Слуга Дракона

Глава 16

– О нет! – простонала Мерота, глядя, как корабли скрываются за кромкой суши. Она с мольбой переводила взгляд с моряка на Илну – очень юная, дисциплинированная… и очень напуганная девочка. – Что мы теперь будем делать?

– Я бы сказал, – рассмеялся запевала, – что имею не больше представления, чем ты, дитя мое. Но мне не хочется перекладывать эту ношу на твои хрупкие плечи.

И он вопросительно посмотрел на Илну:

– Что скажете, госпожа?

– Мы сможем самостоятельно отплыть с этого острова? – спросила та. – То есть вы сможете это сделать? Я-то ничего не понимаю в мореходстве.

– Вы имеете в виду: построить лодку и управлять ею? – Чалкус нахмурился, обдумывая вопрос девушки. – Думаю, да – если б от этого зависели наши жизни. Но мне понадобилось бы на это время. Полагаю, лучше бы нам отплыть на борту «Ужаса» вместе с командой. Даже если эта команда включает Вонкуло и всех олухов, которые верят в его байки про сокровища.

– Тогда давайте попробуем догнать их, – решила Илна. – Поднимемся обратно на хребет, на мысе утес слишком крутой, я вряд ли смогу вскарабкаться.

Информации у них было небогато, что ж, тем проще план, который надо составить. Во всяком случае, стоять на берегу и глазеть в пустое море – это означало попусту тратить время, полагала Илна. Которого и так немного.

– Решено, – согласился Чалкус. – Но я пойду вперед.

И он быстро зашагал вперед – неуклюжей походкой человека, больше привыкшего к палубе корабля, чем к твердой земле. Мероте приходилось карабкаться на четвереньках, но она не жаловалась. На самом деле девочка едва не наступала Чалкусу на пятки.

Илна без особых затруднений следовала за ними. Она привыкла быстро ходить, хоть и не могла в этом поспорить со своей длинноногой подругой Шариной. Уж, во всяком случае, обогнать моряка для нее не составляло бы проблемы!

Когда они наконец поднялись наверх, лицо Мероты пылало, но скорее от возбуждения, чем от усталости. Подобно многим детям, она предпочитала двигаться – хоть что-то делать, когда была напугана. Ей предстояло еще узнать, что порой слепые действия приводят к еще худшей опасности, чем бездействие.

Илна уже имела подобный опыт, но и она была рада размяться. Эта мысль заставила ее усмехнуться: еще одно проявление ее человеческой сущности. И, как всегда, достаточно глупое.

Вся группа во главе с Чалкусом потянулась вдоль хребта к южной оконечности острова. Крестьяне все еще работали на поле, но колдун со своей процессией скрылись из виду.

Илна прислушивалась к жужжанию и пощелкиванию насекомых. Птицы порхали в кустах без единого звука. К югу от апельсиновой рощи простиралось болотце. Лягушки с приближением людей плюхались в воду, но тоже абсолютно молча – ни кваканья, ни трелей.

Над ними спланировала ворона, наблюдая за незваными гостями круглым недобрым глазом. Мерота не вскрикнула, не ахнула, просто опустила взгляд.

Чалкус на ходу насвистывал какую-то мелодию, но глаза его так и шныряли по сторонам. Тропинки вниз, к мысу, не было, им приходилось самим прокладывать себе путь. Они миновали болото, и стало посуше – ноги уже не проваливались, но сохранялась достаточная влажность, чтобы хвощи и камыши разрослись в полный рост. Местами они образовывали непроходимые заросли. С поверхности стоячей воды под солнечными лучами поднимались испарения, которые не мог разогнать слабый ветерок. Куда ни глянь – в пределах полета стрелы – виднелись обломки скал, заросшие растительностью.

– Так… Насколько я могу судить, – проговорил, останавливаясь, Чалкус, – мыс примерно там… – И он указал рукой направление.

По дороге им пришлось углубиться в лес, и теперь Илна ничего не видела, кроме стоявшего стеной кустарника. Но если моряк считает, что они идут правильно, наверное, так и есть. Девушка ему доверяла.

– А мы достигли того места, откуда снова сможем увидеть… – задумчиво произнес моряк, – наши триремы.

С этими словами Чалкус шагнул в самую гущу растительности. Заросли ежевики, заполнявшие нижний ярус, так и затрещали под его огрубевшими ступнями.

– Держись к нему поближе, дитя, – посоветовала Илна девочке. – И не переживай, если случайно порвешь одежду, мы сможем ее починить.

Эта простая по сути фраза подразумевала многое. Например, что они с Меротой проживут достаточно долго, чтобы починка одежды имела смысл. Илна действительно так считала, но, поймав себя на этой мысли, скептически улыбнулась. Кто б со стороны мог предположить в ней такие запасы оптимизма!

– А, по-моему, бодрость духа вполне естественна для таких героев, как вы. Да еще с таким защитником, – бросил Чалкус, не оборачиваясь. – Разве нет?

Он что, читает мои мысли?

– Будем надеяться, – вслух сказала девушка.

В этот момент подол Меротиной туники зацепился за колючки. Прежде чем Илна смогла ей помочь, девочка сама нагнулась и ловко высвободилась.

Девушка улыбнулась с одобрением. Этот ребенок на глазах учился, как удается немногим взрослым, во всяком случае, вышитый подол даже не порвался. Илна ценила любое проявление человеческих талантов, а способность к обучению относилась к наиболее редкому из них.

– Вот мы и пришли, – раздался голос Чалкуса, однако торжества в нем не слышалось. – И что мы имеем? А ничего, кроме лишайников и одинокой сосны на скале.

«Интересно, а что он ожидал увидеть», – удивилась про себя Илна. Нет, она, наверное, никогда не узнает как следует этого человека.

Мыс представлял собой острый клин из плотного песчаника, подмытый с обеих сторон бесконечными приливами. Выбираясь вслед за Меротой из колючего кустарника, Илна с облегчением вздохнула. Хотя с берега скала выглядела очень крутой – почти вертикальной – с этой стороны на нее вел пологий подъем, преодолеть который не составляло труда.

Чалкус лежал на краю, раскинув для устойчивости ноги и наполовину свесившись со скалы.

– Подойдите, посмотрите, – позвал он спутниц. Мерота подниматься отказалась наотрез.

– Илна, – прошептала девочка, – я боюсь высоты. Честно, я не могу…

– Хорошо, милая, – легко согласилась девушка. Она видела, что здесь не обычный страх или детское упрямство. В глазах девочки плескался неподдельный, слепой ужас. – Подожди нас здесь.

После этого на четвереньках вскарабкалась на утес к Чалкусу. В общем-то, она могла бы подняться и более достойным способом, но, поскольку ей все равно сейчас ложиться на землю, какой смысл беречь коленки. К тому же со стороны это могло выглядеть так, будто она что-то хочет доказать моряку… или еще кому-нибудь.

Взглянув вниз – кстати, не очень приятное ощущение, хотя и не столь леденящее, как для Мероты, Илна увидела, как корма одной из трирем огибает мыс. Вода, очевидно, сильно поднялась, потому что корабль шел совсем рядом с берегом.

– На палубе никого, – заметил Чалкус, – и вокруг полно этих дьяволов.

Солнечные лучи падали прямо на волны, и было видно, что вода и впрямь кишмя кишит аммонитами – девушке они напомнили личинок в разлагающемся трупе.

Трирема плавно скрылась под нависшим краем обрыва: подобное Илна наблюдала при спуске судна со стапелей в Вэллисе. Они подождали, но корабль так и не появился с другой стороны. При той длине, которую имели военные триремы, в принципе они должны были одновременно видеть и нос первой из них и корму второй.

– Интересно, – протянул запевала. – И как вы полагаете, дорогая, куда направляются наши корабли?

Он поднялся на ноги с той бесподобной небрежностью, которую Илна никак не могла себе позволить на такой высоте.

– Похоже, здесь не обошлось без колдовства?

– Я не больше вас разбираюсь в колдовстве, – ответила девушка резко и, надо признаться, не слишком правдиво. – Я бы скорее предположила, что в утесе имеется дыра, и корабли волокут именно туда.

Моряк восхищенно хлопнул в ладоши (с резким звуком ударили мозоль о мозоль).

– Точно! – воскликнул он. – Тогда нам следует исследовать этот туннель… не правда ли?

Чалкус снова высунулся с обрыва. Вторая трирема исчезла, точно так же, как и первая. К удивлению и ужасу Илны, моряк засунул свой меч в ножны и принялся осматривать обрыв с явным намерением спуститься.

– Я не смогу отправиться с вами! – воскликнула девушка. Дело было не в страхе – хотя ее, конечно же, пугала такая высота, но Илна знала, что ей не хватит физической силы висеть на кончиках пальцев на вертикальной поверхности. Вот ее брат Кэшел и Гаррик развлекались тем, что собирали птичьи яйца на таких склонах в родной Барке. Но даже им подобная задача показалась бы нелегкой.

