Глава 13 Этическая проблема

Некоторые клиенты завоевывали симпатию мма Рамотсве при первой же встрече, когда рассказывали свою историю. Другие симпатии не вызывали, потому что ими руководили эгоизм, жадность или явная паранойя. Но настоящие трагедии, действительно требовавшие вмешательства частного детектива, поистине разбивали ее сердце. Мма Рамотсве почувствовала, что случай мистера Лецениане Бадуле как раз такой.

Он пришел без предварительной договоренности, на следующий день после того, как мма Рамотсве вернулась из Молепололе, и в первый день работы мма Макутси в качестве помощника детектива. Мма Рамотсве только что объяснила ей, что хотя та теперь и частный детектив, ей придется выполнять и обязанности секретарши.

Мма Рамотсве понимала, что нужно сообщить об этом как можно раньше во избежание возможных недоразумений.

— Я не могу себе позволить и секретаря, и помощника, — объяснила она. — Агентство у меня маленькое, прибыль тоже. Вам это прекрасно известно. Вы же сами рассылаете счета.

Мма Макутси явно расстроилась. В тот день она надела свое лучшее платье и что-то сделала с волосами, от чего они завились на концах в маленькие завитушки. Но лучше от этого не стало.

— Значит, я по-прежнему секретарша? — переспросила она. — И должна печатать документы?

Мма Рамотсве кивнула головой.

— Нет, я не передумала, — успокоила она. — Вы помощник частного детектива. Но ведь кто-то же должен и печатать, правда? Это работа помощника. Это и все прочее.

Мма Макутси засияла от счастья.

— Тогда все замечательно. Я могу делать то, что делала раньше, и еще много другого. У меня будут клиенты.

У мма Рамотсве перехватило дыхание. Она как-то не подумала о том, что у мма Макутси появятся собственные клиенты. Она-то рассчитывала давать ей задания, которые будут выполняться под ее личным руководством. Ход ведения расследования — ее прерогатива. И тут она вспомнила, как в детстве работала в магазине в Мочуди, и какое волнение ее охватило, когда ей впервые поручили самой составить заказ на товар. Не отдавать клиентов — чистейшей воды эгоизм. Разве можно делать карьеру, если те, кто наверху, оставляют за собой всю работу?

— Да, — тихо сказала она, — у вас будут свои клиенты. Но кто именно — решаю я. Это будут не самые важные клиенты… сначала. Вы начнете с простых дел и будете набираться опыта.

— Это справедливо, — согласилась мма Макутси. — Спасибо, мма. Я и не собиралась бегать раньше, чем научусь ходить. В Ботсванском колледже делопроизводства нас об этом предупреждали. Сначала научитесь простому, а затем и сложному. И никак иначе.

— Весьма полезная философия, — похвалила мма Рамотсве. — Сейчас молодежь этому не учат. Они сразу требуют ответственной работы. Хотят мгновенно оказаться на самом верху, иметь кучу денег и «мерседес-бенц».

— Это глупо, — поморщилась мма Макутси. — В молодости нужно заниматься простыми вещами, набираться опыта и переходить к более сложным.

— Гм, — хмыкнула мма Рамотсве, — «Мерседесы» вообще вредны Африке. Наверно, это отличные машины, но честолюбивые африканцы хотят заполучить их раньше, чем на них заработают. И возникают большие проблемы.

— Чем больше в стране «мерседесов-бенц», — предположила мма Макутси, — тем эта страна хуже. Если их нет совсем, значит страна хорошая. В этом вы можете быть уверены.

Мма Рамотсве с интересом посмотрела на помощницу. Интересная теория, нужно будет ее подробнейшим образом обсудить, но в другой раз. Сейчас есть пара более важных и срочных дел.

— Вы будете по-прежнему готовить чай, — строго сказала она. — У вас это прекрасно получается.

— Я это делаю с удовольствием, — улыбнулась мма Макутси. — Не вижу, почему бы помощнику частного детектива не заваривать чай, если для этого нет младшего персонала.


Разговор был не из самых приятных, и мма Рамотсве испытала облегчение, когда он закончился. Она подумала, что хорошо бы поскорее поручить новой помощнице какое-нибудь расследование, дабы снять возникшее напряжение. Вот почему в то утро, когда появился мистер Лецениане Бадуле, она решила поручить его дело мма Макутси.

Приехал он на «мерседесе-бенц», но на очень стареньком, а потому несущественным с точки зрения этики, с ржавчиной на боковых рамах и глубокой вмятиной на дверце.

