Глава 17 Центр науки

Утро вечера мудренее, думала мма Рамотсве. Решать сложные вопросы проще в самом начале рабочего дня, когда солнце еще низко, а воздух легок и свеж. Именно в это время лучше всего приниматься за главное. Это время ясности и трезвости, необремененности тяжестью дня.

— Я прочитала ваш отчет, — сказала мма Рамотсве, когда мма Макутси появилась на работе. — Он очень подробный и хорошо написан. Отличная работа.

Мма Макутси приняла комплимент с искренней благодарностью.

— Я рада, что мое первое дело оказалось не очень сложным, — сказала она. — Найти то, что требовалось найти, не составило особого труда. Но те вопросы, которые я поставила в конце, — они непросты.

— Да, — согласилась мма Рамотсве, глядя на листы отчета. — Это вопросы этического характера.

— И я не знаю, как на них ответить, — призналась мма Макутси. — Стоит мне решить, что на один из них я ответила правильно, как я тут же предвижу осложнения. Тогда я нахожу другой ответ и предвижу другие осложнения.

Она посмотрела на мма Рамотсве, ожидая ее реакции. Та поморщилась.

— Мне тоже нелегко на них ответить, — сказала она. — Если я старше вас, это еще не значит, что мне ничего не стоит решить любую проблему. Напротив, с годами начинаешь рассматривать ситуацию с разных точек зрения. В вашем возрасте все кажется проще. — Помолчав, она продолжила: — Напоминаю, что мне еще нет сорока. Я еще не старая.

— Нет, нет, — согласилась мма Макутси. — Это самый лучший возраст. Но как быть с нашей проблемой? Она меня очень беспокоит. Если мы расскажем Бадуле про того человека, он положит всему конец, и платить за обучение мальчика будет некому. Он лишится своего шанса. Это плохо для ребенка.

Мма Рамотсве кивнула.

— Согласна, — сказала она. — С другой стороны, мы не можем лгать мистеру Бадуле. Детектив не имеет морального права обманывать своего клиента. Это недопустимо.

— Я понимаю, — согласилась мма Макутси. — Но бывает так, что ложь оказывается лучше правды. Представьте себе, что к вам в дом приходит убийца и спрашивает, где находится его жертва. Если вы знаете, где тот человек, будет ли неправильно сказать: «Я не знаю, где он»? Но ведь это тоже ложь, не так ли?

— Да. Но вы не обязаны говорить правду убийце. Поэтому можно ему солгать. А вот клиенту вы обязаны говорить правду. А еще мужу и полиции. Это разные вещи.

— Почему? Если врать нельзя, то в любой ситуации. Если можно соврать, когда думаешь, что это правильно, то как определить, когда именно это можно делать? — Мма Макутси, немного помолчав, продолжила: — То, что правильно с точки зрения одного человека, может быть дурно с точки зрения другого. Если каждый будет играть по собственным правилам… — Она пожала плечами.

— Да, — сказала мма Рамотсве. — Вы совершенно правы. В сегодняшнем мире это сложный вопрос. Каждый считает себя вправе решать, что есть добро, а что зло. Все думают, будто можно забыть о традиционной ботсванской морали. Но этого делать нельзя.

— Вот в том-то и сложность, — напомнила мма Макутси. — Можем ли мы сказать ему всю правду? Что если мы скажем: «Вы были правы, ваша жена вам изменяет». Выполним ли мы свой долг? Ведь мы не станем врать. Просто скажем не всю правду.

Мма Рамотсве с интересом смотрела на мма Макутси. Она всегда прислушивалась к мнению своей секретарши, но не думала, что та способна нагородить целую гору этических проблем из-за маленькой загвоздки вроде тех, с которыми любой детектив сталкивается чуть ли не каждый день. Это же обычная рутина. Ты помогаешь другим людям разобраться с их проблемами, но вовсе не обязан предлагать решения. Это их личное дело — как поступить с полученной информацией. Это их жизнь, и они сами выбирают свой путь.

