Скрытый человек - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Чарльз Камминг (ч. 4)

«Двое, да. У нас только что была ужасная ссора, если честно».

«А что насчет?»

«Ну, я терпеть не могу жену Дэна», — буднично ответил МакКрири.

«И я абсолютно уверен, что она меня терпеть не может».

«Это нелегко».

«Нет, нет, это не так. Как у тебя складываются отношения с родителями Элис?»

«Так себе», — сказал Бен. «Её мать слишком много пьёт, много занимается благотворительностью и пьёт шардоне. Папа — миллионер, который сам заработал состояние. Он всё время хочет играть со мной в гольф и называет Элис своей «принцессой». Впрочем, они порядочные люди». Маккрири улыбнулся, когда Бен повторил свой предыдущий вопрос. «Из-за чего вы поссорились?»

И ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. В Большом Дворе теперь было очень многолюдно, и у кафе выстроилась длинная очередь.

«Ну, я думаю, Белла — это моя невестка — считает, что мы с Джиллиан просто разрушили жизнь Дэна», — сказал он.

«Как это?»

«О, обычное нытье МИДа. Возит его по всему миру, как маленького мальчика. Германия, Лондон, Москва. Она думает, что он так и не остепенился, не пустил корней».

«Это важно?»

«Ну, по-видимому». Маккрири зажмурился и быстро заморгал.

«Она, честно говоря, над ним немного поработала, убедив Дэна, что мы в каком-то смысле не подходим в качестве родителей. Посмотрим, по последним подсчётам я был…

«Империалистический сноб, расист и — позвольте мне выразиться правильно — типичный гомофоб-консерватор».

«Господи». Бен выглядел ошеломлённым, но старался сохранять непринуждённый тон. «Ты ей совсем не нравишься».

«Да, я совершил ошибку, выразив свое неодобрение нынешней готовности МИД разрешить послам-геям сожительствовать со своими...

«Ужасное слово — «партнёры» за границей. Белла, и, полагаю, совершенно справедливо, сочла это ужасно реакционным заявлением и уговорила Дэна покинуть ресторан».

«Вы были в ресторане?»

«Мы были в ресторане».

Четверо немецких туристов с подносами чая и сэндвичей подошли к столу и сели. Маккрири приветствовал их кивком.

«На самом деле, за всем этим стоит довольно отрезвляющая мысль», — сказал он. «Мы, Бен, как вид, ужасно собственнические существа, особенно женщины, мне кажется. Это как-то связано с неуверенностью в себе, с человеческой потребностью владеть своей территорией».

«Белла воспринимает Джиллиан и меня как угрозу и систематически пытается оттолкнуть нас».

«Похоже на то».

«Да, она дура чёртова. У меня нет никаких планов на моего сына, нет желания мешать ему жить так, как он хочет. Но она хочет забрать его себе, понимаете? Она чувствует угрозу. Один или два его друга сказали мне, что для них это почти то же самое. Она настроила его против них, и они больше никогда не видят Дэна. Она просто не допустит этого».

Бен втайне чувствовал, что Дэн звучит неубедительно, но, тем не менее, сочувствовал Маккрири в его затруднительном положении. Его отцу повезло, что он дружил с ним. Маккрири, казалось, не относился к себе слишком серьёзно, однако обладал серьёзным аналитическим умом и подкупающей честностью. Он задавался вопросом, не несправедливо ли критиковал сотрудников разведки, и чувствовал себя виноватым за то, что предвзято отнёсся к Маккрири, даже если некоторые из его мнений были совершенно устаревшими. Он уже собирался пойти к машине и забрать копию письма Боуна, когда Маккрири объявил, что хочет переехать.

«Не возражаете, если мы немного пройдёмся?» — спросил он, поднимая трость. «Просто у меня немного болит нога».

«Конечно», — ответил Бен. «Конечно».

«Вам не нужно никуда уезжать?»

«Нет, вообще нигде».

«Ну, хорошо. Должен сказать, мне нравится наша небольшая беседа».

Маккрири встал и отошёл от стола. Он попытался удержать равновесие, опираясь на палку, и положил руку на спину Бена.

«Чёрт возьми, как же приятно было с тобой столкнуться», — сказал он. «Ты действительно сделал мне день. А теперь пойдём и порадуемся за Элджин Марблс или что-нибудь в этом роде, ладно? Это всегда меня бодрит».

OceanofPDF.com

Вы видите вещи, словно Наблюдатель. Вы видите частную жизнь публичных людей, ложь и уловку власти. Вы становитесь свидетелем актов насилия, актов жадности.

И, прежде всего, бесконечная скука от бездействия. Иэн Бойл повидал всё. Это была не первая его измена.

Его назначили на дежурство в субботу с 9 утра, заменив Грэма, который отработал ночную смену в фургоне Southern Electric.

Ему пришлось подождать пару часов, пока Рот приводил себя в порядок внутри, а затем в 11:16 он вышел из дома, загорелый и нарядный, с невинной непринужденностью виновного человека. Его BMW 6 серии был припаркован на углу, и Иэн следовал за ним на расстоянии трёх-четырёх машин, пока Рот ехал на север через Челси в сторону шумного Ноттинг-Хилла. Он почти догадывался, куда едет: слухи ходили всю неделю. И действительно, Рот подъехал к дому на Элджин-Кресент, долго разглядывал причёску в зеркало заднего вида, прежде чем позвонить по мобильному. Ей.

Внутри. Иэн всё увидел. Закончив говорить, Рот включил аварийку и завёл двигатель. Он не собирался оставаться.

Она довольно быстро вышла. Выглядела прекрасно, как всегда, – ужасное искушение для мужчины, осознающего свою силу и постоянно её использующего. Они не поцеловались, когда она села в машину, но, вероятно, это была просто мера предосторожности для соседей. Вместо этого послышалось какое-то движение, какое-то видимое трение на переднем сиденье, и Рот, казалось, вручил Элис что-то, должно быть, подарок. И они тронулись, его рука погладила её по затылку, затем переключила передачу, затем снова коснулась её. Йену было ужасно жаль Бенджамина.

Он проследил за ними до отеля «Лейнс-боро». Они отправились туда по отдельности и провели там больше четырёх часов. Пока он ждал, Иэн обнаружил, что номер забронирован на чужое имя. На имя мистера Дулонга из Эдинбурга. Прошла неделя, прежде чем я понял, насколько это было ненормально, насколько высокомерным был Рот. В какой-то момент Иэн позвонил Тэплоу и рассказал ему о происходящем, но босс только что оправдал себя, словно поведение Рота оправдывало усиленное наблюдение, доказывая более серьёзное преступление.

Единственное, что удивило Яна во всей этой жалкой, жалкой истории, так это то, как злобно выглядела Элис, когда она вышла из отеля в 16:46. Как будто

Они поссорились. По крайней мере, это не было похоже на женщину, которая хорошо провела время. Но, с другой стороны, Иэн никогда не умел читать женские лица; возможно, именно поэтому он так и не поднялся по службе. В конце концов, его собственная жена месяцами обманывала его: всё это время говорила, что опоздает с работы, и всё это время трахалась с другим мужчиной. Иэн снова подумал о Бене и подумал, не будет ли неэтично передать ему сообщение через Blindside.

Спустившись по ступенькам отеля, Элис достала из сумки телефон.

Иэн заметил, что волосы у неё на затылке всё ещё слегка влажные, а на щеках румянец после душа. Она набрала номер и начала искать такси. А потом начала говорить, спорить, тыкать рукой в воздух. Иэн догадался, с кем она разговаривает, интуитивно. Вот в чём дело, сказал он, заключив с собой пари, когда Элис села в такси. Имей в виду, что эта избалованная стерва чувствует себя виноватой за то, что только что сделала, и вымещает на нём свою злость .

OceanofPDF.com

«Элис, я пытаюсь тебе сказать, что у меня сейчас просто нет времени говорить об этом…»

Иэн был прав. Бен стоял у задымлённого паба на Рассел-сквер, держа в руке письмо Боуна, и сдерживал стон Элис.

«Всё, о чём я прошу, — сказала она, — это чтобы вы проявили ко мне немного сочувствия. Я весь день была на работе, и рядом не было никого, кто мог бы мне помочь, и я просто хотела, чтобы кто-нибудь это понял. Последние пять минут вы только и делали, что говорили, что это не такая уж большая проблема. Это просто типичное мужское поведение».

Бен на мгновение отодвинул телефон от уха, уставившись на него с недоверием.

«Вот и всё, что я делал », — сказал он. Он видел, как Маккрири смотрит на него из паба. «Я пытался понять , Элис, пытался проявить к тебе хоть немного сочувствия. Но тебе это неинтересно, ты не хочешь меня слушать. Ты просто хочешь использовать свою ситуацию на работе как повод злиться на меня, как способ заставить меня чувствовать себя плохо, а не тебя. А теперь ты говоришь, что это «типично мужское поведение». Я, блядь, не могу поверить, что мы вообще это обсуждаем…»

Я слышал визг тормозов такси.

«Вы в такси?» — спросил он.

«Да», — сказала она.

«Послушай, постарайся понять это». Бен надеялся, что сможет закончить разговор одной короткой речью. «Я твой муж. Я автоматически понимаю и разделяю все, что тебя касается. Вот что значит любить кого-то. Тебе больно, когда ему больно. Так что считай, что я сочувствую . Считай, что если моя жена позвонит мне в паб, когда у нее будет паршивый день на работе, я пойму . Но если все, что тебе нужно, это сочувствие и своего рода немое одобрение, заведи собаку». Маккрири теперь стоял у бара, покупая им третью пинту. «Разница между мной и кокер-спаниелем в том, что я могу предложить тебе нечто большее, чем собака; то есть решение твоей проблемы. И я не понимаю, почему у женщин вдруг стало модным считать это каким-то мужским недостатком.

«Если бы я был на вашем месте, я был бы благодарен за второе мнение».

«Так каково же ваше решение?» — спросила она.

«Я же тебе только что сказал. Я же тебе десять минут назад говорил, в самом начале этого чёртового разговора. Иди домой, прими ванну, посмотри DVD и расслабься. Возвращайся завтра, попроси кого-нибудь из специалистов по стажировкам помочь тебе с исследованием и закончи статью. Сейчас я с Джоком, мы говорим о письме. Сейчас я ничего не могу с этим поделать. Мне нужно идти».

Если бы он не повесил трубку, она бы продержала его на линии ещё полчаса. Бен завершил разговор, выключил телефон и положил его в карман куртки. Маккрири всё ещё был за барной стойкой, пинта «Гиннесса» стояла на стойке рядом со стаканом виски.

«Все в порядке, старина?»

«Конечно. Это была Элис по телефону».

«Женские проблемы?»

«Женская беда».

Я передал письмо МакКрири.

«Как я уже говорил, я показываю вам это только потому, что считаю, что вы имеете право это увидеть. Я не могу обратиться в полицию, потому что не знаю, как работает Закон о тайне. Но мне кажется важным, чтобы вы с этим ознакомились».

Маккрири очень спокойно извлек письмо Боуна из конверта.

«Это фотокопия?» — спросил он.

«Это фотокопия».

За соседним столиком группа мужчин разразилась смехом, и один из них опрокинул стакан. Раздались ироничные аплодисменты, сопровождаемые бормотанием: «Отлично, Дэйв».

Маккрири нахмурился, держа в руке письмо — шесть мятых страниц формата А4.

«Как долго, вы говорите, у вас это продолжается?» — спросил он.

«Всего несколько дней. Я сделал копию, как только получил. Для Марка», — солгал Бен.

Он пока не хотел говорить МакКрири, что планировал передать копию своему контакту в Таможенно-акцизном управлении.

«А сам Марк не получил его?»

«Понятия не имею. Я уже несколько дней с ним не разговаривал».

«Почему бы нам не присесть? Я бы хотел прочитать».

Они вернулись к своему столику в тихом уголке паба. Бен почувствовал, что выпил слишком много натощак – две пинты Гиннесса, пока Маккрири одаривал его историями об отце. Голова кружилась и болела. Йоктену потребовалось несколько минут, чтобы прочитать письмо, время от времени на его лице появлялось недоверчивое выражение, а когда он закончил, он сказал: «Не возражаете, если я перечитаю?»

Бен воспользовался возможностью пообщаться с людьми. Перед возвращением он купил себе пачку сигарет в автомате, а также чипсы и арахис в баре. Маккрири был на последней странице, когда он сел за стол.

«Вилки. У Боба всегда были какие-то довольно бредовые теории о том, что происходило в Афганистане».

«Так вы его знали?»

«О, конечно».

«Какие теории?» — спросил Бен.

Маккрири пренебрежительно махнул рукой над столом, словно отгоняя их.

«О, не буду вас этим утомлять. Достаточно сказать, что янки уже по горло сыты своими заговорами». Он приложил руку ко лбу и отпил двойной скотч. «У меня было скверное предчувствие, что он сделает что-то подобное».

«Значит, это правда».

Бен нервно рассмеялся, задавая этот вопрос.

«О боже, нет. Ну, не всё, во всяком случае. Вся эта чушь о том, что Боб — резидент в Берлине, — полная чушь. Я не понимаю, о чём он говорит. Боун, конечно, был кузеном, но занимал очень низкое положение в пищевой цепочке».

«Кузен?» — спросил Бен.

«ВКЛ.», — Маккрири понизил голос. «Он действительно оказался в Афганистане, но Кристофер вряд ли считал его другом. Насколько мне известно, они встречались всего раз шесть. Боб был немного помешан на британцах, честно говоря, он был законченным англофилом. Будлз и королева, весь этот ампирный джаз — от них у него слюни текли, как у щенка. Так что такой старомодный функционер, как твой отец, был бы ему как раз по душе». «Старина Бобби Боун любил роскошь».

Маккрири, похоже, еще раз взглянул на письмо и на четвертой странице разразился громким смехом.

«А эта штука — полная чушь», — сказал он, шумно размахивая бумагой в руке. Бен не мог понять, был ли Маккрири искренне раздражён или просто проявлял лояльность к фирме. «Твой отец тоже не жил постоянно в Кабуле и не скрывался. Он просто время от времени наезжал в афганскую столицу. До недавнего времени Боун в основном работал в гуманитарной организации, а затем лишь как проводник американского финансирования. Янки

«выбрасывали столько денег на советскую проблему, что не знали, придурки это или пора завтракать».

«Так зачем же Боун все это выдумал?»

Театрально приподняв брови, Маккрири дал понять, что американец просто сошел с ума.

