Сладкое безумие (Глубокая, как река)

16

Эмори Вескотт поднес к губам крохотную чашку из тонкого фарфора и с наслаждением вдохнул аромат прекрасного французского кофе. Кофе ему доставляли из Нового Орлеана, как и некоторые прочие товары. Именно судьба этих прочих товаров беспокоила торговца. Он провел несколько бессонных ночей, ворочаясь с боку на бок и задаваясь вопросом, когда же дойдет до места назначения груз из пятидесяти бочек дешевого виски и двадцати ящиков с мушкетами. Этот бесценный груз, будь он трижды проклят, вновь задержался в пути, что случилось далеко не в первый раз. Приходилось с грустью признать, что в последние месяцы фортуна повернулась спиной к Вескотту.

За минувшее десятилетие, когда действовало эмбарго Джефферсона, Вескотт здорово нагрел руки на контрабандной торговле и одновременно установил прочные контакты с английскими промышленниками. Но за годы правления администрации Мэдисона в европейской экономике произошел спад. Неприятности торговца усугублялись тем, что он сделал ряд неудачных вложений капитала, и от финансового краха его спасали лишь опасные, но весьма выгодные операции со Стюартом Парди. Во всяком случае, так обстояли дела сейчас, пока не разразилась война, чего следовало ожидать примерно через полгода, а то и раньше.

Эта война должна была обеспечить Вескотту как союзнику англичан финансовое процветание, вне зависимости от того, сумеют ли английские войска, высадившись в Новом Орлеане, пройти через долину Миссисипи и воссоединиться со своими братьями по оружию в Канаде. Если им это не удастся, не беда, вполне достаточно захватить и удержать столь важный порт, как Новый Орлеан, а разметать по ветру незначительные силы американцев в прибрежном районе большого труда не составит. Даже если англичане не выйдут к Миссисипи, они будут держать в своих руках всю торговлю Америки с обширными западными регионами, а люди, подобные Вескотту, выступят в роли посредников и наживут колоссальные состояния.

На это уйдут, конечно, годы, а в данный момент ощущалась острая нехватка наличных денег и следовало доказывать свою верность английским союзникам, а конкретно – Стюарту Парди, будь он трижды проклят. «Куда подевались эти проклятые мушкеты и виски, предназначенные для дикарей?» – в сотый раз задавался вопросом Вескотт, нервно барабаня пальцами по краю стола из полированного черного дерева.

Его размышления прервало появление дворецкого с небольшим серебряным подносом, на котором лежал запечатанный конверт. С поклоном негр предложил хозяину взять письмо и застыл в почтительном ожидании, что тот скажет и не будет ли ответа. Вскрыв конверт и быстро пробежав глазами послание, Вескотт откинулся в кресле, и его мясистое лицо расплылось в широкой улыбке. Письмо содержало ответ на запрос, который торговец направил своим агентам в Новом Орлеане относительно пропавшей девушки, а те связались с дядей Оливии, отказавшимся в свое время иметь дело с бедными родственниками. Теперь агенты сообщили сногсшибательную новость.

Когда непоседливая девица бесследно исчезла, перед Вескоттом замаячила перспектива крайне неприятного разговора с Сэмюэлем Шелби по его возвращении в Сент-Луис. Он вполне мог потребовать лучшую скаковую лошадь торговца, поскольку Оливия не объявилась, как было обещано, в доме на Плам-стрит. Пришлось бы оправдываться и выкручиваться, что-то спешно придумывать, но, к счастью, Шелби тоже пропал. Возможно, его прикончили дикари или тот же Парди? Нет, англичанин, помнится, согласился, что выгоднее сохранить полковнику жизнь, а Оливию использовать как источник сведений о планах американцев в приграничных районах. Поэтому Вескотт сразу сообщил своему союзнику об исчезновении девушки и предложил вознаграждение за ее поимку. Когда начнется война, Оливия будет особенно полезна им обоим.

Но как теперь выяснилось, эта девица представляет собой даже большую ценность, чем Вескотт мог предположить. Торговец еще раз прочитал письмо, махнул рукой дворецкому в знак того, что ответа не будет, и впал в глубокое раздумье. Все надо тщательно взвесить в свете изменившейся ситуации. Шарль Дюран, не очень горячо любимый дядюшка из Нового Орлеана, отдал богу душу, не оставив прямых наследников, и его богатство должно перейти в руки единственной родственницы, Оливии Патриции Сент-Этьен.

А Шарль Дюран был фантастически богатым человеком. Ходили слухи, будто он, бежав из Франции, сумел прихватить значительную часть драгоценностей, принадлежавших семье Бурбонов. Дюран купил роскошный дом в населенном креолами квартале Нового Орлеана и зажил припеваючи в ожидании, когда свергнут этого выскочку Наполеона и восстановят законную монархию. А тем временем умело вкладывал деньги в прибыльные предприятия и вскоре многократно увеличил свое состояние.

