Служба по расчету

Глава 12

— Лаврентий, не думал, что когда-нибудь это скажу, но… Гоните что есть мочи, — попросил я, стараясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие.

Водителя не потребовалось уговаривать. Он был в курсе, что Таня нездорова, да и, как и многие слуги, привязывался к господским детям. Особенно младшим. Поэтому когда Аграфена включила пронзительную сирену «ведерка», наш автомобиль сорвался с места и перестроился в крайнюю правую полосу. Ее отводили для общественного транспорта, такси и скорой помощи.

Наша «Омега» пронеслась по Кексгольскому шоссе и пересекла новенькую кольцевую дорогу.

И именно в этот момент, когда мы едва проскочили огромную развязку, справа от обочины показался пост дорожной полиции.

— Проклятье! — прошипел Лаврентий.

Постовой мгновенно нас срисовал, тут же крутанул жезлом и заорал в мегафон.

— «Омега» Семь-пять-четыре шесть, остановитесь!

Это как раз по нашу душу. Лаврентий напряженно взглянул на Аграфену.

— Что делать будем?

— Я разберусь, — бросила помощница и, переглянувшись со мной, кивнула. Сейчас я дал ей разрешение делать что угодно, лишь бы нас не задержали.

Не дожидаясь, пока постовой ленивой походкой подойдет к нам, Феня первая выскочила из машины и подбежала к нему.

— Нас оштрафуют? — Встревожилась Оксана.

— Мы сразу несколько правил нарушили, сударыня, — отозвался Лаврентий. — За такое лишают права управлять транспортом. И автомобиль увозят на штрафстоянку…

— Хрен им, а не штрафстоянка, — прорычал я и рванул рычаг своей двери.

Аграфена как раз общалась с постовым. Судя по звездам на погонах, старлей.

— Прошу вас, пойдите навстречу прямо сейчас, — убеждала Аграфена как раз в тот момент, когда я подошел.

— Нужно соблюсти все необходимые процедуры! — отрезал постовой.

Я мягко отстранил девушку и двинулся на полицейского. Тот взглянул мне в глаза и попятился, а рука потянулась к рации.

— Значит, так господин старший лейтенант…

— Иванов, — подсказала Феня. — Господин старший лейтенант в курсе, кто мы, но настаивает на оформлении всех протоколов.

Я перехватил его руку, а вторя моя ладонь вспыхнула пламенем.

— Господин Иванов, — тихо, вкрадчиво проговорил я, приближая свое лицо к его физиономии. — У меня на Петроградке сестра умирает. Прямо сейчас. А она, на минуточку, кузина самого императора, как и я.

— Но ваш…

Я схватил его за грудки и шарахнул небольшим зарядом психической энергии. То самое заклинание страха, что парализовывало человека как кролика перед удавом.

— И если я не успею добраться к ней из-за твоего приступа дотошности, поверь, Иванов, я выясню все о тебе, твоих родственниках до седьмого колена, а затем устрою такие проблемы, что ты многократно пожалеешь о том дне, когда поступил на службу. Это ясно⁈

Ненавидел угрожать и шантажировать, но сейчас так было быстрее, а детали и последствия меня волновали мало. Времени нет! И никто не вспомнит о штрафах, если Тани не станет.

— Т-так точно, ваша светлость… П-простите, не поверил вашей девице…

— Все протоколы и штрафы оформляйте на светлейших князей Николаевых. От наказания бежать не будем. Но, ей-богу, нарушаем не просто так.

Видимо, психическая магия хорошо его проняла, поскольку постовой дотронулся до козырька фуражки.

— Вашсветлсть, если дело срочное, может вам сопровождение выделить? Для скорости. Раз сестрица ваша… Эцсамое…

Ну неужели первая адекватная мысль?

— Благодарю, не стоит. Просто передайте дальше по постам, чтобы нас не останавливали. Нам еще мосты проезжать.

— Сделаем! — отозвался постовой.

— Спасибо.

Я развернулся и поспешил в машину, а Аграфена за моей спиной хрустнула бумажкой. Понятно, решила сгладить инцидент. Пора бы отучить ее поощрять мздоимцев.

С точки зрения закона мы действительно были не правы. Но, черт возьми, иногда нужно входить в положение.

