Смарагдовое ожерелье

Глава 28

Джошуа еще не готов был расстаться с Коббом и только собрался расспросить его об Артуре Маннинге, как неторопливое цоканье копыт и скрип колес оповестили его о том, что в их направлении кто-то движется.

Со стороны города к ним приближалась повозка, запряженная старой гнедой клячей с клочковатой пыльной шерстью, над которой вились и жужжали мириады мух, отчего она постоянно фыркала и брыкалась. Возничим был нечесаный босоногий паренек в грязном рванье. Джошуа поразил не жалкий вид лошади и возницы, а пассажир, сидевший возле паренька.

Это была Бриджет Куик, дочь домовладелицы, у которой он снимал комнаты. На ней было муслиновое платье с узором в виде веточек; на голове — соломенная шляпка, украшенная розочками и незабудками; волосы аккуратно уложены в локоны; на щеках — розовый румянец; глаза светятся. Словом, это была Бриджет — цветущая, пышущая здоровьем и еще более очаровательная, чем всегда.

— Бриджет, какая вы красавица! — изумленно пробормотал Джошуа.

— Джошуа Поуп! Это вы? Ну и напугали же вы меня! — воскликнула девушка, рассматривая его со своего сиденья.

Джошуа чувствовал, как она разглядывает его разодранную одежду и разбитое, окровавленное лицо. Он знал, что выглядит ужаснее и отвратительнее самого мерзкого бродяги в сточной канаве на лондонской улице, и думал, как же она отреагирует.

— Да, Бриджет, это я.

— Но вы должны были ждать моего приезда. Я послала вам письмо сразу же после визита мистера Бентника. И поскольку вы не встретили меня, я поступила так, как сказала: решила сама добраться до усадьбы. Возможно, мне не следовало приезжать, не дождавшись от вас ответа. Ну и вид у вас! Что с вами случилось?

Джошуа вздохнул с облегчением, услышав в ее голосе волнение, но сам не мог забыть про свой ужасный вид.

— Простите меня, Бриджет, со мной только что случилось несчастье. Меня ударили, и я потерял сознание, а потом связали; я чудом остался жив. (Почему бы не преувеличить немного?) И после этого драматического события совсем забыл, что собирался встретить вас у гостиницы «Звезда и подвязка».

— Понимаю, — промолвила Бриджет все тем же озабоченным тоном. — Тогда, вероятно, я приехала не в самый подходящий момент. Могу я чем-то помочь? В противном случае я немедленно отправлюсь назад, в Лондон.

Волна разочарования захлестнула Джошуа. Рассказывая Бриджет о своих бедах, он стремился вызвать сочувствие, а не обратить ее в бегство. После всего, что он пережил, было бы так приятно пару часов провести в ее обществе, не оглядываясь на горгону-матушку. Ему предстояло решить столько насущных проблем — найти ожерелье Сабины, убийцу Хора, спасти свою честь, — но все это сейчас отошло на второй план.

— Нет, Бриджет, простите, что приветствую вас таким образом. Раны у меня пустячные, да и негоже вам ехать назад, ведь вы только что прибыли. Давайте поедем в Астли. Я приведу себя в порядок, а потом мы прогуляемся на холм. Говорят, вид оттуда чудесный. После, возможно, перекусим что-нибудь, и затем вы вернетесь домой.

Соблазн увидеть Астли был слишком велик. Бриджет колебалась.

— Я слышала, в Астли восхитительный парк. Конечно, мне интересно было бы посмотреть его, — наконец согласилась она.

За разговором с Бриджет Джошуа совершенно забыл про Кобба. И вспомнил только теперь. Вспомнил и усомнился в том, что поступил мудро, предложив ему пожить в его лондонской квартире. Как мог он поступить так опрометчиво? — ругал себя Джошуа. Что на него нашло? Он не был уверен в том, что это не Кобб напал на него. Более того, он не был уверен и в том, что это не Кобб убил Хора. Джошуа быстро решил, что следует изменить план. Под каким-нибудь выдуманным предлогом он отправит Кобба дожидаться его в гостинице. Но, когда он повернулся, чтобы сказать это Коббу, тот уже находился на расстоянии двухсот ярдов. Хоть и хромая, Кобб на удивление быстро удалялся в направлении гостиницы «Звезда и подвязка», куда прибывали дорожные кареты из Лондона.

— Что за человек с вами был? — спросила Бриджет, заметив, что Джошуа смотрит вслед удаляющейся фигуре Кобба.

— Джон Кобб, — ответил он с тревогой в душе.

Пока не стоит рассказывать Бриджет о необычных событиях, в которые они с Коббом оказались вовлечены, решил Джошуа. Позже у него будет время, чтобы придумать, как бы помягче сообщить ей о том, что он предложил погостить в доме ее матери человеку, который, возможно, является опасным преступником.

Поскольку Джошуа в своем нынешнем состоянии не был способен ехать верхом, они привязали его лошадь к задку повозки, а сам Джошуа пристроился позади Бриджет. Таким образом они проехали милю и прибыли в Астли. Герберт читал книгу в саду, когда их жалкая процессия въехала в усадьбу. Он пришел в крайнее изумление, увидев растрепанного, окровавленного Джошуа и обаятельную румяную Бриджет в повозке, которой правил оборванный паренек.

