Сладкий запах крови

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Ну как там у тебя с этим озабоченным козлом?

— Что? — Я плюхнулась на стул Хью и плотнее прижала мобильник к уху.

Несколько мгновений я вообще не понимала, о чем речь, и блуждала отупевшим взглядом по пустому кабинету. Соображала я с трудом. Мало того, что мне едва удалось выбраться из камеры Бобби целой и невредимой (и отнюдь не благодаря своевременному вмешательству констебля Кудряшки). Я кое-как пережила беседу по душам с огорченным и разочарованным во мне Хью. Свое нервное возбуждение и дрожь я относила на счет оглушающего заклятия. А теперь еще придется ждать инспектора Хелен Крейн, то самое новое начальство, которое ввело в обиход эти оглушающие заклятия. Инспектор Крейн пожелала самолично со мной побеседовать — просто обхохочешься, какое веселье мне это сулило.

— Брось притворяться, Дженни, — поддразнивал меня знакомый голосок Тони, нашей администраторши, в трубке. — Давай колись: ты сдалась или нет, Финн пригласил тебя на свидание или как? Помни, от твоего ответа многое зависит, у нас тут целый тотализатор.

Я потерла затылок и прикрыла усталые глаза:

— А, вот ты кого так ласково называешь...

Теперь до меня наконец дошло, кого она имеет в виду.

Прижимая телефон плечом к уху, я посмотрела на упаковку таблеток джи-зава, которая невинно поблескивала у меня на ладони. Отступать больше некуда, придется принять лекарство...

— Да ну тебя, ты прекрасно знала, о ком я! — Тони нетерпеливо прищелкнула языком. — И помни, я в курсе, что личная жизнь у тебя на нуле, как бензин в пустом бачке. Да если бы меня интересовали фавны, я уж точно подпустила бы Финна поближе, у него пылу хоть отбавляй, любая ледышка растает. — Она вновь хихикнула. — Ты ведь знаешь, что тетушка Тони права, так что хватит увиливать, выкладывай всю правду: снизошла ты до бедненького влюбленного фавна или нет? Я буду нема как рыба.

Тут уж я не выдержала и вяло улыбнулась: большей сплетницы, чем Тони, на свете не найти.

— Нечего рассказывать, — заверила я ее, стряхивая с коленок пыль. Черные льняные брюки уже выглядели так, будто я валялась в них по полу. Собственно, почему «будто»? Валялась, и даже два раза. — Финн таки пригласил меня на свидание, но я не «сдалась», как ты изволишь выражаться.

Хоть он и носил меня на руках, причем буквально.

— Дженни, что с тобой такое? — Тони разочарованно вздохнула. — Сдерживать свой темперамент очень вредно. Пчелка-лапочка, кончай его динамить и не томи общественность! — шутливо взмолилась она. — Через три дня наше пари истекает; если ты не сдашься, я проиграю, так что долой воздержание, попробуй, каков Финн в постели, наверняка не пожалеешь, да и для здоровья полезно.

Легко сказать — попробуй. Подождав, пока во рту накопится слюна, я быстро кинула на язык таблетки и поспешно проглотила их.

— А если не сдашься, ты меня ужасно подведешь, — пожаловалась Тони, — потому что в случае проигрыша я должна этой ведьминской сучке, простите, штучке, ну, Леоноре с ее «зайками», день в салоне красоты. С полным набором процедур.

— Тони... — Я сдавленно усмехнулась, язык покалывал жгучий привкус лакрицы и пряностей, оставленный таблетками. — Тони, ну как тебе втолковать? Ни за что на свете я не соглашусь на свидание с Финном и ни за что на свете не лягу с ним в постель только ради того, чтобы ты смогла выяснить, есть ли у него хвост, и выиграть свое разнесчастное пари!

Она что-то возмущенно залопотала в ответ, но я не разобрала ни слова. Таблетки начали действовать, а эффект у них суровый. Представьте, что вас умело разогрели для любовных утех, а потом, вместо того чтобы перейти от прелюдии к делу, ухнули вам на голову ведро ледяной воды. Вернее сказать, пустили ледяную воду вам по жилам. Препаршивое ощущение, честное слово. Но на тех, кто подсел на вампирский яд, на наркоманов вроде меня, джи-зав действует по принципу метадона — подавляет жажду подставить вены вампиру, подавляет неукротимые желания. Будь я человеком, мне хватило бы и двух таблеток, причем на несколько суток, однако у волшебного народа обмен веществ такой скорострельный, что часа через два меня скрутит вновь. И тогда придется выбирать: проглотить очередную дозу таблеток и поставить себе пиявок — именно пиявок, вампиры тут ни при чем, — или я рискую не совладать с собой и отдамся первому встречному кровососу.

