Служу Советскому Союзу 4

Глава 15

До нужной квартиры я добрался быстро. Мог бы ещё быстрее, но полчаса кружил по району, сбрасывая возможный хвост. Конечно, зимой в Москве не сахар, но держаться можно.

В Ленинграде погода более непредсказуема. Если в Москве солнечные деньки – скорее всего, так оно и будет весь день. В Ленинграде же может быть сначала дождь, потом солнце, потом град, потом холод, потом жара(это летом). Летом в Ленинграде обычно прохладно, в Москве часто бывает просто невероятная жарища. Осенью и зимой, несмотря на северное расположение, в Ленинграде часто бывает теплее, чем в Москве. Зимой в северной столице жить тяжелее, поскольку световой день значительно короче, чем в Москве. Летом белые ночи, а зимой черные дни.

Хвоста за собой я не обнаружил, хотя на вокзале срисовал двоих "встречающих". Колкие глаза троих людей с короткими стрижками словно сигнализировали: "Мы ищем важного человека! Мы ищем очень важного человека!"

Грим спас меня от преследования, хотя и был не раз обласкан блеском колючих глаз. Преследователи это или нет – кто же их разберет? Может какие спецагенты выискивали беглых жуликов, а может и разведчиков искали. На всякий случай провериться лишним не будет.

Метро "Улица 1905 года" выплюнуло меня на Краснопресненскую улицу. По Трёхгорному валу добрался до Шмидтовского проезда. Мог бы и сократить путь по Улице 1905 года, но решил пройти чуть больше, заодно оценить ситуацию с хвостом. Погрузившись в пятиэтажные дебри, я немного повилял по дворам, а после вышел к нужному дому.

Деревянная дверь на пружине хлопнула за спиной. Я неторопливо поднялся по выщербленным ступеням на второй этаж. Три звонка и два удара кулаком. Пауза, ещё два удара и звонок. Всё-таки шпионские страсти были

В квартире меня встретил запах горохового супа. У меня аж слюнки потекли от ароматов.

Надо же, запах как из детства, когда отец на выходных принимался стряпать. Гороховый суп у него был самым главным блюдом и готовился он к нему заранее. То есть ещё в пятницу замачивал на ночь горох, а утром варил мясной бульон и потом перекладывал набухший горох в ароматную воду. Оставлял вариться на полтора часа. Пока горох варился, он нарезал грудинку, морковь и лук небольшими кубиками и слегка поджаривал их на подсолнечном масле. Чистил картошку, нарезал её тоже кубиками и вместе с пережаркой отправлял в бульон. Кидал несколько листиков лаврушки.

Через пятнадцать минут он солил на свой вкус, а после разливал по чашкам ароматный суп. Как же здорово тогда хрустели гренки, которыми отец посыпал мою тарелку... А уж натертая чесноком корочка хлеба...

– Ты как будто на запах явился, – вместо приветствия сказал мне Вягилев. – Вырос, вытянулся, окреп...

– Был бы Зинчуков на вашем месте, то сказал бы, что я возмудел и похужал, – улыбнулся я в ответ и протянул руку для рукопожатия.

– Да заваливай давай, – Вягилев дернул меня за руку и сжал в объятиях. – Наслышан. Знаю почти всё.

Он втащил меня в квартиру и захлопнул дверь. Я разулся на круглом коврике, сплетенном из различных лоскутов ткани.

– Не могу сказать того же. Минимум информации до меня донесли, но хотелось бы всё услышать в деталях.

– А что именно ты хочешь услышать? Как всё будет проходить? Как будут устранять верхушку партии?

– Всё-таки будут устранять? Не отправлять на заслуженный отдых, а именно устранять?

Вягилев вздохнул и показал в сторону ванной:

– Молодца сперва нужно напоить, накормить, в баньке попарить. Как всё это сделаешь, так и поговорим. Особо не расслабляйся – за тобой едет Зинчуков. Ему тоже захочется и попить, и поесть, а уж как он любит в ванной плескаться… не мне тебе рассказывать.

– Да уж, Сергей Борисович, мне про аппетит Зинчукова рассказывать не нужно. Слона может съесть и не поперхнётся.

