, она не говорила, есть ли у нее другие знакомые в Бате?

— Нет.

— И никого не приводила в этот дом?

— Вы имеете в виду мужчин? — Миссис Джарви покачала головой. — Она не доставляла мне никаких хлопот. Никогда не возвращалась поздно вечером, никогда не опаздывала — если не считать того дня, когда пропала.

— Какой это был день?

— Вы хотите знать, когда это было? Я живу на этом свете так долго, что уже не отличаю один день от другого.

— Наверное, это было уже после вашего дня рождения, 23 июля.

— Значит, в начале августа.

— Что вы делали в тот вечер, когда она исчезла?

— Легла спать в обычное время, думая, что она скоро придет. Она знала, что запасной ключ я держу под цветочным горшком на крыльце. Но утром я обнаружила, что ее постель осталась нетронутой.

— А ее вещи? Они исчезли?

— У нее не было с собой никаких вещей. Она пользовалась моими полотенцами, моим шампунем и мылом. Одежду ей дали в церкви.

— Вы заявили об исчезновении? Звонили в полицию?

— Жаль, что она так и не нашла работу. Надеюсь, к прежней жизни она не вернулась.

Даймонду пришлось повторить вопрос.

— Заявила в полицию? Но я думала, что она вернется. Как можно удерживать гостя! Хотите посмотреть ее фотографию?

Фотографию? Неужели?

— Под кроватью шкатулка. — Миссис Джарви повернулась к Гилберту: — Попробуйте достать ее, юноша.

Гилберт нырнул под кровать и выдвинул запыленную шкатулку, инкрустированную перламутром. Миссис Джарви пришлось согнать с колен кота, чтобы наклониться и поднять крышку. Шкатулка была набита письмами и фотографиями.

— Вот. Ее сфотографировал в саду мой сосед. Мы с Надей как раз лущили фасоль к ужину. Она так чудесно улыбалась!

Цветная фотография поблекла, но умело взятое в фокус изображение осталось резким. Миссис Джарви сидела на садовом стуле рядом с молодой женщиной. Между ними стояла кастрюля.

На снимке Надя казалась безмятежной и широко улыбалась в объектив. Ее длинные светлые волосы были зачесаны назад и заколоты гребнями. Даймонд отметил, что на ней джинсы, чего и следовало ожидать, и футболка. Лицо у Нади было, пожалуй, чересчур широким, но улыбка, вызванная минутным ощущением счастья, оживила снимок.

— Можно нам переснять ее?

— Что вы намерены с ней сделать? — нахмурилась пожилая дама. — Не хочу, чтобы снимок попал в газеты. Тут на мне передник.

— Если не возражаете, мы отрежем вас. Нам нужна только Надя.

— Не понимаю зачем.

Полицейские ушли, предварительно задвинув шкатулку на прежнее место под кровать и водрузив белого кота на колени к хозяйке.

— Блестящий результат, Пол, — объявил Даймонд, похлопав Гилберта по плечу.

По дороге домой он напевал, сидя за рулем. Наконец-то в деле появились не только гипотезы, но и факты. Выяснилось, как зовут жертву, подтвердились ее национальность и образ жизни. Мало того, Даймонд уже знал, в каком году и месяце Надя приехала в Бат, а потом вдруг исчезла. И даже мог показать кому угодно, как она выглядела при жизни.

Даймонд переключился с фактов на их толкование. Надя бежала из Лондона во время разгула насилия. Сутенер выследил ее в Бате и прикончил, в назидание ее подругам. Обезглавливание указывало на то, что убийцей был профессионал.

Приходилось признать, что последняя информация подрывала теорию о связи смерти Нади и Руперта. Убийство Нади было организовано профессионалами, случай Руперта — результат неких местных проблем. Джорджина наверняка припомнит ему это, когда шум поутихнет.

Первым делом — опубликовать снимок в газетах, показать по телевизору. Пусть Джон Уигфулл задействует весь свой арсенал, и как можно скорее. Неужели по прошествии шестнадцати лет никто в Бате не вспомнит, что видел девушку и ее убийцу?