А это очень, очень вредно для здоровья.

Амфетамин, содержащийся в таблетках, возымел эффект, мне немного полегчало, и я вновь стала слушать щебет Тони:

— ...а ты у нас единственная, кто сумеет выяснить правду!

— Угу, — не подумав, буркнула я в трубку.

— Значит, ты согласна! — возликовала Тони. — Так бы и расцеловала тебя, Дженни! Ура, здорово!

— Минутку-минутку, — спохватилась я, — на что я только что согласилась?

— Как — на что? Спросить Финна, есть у него хвост или нет! Я же тебе говорю: Леонора считает, что единственный способ это узнать — затащить нашего рогатенького в постель или хотя бы зажать в уголку, но пока что никому из ее подруженций это не удалось. — Она томно хихикнула. — И между прочим, добивались они своего такими средствами, что мне его даже жалко стало, — ну ни перед чем не останавливались!

Значит, сам Финн пока тоже на провокации не велся и позиций не сдавал. Странно, мне бы радоваться, но вместо этого я почему-то рассердилась, и мне захотелось что-нибудь расколотить со злости. Сплетни не имели под собой ни малейших оснований. Какие бы лекции на тему «что такое хорошо и что такое плохо» ни читал мне совсем недавно озабоченный моим моральным обликом Хью, в какое бы безвыходное положение я ни попала, но ни намека на роман с Финном у меня и близко не было.

— В общем, мне-то все равно нужно только выяснить, какого цвета у него хвост, а всем известно, Финн к тебе неравнодушен, так, может, если ты его просто попросишь, он тебе и скажет, и ничего такого не потребуется, — с надеждой в голосе закончила Тони.

— Если всего и нужно, что задать Финну прямой вопрос, чего вы все так взбудоражились? Взяли бы да спросили сами! — предложила я.

Тони фыркнула:

— Да Леонора сама на Финна запала! Она боится конкуренции с твоей стороны, вот и придумала эту затею с пари: решила, будто, если ты узнаешь, что мы держим на тебя пари, так сразу охладеешь, а значит, соперниц у Леоноры не будет.

— Что-то вы все чудите... — сказала я вслух, а сама подумала: «С ума все посходили, честное слово!»

Вокруг меня все играли в какие-то странные игры, начиная со скучающих сотрудниц и кончая вампирами. Мысли мои вернулись к Бобби, к тому, как он, загипнотизированный, повинуясь чужой воле, настойчиво напомнил мне о нашем общем прошлом. Неужели он убил Мелиссу, а Господин заставил его забыть о содеянном? Или из памяти Бобби стерли лишь смерть девушки? А что я собственно, так волнуюсь? Может, когда лично побеседую с пресловутым Господином, все и узнаю. Я прижала ладонь к груди — сердце, казалось, вот-вот выскочит наружу. Никакая доза джи-зава не поможет впечатлительной красотке, если ей предстоит встреча с главой четырех лондонских вампирских семейств, так сказать крестным отцом всех местных вампиров.

— Да, совсем забыла! — щебетала Тони, не подозревавшая, что со мной творится. — Леонора уверена, что сумеет затащить Финна под венец!

В этот миг в кабинет вошла констебль Кудряшка — к ее лицу так и приклеилась злорадная ухмылка — и прошествовала на водопой.

— Шансы у нее равны нулю, — сухо ответила я Тони.

— Ну конечно! — радостно согласилась та. — По-моему, у меня они и то больше, а мне ведь до него и дела нет. Кстати, а Стеллин приятель-журналист тебя нашел?

— Угу, — пробормотала я.

Кудряшка водрузила стаканчик с водой на стол Хью, взяла одну из его ручек и давай щелкать, выдвигая и задвигая стержень.

Стаканчик оставил на столешнице мокрый круглый след. Я неотрывно смотрела на него, чтобы не смотреть на Кудряшку.

— А-а, значит, вы уже виделись! — Тони повизгивала от возбуждения закоренелой сплетницы. — Между прочим, он знаешь кто? — Она выдержала эффектную паузу. — Вампира в газетах помнишь? Так этот журналист его родной папаша!

Я взяла картонный квадратик и переставила стакан на него. Ровно посередке.