Что ж, каждому свое. Вот Чалкус, например, не силен в узлах – вряд ли он способен на что-то более сложное, чем связать два куска веревки. А Илна не станет соревноваться с ним в скалолазании.

– А вам и не надо. Одного человека здесь вполне достаточно, – ответил моряк. Он старался говорить нормально, но девушка слышала напряжение в его голосе. Сейчас не время отвлекать его. – Приглядите лучше за госпожой Меротой, ладно?

Илна инстинктивно оглянулась. Она и забыла про… Девочка пропала.

– Мерота! – закричала Илна.

Ребенок попросту не мог исчезнуть без малейшего шума! Хотя там вверху, на скале, ветер завывал…

– Я в порядке! – раздался голос Мероты из кустов под скалой. – Мне просто хотелось побыть одной!

О Госпожа! Как она могла об таком не подумать. Еще бы, все эти дни девочка провела на палубе в обществе пятидесяти мужчин, не имея ни минуты для уединения…

– Ага! – крикнул Чалкус. – Якое-что нашел!

И в этот миг Мерота закричала. Кусты затрещали, будто сквозь них ломился бык. С гибкой петлей в руках Илна бросилась на звук. Она видела, как гнутся кусты и верхушки молодых деревьев, обозначая существо, которое удалялось от нее.

Крик девочки внезапно захлебнулся, будто ее горло… Будто кто-то с размаху накрыл ей рот. И в воздухе – таком безобидном, пронизанном светом – разнесся безумный кудахтающий хохот, тот самый, который сопровождал несчастный случай на «Разрушителе».

Илна крикнула: «Я за девочкой! » – и нырнула в кустарник. Она не знала, расслышал ли ее Чалкус, но проверять времени не оставалось.

Девушка плохо представляла, что она сможет сделать… но она была обязана попытаться. Это ее вина…

Она мчалась в густых зарослях, которые при других обстоятельствах посчитала бы непроходимыми. Сейчас же Илна проскальзывала меж стволов, стоявших практически рядом, и огибала колючие кусты, едва замечая их. Не оставалось времени ни на раздумья, ни на тревоги. Ее вел тот же безошибочный инстинкт, который позволял создавать искусные творения.

Ужасный смех все удалялся: девушка расслышала несколько взрывов хохота, затем визгливый торжествующий вой.

Она достигла края болота, где деревья уступали дорогу камышу и топям. Захлопнулась дверь, или, может быть, просто на поверхности трясины лопнул пузырь метанового газа, поднимавшегося со дна.

Илна остановилась. Болото колыхалось перед ней, временами по нему проходила рябь. Она докатывалась до ближайшей кувшинки и снова откатывалась назад. И никаких следов, никакого прохода сквозь водную гладь.

Но проход должен существовать. Раз пробралась эта тварь, похитившая Мероту, значит, может пройти и Илна ос-Кенсет. Девушка шагнула вперед. Ноги погрузились по щиколотку. Еще один шаг – по середину икры…

А третий привел ее на твердую поверхность. Внизу, под темной от тины водой, под вонючими испарениями скрывалась каменная опора. С улыбкой, больше похожей на оскал, Илна зашагала по ней.

Пальцы ее скользили по веревке, девушка гладила ее так же, как старая дева ласкает свою кошку. Она не знала, что ее ждет в конце этого пути, но в самой встрече даже не сомневалась.

Илна просто шла – как по собственной кухне, прокладывая извилистый путь между пучками болотной травы. Ей приходилось делать большие шаги, но девушка ни разу не поскользнулась. Темная вода журчала и побулькивала вокруг, будто гневаясь, что жертва от нее ускользает.

На болоте стоял густой туман. Временами он рассеивался, и тогда Илна могла видеть на двадцать футов в том или ином направлении, но большей частью видимость ограничивалась на расстоянии вытянутой руки.

Девушка не боялась – ей доводилось бывать в местах и похуже. И это ее как-то успокаивало.

Впереди неясно вырисовывалось что-то темное. Вначале девушка подумала, что это очередная игра болотного морока, но темнота имела вполне конкретные, неизменные контуры. Вглядевшись, Илна поняла, что это остров с хижиной.

Наконец каменная колонна, по которой она шла, окончилась, и девушка ступила на твердую сухую почву. Вокруг нее росла нормальная трава, хоть она и отливала нездоровым желтоватым оттенком. То, что она издалека приняла за хижину, оказалось огромным валуном. В нем виднелась бронзовая дверь.

Илна внимательно огляделась по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружила. Собственно, она могла немногое разглядеть в этом чертовом тумане, даже размеры острова оставались для нее загадкой. Никакого движения, только время от времени раздавалось бульканье – то ли пузыри болотного газа лопались, то ли лягушки плюхались в воду. И ни малейших следов Мероты и ее похитителя…

Девушка нерешительно прикоснулась к дверной ручке – она была, против ожидания, сухой и ощутимо теплой. Это удивило Илну, хотя и порадовало: внутренне она приготовилась к чему-то мокрому и осклизлому. Девушка усмехнулась и напомнила себе: сюрпризы в подобном месте вряд ли обещают что-либо приятное.

Особо не надеясь, она потянула дверь на себя, и та неожиданно легко подалась. Странно… никаких запоров, одна только ручка. Илна решила, что, наверное, замки существуют, но скрыты от всех, кроме опытных магов.

Вниз вела винтовая лестница, высеченная в скале. Девушка поморщилась – она не любила камень, но не возвращаться же ей по этой причине обратно. Надо спускаться.

Уже на первом витке лестницы она услышала глухой стук, и приток свежего воздуха прекратился. Слабый свет, который падал из-за спины, тоже пропал. Очевидно, дверь захлопнулась сквозняком. Хотелось бы очень верить… На несколько мгновений Илна застыла, прислушиваясь. Напрасный труд: единственным звуком был стук ее собственного сердца, гулко отдававшийся в крови.

И она пошла дальше. Очень медленно: вряд ли стоило спешить к тому, что ее ждало внизу.

Через несколько поворотов внизу замаячил слабый свет. Продолжая двигаться вперед, Илна озадаченно нахмурилась. Тут действительно было чему удивляться: свет больше напоминал обычный дневной, чем желтоватое свечение масляных ламп.

На следующем витке сбоку в скале обнаружилась щель, сильно смахивающая на бойницу в башне – если забыть, что эта башня уходила на сорок футов под землю. Заглянув в отверстие, девушка увидела оживленную улицу города. У нее под ногами люди толпились у торговых палаток, не спеша прогуливались по площади. Вдоль улицы стояли трехэтажные кирпичные здания, крытые красной черепицей. Из окон выглядывали женщины, перекликаясь с соседками, – так близко, что Илна, стоя на своей лестнице, их могла окликнуть. Женщины выглядели совершенно реальными.

На площади загрохотали копыта – это проезжал отряд кавалерии, над их головами развевалось знамя с черным крабом. Горожане недовольно жались к стенам, уступая дорогу.

Вздохнув, Илна продолжила свой путь вниз. То, что она увидела, очевидно, лежало в далеком прошлом – ведь все люди, снующие внизу, были живы-здоровы.

По пути ей встречались еще «окна»; из них открывался вид то на поля, в которых работали люди, то на море, в котором маневрировала эскадра, то на замковый двор, где дородный мужчина в короне разглагольствовал перед толпой придворных и горожан.

Илна уже не задерживалась. Эти картинки мало интересовали ее, поскольку явно не имели отношения к ее реальности.

Она спускалась уже достаточно долго. Трудно сказать, сколько витков лестницы осталось позади. Илна не потрудилась сосчитать, да и вряд ли была способна это сделать без специальных счетных палочек.

В конце концов она уткнулась в полуоткрытую деревянную дверь, которая вела в темную комнату, но глаза девушки успели уже привыкнуть к полумраку. Света, падающего из окон-щелей, хватило, чтобы Илна рассмотрела вход.

Свободной левой рукой она толкнула дверь и шагнула внутрь. В тот же момент стены сами по себе засветились, и девушка увидела… что попала в сокровищницу.

Илна почувствовала, что у нее захватило дух. С малых лет ей приходилось из кожи лезть вон, чтоб заработать какие-то деньги себе и брату на пропитание. Но не более того… Деньги сами по себе ее не интересовали. Уже позже, когда она приобрела славу искусной ткачихи – на Хафте и за его пределами, Илна, конечно, брала деньги, но ровно столько, сколько стоили ее изделия. Лишнего девушка не брала ни с кого, равно как и не любила переплачивать сама.

Ее не интересовали чужие деньги – зависть и алчность были чужды ей. Илна, вообще, не придавала значения богатству. Но даже она потеряла дар речи при виде несметных сокровищ, разбросанных по комнате. Золотые монеты и драгоценные камни, ожерелья и браслеты, вазы и блюда из золота и серебра… Все это сверкало и блестело в рассеянном белом свете, струившемся невесть откуда.