«Бог знает», – сказал он. «Возможно, отчасти это правда. Я годами руководил агентами, о которых Кристофер ничего не знал. Именно этим мы и занимались. И анализ Советской армии, проделанный Бобом, довольно точен. Наркотики, издевательства, коррупция. Но сама мысль о том, что иностранный дипломат – особенно такой высокий, белый, элегантно одетый британец, как Кристофер Кин, – может просто так разгуливать по кабульским базарам и спокойно вербовать недовольных русских солдат, откровенно безумна. С таким же успехом можно было бы попытаться путешествовать автостопом по Пикадилли. Твой отец был опытным разведчиком, Боже мой, но даже это было бы за пределами его значительных талантов. Более того, у нас не было полномочий преследовать военнослужащих оккупационных войск. Это не входило в наши обязанности. Мы, конечно, стремились заполучить советскую военную технику, но их офицеры были исключительно дисциплинированными и вряд ли бы сдались. Что касается их подчиненных, то у Управления уже имелись высокопоставленные источники в Москве, которые напрочь отрицали необходимость информирования низших эшелонов».

«Эшелоны», как и «Кузены», — ещё один эвфемизм, с которым Бен был незнаком, но ему было неловко просить перевод. Вместо этого он спросил: «А как насчёт того, что Боун говорит о SAS? О том, что вы тренируете моджахедов?»

Маккрири колебался.

«В лучшем случае квазиточно. Мы, конечно, спонсировали британских солдат без опознавательных знаков, чтобы те доложили о женщине, и SAS действительно отправила контингент в Шотландию для обучения. Но не в Хайленд, как утверждает наш друг. Учения проходили на Гебридских островах».

«И вы там были?»

Маккрири повернул шею и взглядом показал, что Бену следует задать другой вопрос.

«Извини», — сказал он. «Я не хотел плакать».

«О боже, не волнуйтесь. Я просто не имею права обсуждать конкретные операции, в которых я мог или не мог участвовать. Как-то старомодно. Отнеситесь к моим обязанностям серьёзно».

'Конечно.'

«В отличие от уважаемого мистера Боуна, который, похоже, совершил вопиющее нарушение безопасности. Впрочем, таков американский образ жизни. Сначала стреляй, потом задавай вопросы».

«Дружественный огонь», — сказал Бен, сам того не желая, и Джокс улыбнулся. «Так чем же мой отец занимался в Афганистане? Можете хотя бы это сказать?»

«Можете ли вы сказать мне, есть ли какая-то связь между ним и этим парнем, Костовым?»

Маккрири кашлянул.

«Позвольте мне преподать вам небольшой урок истории», — сказал он. С виски в руке, со слегка растрепанными волосами, Маккрири мог бы быть профессором поэзии, обсуждающим Йейтса в пабе. «На протяжении 1980-х годов афганское сопротивление получало оружие и боеприпасы из разных источников: Китай, Египет, пакистанская разведка, даже проклятый Каддафи не остался в стороне. Дополнительное финансирование осуществляли саудиты, администрация Рейгана и, в меньшей степени, «Лягушки», японцы и наше собственное консервативное правительство. Например, миссис Тэтчер была большой поклонницей Абдула Хака, ключевой фигуры моджахеда, которого в конечном итоге убили талибы. Уверен, вы согласитесь, что это был бы весьма значимый альянс, но мы все знали, что Советы пытались окружить нефтяные месторождения Персидского залива, что было бы катастрофой для международного сообщества».

В то время резидентура ЦРУ в Исламабаде была крупнейшей международной разведывательной организацией Америки, гораздо более крупной, чем Никарагуа, Ангола и Сальвадор вместе взятые. Боун во многом прав. В Техасе был ястреб по имени Чарльз Уилсон, тупоголовый конгрессмен маккартистского толка, который был помешан на красных под кроватью. Да, для него – и для других, кто был на слуху у Рейгана –

Афганистан , без сомнения, должен был стать советским Вьетнамом. Уилсон был большой фигурой в Комитете Палаты представителей по вооружённым силам и разведке и вливал огромные деньги в дело моджахедов.

Бен начал терять бдительность, осознавая факты. Он внезапно почувствовал холод от открытой двери паба и надел пальто.

Увы, Уилсон и другие в Конгрессе поставили не на ту лошадь, и Америка с тех пор расплачивается за это. Боун, как сотрудник ЦРУ, кровно заинтересован в том, чтобы преуменьшить эти недостатки за счёт моей собственной – и вашего отца – организации. Позвольте мне, например, проиллюстрировать тот беспорядок, который многие из нас до сих пор расхлёбывают. Билл Кейси, глава ЦРУ, о котором Боун упоминает в своём письме, симпатизировал человеку по имени Гульбаддин Хекматияр, лидеру самой фанатичной группировки моджахедов «Хезб-и-Ислами». Под фанатичным я подразумеваю панисламизм, то есть…

Организация, яростно выступавшая против всего западного, от Далласа до Уоррена Баффета. Пентагон, очевидно, не заметил этой иронии, явно возомнив себя Махатмой Ганди. И правительство Пакистана, и его разведка – без них Казинсы просто не могли действовать – также были полноправными членами фан-клуба Хекматияра, что, впрочем, объясняет их отношения. Неважно, что он организовал убийства других лидеров моджахедов, чтобы укрепить свою власть, и никогда напрямую не участвовал в конфронтации с советскими оккупантами. Похоже, это не беспокоило янки. Возможно, в конечном итоге им нужен был фундаменталистский режим в Кабуле, чтобы дестабилизировать коммунистов на севере. Кто знает? Американцы, вечно играющие в Бога, никогда не упрощают ситуацию. И, конечно же, эти поддерживаемые США фундаменталисты с тех пор процветали, расправившись с Саадом в 81-м и взорвав американские…

Морские пехотинцы в Ливане. Когда дело дошло до войны в Персидском заливе, Хекматияр был одним из первых публичных деятелей, осудивших вмешательство Америки в дела Кувейта. Прекрасный способ отплатить за услугу, не правда ли?

«Извините», — сказал Бен, слизывая с пальцев прилипшие к ним орешки. «Какое отношение всё это имеет к Костову?»

«Я как раз к этому и клоню, старина», — отреагировал Маккрири, словно Бен проявлял нетерпение. «Я пытаюсь обрисовать картину вопиющей американской некомпетентности, которая подпитывает ситуацию с Мишей».

«Так Миша действительно существовал?»

«О, конечно. Он должен был существовать. Форкс». Маккрири почесал затылок. «В какой-то момент ваш отец помог создать организацию под названием «Афганская помощь», которая номинально занималась медицинскими и сельскохозяйственными проектами для беженцев. Однако она также оказывала поддержку Ахмеду Шаху Масуду, гораздо более чувствительной и умеренной женщине-лидеру, которая позже возглавила Северный альянс. Вы, возможно, помните, что он был убит непосредственно перед одиннадцатым сентября».

«Да, я помню, что читал об этом».

«Ну, он был еще одним любимцем Тэтчер».

'Я понимаю.'

Но затем тишина. Бен ожидал, что Маккрири продолжит свой небольшой урок истории, обратив его к Мише, но монолог, похоже, оборвался. Возможно, сдержанный шпион, говоривший так неискренне на похоронах отца, был просто запрограммирован никогда не разглашать полезную информацию.

«Это все?»

«Что это?»

«А как же Миша? Мой отец его завербовал или нет?»

Маккрири рассмеялся так сильно, что Бен, наверное, потерял самообладание.

«Что смешного, Джок?» — сказал он. Обращение по имени показалось ему странно дерзким, несмотря на то, что они провели большую часть дня вместе.

«Ну, я просто не могу говорить об этом подробно. Это всё ещё держится в тайне. Вы понимаете…»

«Нет, я не совсем понимаю. Простите за такие слова, но именно это и произошло в крематории. Перед прихожанами повисло несколько морковок, а потом вы отступили. У МИ-6 есть доступ к кладезу воспоминаний, которые по какой-то причине должны оставаться в тайне, потому что так постановило государство. Да, я уважаю это, Джок, правда уважаю, но мне нужно узнать о Костове. Мне нужно знать, говорит ли Боун правду. Пока что всё, что вы мне дали, — это сжатая история привязанности миссис Тэтчер к паре мужчин, чьи имена я не могу выговорить».

Маккрири ласково пожал плечами, что, по-видимому, означало согласие.

«Простите меня, — сказал он. — Вы абсолютно правы. Старые привычки неумолимы. И если на похоронах я казался уклончивым, то лишь потому, что рядом со мной были один-два человека, которые не одобрили бы „Ловца шпионов“ с кафедры». Маккрири рассмеялся собственной шутке. «Если вы хотите узнать о Мише и Дмитрии Костове, я могу вам рассказать, но только с железной гарантией, что любая раскрытая информация не выйдет за пределы этого стола».

«Конечно, Джок…»

«Это значит, что даже Марк, — Маккрири выглядел очень настойчивым. — И Элис, конечно. Особенно Элис, если говорить точнее, учитывая её профессию».

«Я могу это гарантировать».

Маккрири огляделся, словно желая убедиться, что любой дальнейший разговор будет заглушён шумом паба.

«Мы можем обсудить это здесь?» — спросил Бен.

«Думаю, да». Я наклонился вперёд. «Миша Костов был источником информации для американцев. Агентом ЦРУ». Маккрири говорил шепотом, словно фальшивый актёр. «История, рассказанная Робертом Боуном, точна в том, что касается

Текущие отношения между западной разведкой и военнослужащим советских вооруженных сил. Но я бы рекомендовал вам вместо имени вашего отца называть его кузена, личность которого, боюсь, я не вправе разглашать. Достаточно сказать, что он был близким другом мистера Боуна. Его наставником, так сказать.

Маккрири пошатнулся вперёд и нахмурился. Казалось, его беспокоила нога.

«Отец Миши, Дмитрий, действительно был агентом КГБ, среди псевдонимов которого были Владимир Калугин и — думаю, я прав — Леонид Судоплатов.

Однако он не был сотрудником Департамента V и, конечно же, никогда не выполнял никаких исполнительных действий, одобренных Кремлём. Это полная чушь.

«Еще один важный факт, который следует иметь в виду в отношении Дмитрия Костова, — он умер в 1997 году».

Бен выкурил, должно быть, уже пятнадцатую сигарету за сегодня, когда нижняя часть его рта как будто отвалилась, и перед его лицом вырвалось широкое облако невдыхаемого дыма.

«Костов мертв?»

«Форкс. Как и Миша, хотя и при более жестоких обстоятельствах. Как и утверждает Боун, его застрелили в Самарканде по решению военного трибунала где-то в конце 1980-х».

«Значит, мой отец никогда не имел с ним ничего общего?»

«Абсолютно ничего. Янки его потеряли. Он был их приспешником». Маккрири взял письмо со стола. «Что делает предположение Боуна о том, что Миша был Кристоферу как сын, особенно неприятным в данных обстоятельствах».

«Да, я мог бы обойтись и без этого», — признался Бен, доедая чипсы.

«Я уверен, что вы сможете».

«Так кто же убил моего отца?»

Это был единственный оставшийся вопрос.

Маккрири помолчал. «Между нами – и я ещё раз прошу, чтобы это осталось в тайне – Управление очень тесно сотрудничает со Скотланд-Ярдом, чтобы разобраться в этом вопросе. Сейчас мы рассматриваем одно или два нарушения, связанных с отношениями вашего отца со швейцарским банком».

Бен покачал головой. «Что это значит?»

Маккрири побрел вперед, и его, казалось, беспокоила нога.

«Незадолго до смерти Кристофер выполнял какую-то работу для Дивисара от имени частного банка в Лозанне. Возможно, здесь есть связь».

«Мы также изучаем серию телефонных звонков, которые он сделал Тимоти Ландеру на Каймановых островах».

«Этого имени я раньше не слышал. Почему полиция нам об этом не рассказала?»

«Как я уже говорил, эта часть расследования все еще держится в тайне».

«То есть вы утверждаете, что почти все в письме Боуна — выдумка, чтобы отвлечь внимание от того факта, что ЦРУ потеряло агента в Афганистане почти двадцать лет назад?»

Маккрири стер воображаемую пылинку с поверхности стола и сказал: «В общем и целом, да».

Бен в последний раз взял письмо и начал его просматривать, выбирая факты.

«Значит, это чушь, что папа двадцать лет проработал в британской разведке?»

'Семнадцать.'

«И он никогда не был в Берлине?»

«Нет, он был в Берлине, но заявил о своём присутствии, и всего полтора года. Это было сразу после того, как он расстался с вашей матерью в середине 1970-х».

Бен пролистал еще три страницы, пока не нашел то, что искал.

«А что насчет этого?» Он ткнул в письмо кончиком большого пальца.

«Был ли он когда-либо назначен в Китай?»

«Никогда там не был». Маккрири допил виски. «И Боун тоже не убрал Казинса в 92-м. Его выгнали после инцидента с Костовым, он пристрастился к выпивке и стал учителем. Гуманитарных наук, если не ошибаюсь. Вот это ирония». Забрав письмо у Бена, он добавил:

«Просто посмотрите, как он формулирует некоторые вещи, чтобы замаскировать свою вину. Это же просто дилетантство. Вот, на третьей странице», — цитирует МакКрири текст. « Конечно, я никогда не встречался с Мишей, но я знаю, что он был славным парнем ».

Разве ты не понимаешь, Бен? Это наглая ложь. Вот это мужская наглость !

И что он говорит потом? Что он допрашивал советского солдата независимо от Кристофера и Миши? Полная чушь. Советским солдатом был Миша. «А как ещё, по-вашему, Боун знает так много о советских вооружённых силах?»

«Ладно, ладно», — быстро сказал Бен. Он почувствовал необходимость добавить: «Дело не в том, что я тебе не верю. Я просто хочу докопаться до истины и выяснить, кто убил папу».

Вот и всё. Всё остальное не имеет значения…

«…и я могу это понять».

«Но Боун не садист. Он не держит на меня зла. Зачем оттаскивать меня в сторону на похоронах, а потом писать шесть страниц ерунды про Костова и МИ-6? Зачем вообще меня в это впутывать?»

«Элис», — мгновенно ответил МакКрири.

«Элис?»

«Подумайте об этом. Она работает в крупной газете. Боун надеется, что она передаст эту историю в редакцию и опозорит британцев».

«Но она бы никогда этого не сделала». Это заявление было неубедительным.

«Боб же не знает, правда? Речь идёт не о добродушном человеке. Боун и Мастерсон — одни из самых отвратительных личностей, с которыми мне когда-либо не посчастливилось столкнуться за более чем тридцать лет работы в разведке».

Бен ухватился за эту ошибку.

«Мастерсон — наставник? — спросил он. — Тот, кто на самом деле завербовал Мишу?»

«О боже». На лице Маккрири отразилось смущение. Я коснулся его рта рукой. «Мне не следовало называть его имя. Это была ошибка. Прошу прощения».

«Не волнуйся, Джок. Я никому не расскажу».

«Хорошо. Хорошо. Ну, слушай, мне нужно успеть на поезд обратно в Гилфорд».

Маккрири стоял, прихватив палку. «А пока, если бы я мог просто подержать письмо и внимательнее рассмотреть его, это было бы очень полезно».