Но, задумавшись об этом, мма Рамотсве поняла, что в последнее время делала гораздо больше. Во время многих удачных расследований она выходила далеко за рамки простого сбора информации. Ей приходилось принимать решения, и частенько эти решения были очень важными. Например, в случае с женщиной, чей муж ездил на украденном «мерседесе», она сделала так, что машина была возвращена законному владельцу. А в случае с поддельными страховками решила не сдавать полиции мошенника — человека с тринадцатью пальцами. Ее решение вполне могло изменить его судьбу. Возможно, он ступил на путь исправления, а может и нет. Кто знает? Но она дала ему шанс. Значит, она все-таки вмешивается в чужую жизнь, а не только собирает информацию.

В данном случае ей совершенно ясно, что самое главное — судьба мальчика. Взрослые сами о себе позаботятся. Мистер Бадуле переживет измену жены (в глубине души он давно чувствовал, что она ему неверна); тот, другой мужчина приползет на коленях к своей супруге и понесет заслуженное наказание (скорее всего, переедет в отдаленную деревеньку к жене-католичке); что же касается модницы миссис Бадуле, она будет проводить больше времени в мясной лавке своего мужа, а не на широкой кровати в доме по Ньерере-драйв. А вот ребенка нельзя отдавать на милость случаю. Нужно позаботиться о том, чтобы он не стал жертвой дурного поведения своей матери.

Пожалуй, нужно принять решение, в результате которого мальчик останется в школе. Ведь если задуматься, разве сейчас кто-нибудь чувствует себя несчастным? Его модница-мать вполне счастлива — у нее есть богатый любовник и широченная кровать. Богатый любовник покупает ей дорогие туалеты и прочие безделушки, которые так нравятся обеспеченным дамам. Он тоже счастлив, потому что с ним рядом модная женщина, и ему не нужно проводить много времени с благочестивой супругой. А благочестивая супруга счастлива, потому что живет там, где ей хочется, делает то, что ей хочется, и у нее есть муж, который регулярно приезжает домой, но не настолько часто, чтобы быть ей обузой. Мальчик счастлив, потому что у него есть два отца, и он учится в хорошей дорогой школе.

Остается мистер Лецениане Бадуле. Счастлив ли он? И если нет, можно ли сделать его счастливым, ничего не меняя? Если придумать, как это сделать, не возникнет необходимости что-либо менять в жизни ребенка. Но как? Сказать мистеру Бадуле, что это не его сын, она не может — это слишком жестокий удар. Да и мальчику это будет неприятно. Вероятно, он не понимает, кто его настоящий отец. Ну и что с того, что у них одинаковые носы? Дети не замечают таких пустяков. Он, наверно, даже не задумывался об этом. И мма Рамотсве решила, что лучше всего для ребенка ничего не знать. Когда он закончит платную школу и начнет изучать носы своих родственников, тогда пусть сам и делает выводы.

— Все дело в мистере Бадуле, — сказала мма Рамотсве. — Мы должны сделать его счастливым. Скажем все как есть и поможем примириться с ситуацией. Если получится, все будет хорошо.

— Но он говорил, что его это беспокоит, — возразила мма Макутси.

— Его это беспокоит, потому что он думает, что его жене не следует посещать чужого мужчину, — ответила мма Рамотсве. — Мы его разубедим.

На лице мма Макутси отразились сомнения, но она была рада, что мма Рамотсве снова у руля. Не нужно будет лгать. А если и придется, то не ей самой. Как бы там ни было, мма Рамотсве невероятно изобретательна. Если она верит, что можно убедить мистера Бадуле стать счастливым, скорее всего, так оно и будет.


У них были и другие дела, требовавшие внимания. Пришло письмо от миссис Куртин, которая спрашивала, удалось ли мма Рамотсве что-нибудь узнать. «Я понимаю, что еще рано спрашивать, — писала она, — но с тех пор, как я поговорила с Вами, меня не покидает чувство, что Вы непременно что-нибудь выясните. Не хочу Вам льстить, но уверена. — Вы из тех людей, которые просто знают. Можете не отвечать на это письмо. Я не должна была его писать, но мне нужно хоть чем-то себя занять. Вы поймете меня, мма Рамотсве. Обязательно поймете».