Вягилев только хмыкнул и пошлепал в комнату. Вскоре вышел оттуда с большим полотенцем в руках:

– Держи, ни в чем себе не отказывай.

Я взял полотенце и отправился в ванную комнату.

В СССР ванная комната была местом, где люди могли расслабиться и отдохнуть после тяжелого дня. Сходить в душ и помыться можно было и на работе, а вот принять ванну… Это целый ритуал.

Стены ванной комнаты были выкрашены в светло-голубой цвет, а пол был покрыт кафельной плиткой. На самой пожелтевшей ванной я увидел деревянную полку с мылом, мочалкой и даже пемзой для пяток.

Намывшись от души под гудение горящего огня в газовом котле, я с наслаждением растерся полотенцем. Показалось, что даже смыл усталость от дороги.

Вягилев после ванной усадил меня за стол и налил тарелку ароматно пахнущего супа. Запах гороха я чувствовал даже сквозь прикрытые двери ванной. Ммм, а уж какой был вкус… Я слопал тарелку и даже не заметил. Вягилев понимающе подлил мне добавки. Уже отвалившись от стола, я почувствовал сытость и сонливость.

Увы, поспать мне не удалось, поскольку вскоре приперся Зинчуков. Он сразу как-то заполнил собой всю квартиру. Вягилеву даже пришлось прикрикнуть, чтобы не шумел и не создавал звуковой фон.

Зинчуков тут же вытянулся во фрунт и козырнул:

– Есть заткнуться и не шебуршиться! Супом накормите, или придется слюной давиться?

– Только после ванны и прочего, – Вягилев вынес новое полотенце. – Давай, шуруй. С голода не умрешь, а заряд бодрости получишь.

Уже после того, как Зинчуков помылся и наелся от души, мы уселись за «стол переговоров». На самом деле это был обычный стол, на скатерти которого встал чайник с кипятком, заварочный чайник, чашки и баранки. Плошка с сахаром стояла тут же.

– Ну что же, добры молодцы, напарились, наелись, теперь пришла пора и речь держать, – Вягилев на правах хозяина начал разливать чай по чашкам. – Новости не очень хорошие. Против «Гарпуна» пошли четко направленные действия. Пятерых наших нашли мертвыми. Сделано всё под несчастный случай, но это только для милиции. Для наших ребят словно были оставлены подсказки – то вишневая косточка в кармане, то засушенный листочек вишни. В общем, противник дает понять, что вышел на тропу войны и сходить с неё не намерен. И что он затеял большую игру, в которой ставки всё растут и растут. Недаром в Секретариате ЦК КПСС начали ходить слушки о том, что планируется что-то большое. Откуда-то прошла утечка информации. Это очень плохо.

– Надо найти «крота» среди нас, который сдает ребят. Если убивают в Москве, то в Ленинграде всё с этим делом относительно спокойно, – заметил Зинчуков.

– Спокойно? А то, что вас едва не расстреляли на квартире? Это тоже спокойно? – хмыкнул Вягилев. – И что двоих ваших «наблюдателей» нашли в мусорных ящиках – тоже спокойно?

– Это вот как раз из ряда вон выходящее, – невозмутимо заметил Зинчуков. – Вот я и говорю, что надо найти ту «крысу», что сливает информацию.

– Как будто это всё просто… У нас и так все друг друга подозревают, косятся и не доверяют. И раньше особого доверия не было, но теперь вообще – разговоры как с потенциальным врагом. Пошли проверки, но… пока что никого не выявили, – проговорил Вягилев.

– Означает ли это, что Вишневский может знать обо всех планах «Гарпуна»? – спросил я.

– Не исключаю такой возможности, но так как планов много, и они предусматривают различные варианты реализации, то всего он узнать не может. А ещё… – Вягилев помолчал, а потом сказал. – Мы поймали одного из шайки Вишневского. Он как раз подстраивал диверсию в квартире у нашего сотрудника, когда бдительная соседка позвонила на работу сотруднику. Да, без крови не обошлось, но зато захватили живого.

– И что же с ним? – спросил я.