— Я, видите ли, не завсегдатай частных детективных агентств, — сказал он, нервно ерзая на стуле для посетителей.

Напротив сидели две женщины и ободряюще улыбались. Он знал, что полная женщина — хозяйка, потому что видел ее фотографию в газете. А вторая, с нелепой прической и в нарядном платье, видимо, ее помощница.

— Не смущайтесь, — подбодрила его мма Рамотсве. — В эту дверь входили самые разные люди. Нет ничего постыдного в том, чтобы просить о помощи.

— На самом деле, — поддержала ее мма Макутси, — именно сильные люди чаще всего просят им помочь. А слабые стыдятся сюда приходить.

Мма Рамотсве кивнула. После слов мма Макутси клиент заметно успокоился. Это хороший знак. Не каждый может успокоить клиента. Как оказалось, мма Макутси умеет находить нужные слова.

Мистер Бадуле стал гораздо раскованнее и откинулся на спинку стула.

— В последнее время я очень нервничаю, — начал он. — Каждую ночь просыпаюсь до рассвета и долго не могу заснуть. Лежу в постели, ворочаюсь с боку на бок и не могу выкинуть из головы одну и ту же мысль. Она все время вертится в мозгу. Один-единственный вопрос, который я снова и снова задаю самому себе.

— И не находите ответа? — подсказала мма Макутси. — Ночь — неудачное время для вопросов, на которые нет ответов.

Мистер Бадуле посмотрел на нее.

— Вы совершенно правы, сестра. Нет ничего хуже ночных вопросов.

Он замолчал, и минуту-другую никто не говорил. Потом мма Рамотсве прервала молчание:

— Почему бы вам не рассказать нам о себе, рра? А чуть позже мы подойдем и к вопросу, который вас так тяготит. Моя помощница приготовит нам чаю, и мы попьем его все вместе.

Мистер Бадуле с готовностью согласился. Он был на грани срыва, а мма Рамотсве прекрасно знала, что чайный ритуал и кружка горячего напитка в руках располагают к откровенности и помогают человеку, попавшему в беду, расслабиться.


Я не богач и не занимаю важного положения, начал свой рассказ мистер Бадуле. Родился в Лобаце. Мой отец много лет проработал секретарем Верховного Суда. Работал он на англичан, и они наградили его двумя медалями с профилем их королевы. Эти медали он носил всегда, даже после того, как вышел на пенсию. Когда он уволился, один из судей подарил ему мотыгу, чтобы отец работал на своей земле. Судья заказал ее в тюремной мастерской, и заключенные сделали мотыгу по его эскизу. На черенке раскаленным гвоздем выжгли надпись: Лучшему секретарю Бадуле, который пятьдесят лет служил Ее Величеству и Республике Ботсвана. Добросовестному и надежному работнику от судьи МакЛина, Верховный Суд Ботсваны.

Судья оказался хорошим человеком, и ко мне он тоже был добр. Он поговорил с одним из учителей Католической школы, и меня туда приняли. Я очень старался, и когда заявил о том, что один из мальчиков украл на кухне мясо, меня назначили старостой.

Я сдал экзамены, получил аттестат и устроился работать секретарем Комитета по распределению мяса. Там я тоже очень старался, и снова сообщил своим хозяевам о краже. Я сделал это не потому, что рассчитывал получить награду. Просто не люблю нечестность во всех ее проявлениях. Этим я пошел в отца. Работая секретарем Верховного Суда, он видел много плохих людей, в том числе и убийц. Видел, как они стоят в зале суда и врут, потому что их дурные дела выплыли наружу. Видел, как судьи приговаривают их к смертной казни, и как злые сильные люди, бившие и убивавшие себе подобных, превращаются в маленьких мальчиков, испуганных и плачущих, просящих прощения за свои дурные поступки и обещающих никогда больше так не делать.

После всего этого неудивительно, что мой отец учил сыновей быть честными и всегда говорить только правду. Поэтому я ни секунды не сомневался, рассказывать ли правду своим хозяевам, и хозяева были очень довольны.

— Ты помешал плохим людям красть мясо Ботсваны, — сказали они. — Наши глаза не могут уследить за всеми сотрудниками. Нам помогли твои глаза.

