Смарагдовое ожерелье

Глава 39

Было около трех часов пополудни, когда экипаж привез Джошуа к дому, где он снимал комнаты. Он робко постучал в дверь, поскольку ключ отдал Коббу. О нем он до сих пор думал с опаской. Если Хора и Каролину убил один и тот же человек, значит, Кобб, по всей вероятности, невиновен. Однако в последние дни он так часто неверно судил о тех, с кем ему приходилось общаться, что теперь разуверился в своих способностях разбираться в людях. Сомневаясь в себе, он сомневался и в других. Для него не станет большой неожиданностью, думал Джошуа, стоя на крыльце, если, войдя в дом, он увидит, что все домочадцы убиты.

Посему он немного успокоился, когда спустя несколько минут дверь отворилась и выглянуло старушечье лицо миссис Куик, как всегда, пребывавшей в воинственном расположении духа. Она сверлила его сердитым взглядом. Некоторые вещи никогда не меняются, уныло подумал Джошуа, входя в дом.

— Мистер Поуп. Вернулись-таки. Что за гнусного парня вы сюда прислали? И долго мы будем иметь удовольствие наслаждаться вашим обществом?

Джошуа приподнял шляпу в знак приветствия и, стараясь не уронить достоинства, произнес:

— Рад сообщить, миссис Куик, что теперь я не скоро уеду. Свои дела в Ричмонде я закончил. Осталось только разобраться с Коббом. Надеюсь, вы хорошо о нем позаботились?

— Надеяться не вредно, сэр, — сварливо ответила она. — Впредь подобных знакомых отправляйте куда-нибудь в другое место. Я вам буду за это очень признательна. Вы, наверное, удивитесь, узнав, что живете не в Ньюгейтской тюрьме[18]и не в клоаке. Хотя некоторым из ваших знакомых там самое место.

Джошуа изобразил искреннее раскаяние:

— Умоляю, простите меня, мисс Куик. Со мной произошел несчастный случай, и я не смог написать вам. Я думал, Бриджет вам все объяснила.

— Каким образом? Ее тогда здесь не было!

— Ваша дочь дома?

— Как видите, нет.

— Вы скоро ее ждете?

— Через полчаса, может, чуть позже.

К двери прошла Китти с пустым ведерком, чтобы набрать угля. Воспользовавшись минутной заминкой, Джошуа изменил тактику:

— Позвольте узнать, мэм, что сталось с Коббом? Насколько я понял из ваших слов, его здесь нет?

— А что, по-вашему, я должна была с ним делать? Что мне было думать о незнакомце с безумным взглядом, который выглядел так, будто не мылся несколько недель, тем более что он глубокой ночью без стука влез в мой дом и стал шарить в моей кладовой?

— Он шарил в вашей кладовой? — переспросил Джошуа, поражаясь безумному поведению Кобба.

— Он разбудил Китти. Она испугалась до смерти и, разумеется, закричала. Томас прибежал на помощь. Когда меня разбудили, я велела позвать стражу и констебля, и они арестовали вашего мистера Кобба за кражу со взломом.

Джошуа сдавленно сглотнул слюну, скрывая тревогу. Он достаточно хорошо изучил характер миссис Куик. Если бы она заметила хотя бы намек на беспокойство с его стороны, то проглотила бы язык, словно устрица, или разразилась злобной тирадой. Посему он постарался отставаться бесстрастным.

— Значит, вы велели его арестовать?

— Велела, сэр, и упреков от вас не потерплю, — кивнув, решительно заявила она.

— У меня и в мыслях не было вас упрекать, миссис Куик. Я сам виноват, что не предупредил о бедственном положении мистера Кобба. Уверен, будь вам известно о его несчастье, вы проявили бы милосердие, коим так славитесь.

— Милосердие милосердием, мистер Поуп. А я вам так скажу: когда какой-нибудь проходимец врывается в ваш дом и начинает шарить в вашей кладовой, вы забываете про милосердие и делаете то, что сделала Китти, — открываете рот и зовете на помощь.

— Совершенно верно, мэм. Позвольте спросить, вы знаете, где сейчас Кобб?

— В арестантской, насколько мне известно.

— Ясно, — проронил Джошуа, отводя взгляд.