Мы уже потеряли одного, и вы можете себе представить, как нам не хочется, чтобы такая вещь валялась где-нибудь поблизости...'

Бен колебался. Отказаться было бы странно. Он мысленно запомнил псевдонимы Костова для связи Элис в таможенно-акцизном управлении и сказал: «Конечно. Пожалуйста».

Маккрири выглядел довольным. Он спрятал письмо в карман, сказав: «Второе обязательно найдётся».

«Конечно, это так».

«И, послушайте, мне не нужно повторять вам снова, что чем меньше людей об этом знают, тем лучше».

«Я понимаю это».

Бен тоже вскочил на ноги, наблюдая, как Маккрири натягивает ветровку через голову. У него возникло внезапное, но неопровержимое ощущение, что его кто-то обнимает.

Настроение их разговора заметно изменилось.

«Вы разговаривали с Боуном после того, как получили его?» — спросил Маккрири.

«Нет», — сказал Бен, следуя за ним по пути к двери. «Он не оставил номер телефона. Только адрес почтового ящика в Нью-Гэмпшире».

'Я понимаю.'

Казалось, Маккрири опоздал не просто на поезд. Он выглядел обиженным, но дело сделано. Выйдя на улицу, они повернулись друг к другу.

«Ну, было здорово тебя увидеть, правда». Очарование в его глазах, вся теплота и дружелюбие, зародившиеся за этот день, испарились. Теперь Маккрири выглядел отстранённым и отстранённым.

«Да, я тоже был рад тебя видеть, Джок».

«И удачи тебе в твоём искусстве», — сказал он, употребив выражение, которое Бен терпеть не мог. «Не волнуйся, старина, не волнуйся», — крикнул он, ковыляя за угол. «Мы докопаемся до сути, вот увидишь. Это всего лишь вопрос времени ».

OceanofPDF.com

«Что-то не так, брат. Что-то не так ».

Бен расхаживал по кухне в Элгин-Кресент, разбросав по полу обрывки номера Guardian за среду.

«Письмо пропадает из моей студии, а ваша версия даже не появляется. Джок говорит, что это полная чушь, а потом настаивает, чтобы я держал его содержание при себе. Кто-то где-то знает что-то, чего не знаем мы. Кто-то где-то что-то скрывает».

Спокойно усевшись за кухонный стол, Марк улыбнулся про себя и пригласил Бена сесть.

«Я бы предпочел постоять», — сказал он.

«Ладно. Тогда почему бы тебе не начать с самого начала? Почему бы тебе просто не рассказать мне, что на самом деле сказал этот янки ».

Бену потребовалось пятнадцать минут, чтобы в мельчайших подробностях описать содержание письма Боуна. Он был взволнован, но оставался лаконичен. Он рассказал Марку о Мише, о Костове. Брат слушал внимательно, но с видом карточного игрока, знающего, что у него козырь.

Когда он закончил, Бен сказал: «Похоже, на тебя это вообще никак не повлияло».

'Я не?'

«Нет, не надо».

«А откуда пришло письмо?» — спросил Марк. Бен посмотрел на него.

«Это всё, о чём ты хотел спросить? Это единственное, что ты хотел узнать?

«Откуда это взялось ?»

«Ну, это начало». Марк понимал, что звучит самодовольно, что он играет роль старого мастера и профессионального шпиона, но ему было забавно наблюдать, как Бен барахтается в заблуждении.

«Тебя не интересует Судоплатов?» — спросил его брат. «Тебя не интересует Калугин?»

Марк откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и снова ухмыльнулся.

«Что, черт возьми, смешного?»

Марк уже не в первый раз обдумывал возможность рассказать Бену о «Невидимой стороне». Просто чтобы увидеть выражение его лица, просто чтобы поставить его в положение.

картина.

«Ничего смешного», — сказал он. «Уверяю вас, ничего смешного».

«Тогда почему ты смотришь на меня как на идиота?»

«Потому что если Джок говорит, что это письмо — полная чушь, написанная пьяницей, которого вышвырнули из ЦРУ, то я склонен ему поверить. Если Миша был неудачником Америки, если Костов действительно умер в 1997 году, то какого хрена ты так расстроился?»

«Я не расстроен», — сказал Бен.

'Да, вы.'

«Я просто раздражен».

'О чем?'

Марк подумал, не было ли завещание причиной их напряженности. Бен попросил свою долю денег, но сделал это неохотно, словно эта просьба делала его должником Марка. Я заметил, что он не ответил на вопрос.

«Слушай», — сказал Марк, пытаясь его успокоить. «Этот Боун оставил адрес?»

Ответ Бена был саркастическим.

«Нет. Этот Боун не оставил адреса. Только номер почтового ящика в Нью-Гэмпшире».

'Точно.'

Бен посмотрел на него так, словно тот потерял контроль над своими чувствами.

' Точно? '

Марк встал. Он взвесил все за и против. Ну и что, что Бен узнал о Кукушкине и Рэндалле, о Тамарове и Томе? В чем тут беда? Энергичное сочетание тщеславия и здравого смысла убедило его выйти из укрытия. Он залпом осушил кофе, который пил, – полчашки – и спросил: «Там заперто?»

Бен посмотрел на кухонную дверь, ведущую в сад.

«Что, это? Нет. Я всё время там хожу».

«Тогда давай подышим воздухом. Выйдем на улицу, поболтаем».

В саду было холоднее, чем казалось, мебель была влажной на ощупь, а на траве лежала роса. Марк выглянул за соседние заборы – с обеих сторон, чтобы проверить, не слышно ли их разговоров, – затем вернулся на террасу, где сел в узкое плетёное кресло, прогнувшееся под английской погодой. Бен

он остался стоять и сказал с нескрываемой насмешкой: «Ну, это приятное разнообразие».

Марк не знал, с чего начать. Он всегда знал, что расскажет Бену. Вопрос был лишь во времени.

«Что мы тут делаем, брат? Здесь чертовски холодно».

Марк наклонился вперёд в кресле, тихонько поскрипывая и щёлкая. Затем он отвёл взгляд от дома, посмотрел в сторону южного конца сада и сказал: «Мы здесь, потому что я знаю настоящую причину убийства папы».

Бен воспринял эту новость спокойно, не проявив никаких заметных движений, если не считать легкой морщинки вокруг глаз.

«Повтори это еще раз?»

«Садись, Бенджамин».

Марк называл его «Бенджамином» только тогда, когда всё было серьёзно. Он называл его «Бенджамином», когда рак прогрессировал, и их матери оставалось жить шесть недель. Бен застёгнул пальто, устроился на краю садового стола и стал ждать.

«Я не должен тебе этого говорить». Марк выглядел очень серьёзным, вся игривость и развязность исчезли с его лица. Казалось, он обременён какой-то ужасной ответственностью, и это выражение ещё больше раздражало его брата. «Последние пару месяцев я работаю на человека по имени Боб Рэндалл. Он сотрудник МИ-5».

Бен обнаружил, что не может смеяться.

' МИ-5? '

«Вилки».

«Ну, это многое объясняет». Легкость этого ответа опровергла полное удивление Бена; я испытал укол ревности и внезапной и неожиданной обиды.

«Себ и Том Маклин находились под наблюдением почти год.

Том отмывал деньги для московского преступного синдиката, которым руководит человек по имени Виктор Кукушкин. Он обманул всех, возможно, даже Себа; никто не знает, насколько замешан его босс. Несколько месяцев Том скупал недвижимость, подделывал счета, переводил деньги между клубами, сотрудничал с персонажем по имени Владимир Тамаров, который здесь главный у Кукушкина. Они привозят проституток из Восточной Европы, продают отличников, всё такое.

Бен покачал головой.

«А папа узнал об этом, когда работал в Divisar?»

«Похоже на то», — Марк взглянул на дом.

Казалось, весь дом на Элджин-Кресент подслушивал их разговор. «Вот почему нам нужно поговорить здесь. Не хочу уподобляться Гарри Палмеру, но есть очень маленькая вероятность, что у вас дома есть прослушивающее устройство».

Теперь Бен рассмеялся.

«Не говори глупостей», — сказал он, отмахнувшись от этой идеи, потому что она давала ему момент силы. «Какое мне до этого дело? Никто не устанавливает подслушивающее устройство в доме художника » .

«Хорошо», — ответил Марк и вынужден был признать, что, возможно, отреагировал слишком бурно. «Тем не менее, лучше не говорить о чём-то деликатном, когда находишься дома».

«Ладно, Джеймс», — прошептал Бен, передразнивая тон Марка. Он поджал губы и принял чопорный вид. «У тебя есть лицензия на убийство, братец? У тебя есть гаджеты и герпес?»

Марк не смеялся.

«Маклин перенаправлял часть денег Кукушкина на секретный офшорный банковский счёт на Каймановых островах. Перед смертью отца он несколько раз беседовал с банкиром по имени Тимоти Ландер».

«Я слышал это имя». Бен встал, и его ноги под одеждой стали влажными. «Маккрири его использовал. Он сказал мне то же самое».

«О Ландере?»

«О Ландере».

«Ну вот, пожалуйста». Марк был рад, что Бен наконец-то проявил должное уважение. «Пятый и Шестой пытаются найти одного и того же парня. Полагаю, Ландер спросил, что происходит, рассказал отцу, а Маклин приказал его застрелить, прежде чем тот выдал дело русским. Либо он просто узнал, что Виктор и Том спят в постели, и пригрозил обратиться в полицию».

«То есть вся эта история с Костовым — действительно чушь собачья?»

«Полная чушь. Ложный след. Наверное, Кукушкин придумал, чтобы сбить нас со следа. Поэтому я и спросил тебя, откуда письмо.

Люди Кукушкина в Нью-Йорке, вероятно, арендовали абонентский ящик, раздобыли канцелярские принадлежности Боуна, а затем подделали письмо. Вот почему не было постоянного адреса. В российской мафии полно бывших сотрудников КГБ и солдат, отбывавших наказание в Центральной Азии. Они знали бы всё о том, чем занималась там западная разведка во время советского вторжения. Было бы легко…

Что-то задумал, взял имена покойников, таких как Миша и Костов, и переосмыслил их жизни ради дымовой завесы. «Держу пари, Джокис прямо сейчас отслеживает почтовый ящик, выясняя, кто его арендовал».

«Значит, Джок обо всём этом знает?» Несмотря на свою расслабленность, Бен чувствовал себя смущённым, осознавая, что на протяжении нескольких недель он был лишь незначительной, практически незаметной фигурой в драме ошеломляющего масштаба и сложности.

«Не моя это сторона», — ответил Марк. «Я должен хранить это в тайне. Насколько мне известно, Пятёрка только что воспользовалась услугами местной полиции в Москве. На днях мой контролёр сказал, что они наконец-то привлекут СИС для помощи в поисках Лэндера, но в остальном «Друзей» держат в стороне».

«Послушай, — сказал Бен. — Ты знаешь все эти слова. Старик бы тобой гордился. Как в зеркало смотришь».

Бен говорил это в шутку, но лицо Марка сияло от гордости. Он сказал: «Спасибо», — и протянул руку, чтобы взять Бена за запястье. Его прикосновение было очень тёплым и искренним. «Я делаю это для него, брат», — сказал он. «И для нас».

«Надо попытаться помочь. Надо развалить всю эту историю с Кукушкиным. Хочу убедиться, что подобное больше ни с кем не случится».

«Ну, думаю, это здорово». И Бен почувствовал себя снова двенадцатилетним или тринадцатилетним ребёнком, смотрящим на старшего брата с восторженным и заворожённым вниманием. В нём было мало инстинктивной порядочности Марка, его природного чувства правильного и неправильного. Часть его отвергала эту черту личности брата, считая её недальновидной и идеалистической; однако в тайной жизни Марка было что-то, что можно было передать – чувство, что он чтит память об отце.

«О чем ты думаешь?» — спросил Марк.

«Просто надеюсь, что ты будешь осторожен. И если тебе понадобится помощь, я сделаю всё, что смогу».

«Я ценю это. Спасибо».

«И ты доверяешь этому парню, Рэндаллу? Ты действительно думаешь, что он знает, что делает?»

«Сто процентов».

Холодный ветер пронесся по саду, и Марк вскочил с плетёного кресла, вертя шеей, словно кукла. Бен ощутил новый укол зависти, жаждущей участия.

«Вы уверены, что я ничем не могу помочь?» — спросил он.

Марк посмотрел на него и спустился на траву. Он был тронут заботой Бена и уже чувствовал облегчение от того, что раскрыл свою тайну.

единственному человеку, которому он мог доверять. Возможно, присутствие Бена смягчило бы напряжение от работы; возможно, Бен мог бы стать буфером, смягчающим весь стресс и беспокойство.

«Нет, — сказал он. — Ты ничего не можешь сделать, приятель».

«Просто мне так чертовски скучно целыми днями сидеть в студии. Может быть, если бы я мог что-то сделать, пусть даже только для папы...»

«Ну, послушай», — начал Марк, понимая его настроение, — «почему бы тебе как-нибудь не приехать и не встретиться с русскими, сделать вид, что ничего не происходит?» «В пятницу я иду в одно место с Томом, должен подружиться с одним из них и переманить его на свою сторону».

Бен ухватился за эту идею.

«Боже, да», — сказал он. Он не ожидал такой важной роли. «Конечно, я бы согласился, если бы ты считал, что это поможет».

«Это будет хорошим прикрытием». Марк находил в этой идее некую логику.

«Они бы ничего не заподозрили, если бы мы были вместе».

Но как он будет мириться с Рэндаллом и Куинном? Почему, когда он так спокойно относился к маскараду, Марк вдруг обратился к Бену за поддержкой? Он шуткой отшутился над своим решением.

«На самом деле это место для танцев на коленях на Финчли-роуд. Вам может понравиться».

«Или что-нибудь разузнать», — быстро добавил Бен. «Может быть, наткнуться на какую-нибудь полезную информацию…»

«Ну, совершенно верно. Главное — никому ничего не говорить, не показывать, что ты знаешь. И не упоминай о том, о чём мы говорили, Элис, и уж тем более Джоку».

«К черту Джока», — авторитетно заявил Бен.

«Забудь обо всём, пока мы не поговорим. Я дам тебе адрес, когда он будет у меня. А пока держи рот на замке. Завтра всё решим».

OceanofPDF.com

Ночь была холодной, и Бен быстрым шагом шёл по Финчли-роуд в поисках входа в клуб. Он надеялся увидеть Маклина и Марка, ждущих его в фойе или просто подъезжающих на такси, ведь вдруг кто-то из его знакомых – возможно, друг, а может, даже владелец галереи –

Заметили его, когда он входил один? Как бы это выглядело? Женатый мужчина тридцати двух лет, использующий стриптиз для развлечения?

Двигаясь на север, в жилой Хэмпстед, я заметил красную верёвку, перегораживающую участок тротуара, и коренастого щетинистого вышибалу, выдыхающего облачка в толстые кожаные перчатки. Над дверью висела синяя неоновая вывеска, и двое худых офисных парней в брюках чинос и водолазках только что набрались смелости войти.