У девушки вырвался сдавленный смешок. Выходит, это правда – те байки, что рассказывали своим товарищам смутьяны Мастин и Вонкуло. Правда, шансов получить эти богатства у моряков немного. И столь же маловероятно, что открывшаяся перед Илной картина заставит забыть ее о поисках Мероты.

Она еще раз окинула взглядом сокровищницу. Повсюду валялись мешки и горшки с монетами и драгоценностями. Но не они привлекли внимание девушки, среди куч золота попадались менее драгоценные, но более любопытные вещицы. Например, маленький деревянный гробик. Или же странное устройство из медных шаров, соединенных между собой стержнями. А также ослепительный двояковыпуклый диск размером с тарелку… Да чего там только не было – небрежно брошенного на пол, перемешанного с банальными золотыми безделушками.

В углу Илна заметила свернутый в рулон гобелен. Она взялась за него, желая развернуть и рассмотреть получше. Но как только ее пальцы прикоснулись к ткани, перед глазами девушки встала леденящая кровь картина: морские волны, перекатывающиеся через крыши домов; несчастные люди, в ужасе призывающие своих богов на помощь.

Девушка отдернула дрожащую руку, на лице ее застыла мрачная улыбка. О, ткани всегда рассказывали ей свои истории, но немногие делали это с такой ясностью и беспощадностью, как та, что она держала. В который раз Илна пожалела о своем таланте. Отчего-то так получалось, что ее видения почти всегда были трагичны. Но это… Упаси Госпожа увидеть такое наяву: тысячи гибнущих людей; остров, опускающийся в море.

Как только девушка переступила порог, дверь за ней захлопнулась сама по себе. На гладких, будто отполированных стенах Илна разглядела еще несколько малозаметных дверей.

В настоящий момент одна из них распахнулась, пропустив в сокровищницу человека во всем белом, и снова закрылась. Трудно сказать, отчего Илна сразу определила вошедшего как мужчину – никаких явных признаков пола не замечалось, и все же она ни секунды не сомневалась. Это был мужчина, и он воплощал откровенное зло – подобно пауку, раскинувшему свои невидимые сети в ожидании жертвы.

– Добро пожаловать в Йоль, госпожа, – произнес он. – Я не ждал гостей, но тем не менее я рад. Меня зовут Эвис Замптский.

Он поклонился, не отрывая взгляда от лица гостьи. Темные глаза, как угли, пылали на белом лице.

– А я Илна ос-Кенсет, – представилась в ответ девушка. – И я ищу ребенка, который находился на моем попечении. Скажите, это вы похитили девочку?

– Я? – хихикнул Эвис. – О небеса, конечно же, нет! Ни я, ни мои соратники этого не делали. Подозреваю, ваш ребенок у Верзилы. Но он сейчас сытый, так что не беспокойтесь – чрезвычайной опасности нет.

Эвис достал из рукава граненую бусину из слоновой кости и подкинул ее на ладони.

– Кроме того, – уверенно добавил он, – Верзиле нравятся дети. Чего нельзя сказать о взрослых… и особенно о волшебниках.

– Отлично, – сказала Илна, хотя ничего хорошего в сложившейся ситуации она не видела. – Так где же мне найти вашего Верзилу? Он что, дикий зверь?

– О великие боги! – снова рассмеялся Эвис. – Ну как вам сказать… Дикий? Да, пожалуй. И зверское в нем что-то определенно имеется. Хотя я бы не назвал его диким зверем.

Тут он посерьезнел и снова впился своими черными паучьими глазами в лицо девушки.

– И боюсь, госпожа, что я не смогу сказать, где его искать. Видите ли, я и мои коллеги… нам пришлось изгнать его. И теперь он очень зол на нас.

– Но если вы изгнали Верзилу… – задумчиво произнесла Илна. Ей довелось наблюдать столько отвратительных вещей в жизни, что сейчас она вполне могла спокойно рассуждать об этом создании, – … то должны знать, где он. Так скажите мне.

– Ну что ж, тут вы, может быть, и правы, – кивнул Эвис. – Да, мне придется это сделать. Наверняка. Но прежде… Не хотите ли взглянуть на сокровища, которые мы с моими товарищами собрали?

Левой рукой он порылся в куче серебряных подносов и извлек на свет фаянсовую чашу.

– Вот, посмотрите. С помощью этого вы можете вызвать любого человека, – с гордостью сообщил Эвис. – Позовите, и он явится – живой или мертвый.

– Мне нужна девочка по имени Мерота, – упрямо повторила Илна. Ее пальцы сжимали пряжу, свернутую гибкой петлей. Это помогало девушке обуздать гнев, а иначе… – Это все, что мне от тебя нужно, волшебник.

– Вас не впечатлила Чаша Желаний, госпожа? – прыснул со смеху Эвис. – О небеса!

Он поставил на место чашу и подошел к хрустальному диску, который еще раньше заметила Илна.

– Но, может быть, тогда вам понравится эта штучка? Обратите внимание: Линза Рушилы. Она способна показать вам все что угодно в нашей Вселенной. Ни один чародей, какие бы барьеры он ни воздвигал, не способен укрыться от того, кто владеет Линзой Рушилы. Разве не удивительно?

Живя в Эрдине и Вэллисе, Илна видела плоские и гладкие стекла – не в пример тем, что устанавливали в Барке. Но даже они искажали изображение. Тот же кристалл, который она сейчас держала в руках, был абсолютно чистый и прозрачный: создавалось впечатление, будто смотришь просто сквозь воздух.

– Если вы такой могущественный маг, то почему страшитесь своего Верзилы? – спросила девушка. – Скажите мне, где он держит Мероту?

Эвис снова хихикнул, но Илна заметила, что руки у него дрожат, когда он бережно отложил в сторону Линзу Рушилы. Волшебник не переставал подбрасывать на ладони костяную бусинку.

– О… Верзила! – вздохнул он. – Как я уже сказал, он представляет для нас определенную проблему. Дело в том, что мы нуждались в нем…

Эвис вновь бросил быстрый, испытующий взгляд на девушку.

– Да-да, – продолжал он тонким, ядовитым голосом. – В то время он еще был человеком и звали его Кастиган. С помощью колдовства мы изъяли его ярость и использовали ее для создания важного заклинания. Заклинания, которое навеки заточило в темницу нашего наставника Ансалема. Видите ли, госпожа, в таких ситуациях ярость не менее важна, чем кровь…

Илне припомнилась картинка, возникшая перед ней в искрах костра, у которого сидел Вонкуло с товарищами.

– И вы убили ребенка, – догадалась она. – Вы убили его ребенка… у него на глазах!

– Ну, нам пришлось так поступить, – снова гнусно улыбнулся чародей. – Если б Ансалем проснулся, думаю, ему бы все это очень не понравилось. Проблема в том, что теперь мы не можем использовать Верзилу по собственному усмотрению. Понимаете, он перестал быть человеком. Теперь это ярость в чистом виде… и голод.

– С меня довольно, – решительно заявила Илна. – Я ухожу, Эвис-Волшебник. Скажите, где найти девочку.

Она обратила внимание, что его левая рука все еще дрожала.

– Хотите уйти отсюда, госпожа? А вы уверены, что сможете найти дверь?

– Да, – ответила Илна и выставила перед собой белую петлю. Дверь, через которую она пришла, в настоящий момент находилась за спиной у Эвиса. Но девушка уже начинала прозревать канву предстоящих событий, и идти в том направлении ей не хотелось.

– В самом деле так думаете? – вроде бы удивился волшебник. – Что ж, возможно, возможно… Вы мне не оставляете выбора.

Бусина исчезла с его ладони. Он даже не бросал ее – просто освободил, будто спустил с поводка возбужденную гончую.

Илна швырнула вперед петлю. Ее бросок не достиг цели, поскольку свечение, исходившее от граней бусины, окутало девушку легким коконом. Почти неощутимое прикосновение, но Илна чувствовала, как с каждой минутой оно делается все туже и плотнее.

– Ну вот, теперь придется вас убить, – лучезарно улыбнулся Эвис.

Когда Гаррик с Лиэйн вошли в галерею, выходившую окнами на декоративный пруд, король Валенс Третий играл там в шахматы со своим лакеем. По воде плавали черные лебеди: крылья им обычно подрезали, но откормленные птицы и без того вряд ли смогли бы улететь.

– О принц Гаррик! – воскликнул король. – Всегда рад вас видеть! И прекрасная леди Лиэйн с вами!

– Валенс сильно растолстел, с тех пор как ты снял груз правления с его плеч, – проворчал король Карус, глядя на монарха глазами Гаррика. – Вернее сказать, он сам сложил с себя эти обязанности задолго до того, но раньше его глодала совесть.

– Я хотел доложить вам о последних событиях, Ваше Величество, – сказал Гаррик, кланяясь королю. Лиэйн сделала грациозный реверанс.

– Надеюсь, не какая-то работа для меня? – нахмурился Валенс. Он резко откинулся на своем стуле слоновой кости, рискуя перевернуться. Лакей, который вскочил при появлении Гаррика, поспешно бросился к своему хозяину, чтобы в случае надобности поддержать его.

