Слава, любовь и скандалы

28

Не может быть, подумала Надин Мистраль Дальма, рассматривая счета от «Арены». Они наверняка ошиблись! Как она могла потратить двенадцать тысяч франков на цветы за последние несколько месяцев? «Арена» был самым дорогим и самым престижным цветочным магазином в Париже. С точки зрения Надин, было верхом недальновидности посылать хозяйке дома букет из другого магазина. Сколько бы вы там ни потратили, нужного впечатления достичь все равно не удастся. За семь лет в роли мадам Филипп Дальма Надин отточила свое умение посылать нужные цветы в нужное время из нужного магазина.

Их называли самой завидной парой Парижа, напомнила себе Надин, сидя за письменным столом в своей модной гостиной, сражаясь с внушительной стопкой счетов, которыми она наконец заставила себя заняться. Большая их часть пришла уже месяца четыре назад от людей, которых не интересовало то, что она дочь Жюльена Мистраля, самая богатая — в будущем — наследница Франции. Ее отец, чтоб ему гореть в аду, собирался прожить не меньше ста лет, а кредиторы в Париже никогда не отличались любезностью англичан, всегда готовых ссудить наследнику денег в расчет на будущее состояние.

Надин снова внимательно проверила счет за цветы. Две миниатюрные орхидеи в фарфоровых кашпо для княгини Эдуар де Лобковиц. Как они могли поставить такую сумму, когда она сама принесла кашпо? А она еще так гордилась собой, когда нашла эти антикварные кашпо в замечательном магазине подарков на улице Севинье и сама принесла их в «Арену». Конечно, цветы обошлись намного дороже, но разве можно было послать банальный букет урожденной принцессе де Бурбон-Пармской? Надин хотела отблагодарить эту аристократку, включившую их с Филиппом в список гостей к обеду на двенадцать персон вместе с герцогом и герцогиней Юзесскими и герцогом и герцогиней де Торлониа. За столом прислуживали сразу четыре дворецких, еду подавали на двухсотлетием мейсенском фарфоре.

Ландыши для виконтессы де Риб она отправила только после двух приглашений на ужин в интимной обстановке с демонстрацией фильма и на один формальный ужин на сорок персон. Надин долго колебалась, прежде чем послать цветы самой элегантной женщине Парижа. Наконец она сообразила, что подойдут только самые простые. Разумеется, не меньше четырех дюжин… Иначе на них никто бы не обратил внимания. Цветы для Элен Роша, для принцессы Гислен де Полиньяк… Надин отложила счет в сторону. Она больше не сомневалась в его правильности, как и в необходимости посылать цветы, которую она приняла, вступив в очень узкий круг парижского высшего света.

Эти люди составляли крошечный срез парижан, но для Надин только они имели значение.

Известные хозяйки дома никогда не приглашали гостей только потому, что те уже бывали у них раньше. Каждое приглашение, даже на самый многочисленный вечер, обсуждалось, рассматривалось со всех сторон, взвешивались все «за» и «против». Надин легко могла представить, как хозяйка дома задает себе вопрос: зачем мне приглашать супругов Дальма? В цене ли они еще? У Филиппа статус не изменился, титула нет, достижений нет, а теперь он еще и женат. Но вот его жена, близкий друг Жана Франсуа Альбена… Его последняя коллекция просто чудо… И они оба все еще очень декоративны. Ладно, их можно пригласить еще раз. Ведь Надин, в конце концов, дочь Мистраля.

Три года назад Надин уже спрашивала себя, как долго их будут терпеть, эту чету Дальма, таких забавных, декоративных и бедных? Может быть, еще год… Именно тогда Надин пришла к выводу, что они не могут дольше позволить себе выставлять напоказ свою необеспеченность. Общество отвергнет их.

Надин не знала, что делают все эти люди, которых не зовут на ужин в аристократические дома, и ее тело цепенело, у нее холодели пальцы от ужаса. Как они живут за пределами единственного значимого мира? Неужели они не понимают, как низко пали, как мало значат, как кошмарно их положение? Она считала этих людей ниже себя, в них не было ничего человеческого.