Мма Рамотсве это письмо тронуло, как и все прочие мольбы людей, попавших в беду. Она подумала о том, каких успехов ей удалось добиться. Она видела место происшествия и почувствовала, что именно там молодой человек закончил свои дни. Вообще-то она с самого начала пришла к такому выводу. Теперь нужно во всем разобраться и понять, почему он лежит в этой земле, в сухой земле на краю Великой Калахари. В одинокой могиле, вдали от родственников. А ведь он был еще так молод! Как это случилось? В основе всего лежит некий дурной поступок, и если она хочет понять, что произошло, нужно найти того, кто допустил этот проступок. Мистера Освальда Ранту.


Маленький белый фургончик осторожно огибал колдобины, выбитые на дороге машинами лихих автомобилистов. Мма Рамотсве была осмотрительным водителем, и ей было стыдно за тех людей, которые делали дороги небезопасными. А ведь Ботсвана куда безопаснее других африканских стран. В ЮАР водители совсем распоясались, могут и застрелить, если их подрежешь. К тому же, они всегда пьяны, а в день зарплаты особенно. Если зарплата выпадает на пятницу, на дорогу лучше вообще не выезжать. А в Свазиленде и того хуже. Свази любят быструю езду, и извилистая дорога из Манзини в Мбабане, на которой она как-то раз провела жуткие полчаса, уже давно пользуется среди водителей дурной славой. Мма Рамотсве вспомнила берущую за душу статью в одном из номеров «Таймс оф Свазиленд», в которой была фотография худенького, похожего на мышку человечка, а под ней подпись — «Покойный мистер Ричард Мавузо (46 лет)». Мистер Мавузо с маленькой головкой и аккуратно подстриженными усиками навряд ли пользовался вниманием первых красавиц Свазиленда, и все же, как сообщалось в статье, одна из этих красавиц его и задавила.

На мма Рамотсве эта статья произвела неизгладимое впечатление.

Местный житель мистер Ричард Мавузо (см. фото) в пятницу вечером был задавлен машиной Мисс Свазиленд. Известная красавица, мисс Глэдис Лапелала из Манзини, сбила мистера Мавузо, когда тот переходил дорогу, ведущую в Мбабане, где служил клерком в Управлении общественных работ.

Больше в статье ничего не сообщалось, и мма Рамотсве не могла понять, почему она произвела на нее такое впечатление. Людей сбивают очень часто, и это уже никого не удивляет. Разве так уж важно, что его сбила красавица? И разве становится особенно грустно от того, что мистер Мавузо был такой маленький и неприметный, а королева красоты — большая и важная? Может, это яркая иллюстрация несправедливости нашей жизни? Все сильное, яркое и важное легко вытесняет мелкое и неприметное.

Мма Рамотсве втиснула маленький белый фургончик на стоянку позади административного здания и огляделась. Она каждый день проезжала мимо университета, и череда белых зданий, занимавших несколько сотен акров земли, была ей хорошо знакома. Но она никогда здесь не бывала, и теперь, увидев вблизи внушительные ряды однотипных строений, у каждого из которых было свое красивое и непонятное название, мма Рамотсве ощутила благоговейный страх. Она образованная женщина, но степени бакалавра гуманитарных наук у нее нет. А здесь на каждом шагу встречаешь бакалавра то гуманитарных наук, то естественных. Тут кругом невероятно образованные люди, такие, как профессор Тлоу, написавший историю Ботсваны и биографию Серетсе Кхамы. Или доктор Бойоси Отлогиле, автор книги о Верховном Суде Ботсваны, которую мма Рамотсве купила, но еще не прочитала. Здесь можно, завернув за угол, встретить одного из таких людей, и он будет выглядеть как простой смертный. Но в голове у него гораздо больше знаний и мыслей, чем у простого смертного.

Мма Рамотсве посмотрела на стенд со схемой кампуса. Физический факультет — сюда; теологический факультет — туда; Институт передовых технологий — первый справа. А вот и то, что нужно — справочное бюро. Мма Рамотсве направилась туда, куда указывала стрелка, и оказалась возле современного панельного здания, приютившегося позади теологического факультета и перед факультетом африканских языков. Мма Рамотсве постучала в дверь и вошла.