К чести Уигфулла, возражать он не стал. Качество снимка оставляло желать лучшего, но специалист из полиции сумел привести его в приемлемое состояние.

Следующим в списке приоритетов был звонок в больницу. Даймонда обнадежили известием, что Киту уже разрешают вставать. Потом был звонок Луису Воссу.

— Ты случайно не работал с полицией нравов в 1993 году?

— Так и знал, что ты спросишь, — отозвался Луис. — Ты думаешь, что Надю убили по приказу из Лондона. И теперь тебе нужны имена. Жаль тебя разочаровывать, но тебе не повезло. Сутенеры умеют маскироваться.

— Хочешь сказать, преступление сойдет убийце с рук?

— Хочу сказать, что, если он хоть что-то смыслит в своем деле, ты его не найдешь. И, что еще досаднее, не узнаешь, кто его нанял.

— Такого цинизма я даже в полиции не встречал.

— Да, цинично, но верно. А теперь — пища для размышлений: в то время, о котором ты говоришь, в Лондоне хватало шикарных иностранок, готовых торговать собой. Рывок одной из этих потаскушек к свободе не стоил того, чтобы ради нее тащиться в Бат и совершать убийство.

Поразмыслив, Даймонд оценил мудрость друга. Он припомнил фразу Вики о том, что среди девчонок незаменимых нет.

— Если ты прав, значит, она приехала в Бат и познакомилась с кем-то из местных, кто не только прикончил ее, но и обезглавил, чтобы затруднить опознание.

— Это не Шерлок Холмс говорил, мол, сельская местность прекрасна, но список ее грехов в сравнении с лондонским — бесконечен?

— Вы сегодня проверяли электронную почту, шеф? — спросила Ингеборг, врываясь в кабинет Даймонда.

— У меня есть дела и поважнее. Вот, скажем, Кита чуть не убили. Так что вы хотели мне сказать?

— Давно пора получить известия из лаборатории — насчет того волоса, который нашли под брелоком молнии Нади.

Она была права. Из-за недавних событий Даймонд напрочь забыл про волос. Но признаваться в этом Ингеборг не собирался.

— Люди в белых халатах всегда долго раскачиваются. Найдут что-нибудь важное — позвонят сами.

— Я просто хотела вам напомнить, — объяснила Ингеборг. — Кстати, это не вас я видела вчера во время упражнений с пикой?

— Я же предупреждал, что приду посмотреть. Похоже, у вас талант управляться с оружием. А как насчет сбора информации?

— В таком деле лучше не спешить, шеф. Сначала я хочу, чтобы меня привыкли считать своей и не шарахались от каверзных вопросов.

— А я познакомился с маркитанткой, — сообщил Даймонд.

— С миссис Суитин? От нее не спрячешься.

— Я и не пытался. Сразу объяснил, что я из полиции. Но само собой, не стал распространяться, что вы работаете на меня.

— Позднее она упоминала о вас. И расстраивалась, что местное отделение «Запечатанного узла» попало под наблюдение полиции.

— Знаете, кто такая эта миссис Суитин? — спросил Даймонд. — Жена майора Суитина, гольфиста и светоча Лансдаунского общества. Супруги Суитин — те самые люди, которые сообщили в полицию, что Руперт пытался вскрыть чужие машины.

Ингеборг задумчиво навивала на палец светлую прядь.

— Я тут вот о чем подумала, шеф… К военной службе все в «Узле» относятся серьезно. Если Руперт допустил какую-нибудь оплошность, он подвел свой полк.

— И за это его шарахнули по голове? У военных есть свои способы расправляться с нарушителями дисциплины.

Ингеборг медлила на пороге кабинета.

— Не знаю, слышали вы это на тренировке или нет… Мой командир предложил мне перейти в кавалерию.

Вот наконец и всплыла главная цель ее прихода. И электронная почта тут ни при чем. Ингеборг пленила блестящая карьера офицера кавалерии.

— Потому что вы умеете правдоподобно размахивать шпагой?

— Я умею ездить верхом. У меня был пони. — Ее рвение было очевидно.