Надин поднесла к глазам счет от Ленотра, самого лучшего поставщика в Париже. Ему она платила огромные суммы. Каждые три месяца Надин устраивала коктейль, планируя дату таким образом, чтобы она приходилась на день громкой театральной премьеры или большого бала. Ее гости могли удовлетвориться великолепными закусками на буфете, понимая, что основная еда ожидает их позже. Выписывая чек на огромную сумму, Надин размышляла о том, что нет большей глупости, чем пользоваться услугами второсортного поставщика. Небольшие коктейли Надин Дальма пользовались известностью среди тех, кто ценит все первоклассное.

Иногда супруги Дальма принимали приглашение тех, чей социальный статус казался им несколько сомнительным, но никогда не принимали этих людей у себя, хотя те надеялись на ответное приглашение и обижались, не получив его. Надин не сомневалась в правильности своих поступков. Четыре коктейля в год для самых лучших гостей придавали хозяйке дома больший вес, чем десяток обедов едва ли не для первых встречных. К тому же коктейли обходились намного дешевле.

Кто бы мог подумать, что Дальма небогаты? Лучшие цветы, лучшие продукты, лучшие клубы. Филипп принадлежал к поло-клубу и клубу «Гольф де Сен-Клу». Вот и счета оттуда.

Надин быстро выписывала чеки, стараясь поскорее закончить с неприятной обязанностью, и размышляла о том, за что им не приходится платить. Все эти расходы, несомненно значительные, составляли лишь крохотную часть их реальных трат. Огромный гардероб Надин постоянно обновлялся, и его шили только в Доме Альбена, поэтому он обходился ей даром. За квартиру они также не платили. Супруги путешествовали на частных самолетах своих друзей, катались на лыжах в их шале в Швейцарии, проводили недели на частных пляжах. Надин могла завтракать «У Максима» и в «Плазе», где за нее платил Дом Альбена. И разумеется, каждый вечер они ужинали вне дома.

Надин тратила совсем мало наличных и только там, где это могли заметить. В самой модной парикмахерской, где она бывала практически ежедневно, она давала щедрые чаевые. Если жена греческого судовладельца или принцесса могут себе позволить экономить на этом, обычная мадам Дальма этого не могла.

Обычная мадам Дальма… Надин встала и прошлась по гостиной. Почему, ну почему, она вышла замуж за бедного мужчину? Уже в который раз задавала она себе этот крайне неприятный вопрос. Почему мать не предупредила ее? Почему ей позволили совершить подобную глупость? Да, она была увлечена Филиппом, но ведь кто-то мог остановить ее? Дальма оказался еще и дураком, неспособным завершить ни одной сделки за семь лет их совместной жизни.

Когда-то Надин, безусловно, любила его. Иначе как объяснить, почему она так распорядилась деньгами, которые оставила ей мать? Кейт умерла от рака четыре года назад, и Надин получила куда более значительное наследство, чем могла рассчитывать. Половину состояния она потратила на замок в Нормандии, поддавшись на уговоры Филиппа и исполнив его давнюю мечту о собственном доме. Он отказывался бросить эту затею, хотя им не хватало денег на реставрацию и замок оставался непригодным для жилья. Филипп утверждал, что не может расстаться с ним, и потом, скоро у них будет очень много денег.

Любовь к Филиппу… Наверное, она существовала, иначе почему бы Надин позволила ему выкупить еще и долю в новом ночном клубе, который должен был составить конкуренцию клубу Жана Кастеля. Кастель каждый вечер отказывал сотням клиентов, так что еще одно подобное заведение было просто необходимо.

Филипп и его партнер не сомневались, что знают всех, кого требуется. Все эти вечно скучающие дети, которыми представлялись им завсегдатаи ночных клубов, отправлялись на поиски развлечений часов в одиннадцать вечера. Но Дальма и его компаньон не ведали, что им не нужен никакой другой клуб, кроме привычного, дорогого, знакомого Кастеля. Через год Филипп вышел из дела, потерпев колоссальные убытки.

