Сладкий апокалипсис. Ты моя

Глава 20. Анна. Тяжелое пробуждение

Я принимала ванну очень долго, пока не остыла вода. Тогда ко мне с тревогой постучалась Софи, мне пришлось вылезти. Кожа на моих пальцах сморщилась, а я так и не смысла с себя его запах. Просто лежала и смотрела в потолок, а по моим щекам текли слезы. Я даже не брала в руки мочалку и мыло, чтобы натереть кожу. За меня это сделала София, моя меня, словно ребенка. Она делала все это молча, глядя на мое заплаканное лицо, наблюдая мои медленные, ошарашенные движения. Я была податливая, как пластилин. Наверное, она меня жалела. Ненавижу, когда меня жалеют. Но вчера стало так все равно… Я всю ночь проплакала, и заснула только на рассвете. Утром, когда проснулась, ныло не только тело, но и душа.

В дверь постучали.

Я не пошевелилась, не желая покидать кровать. В этом доме появилась ещё одна женщина, не вылезающая из спальни. Но в отличие от Бетти, я согласилась на все сама.

— Анна, открой, — услышала я взволнованный голос Софи, — Уже почти обед. Нужно поесть. Так ты себя доведешь.

— Я не хочу есть, — громко я подала голос из-под одеяла, и на том мои силы закончились.

— Девочки волнуются, — не унималась Софи, — Они думают, вчера Курт сделал тебе что-то плохое. Дария запекла утку, которую принес Сергей. Они хотят сделать тебе приятно. Пожалуйста, выходи.

Что-то плохое… нет, физически он был совершенно аккуратный, как и обещал. Он не оставил на моем теле ни одного синяка, не сделал больно даже когда так долго входил в меня, несмотря на внушительное достоинство. Но это была всего лишь разрядка. Животный секс. Мужчина использовал меня, потому что я ему это позволила. И от этого было ужасно плохо.

Девочки… я откинула одеяло, сделав над собой усилие, чтобы сесть на кровать. Ради них я сделала все это. Ради них нужно встать. Тело ломило, мышцы только через несколько часов начали ощущать последствия трехчасового секса. Не знаю, что было бы, не прими я горячую ванну вчера…

Я спрятала босые ноги в тапочки, проволочившись до зеркала.

— Я сейчас выйду, Софи, — сказала я таким же унылым голосом. Не хочу делать вид, что все хорошо. Все очень плохо. Я знала, что сломала какую-то огромную плотину, и на меня несётся бурный поток. И мне не хотелось знать, что он несёт с собой. Этот момент хотелось отчаянно оттянуть. Вся моя жизнь вчера пошла прахом. Все мои убеждения, стремления… я переступила через собственный страх, но в награду получила только отвращение к себе. Я отчаянно не хотела принимать то, что произошло, как и то, что тело было не согласно с моей душой.

Если честно, я была обижена на него. Не знала, что на собственное тело можно обидеться. Я понимала, что мне нравится запах Курта, и я не смывала его не потому, что не было сил. Потому что хотела дольше оставить его на своей коже. Мне нравилось как сладко ныло между ног и ломота в мышцах, которые были следствием желания мужчины, ведь муж никогда меня так не хотел. Мне нравилось думать, что во мне сейчас его семя. Мне нравилось, как твердеют соски, когда я вспоминаю, как он нежно прикасался к моей груди. Телу все это нравилось, а вот в душе я была противна сама себе. До боли, до невыносимости.

Я ненавидела Курта, вчерашние эмоции никуда не делись.

Ещё одно зеркало, в которое я не хотела глядеть… но оно стояло на пути к выходу, и я невольно на него взглянула. Вошла Софи, которой я успела открыть дверь.

— Ну и видок у тебя… — цокнула она.

— Выгляжу, будто по мне проехался поезд, — уныло ответила я, пытаясь поправить тот хаос, что творился сейчас на голове.

Мои глаза вспухли настолько, что стали похожи на две узкие щелочки. Они покраснели, лицо отекло, волосы походили на одну большую рыжую мочалку.

— Если ты про Курта, то это не поезд, а несколько локомотивов. Учитывая, насколько он здоровый.

— Софи, ты хочешь меня добить? Мне и так стыдно вспоминать все, что вчера было.

— Прости.

— Кстати, он так и не выпил чай. Можешь сказать Дарии, что ее валериана не понадобилась.