«Ох уж эти наездницы», — мысленно проворчал Даймонд.

— Предполагалось, что вы займетесь этим делом не ради собственного удовольствия.

— Я могу и работать, и развлекаться, — уверяла она.

— А планировалось, что вы будете вести себя тихо и постепенно выясните, что случилось на самом деле.

— Помню, шеф, но…

— Слушайте, Ингеборг. Полной картины событий у нас по-прежнему нет. Миссис Джарви здорово помогла нам: теперь мы уверены, что Надя приехала в Бат после 23 июля 1993 года и вскоре после этого исчезла. Когда там у вас проходит бой?

— В начале августа.

— Правильно. В выходные, 7 и 8 августа, «Запечатанный узел» устраивал большой сбор — реконструкцию Лансдаунской битвы.

— Ой!

— В этом году Руперт Хоуп принимает участие в очередной реконструкции и случайно выкапывает часть скелета Нади.

— И его убивают. — Глаза Ингеборг вспыхнули.

— Вот почему я не хочу, чтобы вы гарцевали у всех на виду. Шпионы должны быть незаметны.

В диспетчерской Даймонд сообщил подчиненным последние известия о состоянии Кита Холлиуэлла и объявил, что вместо него возглавит группу. Теперь у расследования есть реальная цель, на которой следует сосредоточиться, добавил он, и перечислил важные даты лета 1993 года. Даже бристольцы слушали как завороженные.

— Я отдал фотографию Нади нашему гуру по связям с общественностью, — продолжал он. — Расклеим портреты по всему городу, покажем по телевизору. Кто-нибудь да вспомнит ее.

— А церковь? — вмешался Джон Димен. — Можно попросить священника упомянуть о ней во время воскресной службы, а потом поручить кому-нибудь раздать листовки прихожанам.

— Дельная мысль, Джон, — одобрил Даймонд. — Вот вы этим и займитесь.

Заговорил Септимус:

— Чего вы надеетесь этим добиться?

— Теперь, когда мы сузили временные рамки, нам предстоит та же работа, которую вы сейчас ведете по делу Руперта: восстановление событий нескольких дней, предшествовавших убийству. У вас есть успехи?

— Да. Мы нашли уже одиннадцать человек, припомнивших, что видели Руперта. Кто-то прозвал его Нодди, и он смирился. Он, похоже, все время блуждал по Лансдауну — все двадцать два дня, со дня битвы до того утра, когда его нашли на кладбище мертвым.

— И питался подаянием? — спросил Лимен.

— Видимо, да. До вчерашнего дня мы не знали точно, где он ночевал. А вчера нашли почтальона, который несколько раз видел его рано утром возле башни Бекфорда. И мы решили узнать, не было ли у него поблизости пристанища, какого-нибудь сухого угла.

— В башне? — предположил Лимен.

— Нет, там сигнализация, — ответил Септимус. — В башне выставлены ценные экспонаты.

— В каком-нибудь склепе?

— Увлекаетесь ужастиками?

Вмешался Даймонд:

— Когда мы впервые ездили на кладбище, я говорил вам, где, по моему предположению, он спал. Спальней ему служили ворота кладбища.

— В задней крытой части ворот есть некое подобие ниши с каменными скамьями, — продолжал Септимус. — Под ними мы обнаружили свернутое одеяло.

— Где он его взял? — спросил Лимен.

— Стащил у кого-нибудь из машины, — предположил Гилберт.

— На экспертизу посылали? — осведомился Даймонд.

— А как же! Еще нашлась пластиковая бутылка с водой и несколько продуктовых упаковок. Место за воротами защищено от ветра, ночью там тихо и безлюдно. Не гостиница, конечно, но по крайней мере там сухо. Ясно, что кто-то недавно пользовался этим укрытием.

— Может, он и повредился рассудком, но сумел отыскать себе убежище, — заключила Ингеборг.

— Если каменную скамью на кладбище можно назвать убежищем, — возразил Септимус.