— Если он заявит на вас угрозу сотруднику полиции при исполнении, будут проблемы, ваша светлость, — Аграфена догнала меня как раз перед тем, как я открыл дверь машины.

— Если мы опоздаем к Тане, это не будет иметь никакого значения, — отрезал я и, забравшись в салон, хлопнул по спинке водительского сидения. — Гоните, Лаврентий. Путь свободен.

И действительно, проезд стал проще. Мы все так же орали мигалкой и ехали по полосе для спецтранспорта, но ни один из встретившихся на пути постов даже не подумал нас остановить.

Лаврентий шел на рекорд — от северного въезда в город до Петроградки за пятнадцать минут с учетом одного моста через Большую Невку маленького через Карповку. Мы вылетели на Камменноостровский проспект и уже через минуту с визгом затормозили перед воротами семейного особняка.

— Паркуйтесь пока. Феня, бегом! — велел я и выскочил из машины, прихватив сумку, на дне которой лежала тушка пятнистого аспида.

Ворота распахнулись, едва служба безопасности увидела автомобиль, и мы с Аграфеной юркнули в них, чтобы войти в дом с черного хода. Так быстрее. Нам навстречу выбежала Яна. На ней лица не было, и, судя по помятому виду, вторая помощница сбивалась с ног.

— Ваша светлость, — она еще умудрилась присесть в реверансе.

— Где она⁈

— У себя в комнате. С ее светлостью и лекарями…

Мы с Феней переглянулись и, не произнеся ни слова, бросились вверх по ступеням лестницы. Рассыпая ладожский песок по персидским коврам, я ворвался на женскую половину, переполошив горничных.

— Ваша светлость… Вернулись!

Я резко затормозил перед дверью в комнату сестры. Вдох-выдох, Алексиус. Лучше сосредоточься и войди в режим концентрации прямо здесь. Аграфена открыла передо мной дверь, приглашая войти.

В комнате пахло озоном — эффект от применения эфира в больших концентрациях.

Матушка сидела на кровати Тани и держала ее за руку, вливая собственный эфир в худенькое тело сестры. Двое маголекарей стояли у окна и тихо переговаривались, шелестя страницами медицинского журнала.

— Матушка!

Я бросился к ним, но светлейшая княгиня прислонила палец к губам, веля не шуметь. Я кивнул и подошел к ним, стараясь не топать массивными ботинками.

— Яна звонила. Как Таня? — спросил я. — Что говорят лекари?

В ответ матушка лишь покачала головой, и я увидел высохшие борозды слез на ее щеке.

— Эфир перестал помогать, — прошелестела она. Ей стоило невероятных усилий не разрыдаться. — Все, что вливают, сгорает мгновенно. Еще утром было лучше, но пару часов назад…

Я кивнул и дотронулся до тонкой и прохладной руки сестры. Течение эфира было минимальным. Лекари называют это состояние комой.

— Федор… Его императорское высочество прислал лучших лейб-медиков, но они не сказали ничего нового, — отрешенно продолжила матушка. — Твой отец и Виктор отдали весь эфир. Это не помогает… Не хочу в это верить, но… У нас закончились средства. Не знаю, насколько хватит твоей сестры, прежде…

— Тихо.

Я положил руку на плечо матери, и она вздрогнула. Никогда не видел ее в таком состоянии и, надеялся, что больше никогда не увижу. Сейчас это была не та несгибаемая княгиня, которая пережила Трагедию, ссылку, возвращение и порицание и нападки общества. Она еще не сломалась, но ее внутренний стержень уже треснул.

Поставив сумку с аспидом на пол, я сел на корточки напротив матери и тронул ее подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза. Но она стыдливо отвела взгляд и сжала простыню в руке так сильно, что костяшки ее пальцев побелели.

— Я не справилась, Леша. Я не смогла ее защитить. И никто даже не понимает, от чего… Господи, как подумаю, что это конец…

— Матушка, послушайте меня, — я все же заставил ее посмотреть на меня. — Возможно, я нашел еще одно средство. Нужно попробовать.

— Мы все перепробовали!

— Этого в арсенале медиков точно нет. — Я поднялся и обратился к лекарям. — Пожалуйста, оставьте нас с ее светлостью наедине и распорядитесь никого не впускать. Вообще никого. Даже моих отца и брата.

Мой приказ заставил княгиню раздраженно на меня обернуться.