— Как думаешь, где он сейчас?

— Понятия не имею. Когда я уходила, Курт спал. Но у него бессонница, так что, скорее всего, он уже давно проснулся. Но я не хочу об этом думать.

— И… как думаешь, что будешь делать?

— Этого я тоже не знаю, — пожала я плечами, проходя мимо нее на кухню, где меня уже ждали девчата, — Поем утку. Очень вкусно пахнет. А с ним я пока не хочу встречаться. Не в ближайшее время…

За обедом я не сказала ни слова. Даже не спросила, откуда Дария нашла яблоки, ведь утка была напичкана ими под завязку. Наверное, тоже Сергей притащил.

Никто не смел заговорить, даже София. Я так и не переоделась, притащившись на кухню в одеяле. Обед прошел в гнетущей тишине, несмотря на то, что день выдался солнечным, и теплые лучи заливали всю кухню. И этот запах… все дышало теплотой и спокойствием. Ах, если бы я могла пустить солнце в свою душу…

— Спасибо, Дария, — улыбнулась я, проглатывая кусочек печеного яблока, — Ты вкусно приготовила обед. Замечательная утка.

Дария засияла. С тех пор, как они начали общаться с Сергеем, она стала какой-то беспечной. Не знаю, нравилось мне это или нет. Раньше это вызвало бы тревогу, а сейчас…

В наружную дверь настойчиво постучали. Кэтти пошла, чтобы открыть. Я даже не заподозрила ничего тревожного, но когда услышала его голос, все внутри сжалось.

— Где она?! — услышала я громкий бас. Он сразу повысил голос… Кэти пыталась что-то ответить, но разве она его остановит?

— О Господи, Софи, не пускай его, — жар прилил к моему лицу, я сорвалась с места, чтобы спрятаться в своей комнате. Когда я пробегала по коридору, успела заметить высокую фигуру Курта, быстро приближающуюся ко мне.

Я не хочу его видеть! Только не сейчас! Мне нужно время, хотя бы немножко времени…

— Она приболела, — Софи храбро перегородила дорогу Курту, встав грудью на мою защиту, — Приди позже, она пока не хочет тебя видеть.

Я обернулась, Курт смотрел на Софи сверху вниз тяжёлым взглядом:

— Чем это она приболела? Неужто распухло все после вчерашнего? — кажется, он был очень зол. Только не это… — Ушла.

Софи ещё некоторое время постояла над его давящим взглядом, но не выдержала и уступила ему дорогу. Мое любопытство меня подвело, я слишком поздно поняла, что нужно было сразу захлопнуть дверь. Он настиг меня в последний момент, когда замку требовалось лишь мгновение, чтобы щёлкнуть. Хотя я сомневалась, что и закрытая дверь его остановит…

— Э, не так быстро, рыжая, — Курт придержал рукой дверь, в конце концов откинув ту в сторону. Я рефлекторно сделала пару шагов назад, — Что, паршиво? А я предупреждал.

— Уходи.

— А что такое? Надедала делов, а сейчас голову в песок?

— Нет, не в песок, — я выросла пятками в пол, сжав кулаки, чтобы не разрыдаться, — Просто мне нужно время. Есть надежда, что ты поймёшь?

— То есть время нужно тебе, а мне что? Нихрена?

— Я не понимаю… — обескураженно ответила я.

— Думаешь, ты тут вся такая страдаешь, а мне вот прямо охренительно сейчас? Типа я не при делах?

— Скажи ещё, что у тебя душевные терзания.

— Я что, не человек по твоему?

— Нет.

— А кто же?

— Мужчина. Солдат.

— И что?

— Все равно что робот.

— Ну ты и дура.

Курт демонстративно сунул руки в карманы, явно не собираясь никуда уходить. Он загородил собой прием двери, отрезая последний путь к отступлению.

— Скажем так, рыжая, вчера ты была очень убедительна. Хотелось бы продлить банкет, поэтому я не уйду, пока мы не поговорим. Ты скажешь, чего от меня хочешь.

Я посмотрела на него пристальным взглядом, гадая настало ли время для решающего. Я должна попроситься его. Сердце екнуло: откажет или нет?

— Закрой дверь, — сказала я ему, — И отгони девочек, хотя бы ненадолго.

Те уже столпились у проема, делая вид, что их нет.

— Кыш! — цокнул на них Курт, и те рассыпались, растворившись в доме. Я-то уж знала, что это ненадолго.

