Скорая 2024

Скорая. Вместе

— Зачем ты сказал про клиентов? — опираясь на руку напарника, почти простонала полностью выдохшаяся за день Серафима.

Они давно уже шли к квартире Викентия. Мерные шаги помогали психике обоих восстановиться. Но вечер сгущал краски, и осенняя Москва усугубляла чувство усталости своей закрытостью и холодностью.

— Просто. Я понял, что если ты на мосту не опознала наркомана, значит, еще не включила в сознании постоянный мониторинг. И, честно говоря, не подумал, что у тебя с похмелья да после таких событий совсем не осталось сил. Но мы ведь с тобой договорились, что ты только берешь клиента, а я вытаскиваю…

Неторопливо шагая по оживленной летом, но сейчас почти пустой улице, напарники, казалось, разделяли чувства друг друга, ощущая какие-то похожие настроения оставленности и нерадостного состояния души.

— И я просто стою в стороне и наблюдаю? Зачем это мне? — ухмыльнулась Серафима. — Думаешь, я осталась в Скорой после отработки по инерции? И сейчас просто соглашусь почивать на чьих-то лаврах?

— Я не сообразил, что твое чувство профессионального достоинства будет уязвлено. Ошибочка вышла. А какой классный был план… — меняя тон речи от озабоченного до задумчиво игривого под стать смыслу сказанного, произнес Викентий.

— А ты думаешь, честно вот так проходить мимо клиентов? Даже не пытаясь хоть что-то сделать… — понимая, что сил на какие-то другие действия, кроме ходьбы, у нее нет совсем.

— Один уже укатил, а до второго мы еще не дошли. И у тебя еще есть возможность показать свое мастерство по привлечению внимания к себе…

— Нет, я пас, — откликнулась Серафима. — Я сейчас никого не спасу! Давай уж ты сам покажешь свои приемчики, как оставаться на уровне ноль пять отказов…

— Но тебе всё равно придется представиться, я, имея такую возможность в твоем лице рядом, теперь не буду никого спасать бесплатно…

— А раньше спасал?

— А что оставалось делать? Спрятаться от призвания? В моем случае — точно не вариант!

Серафима задумалась. Она понимала, что нашла стопроцентно родственную душу. Она бы тоже теперь, окажись в такой ситуации, как Викентий, не смогла бы жить, не спасая этих несчастных…

— Предупреди хоть, кто там… Я в таком состоянии не способна на диагностику…

— Вон те два парня… Видишь, около бара стоят молча?

Впереди, около одинокого столика напротив спрятавшего все свои завлекательные атрибуты кафе, стояли два молодых человека.

— Голубчики что ли? — уточнила Серафима.

— Они самые!

— И что они?

— Сейчас узнаем. Знакомишься с правым. Левый — его подружка.

Стараясь собрать все оставшиеся силы в точку соприкосновения с ситуацией отчаянья, когда возможны любые проявления нестабильности человеческой психики, Серафима сосредоточилась на предстоящем, пытаясь просчитать свои и Викентия действия.

— Здравствуйте! Меня зовут Серафима, — Серафима без обиняков протянула руку клиенту.

Обалдев от такой бесцеремонности, клиент ответил рукопожатием и представился:

— Антон.

И в тот же момент Викентий ударил в челюсть его друга.

Парень взвыл и получил второй удар под дых.

Редкие прохожие спешно переходили на другую сторону, чтобы не вмешиваться. Несколько сидящих в кафе испуганно уставились в окно.

Скрючившегося и почти падающего несчастного Викентий следующим ударом по ногам опрокинул на асфальт.

Антон в шоке с выпученными глазами продолжал держать руку Серафимы. Опомнившись, с силой отбросил руку, оттолкнув Серафиму, и набросился со спины на Викентия.

Крепко держа за руки повисшего у него на спине Антона, Викентий нанес удар ногой по упавшему и произнес, обращаясь к клиенту:

— Тебе ведь плевать на него! Плевать, что с ним будет, когда тебя не станет! Плевать, кто его будет бить, иметь и как! Плевать, что он не выдержит того, что тебя нет рядом, и сиганет с моста. Так зачем его беречь? Пускай уходит первым. Я его сейчас добью, а ты можешь идти колоть себе ту овердозу, что у тебя в кармане! Будешь счастлив, что вы ушли вместе!

Антон обмяк, Викентий опустил клиента на землю и разжал руки!

— Что случилось? — Серафима подошла к Антону и, обняв за плечи, заглянула в глаза.

Тело Антона ответило легкой дрожью на этот странный, непрошеный контакт.

Через секунду слёзы полились из глаз, и Антон затрясся, пытаясь сдержать рыдания. Серафима обняла парня, и он уткнулся ей в плечо, не имея сил остановить свой плач и вырывающуюся из груди боль.

Викентий поднял побитого парня и, пытаясь успокоить, усадил на стул около кафешного столика.