Да, либо Надин в самом деле любила его, либо не видела дальше своего носа. После провала затеи с ночным клубом Филипп вел себя так, словно во всем была виновата Надин. Он дулся, сердился, ныл, наказывая Надин за то, что она не могла дать ему еще денег. Муж стал слишком ленивым, чтобы тратить на нее свое очарование.

Надин запечатала конверты, в которые она разложила чеки, и отнесла их в спальню. Она возьмет их с собой к Альбену, оттуда их отправят в понедельник. Зачем покупать марки, когда ее секретарша может послать все с общей почтой? Надин распахнула огромный шкаф в спальне и принялась внимательно изучать свой гардероб. На миллион франков платьев, обуви, шляп, мехов, белья, и за все это она заплатила своей гордостью. А теперь приходится еще оплачивать и услуги химчистки…

Прошло уже много лет с тех пор, как Надин поняла, что она ненавидит Жана Франсуа Альбена. Она не могла вспомнить, когда именно она осознала, что представляет собой не лучшего друга великого кутюрье, не его музу, а всего лишь высокооплачиваемую, уважаемую, хорошо одетую няньку для хнычущего, слабого, в высшей степени эгоистичного, часто жестокого вечного ребенка, обладавшего одним-единственным талантом, который так высоко ценили окружающие.

Они оба разыгрывали фарс, не позволяя себе вслух произнести неприятную правду. Но в противном случае Надин потеряла бы престиж и возможность даром одеваться в великолепные наряды. Альбен, когда его увлечение Надин прошло, выяснил, что шикарная, высокомерная женщина очень ему полезна. Теперь он требовал от нее, чтобы она водила его нервных афганских борзых к ветеринару, нанимала и увольняла прислугу, рассылала благодарственные письма, встречалась за обедом с его самыми богатыми и при этом совершенно невыносимыми клиентками, избавлялась от его любовников на одну ночь, которые становились чересчур навязчивыми, покупала ему гашиш и была в его распоряжении сутки напролет.

Этим вечером Надин предстояло сопровождать Альбена от одной группы гостей к другой на рауте по случаю его собственного дня рождения, на который он отказывался идти, несмотря на то, что у нее ушли недели на подготовку. В душе ее бушевала ярость. Альбен просто невыносим, ей ненавистен даже звук его голоса, но эта работа дает единственный источник доходов «завидной паре Дальма». И этого заработка едва хватает на их насущные нужды, он не покрывает счетов за цветы, подобных тому, который она только что оплатила. С тех пор как затея с ночным клубом провалилась, супруги жили в основном на то, что Надин брала в долг у Этьена Делажа, дилера ее отца. Кто еще одолжил бы ей денег в расчете на смерть великого Мистраля?

Надин бросилась на кровать и принялась мечтать. Мистраль умирает. Она получает наследство. За его картины ей дадут… дадут… очень много! Она даже представить не могла точную сумму. Разумеется, она не сможет продать все сразу же, потому что тогда цены немедленно упадут. Но несколько миллионов франков окажутся в ее распоряжении, чтобы заплатить долги и не отказывать себе ни в чем. От Альбена она уйдет в самый неподходящий для кутюрье момент, перед самым выпуском коллекции. Она выгонит Филиппа, унизив его так, что он не посмеет даже заикнуться об их разрыве перед своими друзьями. Она купит себе огромный особняк на Левом берегу, его оформит Дидье Аарон в классическом стиле, который не будет иметь ничего общего с сиюминутными модными тенденциями. И она наконец начнет жить. Надин Мистраль, наследница великого художника, займет принадлежащее ей по праву место в самом сердце парижского светского общества.

Но до этого благословенного дня ей все еще нужно быть мадам Филипп Дальма, лучшим другом Жана Франсуа Альбена. Никакие орхидеи в фарфоровых кашпо не обеспечат ей места в списке приглашенных без их протекции. Она сможет одержать победу как одинокая женщина, только если станет богатой одинокой женщиной. Ничего, она подождет. Господи, ну сколько еще может прожить старик?