— Алексей, какого черта?

Я снова проверил эфир Тани. Вовремя успел, но времени мало.

А затем потянулся к сумке.

— Я прошу тебя мне поверить, — сказал я, открывая молнию. — Что бы ни сейчас ни увидела, просто вспомни, что в последнее время я не подводил тебя, и доверься мне.

Просить ее уйти не было смысла. Мать никогда не бросит свое дитя, тем более в такой тяжелый момент. Так что придется совсем немного раскрыть карты. Чуть-чуть.

— Я не понимаю…

— Мне удалось найти возможный вариант лечения, и его нет в учебниках лекарей.

С этими словами я извлек из сумки силовой кокон с заключенным в него змеем. Матушка инстинктивно отпрянула.

— Что это еще за тварь⁈

— Пятнистый аспид. Самая ядовитая змея на свете.

Княгиня замотала растрепанной головой.

— Ты что, собираешься…

— Я потом все объясню, клянусь. Сейчас просто доверься мне и помоги, прошу тебя. Я не меньше твоего хочу помочь Тане и никогда бы не рискнул ей навредить.

Матушка пристально взглянула на меня, перевела взгляд на змею, затем на Таню. Лицо сестры так заострилось, что было больно смотреть. И, видимо, именно этот образ ее убедил.

— Если ты, не дай бог, ее…

— Тогда сама убей меня. А теперь либо помогай, либо уходи. Я все равно это сделаю.

Она выбрала первое и, взяв себя в руки, коротко кивнула.

— Я тебе верю, Алексей. Что мне нужно делать?

— Кожа змеи ядовита. Мне нужно, чтобы ты подпитывала защитный кокон, пока я произвожу манипуляции. Повесь на себя защиту.

Что хорошего было в работе с матерью, так это ее почти что солдатская дисциплинированность. Без единого звука она активировала четырехэлементную личную защиту, а я усилил ее еще одной стихией. Все же у матушки был Изумрудный ранг, и моя вязка была посильнее.

Я положил кокон с аспидом на ковер под кроватью.

— Структуру кокона не меняй, он надежно связан. Мне просто нужно, чтобы ты держала эфирный уровень стабильным и добавила льда.

— Ты ее что, как колбасу будешь резать?

— Не совсем. Но лучше препарировать в замороженном виде. Даже брызги опасны.

Она вздохнула и подключилась к заклинанию кокона.

— Молю всех святых и надеюсь, что ты действительно знаешь, что делаешь…

Я знал. Но это не отменяло того, что даже я сейчас нервничал. Манипуляции подобного уровня — это круто даже для бывалого мага-преобразователя. Тем более что с Таней мы дотянули до последнего.

Убедившись, что кокон был в порядке, я сотворил свой любимый скальпель из эфира, металла и льда. Аспид достаточно проморозился, чтобы я мог нарезать его, почти как строганину.

— Мне нужна кровь, — пояснил я, внедряясь в кокон.

Мои руки тоже были окутаны плотным слоем защиты, как тонкие, но невероятно прочные перчатки, и работал я внутри кокона, чтобы исключить любое случайное попадание части аспида на наши тела.

Змей поддавался плохо — мало того, что замороженный, так еще у него и шкура была прочная, как бычья кожа. Пришлось приложить усилие, и наконец, аспид поддался.

— Где ты этому научился? — недоумевала мать. — Я не давала тебе ничего подобного в учебной программе…

— Устроил себе расширенный курс.

Наконец, я добрался до внутренностей. Крови у аспида было не так уж и много, но одной змеи должно было хватить. Чуть нагрев его изнутри, я сотворил подобие пробирки — только из пяти элементов, чтобы быстро не прожгло стенки, и принялся разогревать кровь, чтобы та потекла в мой сосуд.

Матушка завороженно наблюдала за моими манипуляциями.

— Где ты вообще достал эту змею? Вы же на Коневец поехали…

— Рядом с ним и достал, — отозвался я.

— Значит, ты поэтому выбил разрешение туда поехать?

— И поэтому тоже.

— Леш, я перестаю тебя узнавать. С тех самых пор, как мы перебрались в Петербург, ты… Ты словно стал другим человеком. Чужим… И эти странные идеи, знания…

— Мам, прошу, давай отложим этот разговор. Сейчас самое важное — вытащить Таню. Потом я все объясню. Точнее, постараюсь.