Даймонд продолжил развивать свою мысль:

— Если почтальон заметил его, значит, мог видеть и убийца. Итак, однажды Руперт возвращается к себе в убежище, а его поджидает убийца. Одеяло было свернуто — значит, случая прилечь ему не представилось. На него напали по дороге. Вы согласны, Септимус?

— Вполне. Или же убийца затаился возле ворот, Руперт бросился бежать и попался. По-видимому, все-таки это была засада, вдобавок поздно ночью. Патологоанатом считает, что смерть наступила в ночное время, но точнее сказать не может.

— Чем больше я узнаю о Руперте, тем больше ему сочувствую, — признался Даймонд. — Три недели он блуждал по Лансдауну, где его никто не знал, и никому и в голову не пришло, что он в беде.

— Мы все еще пытаемся найти связь между убийствами Руперта и Нади? — журналистским тоном уточнила Ингеборг.

— Пытаемся.

— И это битва при Лансдауне?

— Верно.

— Но мы не знаем точно, участвовала Надя в реконструкции или нет?

— Узнаем в ближайшие несколько дней, — обнадежил Даймонд. — Всем нам уже известно, что время определено правильно. — И он объявил совещание закрытым.

У себя в кабинете он включил компьютер, обычно простаивавший без дела. Ингеборг правильно напомнила ему про почту. Он щелкнул по почтовой иконке, и в ящик сразу посыпался никчемный спам. Просматривая список, он наткнулся на письмо от эксперта-криминалиста Чепстоу. Тема письма: «Результаты экспертизы».

Прочитав письмо, Даймонд почесал в затылке и выругался.

Известие требовалось обмозговать.

Он вызвал Ингеборг:

— Вы были правы. Вчера вечером пришел отчет из лаборатории. Нам уши оборвать мало: волос принадлежит не Наде.

— Ее убийце?

— Нет. Это вообще не человеческий волос. Он конский. — Он вручил Ингеборг распечатку письма. — Эксперты считают, что он был обрезан. Лошадей ведь иногда стригут, верно? Я думал, нам наконец повезло, а все закончилось чертовым конем.

— Я в недоумении, шеф.

— Вот и со мной так было, когда я прочитал письмо. А потом я вдруг вспомнил, что услышал в Лондоне от Вики. Она уверяла, что Надя из казачек, и в доказательство добавила, что Надя обожала смотреть по телевизору скачки, но не ради ставок, а из-за лошадей. Значит, она вполне могла приехать сюда для того, чтобы работать с лошадьми.

— Пожалуй. — Судя по голосу, Ингеборг он не убедил.

— Если она услышала, что в предстоящем бутафорском сражении будет участвовать кавалерия, она могла приехать сюда в надежде получить работу на конюшне.

Она ахнула:

— Ну конечно! Там же участвуют всадники.

— Как вы сказали, это лишь догадки, но лучше я ничего не могу придумать. А вас я вызвал, чтобы сообщить: насчет вашего перехода в кавалерию я передумал.

— Значит, можно? — Она завизжала от восторга, и в какой-то момент Даймонд ужаснулся, уверенный, что сейчас она бросится ему на шею.

Неужели сам Лансдаун таит в себе разгадку? Известняковый холм в мыслях Даймонда занимал теперь больше места, чем любой другой подозреваемый. Там, на холме, бродит смерть, там кладбище и поле боя. Холм был мстительным и не умел прощать.

Даймонд сообщил Септимусу, что собирается еще раз съездить на кладбище.

— Не хотите составить мне компанию?

По дороге Септимус заговорил об успехах своей команды.

— Мы не только искали свидетелей, но и посвятили время изучению жизни Руперта в Бристоле. Студенты его обожали. Ни в каких тусовках он не участвовал, даже подруги у него на момент смерти не было, хотя в прошлом он встречался с двумя девушками. Мы проверили состояние его счета. Свои деньги он тратил главным образом на книги, DVD и театральные билеты.

— Вы, наверное, и его компьютер проверили?

— Почти все скачанные материалы относятся к истории. Письма — преимущественно от других историков. А еще он переписывался с родителями.

Они подъехали к воротам кладбища.