– Отнюдь нет, Ваше Величество. Просто я нуждаюсь в вашем совете по некоторым вопросам.

Гаррик постарался придать голосу успокаивающие интонации, а заодно и скрыть собственное раздражение. С тех пор как он занялся государственными делами, юноша постоянно чувствовал себя уставшим, и это часто портило ему настроение.

Идея время от времени встречаться с королем – по крайней мере раз в десять дней – принадлежала Лиэйн. Для большинства орнифольцев королевская власть являлась символом, неотъемлемой частью их жизни – примерно как поклонение Госпоже, Владычице Небесной. Для них Валенс Третий по-прежнему оставался Повелителем Островов, как и двадцать лет назад, когда он только вступил на престол.

Для всех было только выгодно, чтобы Валенс занимался тем, чем он занимался, и пребывал в довольстве. Спросите, чем именно? Да ничем особенно: играл в шахматы, болтал со старыми приятелями и время от времени представительствовал во всем своем великолепии на официальных мероприятиях. Иногда его сопровождал приемный сын и наследник трона – Гаррик скромно стоял по правую руку от Валенса, но народ, скорее всего, его даже не замечал. Они хотели видеть короля! А эти регулярные встречи-советы в покоях короля призваны были предотвратить такую ситуацию, когда Валенс вдруг почувствует себя отодвинутым в сторону и решит снова вернуть себе реальную власть.

– Хотел бы я посмотреть, как он это сделает! – презрительно произнес Карус. Гаррик очень надеялся, что это презрение не проскальзывает в его собственном голосе, во всяком случае, он очень старался. – Он не смог удержать власть, данную ему по праву рождения!

Это соответствовало истине, тут Гаррик не спорил, но проблема-то заключалась в другом. Пусть Валенс не способен править, даже сильно разобидевшись… Но он вполне мог осложнить правление Гаррику и его правительству. Всегда ведь легче что-то саботировать, чем действовать самому.

– Ага, – немного успокоился король. Он снова уселся поудобнее, так что все ножки стула уперлись в пол, хотя и сохраняя некую настороженность во взгляде. – Ну что ж, мне очень приятно в таком случае.

– Реорганизация Орнифола успешно продвигается, Ваше Величество, – сообщил Гаррик. – К настоящему моменту ваша власть установлена практически во всех районах острова. Хотя есть недовольные, но нигде до открытого сопротивления дело не доходит.

Он присел у ног Валенса. Хотя, согласно протоколу, посетители обязаны были стоять в присутствии короля, но Гаррику не нравилось нависать над сидящим. И он, и Лиэйн с Ройясом полагали, что лучше уж незначительно нарушить этикет, чем воплощать скрытую угрозу. Психика Валенса все еще оставалась очень уязвимой.

– Как уже я говорил во время нашей последней встречи, – продолжал Гаррик, – мы достаточно продвинулись в установлении отношений с правителями Сандраккана и Блэйза. С посольством в Эрдин случилась небольшая заминка – команда судна, на котором плыл лорд Тадай, взбунтовалась и высадила его на необитаемом острове. Но теперь все в порядке, их спасли, и путешествие возобновилось. Надеюсь, теперь более успешно.

– Тадай пропал? – нахмурился король. – Я не слышал об этом. Вы рассказывали мне, что ваша сестра, леди Шарина, похищена. Я очень хорошо помню!

Гаррику понадобилось несколько мгновений, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами. Он мучительно закашлялся. Лиэйн, видя, как надулись у него вены на лбу, поспешила вмешаться:

– Вы совершенно правы, Ваше Величество: леди Шарину унесла птица. Неприятный инцидент с лордом Тадаем случился позднее… но теперь уже все наладилось.

– От души надеюсь, что с Шариной не случилось ничего плохого, – высказался король. Взгляд его уткнулся в шахматную доску, и он озадаченно заморгал, будто видел ее впервые. С Валенсом вообще трудно было сказать наверняка, как много из сказанного оседало в его памяти. – Очень красивая девушка. Я бы сказал, настоящая принцесса, не правда ли?

– Истинная правда, Ваше Величество, – согласился Гаррик, заставив себя улыбнуться. – Наш друг, мастер Кэшел, отправился на ее поиски. Я очень верю в его способности… так же как и в способности Шарины, если на то уж пошло. С ней все должно быть хорошо.

Не имея никаких известий о сестре и друге, Гаррик на самом деле очень беспокоился. Он многое дал бы, чтоб испытывать такую же уверенность, какую демонстрировал в разговоре с королем. Самым успокаивающим доводом являлось соображение, высказанное Теноктрис: девушка похищена с определенной целью… если, конечно, эта цель не была сугубо гастрономическая.

– Вы уже упоминали этого Кэшела, – заинтересовался король. – Он что, не благородного происхождения?

– История рождения мастера Кэшела покрыта мраком, – снова вступила Лиэйн. – Наша знакомая волшебница, леди Теноктрис, полагает, что, возможно, Госпожа послала его вам в качестве поддержки в этот трудный период.

Гаррик бросил удивленный взгляд на девушку, но тут же совладал с собой, от души надеясь, что Валенс ничего не заметил. Слова Лиэйн, скорее всего, имели целью отвлечь короля от неприятного хода мыслей… тем более что дело касалось их друга Кэшела.

– В самом деле? – удивился Валенс. – Я не знал этого. Мне мастер Кэшел всегда казался… как бы это сказать. Несколько провинциальным, что ли.

Теноктрис не верила в богов: ни в конкретных сверхчеловеков, сидящих в храмах, ни в абстрактную идею так называемой Судьбы, Рока и прочее и прочее. Совершенно невероятно, чтоб она определила Кэшела как подарок богов… уж, во всяком случае, не такими словами. И, тем не менее, Гаррик отдавал себе отчет, что ни он сам, ни Королевство Островов не выжило бы в последние месяцы без помощи и поддержки его друга.

– О Ваше Величество, лишь немногие способны разглядеть за маскировкой истинное лицо Кэшела, – продолжала гнуть свою линию Лиэйн. Не столько словами, сколько мягким, увещевающим тоном она воздействовала на Валенса, предотвращая назревающий приступ раздражительности. – Леди Теноктрис как раз одна из таких людей. Ну, и леди Шарина, конечно, тоже…

– Ага, ясно, ясно, – важно покивал король. Валенс казался просто идеальным монархом, когда он находился в спокойном, умиротворенном состоянии, но как же мало требовалось, чтоб вывести его из себя. А уж когда король Валенс впадал в расстройство, тут уж он превращался в форменного нытика и труса. – Конечно, леди Шарина должна его знать.

Из соседней с галереей комнаты доносился невнятный шум голосов. Лиэйн оглянулась, затем поймала взгляд принца и сделала ему незаметный знак.

– Сожалею, что помешал послеобеденному отдыху, Ваше Величество, – произнес Гаррик, подымаясь на ноги и делая шаг в сторону двери. – Но я считал своим долгом информировать вас о позитивных изменениях в обстановке.

– Вам надо уже идти, – отозвался Валенс, и в голосе его прозвучали грустные нотки. – Я понимаю.

Юноша низко поклонился. Вместо того чтобы отпустить посетителей и вернуться к прерванной игре, Валенс неожиданно произнес:

– Ли вправду был у Каменной Стены, юноша. Сегодня это уже кажется невероятным – будто происходило с кем-то другим. Но я хорошо помню атаку сандракканской кавалерии и свою мысль: настал мой последний час. А может, я на самом деле умер там, Гаррик?

Юноша внимательно посмотрел на старика, на этот раз действительно посмотрел. И возможно, впервые увидел перед собой человека, а не скопище причуд и капризов, которые ему, принцу Гаррику, приходилось обуздывать в интересах государства.

– Нет, Ваше Величество, – ответил он. – Вы не умерли там. Вы являетесь тем стержнем, на котором все держится. Ройяс, Теноктрис и все мы только пытаемся подогнать спицы к вашей оси… Вы нужны нам, сир. И, что главное, нужны королевству.

– Вы и в самом деле так думаете? – Король просветлел лицом, подобно даме, которой сделали комплимент по поводу удачной прически. – Может, вы и правы. Держите меня в курсе, принц Гаррик.

Гаррик снова поклонился и попятился. Так, спиной, он и дошел до выхода и развернулся, лишь когда слуга закрыл за ним дверь.

Он очутился в полукруглом приемном покое с расставленными по дуге скамейками и низкими столами. Стены вместо гобеленов были покрыты фресками в красноватом тоне. Отдельные панно разделялись колоннами, а увенчивались каким-нибудь мифическим животным.

Здесь Гаррика поджидала Теноктрис. Она стояла у стены со сложенными руками, от двери казалось, что золотой гиппогриф запутался в ее седых волосах. Она с улыбкой приветствовала друзей, но видно было: что-то ее тревожит, и весьма основательно.

– Это и так ясно, – заметил Карус. – Иначе она бы не оторвала тебя от беседы с «королем».