– Какая жалость, что старик не дожил до того момента, когда его мечты сбылись, – насмешливо пробурчал себе под нос Вескотт.

Теперь эти богатства принадлежали Оливии. И он, ее законный опекун, был полон решимости прибрать к рукам состояние Дюрана. Первым делом следовало разыскать девушку, что представлялось непростой задачей, так как в Новом Орлеане ее не нашли. Если она не отправилась по реке на юг, значит, по какой-то непонятной причине избрала прямо противоположное направление. Поэтому Вескотт распорядился, чтобы его агенты прочесали все поселения на Миссури и в верховьях Миссисипи. Им было приказано искать мальчишку, который внешне похож на Оливию, и заодно предупредить Парди. Рано или поздно девицу обнаружат. И тогда посмотрим, сможет ли Стюарт Парди держать себя с прежней заносчивостью и высокомерием с человеком, в чьем распоряжении находятся богатства покойного Дюрана.

Вескотт встал и прошел в библиотеку, чтобы подготовить и направить новый запрос насчет Оливии вверх по течению Миссури. Возможно, Парди уже разыскал беглянку, поскольку был лично заинтересован в ее возвращении. Однако просвящать англичанина относительно перемены своих планов Вескотт не собирался.

Стюарт Парди сидел на пригорке возле торгового форта Сент-Франсуаза и любовался закатом. За спиной находились деревянные стены маленькой миссии. Основанный в прошлом веке иезуитами, форт был небольшим, не сулил особого уюта, но мог предложить путнику постель, крышу над головой и относительную безопасность. Парди наслаждался скудными благами цивилизации после долгих месяцев скитаний, когда спать приходилось в дымных вигвамах и питаться жирной пищей. Да и, признаться, надоело заниматься одним и тем же – вести скучные переговоры с индейцами, убеждать ветреных союзников английского короля хранить верность британской короне, что в конечном счете достигалось отнюдь не путем дипломатии, а с помощью щедрых взяток – старых мушкетов и свежего виски.

Форт Сент-Франсуаза стоял на реке, и время от времени к берегу причаливали небольшие суда с товарами и почтой, так что Парди имел возможность поддерживать постоянную связь с Вескоттом в Сент-Луисе. Англичанин не испытывал большого желания делиться с торговцем плохими новостями и не спешил сообщить, что пока ему так и не удалось напасть на след рыжей девицы, столь несвоевременно решившей расстаться со своим опекуном. Оставалось предположить, что она либо вообще не поднималась вверх по течению, либо примкнула к группе купцов, направлявшихся к верховьям Миссури. Последнее было маловероятно, но в этом случае искать ее бесполезно.

В данный момент Парди беспокоила не столько бесследно пропавшая девушка, сколько груз оружия и виски, обещанный Вескоттом и до сих пор не прибывший к месту назначения. Как не раз случалось в прошлом, проклятый торговец не доставил товар в срок. Англичанин злился, но был вынужден ждать и надеяться. Ничего другого не оставалось. Он взглянул на реку, увидел, что к берегу пристала лодка, откуда вышли три человека, и отвел глаза. Новые гости форта его мало интересовали. Скорее всего охотники с грузом пушнины, которую они рассчитывают сбыть в Сент-Луисе. С другой стороны, делать все равно нечего, а эти люди прибыли с верховьев реки и вполне могли что-то слышать о рыжей девице.

С этой мыслью Парди медленно встал, пригляделся к вновь прибывшим и сразу заметил, что троица не совсем обычная. Первым шел высокий черноволосый мужчина с гордо вскинутой головой, руки его были стянуты сзади веревкой. Лицо и осанка пленника показались знакомыми, кого-то он напоминал. «Так это же Шелби!» – осенило англичанина. Теперь он стал внимательно изучать спутников полковника. За его спиной возвышался гигант, настолько обросший волосами, словно не брился со времен восстания американцев против англичан, а между двумя рослыми мужчинами затерялась тонкая женская фигурка. Тут на солнце сверкнули огненно-рыжие волосы. Англичанин расплылся в улыбке. Итак, кажется, можно решить сразу две проблемы, но действовать нужно крайне осторожно. Парди проскользнул в ворота форта и спрятался в густой тени возле церквушки отца Луи.

– Не пытайтесь меня отговаривать, – упрямо твердил Микайя, проходя через ворота.

– Я только пытаюсь объяснить вам, что священник не станет совершать брачный обряд под дулом ружья, – с не меньшим упорством возражал Сэмюэль. – Даже если он пойдет у вас на поводу, такая церемония все равно не будет признана законной.

– Это не будет настоящим обрядом, – вставила Оливия.