– А ничего, – выдохнул Вягилев и отпил чай. – Ни в какую не колется. К гипнозу невосприимчив, на вопросы не отвечает, как бы «вежливо» мы их не задавали.

Вягилев словно специально выделил интонацией слово «вежливо». Под этим могли пониматься, как пытки, так и разные другие мероприятия внушения.

– Ясно… Но его ещё можно использовать. Скажу позже – как. Меня вот что интересует. Сотрудники «Гарпуна»… Нет ли среди них того, кому кажется, что его недооценивают? – спросил я. – Всё-таки среди людей это распространенное мнение, что им должны ценить больше.

– Поясни, – Зинчуков неторопливо помешивал ложкой чай.

– А чего тут пояснять? У нас был развит промышленный шпионаж в девяностых до такой степени, что буквально знали несунов и продавцов секретов. Знали и ничего с ними не делали. Шпионы на предприятии – вообще обычный случай. Внедряют их достаточно редко, чаще просто перекупают. К примеру, человек работал на одном заводе заместителем руководителя по производству, получал хорошие деньги, а в итоге оказался шпионом. В ходе расследования выяснилось, что он трудился на конкурирующую организацию, и все его действия были направлены не на развитие производства, а на его постепенный развал. Превращение законопослушного гражданина в шпиона часто происходит следующим образом: приходит на новое место человек, амбиции бьют через край, старается, но ему "не воздают по заслугам", не ценят. Вот вам и потенциальный кандидат на "слив" информации врагам. И уже неважно, купили его или он сам предложил свои услуги. Он хочет улучшить свое положение и поэтому начинает вести корпоративные игры и работать не на благо своего предприятия, а во вред. Так что и надо смотреть на тех, кто в последнее время «улучшил» своё положение. Да, не сомневаюсь, что в «Гарпуне» работают осторожные люди, но всё-таки человеческое тщеславие тот ещё порок.

– И… – кивнул Вягилев.

– И покупка машины, финской стенки, телевизора, да вообще сколь-нибудь дорогая покупка может дать зацепку. Конечно, есть вариант, что человек работает чисто по идеологическим соображениям. Или же деньги прячет в кубышку, чтобы распечатать её со временем. Но чаще всего людское тщеславие дает о себе знать. Хочется козырнуть, знаете ли, или в ресторане потратить больше обычного…

– Да уж. Но у нас набирают таких спецов, что на мякине не проведешь. Возможный крот догадается, что ему нельзя высовываться из норки раньше времени, – покачал головой Вягилев.

– Тогда остается ловля на живца, – пожал я плечами.

– На кого? – хмуро взглянули на меня Вягилев и Зинчуков.

– На меня, конечно, – криво усмехнулся я в ответ. – Организуем встречу с Гречко. Вроде как я хочу поговорить с маршалом по поводу присоединения к «Гарпуну». Всё должно быть сделано быстро, резко, без промедлений. Место разговора должно быть хорошо просматриваемым. Чтобы исключить возможность запланированного подрыва и прочего – лучше хранить место встречи до последнего в тайне. Лишь за полчаса до назначенного времени можно пустить информацию в эфир. Так у противника не будет времени подготовиться и в спешке он может совершить кучу ошибок.

– Да? Какие же ошибки могут совершить? – спросил Вягилев.

– Смотрите. Те, кто устраивал диверсии, готовились к этому загодя. Если бы не бдительная соседка, то не досчитались бы ещё одного человека. Значит, всё планируется заранее и нет никакой спешки в приготовлении. Идут на дело подготовленные люди. Других бы вы махом раскололи. Значит, если встреча будет назначена, а информация о её проведении будет озвучена только за полчаса, то у Вишневского и его своры не будет времени на подготовку. Да и подтягивание спецов к нужному месту займет время. А ведь его и так не будет хватать. Почему Гречко? Да-да, вижу в ваших глазах подобный вопрос. Потому что перед ним я появлюсь как Семён Епифанов, тот самый пацан, который героически погиб, спасая маршала самого. В итоге в одном месте соберутся два человека, которых Вишневский так жаждет уничтожить. И бросит на устранение тех, кто будет поблизости. Вот их-то мы и сможем поймать. Надо ли говорить, что левых людей не должно быть на территории места встречи? А может Вишневский и сам появится собственной персоной, что было бы идеальным развитием событий…

– Немного туманно, но мысль я понял, – вздохнул Вягилев. – И что, ты собираешься подставить под удар Гречко?