Кроме Теноктрис в зале присутствовали гвардейцы – явившиеся с Гарриком и те, что отвечали за безопасность Валенса. Небывалая толпа по меркам последних пяти лет, когда король, теряя власть, все больше превращался в отшельника. Люди обычно избегают неудачников, очевидно, подсознательно считая поражение заразной болезнью.

Сегодня в этих залах не было недостатка в посетителях – состоятельные горожане стремились встретиться с королем. Идя навстречу желаниям своих подданных, тот регулярно давал званые обеды – это входило в его официальные обязанности, но душой отдыхал в шахматных партиях со своим лакеем. Должно быть, пять лет забвения его кое-чему научили.

– Я исследовала мост, – тихо сказала Теноктрис, когда ее друзья подошли к ней. – Собственными силами.

Кровавые Орлы с бесстрастными лицами образовали полукруг между троицей и всеми остальными присутствующими. Хорошие солдаты всегда серьезно относятся к своим обязанностям – даже в королевском дворце.

– Получилось? – спросил Гаррик. – Ведь нам же не удалось добыть…

Слабая улыбка тронула губы Теноктрис.

– Если б у меня была Линза Рушилы, я бы узнала больше и с меньшими затратами. Но даже я – со своими слабыми способностями – способна на удивительные открытия в непосредственной близости от моста. Он сконцентрировал в себе невероятное количество энергии.

Лицо волшебницы застыло.

– К сожалению, это отняло у меня много сил. Последние шесть часов я проспала как убитая. А сюда пришла, потому что боялась еще больше задерживать информацию. Дело в том, что нам грозит вторжение с Йоля.

– Но, Теноктрис, остров Йоль ведь затонул тысячу лет назад, – удивилась Лиэйн. – И все, кроме тебя, погибли.

– Я помню это, девочка, – ответила волшебница, улыбкой смягчая резкость отповеди. – Но кто-то поднял Йоль со дна моря. Подозреваю, один из учеников Ансалема. Или же все они вместе – что еще более вероятно. Но сейчас не о том речь.

Теноктрис вздохнула и на мгновение показалась совсем слабой и хрупкой.

– Люди, возродившие Йоль, колдуны, – сказала она. – Они оживили и всех мертвецов Йоля. Мы и сами их видели, когда возвращались из Алэ.

– Так они были реальны? – спросил Гаррик. – Я имею в виду, они существуют в нашем времени?

– Да, – ответила волшебница, – боюсь, что так. Рано или поздно они используют призрачный мост для переброски войска прямо в Вэллис. И это еще не самое страшное.

Гаррик почувствовал, как Лиэйн сжала его руку. Ее прикосновение неожиданно успокоило юношу и влило в него новые силы. Повинуясь минутному порыву, он потянулся к Теноктрис, переплел с ней пальцы.

– Мы сумеем победить Йоль, – сказал он, и король Карус в его душе мрачно возликовал.

– В этом я не сомневаюсь, – улыбнулась Теноктрис. – Но если мост останется и если эти колдуны столь могущественны, как я подозреваю, то они не ограничатся одним Нолем. Ты когда-нибудь задумывался, насколько число мертвых – за все минувшие века – превышает число ныне живущих?

– О! – Гаррик кивнул и невольно вспомнил, как несколько минут назад наблюдал тот же жест у Валенса. Это воспоминание вызвало у него слабую усмешку. Никогда не забывай, что ты всего-навсего слабый человек, такой же как все остальные…

– Выходит, надо срочно что-то делать с мостом, – сказал он. – Я поведу армию в Клестис. Если мост сможет выдержать материальные тела на себе, мы пройдем по нему и освободим Ансалема, разбив стены его темницы.

– Очень в этом сомневаюсь, Гаррик, – вздохнула волшебница. – Мне так хотелось бы ошибаться… ведь ничего лучшего я предложить не могу. Ни я, ни Ансалем – судя по твоим снам.

Некоторое время Шарина изучала фрески на стенах гробницы, прежде чем у нее наступило озарение, и она осознала смысл изображения.

– Далар, – вскликнула девушка. – Это не просто картинки, здесь рассказана целая история.

Камень у них над головой заскрипел. При помощи рычага гулям удалось расщепить его, и вниз полетел большой обломок. Он мячиком подпрыгнул на полу и скрылся в дыре. Несколько мгновений спустя до них донесся какой-то вязкий всплеск.

Шарина снова вернулась к стенам. Возня наверху заставила ее внимательно оглядеться, загородившись рукой от обломков. Ей стало страшно…

– Они не слишком-то продвинулись, – тихо успокоила ее птица. – Я-то вначале подумал, что им удалось сломать крышу.

– Я тоже, – отозвалась девушка. Она все еще собиралась с силами, чтобы попытаться протиснуться сквозь змеиный ход. Это было неизбежно – все лучше, чем сражаться с толпой разъяренных гулей.

Рисунки на каждой из стен располагались в четыре колонки, читать их полагалось сверху вниз. Змея при своем движении стерла нижнюю часть рисунков – тех, что не в углу. Сырость довершила дело, погубив большие куски штукатурки. Но все равно Шарине удалось довольно связно восстановить историю, рассказанную во фресках. Она указала на картинки острием ножа.

– У народа Роконара свое представление о живописи, не такое, как у вас, – сказал Далар. Он склонил голову набок, будто пытаясь поймать изображение в фокус, затем безнадежно кудахтнул. – Наши художники смешивают краски с целью возбуждения определенных эмоций. То, что я вижу здесь, представляет собой мазню, недостойную кисти самых зеленых из наших цыплят.

В этот момент наверху раздался торжествующий вопль нескольких гулей одновременно. Каменная плита застонала и с тяжелым грохотом отлетела. Шарина и Далар замерли в напряжении.

Крыша выглядела такой же неприступной, как и прежде. Раздался скрежет, а за ним последовал вой одного из монстров. Спустя несколько мгновений он стих, перейдя в жалобное скуление.

– Кто-то поднял ношу не по силам, – прокомментировала Шарина с усмешкой. – Эти твари не слишком-то смышленые…

Угловые плиты провисли, разом увеличив освещение в гробнице.

– Но зато сильные, – вздохнула девушка, – и быстро учатся.

– Тем не менее, время у нас еще есть, – молвил Далар. – Объясните мне рисунки, госпожа.

И он разразился кудахтающим смехом.

– Знаете ли, я решил отложить последний акт трагедии – свою смерть на потом, – добавил он. – Подозреваю, эта публика все равно не в состоянии следить за сложностями интриги.

Улыбнувшись, Шарина начала объяснять:

– Вот это волшебник. Видишь, он пришел в город – предположительно Валхокку – по волнам в круге красного света.

– Вот эти заборчики обозначают волны? – удивился Далар. – Поразительно. Я тридцать дней провел в окружении волн и ни разу не видел ничего похожего.

– Это условность, – отмахнулась девушка с некоторой обидой. Затем рассмеялась. – Моя подруга Лиэйн лучше бы тебе все объяснила. Уверена, она изучала изобразительное искусство в Академии госпожи Гудеа для девушек. Мой-то отец делал упор больше на литературу.

– С нетерпением жду встречи с вашей подругой, – серьезно заметила птица. Плиты над их головой снова заскрипели, затем с грохотом встали на место, породив целый ливень грязи и мелких камешков. Но Шарина уже не обращала на это внимания.

– Этот волшебник совершал различные поступки, – продолжала она объяснять, указывая острием ножа. – Некоторые – весьма неприятные, другие и того хуже.

Фрески были выполнены яркими красками на белом фоне. Они не отличались тонкостью изображения, но сцены, где детей варили заживо в кипящей смоле, и не требовали особой утонченности.

– Тогда горожане выследили и изловили волшебника, – Шарина обернулась к правой стене. – Не могу сказать, как именно его обнаружили, – это, должно быть, на той части, которая утрачена. Но дальше его пытали перед судом… хотя нет, человек в центре – это, наверное, Морской Повелитель Кордина. Женщины по обеим сторонам от него представляют собой аллегорическое изображение островов Шенги и Тизамура, которые находились в то время под властью Валхокки.

– Это женщины? – искренне удивилась птица. – Но если они действительно женщины, как они могут одновременно быть островами?

– Ну, в сознании живописца, это сливается воедино. – Жалкое объяснение, но лучше придумать Шарина не могла. – И зрители – если они умели читать картину – это понимали.

– Но какие зрители, госпожа? – резонно спросил Далар. – Ведь сюда же никто не мог войти?

Каменная плита издала визгливый скрип, скользнув в сторону. Затем глухой удар, и движение прекратилось. Но теперь в гробницу хлынуло еще больше света.

– Думается, это задумали как предупреждение взломщикам, – ответила девушка, изучая следующие фрагменты фрески. – Ну, знаешь, охотникам за сокровищами.

Мотивы гулей были куда примитивнее, и живопись значила для них не больше, чем для Далара.