Я не ожидал никакой награды, но меня повысили. Заняв новую должность в главном офисе, я увидел еще больше людей, крадущих мясо. Они делали это проще и умнее, но тоже воровали. Тогда я написал письмо главному менеджеру. «Вот как у вас пропадает мясо прямо из-под носа, в главном офисе». А в конце перечислил фамилии виновников в алфавитном порядке, подписался и отправил письмо.

Они были очень довольны, и меня снова повысили. Теперь все нечестные люди боялись потерять работу в компании, и мне стало некого выводить на чистую воду. Но работал я по-прежнему хорошо и скопил достаточно денег для того, чтобы открыть собственную мясную лавку. Компания сожалела о моем уходе, и мне подарили чек на крупную сумму. Так я открыл мясную лавку на окраине Габороне. Может, вы видели ее по дороге в Лобаце. Она называется «Честный мясник».

Дела у меня идут хорошо, но скопить ничего не удается. Всему виной моя жена. Она дама модная, любит красивую одежду, а работать не любит. Я не против того, чтобы она не работала, но очень расстраиваюсь, когда она много тратит на парикмахеров и новые платья от портного-индуса. Я не очень умный человек, зато она чертовски умна.

Мы были женаты много лет, а детей все не было. Потом она забеременела, и у нас родился сын. Я был очень горд, но грустил, что мой собственный отец не дожил до этого дня и не увидит своего замечательного внука.

Сын мой не очень умен. Мы отдали его в начальную школу неподалеку от нашего дома, и нам все время присылали письма о том, что он не проявляет прилежания и пишет грязно, с жуткими ошибками. Жена хотела отдать его в частную школу, там учителя получше и его могут научить хорошо писать, но я боялся, что нам это не по карману.

Когда я сказал ей об этом, она разозлилась.

— Если ты не можешь оплатить школу, я пойду в благотворительный фонд и получу деньги у них.

— Таких фондов нет, — возразил я. — А если бы и были, разорились бы. Все родители хотят, чтобы их ребенок учился в частной школе. К ним обращались бы все родители Ботсваны. А это невозможно.

— В самом деле? — ехидно переспросила жена. — Я завтра же поговорю с ними, и тогда ты увидишь. Подожди, и убедишься.

На следующий день она отправилась в город, а вернувшись, сказала, что обо всем договорилась.

— Благотворительное общество оплатит все расходы по учебе в школе Торнхилл. Можно переводить его со следующей четверти.

Я был поражен. Как вы знаете, мма, Торнхилл — очень хорошая школа, и это большая удача, что они взяли моего сына. Но я терялся в догадках, как моей жене удалось убедить благотворительный фонд заплатить за нашего сына. Я спросил жену, как это получилось, и сказал, что хочу написать им благодарственное письмо, но она ответила, мол, это секретный фонд.

— Некоторые фонды не хотят, чтобы про их благотворительность трезвонили на всех углах, — объяснила она. — Они просили меня никому не рассказывать. Если хочешь их поблагодарить, напиши письмо, а я передам его от твоего имени.

Я написал благодарственное письмо, но ответа не получил.

— Они слишком заняты, чтобы отвечать каждому родителю, — сказала моя жена. — Не понимаю, что тебя не устраивает? Они же платят деньги. Прекрати беспокоить их своими посланиями.

Письмо было всего одно, но моя жена вечно все преувеличивает, во всяком случае, когда это касается меня. Она упрекает меня, что я съедаю «сотню тыкв в день», хотя я ем меньше, чем она. Она говорит, что во сне я храплю так громко, что трясутся стены, а это неправда. Она утверждает, что я трачу кучу денег на своего ленивого племянника и посылаю ему каждый год тысячи пула. На самом же деле я дарю ему сотню на день рождения и столько же на Рождество. Не понимаю, откуда она взяла цифру в несколько тысяч. И не знаю, откуда она берет деньги на свою роскошную жизнь. Говорит, что экономит на хозяйстве, но я этого не замечаю. Мы с вами еще поговорим об этом позже.

Не поймите меня неправильно, леди. Я не из тех мужей, которые не любят своих жен. Я с ней очень даже счастлив. Каждый день думаю о том, какое счастье быть мужем этой модной женщины, на которую оборачиваются на улицах. Многие мясники женаты на не очень-то эффектных женщинах, но я не из их числа. Я — мясник с эффектной женой, и горжусь этим.


А еще я горжусь своим сыном. Когда его переводили в Торнхилл, он отставал по всем предметам, и я боялся, как бы его не оставили на второй год. Но учительница сказала мне, чтобы я не волновался, потому что мальчик незаурядный и очень скоро догонит остальных. Незаурядным детям всегда приходится преодолевать временные сложности, но потом они быстро включаются.