Кудряшка направила на меня кончик ручки, потом кивнула на дверь: мол, закругляйтесь и выметайтесь, да поживее!

— Так ты в курсе? — Тони там, кажется, подскакивала на месте. — А чего ему от тебя понадобилось?

— Ничего особенного, — нейтральным тоном ответила я.

Кудряшка демонстративно посмотрела на часы.

— Ну, Дженни, ну не томи, наверняка он неспроста тебя разыскивал! Ну хоть намекни! Я обязана знать!

— Завтра все расскажу, Тони. — Я смахнула с многострадальных черных брюк еще пылинку. — У меня тут дела поважнее, извини.

На этом я простилась, убрала телефон в сумку и вновь с удобством откинулась на спинку стула.

Кудряшка швырнула ручку так, что та со стуком покатилась по столу.

— Мне необходимо с вами переговорить, — процедила она.

Да что она на меня так взъелась? За какие такие прегрешения? Я смерила ее ледяным взглядом и сказала:

— Приступайте.

— Как жалко, что таких шлюх кровососы не дочиста высасывают! — прошипела констебль.

— Ну так нам же грубо помешали довести дело до конца, — безмятежно напомнила я. — Чтобы словить полный кайф, нужно действовать не спеша.

Она скривилась от неподдельного отвращения:

— Хью такой хороший, такой заботливый, ответственный, порядочный. — Она опрокинула стакан воды единым махом, будто там было спиртное. — Иногда он даже слишком добр, и всякая шваль этим нагло пользуется.

Ах вот оно что, наконец-то мы докопались до сути дела! Я улыбнулась, вернее, растянула губы в улыбке.

— Бывают же такие негодники, — ровным голосом сказала я.

— Вы, конечно, знаете, как и каким детям, он помогает. — Кудряшка яростно скомкала хрустнувший стаканчик и зашвырнула его в ближайшую мусорную корзинку.

В глаза мне вновь ударил розоватый отсвет магии, исходивший от браслета у нее на запястье, но его тотчас прикрыла манжета.

— Я о беспризорных, о брошенных, о неблагополучных детях, о сбежавших из дому. — Кудряшка отерла ладони о форменные брюки, прямо-таки лопавшиеся на ее телесах. — Он старается спасти их, отвадить от воровства, уберечь от наркотиков, вообще от криминала, делает все, чтобы они не попали в беду.

Я побарабанила по подлокотнику.

— Мне прекрасно, о, прекра-а-асно известно, что вы одна из них и что Хью полагает, будто он вас спас. — На щеках Кудряшки загорелся нервный румянец. — Нет, Хью мне ничего не говорил, он скромняга, но я сделала вывод из того, как он о вас отзывается.

— И ради чего вы мне все это выложили, мэм?

Кудряшка нависла надо мной. Обширный бюст угрожающе распирал форменную рубашку.

— Я хорошо знаю цену вам подобным, даже если Хью по доброте душевной ничего не видит. Тоже мне, мелкая шлюшка, а считает, будто всего добьется магией!

Вблизи вид у Кудряшки был еще более непривлекательный, чем издали: косметика на лице толстой коркой, тушь на ресницах комочками.

— Я, может, и человек, но по матери я ведьма. И стоило вам ступить на порог вместе с кровососовым папашей, я сразу увидела, как вы опутали его магией, чисто паук муху!

Ведьма по матери. Выходит, отец ее был человеком, а не кем-то из волшебного народа. Я бы и посочувствовала, если бы не видела, к чему клонит эта дамочка.

Она погрозила мне пальцем:

— Это все Очарование! А это противозаконно, сами знаете! Так что держитесь подальше от Хью, — может, тогда я сделаю вам одолжение и кое о чем забуду.

— О чем же? — На меня нашел охотничий азарт. — Мне казалось, вы и так очень забывчивы, констебль, — например, забыли вовремя вернуться в камеру!

И я ловко ухватила ее за пухлый указательный палец и со всей силы отогнула его назад.

— Ах ты сволочь! — прошипела она и, обдав меня несвежим дыханием, попыталась вцепиться мне в лицо, но тщетно — я цапнула ее за кисть, резко заломила ей руку за спину и прижала спиной к столу.

Она попыталась заехать мне коленом в живот, но я проворно увернулась, не ослабляя хватки.