Он не знал, как ему быть теперь, после того как миссис Куик нанесла столь неожиданный удар. Хотя, учитывая неприятные манеры Кобба и его неразумное поведение, Джошуа признавал, что у миссис Куик были причины для беспокойства. Впрочем, он и сам сомневался в Коббе, так что, возможно, арестантская для того была самым подходящим местом.

— Конечно, я понимаю, что поставил вас в затруднительное положение. Сам не знаю, как не подумал об этом раньше. Примите мои глубочайшие извинения за доставленные неудобства, мэм.

— Вы не дождетесь моей дочери?

— Нет, — ответил Джошуа. Меньше всего ему хотелось встречаться с Бриджет под бдительным оком ее матери, которая стала бы следить за каждым их движением, за каждым их словом и не давала им покоя. — Спешу. Нужно срочно утрясти кое-какие дела. Будьте так добры, мэм, передайте вашей дочери, что я зайду к ней завтра в девять часов утра.

Миссис Куик понимающе усмехнулась:

— Не стоит вам идти с визитом к вашей приятельнице, мистер Поуп.

— Что? — растерянно произнес Джошуа, от неожиданности побледнев. — К какой приятельнице?

— К вдове, которую вы навещаете. Миссис Данн, кажется? Нет смысла идти к ней. Она выходит замуж за какого-то кузена своего мужа. Приходила сюда дня два-три назад, чтобы сообщить вам эту новость. Она с Бриджет разговаривала, а Бриджет потом мне передала.

— Понятно, — отрывисто бросил Джошуа и пошел к себе наверх.

Поднимался по лестнице он с тяжелым сердцем. Все в его жизни шло наперекосяк; казалось, уж хуже и быть не может. Хоть он и подозревал, что Мег водит его за нос, и ожидал, что она выкинет нечто подобное, но, к своему удивлению, расстроился сильнее, чем следовало бы, когда его подозрения подтвердились.

Он жалел, что дверь ему открыла миссис Куик, а не ее дочь. Здравомыслие и доброта Бриджет, пожалуй, помогли бы ему решить, как поступить с Коббом, который томился в темнице всего лишь в трехстах ярдах от этого дома.

Джошуа был уверен, что должен отстраниться от событий, произошедших в Астли, но считал своим долгом помочь Коббу. Какова бы ни была роль Кобба в том, что случилось в Астли, Каролину Бентник убить он не мог, а значит, и Хора тоже. Если допустить, что Кобб невиновен, тогда его положение было еще хуже, чем у Джошуа. Посылая его к себе домой, Джошуа был убежден, что здесь Кобб будет в полной безопасности, но оказалось, что он навлек на него беду в образе неприятной миссис Куик. Естественно, теперь Джошуа обязан был спасти Кобба от тюрьмы. Но это все, что он готов был сделать.

Арестантская находилась в караульной местного стража порядка. Здесь держали преступников, пойманных в этом районе Лондона, перед тем как отправить в полицейский суд. Здание располагалось на Сент-Мартинс-Лейн, буквально в трехстах ярдах от дома миссис Куик. Перед караульной стояли колодки, в которые были закованы два человека, сквернословившие на улице; позорный столб, у которого наказывали кнутом, был свободен. Джошуа прошел мимо кучки зевак, собравшихся поглазеть на нарушителей. Здание караульной было размером с летний домик. На первом этаже находились караульное помещение и холл, в подвале — арестантская. Расспросив стражника, Джошуа, к своему удивлению, узнал, что Кобба все еще держат в камере, но обвинение ему пока не предъявлено. Миссис Куик, сомневаясь в том, что он настоящий преступник, дала констеблю флорин и попросила, чтобы тот подержал Кобба до возвращения Джошуа. Если Джошуа соизволит подтвердить, что Кобб порядочный человек, она откажется от обвинения. Этим своим поступком, подумал Джошуа, миссис Куик, возможно, избавила Кобба от ужасного наказания. На его памяти это было первое проявление ее хваленого милосердия.

Приободренный, Джошуа вступился за Кобба. Ему сказали, что сегодня арестованного отпустить не могут, поскольку уже вечер и констебля в караульной нет. Джошуа дал стражнику шиллинг и еще раз попросил, чтобы Кобба освободили как можно скорее. Стражник сразу подобрел. Мистер Поуп может посмотреть камеру, сказал он. И если подтвердит личность Кобба, пусть забирает его с собой.