— Видишь ли, твой друг решил уйти из жизни, — объясняя свое поведение, пытался оправдать себя в глазах пострадавшего Викентий. — Ему без шоковой терапии было не выжить! Прости, твое избиение было тем триггером, который позволил ему одуматься.

— Теперь всё позади? — размазывая слезы и смешивая их с грязью и кровью, всхлипывая, спросил парень.

— Теперь — да. Он любит тебя и вынести твое убийство не смог бы.

— Ты бы убил меня? — вдруг удивленно спросил парень, что-то осознавая…

— Возможно, — спокойно отреагировал Викентий. — Никто не знает…

— Ты серьезно? — взвизгнул Антон, подскакивая к столику и опускаясь на стул рядом, чтобы взглянуть в глаза дебоширу.

— Убийство не так страшно в глазах Вселенной, как самоубийство. И для убитого, и для убийцы всё еще можно изменить… Для самоубийцы в твердом рассудке уже ничего не меняется. Это преступление против Жизни, его нельзя ни изменить, ни изгладить. Это вечный приговор.

— И чтобы спасти меня, ты готов был сесть за убийство? — через большую паузу после речи Викентия спросил удивленно Антон.

— Душа человеческая слишком много значит для Вселенной. Я бы получил за тебя свою награду… А местная тюрьма — хоть и страшное место, но ты ж и сам знаешь, что она не всех закрывает…

— Что случилось? — повторила вопрос Серафима, присаживаясь на четвертый стул.

— Я устал жить в постоянной травле. Вы же знаете, что таких, как мы, зачастую за версту видно! Нас же не считают за людей. Мы — второсортные. Нас можно оскорблять, унижать, издеваться. Где бы мы ни были…

— Всегда есть варианты… — тихо прокомментировала Серафима, понимая, что клиент отказался от своего намерения, но не зная, чем может помочь и вправе ли давать советы.

— Сматываемся, ребят! В кафе вызвали ментов, — скороговоркой проговорил Викентий.

Пока Антон говорил, он успел вызвать такси, которое остановилось в эту минуту прямо напротив сидящих за одиноким осенним кафешным столиком.

Все четверо запрыгнули в машину…

— Что ты будешь делать, когда выйдешь на пенсию? — спросил Викентий Серафиму уже в своей квартире, разливая вино по бокалам. Похмелиться хотелось обоим. — Кстати, ты собираешься вернуть Глафиру? Или зарегистрируешь новое имя? Мне Серафима больше нравится!

— А мне больше нравится Глаша, чем Фима… — отозвалась Серафима.

— Согласен, — сделав глоток вина, с удовольствием закрыл глаза Викентий.

— Ты веришь, что у таких, как мы, может быть пенсия? — поинтересовалась гостья.

— Ну, у меня точно нет, — усмехнулся Викентий и добавил: — но ты ведь… — и осекся…

— Женщина? — ухмыльнулась Серафима. — Мы чем-то существенно отличаемся? Да, мне сейчас не хватает опыта, и 10 лет на минималках сказываются, но я быстро учусь и схватываю на лету, я быстро догоню тебя…

— Отпуск? — расставляя по полочкам какие-то свои вопросы в голове, спросил Викентий.

— Никогда не беру, — улыбнулась Серафима.

— Ты мне нравишься все больше и больше… — подытожил Викентий и спросил снова: — Старая личность?

— Стерта, — отвечая на блиц-опрос напарника, Серафима понимала, к чему он все это спрашивает, и не уходила в подробности.

— Реальная одиночка? Без уязвимых отношений? Ничем не зацепить? Нечем шантажировать?

Серафима развела руками.

— Всегда мечтал о такой! — широко улыбнулся Викентий и с удовольствием допил вино в бокале, налив себе еще.

— Теперь ты! — обозначила Серафима свое намерение узнать интересующие ее вопросы. — Почему не стал восстанавливать имя?

— Это реально было равносильно смерти Викентия. Я, то есть он, он не заметил, он проглядел, не доглядел, он стал недоделком, от него не было уже никакой пользы. Его надо было менять! Менять на такого же не было смысла. Я заменил его на более совершенную модель.

— Как это? — удивилась, улыбаясь, Фима. — Что ты имеешь в виду?

— Как работает Скорая? — откликнулся на такой интерес Викентий. — Она фиксирует намерения, приставляет человека, который следит за клиентом и в нужный момент приходит на помощь. Или фиксирует и следит за клиентом сама, а в нужный момент ищет того, кто рядом, и передает клиента. Но скольких не успевают спасти, потому что работник Скорой тупо не успевает добраться?

Я решил искать спонтанных, которые не хотели, не намеревались, которые вдруг решили и пошли прыгать с крыши, резать вены, покупать таблетки и до воплощения намерения остаются считанные минуты.

Как твой парень из машины СМП. Ты же его вычислила в толпе сама, Скорая даже не успела отреагировать, она даже потом не спохватилась, когда ты его подхватила.

Вот так я живу уже много лет. Хожу и в толпе цепляю. И приходится оттачивать такие навыки, которые вам, работникам Скорой, и в голову не приходит совершенствовать!