— Что-то ты быстро, — сказала я ему, когда захлопнулась дверь.

— Как видишь. Пришел, как только проснулся.

— Как? Сразу? — удивилась я.

— Ну, умылся.

— Но сейчас уже обед. Прошло почти четырнадцать часов.

— Правда? — на этот раз уже удивился Курт, — Не смотрел на часы.

— Может, присядешь?

— Нет, спасибо. Мы с тобой вчера вечером насиделись, так, рыжуля?

Меня бросило в жар. Наверняка, щеки мои стали красными, потому что я заметила, как блеснули глаза у Курта, и уголки его губ приподнялись.

— Выглядишь ты хреново, сладкая, но все равно красавица, — сказал он, рассматривая меня, — Говори, чего хотела.

Я поняла горло рукой, будто оно болело. Ведь в нем застрял ком, который мешал мне говорить. Я взглянула на Курта просящим взглядом:

— Пожалуйста, защити их.

Он продолжал на меня смотреть, будто изучал каждую эмоцию моего лица. Я не понимала, зачем это ему, но не спрашивала, и даже не двигалась, замерев.

— Ты сможешь брать меня, когда тебе вздумается, — продолжила я, выдавливая из себя слова, — В любое время, хоть днём, хоть ночью. Я никогда не откажу. Только прошу, пусть девочки живут спокойно. Я знаю, это от тебя зависит. Как ты решишь, так и будет.

— В любое время, говоришь? — его взгляд прожигал до костей. Не описать словами, как мне было неловко.

— В любое, — подтвердила я, — Но только ты, больше никто.

— Допустим, — задумчиво произнес он, — Но, может, тебе нужно что-то другое? То, чего нет в этом поселке. Шоколад, апельсины, дорогие платья? Ато ходишь в одних джинсах, как мальчишка.

Да, я ходила так, потому что это было удобно, и не притягивало лишних взглядов. Платья, косметику и всю свою привлекательность я оставила десять лет назад. Но если он согласится, я все это верну. Лишь бы согласился…

— Если бы я хотела отдать свое тело за шоколад и апельсины, я бы так и сказала, — холодно ответила я, — Мне нужно другое.

Курт двинулся на меня, а я интуитивно попятились назад. Он настиг меня у двери, когда я уперлась о древесину спиной. Расставив по обе стороны от меня руки, он буквально навис надо мной, прижав к двери, я чувствовала его горячее дыхание. Он вдохнул мой запах, немного прикрыв глаза:

— Вкусно пахнешь, — сказал он, — Но просишь слишком много, рыжая. Ты даже не представляешь, насколько.

Да, мы договаривались о цене. Я продавала себя, а он покупал. Прошла пора, когда можно было стесняться. Я понимала, что теперь ничем не отличаюсь от Аллель, и от других девочек, продающих себя за деньги или другие блага. Никогда не думала, что стану такой. Но жизнь ломала и не таких, как я. Поэтому я решила называть вещи своими именами.

На этот раз я не отвела взгляда:

— Что, столько не стою?

Курт улыбнулся уголком рта:

— Ты стоишь гораздо больше.

Я протянула ладонь, уперевшись в его твердый пресс, и отодвинула Курта от себя. От подчинился, отойдя на шаг. Я не опустила руку, протянув к нему ладонь. Он кивнул, пожав ее. Сделка состоялась.

— Ну, раз уж мы договорились… — Курт не отпустил мою ладонь после рукопожатия, а рванул меня на себя, поймав в свои объятья, воспользовался тем, что мое дыхание сперло, и я открыла рот, чтобы вдохнуть воздух. Он поцеловал меня, проникнув языком в мой рот. Я вздрогнула от неожиданности, а он сжал меня сильно, чтобы я не сопротивлялась. А я и без того не сопротивлялась — ведь мы договорились. Он целовал меня жарко, а я боролась со своим телом. Оно не должно чувствовать то, что чувствует. Но ноги все равно подкашивались. Когда он оставил меня, я приложила усилие, чтобы устоять на ногах.

— Я принял решение, — сказал мне он, — Ты получишь то, что просишь. Озвучу решение сегодня вечером, соберетесь все вместе, в актовом зале.

С этими словами Курт развернулся и вышел, оставив меня одну. А я осталась стоять посреди комнаты, чувствуя его вкус у себя на губах.