«Добрый вечер, сэр».

Вышибала был похож на мешок с цементом. Одним убийственным взглядом он окинул взглядом ботинки, брюки, пиджак и галстук Бена, а затем жестом пропустил его за верёвку. Бен подошёл к небольшой кабинке у входа и заплатил за вход пятнадцать фунтов. Девушка, принявшая деньги, спрятала под стойкой журнал «OK» .

«Просто спустись по лестнице, любимый», — сказала она, а снизу доносилась музыка.

«Кто-то позаботится о вас в гостиной».

Бен был поражён нарядным видом клуба; он почему-то ожидал увидеть презервативы на полу, кричаще-розовые огни и постеры моделей в пластиковых купальниках. У подножия лестницы его встретил официант средних лет в чёрном галстуке и с отвратительным запахом лосьона после бритья. За ним, через двойные двери, он видел девушек, проплывающих мимо зеркала практически в голом виде.

«Добрый вечер, сэр». У официанта был южноевропейский акцент, возможно, греческий. «Проводить вас к столику?»

«Вообще-то я встречаюсь кое с кем», — сказал ему Бен.

«Мой брат, Марк Кин. Один из его коллег, Томас Маклин. Не знаю, слышали ли вы о них. Они с какими-то русскими…»

«О да». Официант, казалось, знал о них всё. «Компания из «Либры», — сказал он, ведя Бена через двойные двери. «Они ещё не

«Кстати, мы уже приехали. Но я могу показать вам их столик. Мистер Маклин забронировал у нас столик».

Это было как в «Савое», снова и снова: почтение и уважение, если можно было за это заплатить. Две девушки, обе блондинки и невероятно высокие, подняли глаза и поймали взгляд Бена, когда он шагал по залу. Он улыбнулся в ответ, заметив бикини и высокие каблуки, а также других женщин, разглядывающих его поблизости. Возможно, ему стоит делать это чаще. Клуб был сравнительно небольшим, помещение с низким потолком, размером не больше приличного бассейна, украшенное дорогими зеркалами и приглушенным светом.

Бен ожидал чего-то масштаба Libra, возможно, трех или четырех этажей, с возможностью перемещения, но это было камерное пространство с зоной отдыха всего из десяти или пятнадцати столиков и крошечной сценой с подсветкой, закрепленной на хромированном шесте.

Он прошёл мимо офисных парней, которые уже сидели и пили пиво, и его проводили к длинному столу, стоявшему вплотную к дальней стене. Бен сидел за самым верхним столом, лицом к сцене, прижавшись спиной к углу.

Официант спросил, не хочет ли он выпить.

«Это было бы здорово». Он устраивался поудобнее, шаркая на стуле. «Мне, пожалуйста, водку с тоником. Лёд и лимон».

В клубе было ещё пятеро мужчин. Помимо офисных парней, за столиком у сцены развлекалась стайка девушек, двое коренастых арабов с пышными усами. Один из них правой рукой держал бутылку шампанского на горлышке, а левой обнимал тонкую талию женщины, лица которой Бен не видел. Над ними на сцене извилисто кружилась чернокожая девушка – одна из двадцати или тридцати танцовщиц, разбросанных по всему бару. Бен чувствовал себя уязвимым, словно ему здесь не место.

Однако атмосфера была заманчивой; она подогревала его волнение по поводу русских, ощущение причастности к чему-то тайному и подпольному. Он начал искать Марка, театрально поглядывая на часы, и закурил сигарету, чтобы казаться крутым. Может быть, они… «Я тебя разозлил» , – подумал он, хотя было всего лишь десять минут одиннадцатого. Тут из динамиков заиграла песня, которую он надеялся больше никогда не услышать – Майкл Болтон пел «Как я должен жить без тебя?», – и к нему подошла танцовщица.

Она была ростом шесть футов, светловолосая, в обтягивающем кожаном платье. Не в вкусе Бена: пластиковая и накаченная. Садясь, она намеренно касалась ногой

его.

«Привет, дорогая». Американский акцент, изо рта пахло мятными конфетами.

«Меня зовут Рэйчел. Не против, если я к вам присоединюсь?»

Бен поймал себя на том, что кивает, но оглядывает комнату. Он не хотел показаться грубым, но ему нужно было найти способ заставить девушку уйти.

«Ты здесь впервые, дорогая?» — спросила она. Под светом ламп её кожа казалась загорелой.

«В первый раз — да».

Ножки стула Бена зацепились за кусок неплотно прилегающего ковра, и ему пришлось сидеть в неудобном положении.

«Вы американец», — ясно заявил он.

'Это верно.'

Всё, что он теперь мог придумать, чтобы отговориться от разговора, звучало как ложь. Что он ждал друзей. Что он был счастлив просто сидеть в одиночестве. Что он считал Америку потрясающей страной, которую большинство европейцев совершенно не понимали. Это было всё равно что, будучи пьяным, пытаться убедить кого-то, что ты трезв. Наконец Бен сказал: «Я жду Маклина. Томаса Маклина».

И лицо Ракель засияло.

«О, ты ждешь Тома ?»

Наконец.

«Ты его знаешь ?»

«Конечно. Все знают Тома. Он постоянно сюда приходит».

И Бен снова почувствовал её ногу на своей, на этот раз прикосновение было более лёгким, с мягким соблазном. Ракель скользнула рукой по его колену, говоря: «Ну что, хочешь немного потанцевать?»

«Нет, нет, спасибо. Я бы предпочёл просто посидеть здесь. Один. Они будут здесь с минуты на минуту…»

Справа от Бена чернокожая девушка теперь была великолепно обнажена топлес, сжимая шест, словно микрофон, и взгляду было некуда упасть. Внезапно Ракель, покачнувшись, упала к ней на колени, её грудь напоминала силиконовый слепок. Он сказал: «Послушай, это не такая уж хорошая идея», но его голосу не хватало ясности и звучности. Её лицо внезапно оказалось так близко к его щеке, что он ощутил жар её кожи на своей.

«Непослушный мальчик, Бенджамин. Непослушный мальчик».

Маклин. Блядь .

Бен практически сбросил Ракель со своих колен и столкнулся с поразительным зрелищем: Томас Маклин, одетый в костюм цвета электрик, в окружении двух неизвестных мужчин в пиджаке и галстуке, а рядом с ними его брат, улыбающийся, как Чеширский кот.

«Привет, Бенни, малыш». «Хорошо проводишь время?» Маклин наклонился, чтобы пожать ему руку. «Вижу, ты познакомился с Ракель. Как дела, дорогой? Выглядишь, как всегда, великолепно».

Ракель поцеловала Маклина в губы и сказала: «Привет, Том», — с белоснежной улыбкой. Бен, весь в крови от смущения, неловко поднялся со стула.

«Брат, это мои коллеги с работы». Улыбка на лице Марка всё ещё не сходила с лица. «Тома ты, конечно, знаешь. А это Владимир Тамаров, адвокат из России, и его коллега Юрис Духев из Латвии. Они помогают нам с московским делом, пытаются уладить некоторые дела».

Бен хорошо их разглядел. Духеву было за сорок, он лысеющий и коренастый, с усталыми, налитыми кровью глазами и кожей цвета блинной смеси. На нем были черные фланелевые брюки и шерстяная куртка советских времен, которая выглядела совершенно неуместно в этом клубе. Выражение его лица было таким жестким и недоброжелательным, что он, казалось, никогда не улыбался. Владимир Тамаров также выглядел совершенно равнодушным к окружающему. Высокий и атлетически сложенный, он был одет в то, что можно было бы сойти за Armani, с дорогими часами, видневшимися на толстом загорелом запястье. Его волосы блестели от масла, зачесанные назад прядями, которые заканчивались сухими локонами на затылке.

«Приятно познакомиться», — сказал ему Бен, неловко перенеся вес на одну ногу. Ему пришло в голову, что он пожимает руку людям, возможно, ответственным за смерть его отца. Понимал ли это Марк? Продумал ли я всё как следует?

«Приятно познакомиться», — ответил Тамаров, игнорируя крашеную блондинку, которая прошла мимо него в черном кружевном корсете и высоких кожаных сапогах.

Последовали краткие фразы, заказы на напитки, и компания расселась за столом. Бен понимал, что должен Ракель денег, но она, казалось, была рада остаться рядом с ним, уверенно положив руку на колени Маклина. Тамаров сидел справа от Бена, спиной к стене, а Марк и Духев сидели рядом на другом конце стола.

«Куда делся Филипп?» — спросил Маклин, обернувшись и посмотрев в сторону входа. Голос его был громким и властным, но вся вежливость была стерта выпивкой.

«Я думаю, он пошел к людям», — сказал Марк.

«Он, блядь, не торопится. Ну, как дела, Бенни?»

«Неплохо, Томми », — ответил Бен и с удивлением увидел, как Тамаров улыбается, снимая куртку.

«Тебе не нравится, что я тебя так называю?» — Маклин схватил Бена за плечо и крепко сжал его. «Эй, Кено!» — снова крикнул он через стол.

«Младшему брату не нравится, что я называю его «Бенни-бой». Что ты об этом думаешь?»

Тамаров взглянул на Бена – молчаливая солидарность трезвых людей – и поднял брови, словно бы намекая, что Маклин ему надоел, что он считает его глупым и неловким. Бен кивнул в ответ, задумавшись, заслужил ли он его доверие.

«Я же говорил», — ответил Марк, надев маску работы, шуток и лёгкого обаяния. «Бен не любит, когда его дурачат, Томас. Он в семье художник, мыслитель».

«О, так вы художник?» — спросил Тамаров, вытаскивая Бена из беседы.

Голос у него был тихий и деловой, с сильным акцентом.

'Это верно.'

«Марк мне ранее говорил, что вы художник. Это правда?»

«Это верно».

«Я покупаю картины и коллекционирую для своего удовольствия».

'Вы делаете?'

«Вилки».

Это была ранняя стычка. Говорил ли Тамаров правду? На стол ставили напитки – шампанское и водка – и Бен сосредоточился на потоке бикини и мини-юбок, которые теперь опускались на стол. Марк подвинулся, чтобы тайская девушка с цветами в волосах могла сесть между ним и Духевым. Духев, похожий на шахтёра, попавшего не на ту компанию, скривился, когда крепкая брюнетка похлопала его по плечу и пригласила сесть. Они разговорились, и Бен решил, что она латышка. Затем Ракель начала массировать плечи Маклина, говоря, как ей нравится его костюм, и наливала себе шампанского. Ему нужно поговорить с Тамаровым.

«Так зачем вы это делаете, пожалуйста?» — спросил русский.

У него были очень прямые и сосредоточенные манеры, холодный, пронзительный взгляд, который мог обнаружить изъян в человеке.

«Зачем мне это делать?»

«Живопись. Почему вы стали художником?»

Ради выполнения работы Бену казалось важным быть осторожным в своем ответе.

«Я делаю это, потому что это единственное, что я умею делать», — ответил он. «Я не умею работать в банке. Я не умею заниматься фермерством. Я не умею преподавать. Но я умею рисовать. И у меня есть потребность этим заниматься, чтобы выпустить из себя всё это».

Этот ответ он уже использовал много раз, но теперь Бен добавил к нему, ударив себя в грудь так, чтобы это, по его мнению, понравилось бы русскому. Музыка в клубе теперь была очень громкой, пульсировала латинская сальса.

«Понятно». Тамаров, казалось, не был тронут происходящим вокруг: смехом, шутками, двумя скучающими чернокожими девушками неподалёку, зевающими в свои мобильные телефоны. «А как вы относитесь к тому, как обстоят дела с искусством в нашей стране?»

сказал он. «В Англии?»

«Ты задаёшь много вопросов», — сказал Бен и пожалел об этом. Так его не переубедишь. Тамаров позволил ему повиснуть в неловком молчании, покручивая лёд в стакане. Вынужденный быстро ответить, Бен сказал:

«Я считаю, что большая часть так называемого современного искусства — полная чушь. Я пытаюсь создать что-то более долговечное. Более аутентичное».

«Понятно. Да, то, как здесь представлена эта картина, меня беспокоит. У вас есть этот так называемый художник, человек, который оставляет свою одежду в галерее Тейт, и он этим прославился. Но в Англии есть химики, инженеры, архитекторы, и никто не знает их имён. «Почему так?» — спрашивается.

Тамаров выглядел так, словно хотел получить ответ.

«Ну, это просто лень со стороны СМИ и лень со стороны общественности», — сказал ему Бен.

Ракель смеялась над чем-то, сказанным Маклином, и он чувствовал, как двигается ее нога под столом.

«Люди реагируют на современное искусство так же, как на секс».

Тамаров нахмурился.

«К сексу?»

«Всё верно. К полу. Они реагируют исключительно на внешность.

Ничего более глубокого не происходит.

«Возбуждает ли меня эта инсталляция?» «Какие чувства у меня вызывает это видео ?»

«Именно такие вопросы они себе задают».

Тамаров попросил перевести слово «инсталляция», и Бен постарался это сделать. Затем русский начал медленно кивать, словно глубоко задумавшись.

«Что ж, это правда, — наконец сказал он. — Восхищение старыми картинами, работами Матисса или Ренуара, гораздо ближе к любви. Мои чувства к ним станут глубже, как, возможно, и к другу».

Бену оставалось лишь неловко улыбнуться. Ему пришло в голову, что он находится в стрип-клубе и беседует об искусстве и дружбе с русским гангстером, отмывающим деньги и способным убить его отца.

«Ваша британская культура направлена только на то, чтобы шокировать людей», — продолжил Тамаров.

«Вот что происходит, когда к власти приходят идиоты. Они играют на… как там Себастьян всегда выражается? На самом низком уровне… декониматор . 'Это правильно?'

«Наименьший общий знаменатель, да», — сказал Бен, заметив явный намёк на Рота. «И они и есть наименьший общий знаменатель. Я имею в виду, чем они одержимы? Знаменитости, сплетни и секс».

Когда Тамаров улыбнулся, было странно видеть лицо, столь сдержанное, столь пугающее, но поддающееся забавной мысли. Бен понял, что это реакция человека, которого то, что он увидел, ужаснуло и порадовало одновременно. Он хорошо справлялся. Затем за столом внезапно поднялся шум: Маклин оторвался от Ракель и резко развернулся на стуле. Дважды крикнул: «Эркюль!» достаточно громко, чтобы перекрыть музыку, и Бен поднял взгляд и увидел худого, хорошо одетого мужчину, приближающегося к столу, пьяного и растерянного, в сопровождении потрясающей индийской девушки.

«Извини, Том». У Филиппа д’Эрланжера был лишь лёгкий бельгийский акцент, и он говорил быстро. «Я возвращаюсь из туалета, встречаюсь с Айешей, мы немного потанцуем, а я задержался. Здравствуйте, меня зовут Фил».