За столом сидела истощенного вида женщина и пыталась открутить колпачок от ручки.

— Я ищу мистера Ранту, — сказала мма Рамотсве. — Кажется, он здесь работает.

Женщина посмотрела на нее со скучающим видом.

— Доктор Ранта, — поправила она. — Он не просто мистер Ранта. Он доктор Ранта.

— Извините, — сказала мма Рамотсве. — Я не хотела его обидеть. Не подскажете, где его найти?

— Его все время кто-нибудь ищет, — медленно произнесла женщина. — Он то тут, то там, а то и вообще неизвестно где. Вот вам и доктор Ранта.

— Но сейчас он здесь? — настаивала мма Рамотсве. — Меня не интересует, где он будет потом.

Женщина удивленно вскинула брови.

— Посмотрите у него в кабинете. У него здесь свой кабинет. Но большую часть времени он проводит в спальне.

— О! — заинтересовалась мма Рамотсве. — Он любитель женского пола, этот доктор Ранта?

— Можно сказать и так, — пожала плечами женщина. — В один прекрасный день Университетский совет поймает его и повесит. А пока никто не рискует его трогать.

Мма Рамотсве была заинтригована. Как все-таки часто один человек делает работу за другого. Именно этим сейчас занималась секретарша.

— А почему его никто не трогает? — спросила мма Рамотсве.

— Девушки боятся жаловаться, — объяснила женщина. — А его коллегам тоже есть что скрывать. Сами знаете, как бывает в таких местах…

Мма Рамотсве покачала головой.

— У меня нет степени бакалавра, — призналась она. — Поэтому не знаю.

— Что ж, — сказал а женщина, — я вам объясню. Таких, как доктор Ранта, здесь пруд пруди. Сами увидите. А говорю я вам все это только потому, что завтра увольняюсь. Нашла работу получше.

Мма Рамотсве получила подробные инструкции как найти кабинет доктора Ранты и покинула секретаршу, оказавшуюся весьма полезной. Со стороны университетского начальства было весьма неразумно посадить эту женщину в справочное бюро, подумала мма Рамотсве. Если на каждого, кто ищет кого-то из сотрудников, она обрушивает поток сплетен, у посетителя может сложиться неверное представление об университете. Впрочем, может быть, сегодня она вела себя так просто потому, что завтра увольняется; что ж, значит, мма Рамотсве крупно повезло.

— Одну минутку, мма, — окликнула ее секретарша, когда мма Рамотсве уже открыла дверь. — С доктором Рантой трудно справиться, потому что он не совершил ничего дурного. Конечно, это дурно — путаться со студентками, но в наши дни за это не сажают. Пожалуй, с этим ничего не поделаешь.

И тут мма Рамотсве поняла, что ее подозрения верны, — секретарша и сама пала жертвой доктора Ранты.

— Вот-вот, — оживилась женщина. — Именно этим он и занимается. Если студентка ему угодит, он показывает ей экзаменационные билеты. Да! Я единственная, кто об этом знает. Так было с дочерью моей двоюродной сестры. Она все рассказала матери, но жаловаться не стала. А сестра рассказала мне.

— Но у вас нет доказательств, — догадалась мма Рамотсве. — В этом все дело?

— Ну да, — закивала секретарша. — Никаких доказательств. И он снова выйдет сухим из воды.

— А что сделала эта девушка, Маргарет?

— Маргарет? Какая Маргарет?

— Дочь вашей сестры, — напомнила мма Рамотсве.

— Она не Маргарет, — возразила секретарша. — Ее зовут Эйнджел. В том-то и дело, что она ничего не сделала, и он остался безнаказанным. Мужчины всегда остаются безнаказанными, не так ли?

Мма Рамотсве хотела было сказать, что не всегда, но у нее было мало времени, поэтому она попрощалась и отправилась на экономический факультет.