В сопровождении двоих караульных Джошуа по винтовой лестнице спустился в круглую камеру в недрах здания. В этом тесном, переполненном помещении, где отсутствовала вентиляция, воздух был тяжелый, пропитанный отвратительными запахами человеческого пота, зловонного дыхания и испражнений. Сырая солома на полу и открытые ведра — вот и все условия. В полумраке Джошуа различил силуэты арестантов. Камера была битком набита мужчинами и женщинами всех возрастов, самой разной комплекции и самого разного воспитания. Одни лежали, некоторые — распростершись ничком; другие сидели в неудобных позах — кто-то сгорбившись, кто-то сжавшись в комок; третьи стояли неподвижно, словно застыв от ужаса.

Когда Джошуа со стражниками приблизился к двери, несколько наиболее энергичных узников, увидев свет фонаря, стали кричать и трясти решетку, тщетно надеясь на то, что Джошуа сжалится над кем-нибудь из них и заплатит за то, чтобы его или ее выпустили на волю. Среди этих горластых заключенных Кобба не было. Джошуа не сразу отыскал его глазами. Наконец он услышал скрипучий кашель, который хорошо помнил по прежним встречам. Кобб сидел у стены в самом дальнем месте от входа. Казалось, он дремлет, ибо голова его покоилась на коленях, словно у него уже не оставалось сил торчать в этой гнусной дыре.

— Кобб, — окликнул его Джошуа. — Это я, Джошуа Поуп. Пришел забрать вас.

Кобб медленно поднял голову, словно ему тяжело было держать ее на весу. Джошуа опять услышал его мучительный кашель.

— Поуп! Мало того что вы забрали все мои вещи, посмотрите, где по вашей милости я оказался! — задыхающимся голосом произнес он и опять уронил голову.

Джошуа настолько был потрясен, что утратил дар речи. Он кивнул стражникам, подтверждая, что тот человек и есть Кобб. Один из них отомкнул дверь и приказал своему напарнику вывести Кобба. Тот, прежде чем войти, достал дубинку. Джошуа увидел, как, шагая сквозь жалкое сборище арестантов, стражник угрожающе размахивает ей, отгоняя всякого, кто пытался приблизиться к нему. Добравшись до Кобба, он схватил беднягу за шиворот, словно неживого, и поволок из камеры. Так же грубо стражники вдвоем потащили его вверх по лестнице и уже в холле толкнули к Джошуа.

Грязный, немытый, Кобб был тощ, как палка. От него исходил тухлый запах, о происхождении которого Джошуа даже думать не хотелось. Идти он не мог, да и стоял еле-еле; рана на его руке гноилась. Он был нездоров, когда Джошуа видел его последний раз, но с тех пор состояние Кобба значительно ухудшилось. Джошуа испытывал отвращение к этому жалкому, вонючему доходяге. Меньше всего ему хотелось вести его к себе домой. Но он строго напомнил себе, что отчасти сам виноват в несчастьях Кобба. Внутренне морщась, он перекинул руку Кобба через свое плечо и, борясь с тошнотой, повел его к себе на квартиру.

Входя вместе с Коббом в дом, Джошуа отчаянно молился, чтобы миссис Куик не вышла, ибо он не сомневался, что она прогонит Кобба, как только увидит его или унюхает этот запах. На этот раз его мольбы были услышаны. Миссис Куик не появилась. Джошуа удалось провести Кобба через холл и протащить по лестнице. Ему показалось, что за дверью, ведущей в хозяйскую гостиную, слышится оживленный женский разговор. Интересно, это миссис Куик отдает распоряжения Китти или Бриджет вернулась?

В своей гостиной Джошуа опустил Кобба на кушетку и звонком вызвал Китти, которой велел принести горячей воды, полотенца и приготовить ванну. Кобб лежал в полубессознательном состоянии, его голова болталась из стороны в сторону. Он закатывал глаза к потолку, что-то невразумительное бормоча себе под нос. Даже налет грязи на его влажной от пота коже не скрывал ее мертвенного оттенка. Джошуа положил ладонь ему на лоб. Кобба лихорадило, он весь горел. Джошуа плеснул пива из кувшина, стоявшего на пристенном столике, и поднес кружку к губам Кобба. Почти все пиво пролилось мимо рта, но Коббу все же удалось сделать несколько глотков, и это, должно быть, его немного успокоило, ибо он перестал метаться.