– Затем волшебника при большом стечении народа обезглавили… видишь, вот здесь, в морском порту, – рассказывала Шарина. – Тело рассекли на куски, сложили в тяжелый сундук и утопили в море. Спустя одну… так, здесь нарисована луна – не знаю, что это означает: одну ночь или один месяц. Так вот спустя этот промежуток времени волшебник вновь всплыл в порту Валхокки. Его тело снова срослось, но не так, как полагалось бы.

Девушка перешла к следующей колонке. Здесь света было меньше, но даже такое освещение позволяло разобрать изображение.

– Он убивал всех, кто попадался по пути, и – поглощая их тела – сливался с ними. Ему навстречу вышли солдаты, они попытались атаковать то существо, в которое превратился волшебник. Смотри, их оружие разрывает его тело, но куски снова соединяются и разрастаются, поглощая несчастных солдат.

Следующая стена оказалась сильно поврежденной. Шарина запнулась, пытаясь разобраться в сохранившихся фресках.

В этот момент в отверстие над ней всунулась когтистая лапа и принялась шарить в поисках жертвы. Резким движением Далар метнул вперед одну из гирек, которая описала дугу и с хрустом вонзилась в запястье монстра. Вопль гуля эхом отразился от расписных стен гробницы. Лапа дернулась и исчезла.

– Существо все увеличивалось в размерах, – вернулась к своему рассказу Шарина. – Теперь, если судить по картинкам, оно достигало сотни футов в высоту и было похоже на гигантскую медузу. В верхней части тела имелись щупальца, которыми чудовище и крушило все подряд. Жители города бежали в панике, но существо их не преследовало. Оно переключилось на здания…

Плиты над их головой продолжали шевелиться. Открылся еще один кусочек неба, но светлее не стало, так как снаружи уже наступали сумерки.

– Наверное, нам пора, госпожа, – произнес Далар.

– Погоди минутку! – с досадой отмахнулась девушка, она с головой погрузилась в изучение ужасной истории в картинках. Затем, более спокойно, продолжила: – На какое-то время чудовище осталось одно на развалинах города. В округе уже не осталось ничего, что бы можно было съесть, поглотит! Процесс приостановился. Существо съежилось, уменьшилось в размерах, но не умерло. В конце концов, толпа мужчин окружила его и накинула на него сети. Пойманного монстра бросили в колодец… вернее, не в колодец, а в естественный провал в известняке. А сверху выстроили гробницу, вот эту самую, – так, чтобы чудовище не могло вырваться наружу снова начать пожирать все подряд.

Наверху раздался дружный вой. Гулям удалось сорвать одну из плит, две другие свесились внутрь помещения, зацепившись концами друг за друга. Похоже, скоро вся крыш могла рухнуть.

– Госпожа! – крикнул Далар. – Надо уходить! Шарина провела пальцами по волосам, удаляя грязь и обломки, нападавшие с крыши.

– Я пойду вперед! – решила она. Вытянув перед собой руки, крепко сжимая нож, она принялась ввинчиваться в змеиный лаз.

Нависавшие камни обдирали ей плечи, но зато земля внизу – достаточно сырая и мягкая – облегчала передвижение. Девушка продиралась, корчась и извиваясь, упираясь локтям в стенки.

Ей нечем было дышать. Шарина решила, что это просто следствие паники, охватившей ее в тесном пространстве. Она решительно оттолкнулась ногами от пола гробницы.

Да нет же! Это не иллюзия – она действительно не могла дышать. Никакое осознание не могло превозмочь ужас, который зарождался на уровне спинного мозга.

– Далар! – закричала девушка, и голос ее напоминал приглушенное ворчание. Шарина активно заработала локтями, пытаясь продвинуться обратно. – Здесь нет прохода. Туннель заблокирован…

Что-то коснулось ее руки. Не соображая, что делает, девушка резко дернула головой. При этом она сильно ударилась о каменный потолок норы и закричала. – Змея проползла по моей руке!

Однако это оказался всего-навсего змеиный язык. Хозяин гробницы возвращалась к себе домой.

Шарина изо всех сил засучила ногами, пытаясь выбраться обратно. Через несколько нескончаемых мгновений ее тело рухнуло на грязный пол гробницы. Здесь ничего не изменилось к лучшему. Вечернее небо проглядывало уже в десятках проломов, до падения крыши оставались считанные минуты. Далар отскочил к противоположной стене и смотрел на свою ободранную, перепачканную хозяйку.

– Там змея! – едва выдохнула девушка. – Она ползет сюда!

Бросив отчаянный взгляд наверх, Шарина попыталась оценить, что сейчас произойдет: рухнет вся крыша или же гули наконец проделают себе достаточно просторный проход. Она уже видела их огромные нелепые фигуры, маячившие над головой. Может, если Далару удастся накинуть свою цепь на конек крыши, им удастся опередить монстров и выкарабкаться наружу. Дохленький шанс, но другого у них попросту не было.

– Далар… – позвала девушка, оборачиваясь.

Птица стояла у стены, скованная ужасом – карикатурное чучело ее ловкого, подвижного телохранителя. Далар не отрываясь смотрел в туннель.

Сначала в полумраке гробницы затрепетал змеиный язык, затем показалась клиновидная голова размером с Шаринииу грудную клетку. Пятнистая тварь вползала в тесное помещение.

Взгляд змеи сфокусировался на птице. Шестифутовая шея изогнулась в воздухе – так что голова оказалась на уровне лица Далара. Змея готовилась к нападению.

Сжимая в обеих руках пьюльский нож, Шарина со всей силы обрушила сокрушительный удар на спину рептилии, перерубая мышцы, поддерживающие голову со смертоносными зубами. Мгновенно нижняя челюсть змеи отвисла, и тело рухнуло на пол, заполнив чуть не все внутреннее пространство гробницы.

Шарина оказалась прижата к стене. Она сидела, ничего не видя в облаке пыли, поднявшейся от штукатурки. Кольца змеиного тела перекатывались по ней, хлестали по стенам. Длина твари впечатляла – не менее сотни футов.

В какой-то момент девушке даже показалось, что агонизирующая змея удушит ее, похоронит под своим телом. Далара она не видела: очевидно, он оказался запертым в противоположном углу гробницы и не в лучшем положении. Вот бы посмеялась эта гадина, если б ей удалось таким образом поквитаться со своими убийцами.

И вдруг давление чешуйчатой массы ослабло. Голова змеи угодила в центральное отверстие, и теперь вся туша скользила вниз. Закон гравитации спас жизнь Шарине: именно сила тяжести сбросила с нее чуть ли не центнер змеиного веса – что было не под силу никакому человеку.

И вот, наконец, промелькнул хвост – удивительно узкий при такой толщине туловища, промелькнул и скрылся в отверстии. Девушка сидела, по-прежнему сжимая в руке пьюльский нож, хотя ни за какие сокровища мира сейчас не смогла бы поднять его. Туннель расчистился, но слишком поздно… Шарина не находила силы не только подняться на ноги, но даже и проползти пару ярдов.

Тем временем еще две плиты слетели с крыши, а три упали внутрь. Одна из них едва не придавила ногу Шарины. Раздался победный вой, и первый гуль свалился в пролом.

Далар находился в футе от него. Он попытался замахнуться, чтобы метнуть вперед свое оружие… бесполезная затея на таком малом расстоянии.

И в это страшное мгновение из отверстия в центре пола – в ореоле красного магического свечения – показалось новое действующее лицо. То самое мифическое существо в пульсирующей полупрозрачной оболочке.

Гуль уже занес лапу над Даларом и теперь со всего размаха обрушил ее на светящуюся плоть. Лучше бы он этого не делал! Нет, его когти оставили три глубокие царапины на теле существа, но взамен взметнулись десятки щупальцев – или, может, жгутиков? – они обхватили гуля и утащили в недра желеобразного тела.

Сопротивляться было бесполезно. Шарина видела, как напрягалось тело гуля, но длилось это очень недолго. Практически сразу крик замер в перехваченном горле монстра. Борьба закончилась…

Еще один гуль прыгнул вниз. Чудовище поймало его прямо в воздухе: изогнувшееся дугой тело мелькнуло и исчезло. Первый гуль за это время успел полностью раствориться внутри полупрозрачной массы.

Существо заметно подросло. Теперь верхняя часть его оболочки (Шарина, хоть убейте, не могла назвать лиловую шишку наверху головой) уже касалась провисших каменных плит.

Еще несколько мгновений, и крыша буквально взорвалась, разнесенная этой разбухающей массой. Так упорная поганка прорывает каменное покрытие и вылезает наружу после живительных летних дождей. Щупальца метнулись в разные стороны и ухватили еще несколько гулей, топтавшихся на крыше гробницы.

Шарина окаменела от ужаса. В противоположном углу стоял коленопреклоненный Далар: он тоже напоминал статую с двигающимися глазами. Но теперь в его глазах страха не было.