Дверь была не заперта. Прежде чем постучать, мма Рамотсве ознакомилась с запиской:

Д-р Освальд Ранта, бакалавр естественных наук (экономика), доктор философии. Если меня нет на месте, вы можете оставить сообщение у секретаря факультета. Студенты, желающие сдать курсовые работы, могут обратиться к куратору или к секретарю факультета.

Мма Рамотсве прислушалась, не разговаривают ли в кабинете. Тишина. Потом она услышала позвякивание ключей. Доктор Ранта на месте.

Когда она постучала и заглянула в дверь, он смерил ее недовольным взглядом.

— Слушаю вас, мма. Что вам нужно?

Мма Рамотсве перешла с английского на сетсвана.

— Мне нужно поговорить с вами, рра. У вас найдется минутка?

Он бросил быстрый взгляд на часы и вежливо ответил:

— Да. Но не вечность. Вы одна из моих студенток?

Мма Рамотсве махнула рукой, мол, куда мне, и села на стул, на который указал доктор Ранта.

— Нет, — сказала она. — Я не настолько образована. Получила кембриджский сертификат, но не более того. Видите ли, я работала на автобусную компанию, хозяином которой был муж двоюродной сестры отца. Вот и не смогла продолжить образование.

— Учиться никогда не поздно, мма, — ответил он. — Вы можете поступить к нам. Здесь есть студенты весьма солидного возраста. И дело тут не возрасте. Учиться может каждый.

— Может быть, — кивнула мма Рамотсве. — Когда-нибудь позже.

— Вы можете изучать здесь любую дисциплину, — продолжил доктор Ранта, — кроме медицины. Врачей мы пока не выпускаем.

— И детективов.

— Детективов? — удивленно переспросил доктор Ранта. — В университетах не учат на детективов.

Мма Рамотсве вопросительно вскинула брови.

— А я читала, что в американских университетах есть курсы частных детективов. У меня есть книга…

— Ах, вы об этом! — перебил он. — Да, в американских колледжах есть курсы всего на свете. Даже плавания, если пожелаете. Но не во всех. В уважающих себя местах, входящих в «Лигу плюща», не занимаются этакой ерундой. Там изучают только серьезные дисциплины.

— Например, логику?

— Логику? Да. На философском факультете. Например, в Университете Дьюка, который окончил я.

Он ожидал, что это произведет на собеседницу должное впечатление, и мма Рамотсве попыталась изобразить восхищение. Она подумала, что доктор Ранта относится к той категории мужчин, которыми нужно постоянно восторгаться. Отсюда и студенточки.

— На этом и основана работа детектива. На логике и элементах психологии. Зная логику, вы понимаете, как ведут себя вещи и события; зная психологию, вы понимаете, как ведут себя люди.

Он улыбнулся, скрестил руки на груди и приготовился читать лекцию. Потом смерил мма Рамотсве взглядом, оценивая ее фигуру. Она посмотрела на него, на сложенные руки и изысканный галстук.

— Итак, мма, — сказал он, — я бы с удовольствием обсудил с вами вопросы философии. Но у меня назначена встреча, а посему вынужден просить вас объяснить, о чем вы хотели со мной поговорить. О философии?

Она засмеялась.

— Не буду злоупотреблять вашим временем, рра. Человек вы умный, заседаете во многих комиссиях. А я простой частный детектив. Я…

Доктор Ранта насторожился. Опустил руки на подлокотники кресла.

— Вы детектив? — переспросил он, и голос его звучал теперь гораздо холоднее.

Мма Рамотсве пренебрежительно махнула рукой.

— Это совсем маленькое агентство. «Женское детективное агентство № 1». Неподалеку от холма Кгале. Может, видели?

— А не бываю в том районе, — ответил он. — И о вас ничего не слышал.

— Что ж, я этого и не ожидала, рра. Я не такой известный человек, как вы.

Доктор Ранта нервно теребил узел галстука.

— О чем вы хотели со мной поговорить? — спросил он. — Вас кто-нибудь прислал?

— Нет, — ответила она. — Дело не в этом.