— Знаете, вполне возможно, что ему просто не повезло.

Они вышли из машины и шагнули под арку ворот через калитку справа.

— Здесь вполне мог жить сторож, — заметил Септимус, остановившись возле ниши, где помещались каменные скамьи.

— Где вы нашли одеяло?

— Вот здесь, — указал он на правую скамью. — Темно-красное, из какой-то синтетики. Мы не разворачивали его, боясь потерять частицы, ценные для экспертизы. По-моему, одеяло было большим и не очень чистым.

— Руперт тоже не сиял чистотой. Когда вы сдали одеяло в лабораторию?

— Позавчера, пока вы были в Лондоне.

— А остальные находки? Вы упоминали про бутылку с водой и упаковки от еды.

— Мы собрали их в пакеты и тоже отправили на экспертизу.

— Сообщите мне, когда получите отчет. — Даймонд вышел из-под арки ворот. — Отсюда ярдов тридцать до места, где нашли труп. Сейчас измерю шагами.

Место, где недавно было найдено тело, можно было обнаружить лишь по состоянию земли. Была и другая примета: малозаметный синий кружок, которым эксперты обвели подозрительное пятнышко крови на надгробии. В следующем ряду могил высился гранитный саркофаг, за которым легко мог спрятаться, присев на корточки, рослый мужчина.

— Как вы думаете, Септимус, Руперт побежал сюда от ворот или убийца подстерегал его здесь?

— Вряд ли Руперт бежал. Его ударили сзади по затылку. Когда от кого-то убегаешь и слышишь, что погоня уже близка, обычно оборачиваешься и начинаешь защищаться. Я бы сказал, что он попал в засаду и получил удар сзади.

— Вот и мне так кажется.

Даймонд застал в диспетчерской ликующую Ингеборг.

— Я сказала инструктору, что готова перевестись в кавалерию, и оказывается, у них есть место в личной конной охране принца Руперта. В субботу я буду участвовать в параде в Фарли-Хангерфорде. Кто-то заболел, так что сегодня у меня репетиция. Правда, класс?

— Само собой, класс. — Даймонд не стал напоминать Ингеборг изначальную цель ее записи в реконструкторы. Она профессионал, на ее способности детектива можно положиться.

— Фарли-Хангерфорд — это ведь где-то рядом?

Она наставительно разъяснила:

— Замок Фарли, шеф. Место одного из самых значительных событий гражданской войны.

— Опять будете сражаться?

— Точно не знаю. Кажется, замок взяли без боя.

— А лошадь у вас есть?

— Мне ее дадут. И мундир. Голубой камзол и красную перевязь. И даже шляпу, как у кавалеров!

— Воображаю.

Он вошел к себе в кабинет и прикрыл дверь. В отличие от сияющей Ингеборг он никаких причин для радости сейчас не находил. Винить сотрудников было не в чем: с такой дельной командой он еще никогда не работал. Даже у Джона Димена вдруг словно прорезался синдром гиперактивности. Как могла столь талантливая следственная группа до сих пор не выявить ни одного подозреваемого? Даймонд надеялся к этому времени уже обвести их имена рамкой, а обводить было нечего. Отсутствовали даже мотивы.

Даймонд опасался, что он упустил нечто важное, пытаясь связать два убийства. Если бы он отдельно расследовал убийство Руперта, то взял бы под подозрение Дейва, или майора Суитина, бдительного стража, или даже сердитую торговку пирожками. Но поскольку эти люди никак не были связаны с Надей, в его список подозреваемых они не попали. Теоретически следовало извести их допросами.

В дверь постучали. Неужели до сих пор никто не понял, что если дверь закрыта, значит, ему лучше не мешать?

Он вскочил и рывком открыл дверь:

— В чем дело?

На пороге стоял Септимус.

— Звонили из лаборатории. Исследование одеяла, найденного на кладбище, готово.

— Ну и?..

— Говорят, это конская попона.

— Не одеяло, а попона? Ясно.

— С нее собрали несколько конских волос и сравнили их с волоском, найденным на молнии. И говорят, что это одна и та же лошадь.