«Приятно познакомиться». И вот Бен пожимает руку пьяному бельгийцу, который выставляет восточноевропейских проституток из ресторана в Ковент-Гардене. Его тревожит, что вдали от него это возбуждает.

«Ты брат Марка, да? Бенджамин?»

«Бенни, малыш!» — поправил Маклин, снова положив влажную руку на плечо Бена. Он чувствовал её тяжесть, пот, и ему захотелось плеснуть водку Маклину в лицо.

Ракель рассмеялась, когда он сказал: «Всё верно, я Бен. Младший брат Марка». Д’Эрланжер сел.

«Так ты работаешь в «Либре»?» — спросил он, заметив крошечную частичку кокаина у основания носа бельгийца.

«Раньше да, — ответил он. — Теперь у меня ресторан. Кстати, меня зовут Айеша».

Индианка изящно устроилась на коленях у д'Эрланжера, нежно перебирая пальцами волосы. Она смотрела на Бена и бесстыдно кокетничала, и он ощущал её взгляд, словно энергию, пронизывающую всё его тело. Её бёдра были стройными и смуглыми, левая нога была закинута на правую, так что лёгкий хлопок платья облегал её почти до талии. Бен кивнул ей и отпил глоток напитка.

«Так вы там вдвоем танцевали?» — спросил я.

«Да, было очень приятно», — Д’Эрланжер глупо ухмылялся. «У них есть отдельная зона, где можно уединиться. VIP, кажется, они это называют. Очень важные персоны».

Он громко рассмеялся собственной шутке, но Бен заметил усталость на его лице, усталую, желтушную кожу и синяки под глазами. Ночное существо. Движимое стрессом. Жадное.

«Значит, это лучше, чем Москва, да?» — говорил он на этот раз Тамарову.

«Я думаю, более расслабленно».

«Что вы имеете в виду?» — спросил Тамаров.

Д’Эрланжер снова повернулся к Бену. Его внимание было сосредоточено повсюду.

«Мы только что были в Москве», — сказал он. «А ты, Бенджамин, там когда-нибудь был?»

Бен сказал, что нет.

«Ну, я вам скажу…» — он потер нос, вытирая пот со щеки…

Куда ни пойди, везде охранники, мужчины лет двадцати-двадцати пяти, с оружием и в кожаных куртках, словно возомнившие себя Брюсом Уиллисом. И не только в ночных клубах, но и в супермаркетах, кинотеатрах, магазинах. Как их зовут, Владимир?

«Охрана», — сказал ему Тамаров.

«Всё верно. Охранка . Москвичи помешаны на выживании, на безопасности. Мы ходим в один ресторан с Томасом и Юрисом – он называется «Прадо», или «Праго», или как-то так…»

«Прага», — сказал Тамаров.

«Спасибо, да, Прага, а это типичный сталинский свадебный торт возле Кремля, где есть, может быть, восемь или девять разных ресторанов, тематических и так далее, и мы не можем переехать из-за всех этих клоунов, этих клоунов с их Range Rover'ами, бронежилетами и Walther PPK...»

Д’Эрланжер снова рассмеялся собственной шутке. Айеша, его старейшая подруга, с обожанием улыбнулась. Затем, думая, что никто не заметит, она пристально посмотрела на Бена – второй момент флирта, заставший его врасплох. В её глазах читалось обещание рая.

«Итак, Владимир бронирует для нас столик, и нам приходится проходить металлоискатели, личный досмотр, словно мы террористы или что-то в этом роде». Бен едва мог сосредоточиться. «Представь себе такое в моём ресторане, Бенджамин? Ты приходишь ко мне поесть в Ковент-Гардене, и я прошу одну из своих официанток отвести тебя в подсобку и, возможно, подвергнуть раздеванию, прежде чем ты сможешь заказать суп…»

Д’Эрланжер снова громко расхохотался. Айеша всё ещё пыталась изобразить веселье, но Тамаров был совершенно спокоен. Движение на противоположном конце стола прервало разговор. Марк встал и, извиняясь, прощался с тайкой. Увидев это, Бен сказал: «Я просто иду в туалет». Никто не обратил на него особого внимания. «Ты тоже идёшь, Марк?»

«Ага, пописать», — ответил его брат, проходя за стул Маклина. Бен демонстративно поприветствовал Тамарова, вылезая из-за стола и направляясь вместе с Марком к людям.

Внутри было тихо, от остального клуба их отделяли две двери.

Бен убедился, что они одни, пока Марк мыл руки в раковине.

«Мне нужно с вами поговорить», — сказал он. В его голосе слышалась нотка безотлагательности.

«Что-то произошло».

«Не сейчас, брат», — прошептал Марк. «И так всё достаточно тяжело».

Дверь распахнулась, и в ванную вошёл сгорбленный пожилой мужчина. Марк отошёл от раковины и заперся в одной из двух кабинок. Бен сделал вид, что смотрится в зеркало, и поправил галстук. Мужчина ушёл, не помыв руки.

«Д’Эрланжер был в Москве с Маклином и Тамаровым. Он, должно быть, в чём-то там замешан…»

'Бен…'

«О чем вы говорили с Духевым?» — Марк вышел из кабинки.

Он нахмурился.

'Что?'

«Вы, ребята, о чем-то говорили, пока я был с Владимиром».

«Он уходит на пенсию. Купил недвижимость в Испании. Ему не нравится погода в Латвии, и он хочет построить собственный дом к югу от Гранады».

Почему?'

Бен тут же сказал: «Ну, тебе это может пригодиться».

'Извини?'

«Ты мог бы украсть его из сна». В тесноте ванной Бен мчался на чистом адреналине, горя желанием помочь. «Если Рэндаллу нужны улики на Кукушкина изнутри, Духев — тот, кто сможет их ему предоставить. Они могли бы завербовать его как агента, угрожая отобрать землю…»

«Что?» — Марк выглядел потрясенным. «Что ты, чёрт возьми, несёшь?»

«Именно это. Именно это я и говорил».

«Ты сделал дорожку, брат?»

«Конечно, я не выпил ни строчки. Думаешь, я бы стал употреблять кокаин перед чем-то подобным...?»

Марк покачал головой с измученной, разочарованной улыбкой.

«Это была большая ошибка — втянуть тебя в это. Я не представлял, насколько ты влипнешь. Не знаю, о чём я думал…»

'Что?'

«Мне не следовало тебя в это втягивать».

Бен подошел к нему.

«Ты привлекла меня, потому что не можешь справиться с этим сама. Тебе нужна моя помощь, чтобы я сделала это ради папы…»

«Нет», — Марк был непреклонен. «Мне не нужна твоя помощь. Это небезопасно».

Я просил тебя об этом весь вечер, чтобы ты сам увидел русских и доказал, что письмо Боуна — подделка. Я взял тебя с собой не для того, чтобы ты начал играть в «Я шпион», как в игру. Одного нашего присутствия здесь вдвоем уже достаточно. Тебе не следовало следовать за мной из-за стола.

Бен отвернулся, глядя на свое отражение в зеркале.

«Ты пьян, братец, — сказал он. — У тебя паранойя».

«Я не пьян, Бенджамин. Я не параноик. Тебе просто нужно успокоиться». Марк очень старался не повышать голос. «Ты что-нибудь знаешь о Дучеве? Ты понимаешь, насколько глупо пытаться завербовать такого человека? Это один из самых доверенных сотрудников Кукушкина. Этот парень четыре года назад вывез одного из главарей московской мафии за город в багажнике машины, нашёл уютное укромное местечко, отрубил ему пальцы, выбил зубы, а затем поджёг его машину. Блок ещё жив был . Это была просто работа для Кукушкина, в пользу. Всё в рамках дневной работы. Вот с кем я имею дело, брат. Вот с такими людьми я и сталкиваюсь».

«А как же Тамаров?»

«А как же Тамаров? Возвращайся к своим краскам и углю. Он просто тебя выслеживает. Разве ты этого не видишь? Он нас обоих выслеживает. Эти ребята ценят верность и честь превыше всего. Подружишься с ним, и он станет чертовски развратным, если поймёт, что мы задумали. Такой человек, как Тамаров, — либо твой лучший друг в мире, либо твоя худшая ошибка. Вот что я хочу, чтобы ты запомнил, чтобы не облажаться».

«Тебе стоит выбраться отсюда», — спокойно сказал Бен. «Я вижу, ты не…»

Марк бросил на него презрительный взгляд.

«Брось это», — прошипел он.

«Я лишь сказал, что д’Эрланжер уехал в Москву. Вот и всё, что я пришёл вам сказать».

«И?» — Марк сжал руку в кулак, опираясь на раковину в ванной.

«Думаешь, это большая новость? Чем, по-твоему, МИ5 занимается весь день, если не отслеживает...»

Он правильно сделал, что замолчал так быстро. Внутренняя дверь ванной слегка сдвинулась от движения воздуха, вызванного кем-то, вошедшим с другой стороны. Когда Тамаров вошёл в комнату, его глаза сузились от яркого света, и он замер на месте. Он посмотрел сначала на Марка, затем на Бена и спросил: «Всё в порядке?»

Бен позволил своему брату говорить.

«О, ладно», — ответил Марк. «Ладно. Мы просто болтаем об одной из девушек. Ты в порядке, Владимир?»

«Неплохо», — сказал Тамаров, стоя к ним спиной у писсуара.

'Хороший.'

«Так тебе нравится одна из девушек?»

Он повернулся и адресовал вопрос Бену.

«Верно», — ответил Бен, с благодарностью принимая ложь. Сердце у него бешено колотилось, и он едва осмеливался взглянуть на Марка. «Её зовут Айеша».

С Филиппом. «Она милая, да?»

«Очень красивая, да. Я бы сказал, что она тебе понравилась. Мы разговариваем, Марк, и твой брат очень интересуется современным искусством. Но его взгляд всё время скользит по этой девушке. Он не может оторваться от неё», — рассмеялся Тамаров, застёгивая ширинку. «Но у тебя, мне кажется, проблема. Филипп очень пьян и носит с собой кучу денег. Тебе будет трудно уговорить её уйти от него».

Бен улыбнулся (хотя Марку показалось, что это была просто гримаса) и изо всех сил старался продолжать фарс.

«О, ничего, — сказал он. — Мне достаточно одного танца. К тому же, я женат, Владимир, и эта американка меня немного удивила».

«Да», — сказал Тамаров, мою руки над раковиной. «От неожиданности. Возможно, именно об этом вы и говорили, когда я вошёл».

Повисла гнетущая тишина, звук кранов и приглушённая музыка, и они вместе вышли из ванной. Марк позволил Бену идти впереди и попытался взять себя в руки. Они стояли у двустворчатых дверей, ведущих обратно в клуб, когда Тамаров схватил его за руку.

«Пойдем со мной в бар, — сказал он. — Я хочу поговорить с тобой наедине».

«Конечно», — холодно ответил Марк. Ему отчаянно хотелось воды, льда, чего-нибудь, чтобы смягчить сухость во рту. Они шли через тёмную VIP-зону: Бен шёл впереди, а девушки по обе стороны от него танцевали в промежутках между полускрытыми мужчинами.

«Что будете пить?» — спросил его Тамаров за барной стойкой.

«Просто что-нибудь помягче», — ответил Марк. Бен всё ещё его раздражал. «Мне рано вставать».

Тамаров заказал две колы и презрительно мотнул головой в сторону Маклина.

«Томасу тоже завтра рано вставать», — сказал он, глядя на стол. «У нас в субботу серия важных встреч, верно? Но, думаю, ему всё равно».

«О, с Томом всё в порядке», — сказал Марк, думая, что проявление преданности сыграет ему на руку. «Он просто любит иногда выпить. Любит расслабиться».

Бармен поставил на стойку две колы, и Тамаров расплатился с ним пятидесятифунтовой купюрой. Затем он перевел взгляд на Марка и спросил: «Что он тебе обо мне рассказал? О том, кто я?»

Марк не вздрогнул.

«Что вы юрист».

«Но теперь вы понимаете, как устроен бизнес в моей стране? Вы понимаете, что для успеха вашей операции Томасу и Себастьяну пришлось пойти на определённые меры?»

«Конечно», — небрежно ответил Марк. «Я понимаю».

Тамаров медленно двигал ртом из стороны в сторону, словно человек, дегустирующий дорогое вино.

«Поэтому я хочу поговорить с вами сегодня наедине, поскольку мы не встречались до сегодняшнего вечера, и у меня есть вопросы на совести, которые мне нужно с вами обсудить».

«На твоей совести», — повторил Марк.

«Позволь мне прояснить ситуацию». Тамаров выпрямился и отпил полный рот колы. «Твой отец работал на Себастьяна в момент его смерти. Мне это известно. Мы все это знали. Так делается бизнес».

«Я не уверен, что понимаю вас».

«Я хочу сказать вот что». Он протянул руку и положил её на плечо куртки Марка. Это было словно прикосновение священника. «Когда я услышал об убийстве твоего отца, я был потрясён. Это стало для меня неожиданностью. Это стало неожиданностью для всех нас. Ты понимаешь, что я тебе говорю?»

Какое-то время их не разделяла ничего, кроме поп-музыки и отстранённой, пустой болтовни. Девушки были на периферии зрения, а Марк всё время что-то высчитывал.

Под давлением я принял решение.

«Владимир, если ты пытаешься сказать мне, что работаешь на Виктора Кукушкина, что являешься одним из его адвокатов, то меня это не удивляет. Я уже большой мальчик.

«Мой отец рассказал мне об организации Кукушкина, и, честно говоря, во время моих поездок в Москву с Томом я сообразил, что к чему».

Тамаров пригладил высохшие кудри на затылке и, казалось, испытал облегчение, избавившись от неловкости.

«Я ценю вашу откровенность, — сказал он. — Но я пытаюсь сказать вам нечто большее».

Марк не ответил. Это было то, о чём Куинн говорил в конспиративной квартире. Страница первая, правило первое: если ты не знаешь, что происходит, держи свой рот закрытым .

Тамаров наклонился вперед.

«Я должен задать вам личный вопрос, — сказал он. — Надеюсь, он вас не обидит».

'Продолжать.'

«Я просто надеюсь, что вы не считаете, что мой клиент каким-либо образом причастен к произошедшему…»

«Господи, нет». Марк не мог понять, была ли эта ложь ложью. «Боже, эта мысль никогда не приходила мне в голову. Думаешь, я бы всё ещё работал на «Либру», если бы считал, что они как-то причастны к произошедшему? Думаешь, я бы выпил с тобой в этом баре?»

«Тогда я очень рад». Тамаров откинулся назад и убрал руку с плеча Марка. «Сегодня вечером это было тяжёлым испытанием для меня, и для Юриса тоже. Как я уже говорил вам, трагедия вашего отца стала неожиданностью для всех нас в организации».

«Юрис тоже работает на господина Кукушкина?» — спросил Марк, потому что ему пришлось это сделать.

