Слёзы жирафа

Глава 20 Булавайо

Встав пораньше, пока город еще дремал, а небо не просветлело, она выехала на своем маленьком белом фургончике на дорогу в сторону Франсистауна. Еще до того, как мма Рамотсве добралась до поворота на Мочуди, где дорога шла вниз, к верховью Лимпопо, солнце стало подниматься над деревьями, и через несколько минут мир осветился пульсирующим золотисто-желтым светом — холмы, верхушки деревьев, последняя осенняя трава вдоль дороги, даже пыль. Солнце, этот огромный красный шар, повисло над горизонтом, а потом раскинуло свои лучи над всей Африкой. Вернулись естественные дневные краски, и мма Рамотсве увидела вдалеке знакомые с детства крыши, осликов у дороги и домики, то там, то здесь разбросанные среди деревьев.

Это была сухая земля, но сейчас, перед сезоном дождей, она начала меняться. Первые благодатные ливни уже прошли. Огромные багровые тучи надвигались с севера и востока; дождь лил белесыми струями, как водопад, затопляющий землю. Почва, растрескавшаяся за месяцы засухи, проглатывала тонны воды, и за считанные часы этого ливня среди бурой травы проросли зеленые стебельки. Пересохшие канавы в мгновение ока наполнились грязно-бурой водой, русла рек снова ожили. Сезон дождей — это ежегодное чудо, позволяющее жизни сохраниться в засушливых районах, чудо, в которое приходится верить, ведь если дождей не будет, скот погибнет, как уже не раз случалось.

Мма Рамотсве любила дорогу на Франсистаун, хотя сегодня ей придется ехать на три часа дольше — через границу, в Зимбабве. Мистер Дж. Л. Б. Матекони не хотел ее отпускать, уговаривал остаться, но мма Рамотсве была непреклонна. Она взялась за это дело и доведет его до конца.

— Там опаснее, чем в Ботсване, — уговаривал он. — В Зимбабве все время что-нибудь случается. То война, то восстание, то еще какие-нибудь злоключения. Пикеты на дорогах. Грабежи. И тому подобное. А что если ваш фургончик сломается?

Да, ехать было рискованно, хотя ей не хотелось, чтобы мистер Дж. Л. Б. Матекони волновался. Но кроме твердого решения поехать было у нее и еще одно соображение: раз и навсегда дать ему понять, что она сама принимает решения. Ей не нужен муж, который вмешивается в работу «Женского детективного агентства № 1», иначе придется менять название на «Женское детективное агентство № 1 и муж». Мистер Дж. Л. Б. Матекони — прекрасный механик, но отнюдь не детектив. И дело было в… В чем? В проницательности? Или в интуиции?

Итак, поездка в Булавайо должна состояться. Она сама о себе позаботится. Очень часто люди, попавшие в беду, должны винить в этом только себя. Они едут туда, где им делать нечего; говорят незнакомым людям не то, что надо; не обращают внимания на предупреждения. Мма Рамотсве знала, как раствориться в окружающей обстановке. Умела поставить на место вспыльчивого юнца, возомнившего себя пупом земли, — таких она считала наиболее опасными людьми в Африке. Вооруженный юнец взрывоопасен; если задеть его за живое — а это проще простого, — последствия могут быть самые ужасные. Но если вести себя правильно, с уважением, как молодежь любит, можно легко справиться с ситуацией. И в то же время нельзя быть слишком уж покладистым — вас воспримут как объект самоутверждения. Тут все дело в том, чтобы разобраться в психологических нюансах ситуации.

Мма Рамотсве ехала по утреннему шоссе. К девяти часам она миновала Махалайпе, где родился ее отец, Обэд Рамотсве. Потом он переехал на юг, в Мочуди, в деревню, где жила ее мать, но его близкие родом отсюда, это и ее родня. Если побродить по здешним извилистым улочкам, она наверняка встретит кого-нибудь, кто знает, кто она такая, кто найдет для нее веточку на генеалогическом древе. Это будет какой-нибудь двоюродный, троюродный или четвероюродный брат, а то и вовсе седьмая вода на киселе. Он познакомит ее с людьми, которых она никогда не встречала, и между ними наверняка возникнут родственные чувства. Если ее маленький белый фургончик вдруг сломается, она постучится в любую дверь, рассчитывая получить помощь. И получит ее от своих очень дальних родственников, принадлежащих к народу тсвана.