Школа моему сыну понравилась. Очень скоро он стал получать отличные оценки по математике, а его почерк настолько улучшился, что можно подумать, будто это пишет другой ребенок. Он написал реферат на тему «Причины эрозии почв в Ботсване», когда-нибудь я вам его покажу, если захотите. Это очень хорошая работа, и думаю, если он будет продолжать в том же духе, в один прекрасный день он станет министром горнодобывающей промышленности, а может, министром водных ресурсов. Подумать только — и это внук секретаря Верховного Суда и сын обыкновенного мясника!

Вы можете подумать: «На что этому человеку жаловаться? У него эффектная жена и умный сын. Он хозяин мясной лавки. Жаловаться-то на что?» Я вас прекрасно понимаю, но я почему-то не чувствую себя счастливым. Каждую ночь я просыпаюсь и думаю об одном и том же. Каждый день, приходя с работы, я вижу, что жены нет дома, и возвращается она часов в десять-одиннадцать. За время ожидания беспокойство грызет меня изнутри, как изголодавшийся зверь. Видите ли, мма, мне кажется, моя жена встречается с другим мужчиной. Я понимаю, что многие мужчины так говорят, но это лишь плоды их воображения. Надеюсь, и со мной происходит то же самое, но я не успокоюсь, пока не буду в этом уверен.


Когда мистер Лецениане Бадуле наконец уехал из агентства в своем изрядно побитом «мерседесе-бенц», мма Рамотсве посмотрела на мма Макутси и улыбнулась.

— Все очень просто, — сказала она. — Это легкое дело, мма Макутси. Вы вполне справитесь с ним самостоятельно.

Мма Макутси направилась к своему столу, на ходу разглаживая складки нарядного синего платья.

— Спасибо, мма. Я буду очень стараться.

Мма Рамотсве кивнула.

— Да, — продолжила она, — это типичный случай мужчины со скучающей женой. История, старая как мир. Я как-то наткнулась на статью в журнале, где говорилось, что именно такие истории любят читать французы. У них есть очень известный роман о француженке по имени мма Бовари, как раз об этом. Эта женщина жила за городом, и ей не нравилось быть женой заурядного и скучного человека.

— Лучше уж быть женой скучного человека, — возразила мма Макутси. — Эта мма Бовари — преглупая особа. Из скучных мужчин получаются образцовые мужья. Они очень преданные и никогда не сбегают с другими женщинами. Вам повезло, что вы помолвлены с…

И она замолчала. Мма Макутси совершенно не собиралась этого говорить, но теперь было уже поздно. Она совсем не считала мистера Дж. Л. Б. Матекони скучным человеком. Он надежный, работает механиком, и из него выйдет вполне приличный супруг. Вот что она имела в виду, а совсем не то, что он скучный.

Мма Рамотсве, не отрываясь, смотрела на нее.

— С кем? — спросила она. — Мне повезло, что я помолвлена с кем?

Мма Макутси опустила глаза и уставилась на свои туфли. Ей вдруг стало жарко и стыдно. Эти туфли, ее лучшая пара с тремя сверкающими пуговками, как обычно, тоже смотрели на нее.

И вдруг мма Рамотсве засмеялась.

— Не огорчайтесь, — сказала она. — Я поняла, что вы имели в виду, мма Макутси. Может быть, мистер Дж. Л. Б. Матекони не самый светский мужчина в городе, но, безусловно, один из лучших. На него можно положиться в любой ситуации. Он никогда не подведет. А еще у него никогда не будет от меня секретов. А это очень важно.

Мма Макутси была очень благодарна хозяйке за понимание и поспешила с ней согласиться.

— Это самый лучший тип мужчины, — кивнула она. — Если мне посчастливится когда-нибудь найти такого же, я буду мечтать о том, чтобы он сделал мне предложение.

Она снова посмотрела вниз, на свои туфли, а те снова посмотрели на нее. Туфли — трезвые реалисты, подумала мма Макутси, и ей показалось, будто они говорят: «У тебя нет шансов. Извини, но их нет».

— Итак, — продолжила мма Рамотсве, — отвлечемся от обсуждения мужчин в целом и вернемся к мистеру Бадуле. Что вы об этом думаете? В книге мистера Андерсена говорится, что у вас должна быть рабочая гипотеза. И ее надо либо подтвердить, либо опровергнуть. Мы пришли к выводу, что мма Бадуле скучает, но нет ли тут чего-нибудь более серьезного, как по-вашему?