– Не морочьте мне голову. У нас принято считать брачный союз законным, если священник все сделает как надо и скажет нужные слова. А всякие разговоры о насилии – пустая болтовня, – отрезал Микайя. Остановившись у двери церквушки, он сурово посмотрел на Сэмюэля: – У вас есть выбор. Вы можете войти в церковь со связанными руками и будете выглядеть, как гусь, которого откармливают перед Рождеством, либо дадите мне слово вести себя, как положено настоящему мужчине, и тогда я вас развяжу.

Напоминание о «настоящем мужчине» попало в цель. В последние два дня Шелби скулил, как нашкодивший школьник, пытающийся увильнуть от наказания. Однако великан непоколебимо стоял на своем. В соответствии с его простым кодексом чести проступок полковника считался смертным грехом, и Микайя намеревался проследить, чтобы справедливость восторжествовала.

– Я скажу священнику всю правду, – со вздохом ответил Шелби, – так что меня не нужно принуждать.

– Вот и хорошо, – кивнул Микайя, достал из-за пояса длинный охотничий кинжал и перерезал путы на руках полковника.

Оливия не вмешивалась в спор. Она мало говорила оба дня путешествия по реке, чувствуя свою вину за происходящее, потому что, поддавшись своей глупой страсти, поставила в ужасное положение двух дорогих ей людей. Ей было мучительно стыдно, и она не желала выходить замуж за Сюмюэля, считавшего ее интриганкой и потаскухой, и в то же время не смела пойти наперекор желаниям Микайи, настаивавшего на брачном обряде как единственном выходе из сложившейся ситуации.

Сэмюэль размял затекшие руки и оглядел своих спутников. Оливия не смотрела в его сторону. Она не сводила глаз с пылающего оранжевого диска, почти скрывшегося за кольями стены форта. Последние лучи солнца высветили огнем волосы девушки и позолотили ее аристократический профиль. Она была так прекрасна, что у полковника перехватило дыхание. И возможно, столь же лжива, тут же одернул себя полковник.

– Ну, идемте к вашему священнику, Джонстон, – угрюмо проговорил Шелби.

Отец Луи оказался худощавым темноволосым человечком с орлиным носом и хитрыми черными глазами, его смуглое от природы лицо почернело под ветром и солнцем, возле уголков рта залегли глубокие морщины, придававшие лицу жесткое выражение, но это впечатление сгладилось, когда он приветливо улыбнулся.

– Добрый вечер, месье Джонстон. Рад видеть вас в добром здравии. Чем могу служить? Может, вы наконец надумали креститься? – Смешинка в глазах священника говорила, что он сам не верит в свое предположение.

– Служители церкви никогда, видать, не теряют надежды, – улыбнулся в ответ Джонстон, в мощной лапе которого утонула тонкая рука священника. – Нет, я не насчет крещения, хотя и по делу, очень важному делу, которое касается этих молодых людей. – Он махнул рукой в сторону Оливии и Сэмюэля. – Их надо бы обвенчать.

Отец Луи с удивлением посмотрел на странную пару. Молодой человек и девушка держались отчужденно, избегали смотреть друг на друга и не походили на влюбленных. Возможно, поссорились, судя по их хмурым лицам.

– Вот это Искорка… простите, мадемуазель Оливия Сент-Этьен, – представил девушку Микайя, слегка подтолкнув вперед. – Моя приемная дочь, а это Сэмюэль Шелби, полковник американской армии, в силу обстоятельств – не при парадной форме.

– Рад познакомиться, мадемуазель Сент-Этьен, – сказал священник. – Не знал я, что у старого бродяги есть такая прелестная дочь. – И, обратившись к Сэмюэлю, с вежливой улыбкой добавил: – И вас рад приветствовать, полковник Шелби. Американцы здесь редкие гости, если не считать охотников, но и они посещают церковь не часто. Если вы желаете обвенчаться, я буду счастлив помочь вам.

– Наши желания на этот счет следовало бы вначале обсудить, – сдержанно проговорил Шелби.

– Поясните, пожалуйста, – попросил священник, а Микайя что-то угрожающе пробурчал.

– Эта дама и я не хотим венчаться. Мы не подходим друг другу.

– А у меня создалось прямо противоположное впечатление, когда застал вас на земле в обнимку. Тогда вы были пригнаны друг к другу плотно, без зазоров, – вмешался Микайя.

При этих словах лицо отца Луи приняло суровое выражение, и он повернулся к Сэмюэлю:

– Он говорит правду, сын мой?

– Нет… то есть да, – неохотно признал полковник, – но мы не собирались допускать ничего лишнего, – не очень убедительно добавил он. – Как бы то ни было, Джонстон все равно нам помешал, – заключил Шелби, покрывшись холодным потом.

– Это верно, Микайя действительно спас меня от страшной ошибки, – вмешалась Оливия, избегая смотреть в сторону Сэмюэля.

Отец Луи задумчиво погладил подбородок, переводя взгляд с Микайи, гневно сверкавшего глазами, на молодых людей, нервно переминавшихся с ноги на ногу и готовых, казалось, провалиться сквозь землю.