— Например?

— Например, спасение любыми путями, а не только по инструкции!

— Типа: купить жизнь за дозу или в драке, как с другом Антона? — горько усмехнулась Серафима.

— Типа того! А чем не вариант? Работает ведь!

— Работает! — вынуждена была согласиться Серафима.

— Только приходится отвлекаться на работу, которая приносит деньги, а это раздражает, снижает качество мастерства и сокращает число тех, кого можно было спасти.

— Но, передвигаясь вместе, мы также будем уменьшать количество тех, кого могут спасти двое! Может, тебе стоит восстановить имя?

— Меня дисквалифицируют сразу за мои методы, я уже не смогу работать чисто по инструкции. Поэтому я все-таки предлагаю отрабатывать все запросы на тех, кто дороже 800 тысяч рублей за кейс. Я — злой полицейский, ты — добрый! У нас сегодня отлично получилось! Утешение — все-таки вещь очень нужная в нашей работе. А ты — женщина, у тебя получается это естественнее, чем у меня, когда от мужика к мужику! С девчонками я и сам как-нибудь справлюсь! — подмигнул Викентий и спрятал улыбку в бокал, намеренно опустив глаза в пол.

Серафима пожала плечами.

— И еще один вопрос, можно? — тактично спросил Викентий.

— На предыдущие ты не спрашивал разрешения, — усмехнулась Серафима.

— Почему для тебя было так важно получить статус: «никто не прошел мимо»? Зачем эти десять выкинутых на ветер, не говоря на мусорку, лет?

— А ты не знаешь? — Серафиме хотелось удостовериться в искренности вопроса.

— Глафира сейчас закрыта для сканирования, а в прошлом меня этот вопрос, естественно, не интересовал…

— У меня нет статистики отказов, — ответила на поставленный вопрос Серафима.

— То есть?

— Всё считается под сто процентов. У тебя ноль пять, у меня сто.

— Я не слышал никогда о таком! Стопроцентная смертность? Что это?

— Да. То есть на деле она, конечно, не стопроцентная, но статистически смертность у меня не считается. Видишь, я даже здесь уникальна, — улыбнулась Серафима. — Такие, как я, есть, но работники Скорой обычно не очень знакомы друг с другом и не очень интересуются друг другом, если не дружат. Ты — легенда. Самый низкий процент отказов, я — не легенда, потому что хвалиться нечем.

— Так что значит: всё считается под сто процентов?

— Я прошла мимо! Не она, а я! — с силой и болью в голосе произнесла Серафима. — Она обратилась ко мне. В слезах. Попросила сигарету. Я сказала: у меня нет. И пошла дальше, прошла мимо. А у меня была, не знаю, почему так тупо ответила! Молодая, зеленая дура была! Сейчас я понимаю, что та, одна, сигарета могла все исправить! Помочь, остановить, перевернуть! Ты же знаешь, такое случается. Я отказала и прошла мимо. Ведь она просила не сигарету, а помощь! И она вышла потом в окно. А в том возможном мимолетном акте моего к ней участия… — на глазах Серафимы выступили слезы, и она не продолжила.

— И? — выдержав паузу, спросил Викентий.

— Что «и»? — печально усмехнулась Серафима.

— Какая мораль? Выход? Что изменит то, что никто не прошел мимо тебя? Зачем были выкинуты из жизни те десять лет? Ну, не считается статистика и не считается. Что дальше?

— Вик, ты же тоже отрабатываешь какую-то свою историю! Мы все отрабатываем какой-то свой косяк! Тысяча не прошедших мимо, и я смогу загладить свою вину!

— Тысяча? Ты шутишь?

— Нет. Один клиент в три дня, и за восемь лет я смогу отработать.

— А если бы ты оставила, — вздохнул, понимая трагичность ситуации, Викентий, — того, кто прошел мимо, — Олега своего гнить в сточной канаве, то на тебе навсегда висел бы тот косяк, как ты его называешь…

— Точно! — подняла бокал с вином Серафима и чокнулась с Викентием.

— И сколько лет ты готова отдать следующему, кто пройдет мимо? Есть же вариант не успеть отработать тысячу клиентов с такими потехами, как твой бывший а-ля муж.

— Я буду стараться!

— Блин, ну ты загадочная, конечно! — с улыбкой смотря на напарницу, воскликнул Викентий.

— Она была красивая. Очень! — задумчиво произнесла Серафима. — Мне очень жаль, и эта тоска не отпускает! Поэтому здесь шкурный интерес. Хочу нормальной жизни!

— Нормальной — это какой?

— Не знаю… Семью, детей своих…

— Ты не успеешь… — с сочувствием поглядел на напарницу Викентий.

— Но получаемый дофамин от спасенных выдает заряд счастья, и, возможно, старость немножко подождет! — подмигнула Серафима напарнику.

— Сколько до тысячи осталось-то?

— А, — беззаботно махнула рукой Серафима, — каких-то всего 468 человечков! С сегодняшним 467…