Мма Макутси нахмурилась.

— По-моему, у нее кто-то есть. Берет же она откуда-то деньги, а это значит, что их дает другой мужчина. Она оплачивает обучение сына из денег, которые якобы сэкономила.

Мма Рамотсве с ней согласилась.

— Значит, один день вам придется потратить на слежку, чтобы установить, куда она ходит. И мма Бадуле приведет вас прямиком с тому мужчине. Посмотрите, как долго она у него пробудет, и поговорите с тамошней служанкой. Дайте ей сто пула, и она вам все расскажет. Служанки обожают поболтать о том, что происходит в хозяйском доме. Хозяева ошибочно считают, что их служанки ничего не слышат и даже не видят. Они их игнорируют. Но в один прекрасный день выясняется, что служанка видит и слышит все их секреты, а кроме того, готова выложить эти секреты первому, кто ее спросит. Та служанка расскажет вам все. А потом вы расскажете об этом мистеру Бадуле.

— Вот это-то мне и не нравится, — призналась мма Макутси. — Все остальное — пустяки, но ужасно неудобно рассказывать этому несчастному про его жену.

— Не волнуйтесь, — подбодрила ее мма Рамотсве. — Мы, детективы, часто рассказываем клиентам подобные вещи, и они к этому готовы. Мы всего лишь предоставляем им долгожданные доказательства. Они и без нас все знают. Ничего нового мы им не сообщаем.

— И все равно, — сокрушалась мма Макутси, — бедный, бедный мистер Бадуле.

— Возможно, — сказала мма Рамотсве. — Но помните о том, что на каждую неверную жену в Ботсване приходится сотен пять неверных мужей.

Мма Макутси даже присвистнула от удивления.

— Фантастическая цифра, — сказала она. — Где вы об этом прочитали?

— Нигде, — хихикнула мма Рамотсве. — Просто выдумала. Но это не значит, что я говорю неправду.


Для мма Макутси это был упоительный момент — она начала расследование своего первого дела. Водительских прав у нее не было, поэтому пришлось попросить дядюшку, бывшего водителя правительственного микроавтобуса, а ныне пенсионера, отвезти ее на старом «остине», который он получил при выходе на пенсию и на котором теперь обслуживал свадьбы и похороны. Дядюшка побаивался участвовать в подобном мероприятии и на всякий случай надел темные очки.

Рано утром они подъехали в дому рядом с мясной лавкой, в котором жили мистер Бадуле и его жена. Это было слегка обветшавшее бунгало, окруженное папайями, с выкрашенной серебристой краской не очень надежной крышей. Двор был почти пустой, если не считать тех самых папай и нескольких увядающих канн перед самым домом. На приличном расстоянии от дома, впритык к изгороди, обозначавшей границу владений мясника, теснились хибарки для прислуги и навес для машин.

Найти удобное место для наблюдения оказалось трудно. И тогда мма Макутси решила припарковаться за углом, под прикрытием ларька, торговавшего жареной картошкой, кусочками не очень свежего копченого мяса, а для любителей настоящих деликатесов — наивкуснейшими гусеницами с дерева мопани. В самом деле, почему бы машине здесь не постоять? Это отличное место для свиданий или для того, чтобы встречать деревенских родственников с автобуса, курсирующего по дороге на Франсистаун.

Дядюшка взволнованно закурил.

— Видел я разные фильмы про сыщиков, — сказал он. — Но никогда не думал, что сам буду в этом участвовать, да еще прямо здесь, в Габороне.

— Работа частного детектива не из приятных, — ответила племянница. — Требуется много терпения. Большую часть времени мы просто сидим и ждем.

— Понимаю, — сказал дядюшка. — Тоже в кино видел. Там показывают, как эти сыщики сидят в машинах, ждут и едят сандвичи. А потом начинается перестрелка.

Мма Макутси удивленно вскинула брови.

— В Ботсване не бывает перестрелок, — возразила она. — У нас цивилизованная страна.

Они дружно погрузились в молчание и стали наблюдать за прохожими, которые шли по своим утренним делам. В семь часов дверь дома Бадуле открылась, и появился мальчик в форме школы Торнхилл. Немного постояв перед домом, он поправил ремешок ранца и пошел по дорожке к воротам. Потом свернул налево и вышел на дорогу.