– А если бы Микайя не случился рядом и не настоял бы на необходимости сохранить приличия, что бы произошло? Вы сами смогли бы не перейти известную грань? – Священник посмотрел сперва на Оливию, потом на Сэмюэля.

Девушка покраснела и отвела глаза, покачав головой. Шелби пробормотал под нос проклятие, но выдержал взгляд священника, потом тяжело вздохнул и признал:

– Нет, не смог бы.

– Понятно, – подытожил отец Луи. – Надеюсь, вы знаете, что в глазах бога намерение совершить грех не менее серьезный проступок, чем греховный акт?

Последние два слова он явно произнес с легким оттенком иронии.

– Как бы там ни было, – упорствовал Шелби, – я на самом деле не скомпрометировал мадемуазель Сент-Этьен.

– Как бы там ни было, – вскинулась Оливия, – даже если это на самом деле произошло, я бы все равно не вышла за вас замуж.

– Как давно ты знакома с полковником Шелби, дитя мое? – мягко спросил священник, которому было совершенно ясно, что столь хорошо воспитанная и явно образованная девушка не стала бы легко уступать кавалеру, с которым только что познакомилась.

Отец Луи внушал доверие, и Оливия с готовностью стала рассказывать:

– Мы познакомились в Вашингтоне прошлой зимой, а потом встречались в Сент-Луисе, куда он приехал весной.

– Итак, значит, вы знакомы почти целый год. – Отец Луи неожиданно обратился к Сэмюэлю: – И вы, полковник, значит, проделали долгий путь с Восточного побережья, дабы вновь повидаться с дамой?

Что мог ответить Шелби, не раскрывая тайны своей миссии? Черт бы побрал этого дотошного иезуита!

– Не совсем так. Меня прикомандировали к форту Беллефонтейн возле Сент-Луиса, – пустился в объяснения полковник, – но я предполагал, что мы встретимся, когда я окажусь в городе по делам. – Он, как и Оливия, не в силах был лгать под всепонимающим взглядом отца Луи.

– Эти двое глупцов слишком упрямы, чтобы на словах признаться в своих чувствах друг к другу, но при первом удобном случае на деле доказывают, что не могут жить друг без друга, – торжествующе провозгласил Микайя.

– Я, разумеется, не могу вас обвенчать без вашего на то согласия, но, как мне представляется, при данных обстоятельствах достаточно оснований для совершения брачного обряда. Против чего ты конкретно возражаешь, дитя мое? – спросил отец Луи у Оливии.

– Против него! – воскликнула девушка, гневно глядя на Сэмюэля. – Он считает, будто я… – Голос сорвался, она не могла произнести обидное слово.

– А ты что скажешь, сын мой? – обратился священник к Шелби, когда понял, что девушка больше ничего не скажет. – Если мужчина делает то, что сделал ты, это возлагает на него моральную обязанность – исправить зло, особенно с учетом продолжительности вашего знакомства. – Отец Луи не торопил полковника с ответом, внимательно изучая его реакцию и одновременно краем глаза поймав одобрительный кивок Микайи.

Настоятель небольшой церкви вот уже двадцать лет был в дружеских отношениях с великаном и знал, что Микайя человек разумный. Если он уверен, что эти двое молодых людей влюблены и вполне подходят друг другу, то этого для священника было вполне достаточно.

А Сэмюэль пытался разобраться в собственных чувствах. Меньше всего ему хотелось сейчас обзаводиться женой, особенно такой, которая может быть связана с английской разведкой. Но Оливия и Джонстон спасли ему жизнь, причем девушка фактически сделала это дважды. Учитывая это, за ним долг чести, и к тому же он вел себя непорядочно по отношению к Оливии, пусть даже она напрашивалась на это. В конце концов, можно спасти репутацию девушки и тем самым осчастливить Джонстона, а позднее, когда наладятся отношения с торговой фирмой Сантьяго, ничто не помешает Сэмюэлю выдать Оливии достаточную сумму денег, чтобы она жила безбедно где захочет. «Таким образом, ей будет обеспечена самостоятельность и полная свобода от опекунства Вескотта, если, конечно, она сама пожелает, а я не буду обременен второй женой», – примерно к такому заключению подвел себя наконец Шелби.

– У меня больше нет возражений. Я готов жениться на ней, – решился полковник.

Оливия вздрогнула и в изумлении уставилась на Сэмюэля:

– А вот я не намерена выходить за него замуж.

– Перестаньте капризничать, Оливия. Все равно у вас нет выбора, – сказал Сэмюэль, переводя взгляд с сурового священника на угрюмо нахмурившегося Микайю.

Оливия не раз пыталась представить себе, каким будет день ее свадьбы, но такой кошмар мог привидеться только в страшном сне. Причем от этого сна нет никакой надежды проснуться. «Он намерен аннулировать брак при первой возможности, – догадалась она. – А почему бы и нет? Сейчас бесполезно протестовать, Микайя все равно добьется своего».