Когда ванна была принесена и наполнена водой, Джошуа попросил Китти помочь, пообещав ей шестипенсовик за труды, если она ничего не расскажет миссис Куик. Вдвоем они раздели Кобба, а его смердящую одежду связали в узел и велели Томасу сжечь. Потом посадили Кобба в ванну. Тот узловатыми пальцами вцепился в ее края, словно боялся утонуть. Китти, казалось, ничуть не смущает шокирующий вид нагого мужского тела. Она деловито скребла руки, спину и живот, словно драила сковороду.

Кобб покорно отдался на ее волю. По-видимому, вода оказала на него успокаивающее воздействие, ибо через некоторое время он расслабился, перестал цепляться за края ванны и лег с полузакрытыми глазами, улыбаясь сам себе. Правда, его то и дело раздирали приступы кашля. Китти тут же подносила к его рту полотенце, и Джошуа заметил, что он харкает кровью.

Они помогли Коббу вылезти из ванны, вытерли его, облачили в ночную сорочку, которую Джошуа достал из его саквояжа, и вновь уложили на кушетку. Китти отправилась за едой.

Приняв ванну, Кобб немного ожил. Он открыл глаза и посмотрел на свою одежду.

— Вы привезли мой саквояж? — неожиданно спросил он.

— Да, — ответил Джошуа. — В целости и сохранности. Вы в своей ночной сорочке. Больше не волнуйтесь на сей счет.

Кобб, казалось, воспрянул духом:

— Спасибо, Поуп, за то, что сейчас для меня делаете. Оказывается, вы не такой уж плохой человек.

Это внезапное проявление благодарности напомнило Джошуа о его прежних сомнениях.

— Возможно, напротив, это вы — плохой человек, мистер Кобб.

Тот встревожился:

— Что вы имеете в виду, Поуп? Я приехал сюда по вашему приглашению. Вы сказали, что здесь я буду в безопасности, а меня арестовали, как обычного проходимца. Вы вызволили меня из той адской дыры по собственной воле.

— Мне жаль, что вы подверглись столь суровому испытанию, но отчасти вы сами в том виноваты. Нечего было шарить по дому среди ночи.

— Я умирал от голода. Что, по-вашему, я должен был делать?

Джошуа хотел сказать Коббу, что, будь у того хоть капля разума, он бы вымылся, дождался утра и попросил служанку доложить хозяйке о его прибытии надлежащим образом. Но он сдержался. И хотя Джошуа дал себе слово больше не думать о том, что случилось в Астли, присутствие Кобба вновь раззадорило его любопытство. Пусть к гибели Каролины Бентник он не имел отношения, поскольку сидел в это время в арестантской, зато был причастен ко многому из того, что произошло раньше. Почему бы не задать ему пару вопросов? Вреда не будет. Джошуа уточнит кое-что для себя и тогда, возможно, успокоится.

— Скажите честно, Кобб, что привело вас в эту страну?

— Я приехал по поручению. Я — стряпчий. Занимаюсь делом о спорном имуществе.

— Да, да, это я знаю. Но, насколько мне известно, здесь тяжбу вел Хор. Вас наняли работать на него на Барбадосе. Сюда вы могли бы и не приезжать.

Кобб на мгновение задумался. Джошуа показалось, что он уловил нечто сокровенное в его лице.

— Ладно, скажу вам со всей честностью то, о чем не говорил раньше. Я приехал из-за Виолетты. Вы же видели ее, Поуп, и должны понять меня. Я просто не мог за ней не поехать.

— И она вас к тому как-то поощряла?

Кобб закатил глаза к потолку, будто вспоминая прошлое.

— В Бриджтауне я ей нравился, — наконец произнес он. — Иначе я не приехал бы сюда. Уже после того, как она прибыла в Астли, ее мать узнала о наших отношениях и попыталась вмешаться.

— А Виолетта как поступила?

— Сказала, что матери не следует перечить. Вот почему она притворилась, будто влюблена в Фрэнсиса Бентника, и заявила, что не хочет больше иметь со мной дела.

— Притворилась?

— Да. Мы по-прежнему общались время от времени. Переписывались, встречались в парке.

— Но в письменном столе Герберта я обнаружил адресованное вам письмо, в котором она заявляет о разрыве с вами.

— Это была уловка, призванная убедить ее мать в том, что мы расстались, — объяснил Кобб.