— Это сын, — сообщила мма Макутси, понизив голос, хотя подслушивать ее было явно некому. — Учится в школе Торнхилл. Подает большие надежды, а еще у него прекрасный почерк.

Дядюшка заинтересовался.

— Мне это записать? — спросил он. — Я могу составить отчет обо всем случившемся.

Мма Макутси уже собиралась сказать, что это совершенно ни к чему, но передумала. Дядюшке будет чем заняться, а вреда от этого никакого. Тогда дядюшка извлек из кармана листок бумаги и записал: «Мальчик Бадуле вышел из дома в семь утра и пешком отправился в школу».

Он показал запись племяннице, та одобрительно кивнула.

— Из тебя получился бы отличный сыщик, дядюшка, — похвалила она и добавила: — Жалко, что ты уже старенький.

Еще через двадцать минут из дома вышел мистер Бадуле и направился к своей мясной лавке. Он отпер дверь и впустил двух помощников, ждавших его под деревом. Через несколько минут один из помощников, уже облачившийся в заляпанный кровью фартук, вышел на улицу с огромным стальным подносом и стал мыть его под краном возле лавки. Потом появились двое покупателей. Один пришел пешком, второй подъехал на микроавтобусе и остановился возле черного хода.

«Покупатели входят в магазин, — записал дядюшка на листке. — Потом выходят с пакетами. Вероятно, с мясом».

Он снова показал племяннице свои записи, она снова кивнула.

— Очень хорошо. И полезно. Но нас интересует его жена, — напомнила она. — Пора бы ей уже начать что-нибудь делать.

Они прождали еще четыре часа. Наконец, незадолго до полудня, когда машина уже раскалилась на солнце, а мма Макутси утомилась от постоянной дядюшкиной болтовни, они увидели, как мма Бадуле вышла из-за дома и направилась к гаражу. Там она села в побитый «мерседес-бенц» и выехала на дорогу. Это был сигнал — пора дядюшке заводить машину и на почтительном расстоянии следовать по городу за «мерседесом».

Мма Бадуле ехала быстро, и дядюшке было трудновато поспевать за ней на стареньком «остине», но они не потеряли ее из виду и видели, как она подкатила к большому дому на Ньерере-драйв. Сыщики медленно проследовали мимо, успев заметить, как мма Бадуле вышла из машины и направилась к затененной веранде. И тут пышные садовые растения, гораздо более роскошные, чем убогие папайи в саду мясника, закрыли им весь обзор.

Но этого было достаточно. Преследователи свернули за угол и остановились на обочине под палисандровым деревом.

— Что дальше? — спросил дядюшка. — Будем ждать, пока она выйдет?

Мма Макутси не была в этом уверена.

— Нам нет смысла тут сидеть, — сказала она. — Нужно узнать, что происходит в доме.

Она отлично помнила совет мма Рамотсве. Лучший источник информации — это, безусловно, служанки, если их удается разговорить. Было время ланча, и служанки наверняка хлопотали на кухне. Но через час или около того наступит время их перерыва на ланч, и они отправятся в дом для прислуги. Их легко будет подловить на дорожке за хозяйским домом. Тогда-то и нужно с ними поговорить, предложив каждой новую хрустящую купюру в пятьдесят пула, которыми накануне вечером снабдила ее мма Рамотсве.

Дядюшка горел желанием пойти вместе с племянницей, и мма Макутси стоило огромного труда убедить его, что она должна идти одна.

— Это может быть опасно, — сказал он. — Вдруг тебя придется защищать?

Но мма Макутси отмела все его опасения.

— Опасно? С каких это пор стало опасно беседовать с парой служанок в центре Габороне, да еще средь бела дня?

На это дядюшке нечего было возразить, но он все равно очень волновался, когда племянница вышла из машины и направилась к задним воротам. Он видел, как она в нерешительности стоит перед маленьким белым домиком прислуги, потом подходит к двери и скрывается из виду. Дядюшка вооружился карандашом, посмотрел на часы и сделал запись: «Мма Макутси вошла в дом прислуги в 2 часа 10 минут».


Как мма Макутси и предполагала, служанок оказалось две. У той, которая постарше, лицо было покрыто сеточкой морщин. Это была спокойная крупная женщина в зеленом платье и белых стоптанных туфлях, какие обычно носят медсестры. Вторая служанка, лет двадцати пяти, то есть ровесница мма Макутси, с лицом похотливой, испорченной женщины, была в красном домашнем платье. Надеть на нее другую одежду, сделать макияж — и получится типичная девушка из бара. Может, она в баре и работала, подумала мма Макутси.