«Он соучастник», — ответил Тамаров после паузы. Оба мужчины снова оглянулись на стол. Марк с радостью заметил, что Бен теперь разговаривает с Айешей в углу. Это убережёт его от неприятностей. Маклин, Ракель, Духев и Филипп смеялись друг с другом, разговаривая по отдельности.

«А твой брат?» — спросил Тамаров. «Что он думает?»

'Бен?'

«Да, Бен».

«О, брата интересуют только картины».

У Тамарова отвисла челюсть.

«Он мне очень нравится», — сказал он. «Бенджамин — хороший человек. Ему нелегко жить со всем, что произошло. Я тоже потерял отца, когда мне было семнадцать лет».

«Мне жаль это слышать».

«Автокатастрофа под Москвой. Он погиб вместе с другом, возвращаясь с рыбалки за город. Моя мать была очень больна, и мне пришлось сообщить эту новость младшей сестре и брату. Они были близнецами, им тогда было всего по десять лет. Когда я рассказал им, что случилось, они начали кричать, как звери, на полу».

«Это ужасно. Мне очень жаль».

К ним, слегка покачиваясь, подошли две девушки, но Тамаров отмахнулся от них.

«Я помню, как потом я просматривал его...» — он искал слово

«…его имущество. Моя мать какое-то время болела, и мне, ещё молодому человеку в Советской России, пришлось организовать похороны. Понимаете, это было интимное дело для мальчика — рыться в книгах отца, в его одежде».

Позже я прочитал одного американского автора. Он говорит: «Нет ничего страшнее, чем столкнуться с вещами мертвеца». Я всегда это помню.

«Мне пришлось сделать то же самое», — сказал Марк, и на мгновение он вышел из роли, оставшись один в квартире Кина в тот первый раз: он обнаружил бритву, лежащую рядом с ванной, забитую волосами отца; костюмы и галстуки в шкафах, которые он больше никогда не наденет; Библию в ящике всего в нескольких шагах от подушки; даже нераспечатанную пачку презервативов, пылившуюся под кроватью.

«Значит, у нас есть что-то общее», — заявил Тамаров.

«Да, мы так поступаем». И только потому, что он был встревожен и у него не было идей, Марк взял свой напиток и предложил тост.

«За будущее», — сказал он.

Тамаров выглядел приятно удивленным.

«Да, в будущее», — ответил я и улыбнулся. Он, казалось, собирался что-то добавить, когда подошёл Дучев. Поприветствовав Марка суровым кивком, он быстро что-то сказал Тамарову на языке, который не был русским.

Это атнаку уззинат ка клажас. Ну, а что? '

« Vies iet labi », — ответил Тамаров. ' Esmu parliecināts ka brāçli nekā

незина .'

Марк предположил, что он латыш, и попытался запомнить некоторые фразы. Тамаров использовал слово « лаби» , которое, как он знал, означало «хорошо» или

«хорошо», но ему будет трудно вспомнить что-либо полезное для Рэндалла.

«Юрис гадает, куда мы придём», — сказал Тамаров. «Я как раз говорил ему, что нам нужно вернуться и сесть».

Пара снова коротко поговорила по-латышски, на этот раз имена выделялись из потока речи. Филипп. Томас . Что-то о piedzērušsies . Марк заметил, что Тамаров обращался с Духевым так, как молодой, преуспевающий руководитель мог бы разговаривать со своим бригадиром или шофером: с авторитетом, подкреплённым уважением к опыту и преданности старшего.

«Что происходит за столом?» — спросил я. Духев, казалось, ждал разрешения заговорить. Кондиционеры почти не пропускали запахи в клубе, но Марк чувствовал сильный запах его пота.

«Мы выясним», — сказал он.

Вместе они вернулись к группе и увидели Маклина, сидевшего за столом в окружении гостей. Его ярко-синий костюм был забрызган брызгами шампанского. Ракель, Айеша, Филипп и Бен с увлечённым вниманием слушали громкий монолог о проституции.

«С проститутками, — говорил Маклин, — нужно быть осторожнее, чтобы не врать. Я это усвоил с самого начала, Бенни, с самого начала. Брасс говорит, что ей семнадцать, скорее всего, на пять лет больше, а иногда и на десять. Начнёшь с тридцатилетней, поверь мне, у неё уже менопауза, и это всё равно что трахаться с собственной мамой. «Зрелая» — то же самое. Ты же понимаешь, что они имеют в виду, Бен? Она отвратительно крутая.

То же самое «Изысканно». Не смешите меня. Пожалуй, самое изысканное, что могут предложить эти птички, — это смотреть «Обратный отсчёт» во время перерыва на кофе.

Тамаров не стал садиться. Высокая чернокожая девушка с мускулистыми, накачанными руками привлекла его внимание, и он вернулся с ней в бар.

Заметив это, Маклин повысил голос и обратился к Духеву.

«Молодец Владимир, — крикнул он. — Смотри, как твой босс развлекается. И тебе, Юрис, захочешь, пока не остыло. Прямо как «Голодная утка» в Москве, а?»

Духев ничего не сказал, и Маклин снова обратил внимание на Марка и Бена.

«Итак, Кено, я только что рассказывал твоему брату о своей жизни, полной беззакония и порока».

'Ага?'

«Да». На лице Маклина блестел слой пота, словно тающий жир. «Рассказать тебе моё золотое правило, Бенни, малыш, моё маленькое золотое правило?»

«Почему бы и нет?» — устало спросил Бен.

«Если что-то летает, трахается или плавает, возьмите это в аренду, не покупайте».

Когда Бен не смог рассмеяться, Маклин разразился новой тирадой.

«Ну, посмотри на это», — сказал он. «Он как Себастьян Рот, твой младший брат. Чистый как стеклышко и привязан к раковине».

«Что ты имеешь в виду?» — спросил Бен и, похоже, вышел из себя.

«Я имею в виду, что наш Себ слишком занят тем, что целует задницу правительству, чтобы хорошо провести время. Он проводит вечера в опере со сливками «новых лейбористов».

устраивая камерные ужины с влиятельными людьми Уайтхолла.

Бог его знает, зачем он этим занимается. Мечтает о месте в Палате лордов, я полагаю. Очень амбициозен наш мистер Себ.

«Полегче, Том», — сказал Марк, но Маклин был в ударе.

«Да ладно тебе, Кено, ты же понимаешь, о чём я говорю. В этих поездках за границу мы его почти не видим». Он начал говорить прямо с Ракель, с Айешей, со всеми, кто был готов слушать. «Мы с Марком теперь ездим в Москву и отлично проводим время. А вот Себ, нет, держится на расстоянии, якшается с дружками из Кремля. Да кто он такой?»

«Том, брось», — снова сказал Марк, и на этот раз его тон был более резким. Духев отвернулся, но, несомненно, впитывал каждое слово.

«Ладно», — ответил Маклин. «Ладно. Я говорю тебе правду. Насколько я понимаю, Бенни, такой мужчина, как ты, хочет время от времени себя побаловать. Я видел тебя, когда пришёл сюда, Ракель окидывала тебя взглядом. Тебе это нравилось, приятель, нравилось . «Правда, милый?» Ракель любезно улыбнулась.

«Я тебе это просто так скажу. Вчера вечером у меня была тайская птица, просто невероятно. Соски, как фейерверк в помещении. Ты не представляешь, что теряешь».

Бен закурил сигарету. В тот момент он предпочёл бы быть где угодно, лишь бы не слушать рассказы Маклина о своей сексуальной жизни.

«Филипп там был, да, приятель?» — Д’Эрланже, который уже некоторое время молчал, неловко посмотрел на стол. — «Не стесняйся, Эркюль, не стесняйся. На Каймановых островах, да? Вы с Тимми Лэндером торговали в розницу. Он мне всё рассказал».

Ни Бен, ни его брат не смогли скрыть шока, отразившегося на их лицах.

«Тимоти Лэндер?» — быстро спросил Марк.

— Верно. — Рука Маклина царапала спину Ракель. — Ночь на плитке, не так ли, Пуаро?

«Я его знаю ?» — спросил Марк. «Из Весов?»

«Тим?» — нахмурился Маклин. «Не думаю, приятель. Но он отличный парень. Мой старый друг по колледжу; руководит там школой дайвинга».

'Вы уверены?'

«Конечно, я уверен. Филипп как раз собирался куда-то, и я попросил Тима…

Как бы это поделикатнее выразиться? – покажи ему, как хорошо провести время. Маклин, казалось, был тронут воспоминаниями, и удовольствие на мгновение исчезло с его лица. «На самом деле, я пытался свести с ним твоего старика, Кено, когда он был

Планировал провести там отпуск. Сказал мне, что хочет заняться дайвингом на Каймановых островах, и я дал ему номер Тима. Это было как раз перед… э-э… аварией, ну, вы понимаете. Извини. Вот, выпей ещё.

OceanofPDF.com

«Тимоти Ландер — чертов инструктор по дайвингу ».

«Я знал это».

«Ты знал это?»

Тэплоу пристегнул ремень безопасности и сумел изобразить должное раскаяние. Он сказал: «Мы узнали об этом вскоре после нашей последней встречи. Полу позвонили с Каймановых островов, и они это подтвердили».

«С Каймановых островов? Не из СИС?»

«Зачем SIS вмешиваться?»

Марк сидел напротив Тэплоу на кожаном заднем сиденье такси МИ5.

Он нахмурился и сказал: «Потому что ты сказал, что их полицейское управление этим занимается». Впервые он начал сомневаться в честности Рэндалла. Он хотел бы, чтобы в машине был Куинн, человек, на чьё слово он мог бы положиться.

С Полом Куинном он знал, на чём остановился. «Или это была просто ложь, призванная меня успокоить? Может, ты с самого начала знал, что Ландер — отвлекающий манёвр. Разве сложно отследить кого-то, когда у тебя есть его грёбаный номер телефона в записях моего отца?»

«Я никогда не лгал вам о Тимоти Лэндере». Нос Тэплоу, казалось, дёрнулся, словно он пострадал за «Ситибанк», но при Тимоти — нет. Его имя всплыло лишь случайно.

Марк покачал головой и посмотрел в окно.

«Теперь мне нужно узнать больше о вчерашнем вечере», — сказал Тэплоу. «В клубе».

«Все, что вы можете вспомнить».

Находившийся за рулем Иэн резко перестроился в другую полосу на Мэрилебон-роуд и выехал на Вествей.

«Я рассказал тебе большую часть по телефону».

«Ну, тогда начнём с Тамарова. Как вы думаете, почему он заговорил о вашем отце?»

«Откуда мне, чёрт возьми, знать?» Марк был уставшим и раздражительным. Он ушёл из клуба в три часа ночи, где Тэплоу тридцать минут докладывал ему о ситуации по телефону, а затем поспал всего два-три часа.

«Ну, можете ли вы предположить?»

«Чтобы очистить совесть?» — предположил Марк. «Чтобы сбить меня со следа?»

Тэплоу, похоже, согласился с этой оценкой и сдержанно одобрил. «Или»

Марк добавил: «Потому что он действительно говорил правду. Потому что Духев и Кукушкин действительно не имели никакого отношения к тому, что случилось с моим отцом».

Потому что стрельба была обычным убийством, которое никогда не будет раскрыто».

Он раздумывал, стоит ли рассказать Рэндаллу о письме Боуна. Чем больше он думал об этом, тем безумнее казалось просто отбросить теорию о Костове. Что, если Джок лгал , как подозревал Бен? Но, возможно, его начальник уже знал о Мише. Он завербовал его, используя Кукушкина как рычаг, предательство Маклина и Рота, но не было никаких конкретных улик, связывающих кого-либо из них с убийством. Возможно, Пятый и Шестой были замешаны в этом деле вместе. Марк смотрел в пол кабины и не знал, кому доверять.

«Мы решим эту проблему, — говорил Тэплоу. — Это всего лишь вопрос времени».

«Время», — пробормотал Марк. «Время».

«Вы сказали, что Тамаров был расстроен из-за того, что Маклин был пьян?»

«Верно», — Марк все еще смотрел в пол.

«На самом деле, насколько он был пьян?»

'Очень.'

«Можете ли вы сказать более конкретно?»

Марк поднял голову со скучающим безразличием.

«Вам нужен образец мочи?»

Иэн ухмыльнулся в зеркало заднего вида.

«А как насчет д'Эрланжера?» — спросил Тэплоу, игнорируя сарказм.

«Не выпивка. Кокаин».

«Понятно. И в суде, как вы сказали, Тамаров открыто признался вам, что он адвокат Виктора Кукушкина. Это правда?»

«Это верно».

«Как вы думаете, почему он это сделал?»

Но Марку это надоело.

«Чёрт возьми. Сколько раз мне тебе повторять? У меня нет ответов на эти вопросы. Если ты не понимаешь, что происходит, то вытащи меня отсюда. Если ты думаешь, что Кукушкин уже меня раскусил, то я не горю желанием тут задерживаться».

«Никто и на секунду не предполагает, что Кукушкин вас раскусил. Есть ли у вас основания полагать, что это так?»

Покачав головой, Марк смотрел на проезжающие машины.

«Послушай, я пытаюсь собрать все воедино», — сказал ему Тэплоу. «Я пытаюсь помочь тебе, пытаюсь провести эту операцию. Всё, что мне нужно знать, — это то, что подсказывает тебе твоя интуиция. Меня там не было прошлой ночью. Мне нужно увидеть всё твоими глазами».

Иэн резко тронулся с места на зелёный свет, и Марка в третий или четвёртый раз за поездку резко откинуло на сиденье. Мимо его окна промчался курьер на мотоцикле, виляя в слепом свете одноэтажного автобуса.

«Инстинкт подсказывает мне, что всё в порядке», — сказал он. «Как я уже говорил, лучшее, что вы можете сделать, — это добраться до Духева. Он уходит. Уходит на пенсию. Вы угрожаете конфисковать землю, которую он купил в Испании, это серьёзный рычаг. Юрис мечтает выращивать апельсины и лимоны на равнинах Андалусии. Я говорю об этом уже четверть часа. Скажите ему, что у него больше шансов выращивать кресс-салат в Вормвуд-Скрабс, это сработает, поверьте».

Тэплоу, казалось, был впечатлён этой идеей. Он ущипнул клочок усов, словно убирая воображаемую частичку еды, и удержал равновесие на пластиковой петле, прикреплённой над дверью.

«Это то, о чем я думал с тех пор, как мы разговаривали сегодня утром»,

сказал он. «Но это не должно вас беспокоить. Если я предложу Дучева, это не повлияет на ваши отношения с Тамаровым. Это здесь самое главное».

А теперь ваш брат. «Как вы думаете, почему Тамаров был к нему так дружелюбен?»

Осторожно спрашивая о Бене, Марк снова ответил агрессивно.

