Скифы

Наследство и наследники

В литературе отмечалось, что реминисценции звериного стиля живут еще и ныне в разных местах России в художественных поделках народа и в убранстве его домов[286]. Примером могут служить фигуры козлов с повернутыми назад головами, обычный сюжет на севере Восточной Европы, где такими фигурами украшаются кресла. Несмотря па большой хронологический разрыв, позднее искусство при всей грубости передачи сохранило скифские традиции в позе животного и в деталях тела, в частности в трактовке мышц. Многие культовые изображения птиц, найденные археологами и этнографами в мольбищах народов Приуралья и Западной Сибири, напоминают скифские прототипы. По-видимому, русское народное искусство получило от скифов или населения лесостепной полосы образы, оказавшиеся одной из основ народного искусства. Изучение его произведений заставило обратить внимание на сюжеты и их передачу, напоминающую произведения скифского и сарматского искусства. Так, довольно распространенным сюжетом в русской народной вышивке на полотенцах или росписи на прялках является женская фигура со стоящими по бокам всадниками. Иногда фигура женщины заменяется деревом, встречаются и другие варианты[287]. Такие сцены, особенно широко распространенные на русском Севере, напоминают композиции скифского и сарматского искусства. В качестве примера можно напомнить женское божество на пластине из кургана Карагодеуашх, с предстоящими всадниками и стоящими людьми, и сцену на ритоне из Куйбышевской области, где изображена женщина на троне, с предстоящими всадниками, с ритоном в поднятой руке. В кургане Карагодеуашх имеется пластина с двумя всадниками, один из которых трактуется как бог, передающий скипетр парю скифов. Этот сюжет изучен достаточно хорошо и освещен в нашей литературе[288]. Изучение монументальной росписи склепов Неаполя Скифского протянуло нити, связывающие их элементы с русским и украинским декоративным искусством[289]. Реминисценции скифского искусства сохраняются во многих изделиях. Можно указать тематику пряничных досок[290]. Можно напомнить изображение змееногой богини, столь популярной у скифов, аналогичной «берегине» русского фольклора[291]. Наконец, излюбленным сюжетом в народном архитектурном декоре является лежащий лев, напоминающий фигурки ползущих львов скифской торевтики[292].

Население Севера сохранило нам немало произведений русской культуры. Там долго бытовали русские былины, могли сохраняться и произведения изобразительного искусства, передававшиеся из поколения в поколение. Несомненно, те праславянские племена, которые жили близко к населению лесостепной полосы скифского времени, были связаны и культурно и, как показывает археологический материал, этнически со скифами и поэтому передача этого искусства потомкам более чем возможна.

Конечно, трудно судить о преемственности в области культуры по отдельным звеньям, разделенным отрезками во много сотен лет, но поразительное сходство образов и сходство в трактовке позволяют прийти к такому выводу.

С некоторыми оговорками можно отметить и сходные элементы в трактовке некоторых образов декора русской архитектуры домонгольской Руси. Здесь прежде всего на память приходят соборы XII в. во Владимире и Юрьеве-Польском, где фигуры лежащих львов украшают капители колонн, храм Покрова на Нерли. Ползущие на брюхе львы изображены в той же характерной для скифского искусства позе. Этот же сюжет можно видеть в настенном декоре центрального прясла церкви Покрова на Нерли и на капителях Дмитриевского собора[293]. Нельзя не отметить и излюбленный сюжет скифского звериного стиля с изображением грифона, терзающего лань или оленя. В той же церкви Покрова на Нерли имеется в декоре на стене орлиноголовый грифон, раздирающий лань[294]. Интересно, что в ряде случаев декоративность, присущая скифскому искусству, сохраняется и в реминисценциях русского искусства, когда мастер покрывал тело изображенного животного различными насечками, иногда подчеркивая мускулатуру, как у прыгающего барса из Покрова на Нерли, а иногда — сплошь орнаментальными линиями, как в настенной резьбе Георгиевского собора в Юрьеве-Польском.

Этот сравнительный перечень можно было бы продолжить, но совершенно ясно, что звериный стиль, сложившийся у скифов, не умер вместе с политической смертью скифского государства, а развивался у других народов, приобретая новые детали и новый смысл, который никогда не вкладывали в него мастера прошлого. Человек рабовладельческого общества мыслил иначе, чем русский мастер эпохи феодальных отношений или России нового времени.

Не остался без влияния скифского искусства и Кавказ, хотя воздействие скифов здесь было значительно меньше. Не останавливаясь на изображении змееногой богини, которая нашла свое повторение в рельефе средневековой Армении, как, например, на стеле из Талина[295], можно привлечь барельеф из Ованабанка с фигурой птицеголового грифона, терзающего птицу. Вся поверхность изображенных птиц покрыта орнаментальными узорами, передающими оперение. Барельеф отдаленно, по сюжету напоминает скифское искусство, остальное — другое, в том числе и общая передача грифона и птицы[296]. Можно отметить такие же реминисценции и в прикладном искусстве народов Алтая. Следует заметить, что сцена грифона, терзающего животное, распространена довольно широко, и в эпоху раннего средневековья бытовала на всем Европейском Севере.

Приведенные материалы дают возможность заключить, что скифское декоративное искусство нашло продолжение в искусстве европейских и азиатских народов.

Скифы не оставили прямых потомков, но искусство их оказало влияние на многих. Одним из наследников являемся и мы. При оценке роли скифов не следует забывать, что именно они впервые вовлекли многочисленные древние народы нашей страны в русло единого развития, приобщили их к передовым культурам того времени, о чем уже говорилось в начале этой книги.