— Думаешь, ты тут самая умная? — Я тоже перешла на «ты». Хватит с меня, лопнуло мое терпение. — Ну так вот тебе еще пища для размышлений. — Я сильнее отогнула ее палец, который так и не выпустила. Она глухо зарычала и попыталась вырваться, но я отпихнула ее и прижала обратно к столу, отчего розовый браслет звякнул о столешницу. — Любовная магия не сводится к Очарованию. Есть и другие средства, и они тоже незаконны.

Она замерла, перестала брыкаться, и в глазах у нее замерцал испуг.

Я нацелила на браслет магическое зрение, и меня чуть в трубочку не свернуло от ярости. Браслет был из крупных бусин розоватого кварца, и каждая из них, кроме одной, таила в себе какие-нибудь чары: вот — чтобы вызвать похоть, вот — чтобы привязать, вот — чтобы всегда помнил, вот еще что-то... Все с ходу мне было не определить, но я навидалась этой пакости на рынке, где ее продавали из-под полы. Все эти любовные амулеты были одинаковы, а почему кварц, потому что этот минерал удерживает магию, связывает чары воедино. Но любовь — слишком чистое и подлинное чувство, чтобы получить его искусственным путем, и поэтому подобные браслеты, по сути, не что иное, как плацебо, повышающее уверенность в себе. Но вот если к ним прилагаются противозаконные чары, насильная присушка, тогда дело плохо. А именно насильная присушка и была заключена в той единственной бусине, в которой было не разглядеть магии.

Неудивительно, что Хью глаз не мог оторвать от этой жирной стервы.

Чары браслета, конечно, можно просто взломать — намусорю, получится много розовой пыли. Но если Кудряшка Дженет так отчаянно возжелала привлечь внимание Хью, что рискнула купить этот амулет, мне ее не остановить: разрушу этот, пойдет и купит новый.

— Мне очень интересно, что скажет новый инспектор, когда увидит эту прелесть? — прошептала я в ухо Кудряшке. — А каково будет Хью, когда он узнает правду?

— Ты не посмеешь!

— Еще как посмею, дорогая.

— Нет! Ты ничего не понимаешь! — заныла она. — Я люблю Хью по-настоящему, только он и внимания на меня не обратит, я же не тролль. Мне просто хотелось, чтобы он увидел во мне женщину, а не коллегу. — В голосе ее послышались слезы, она хлюпнула носом. — Ты же не выдашь меня ему?!

Я заглянула ей в глаза и ослабила хватку:

— Хорошо, не выдам, но при одном условии.

«Дженни, неужели ты и впрямь заключишь с ней уговор?» — спросила я себя. Не самая блестящая идея, но... я ведь иду на это ради Хью, так что долой сомнения.

— А условие мое таково, — продолжала я. — Браслет ты снимешь и будешь отныне хранить в запечатанном конверте. Ясно?

— И все? — Она подозрительно сжала губы. — Больше ничего не требуется?

— Только это, и я ни словом не обмолвлюсь ни Хью, ни твоему начальству.

Кудряшка хитро сощурилась:

— Обещай, что не скажешь вообще ни одной живой душе.

Очень продуманное требование.

— Договорились.

— И я могу оставить браслет себе?

— Но в конверте.

Она прикусила губу и что-то мысленно прикинула, потом со вздохом кивнула:

— Договорились.

В воздухе над нами будто малюсенький колокольчик прозвенел. Сделка состоялась.

— Слышала? — спросила я, сжав ее кисть. — Никогда не нарушай условия уговора с феей.

— Знаю, — фыркнула Кудряшка.

Она, конечно, придумает, как выкрутиться и обойти мои условия; впопыхах я просто не могла предусмотреть все лазейки в нашем уговоре. Но если я и оставила ей лазейки, магия уговора все равно сделает свое дело. Пока я держу свое слово, мне ничто не угрожает. Я угрюмо усмехнулась и наконец-то отпустила Кудряшку.

Констебль Дженет взглянула на меня так, точно готова была убить, и принялась демонстративно растирать онемевшую руку.

— А ты, оказывается, сильная, паршивка, а с виду дистрофик дистрофиком. — С этими словами она извлекла из груды бумаг на столе конверт и сдернула браслет с кисти. — Значит, от меня требуется лишь хранить его в конверте, и ты никому не проболтаешься?

— Да, — терпеливо повторила я, — но запечатанный конверт должен быть одним и тем же. Надеюсь, это понятно?