«Не знаю», — сказал он. «Не знаю, почему он был дружелюбен с Беном. Чтобы переманить его на свою сторону? Чтобы проверить его? Может быть, они просто понравились друг другу?» Он знал, что Бен придумал план для Духева и хотел его защитить. «Может быть, вы, ребята, ищете заговор там, где никакого заговора, чёрт возьми, нет. Вы считаете Тимоти Ландера коррумпированным инвестиционным банкиром с Каймановых островов, а он оказывается Жаком Кусто».

Ожидая, что Йен рассмеется, Марк посмотрел на переднее сиденье, но увидел, что взгляд Бойла сосредоточен на дороге.

«А что насчёт того, что произошло в туалетах?» — спросил Тэплоу. «Вы разговаривали там со своим братом, когда вошёл Тамаров. Как он отреагировал в тот момент?»

Марк остался сидеть на своем месте и блефовал.

«Как будто он только что столкнулся с парой парней, которые болтали в толпе. Как любой нормальный парень в клубе, которому нужно отлить. Бен и я…

Братья — братья. Разве братья не могут говорить публично, не вызывая подозрений?

'Кому ты рассказываешь.'

Иэн на скорости обогнал седельный тягач, и Марк резко опустил пассажирское окно. Воздух в кабине был спертым и затхлым, а горло распухло от недосыпа. Ветер, обдувая сиденья, увлажнял глаза Тэплоу.

«Это слишком много для вас?» — спросил я.

«Оставьте это», — ответил Тэплоу.

Такси замедлило движение.

«Вы спрашивали о Бене и Владимире», — сказал Марк.

«Хорошо, я тебе расскажу. Влад рассказал мне, что его отец умер, когда ему было семнадцать. Так что, может быть, ему жалко Бена. Может быть, ему жалко меня. Может быть, в этом есть какая-то эмпатия».

«Простите, босс, но это соответствует нашему усердию», — кричал Иэн, перекрывая шум дороги. «Старик Тамарова погиб в автокатастрофе под Москвой. В марте 1982 года, если мне не изменяет память». Тэплоу заёрзал на сиденье, едва заметив вторжение.

«Что ж, если это так, то это, безусловно, то, что вы могли бы использовать в своих интересах, чтобы наладить с ним отношения». Иэн, казалось, кивнул в знак согласия. «Но вы не должны, повторяю, больше никогда не вмешивать своего брата ни в какие операции Службы безопасности. Это было глупо и ненужно».

Марку следовало отступить, но сочетание его и без того мрачного настроения и чувства преданности Бену взяло верх.

«У моего брата все хорошо», — сказал он.

«Мне этого не сказали».

Иэн съехал с шоссе Westway и повернул в сторону Шепердс-Буш.

Мужчина в коричневом пальто пытался остановить такси, отчаянно размахивая над головой свёрнутой газетой. Марк видел, как он громко ругался, когда они проезжали мимо.

«Что вам сказали?» — спросил я.

«У нас в клубе были наблюдатели. Двое молодых людей. Они вошли сразу перед Беном и сели за соседний столик».

«Парни в брюках чинос? Два блока в водолазках?»

«То же самое». Это был короткий момент триумфа, и Тэплоу наслаждался неловкостью Марка. «Они сказали, что твой брат весь вечер выглядел нервным».

Как бы вы это объяснили?

Марка уличили во лжи.

«Ну, это всего лишь их оценка», — сказал он. «Им ведь нужно что-то написать, чтобы оправдать свою работу».

Тэплоу бросил на него уничтожающий взгляд и взглянул на часы.

«Он в сознании?» — спросил он, все еще глядя на свое запястье.

'Что это значит?'

Ян ответил с переднего сиденья.

«Значит, твой брат знает о Blindside? Ты ему сказал, что работаешь на нас?»

Тэплоу внимательно всматривался в лицо Марка, пытаясь увидеть его реакцию.

«Нет, чёрт возьми», — сказал он. «Я не дурак».

Допрос мог бы продолжиться, если бы не зазвонил мобильный телефон Марка. Он вытащил его из кармана костюма, взглянул на показания и не поверил своим глазам.

«Это он», — сказал он.

'ВОЗ?'

«Тамаров».

Телефон звонил уже третий раз.

«Ну, ответь», — Тэплоу звучал раздраженно, опасаясь потерять звонок, и на мгновение Марк осознал всю глубину его амбиций.

«Алло?» — сказал он, поднимая трубку.

Тэплоу слышал только ту часть разговора, которую произносил Марк.

Как дела, приятель? Хорошая была ночь, правда? Да, я страдаю. немного не посплю, но со мной все будет в порядке.

Ему пришлось признать, насколько естественно Blindside вошел в роль: Марк импровизировал с легкостью, не проявляя никаких признаков нервозности или волнения.

Ну, он сказал, что ему тоже было приятно с тобой познакомиться, Влад. Да, конечно, конечно. Ты Хочу встретиться, это здорово, звучит очень интересно. Ладно. Ну, увидимся. Утром. Конечно, я никому об этом не расскажу.

Когда Марк убрал телефон обратно в куртку, на его лице появилась улыбка удовлетворения, которую он хотел, чтобы они оба увидели.

«Что он сказал?» — спросил Тэплоу. «Что он сказал?»

«Ну, он хочет встретиться, не так ли? Хочет встретиться с вами за небольшим воскресным завтраком в Хакни. Похоже, у него есть деловое предложение».

'Действительно?'

'Действительно.'

«Ну, молодец», — сказал Иэн.

«Да, молодец», — добавил Тэплоу, и дело с Беном, казалось, было забыто.

OceanofPDF.com

Встреча длилась двадцать минут.

«Я могу узнать всё, что мне нужно знать о человеке, по тому, как он завтракает», — сказал Тамаров, стоя в фойе своего нового ресторана в солнцезащитных очках Ray-Ban, хлопковой рубашке Tommy Hilfiger на пуговицах и джинсах Armani. Было девять утра. «Я занятой человек, Марк, очень занятой человек. У нас есть дела в Москве, Лондоне, Париже, Белграде. Позже сегодня утром я лечу в Амстердам, чтобы пообедать».

«Если человек хочет иметь со мной дело, я хочу увидеть цвет его глаз по утрам. Я хочу услышать, как он со мной разговаривает. Я хочу знать о нём правду».

Казалось, они никогда не встречались. Тамаров душил Марка русской бранью, запугивающим бредом головореза, привыкшего добиваться своего. Они даже не завтракали : Тамаров слишком торопился. Если бы не долг перед Рэндаллом, Марк бы извинился и поймал такси до Кентиш-Тауна.

«Так чем же мы , Влад, занимаемся вместе? Ты же ничего конкретного по телефону не сказал. Что ты задумал?» Тамаров всей тяжестью руки навалился Марку на спину и пошёл с ним на кухню.

«Ну, я тут подумал», — сказал он. С самого начала у Марка сложилось впечатление, что Тамаров попал в затруднительное положение и его нужно выручать.

«Мне интересно, будет ли вам интересно поучаствовать со мной в небольшом проекте?»

«Небольшое предприятие».

«Я открываю этот бар, этот ресторан меньше чем через две недели, и мне нужен кто-то, кто мне поможет».

Марк огляделся. Ресторан представлял собой лишь руины строительных лесов и облупившейся штукатурки. Несмотря на воскресенье, повсюду были рабочие: архитекторы в касках и дизайнеры интерьеров, корпящие над цветовыми схемами. Когда они вошли на кухню, он увидел газовые горелки и вытяжки, всё ещё запакованные в коробки в центре помещения.

«Разве Том не твой партнёр в этом деле?» — спросил я. «В последнее время вы так много времени проводите вместе, и…»

«Нет, не в этом», — твёрдо ответил Тамаров. «Это уже не с Томасом. Я не могу доверять ему так же, как могу доверять тебе».

Марк замаскировал свое изумление, ослабив галстук.

«Мне жаль, что вы так считаете».

«Не стоит», — сказал Тамаров, убирая руку со спины Марка. «Я так долго слышал о тебе хорошие отзывы от Себастьяна, а теперь, когда мы встретились в клубе, мне вчера пришла в голову мысль, что это было бы хорошим партнёрством. Я подумываю открыть сеть ресторанов. Но я постоянно нахожусь в шести городах одновременно, постоянно занимаюсь бизнесом. Мне нужен кто-то на должность директора, так же, как ты присматриваешь за «Либрой».

Это не было похоже на ловушку. Именно это он потом и сказал Рэндаллу. Часами они сидели, пытаясь понять мотивы Тамарова, побудившие его сделать предложение, и наконец признали, что оно было сделано добросовестно. Кукушкин постоянно расширялся в Лондон; именно Тамарову было поручено это осуществить. Шотландец, которому он поручил довести ресторан до конца, либо ушёл в последнюю минуту, либо оказался не на высоте. То, что Тамаров выбрал Марка на роль руководителя, было одновременно и отражением его управленческих навыков, и весьма удачным совпадением.

«Но я работаю на Себа», — сказал он. «Я не могу просто уйти и управлять этим местом. Я даже не ищу другую работу».

Марк задумался, не ошибся ли он с этим. Если Рэндаллу нужно было, чтобы он сблизился с Тамаровым, это была идеальная возможность. Отказ мог поставить под угрозу отношения.

«Конечно, мы предложим вам долю», — говорил Тамаров, ошибочно полагая, что Марк тянет время из-за денег. «Мы можем обсудить условия, согласно которым вы будете владеть частью бизнеса…»

«Нет, дело не в этом. Не в этом, Влад». Он не знал, куда деваться. Ему пришло в голову, что Филипп попался в похожую ловушку, его выманили из «Либры». «Я просто не понимаю, почему так внезапно предложили. Есть что-то, о чём мне следует знать? Всё как-то хаотично».

Тамаров выглядел обиженным.

«Хаос? Уверяю вас, все рестораны выглядят так за несколько дней до открытия. Марк, вы знаете, это нормально. Ваш клуб в Москве выглядит готовым к открытию? Нет. Позвольте показать вам наши туалеты. Они полностью готовы. В этом нет ничего хаотичного.

Ничего.'

Обе ванные комнаты действительно были полностью отделаны – настоящий кошмар в псевдоарабском стиле с чёрной плиткой и отдельно стоящими малиновыми светильниками. Марк продолжал колебаться, и Тамаров счёл необходимым настоять на своём.

«Моя проблема вот в чём», – сказал он и, словно отвечая на оскорбление, которое так и не было нанесено, прижал указательный палец к лацкану пиджака Марка. «Люди в вашей стране обеспокоены. Они думают, что мы все гангстеры на Востоке, они считают ошибкой доверять нам, позволять нам инвестировать в вашу страну. Возможно, вы так думаете, Марк, хотя вы были в Москве, вы были в Петербурге и видели всё это своими глазами. Но позвольте мне сказать вам кое-что, как ваш друг, но также и как человек, знающий, как нужно работать. Если бы вы были русским, вы тоже были бы гангстером». Он позволил замечанию задержаться на Марке, вырывая паузу. «У вас не было бы выбора. Что вообще означает это слово «мафия» ? Означает ли оно насилие? Означает ли это, что мы преступники? Конечно, нет, и кто может судить? Вы считаете, что мафии не существовало до господина Горбачёва, до Ельцина? Вы думаете, что советская система сама по себе не была организованной преступностью? Это наивно. По крайней мере, теперь богатство находится под контролем народа.

«Вы говорите как настоящий коммунист», — сказал Марк, но Тамаров проигнорировал его.

«Сегодня разница в том, что люди должны бороться за это богатство. Умный русский, латыш, грузин понимает, что сегодняшний мир — это плывущий по течению. Если я хочу выжить, если я хочу прокормить свою жену и детей, нужно бороться . Не оружием, не насилием, а разумом». Тамаров постучал себя по виску, указывая, где, возможно, находится его разум. Марк точно знал, что у него нет ни жены, ни детей, которых он должен был бы прокормить, но он не стал обращать на это внимания. «Я конкурирую с другими мужчинами», — сказал Тамаров. «Если я заключаю сделку, я заключаю лучшую для себя и своих клиентов. Делает ли это меня плохим человеком? «Делает ли это?»

Марк не ответил на вопрос, хотя и признал, что Тамаров, по крайней мере, был прав насчёт судьбы. В Москве ему пришлось разрешить и заплатить, наверное, тридцать-сорок взяточников, чтобы клуб начал работать.

Это был вопрос перспективы: в Лондоне бизнесмен мог себе позволить роскошь нравственности.

«Так это место финансируется господином Кукушкиным?» — спросил я. «Вы это хотите сказать?»

Тамаров физически отстранился от вопроса. Отойдя от Марка, он повернулся и пошёл обратно в сторону вестибюля, его голос принял адвокатский тон.

«Я представляю интересы господина Кукушкина», — сказал он. «У господина Кукушкина много инвестиций».

Марк последовал за ним и сказал: «Хорошо. Понятно».

«Томас работает с господином Кукушкиным в Москве. Себастьян встречался с ним много раз. Вы считаете это проблемой?»

'Конечно, нет.'

«Тогда хорошо».

Тамаров стоял возле груды стульев, завернутых в пластик, и прижимал руку к корке намазанных гелем волос.

«Послушайте, мне не нужно решение сейчас». Я уже прислонился к колонне стульев. Она опасно качнулась. «Всё для завершения строительства ресторана уже идёт». На улице Юрис Духев нажал на гудок «Мерседеса» Тамарова, собираясь отвезти его в Хитроу. «Мне нужно ехать сейчас, чтобы успеть на рейс в Голландию. Почему бы нам не встретиться завтра за ужином? В отеле «Сент-Мартинс-Лейн»?»

«Звучит неплохо», — сказал Марк. Но он подумал, не упустил ли он свой шанс.

Он старался не отказываться сразу, но Тамаров теперь выглядел рассерженным. Он наверняка мог найти кого-то другого, кто сможет управлять рестораном.

А где же тогда Марк? Скорее всего, их пути больше никогда не пересекутся.

«Мне нужно всего двадцать четыре часа, чтобы всё обдумать», — сказал он. Тамаров подал знак машине. «Возможно, сейчас самое подходящее время. Возможно, я найду в этом что-то интересное».

«Тогда я рад это слышать». На улице Духев держал дверь машины открытой, но не обращал внимания на присутствие Марка. «Я позвоню тебе».

А потом мы встретимся в понедельник».

«Вот тогда ты и хочешь услышать мой ответ», — сказал Марк.

«Вот тогда мне и нужен ваш ответ».

OceanofPDF.com

Поначалу Рот звонил Элис как минимум раз в два дня.

После их первого совместного обеда он позвонил ей три раза за один день и прислал цветы, которые вызвали удивление в Evening Standard .

Каждый раз я находила новый повод для связи: поболтать о Бене или Марке; обсудить последние новости о новом ресторане в Кенсингтоне; дать Элис номер телефона друга, чей первый роман мог бы стать темой для достойной статьи на странице «Очерки». В общей сложности она встречалась с ним трижды за обедом и дважды за ужином, прежде чем они впервые переспали в их доме в Пимлико. Были также коктейли в «Хемпеле» с некоторыми из его политических контактов в правительстве, один из которых позже снабдил Элис неплохой историей для дневника.