Мма Рамотсве попыталась себе представить, каково это — быть одному на всем белом свете. Она знала, что у некоторых людей совсем нет родственников — ни дядей, ни тетей, ни самых дальних братьев и сестер. Эти люди живут сами по себе. По непостижимым причинам таких очень много среди белых. И они почему-то не хотят иметь близких, они счастливы в своем одиночестве. Как же они, должно быть, одиноки — как пришельцы на чужой планете или в глубинах космоса: летят себе в кромешной темноте, и у них нет серебристого шланга, который связывает астронавта с источником кислорода и тепла. На мгновение она прониклась метафорой и представила себе, как ее маленький белый фургончик летит в космосе, странствует среди звезд, а она, мма Рамотсве из «Женского детективного агентства № 1», плывет в невесомости вверх тормашками, привязанная к фургончику тонкой бельевой веревкой.

Она сделала остановку во Франсистауне и выпила чашечку чая на веранде отеля, выходящей на железнодорожную станцию. Мимо проехал тепловоз, который тянул за собой вереницу вагонов, битком набитых путешественниками с севера; в стороне стоял товарный поезд с медью из замбийских шахт и ждал, пока машинист наговорится со станционным начальством, прохлаждаясь в тени деревьев. Собака, очумевшая от жары, прохромала, припадая на больную лапу. Вокруг столика мма Рамотсве крутился любознательный ребенок с сопливым носом и хихикал, когда она ему улыбалась.

Подошел поезд, который ехал за границу. В белом домике скучающе-важные чиновники в форме проверяли паспорта у очереди и ставили штампы. Когда с формальностями было покончено, мма Рамотсве вступила в последний этап своего путешествия — через гранитные холмы, видневшиеся на голубом горизонте, туда, где воздух казался прохладнее и свежее, чем во Франсистауне. А оттуда — в Булавайо, в город с широкими улицами, палисандровыми деревьями и тенистыми верандами. Ей было у кого остановиться: у подруги, которая время от времени наведывалась к ней в Габороне, была свободна уютная комнатка с прохладным полом и соломенной крышей, отчего там в любую погоду было тихо и прохладно, как в пещере.

— Всегда рада тебя видеть — сказала подруга. — Зачем приехала?

— Мне нужно найти одного человека, — объяснила мма Рамотсве. — Вернее, помочь кое-кому его найти.

— Ты говоришь загадками, — засмеялась подруга.

— Хорошо, я объясню, — улыбнулась мма Рамотсве. — Я здесь, чтобы поставить точку.

Она без труда нашла ее в отеле. Подруга мма Рамотсве сделала несколько телефонных звонков и узнала его название и адрес. Это было старое здание в колониальном стиле на дороге в Матопос. Непонятно, кто мог там останавливаться, но отель оказался неплохой, с шумным баром где-то в глубине. Над входной дверью белым по черному было написано: Карла Смит, патент на торговлю спиртными напитками. Поиски подходили к концу, и как всегда в конце поисков происходило что-нибудь самое обычное, земное; и каждый раз мма Рамотсве искренне удивлялась тому, что человек, которого она разыскивает, существует на самом деле.

— Меня зовут Карла.

Мма Рамотсве смотрела на женщину, сидевшую за регистрационной стойкой с ворохом каких-то бумаг. На стенке у нее за спиной висел разноцветный календарь, приколотый к дверце шкафа, — подарок от типографии — с надписью жирным шрифтом Бодони: Отпечатано в частной типографии Матабеле-лэнд — Вам сочинять, нам издавать! Мма Рамотсве вдруг подумала, что надо бы заказать календарь для своих клиентов: Подозреваете? Звоните в «Женское детективное агентство № 1». Вам спрашивать, нам отвечать! Нет, это неубедительно. Вам хандрить, нам следить! Нет, отнюдь не все клиенты так уж сильно переживают. Мы выясним всё! Вот это уже лучше: тут есть необходимое достоинство.

— А вы кто будете? — вежливо поинтересовалась женщина, но в ее голосе слышалось подозрение. Думает, я приехала искать работу, догадалась мма Рамотсве, и собирается дать мне от ворот поворот.