– Хорошо, я согласна выйти за вас замуж, полковник, – выдавила из себя Оливия, с трудом проглотив комок, застрявший в горле.

Церемония состоялась в крохотной церквушке, сложенной из промазанных глиной бревен. Жених и невеста следовали указаниям священника как завороженные, и позднее оба не могли бы вспомнить, что и как происходило. Они очнулись, когда Микайя хлопнул полковника по плечу и радостно обнял Оливию.

– Отец Луи сказал, что неподалеку есть пустая хижина, где раньше жили представитель торговой фирмы из Сент-Луиса с женой, – собщил Микайя. – Фирма еще не прислала замены, так что вы можете расположиться там сегодня.

– А ты где переночуешь? – спросила Оливия, которую совсем не интересовало, где ей предстоит провести первую брачную ночь.

– За меня не волнуйся. Мы с отцом Луи что-нибудь придумаем. Главное, мне теперь не нужно за вами присматривать, нет в этом никакой необходимости, – лукаво заметил Микайя, подмигнул полковнику и ласково потрепал девушку по плечу: – Завтра попрощаемся со всеми и отправимся восвояси. Надеюсь, к будущей зиме я уже буду нянчить внука.

Оливия молча кивнула и принужденно улыбнулась. Зачем сейчас расстраивать Микайю горькой правдой? Распрощавшись с ним и священником у порога небольшой хижины, девушка повернулась к Сэмюэлю. Ее муж… «Но муж только на словах, – напомнила себе она, – на его любовь рассчитывать бессмысленно, и не суждено Микайе нянчить внуков».

– Найдется монетка? – с показной беспечностью обратилась она к Шелби. – Бросайте. Орел – и мне достается кровать, а решка – кровать ваша.

Сэмюэль посмотрел на нее, но в его глазах ничего нельзя было прочитать.

– Надеюсь, вы понимаете, что мы можем заключить соглашение, устраивающее нас обоих? Как только я вернусь в Сент-Луис, я позабочусь, чтобы вам выплачивали содержание. Хотя я не богат, но у меня будет достаточно доходов от участия в операциях торговой фирмы мужа моей сестры.

Его предложение удивило Оливию. По-видимому, Сэмюэль не намерен аннулировать фиктивный брак.

– Я не приму от вас деньги, Сэмюэль, ни в качестве вашей жены, ни в качестве любовницы. – Оливия повернулась и прошла в хижину.

Отец Луи явно позаботился о том, чтобы к приходу молодоженов в доме навели порядок. На столе в центре комнаты светилась свеча, потрескивал огонь в камине, в дальнем углу была постелена скромная двуспальная кровать. При виде края простыни, аккуратно выложенного поверх лоскутного одеяла, Оливии внезапно стало душно. Судорожно сглотнув, она повернулась лицом к Сэмюэлю и на одном дыхании выпалила:

– Только постарайтесь поскорее аннулировать наш брак и оставьте меня в покое.

– Зачем? – удивился полковник. – Я не собираюсь еще раз жениться, и мы спокойно сможем жить врозь. У вас будет свой дом, а я большую часть года буду отсутствовать – по военным, а потом по торговым делам.

Как холодно звучал его голос, излагая условия этого бесчеловечного соглашения, а между тем сердце Оливии обливалось кровью!

– Наш брак должен быть аннулирован, – упрямо повторила она.

До той минуты он сдерживался, пытался объяснить ей все спокойно, взывал к рассудку, но теперь его терпение лопнуло.

– И как вы собираетесь это сделать? – язвительно спросил Сэмюэль. – Для аннулирования брака прежде всего потребуется доказать, что брачные обязательства не были осуществлены.

– Они и не будут осуществлены! – огрызнулась Оливия и только тут осознала смысл слов Сэмюэля. Сжав кулаки, она подалась вперед.

– Я бы вам этого не советовал, – тихо проговорил Сэмюэль.

Слезы подступили к глазам, и девушка отвернулась, чтобы скрыть свою слабость.

– Оставьте меня в покое, – глухо попросила она.

Сэмюэль пожалел о сказанном, едва только произнес оскорбительные слова. Они и так оказались в сложном положении, и не следовало его обострять. В данный момент надо сохранять выдержку и дождаться возвращения в Сент-Луис, а там видно будет. Да и негоже мужчине, не терявшему присутствия духа в самых критических ситуациях, горячиться и доводить девушку до истерики. За год знакомства с Оливией Сент-Этьен полковник наговорил больше глупостей и чаще терял самообладание, чем за всю предшествовавшую жизнь.

– Послушайте, – обратился Сэмюэль к девушке, – в последние дни нам довелось много пережить. Пора успокоиться. Можете готовиться ко сну и ложитесь на кровать, а я устроюсь на кушетке. Только сначала я схожу к отцу Луи. Его повар, помнится, обещал приготовить свадебный ужин, и я его принесу. Договорились?