Она всегда флиртовала с влиятельными мужчинами, с подросткового возраста. Было что-то особенное в этом возбуждении от лести, в окрыляющем волнении от постоянного мужского внимания. Но лишь однажды – на самом раннем этапе отношений с Беном – Элис подумывала об измене и поддалась на случайную связь. Обычно моральное оправдание её поведения заключалось в том, чтобы держать мужчин на расстоянии: секс, в конце концов, всё менял. Лучше просто поддерживать их, лучше просто наслаждаться ими как игрой. А потом появился Рот и всё испортил.

Пришел Рот и унизил ее.

В тот день в отеле, всего за несколько минут до её отъезда, он сказал Элис, как ему не по себе от «мыслей об измене», как ему жаль, что он «наставил рога Бену». Может быть, им стоит просто «остыть» на какое-то время; может быть, стоит просто всё это прекратить. В тот момент – меньше чем через час после того, как Рот был в ней – Элис увидела его таким, какой он есть, и осознала собственную глупость. Произошла ссора, в которой она обвинила его в том, что он использовал её, обращался с ней как со шлюхой. Хуже всего было то, что Рот отказался от мести: он понимал, почему она так расстроена, понимал, что момент был неподходящим.

Но через несколько дней она поймёт, что это было лучшим решением для всех. «Сейчас тебе следует быть с Беном», — сказал он ей, и Элис даже подумала, не намекает ли он на шантаж.

Работать стало сложнее. Она думала, что люди знают о случившемся. Друзья Рота, те связи, от которых он так охотно отказался и которых она так старательно поддерживала, перестали звонить. Она была уверена, что их связь навсегда испортила её репутацию. И ради чего? Секс даже не был таким уж хорошим. Всё это время Элис сравнивала Рота с Беном и гадала, что же она, чёрт возьми, делает. Но в соблазнении было столько возбуждения, столько новизны, и этот роман идеально отвлекал Бена от горя и апатии.

Теперь она боялась потерять этот брак. Жизнь Бена была для неё целой и неразрывной частью: его преданность, его друзья, его любовь. Без всего этого Элис была никем, беззаботной работницей без друзей, одинокой, которой было далеко за тридцать. Она начала беспокоиться о своей внешности, о карьере. В те первые дни неуверенность была словно болезнь.

Она постоянно звонила Бену, даже не осознавая этого. Просто чтобы поговорить с ним, просто услышать его голос. Элис нужно было знать, что где-то ещё есть кто-то, кто считает её привлекательной, кто-то, на кого она всё ещё может положиться как на друга.

Она пропустила звонок на свой мобильный от Мишель Петерсон из таможенно-акцизного управления. Было три часа дня, понедельник. Возле её стола собралась толпа сменщиков и журналистов, обсуждавших планировку и пытавшихся привлечь её внимание. Смеялись ли они над ней, или же ничего действительно не изменилось?

Это было одной из черт, которые ей нравились в Себастьяне: в нём не было ничего подлого, ничего скрытного или хитрого. Он был хищником, и большинству мужчин это никогда не понять.

Мишель оставила текстовое сообщение, и когда Элис соединилась с коммутатором в Портсмуте, она специально спросила: «Таможня и акцизы?» достаточно громко, чтобы её услышал редактор новостей, стоявший всего в полутора метрах от своего стола. Она хотела, чтобы он подумал, что она занимается чем-то более поучительным, чем юбки или причёски.

«Мне только что пришла сообщение от Мишель Петерсон, — сказала она администратору. — Могу я с ней поговорить?»

Ей пришлось ждать, пока установится соединение. К её радости, редактор новостей удостоил её улыбки – первое хорошее событие за последние дни.

Затем она услышала в трубке голос Мишель, встревоженный и почти шепот.

«Алс?»

'Оболочка?'

«Позвони мне на мобильный, пожалуйста. Но дай мне минутку, чтобы выйти на улицу».

Элис подождала и перезвонила; на смену редактору новостей пришел молодой парень с опытом работы из государственной школы, который выглядел некомфортно возле кулера с водой.

'Привет?'

Мишель была на улице. Элис слышала шум машин и небо.

«Ты меня слышишь?» — спросила она.

«Почти. Как дела?»

«Хорошо. Хорошо».

«Слушай, я говорю с парковки. „Не могу толком поболтать“. Элис услышала что-то похожее на лязг двери фургона, металлический звук. — Я узнала о Леониде Судоплатове. Кто-то под этим именем въехал в Великобританию первого декабря прошлого года. Это тебе как-то поможет?»

«Думаю, да». Элис нацарапала в блокноте: «Южн. 1 дек .». «Мне нужно будет проверить даты».

«У нас он гражданин России. Ему шестьдесят три года. Родился 6 декабря 1939 года. В документах указано, что это был новый паспорт, выданный по всем необходимым каналам восемнадцать месяцев назад. Он пробыл в Великобритании одиннадцать дней, а затем утром двенадцатого числа вылетел обратно в Москву рейсом из Хитроу. British Airways».

Алиса стенографировала ряд заметок. Она сказала:

«Двенадцатого декабря?»

«Всё верно. Это всё, что у меня есть».

В Портсмуте пронзительно крикнула чайка.

«Я действительно очень ценю это».

Это был настоящий подарок судьбы. Она думала, что Бен будет рад, когда она ему расскажет. Она подумала, что это именно то, что ей нужно, чтобы загладить свою вину.

OceanofPDF.com

Она рассказала Бену, как только вошла. Он сидел, сгорбившись, на диване, читая «Архангела» . Они больше не целовались при встрече, лишь обменивались взглядами и лёгким пожатием плеч.

«Слушай, я разговаривал с Мишель Петерсон».

Ничего.

«Моего друга из университета. Помнишь? Того, который работает в таможне и акцизах».

Бен перевернул страницу.

«Человек, назвавшийся Леонидом Судоплатовым, прибыл в Лондон первого декабря прошлого года. Это за восемь дней до убийства вашего отца.

Он вылетел из Хитроу утром двенадцатого числа. И он был русским.

Шестьдесят три года.

Теперь Бен поднялся с дивана с неподдельной медлительностью удивления.

Роман упал на пол. Он мог бы сказать, что это невозможно, что Маккрири и Марк опровергли теорию Боуна. Он мог бы послать Элис к своим делам и взглядом дать понять, что всё изменилось. Но Костов был жив, и его существование имело смысл.

«Ты рассказал об этом Марку?» Бен, смущённый своим поведением в клубе, опасался расстроить брата и совершить новые ошибки.

«Он не отвечает на телефонные звонки», — сказала Элис.

«Я всегда знал, что этот ублюдок мне лжет».

«Кто? Марк?»

«Нет. Не Марк. Маккрири. Джок Маккрири. Я всегда знал, что он что-то скрывает».

К удивлению Бена, Элис подошла и поцеловала его в лоб. Они оба сели.

«Маккрири заявил, что письмо является дезинформацией», — сказала она.

«Знаю. Знаю. Я сидел в пабе, слушал, как он успокаивает, и верил его словам, но где-то в глубине души у меня всегда теплились сомнения. А потом, когда…»

«…когда что?»

«Ничего». Бену пришлось сдержаться. Он собирался упомянуть о работе Марка в МИ-5. «Маккрири определённо прикрывает СИС», — сказал он. «Есть

что-то происходит».

«Может быть, кто-то другой использует личность Судоплатова», — предположила Алиса, проводя рукой по волосам. «Возможно, это так?»

«Вполне возможно». Бен задавался вопросом, почему она была так нежна с ним, так отзывчива и понимающа.

«Вы не думаете, что именно это и произошло?»

«Ну, у Костова были свои фальшивые документы. Судоплатов был бы ему родным. Если только кто-то не пытался подставить покойника и обвинить его в убийстве, зачем им было использовать его паспорт?»

Элис кивнула и опустила глаза. Надеялась ли она на примирение, на конец молчаниям и обидам? Бен подумал, не был ли разговор с Мишель способом наладить отношения между ними. Он подумал, не устала ли она от своих капризов и тревоги. Он подумал, не провела ли она весь день, трахаясь с Себастьяном Ротом.

«Как продвигается твоя статья?» — спросил я. «Та, что про ресторан?»

Не моргнув глазом, Элис сказала: «В него попали иглы».

«С шипами?»

«Да. Себ просто внезапно передумал и сказал, что это плохая идея. В любом случае, я давно от него не слышал».

Между ними промелькнуло недоверие, и ничего больше. Потом Элис сказала:

«В любом случае, это, наверное, к лучшему. Я просматривал досье Себа на работе.

«Он не особенно приятный человек».

«Ну как?» Бен ревновал Рота к любой критике в его адрес.

особенно из уст Элис — это была музыка для его ушей.

«Когда „Либра“ только начинала свою деятельность, — сказала она, — Себ нанимал дилеров, чтобы те заходили в клубы-конкуренты и продавали клиентам таблетки и поездки. Ты об этом знал? Марк об этом знает?» Бен нахмурился и пожал плечами. «А потом он сообщал полиции, и клуб закрывался».

«А когда журналисты стали его об этом расспрашивать, он представил произошедшее как моральный крестовый поход, отрицая, что принимал в нем какое-либо участие».

«Да», — сказал Бен. «Это заметно в коррупционерах. Вечно они указывают пальцем. Всегда виноват кто-то другой».

«Верно». Элис, казалось, прониклась её темой. «Рот такой скупой, такой бережливый, что даже не позволяет посетителям наливать себе стакан воды в туалете в Libra. Стоит войти туда с пустой бутылкой Evian, как охрана приказывает её конфисковать. Воду нужно покупать в баре, как и всё остальное. Неважно, что там…

Дилеры, уполномоченные Libra, тайком продают таблетки обезвоженным клиентам, которые уже потеряли сорок фунтов только за то, что зашли. Единственное, что действительно волнует Себа, — это цена акций Libra. Мне было бы некомфортно писать статью о таком человеке.

«Именно», — сказал Бен. «И ты думаешь, что такой парень, как Рот, человек с его связями, с его влиянием, не знает тысячу журналистов, которые могли бы написать хвалебную статью об открытии ресторана? Всё это была игра. Он пытался затащить тебя в постель».

Элис удалось заставить свое смущение походить на скромность.

«Не глупи», — сказала она.

«Я серьёзно. Я говорил об этом с Марком. Сама мысль о супружеской измене, о том, чтобы украсть чужую жену, для него бессмысленна. Он воспринимает это как соревнование ».

Элис достала из сумки сигарету и обрадовалась, что ее рука не дрожала, когда она ее прикуривала.

«Ну, я не знаю…»

«Забавно», — Бен выглядел облегчённым. «Я думал, он тебе нравится. Мне казалось, вы двое немного влюблены друг в друга».

Фраза замерла у него на языке, это был момент откровенности, которого он не желал.

« Влюбилась в него?» — Алиса скривилась от ужаса и отвращения, словно ребёнок, проглотивший лекарство. — «Он отвратительный. Как ты могла такое подумать?»

Бена охватила волна облегчения и радости, вселяющей уверенность. Он улыбнулся.

«Это просто догадка, — сказал он. — Просто паранойя».

Элис снова провела рукой по волосам. Они поцеловались, сладко прощаясь, и Бен почувствовал кожу на её спине, потянулся к нежному, изысканному теплу её живота. Впервые за много дней он обрёл покой.

«Надо что-то сделать с Мишель», — сказал он, воодушевлённый и с облегчением. Элис выглядела озадаченной, когда он поднялся с дивана и закурил сигарету.

«Надо бы», — инстинктивно сказала она. «Она сказала мне, что Судоплатов использует новый паспорт, выданный в последние пару лет. Если бы он служил в КГБ, у него остались бы связи в российском правительстве, в мафии, люди, которые могли бы достать ему паспорта, кредитные линии, информацию».

Бен глубоко вздохнул.

«Тогда нам следует попытаться связаться с Боуном», — сказал он, понимая, что снова скатывается к роли, для которой его темперамент не подходил. «Будет ли

«Ты знаешь, как это сделать?»

«Конечно», — сказала Элис.

«У меня нет его контактного адреса, и я отдал этому чёртову МакКрири свой единственный экземпляр письма. Я не помню номер абонентского ящика. Наверное, его уже не найти».

«Конечно, есть». Элис встала и взяла его за руку. «Мы найдём его в Интернете. Давай я выпью бокал вина, и мы поднимемся наверх».

Бен был технически отсталым; он едва знал, как включить компьютер Элис. В её кабинете – небольшом чулане без окон на том же этаже, что и их спальня – он стоял позади неё, пока она открывала Internet Explorer.

«Что ты делаешь?» — спросил я. Он положил руку ей на затылок и погладил по волосам. Перспектива выследить Боуна казалась второстепенной по сравнению с осознанием того, что они очень скоро окажутся вместе в постели.

«Мы просто находим Google и вводим название города. Что это было?»

«Откуда пришло письмо?»

«Что такое Google?»

«Забудь. Откуда пришло письмо?»

«Корнуолл. Нью-Гэмпшир», — сказал Бен. «Где-то в Новой Англии».

Соединение было быстрым. Через три секунды появился экран с надписью: « New Hampshire Online. Путеводители по Нью-Гэмпширу» .

«Сейчас мы найдём номер телефона. Затем позвоним на местную почту и скажем, что это чрезвычайная ситуация».

«Это то, чем ты занимаешься на работе? Врешь и выдумываешь?»

Элис не ответила. Бен чувствовал, как слегка приподнимаются её плечи, как постепенно распрямляется позвоночник при дыхании.

«Добро пожаловать в Нью-Гэмпшир», — сказала она, читая вслух с экрана с сильным американским акцентом. «О чём вы хотите узнать? О местных ресторанах? О состоянии лыжных трасс? Куда хотите пойти сегодня? »

Появился новый экран с длинным списком городов и посёлков. Элис пролистала его и нажала «Корнуолл».

«Поэтому мы просто смотрим сюда», — сказала она, и загрузилась ещё одна страница. «Юридические услуги».

Библиотеки. Пожарные части…

«Почтовые отделения!» — воскликнул Бен, указывая на нижнюю часть экрана.

Алиса улыбнулась, пробормотала: «Чёртовы художники!» и нажала на значок. В списке почтовых отделений для Корнуолла было указано только одно. Она записала номер телефона на обороте счёта за газ и отключила связь.

«Хотите, я им позвоню?»

«Да, ты это сделаешь», — сказал Бен. «Ты врёшь лучше меня. Ты же журналист».

Алиса, похоже, восприняла это как комплимент. Рядом с компьютером стоял телефон, и она набрала номер.

«Они отстают на пять часов», — пробормотала она, когда номер был объединён. «Около двух часов дня. Алло?»