— Да, конечно.

Она умолкла, позволим мне продолжить работу. Пробирка тем временем заполнилась кровью, и я запечатал ее сверху, а затем осторожно вытащил из змеи и из кокона. Правила техники безопасности требовали мгновенной утилизации препарата, но я решил оставить возможность добыть еще крови, если напортачу с конфигурацией противоядия.

— Пока держи кокон, — попросил я.

— Что это? И почему оно синего цвета?

— Потому что это очень необычная змея.

Усилив стенки пробирки, я направился к Тане. Следовало взять ее кровь, чтобы смешать две субстанции, а затем приступить к вязанию нужной структуры. Вытащив иглу капельницы из вены сестры, я выдавил несколько капель ее крови и заключил в эфирную сферу. Затем отошел подальше, чтобы, не дай боги, не брызнуло, и принялся соединять две жидкости…

Матушка застыла, глядя на мои манипуляции. Я чувствовал себя лаборантом-первокурсником на экзамене, вот только пересдача мне не грозила.

Осторожно соединив две жидкости, я дождался первой реакции — кровь аспида зашипела, забулькала и приняла темно-фиолетовый цвет.

Сейчас самое важное. В голове давно была рассчитана формула с учетом возраста, массы тела, потенциала и состояния Тани. Теперь нужно просто связать все нужным образом…

Я привлек стихии воды и земли, сделав их них основу для снадобья, затем соединил с ними смесь крови, выстроил сетку…

Один из датчиков, что был прикреплен к руке Тани, тревожно запищал.

— Пульс! — воскликнула матушка. — Леша, поторопись!

— Готово.

Времени на внутривенное введение у меня не было. Пришлось действовать по-старому, как деды в Ордене делали — вливать куда придется. Оказавшись возле Тани, я аккуратно раздал ее челюсти и поместил эфирный шарик со снадобьем в рот.

И сразу же подключил много эфира, заставляя организм сестры отреагировать на лекарство. Разгонял кровь, заставлял биться сдавшееся сердце…

— Ну… как? — Тихо спросила за моей спиной матушка.

Я раздраженно вырубил звук аппарата, но показатели на экранчике начали понемногу выравниваться. По крайней мере, до прежних.

— Теперь ждем. Несколько минут. Я пока продолжу вливать эфир.

— А со змеей что делать?

— Пока держи защиту.

Секунды тянулись вечность. Я одновременно отслеживал течение эфира и глядел на экран. Сначала ничего, затем…

— Давление подросло, пульс уж шестьдесят…

Еще несколько секунд. Еще эфир. Пульс уже шестьдесят пять, давление — сто на семьдесят. Понемногу, потихоньку…

Экранчик загорелся зеленым, оповещая о стабильном состоянии. Я оглянулся на матушку.

— Кажется, работает.

Она вскочила, позабыв об аспиде и, не веря своим глазам, уставилась на экран.

— Может, я принимаю желаемое за действительное, но… У нее лицо розовеет!

Матушке не показалось. Эфир в теле Тани разогнался до оборотов центрифуги. Сейчас пойдет скачок всех показателей, когда кровь аспида вступит в последнее противостояние с ядом лярвы и нейтрализует эту дрянь навсегда.

Монитор снова загорелся, но на этот раз оранжевым.

— Я позову лекаря.

— Рано! Следи за монитором.

Пока что я решил надежнее заморозить змею. Помнится, в одном из залов Ордена была традиция вешать чучела некоторых интересных трофейных тварей, что вылезали из Искажений. И предмет гордости, и молодняку наглядное пособие. Этот аспид вполне мог бы занять почетное место, с учетом миссии, которую, сам того не ведая, выполнил. Только вот фигушки ты его, такого ядовитого, обработаешь. Это ж сколько таксидермистов поляжет…

— Леша! — Позвала матушка. — Кажется, она просыпается.

Я мгновенно развернулся и в следующий миг оказался у кровати сестры. Мышцы на лице Тани начали подергиваться, словно она выходила из очень глубокого и насыщенного сна.

А в следующий миг она распахнула глаза, и матушка тихо вскрикнула.

На меня смотрели два не синих «романовских» глаза, а сине-зеленых, словно в них застыли искорки энергии Искажения.

И зрачки у этих глаз были по-змеиному вертикальные.