— Меня зовут Прешас Рамотсве, — представилась она. — Я из Габороне. И работу я не ищу.

Женщина улыбнулась.

— Многие ищут, — сказала она. — Жуткая безработица. Люди, закончившие самые разные курсы, не могут устроиться. Никуда. Готовы заниматься чем угодно. Ко мне каждую неделю обращается человек десять, а то и двенадцать. А в конце учебного года еще больше.

— Плохие времена?

Женщина вздохнула.

— Да, и уже давно. Многие страдают.

— Ясно, — сказала мма Рамотсве. — Нам в Ботсване повезло. У нас нет этих проблем.

Карла кивнула и задумалась.

— Я знаю. Пару лет жила в Ботсване. Это было давно, но я слышала, там мало что изменилось. Вот почему вам повезло.

— Вам больше нравится старая Африка?

Карла посмотрела на нее с недоумением. Это был политический вопрос, требовавший осторожности. Поэтому она заговорила медленно, тщательно подбирая слова.

— Нет. Я не поклонница колониальных времен. Ни в коей мере. Не всем белым это нравится. Я родилась в ЮАР, но уехала оттуда, сбежала от апартеида. Вот почему я перебралась в Ботсвану.

Мма Рамотсве совершенно не хотела ее смутить. Вопрос был самый заурядный, и она попыталась разрядить обстановку.

— Я не об этом, — сказала она. — Я имела в виду старую Африку, когда было мало безработных. У каждого было место в жизни. Человек принадлежал своей деревне, своей семье. У него была своя земля. Теперь все это в прошлом, и у людей остались лишь лачуги на окраине города. Мне такая Африка не нравится.

Карла заметно успокоилась.

— Да. Но нельзя остановить развитие, правда? Теперь в Африке появились новые проблемы, и мы должны постараться их решить.

Наступило молчание. Эта женщина не хочет говорить о политике, подумала мма Рамотсве. И об истории Африки. Почему она здесь?

Мма Рамотсве посмотрела на свои руки и на обручальное кольцо, которое слегка поблескивало.

— Десять лет назад, — начала она, — вы жили неподалеку от Молепололе, на ферме, которой управлял некто Бурхардт Фишер. Вы были там, когда при загадочных обстоятельствах исчез американец по имени Майкл Куртин.

И замолчала. Карла смотрела на нее застывшим взглядом.

— Я не имею отношения к полиции, — быстро прибавила мма Рамотсве. — Я приехала сюда, чтобы расспросить вас об этом.

Карла была невозмутима.

— Тогда зачем вам говорить об этом? Прошло очень много лет. Он пропал, вот и все.

— Нет, — возразила мма Рамотсве. — Это не все. Я не спрашиваю вас, что произошло, потому что прекрасно это знаю. Когда появился Майкл, вы с Освальдом Рантой были в хижине. Потом он свалился в ров и сломал шею. Вы спрятали тело, потому что Освальд испугался, как бы полиция не обвинила его в убийстве Майкла. Вот что тогда произошло.

Карла молчала, но мма Рамотсве видела, что эти слова потрясли ее. Доктор Ранта сказал правду, как она и думала, а реакция Карлы еще раз это подтвердила.

— Вы не убивали Майкла, — продолжала мма Рамотсве. — Вы тут ни при чем. Но вы спрятали тело, а это значит, что его мать никогда не узнает правду о гибели сына. Так не должно быть, это неправильно. Но дело даже не в этом. Дело в том, что вы можете сделать так, чтобы справедливость восторжествовала. И это ничем вам не грозит. Никакого риска.

Голос Карлы звучал тихо, почти неслышно.

— Что я могу сделать? Его ведь не вернешь.

— Вы можете положить конец поискам, которые ведет его мать, — объяснила мма Рамотсве. — Она хочет только одного — попрощаться со своим сыном. У людей, потерявших кого-то из близких, это часто становится единственным желанием. Они не одержимы местью, просто хотят знать правду. Только и всего.

Карла откинулась на спинку стула и опустила глаза.

— Не знаю… Освальд придет в ярость, если я расскажу…

— Освальд все знает, — перебила мма Рамотсве. — И он согласен.