Она заметила, что ее ответ немного успокоил собеседника, к нему снова вернулась самоуверенность.

— Тогда в чем дело? — поинтересовался он.

— Я пришла поговорить о том, что случилось давным-давно. Десять лет назад.

Он внимательно смотрел на нее. Взгляд был настороженный, и мма Рамотсве казалось, будто она чувствует исходящий от него запах — запах страха.

— Десять лет — большой срок. Человек не может так долго помнить.

— Нет, — возразила мма Рамотсве. — Есть вещи, которые нельзя забыть. Мать, например, никогда не забудет сына.

Пока она говорила, его поведение снова изменилось. Он встал с кресла и громко рассмеялся.

— A-a! — воскликнул он. — Теперь понятно. Та американка, которая все время задает вопросы, заплатила вам, чтобы вы снова копались в прошлом. Неужели она никогда не успокоится? И ничего не поймет?

— А что она должна понять? — удивилась мма Рамотсве.

Доктор Ранта стоял возле окна и смотрел на группу студентов, прогуливавшихся по дорожке.

— Что там нечего понимать, — ответил он. — Мальчик мертв. Видимо, он ушел в Калахари и заблудился. Пошел прогуляться и не вернулся. Это ведь проще простого, вы же знаете. Все терновые деревья похожи, как две капли воды, и нет холмов, которые могли бы служить ориентирами. Там легко потеряться. Особенно если ты белый и не знаешь пустыню. Что тут непонятного?

— Но я не верю, что он заблудился и умер, — заявила мма Рамотсве. — Я уверена, что с ним что-то случилось.

Он повернулся к ней.

— Например?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Откуда мне знать? Меня там не было. — Помолчав, она набрала воздуха в легкие и выпалила: — А вы были.

Доктор Ранта опустился в кресло, и она услышала его тяжелое дыхание. Внизу, под окнами, один из студентов крикнул что-то про пиджак, остальные засмеялись.

— Говорите, я был там? Что вы имеете в виду?

Мма Рамотсве выдержала его взгляд.

— Что вы тогда жили там. Были одним из тех, кто каждый день его видел. В том числе и в день смерти. У вас должны быть какие-нибудь соображения.

— Я уже все сказал полиции и тем американцам, которые приезжали и всем нам задавали вопросы. В тот день я видел его утром, а потом еще раз во время ланча. Я рассказал, что он ел. Описал его одежду. Я все сказал.

Пока он говорил, мма Рамотсве приняла решение. Он лжет. Если бы он говорил правду, она перестала бы его расспрашивать, но ей стало совершенно ясно, что интуиция и на сей раз ее не подвела. Он лжет. Это же видно невооруженным глазом. Она вообще не понимала, почему многие люди не чувствуют, когда им лгут. С ее точки зрения, это сразу заметно. У доктора Ранты это было написано на лбу.

— Я вам не верю, рра, — сказала она как ни в чем не бывало. — Вы меня обманываете.

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но промолчал. Потом снова скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла.

— Наш разговор окончен, мма, — объявил он. — Жаль, что ничем не могу вам помочь. Пожалуй, вам нужно вернуться домой и заняться логикой. Логика подскажет вам, что когда вам говорят, что ничем не могут помочь, вы не дождетесь помощи. Это, по крайней мере, логично.

Он говорил насмешливо, наслаждаясь тем, как красиво выстроил фразу.

— Что ж, рра, — отозвалась мма Рамотсве, — вы могли бы мне помочь. Или той несчастной американке. Она мать. У вас тоже есть мать. Я могла бы сказать вам: «Подумайте о ее материнских чувствах». Но я знаю, что такого человека, как вы, этим не прошибешь. Вам наплевать на ту женщину. Не потому, что она белая и приехала издалека. Вам было бы на нее наплевать, даже будь она из вашей родной деревни, не так ли?

Доктор Ранта усмехнулся.

— Я уже сказал — разговор окончен.

— Но человека, который не заботится о других, иногда можно заставить это делать, — сказала мма Рамотсве.

Он возмущенно фыркнул.