Джошуа подумал, что Кобб, возможно, обольщается, хотя говорил тот уверенно. Неужели Виолетта настолько хитра?

— Как Сабина узнала про письмо?

— Миссис Мерсье прислала в гостиницу Герберта, чтобы тот отвадил меня от Виолетты. В доказательство, что между нами ничего нет, я дал ему прочитать это письмо.

— Тогда как оно оказалось у Герберта в письменном столе?

— Ко мне приехал Хор и тоже стал требовать, чтобы я порвал с Виолеттой. Я показал ему это же письмо. Он его прочитал, но вернуть отказался.

— Значит, Хор тоже был против ваших отношений с Виолеттой?

Кобб проглотил комок в горле и кивнул с задумчивым видом. Джошуа был уверен, что напал на след.

— Он сказал, что я веду себя непрофессионально. Что мое увлечение дочерью женщины, против которой выдвинула иск наша клиентка, противоречит здравому смыслу и всем существующим нормам поведения. Что я ставлю под угрозу исход дела: из-за меня наша клиентка может проиграть тяжбу. Он пытался заставить меня уехать. Но я не соглашался. Я хотел быть с Виолеттой. Без нее никуда не хотел ехать.

— Расскажите про тот день, когда погиб Хор. Вы говорили, что ваша жизнь в опасности, что убить должны были вас. Что навело вас на эту мысль?

— Вечером, перед тем как Хор погиб, я получил записку. И подумал, что ее прислала Виолетта. В записке говорилось, что она просит встретиться со мной в ананасной теплице в десять часов, дабы сообщить нечто такое, что поднимет мне настроение. Я надеялся услышать от Виолетты, что она готова уехать со мной.

— Так почему на встречу вместо вас пошел Хор?

— Хор был рядом со мной, когда передали записку. Он заподозрил, что мы продолжаем общаться. Несколько часов мы с ним спорили. Я отрицал, что записку прислала Виолетта, и отказывался объяснить, от кого она. Говорил, что его это не касается. За разговором мы пили бренди. Я опьянел и заснул. Он намеренно меня напоил, Поуп, я в том уверен.

— Что было, когда вы проснулись?

— Было уже за полночь, так что свидание я пропустил. Я проверил карман — записка исчезла. Я заглянул в комнату Хора, его там не было. Решив, что он отправился на встречу с Виолеттой, чтобы настроить ее против меня, я поспешил в ананасную теплицу. Надеялся, что мне удастся все исправить.

— Когда я вошел туда, там было как в топке: дышать нечем. Смотрю, Хор лежит. Не знаю, мертвый он уже был или нет. Только я собрался проверить, что с ним, вдруг слышу — шаги. Я не хотел, чтобы меня задержали за вторжение в чужие владения или за то, что произошло с ним, поэтому подчинился своим инстинктам и помчался прочь. И все равно мне казалось, что я слышу шаги, что кто-то преследует меня. Я перепугался до смерти. В гостиницу вернуться не посмел — боялся, что меня там арестуют. Я спрятался. Думал, дождусь подходящего момента и заберу свои вещи. А тут появились вы и опередили меня. А когда вы сказали про труп, я понял, что Хора убили вместо меня. Я должен был стать жертвой.

Джошуа вспомнил, что от Кобба пахло джином, когда тот напал на него на дороге. Его ничуть не удивляло желание напиться до бесчувствия, но свое мнение Джошуа оставил при себе, продолжая задавать вопросы:

— Почему Хор не хотел, чтобы вы встречались с Виолеттой? Она непосредственно не была вовлечена в тяжбу за спорное имущество. Он предполагал, что вы попытаетесь уговорить ее выкрасть ожерелье? Что вы стремитесь завладеть им ради собственной выгоды? Поэтому Хор настаивал на том, чтобы вы уехали? У вас с ним вышли разногласия и вы убили его?

Кобб в недоумении посмотрел на Джошуа и разразился издевательским смехом:

— Ну и недоумок же вы, Поуп. Как вообще такое пришло вам в голову? К чему мне это ожерелье? Я так Хору и сказал. Отчасти поэтому он и разозлился на меня.

— Значит, он все-таки вас обвинял?