По губам ее скользнула коварная улыбочка. Но лишь на долю секунды. Кудряшка прекрасно знала, что чары браслета лучше всего действуют, когда он соприкасается с кожей, однако и в конверте он будет продолжать работать, разве что послабее. Но она не ведьма, лишь ведьмина дочка, напомнила себе я, и даже если она унаследовала кое-какие мамочкины гены и способности, они у нее проявляются лишь чуточку больше, чем у обычного чистокровного человека. Ну а судя по избыточному весу, даже чтобы восполнить ту жалкую толику магии, которая Кудряшке по плечу, ей приходится уплетать сладкое за обе щеки. Следовательно, она никоим образом не сможет проверить, сохранил ли браслет свои чары, пока он запечатан в конверт. А значит, пока он в конверте и Кудряшка не нашла лазейку в нашем уговоре, Хью в безопасности.

Как по мановению волшебной палочки дверь распахнулась, и из коридора донесся гулкий бас Хью. А на пороге возникла высокая женщина лет тридцати. Она быстро обежала взглядом кабинет и лишь после этого шагнула вперед. Спину она держала поразительно прямо. Следом за ней вошел и Хью.

Кудряшка Дженет быстренько сунула браслет в конверт и заклеила его, содрав липкую полоску. Проворно сунула конверт в карман и повернулась к вошедшей с бодрым услужливым вопросом:

— Я как раз кофе делаю — сделать на вас, мэм?

Усевшись опять в кресло, я сосредоточила свое волшебное зрение на кармане Кудряшки (стоя было бы не так удобно). Сквозь ткань я различала розоватое свечение, испускаемое чарами. На него-то я и направила свои усилия, призвав на помощь волшебство. Накопленная магия обрушилась на меня так, что я согнулась пополам и серый казенный линолеум поплыл у меня перед глазами. Хорошо еще, что я сидела, не то шлепнулась бы на пол. К горлу подкатила тошнота, я опустила голову на стол и судорожно сглотнула, а потом на ощупь нашарила сумку. Выпрямиться удалось лишь с огромным трудом.

— Дженни, тебе нехорошо? — Передо мной замаячило встревоженное лицо Хью.

— Да, — слабым голосом ответила я, — что-то голова закружилась, я чуть не упала, вон даже лбом о стол стукнулась.

Огромная ладонь Хью ласково легла мне на затылок.

— Пригнись и опусти голову пониже. Дыши глубже, и все пройдет.

Я равномерно вдыхала и выдыхала, и сквозь меня перекатывалась волна жара. Взвихренная магия успокоилась. Я медленно разогнулась и откинулась на спинку кресла. Извинилась перед присутствующими и тут только обнаружила, что Кудряшки в кабинете уже след простыл.

— Пустяки, с кем не бывает, — сказала незнакомка. Голос прозвучал сочувственно, но строгое выражение аристократического лица не изменилось.

Да, суровая дама.

— Полицейский инспектор Хелен Крейн, мисс Тейлор, — представилась она, улыбнулась, и лицо ее озарилось, словно ночное небо выплывшей из-за туч луной. Инспектор Крейн мгновенно похорошела.

А я-то голову ломаю, почему никто не замечал зачарованного браслета Кудряшки! Вот вам и ответ: потому что лацкан пиджака у Хелен Крейн прямо-таки отвисал под тяжестью трех золотых брошек, усеянных вкраплениями яшмы. И это еще не все: инспекторскую талию охватывал широкий пояс, усаженный кристаллами, в ушах болтались длинные сверкающие серьги, путаясь в золотистых локонах, ну а когда инспектор Крейн наклонилась ко мне, в вырезе ее черной шелковой блузки обнаружился сапфировый кулон величиной с перепелиное яйцо.

Инспектор Крейн была разряжена почище новогодней елки, но это еще полбеды: не от дороговизны ее украшений меня как током дернуло, о нет, — чар на этих цацках было столько, что хватило бы на весь колдовской рынок Ковент-Гарден. Так и подмывало спросить, чего дамочка так боится, что навесила на себя такую мощную защиту.

Хелен окинула меня непроницаемым взглядом синих, как ее сапфировый амулет, глаз, потом протянула руку, отягощенную массивными дорогими перстнями (само собой, тоже зачарованными), и осторожно провела пальцем по моей щеке:

— У вас тут пятнышко помады, мисс Тейлор.

— Ой, правда? — Я взяла со стола у Хью еще одну салфетку и промокнула щеку.

Хелен Крейн отобрала у меня салфетку, взяла меня за подбородок и как следует оттерла пятно, будто измазавшемуся ребенку.