— Тогда почему он сам ей не расскажет? — вдруг разозлилась Карла. — Это он все устроил. Я только согласилась его не выдавать.

Мма Рамотсве кивнула.

— Да, — сказала она. — Это его вина, но он не очень хороший человек. Он ничего не станет делать для этой женщины, как и для кого-нибудь другого. Такие люди не умеют извиняться. А вы умеете. Вы можете встретиться с ней и рассказать правду. И получить прощение.

— Не понимаю, почему я должна… — покачала головой Карла. — После стольких лет…

— А кроме того, — снова перебила мма Рамотсве, — вы мать ее внука. Разве нет? Неужели вы откажете ей в этой маленькой частичке счастья? У нее больше нет сына. Но есть…

— Мальчик, — сказала Карла. — Его тоже зовут Майкл. Ему девять лет, скоро будет десять.

Мма Рамотсве улыбнулась.

— Вы должны привезти ребенка к ней, мма, — сказала она. — Вы мать. И вы знаете, что это означает. У вас нет причин отказываться. Освальд ничего вам не сделает. Он не опасен. — Мма Рамотсве встала и подошла к стойке, за которой сидела растерянная Карла. — Вы же понимаете, что обязаны так поступить. — Она взяла ее руку и нежно пожала. Рука была смуглая, крепкая от жары и тяжелой работы. — Вы ведь сделаете это, правда, мма? Она готова в любой момент приехать в Ботсвану. Я позвоню, и она будет здесь через пару дней. Вы можете ненадолго отлучиться? Всего на несколько дней?

— У меня есть помощница, — ответила Карла. — Она справится.

— А мальчик? Майкл? Неужели он не будет рад познакомиться с бабушкой?

Карла вскинула голову и посмотрела на мма Рамотсве.

— Да, — решительно сказала она. — Вы правы, мма.

Она вернулась в Габороне на следующий день, поздно вечером. Ее служанка Роза оставалась в доме, чтобы присмотреть за детьми, которые уже спали. Мма Рамотсве заглянула в их комнаты, прислушалась к мерному дыханию и вдохнула сладкий аромат спящих детей. Потом прошла в свою спальню, измотанная долгой дорогой. Ей казалось, что она все еще за рулем, глаза у нее закрывались, веки налились свинцовой тяжестью.

На следующее утро она пришла в офис очень рано, оставив детей на попечение Розы. Мма Макутси появилась еще раньше и уже печатала отчет.

— Мистер Лецениане Бадуле, — объявила она. — Сообщаю ему об окончании расследования.

Мма Рамотсве удивленно вскинула брови.

— А я думала, вы хотите, чтобы этим занялась я.

Мма Макутси обиженно поджала губы.

— Сначала мне действительно не хватало смелости, — призналась она, — но вчера он пришел, и мне пришлось с ним поговорить. Если бы я увидела, как он идет по улице, я бы заперла дверь и повесила вывеску «Закрыто». Но он вошел раньше, чем я успела это сделать.

— И? — не выдержала мма Рамотсве.

— И я сообщила, что жена ему изменяет.

— А он что сказал?

— Расстроился. Был очень грустный.

Мма Рамотсве криво усмехнулась.

— Неудивительно, — сказала она.

— Да, но потом я посоветовала ему не вмешиваться, потому что жена делала это не ради себя, а ради сына. Она связалась с богатым мужчиной, чтобы ее сын получил хорошее образование. Еще я сказала, что она бескорыстная женщина. И лучше оставить все как есть.

Мма Рамотсве была поражена.

— И он согласился?

— Да, — кивнула мма Макутси. — Он не очень умен. По-моему, ему даже было приятно.

— Я потрясена, — только и смогла сказать мма Рамотсве.

— Вот так, — гордо произнесла мма Макутси. — Он останется счастливым человеком. И жена тоже. Мальчик получит образование. Любовник и его супруга тоже будут счастливы. Отличный результат.

Мма Рамотсве не была в этом уверена. В принятом решении просматривалось явное упущение с точки зрения этики, но, чтобы в нем разобраться, потребуются долгие раздумья и обсуждения. Она поговорит с мма Макутси как-нибудь позже, когда будет посвободнее. Как жаль, что в «Криминальном журнале» нет рубрики, в которой освещались бы подобные случаи. Она бы написала в редакцию и спросила совета в столь деликатном деле. А можно еще предложить главному редактору нанять постоянного ведущего этой рубрики, который станет своего рода козлом отпущения для всех, у кого накопились неразрешимые проблемы. И тогда число постоянных читателей журнала резко увеличится.