— Да. Но я показал ему свое состояние. Это еще больше его разъярило, ибо, сколько я ни доказывал обратное, он был уверен, что я лгу. Он чувствовал, что я не оставлю Виолетту, а как я уже говорил, такое поведение противоречило его представлениям о профессиональной этике. К тому же, если бы она убежала со мной, это поставило бы под угрозу исход тяжбы в пользу нашей клиентки.

— Состояние? — переспросил Джошуа. — Какое состояние?

— Некоторое время назад мне крупно повезло.

Должно быть, на лице Джошуа отразилось замешательство, ибо Кобб пояснил:

— В триктрак, Поуп.

— Я не знал, что вы игрок.

— Когда оказываешься в чужом городе, партия в триктрак или еще во что-нибудь — самый лучший способ завести знакомых и провести вечер в теплой компании.

Джошуа кольнула тревога.

— Значит, по приезде в Ричмонд вы этим занялись? Стали играть?

— Разве я не ясно выразился?

В голове Джошуа, словно отголосок гонга, зазвучал громогласный хохот. Он живо вспомнил свою встречу с Артуром Маннингом и его реакцию на имя Кобба.

— И вы помните, с кем играли?

Кобб склонил набок голову и проглотил слюну.

— Конечно, — ровно произнес он, глядя Джошуа прямо в глаза. — За три вечера я выиграл две тысячи фунтов у человека по имени Артур Маннинг. Никогда не думал, что смогу разбогатеть так легко. Именно об этом я и сообщил Виолетте, когда встретился с ней в саду. У меня достаточно денег для того, чтобы вместе с ней вернуться на Барбадос, купить дом и землю. Наше будущее обеспечено, нам не нужно ожерелье или благословение ее матери. А потом я понял, что обрадовался раньше времени. Разбогатеть за вечер — это, конечно, большая удача, только богатство-то нужно живым, а не мертвым.

— Что вы хотите сказать?

— Разве не ясно? Через две недели после того, как я на кругленькую сумму обыграл Маннинга, был убит Хор, отправившийся на свидание вместо меня. Записку, что передали мне якобы от Виолетты, написала не она, хотя почерк был так похож, что я поверил. Через два дня после гибели Хора какой-то громила в маске напал на меня, когда я шел в гостиницу «Звезда и подвязка». Телосложением он сильно напоминал Маннинга. Он прострелил мне ногу, и вот теперь я хромаю. Поэтому я решил, что спрячусь до поры до времени, потом при первом же удобном случае заберу вещи и, спасая свою шкуру, вернусь на Барбадос. Отдайте мне мой саквояж, прошу вас.

Саквояж стоял в углу комнаты. Джошуа принес его Коббу:

— Охотно возвращаю вашу сумку, но с сожалением должен сообщить, что деньги вы вряд ли там найдете. Я дважды осмотрел ее, но не нашел ничего ценного.

Кобб мрачно улыбнулся. Он схватил саквояж, порылся в нем и достал кожаный футляр с тростью. Расстегнув футляр, он извлек из него верхнюю секцию с резным набалдашником в форме ананаса.

— Эту трость я купил перед отъездом из Бриджтауна, чтобы хранить в ней письма от Виолетты. Она хитро сделана — внутри полая, — объяснил Кобб, отвинчивая набалдашник.

Джошуа с изумлением смотрел, как Кобб тряхнул тростью, и на колени ему упал рулон больших белых банкнот.

После разговора с Коббом события последних дней в представлении Джошуа приняли новый, более сложный оборот. Он был настолько заинтригован, что забыл про свое решение вычеркнуть из памяти Астли и его обитателей и, сам того не желая, вновь принялся анализировать все, чему стал там свидетелем.

У Кобба, выигравшего целое состояние у Артура Маннинга, не было причин убивать Хора или красть ожерелье. Если верить рассказу Кобба про записку и последовавшие затем покушения на его жизнь, то вполне вероятно, что Хора убили по ошибке. Жертвой должен был стать Кобб. И что это может означать? Что убийца не мог отличить Кобба от Хора. В этом случае Виолетта и Артур Маннинг исключаются из круга подозреваемых, потому что они оба знали, как выглядит Кобб. Вне подозрения также Герберт, навещавший Кобба в гостинице «Звезда и подвязка», и Фрэнсис, встретивший Кобба в саду Астли. А вот Сабина остается под подозрением, потому что она не была знакома с Коббом.