Бросив книгу, Герберт поспешил им навстречу. Бриджет, с которой он познакомился, когда осматривал комнаты Джошуа, Герберт узнал сразу и, казалось, очень обрадовался встрече с ней. Однако он утратил дар речи, когда его взгляд остановился на Джошуа. Побледневший, с широко раскрытыми глазами, Герберт разглядывал его порезы, ушибы и синяки. Однако, когда на его вопрос «Что случилось?» Джошуа вкратце поведал о произошедшем, он не выразил сочувствия.

После у Джошуа уже не оставалось сил на светское общение. Его раздирала боль, он мечтал о ванне и чистой одежде. Попросив мистера Бентника показать Бриджет парк, он заковылял в дом. Герберт немедля принялся выподнять его просьбу. С трудом поднимаясь по лестнице, Джошуа услышал, как тот говорит Бриджет:

— Если помните, я рассказывал вам про свои дамасские и мускусные розы. Пройдемте сюда, мисс Куик, я покажу вам мои самые особенные образцы...

Добравшись до своей комнаты, Джошуа вызвал старшего слугу Питерса и попросил, чтобы тот велел кому-нибудь из слуг сделать ему ванну и принести повязки и мазь. Старый слуга по имени Хендерсон, горбатый, с белыми как мел волосами и морщинистым лицом, принес ведра с водой, от которой поднимался пар. Он наполнил медную ванну, проверил температуру воды и помог Джошуа снять с себя грязную одежду. Поддерживаемый Хендерсоном, Джошуа погрузился в горячую воду. Только руки не стал окунать — положил их на края ванны, — потому что запястья нещадно жгло. Полотенцем он осторожно смыл кровь с лица и лишь затем велел Хендерсону подать зеркало.

В своем отражении Джошуа с трудом узнал себя. Левый глаз побагровел и опух, под ним был глубокий порез. Рана на лбу — красное углубление в обрамлении рассеченной белой кожи — достигала четырех дюймов в длину. Неудивительно, что Герберт, Бриджет и Кобб смотрели на него с изумлением.

С помощью горбатого слуги Джошуа вытерся, морщась каждый раз, когда полотенце касалось синяка или ссадины, то есть постоянно, ибо все его тело было сплошь в синяках и ссадинах, и с трудом оделся. Но когда он попросил Хендерсона обработать его раны, старик нахмурился и покачал головой:

— Простите, сэр. Сейчас позову того, кто умеет это делать лучше меня.

С этими словами он поклонился и ушел.

Джошуа не спросил у Хендерсона, кого тот пришлет вместо себя. Думал, кого-нибудь из женской прислуги — старшую горничную или даже экономку. Ожидая прихода служанки, он стал осматривать свои ожоги — самые болезненные из его ран. Обожженная кожа вздулась пузырями, которые были наполнены водянистой жидкостью. В тех местах, где кожа лопнула, виднелась кровоточащая плоть, столь мучительно чувствительная, что ему дурно становилось при одной только мысли, что ее может что-то коснуться, тем более застегнутые рукава сорочки.

Джошуа всегда придумывал себе мнимые болезни, но сейчас, получив настоящие травмы, как ни странно, был на удивление спокоен. Ожоги были сильные. Если раны не заживут, на живописи можно будет поставить крест. Но он не расстраивался. Что будет — то будет, думал Джошуа, теперь уже ничего не поделаешь.

Вскоре после того как старый слуга ушел, раздался тихий стук, и дверь отворилась.

— Насколько я поняла, вы ранены и вам требуется помощь, мистер Поуп?

Его брови взметнулись вверх, на щеках проступил румянец. К его великому изумлению, на пороге стояла Каролина Бентник. В руках она держала поднос с мазями и склянками.

— Мисс Бентник. Простите за беспокойство. Я не посмел бы тревожить вас, только Хендерсон побоялся притрагиваться к ранам и сказал, что пришлет кого-нибудь вместо себя.

— Думаете, я не подхожу для этого, мистер Поуп? — спросила Каролина. Она приблизилась к нему и, поджав губы, стала разглядывать глубокую рану на его голове. Потом осторожно приподняла одну его руку, затем вторую, осматривая запястья. — Он правильно поступил. Я немного разбираюсь в медицине — мама научила. Сделаю, что смогу, но, если через пару дней вам не станет лучше, придется обратиться к врачу.

С этими словами Каролина Бентник откупорила маленькую коричневую бутылочку и налила в чашку глоток какого-то снадобья.

— Примите это, мистер Поуп.

— Что это?

— Лекарство, снимающее боль.

— Настойка опия?

— Нет. Если непременно хотите знать, это смесь из того, что обычно под рукой. Мед, вода, вино и измельченный ситник. Выпейте, вам станет легче.

Джошуа выпил горьковато-сладкую жидкость. Почти сразу же боль уменьшилась. Когда Каролина перышком нанесла ему на раны мазь, приготовленную, как она объяснила, из клевера, оливкового масла и патоки, и стала накладывать на запястья повязки, он уже не чувствовал боли.

— Не надо так туго, — запротестовал Джошуа, — я же не смогу рисовать.

— Значит, на пару дней придется найти себе другое занятие. Например, дайте еще несколько уроков мисс Маннинг.

— Мисс Маннинг недостает усердия, — сказал Джошуа. — К тому же она слишком занята, на общение со мной у нее нет времени. Сегодня я заезжал к ней, но ее не оказалось дома.

Каролина Бентник улыбнулась и посмотрела ему в глаза:

— Лиззи Маннинг очаровательная девушка. И о вас она очень высокого мнения. Умышленно она не стала бы проявлять к вам неуважение. Если она пропустила встречу, значит, на то у нее была веская причина.

— Все это очень хорошо, мисс Бентник. Однако что это была за причина?