— Вот и все, — объявила она.

Обидеться или удивиться такому обращению? Непонятно. Я на всякий случай вежливо улыбнулась в ответ, но инспектор Крейн уже посерьезнела:

— Сержант Манро сообщил, что вы интересуетесь отчетом об осмотре трупа Мелиссы Бэнкс. — Она слегка склонила голову набок и устремила на меня вопросительный взгляд. — Чем вызван такой интерес?

На самом деле отчет меня вовсе не так уж интересовал; просто именно под этим предлогом от меня сбежал Хью, когда я его намеренно смутила. Теперь я почувствовала себя виноватой: ну вот, получается, что я манипулировала Хью. Придется подыграть.

— Поскольку мне не разрешают осмотреть тело, я бы хотела почитать отчет — хоть что-то узнаю, — заявила я.

— Вы меня неправильно поняли, — отозвалась инспектор Крейн. — Мисс Тейлор, вы не полицейский консультант, не медик, не патологоанатом, не гробовщик. Что вы, собственно, здесь делаете? — Глаза ее ввинтились в меня, как два буравчика.

Да, я и впрямь поняла ее неверно.

— Меня попросил прийти сюда Алан Хинкли.

Я отпила воды из стакана, поднесенного Хью. Над черной щеткой его волос вновь взволнованно мерцало облачко пыли.

Уголки губ Хелен поползли вниз.

— А вы всегда исполняете просьбы? Любые? — спросила она.

— Моя работа, инспектор, заключается в том, чтобы отыскивать магию и чары. — Я отпила еще воды. — Если таков заказ, мне платят за его выполнение.

Инспектор Крейн растопырила пальцы и полюбовалась своими перстнями, потом сжала кулак.

— Ведьминский совет вряд ли одобрит любое вмешательство фирмы «Античар» в это дело без разрешения полиции. — Она уставилась мне прямо в глаза. — А разрешения вы не получали. Более того, не вижу в нем необходимости. Я лично рассмотрела претензии мистера Хинкли, так что... — Она вдруг умолкла на полуслове, и синие глаза ее затуманились.

Я удивленно обернулась к Хью, но он едва заметно поднял брови: мол, сам ничего не понимаю.

Хелен Крейн резко побледнела и ухватилась за левую сережку. На ее ладони проступила тоненькая алая полоска и змейкой скользнула ей за манжету. Я вскочила. Неужели она до крови оцарапалась о камень в сережке?! Но нет, алое — это были чары, да такие сильные, что я различила их даже невооруженным глазом.

— Манро, — надтреснутым голосом позвала Хелен. Другой рукой она вцепилась в свой сапфировый кулон. — Сержант Манро! — Во второй раз это прозвучало тверже и увереннее. — Бегом ко входу, сейчас же! — Она поднялась и стремительно пошла к двери, даже не оглянувшись. — Они вот-вот будут здесь.

Кто это — они?

Поскольку мне никто ничего не объяснил, я поспешила за Хью и инспектором в вестибюль, к стойке дежурной. Первое, что привлекло мое внимание, — это гоблин Иеремия. Вернее, не он сам, а то, как он неотрывно смотрел на входную дверь и, ощерив черные зубы, сверкавшие нашлепками-стразами, размеренно похлопывал себя битой по ладони. Раз-два, раз-два.

А через мгновение я поняла, кто такие эти «они», потому что по всему телу у меня побежали мурашки и ноги подкосились. Скверный поворот. Если они заранее дают знать о своем приближении, значит, что-то не так.

У Хью волосы гладко облепили череп, а для тролля это все равно что для кошки шерсть дыбом. Помнит ли Хью, что гоблин молод, вспыльчив и неопытен? А вдруг забыл?

— Хью, — прошептала я, стараясь привлечь внимание тролля, застывшего, как гранитная глыба.

— Потом, Дженни, — негромко и спокойно ответил он. — Вернись в кабинет. Тебе сейчас здесь не место.

«Может, он и прав», — успела подумать я, а через секунду стало уже слишком поздно.

Дверь с грохотом распахнулась. Порыв ледяного ветра пронесся по вестибюлю и коридору, закачал лампочки на цепях, задребезжал оконными стеклами.

А потом наступила мертвая тишина. Ее нарушал лишь один звук: мерное «шлеп-шлеп» тяжеленной биты о гоблинскую ладонь. Будто огненный дракон пощелкивал челюстями.