И тут ему на ум пришло еще одно имя, которое доселе он в расчет не принимал. Артур Маннинг проиграл свое состояние. Его сестра Лиззи не раз самыми разными способами демонстрировала свою преданность брату. Она вмешивалась в дела, которые ее не касались. Глубокой ночью в одной ночной сорочке явилась в спальню Джошуа и, пока он спал, обыскала комнату. Она отчаянно старалась найти брата. До этой минуты Джошуа полагал, что ею движет просто сестринская любовь. Теперь же ему казалось, что истинная причина ее поступков в другом: то, с каким упорством она пыталась добраться до саквояжа Кобба, говорило о том, что она задалась целью вернуть в семью деньги, утраченные ее братом. А если ради благополучия семьи Лиззи не побоялась рискнуть своей репутацией, на что же еще она готова пойти? Может, на убийство?

Джошуа налил себе бренди из хрустального графина и стал размышлять о той ночи, когда Лиззи неожиданно явилась к нему в комнату. Он и прежде знал, что доверять ей нельзя. О цели ее визита он догадался, но причина ему была не ясна. Ему следовало в свое время более сурово поговорить с ней, потребовать, чтобы она сказала, зачем ей нужен саквояж. Она искала явно не ожерелье. Узнав, что Кобб бродяжничает и ему не терпится вернуть свои вещи, она, вероятно, предположила, что в его саквояже лежат деньги ее семьи.

Джошуа задумался об ожерелье и убийстве Каролины Бентник. Эти два злодеяния, как и убийство Хора, тоже на совести Лиззи? В случае с бедняжкой Каролиной мотив очевиден: Лиззи, вероятно, слышала, как Каролина сказала, будто хочет сообщить Джошуа некий факт, который выведет его на убийцу. Иными словами, Лиззи убила свою близкую подругу, Каролину Бентник, чтобы спасти собственную шкуру.

Но что же ожерелье? Его тоже украла Лиззи? Этому ее поступку разумной причины он найти не мог. Если она взяла ожерелье, чтобы спасти от разорения свою семью, зачем тогда было его возвращать после гибели Каролины? Нет, вряд ли Лиззи виновна в краже, решил Джошуа. Пропажа ожерелья к убийствам отношения не имеет. Либо ожерелье украл Артур, что маловероятно, ибо тогда ему незачем было бы прокрадываться в комнату Джошуа и рыться в саквояже. Скорее всего, как Джошуа изначально предполагал, кража ожерелья связана с оспариваемым завещанием Чарлза Мерсье. Миссис Боулз не была дочерью Мерсье. Теперь Джошуа сильнее, чем когда-либо, хотелось узнать, кто же все-таки истица.

Получив назад свои деньги, Кобб вдруг резко ослабел. Он вновь лег на кушетку и смежил веки. Джошуа укрыл его одеялом. У Кобба опять поднималась температура. На лбу у него проступила испарина, на щеках появился нездоровый румянец. Джошуа хотел вновь позвать Китти или спуститься вниз и спросить совета у Бриджет, но в итоге справился сам. Дал Коббу опиумную пилюлю и солидную дозу эликсира, который регулярно принимал для успокоения нервов. Сейчас он тоже проглотил ложку этого снадобья, чтобы мысли не лихорадили, и следующие два часа просидел возле Кобба, вытирая пот с его лица.

В минуты покоя он сцеплял на затылке ладони в замок, откидывал на них голову, вытягивал ноги в своих любимых расшитых тапочках и думал о том, как ему быть дальше. Ему не терпелось узнать, что Бриджет выяснила у Крэкмана. Назвал ли он ей имя истицы? Если тот по-прежнему артачится, значит, Джошуа утром же пойдет к стряпчему и сам выудит у него необходимые сведения. Он подумал было о том, чтобы серьезно поговорить с Лиззи Маннинг, но его не прельщала идея возвращаться в гнетущую атмосферу Астли и общаться с его обитателями. Он сказал себе, уже не в первый раз, что ответы Лиззи, каковы бы они ни были, будут далеки от правды. А то, что теперь происходит в Астли, его больше не касалось. Зачем подвергать опасности собственную жизнь, чтобы отомстить за Хора — человека, с которым он даже не был знаком? И все же, хоть Джошуа и не мог убедить себя в том, что ему следует вернуться в Астли, он также не был уверен и в том, что ему не следует туда ехать. Так, одолеваемый сомнениями, он решил, что пора лечь спать.