Чудовище объяло своей мантией верх здания и всосало в себя каменные стены, оголив центральное отверстие. Слизистая колонна, служившая ему ногой, скользнула поверх остатков стены, наступила на кучу камней, когда-то служивших крышей.

Два первых гуля уже растворились в мерцающей плоти существа, остальные таяли на глазах – так исчезает снег на поверхности горячей печки. Треск верхушек деревьев отметил путь чудовища через лес.

Шарина наконец перевела дух. Все тело сотрясала дрожь, но силы – как ни странно – вернулись к девушке.

– Теперь мы можем уйти, – послышался слабый голос Далара, он уже успел подняться на ноги. – Думаю, лучше поторопиться.

Солнце закатилось уже с час назад, а луна еще только собиралась взойти. В полутьме Шарина увидела, что все фрески облетели вместе со штукатуркой. Но вместо грубых камней на месте стены обозначилась едва заметная голубоватая рябь.

– Погоди, – прошептала она. По крайней мере, губы ее сделали такую попытку… Услышал ли ее Далар, осталось непонятным.

Прямо перед ней за столом сидел Дракон, устремив на нее немигающий взор. Эти холодные глаза напомнили девушке погибшую змею, и руки снова затряслись.

– Ты в порядке, Шарина? – прозвучал вопрос. – В состоянии продолжать путь?

– Я жива, – ответила та и неожиданно для себя улыбнулась. – Но боюсь, это ненадолго, если мы останемся дожидаться возвращения хозяина этой гробницы.

– Ах да, ты имеешь в виду Омквата, – безгубые челюсти рептилии выдали Шарине уже знакомый эквивалент улыбки. – Он не был человеком, хотя имел определенное сходство, когда впервые появился в Валхокке. Он доберется до развалин города и останется там. Пройдет несколько дней, вся береговая линия окажется затопленной. А Омкват снова попадет на дно морское, где ему и надлежит находиться.

Шарина с трудом поднялась на ноги.

– И все же мне бы хотелось как можно скорее покинуть это место, – произнесла она. – Хотя… Далар, а ты как считаешь?

Взгляд птицы быстро метнулся к девушке и снова вернулся на то самое место, которое ему виделось просто куском голой стены.

– Я пойду тогда и туда, когда и куда будет угодно моей хозяйке, – пожал он тощими плечами. – Но если бы это зависело от меня… – послышалось веселое кудахтанье, – то я бы бежал отсюда так скоро, как можно. Или еще скорее.

В голове Шарины раздался смех Дракона.

– Выход отсюда лежит на дне колодца, – сказал он, – того самого отверстия в центре гробницы, где был заточен Омкват. Его поместили под большой камень – так сказать, дополнительная страховка. Кстати, совершенно излишняя, у колодца достаточно большая глубина. Вы перевернете камень и пролезете в отверстие под ним.

– Какова глубина колодца? – спросила девушка. Она чувствовала себя на удивление хорошо – наверное, наступила своеобразная эйфория после пережитого стресса.

– Тридцать с половиной футов, – ответил Дракон, и изображение стало меркнуть. До Шарины донесся его прощальный шепот: – Подождите, через несколько минут выйдет луна и все осветит.

– Нам все равно нужно время для подготовки, – сказала девушка, больше себе, чем погасшему изображению. Затем обернулась к своему спутнику: – Далар, нам потребуется лиана длиной тридцать футов, чтобы спуститься на дно колодца, где находится выход из этого мира. Даже думаю, не тридцать, а побольше: надо ведь еще обвязать лиану вокруг каменных плит. Лично я сейчас не рискну спускаться в колодец без страховки.

– Присоединяюсь, – поддержала ее птица. – Хотя если б передо мной стоял выбор: закрыть глаза и прыгнуть вниз или остаться здесь, то я бы лучше прыгнул.

Он сам себя прервал смехом.

– Не слишком честно так ненавидеть место, где мне так неожиданно спасли жизнь. Думаю, такую неблагодарность мне еще придется отрабатывать в следующей жизни.

Тем временем над верхушками деревьев показался серп молодой луны. Далар отыскал подходящую ползучую плеть толщиной в большой палец, протянувшуюся аж на верхушку кедра. Шарина перерезала стебель у основания, а затем они с Даларом битый час выпутывали ее из ветвей дерева.

– Дракон пообещал, что эта тварь не вернется обратно, – пробормотала девушка, когда они тянули лиану к развалинам гробницы. – Но я все равно буду рада убраться отсюда.

– Ятоже, – отозвался Далар. – Сдается мне, что ни этому монстру, ни гулям не понравится тот факт, что мы остались в живых.

Шарина закрепила их живую веревку вокруг достаточно увесистого каменного блока. На глазок его вес вдвое превышал вес девушки – этого должно хватить. Узлы завязать на такой грубой плети было затруднительно, но Шарина дважды обмотала ее вокруг камня и решила надеяться на лучшее.

Далар решил спускаться первым, он уже стоял у отверстия: в одной руке боевая цепь, другой держится за лиану.

Девушка с тревогой наблюдала, как та трется о каменный край колодца. Наконец снизу долетел гулкий крик птицы:

– Я уже на дне!

После этого Шарина начала осторожно спускаться, перебирая лиану руками и упираясь ногами в стенку колодца. В принципе их самодельная веревка, наверное, могла бы выдержать обоих. Но Шарина благоразумно решила избежать излишнего риска: довольно и того, что неизбежно.

Примерно на середине колодец сужался чуть ли не вдвое. Девушка едва не застряла в каменном мешке и с тревогой посмотрела вниз: увы, в темноте ничего было не разглядеть. «Наверное, Далар предупредил бы меня, если б внизу оказалось слишком тесно для нас обоих».

Наконец стало посвободнее, и спуск пошел веселее. Здесь, внизу, вода, насыщенная продуктами гниения, подточила каменные стенки, как кариес основание зуба. Лиана закончилась, ноги Шарины повисли в воздухе. Затем Далар подхватил ее и помог преодолеть последние несколько футов. Пальцы птицы были ощутимо теплее человеческих.

Девушка ступила на землю, практически ничего не видя, и почувствовала, как под ее ногами захрустели кости. Старые кости.

– Это скелет человека, – спокойно пояснил Далар, – череп лежит в другой стороне. И никаких признаков змеи.

Хихикнув, добавил:

– Не то чтобы я жаждал снова встретиться с ней…

– Или с тем, что ее пожрало, – закончила за него Шарина. – Но надо отдать должное: не появись он вовремя, вряд ли нам удалось уцелеть. Омкват спас нам жизнь.

Даже в полной темноте девушка нимало не сомневалась: каменная плита, которую она нашарила в центре колодца – это именно то, что им надо. На ощупь все ее поверхности казались гладкими, обтесанными – все, за исключением одной. Создавалось впечатление, что этот кусок отломали от какого-то большего камня.

– Сиденье от трона! – осенило Шарину. – Далар, это же вторая половина того камня, который мы вынули из фундамента в Валхокке. Хотя вряд ли это важно.

– Ха! Дабы понимать, что важно, а что неважно в этом деле, – хмыкнул ее охранник, – требуется намного больше ума, чем у меня в наличии.

– Думаю, если мы вместе потянем ее на себя… – предложила девушка. Она ухватилась обеими руками за один конец плиты и подождала, пока Далар займет позицию со своего конца.

Они навалились совместными усилиями. Какое-то время ничего не происходило – камень лежал, как приколоченный. Но затем, когда Шарина готова была уже сдаться, плита чуть-чуть сдвинулась и свободно соскользнула с места, где пролежала целое тысячелетие. Под ней обнаружилось углубление, в котором плескалась вода.

Видать, здесь – под гранитной крышкой – веками собиралась влага, сочившаяся из земли. Кто его знает, насколько глубокая образовалась полость.

– Чур, я первая.

Девушка задержала дыхание на краю колодца. Отверстие едва позволяло ей протиснуться, и Шарине пришлось уговаривать себя, что это действительно портал в другой мир. Если внизу обнаружится просто-напросто глубокая расселина, то это будет не самая приятная смерть.

– Далар, – спросила она, прежде чем шагнуть в колодец, – а ты жалеешь, что тебе не хватило ума прогнать меня там, на площади в Валхокке?

– Нет, Шарина, – серьезно ответила птица. – Это единственная вещь в моей жизни – я имею в виду после злополучного шторма, – о которой я не жалею.

Усмехнувшись, девушка спрыгнула вниз.

– Надеюсь, с Элфином все в порядке, – идя по лесу, вслух размышлял Кэшел. – Скорее всего, мы не слышим его пения из-за густой листвы. Хотя, ты знаешь, мне бы хотелось, чтобы он шел с нами.

Деревья в лесу отличались от тех, к которым юноша привык у себя дома. Стволы их покрывала не кора, а тонкая зеленая кожица, листья же выглядели чересчур крупными: самые маленькие размером с его ладонь, а попадались и вовсе великаны. Местами с веток свешивались гроздья мелких голубых и белых цветов. На других деревьях возвышались какие-то белые пушистые конусы.