— Еще минута, и я позвоню в администрацию и скажу, что в моем кабинете находится посторонний человек. Могу даже сказать, что вы хотели у меня что-нибудь украсть. А я могу, вы знаете. Пожалуй, именно так я и поступлю. У нас тут недавно были кражи, и они быстренько пришлют охрану. Вам будет затруднительно объяснить свое присутствие, мисс Логика.

— Мне не придется ничего объяснять, рра, — сказала мма Рамотсве. — Видите ли, я знаю про Эйнджел.

Эффект был потрясающий. Его тело напряглось, и мма Рамотсве снова почувствовала резкий запах страха, на сей раз еще сильнее.

— Да, — продолжала она, — я знаю про Эйнджел и про экзаменационные билеты. У меня в офисе лежит заявление. И я сейчас же могу выбить из-под вас ваше кресло. Чем вы займетесь в Габороне, будучи уволенным лектором университета, рра? Или вы вернетесь в свою деревню? Снова займетесь крупным рогатым скотом?

Ее слова были похожи на удары молота. Вымогательство, подумала мма Рамотсве. Шантаж. Вот, оказывается, как чувствует себя шантажист, когда жертва уже повержена. Неограниченная власть.

— Вы не сделаете этого… Я буду отрицать… У вас нет доказательств…

— У меня есть все необходимые доказательства, — сказала она. — У меня есть Эйнджел и еще одна девушка, которая готова соврать и подтвердить, что вы давали ей экзаменационные билеты. Она очень на вас зла, и она соврет. Да, ее слова будут неправдой, но зато у меня есть две девушки с одной и той же историей. У нас, детективов, это называется подтверждением, рра. Судьи любят подтверждения. Они называют это однородными доказательствами. Ваши коллеги с юридического факультета могут вам об этом рассказать. Сходите, проконсультируйтесь. Они объяснят вам законы.

Он провел языком по губам, как будто хотел их смочить. Мма Рамотсве заметила это, как и влажные пятна на подлокотниках кресла. У доктора Ранты один шнурок был развязан, а на галстуке красовалось то ли кофейное, то ли чайное пятно.

— Мне не хочется этого делать, рра, — сказала она. — Но это моя работа. Иногда приходится быть жестокой и делать не то, что хочется. Но то, что я делаю сегодня, нужно довести до конца, потому что есть та несчастная американка, которая хочет всего лишь попрощаться с сыном. Я знаю, вам на нее наплевать, но мне — нет. Честно говоря, ее чувства гораздо важнее ваших. Поэтому я хочу предложить вам сделку. Вы рассказываете мне, что произошло, а я обещаю — и в моем слове вы можете не сомневаться, рра — я обещаю, что никто никогда не узнает ни про Эйнджел, ни про ее подругу.

Доктор Ранта прерывисто дышал, боролся за каждый вдох, как человек с тяжелым обструктивным бронхитом.

— Я его не убивал, — наконец выговорил он. — Не убивал…

— Вот сейчас вы говорите правду, — кивнула мма Рамотсве. — Я это вижу. Но вы должны рассказать мне, что случилось и где его тело. Я хочу это знать.

— Вы пойдете в полицию и заявите, что я утаил от них информацию? Если да, я лучше подожду продолжения истории с теми девушками.

— Нет, я не собираюсь идти в полицию. Меня интересует только его мать. Вот и все.

Доктор Ранта закрыл глаза.

— Здесь я говорить не могу. Приходите ко мне домой.

— Я приду сегодня вечером.

— Нет, — возразил доктор Ранта. — Завтра.

— Сегодня, — решительно произнесла мма Рамотсве. — Та женщина ждет уже десять лет. Больше она ждать не может.

— Хорошо. Я запишу адрес. Приходите в девять.

— Я приду в восемь, — сказала мма Рамотсве. — Не каждая женщина готова выполнять все ваши приказания.

И она ушла. По дороге к маленькому белому фургончику она прислушивалась к своему дыханию и к бешеному сердцебиению. Она и сама не понимала, откуда у нее столько смелости. Видимо, накопилась, как вода на дне заброшенной каменоломни, в самой глубине.

Загрузка...