– Ладно, – согласилась Оливия, с сомнением поглядев на колченогую кушетку, на которой вряд ли мог поместиться такой рослый мужчина, как Шелби. Едва за полковником захлопнулась дверь, девушка резко обернулась, будто хотела вернуть его, и тут же обругала себя за глупость.

Из дорожной сумки Оливия достала ночную рубашку, сшитую своими руками из штуки полотна, по случаю купленного Микайей. Ткань пожелтела от времени, но была тонкой и приятной на ощупь. Фасон, конечно, простоват – длинные рукава и высокий ворот, ничего общего с роскошным нарядом для первой брачной ночи, о каком когда-то мечталось, но ведь и брачная ночь предстояла вовсе не такая, о какой можно мечтать.

Нет, не нужно было соглашаться на венчание, сейчас она понимала это предельно ясно. Следовало просто отказаться и стоять на своем, но кто же знал, что Сэмюэль поведет себя так, когда они окажутся наедине? На душе было смутно и тревожно, но жизнь продолжалась. Оливия разделась, надела ночную рубашку, и в этот момент в дверь тихо постучали. Странно. Кто бы это мог быть? Сэмюэль не мог так быстро вернуться. Девушка открыла тяжелую дверь и отлетела назад под натиском ворвавшегося в комнату высокого костлявого незнакомца в грязной одежде. Схватив Оливию обеими руками, он захлопнул дверь ногой.

– Если только пикнешь, я тебя прикончу, – пригрозил незваный гость, быстро оглядывая помещение. – Переломлю твою нежную шейку двумя пальцами, если позовешь на помощь.

– Стюарт Парди! Что вы здесь делаете? – изумленно воскликнула Оливия. В Сент-Луисе она видела, как этот человек глазеет на нее издали, и, кроме того, подозревала, что между ним и Вескоттом существует некая тайная деловая связь. Без сомнения, опекун послал Парди, чтобы вернуть девушку.

– Как я посмотрю, готовишься к первой брачной ночи с Шелби, – прорычал Парди. – Планы придется изменить, праздник отменяется.

Одной рукой Парди продолжал держать девушку за горло, а вторая неожиданно прошлась по бедру и животу, поднялась и остановилась на груди. Оливия не шелохнулась, прикусив губу, в надежде выиграть время до возвращения Сэмюэля.

– Брачная ночь не состоится, Парди, – ровным голосом проговорила девушка.

– Неужели? – удивился он и оставил грудь в покое.

Оливию мутило от тошнотворного запаха немытого тела и грязной одежды, которую англичанин, видимо, не снимал по ночам уже несколько недель, от Парди веяло похотью и перегаром.

– Я поссорилась с Сэмюэлем и как раз готовилась… лечь в постель, – с намеком сказала Оливия, приметившая длинный кинжал у бедра Парди. Если он хоть чуточку ослабит хватку, можно изловчиться, выхватить кинжал и перерезать ему глотку. Микайя успел научить свою Искорку и приемам самообороны.

– Это меняет ситуацию, – прорычал англичанин. – Одно непонятно: почему же ты не обращала на меня никакого внимания, когда я встречал тебя с Вескоттом? – Свободной рукой Парди развязал шнурок на вороте и стянул край ночной рубашки с плеча.

В тот момент, когда Оливия протянула руку, чтобы ухватиться за рукоятку кинжала, дверь открылась и на пороге застыл Сэмюэль, пригвожденный к полу видом полуобнаженной жены в объятиях негодяя, пытавшегося сбить Оливию с коня во время памятных скачек.

– Вначале вы пытались сломать ей шею, а теперь хотите вкусить от женских прелестей. По-моему, друг мой, у нас много общего, – сказал Сэмюэль светским тоном, входя в комнату с подносом, на котором были расставлены блюда праздничного ужина.

– Сэмюэль, это Стюарт Парди. Он работает на Эмори Вескотта.

– Парди, – попробовал Шелби на язык имя, однажды произнесенное Пожирателем Змей, и холодно усмехнулся. – Значит, наконец-то мне выпало счастье повстречать знаменитого англичанина. Признаться, я ожидал, что это произойдет при иных обстоятельствах. Уберите руки от моей жены!

– А если не уберу? – с вызовом ответил Парди, по-прежнему держа Оливию за горло.

– В таком случае я вам сверну шею голыми руками, – все тем же легким светским тоном пообещал Сэмюэль.