Обе служанки уставились на незнакомку, причем младшая смотрела весьма враждебно.

— Ко-ко, — вежливо произнесла мма Макутси, используя приветствие, которое заменяет стук в дверь, если этой двери нет. Это было необходимо, поскольку служанки находились не в доме, но и не снаружи, а сидели на табуретках на узеньком крылечке дома.

Старшая служанка внимательно рассмотрела гостью, прикрыв глаза рукой от яркого солнца.

Думела, мма. Как вы себя чувствуете?

Состоялся формальный обмен приветствиями, и все замолчали. Младшая служанка ткнула палкой в маленький почерневший чайник.

— Я бы хотела поговорить с вами, сестры, — начала мма Макутси. — Меня интересует женщина, которая приезжает в этот дом на «мерседесе-бенц». Вы ее знаете?

Младшая служанка выронила палку. Старшая кивнула.

— Да, мы ее знаем.

— Кто она?

Младшая подобрала палку и посмотрела на мма Макутси.

— Она очень важная особа! Приезжает в дом, садится в кресло и пьет чай. Вот кто она такая.

Старшая служанка хихикнула.

— Но она еще и очень усталая женщина, — сказала она. — Бедняжка так много работает, что ей приходится часто ложиться в постель, чтобы восстановить силы.

Младшая весело расхохоталась.

— Да, — кивнула она. — В этой спальне много и часто отдыхают. Наш хозяин заботится о том, чтобы дать отдых ее бедным ноженькам. Несчастная!

Мма Макутси тоже засмеялась. Она поняла, что все окажется гораздо проще, чем ей представлялось. Мма Рамотсве, как всегда, оказалась права: люди любят поболтать, особенно о тех, кто их раздражает. Хочешь что-нибудь узнать — нащупай недовольство, и оно само сделает за тебя твою работу. Она нашла в кармане две банкноты по пятьдесят пула. Что ж, похоже, они и не понадобятся. Если так, она попросит мма Рамотсве заплатить эти деньги дядюшке.

— Кто тот мужчина, который здесь живет? — спросила она. — У него что, нет жены?

Тут уже разом захихикали обе служанки.

— Почему же, есть, — ответила старшая. — Живет в их загородном доме, неподалеку от Махалапья. Он ездит туда на выходные. А эта леди — его городская жена.

— А загородная жена знает о существовании городской?

— Нет, — сказала старшая служанка. — Ей бы это не понравилось. Она католичка и очень богата. У ее отца здесь четыре магазина, а еще он купил крупную ферму. К тому же, на их ферме выкопали шахту и платят за нее хозяйке огромные деньги. Так она и купила мужу этот большой дом. Но ей не нравится в Габороне.

— Она из тех, кому нравится жить в деревне, — перебила младшая. — Такие встречаются. Она оставила мужа жить в городе, чтобы тот управлял каким-то ее бизнесом. Но он обязан приезжать к ней каждую пятницу, как школьник домой на выходные.

Мма Макутси посмотрела на чайник. День выдался очень жаркий, и она подумала о том, не предложат ли ей чая. К счастью, старшая служанка перехватила ее взгляд.

— Я вам вот что еще скажу, — добавила младшая служанка, разжигая маленькую печурку под чайником. — Я бы с удовольствием написала его жене письмо и рассказала про другую женщину, если бы не боялась потерять работу.

— Нам он сказал, — продолжила вторая, — что если мы все расскажем его супруге, мы в ту же минуту лишимся работы. Наш хозяин хорошо нам платит. Гораздо больше, чем все прочие хозяева на этой улице. Поэтому мы дорожим работой. И держим рот на замке…

Она замолчала, и служанки испуганно переглянулись.

— Ай! — воскликнула младшая. — Что же мы делаем? Почему рассказываем вам об этом? Вы из Махалапья? Вас его жена подослала? Всё, нам конец! Какие же мы дуры. Ай-яй-яй!

— Нет, — поспешила успокоить мма Макутси. — Я не знакома с его женой. Даже не слышала о ней. Муж этой второй женщины просил меня разузнать, чем она занимается. Вот и все.

Служанки успокоились, но старшая по-прежнему выглядела озабоченной.