Все вокруг буквально сочилось влагой. Причем Кэшел не мог разобрать, то ли это моросит мелкий, частый дождик, то ли сам воздух пропитался водой. О Дузи! Капало отовсюду – даже у него с носа и с металлических наконечников посоха!

– Тебя волнует Элфин? – проворчал демон. – И совершенно напрасно! Чем беспокоиться об этом подменыше, лучше бы подумал о себе, пастух. Ты даже не представляешь, какие опасности поджидают тебя в Подземном Мире!

Кэшел задумался над его словами.

– Знаете, мастер Криас, мне не хотелось бы быть человеком, который беспокоится только о себе самом, – сказал он наконец. – Я знаю много таких людей, и они мне не нравятся. Во всяком случае, я не хотел бы жить с ними рядом. А от себя ведь, как вы понимаете, не убежишь…

В ответ на эту глубокомысленную тираду демон лишь презрительно фыркнул.

– Если все же Элфин появится, – продолжал он, – то я бы на твоем месте размозжил ему голову этой деревяшкой. Или передал его в мои умелые руки. Пойми, он всю жизнь провел здесь, с Лесными Людьми… и это уже не человек. Причем я вовсе не хочу сказать, что он стал глупым, как овца!

– Знаешь, я не очень-то большое значение придаю месту, – сознался Кэшел, – но вообще-то мне доводилось бывать в таких местах, куда бы я ни за что не хотел вернуться.

Тут он хохотнул и добавил:

– Кстати, не могу припомнить, чтоб хоть где-то было так мокро, как здесь. Если не считать, конечно, море или речку.

– В вашем мире правит Солнце, – наставительно произнес демон кольца. – Возможно, не везде и не всегда… и уж конечно, не всецело единолично. Но, тем не менее, там власть принадлежит Солнцу, а здесь – в такой же степени – Малкару.

В этот момент две птицы сорвались с неестественно зеленых ветвей и тяжело полетели сквозь висящую в воздухе морось. Наверное, им так же не нравилась погода, как и Кэшелу. Одна из них смахивала на сову, а вторая – на орла или очень крупного ястреба. У обеих из клюва свисали клочья темной плоти.

Кэшел рассеянно проводил их взглядом, раздумывая над тем, что сказал Криас.

– Выходит, мастер Ландур здесь, в Подземном Мире, сражается с Малкаром? – спросил он затем.

Сквозь шорох листьев под ногами ему показалось, что он снова слышит звуки лиры. Хорошо, все-таки, что у Элфина серебряные струны. Обычные растягиваются, как слова правды на устах у дядюшки Катчина.

– Благодаря тебе, пастух, – огрызнулся демон, – Ландур сейчас удобряет почву в лесу. И это единственное, что он делает. Если же говорить о прежних временах, то и тогда Ландуру хватало ума не вступать в схватку с Малкаром. Он занимался в основном тем, что удерживал здешних монстров в пределах Подземного Мира. То есть мешал им вторгаться в реальный мир.

– А разве он не мог… ну, улучшить, что ли, положение вещей здесь, внизу? – спросил Кэшел. – Если б постарался?

– Ты что, меня не слушаешь? – заверещал Криас. – Я же тебе рассказываю о существующем равновесии между Солнцем и Малкаром, между Светом и Тьмой. Одного без другого не бывает, надо просто держать их подальше друг от друга!

Ага, решил Кэшел, типа как Илна обходится со своими узорами. Смешай она все нити вместе, и получится грязно-серый цвет. Хорошая пряха никогда так не поступает!

– Мастер Криас? – У юноши возник еще один новый вопрос. – А кто складывает узоры? Ну, я имею в виду: кто планирует победу добра или зла?

Он не привык рассуждать о Солнце и Малкаре или даже о свете и тьме. Это все понятия для ученых, наподобие Теноктрис, задача которых – всесторонне рассматривать вещи. Кэшел же не ученый. Он простой пастух, и если что-то угрожало его стаду – или его друзьям, его миру – то он, не мудрствуя, называл вещи своими именами: зло и есть зло.

– Узоры? – переспросил демон. – Да нет никаких узоров, пастух. Тут уж как выпадет!

– Но вы же сами толковали мне про равновесие, мастер Криас, – настаивал на своем юноша. – А равновесие не может складываться случайно. Иначе бы людям в деревнях не приходилось столько трудиться. Так вот, я спрашиваю: а кто хранит равновесие в мире? Или, может, даже равновесие всех миров?

– Ты несешь чушь! – взвился Криас. – Ты что же, хочешь, чтобы я воздвиг алтарь Госпоже – здесь, в своих вместительных апартаментах?

– Нет… но думаю, мне не помешает принести скромные подношения Пастырю во время следующей трапезы, – задумчиво произнес Кэшел. – Раньше я всегда за обедом крошил немного хлеба и сыра для Дузи. Вот только не знаю, сможет ли такой маленький бог, как Дузи, услышать меня здесь?

– Никто тебя не слышит! – рявкнул демон. – Очнись, парень! Здесь только ты и я.

– Все равно… думаю, следует установить камень и оставить на нем подношения, – ему не хотелось спорить с Криасом. Тот, конечно, многое знал, но мнил о себе еще больше. Демон считал, что все должны слушаться его. А Кэшел привык следовать своей линии, не обращая внимания, что говорят другие люди – или демоны. И пока это правило его не подводило.

Весь день юноша шел по лесу. Ландшафт в этих местах выглядел на редкость ровным, как распаханное поле, только сейчас впереди замаячил невысокий холм. Обычно Кэшел наугад выбирал дорогу, и все выходило неплохо… во всяком случае, Криас не возражал.

Но сейчас…

– Мастер Криас? – обратился к нему юноша. – Мне подниматься на холм или лучше поискать дорогу в обход?

– Откуда я знаю, что тебе делать? – по своему обыкновению пробурчал демон. – Полагаю, лучше всего было бы вернуться домой к своим овцам.

Кэшел уже знал, что следует подождать ответа. И, действительно, спустя какое-то время Криас разговорился.

– Тиан здесь, скорее, широкий, чем высокий. Если пойдешь в обход, чего доброго угодишь в места, которые тебе не слишком понравятся. Хотя, кто ж знает, что творится в твоих скудных мозгах…

– Благодарю вас, мастер Криас, – произнес юноша, приступая к подъему на холм. Почва здесь была более каменистая, скользкую глину сменил песчаник, смешанный с глиной. И все равно Кэшел внимательно поглядывал под ноги, старательно переступая через препятствия, а иногда и помогая себе посохом. Хорошо хоть на четвереньках карабкаться не приходилось.

Начинало темнеть. Дождь – если это и впрямь был дождь – утих, но все вокруг настолько промокло, что о костре и мечтать не приходилось.

Лес тоже отличался от того, что окружал его на равнине. Во-первых, деревья обрели нормальную кору. Затем, появились какие-то ползучие растения с прозрачными плодами размером с кулак. Они походили на очень крупный виноград.

– А можно их есть, мастер Криас? – снова спросил юноша. – Они не повредят мне?

– В зависимости от того, что ты понимаешь под вредом, пастух, – ответил демон. – Фрукты Тиана способны расширить твое сознание. Подозреваю, прежде у тебя не было подобного опыта. Тем не менее, до сих пор никто из экспериментаторов не жаловался.

Тем временем Кэшел достиг вершины холма – насколько он мог судить в густом лесу. Он отыскал сухое местечко в корнях могучего дуба, вполне пригодное для ночлега.

Прежде всего он позаботился о главном: перевернул валун и поверх мха нацарапал схематическое изображение лика Дузи. Получилось не очень похоже, но немногим хуже, чем пастушеский алтарь на холмах родной Барки. Дузи не слишком капризен. Это простой бог для простых почитателей.

– Дузи, пожалуйста… помоги мне разыскать Шарину, – просил парень. – Возможно, она и не нуждается в моей помощи. Но все же – помоги, если можешь.

Кэшел вздохнул и сорвал крупный плод с плети. Затем опустился на корточки и сделал на нем два глубоких надреза. Установил подношение перед изображением божества, критически оглядел его. Мякоть плода чем-то напомнила юноше воды ручья, взбаламученные грозой: скорее, чистые, чем грязные, но все же в глубине таится какой-то подвох.

– Ядумаю, можно попробовать, раз другие ели и не отравились, – решил Кэшел и надкусил плод. Он оказался одновременно и сладким, и терпким – как долька апельсина. И еще восхитительно прохладным. До того юноша полагал собрать влагу, осевшую на камнях, но теперь понял, что ему есть чем утолить жажду.

Кэшел съел целиком весь плод и потянулся за новым. Вообще-то, он не жаловался на питание в Подземном Мире – голодать не приходилось, но сейчас он впервые ел ради удовольствия, а не чтобы набить брюхо.

После ужина юноша с блаженной улыбкой свернулся калачиком под дубом. Он ощущал удивительный комфорт, несмотря на холодные капли, падавшие на него с веток. Вскоре он заснул и приснился ему сон…