Несколько дней прошло спокойно — в обычной работе с клиентами и решении административных вопросов. Мма Макутси смазала свою печатную машинку и купила новый чайник для редбуша. Мма Рамотсве написала несколько писем старым друзьям и подготовила отчет за истекший финансовый год. Прибыль получилась небольшая, зато убытка никакого, а потому она была счастлива и весела. Жаль, подумала мма Рамотсве, что в годовом отчете наряду с доходами и расходами нет графы «Счастье». В ее отчете эта цифра была бы самой большой.

Но ее счастье не шло ни в какое сравнение с тем, которое испытала миссис Куртин, когда через три дня приехала в Ботсвану и встретилась в «Женском детективном агентстве № 1» со своим внуком и его матерью. Пока Карла беседовала с миссис Куртин о событиях десятилетней давности, мма Рамотсве повела мальчика на прогулку. Она показала ему гранитные склоны холма Кгале и синеву на горизонте — воды большой плотины. Мальчик был очень вежливый и серьезный. Ему нравились камни, и он все время останавливался, чтобы подобрать с земли то кусочек гравия, то обломок скалы.

— Это кварц, — сказал он, показывая мма Рамотсве маленький белый камушек. — В кварце иногда находят золото.

Она взяла камень и внимательно рассмотрела.

— Ты интересуешься камнями?

— Я хочу стать геологом, — торжественно произнес мальчик. — У нас в отеле иногда останавливается один геолог. Он учит меня разбираться в камнях.

Мма Рамотсве одобрительно улыбнулась.

— Это увлекательная работа, — сказала она. — Как и работа детектива. Там тоже нужно искать.

Она вернула мальчику кусочек кварца. Он заметил на ее пальце обручальное кольцо, взял мма Рамотсве за руку, посмотрел на золото и на сверкающий камень.

— Цирконий, — сообщил он. — Их научились делать так, что не отличишь от бриллиантов. Совсем как настоящие.

Когда они вернулись, Карла и американка сидели рядышком, и на лице миссис Куртин отражалось умиротворение, почти что радость. Мма Рамотсве сразу поняла: все получилось так, как она и ожидала.

Они вместе выпили чая, время от времени поглядывая друг на друга. Мальчик привез бабушке подарок — красивый стеатит с резьбой, которую он сделал собственными руками. Миссис Куртин приняла подарок и поцеловала внука, как сделала бы любая бабушка.

У мма Рамотсве тоже был подарок для американки — корзина, которую она зачем-то купила по пути из Булавайо у женщины, сидевшей на обочине дороги во Франсистаун. Женщина была очень бедная, и мма Рамотсве, которой корзина была ну совершенно ни к чему, купила ее, чтобы поддержать бедняжку. Это была традиционная ботсванская корзина с вплетенным орнаментом.

— Вот эти малюсенькие крапинки означают слезы, — объяснила она. — Жираф отдает свои слезы женщинам, а те вплетают их в корзины.

Миссис Куртин приняла корзину по-ботсвански — обеими руками. Как же невоспитанны люди, берущие подарок одной рукой, словно выхватывают его у дарителя. Миссис Куртин знала, как это нужно делать.

— Вы очень добры, мма, — сказала она. — Но зачем жираф отдает им свои слезы?

Мма Рамотсве пожала плечами. Об этом она никогда не задумывалась.

— Наверно, это означает, что у нас всегда есть что отдать, — предположила она. — А у жирафа больше ничего нет, только его слезы.

«Интересно, так ли это?» — подумала она. И представила себе жирафа, выглядывающего из зарослей, и его странное тело на ходулях, замаскированное среди листвы; его влажные бархатные щеки и водянистые глаза. И подумала обо всей той красоте, которая есть в Африке, о смехе и любви.

Мальчик тем временем рассматривал корзину.

— Это правда, мма? — спросил он.

Мма Рамотсве улыбнулась ему и ответила:

— Надеюсь, правда.