– А он разве и так не под ударом? Ах да, вы же не знаете… В общем, Маршал Советского Союза, глава Министерства обороны страны Андрей Антонович Гречко скоропостижно скончается на своей даче через два года. Современники маршала будут отмечать, что в свои семьдесят два года он мог дать фору многим молодым. Андрей Гречко продолжал активно заниматься спортом, и ничто не предвещало столь неожиданной его кончины. Но вот незадолго до своей смерти глава Минобороны СССР Андрей Гречко оборонит фразу: «Только через мой труп», комментируя желание Леонида Ильича Брежнева стать маршалом. Через десять дней после смерти Андрея Гречко Леонид Брежнев все-таки станет маршалом…

– Хм… А ты ещё спрашивал – надо ли устранять подобных людей, – покачал головой Вягилев. – Они это делают без зазрения совести.

Да уж, Андрей Антонович не только поддерживал себя в хорошей физической форме, но и своих непосредственных подчиненных привлекал к регулярным занятиям физической подготовкой. В волейбол у него играли даже маршалы Советского Союза. Независимо от своих должностей они два раза в неделю рано утром встречались во Дворце тяжелой атлетики ЦСКА, где вместе тренировались по полной программе в течение полутора часов. Сам министр обороны любил играть в волейбол вместе со всеми, демонстрируя личным примером, что с физической подготовкой не стоит расставаться, в каком бы возрасте ты ни находился. Поэтому и представляется странным, как подтянутый, крепкий, дышащий здоровьем маршал так скоропостижно ушел из жизни в возрасте семидесяти двух лет.

– И как же вы хотите убрать ненужных людей? Расстрелом? Может, посадить на самолет, а потом в воздухе взорвать бомбу? – спросил я.

– Нет, ничего этого не нужно, – покачал головой Вягилев. – В Советском Союзе созданы яды, которые невозможно было обнаружить никакими анализами или тестами. Такие яды не нужно даже подсыпать в пищу или распылять их в воздухе. Имелось достаточно количество филигранных способов «передачи» таких ядов. К примеру, достаточно было просто пожать человеку руку. Перед этим предполагаемый киллер наносил яд себе на руку непосредственно прямо перед рукопожатием. После этого он обтирал руку антидотом. А вот его визави всего через три или четыре дня мог уйти из жизни: просто заснуть и больше никогда не проснуться. Да, смерти нескольких людей из высшего эшелона власти взбудоражат партийную верхушку, но… К особо ярким ораторам придут наши люди и покажут, что будет с теми, кто не хочет принимать новые веяния. Кому-то придется уйти, кто-то останется и будет сотрудничать с новыми властями – у людей всегда есть выбор. Газеты, радио и телевидение будет на нашей стороне. Военные силы благодаря тому же Гречко не станут чинить препятствия. Так что Брежнев, Щелоков и Андропов должны остаться в человеческой памяти… А на их смену придут другие, те, кто не побоится поменять существующий строй. В чьих сердцах ещё горит комсомольский задор.

– Хм, многие из богатеев моего времени как раз и были из комсомола, – ответил я.

– Это потому, что у них сломалась поведенческая линия. Вместо того, чтобы трудиться на благо народа, они начали трудиться на себя, – заметил Зинчуков. – Если грядет передел, то каждый будет страдать только за сохранность своей шкуры. А сейчас… Сейчас только делают видимость, что болеют за народ. На самом же деле полностью отдали управление на самотёк. Никто не хочет ничего менять. Ведь появилось «черное золото», а оно нужно западным соседям. Если мы им отдаем богатство из недр, то они нам взамен свои товары.

– Да, так постепенно и станем той страной, которую в будущем будут презрительно называть «бензоколонкой», – покачал я головой. – Всё-таки в этом вопросе я должен с вами согласиться. Надо менять руководство. И если этого не сделать сейчас, то дальше будет только хуже.