Сломанная

33

Юра

Через час посиделок Оксана с Машей, Лидией Петровной и близнецами отправились в дальний конец зала, где располагался бассейн с шариками — нырять и фотографироваться. А Юра остался за столом с отцом и Иваном Дмитриевичем.

Он к тому моменту уже выпил два бокала вина, поэтому разоткровенничался — и немного рассказал Михаилу Борисовичу и отчиму Оксаны о своём разрыве с Настей, в которую был влюблён больше пяти лет. А потом поинтересовался:

— Пап, а как ты считаешь: можно вот так — любить человека, а потом разочароваться в нём и буквально тут же влипнуть в другую девушку? Меня от Насти словно мечом отсекло. Даже вспоминать её не хочется, как так?

Алмазов-старший внимательно посмотрел на сына, и Юра уже начал беспокоиться, что его сейчас спросят, о какой другой девушке речь, но Михаил Борисович не стал этого делать. Хмыкнул только и ответил:

— А ты уверен, что вообще любил свою Настю?

— Ну… А думаешь, нет?

— Не знаю. Что вообще есть любовь, а что — влюблённость, и чем они отличаются, знаешь?

— Хм…

— Да можешь не отвечать, — махнул рукой Алмазов-старший. — Вопрос риторический. Каждый по-своему понимает, и не зря и о том, и о другом столько книг написано и фильмов снято. Когда влюблённость — ну, или любовь — возникает, как у тебя к Насте или у меня в случае с твоей мамой, с детства или с юности, она несёт с собой очень яркое чувство, не основанное на разуме, только на эмоциях и гормонах. Это как с родителями — все дети любят своих маму и папу, но многие ли сохраняют с ними действительно глубокие отношения на протяжении всей жизни? Многие ли готовы сказать, что родители для них — лучшие друзья? Думаю, что меньше половины. Так и с любовью, которая тянется с юных лет, — мы склонны идеализировать партнёра, не замечая его недостатки, прощать всё подряд, опасаясь потерять его, и совсем не осознаём, что между нами нет ничего общего.

— То, что между мной и Настей было мало общего — да, правда, — кивнул Юра. — Но в остальном… не знаю. Я действительно не собирался бросать её, надеялся на семью и на детей в будущем. А она…

— Она тебя разочаровала, — вмешался Иван Дмитриевич. Смотрел он серьёзно и улыбался понимающе, без иронии. — Обманула твоё доверие. То, что чувства исчезли в одночасье, не удивительно — я и сам через такое проходил. Причём у меня тогда пропала не только любовь к жене, но и вообще все чувства, я словно заморозился. Видимо, защитная реакция организма, чтобы не свихнуться.

Юра покосился на Оксаниного отчима с сочувствием и потянулся за бокалом — захотелось запить воспоминания Ивана Дмитриевича, от них горчило во рту и стало тошно. Хотя ситуация этого мужчины не шла ни в какое сравнение с разрывом Насти и Юры. Иван Дмитриевич-то узнал о предательстве жены, которая изменяла ему много лет, лишь после её смерти.

А вот двое его сыновей правду о матери до сих пор не знали, и Юра — услышав однажды эту историю краем уха из диалога между Оксаной и Лидией Петровной — обещал ничего им не говорить.

— Но вы же не нашли себе сразу новую любовь, — возразил Юра, отпив вина из бокала. — А я встретил одну девушку и… забыть её не могу. Сам на себя удивляюсь…

— А вот это, кстати, тоже может быть реакцией на стресс, как у Ивана Дмитриевича, только наоборот — он заморозился, а ты переключился на другую, — пожал плечами Алмазов-старший. — Почему бы и нет? Так что ты поосторожнее там с чувствами. Вдруг действительно наваждение? В таком случае очнёшься через пару лет женатым и с двумя детьми и за голову схватишься.

Юра расхохотался, глядя на ироничную усмешку отца, и Иван Дмитриевич тоже засмеялся. Хотя на самом деле на душе после этих слов заскреблись кошки.

Как понять, действительно ли ему нужна Соня или это — «наваждение», как выразился отец? Эх, был бы для этого какой-нибудь экспресс-тест, словно на инфекции… Плюнешь на него — и увидишь вердикт: «это любовь», или, наоборот, «это влюблённость». Тогда всё было бы гораздо проще.