— Но если вы расскажете ему всю правду, он придет сюда, заберет свою жену, а еще расскажет жене хозяина, что тот завел другую женщину. Тогда нам тоже несдобровать. Что так, что эдак.

— Нет, нет, — сказала мма Макутси. — Я не стану говорить ему о том, что здесь происходит. Просто расскажу, что его жена встречается с другим, но кто он, я не знаю. Не все ли ему равно? Его интересует только, есть ли у нее другой мужчина. А кто он — не имеет значения.

Младшая служанка что-то шепнула старшей, и та нахмурилась.

— В чем дело, мма? — спросила мма Макутси.

Старшая служанка посмотрела на нее.

— Сестра спрашивает про мальчика. Видите ли, у этой ловкой женщины есть мальчик. Ее мы не любим, но парень нам нравится. Он сын нашего хозяина, а не своего законного отца. У них даже носы одинаковые, длинные. Тут никаких сомнений. Стоит вам только взглянуть, и вы сами убедитесь. Его отец — наш хозяин, хотя живет мальчик с мужем этой женщины. Каждый день после школы он приходит сюда. Мать запретила ему рассказывать отцу, и мальчик хранит секрет. А это нехорошо. Нельзя учить детей врать. Что станет с Ботсваной, мма, если мы будем учить детей так себя вести? К чему придет Ботсвана, если в ней будет столько лгунов? Бог нас накажет, я в этом уверена. Вы со мной согласны?


Возвращаясь к старенькому «остину» по тенистой дорожке, мма Макутси была очень задумчива. Дядюшка успел заснуть, и у него легонько подрагивали уголки рта. Мма Макутси осторожно тронула его за плечо, он вздрогнул и проснулся.

— О! Ты жива-здорова! Как я рад, что ты вернулась.

— Можно ехать, — сказала мма Макутси. — Я выяснила все, что нужно.

Они сразу же поехали в «Женское детективное агентство № 1». Мма Рамотсве на месте не оказалось. Мма Макутси отдала дядюшке одну из бумажек в пятьдесят пула и села за стол, чтобы напечатать отчет.

Опасения клиента подтвердились, — писала она. — Его жена на протяжении многих лет посещает одного и того же мужчину. Он муж богатой женщины, которая к тому же католичка. Она ни о чем не догадывается. Мальчик — сын того человека, а не нашего клиента. Я не знаю, как мне поступить, но у нас, по-моему, есть два варианта:

1. Мы сообщаем клиенту все, что удалось узнать. Именно так он просил нас поступить. Если этого не сделать, получится, что мы вводим его в заблуждение. Берясь за это дело, мы ведь обещали ничего от него не утаивать, не правда ли? Значит, нужно все рассказать, потому что мы должны сдержать слово. Если не держать данное слово, не будет никакой разницы между Ботсваной и некоей африканской страной, которую я не хочу называть, но вы, наверняка, понимаете, что я имею в виду.

2. Мы сообщаем клиенту, что у его жены есть другой мужчина, но не говорим, кто именно. По правде сказать, это соответствует действительности, ведь я не знаю имени того человека, хотя и знаю, где он живет. Я не люблю врать, потому что верю в Бога. Но Господь ждет от нас, чтобы мы думали о последствиях своих поступков. Если сказать клиенту, что мальчик не его сын, он очень расстроится. Это ведь все равно что потерять ребенка. Разве это сделает его счастливым? И разве Богу угодно, чтобы он стал несчастен?

Кроме того, если мы скажем об этом нашему клиенту, начнется скандал, и тогда настоящий отец не станет больше платить за обучение, как сейчас. Богатая жена запретит ему это делать, и ребенок пострадает. Ему придется уйти из школы.

Вот почему я ума не приложу, как поступить.

Она подписала отчет и положила на стол мма Рамотсве. Потом встала и выглянула в окно, за которым росли акации и синело отяжелевшее от зноя небо. Хорошо быть выпускницей Ботсванского колледжа делопроизводства, хорошо получить девяносто семь процентов. Но там не преподают этику, и теперь мма Макутси не могла решить сложную этическую проблему, с которой столкнулась в результате своего расследования. Предоставим это мма Рамотсве. Она женщина умная, у нее гораздо больше жизненного опыта, и она будет знать, что делать.

Мма Макутси заварила себе чашечку редбуша и развалилась на стуле. Посмотрела на свои туфли с тремя сверкающими пуговками. Интересно, они-то знают ответ? Наверное, знают.

Загрузка...