– Знаете, – в тон ему ответил Парди, – вы доставили мне уйму неприятностей. Оказывается, вас удивительно трудно прикончить. Меня крайне опечалило известие о безвременной кончине Пожирателя Змей, моего самого верного союзника среди осагов. Дух Огня рассказал, как вы прошли сквозь строй и выжили, а потом убили его друга и скрылись от погони. Судя по всему, вы достойный противник. – Англичанин чуть сжал пальцы, лежавшие на горле Оливии. – Естественно, мне бы очень хотелось остаться и принять ваш вызов, но, к сожалению, у меня иные дела. Покорнейше прошу извинить за вторжение в первую брачную ночь, но у меня… – Парди выхватил из-за пояса пистолет, намереваясь разрядить его в лицо Сэмюэля, но Оливия воспользовалась секундным замешательством, вырвалась, ударила англичанина кулаком по руке, и пуля пробила потолок.

Как только девушка отстранилась, Сэмюэль швырнул поднос с ужином в лицо Парди и бросился на него, выбив из руки пистолет. Противники покатились по полу, молотя друг друга кулаками.

– У него кинжал! – закричала Оливия, а Парди вскочил на ноги, выхватил оружие и стал медленно надвигаться на полковника. Тот начал отступать, не спуская глаз со сверкающего лезвия. Оливия лихорадочно осматривала комнату в поисках оружия. В дорожной сумке лежал заряженный пистолет, но сумка находилась в противоположном углу. Прижавшись спиной к стене, девушка стала осторожно продвигаться в ту сторону.

Но прежде чем она прошла пару шагов, Парди сделал выпад и слегка поранил руку Шелби, которому удалось вовремя увернуться и схватить руку с кинжалом. Полковник резко дернул вверх и одновременно подсек ногой противника. Они снова упали, но на этот раз Сэмюэль оказался наверху. Выбитый из руки англичанина кинжал скользнул к ногам Оливии, она его подняла, сжала в кулаке и хотела пустить в ход, но боялась поранить Сэмюэля. Противники снова вскочили на ноги и кружили по комнате, обмениваясь ударами, круша мебель и выжидая момента, когда можно поразить врага насмерть.

– У вас неплохо получается, полковник. Мог бы порадоваться за вас, но вы доставляете слишком много хлопот, а я не отношусь к числу людей, которым нравится преодолевать трудности, – приговаривал Парди, уклонившись от удара, и в свою очередь нанес удар.

Сэмюэль отшатнулся, но устоял на ногах и несколько раз резко ударил противника ниже пояса. В этом бою соперникам явно было не до правил. Оба применяли самые жестокие, запрещенные приемы борьбы, и каждый стремился к победе любым путем, а девушка выжидала удобного момента, чтобы всадить кинжал в Парди. Потом мужчины вновь свалились на пол в лужу кофе и обломков посуды с перевернутого подноса. Парди схватил острый осколок и чуть не перерезал горло Шелби, оставив на его груди кровавый след, но полковник двинул англичанина коленом в пах, навалился на него и принялся бить кулаком по лицу до тех пор, пока осколок не вывалился из кулака Парди.

Англичанин потерял сознание, но Сэмюэль продолжал работать кулаками, приговаривая:

– Говорил же я тебе, что шею сверну голыми руками.

– Сэмюэль! Хватит! Вы забьете его до смерти, – закричала Оливия, пытаясь оттащить Шелби от бездыханного противника.

– Это… прекрасная… мысль, – с трудом выдохнул полковник, но опустил руки и присел на корточки, тяжело дыша.

В этот момент за дверью послышался звук шагов и на пороге показался один из обитателей форта.

– Мне показалось, будто стреляли, а потом послышался женский крик. Вот пришел узнать, не могу ли чем помочь.

– Скажите, у вас здесь найдется местечко, которое можно использовать как тюремную камеру? – поинтересовался Сэмюэль, вставая на ноги.

– Да, есть нечто подходящее. Вообще-то тюрьмы у нас нет, но время от времени кто-то напивается, начинает буянить, и тогда его сажают в домик, где коптят рыбу. Если хотите, могу показать.

К тому времени возле хижины собралась кучка охотников и индейцев. Они расступились, чтобы дать дорогу Микайе.

– Искорка, девочка моя, как ты себя чувствуешь? – Он всмотрелся в бледное лицо девушки, увидел красное пятно на горле и нежно обнял ее. – Мы с отцом Луи решили прогуляться по берегу реки, услышали выстрел и решили, что стрелял какой-то пьяный, а потом ты закричала, и мы бросились сюда.

– Я в полном порядке, – заверила его Оливия и коротко описала, как на нее напал Парди.

– Повезло мерзавцу, что твой муж с ним разделался, – заключил великан. – Попадись он в руки мне, от него бы осталось мокрое место. – Он повернулся к Сэмюэлю: – Что вы собираетесь с ним делать?

– Думаю запереть его до утра в домике, где коптят рыбу, а потом отвезу в Сент-Луис. У военных накопилась масса вопросов относительно его грязных делишек с местными индейцами.

– Если не возражаете, я сам этим займусь, а вам не помешает привести себя в порядок, – предложил Микайя, оглядев избитого и окровавленного полковника. Гигант поднял с пола длинноногого и длиннорукого англичанина, как пушинку, перевалил через плечо, подмигнул на прощанье Оливии и со словами: «Увидимся утром» – вышел из хижины. По пути он разогнал кучку зевак, приговаривая: – По домам, ребята, оставьте молодых в покое, они только что поженились.

Отец Луи не преминул добавить:

– Идите с миром, дети мои. У молодых первая брачная ночь.

– Тогда все в порядке, кровать не сломали, – послышался чей-то веселый голос.

Сэмюэль и Оливия остались наконец одни. Они стояли в центре комнаты в полутьме, освещенные только бликами угасающего пламени в камине, не видели друг друга и заговорили одновременно:

– Надо промыть ваши раны…

– Я подброшу дров, пока огонь не погас совсем.

Девушка согласно кивнула, налила из ведра воды в таз и разыскала чистое полотенце, а полковник оживил огонь двумя поленьями, сел у камина и привалился плечом к стенке.

«Вот и первая брачная ночь. Ничего себе ноченька!» – удрученно подумала Оливия, глядя на Сэмюэля. Он плотно сжал губы, крепко задумавшись, – видимо, сердился, и у него был такой вид, что тревожить его не следовало. «Я его совсем не знаю – и не узнаю никогда, хотя мы связаны брачными узами, и теперь уже мне не суждено вернуться к простой и тихой жизни в хижине Микайи Джонстона, потому что Сэмюэль Шелби вновь вторгся в мою жизнь и круто ее изменил. Я должна его за это возненавидеть… и не могу», – заключила мысленно девушка.

Оливия поставила таз с водой на каминную полку, намочила полотенце и приблизилась к Сэмюэлю.

– Я промою раны, – прервала она молчание.

– Прикройтесь! – рявкнул полковник, когда девушка наклонилась и из ворота ночной рубашки показалась молочно-белая грудь.

Оливия охнула, уронила полотенце, схватилась рукой за ворот с оторванными завязками и попыталась стянуть его потуже.

– Парди порвал тесемки, когда… – оправдывалась она, передернув плечами при воспоминании.

– Мне показалось, что в тот момент вы не слишком сопротивлялись, – жестко заметил Шелби, не сводя с девушки осуждающего взгляда.

– Я хотела дотянуться до его кинжала… Черт! Неужели вы могли предположить, будто я испытываю теплые чувства к мерзавцу, из-за которого Цыганочка чуть не сломала ногу? Видно, у вас голова не в порядке. Я же вам жизнь спасла, когда ударила его по руке и пуля ушла в потолок. Он же мог вас убить, черт возьми! И зачем только я вмешалась!

– У меня есть основания подозревать вас, если Парди работает на Вескотта.

– Я сама вам об этом сказала, и у меня достаточно причин ненавидеть Вескотта, – возразила Оливия. Она кое-как запахнула ворот ночной рубашки, вынула из таза мокрое полотенце и взяла руку Сэмюэля, чтобы промыть раны и ссадины. Их глаза встретились, и желая как-то разрядить обстановку, она поспешила задать вопрос: – Вы хоть кому-нибудь доверяете, Сэмюэль?

В ответ он глубоко вздохнул, не сводя глаз с ее бледного лица, освещенного огнем камина, и сказал:

– Очень редко. Так надежнее. При моей работе.

– Вы ведь не просто армейский офицер, верно?

«На лету схватывает», – подумал Сэмюэль, а вслух сказал, чеканя слова:

– Сэмюэль Шеридан Шелби, полковник армии Соединенных Штатов, не более того. Вот вы и впрямь не та, кем хотите казаться, – французская аристократка, играющая роль простой поселенки в приграничной глуши. – Сэмюэль намеренно хотел рассердить Оливию и тем отвлечь от опасной темы о его тайных занятиях.

– Это я играю? – возмутилась девушка. – Вы полагаете, будто жизнь наша с Микайей похожа на игру? Я научилась готовить еду и обрабатывать шкуры, стала отличным стрелком и могу идти по следам оленя часами, пока не отыщу и не убью.

– Для теплого времени года это прекрасное занятие, но, полагаю, с наступлением зимы вы начали бы скучать по благам цивилизации в этой захолустной хижине.

– Какой же вы считаете меня легкомысленной, – грустно заключила больше для себя, чем для собеседника, Оливия и сосредоточила все внимание на обработке ран, потом осмотрела правую руку со сбитыми в кровь распухшими суставами. Сэмюэль поморщился, когда девушка приложила к ним холодное мокрое полотенце, но она прижимала все сильнее и вдруг проговорила:

– Вы почти выполнили свою угрозу – свернуть ему шею голыми руками. Это из-за меня? – Что заставило ее задать этот вопрос? Оливия затаила дыхание и подняла голову, взглянув в неистово синие глаза.