Смерть Аттилы

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ардарик терпеливо повторил:

— Да, мой каган, остаются старые проблемы. Прежде чем мы будем надеяться, что нам удастся захватить Италию, мы должны устранить причины, которые привели нас к провалу прошлым летом.

— Ух! — сказал каган. Он сделал движение рукой, как бы отгоняя от себя муху, и положил голову на высокую спинку кресла. — Это все неважно.

— Мой каган, я не могу понять как…

— Прошлым летом мы потерпели поражение, потому что нам заплатили много золота, чтобы мы не смогли выполнить намеченное. В следующий раз мы, может быть, не станем брать деньги.

Ардарик положил руки перед собой на стол:

— Мой каган, армия голодала и погибала от чумы. Мы не смогли найти проход на юг через горы и болота. Не было добычи и пищи для нас, и даже не было травы, и мы не могли достать провиант. Италия — это предательская страна. Если Константин говорил правду, то сами итальянцы не могли покорить эту страну много лет. И в следующий раз нам не удастся поймать их неготовыми отразить наши атаки.

Лицо кагана не изменило своего выражения. Какое-то время он не сводил взгляда с Ардарика, и тот, зная, как Аттила ненавидел людей, которые не могли выдержать его взгляда, смотрел ему прямо в глаза, хотя он не любил и считал грубым такой обмен взглядами. Он уперся локтями в полированный дубовый стол, стоявший между ними. В любом случае они не станут выступать до весны, пока не расчистятся проходы через Альпы, и поэтому они проведут всю долгую зиму в спорах, сидя в тепле в этой маленькой комнате с зажженным очагом и высокими кувшинами медового напитка и награбленного римского вина. Они станут сидеть на мехах, наброшенных на деревянные лавки. Ардарик всегда гордился своим терпением.

— Извини, — вдруг сказал каган. — Скоттас!

Открылась дверь, расположенная справа от кресла кагана, и в комнату вошел и поклонился Скоттас. Он был заместителем кагана по управлению армией и всегда стоял недалеко в охране. Каган слегка повернулся к нему и что-то сказал тихим голосом.

Ардарик только глянул на Скоттаса и сразу отвел глаза в сторону. Подобно всем гуннам, и даже Аттиле, Скоттас был плотным человеком с круглым плоским лицом и грудью, как бочка, что делало его безобразным. И подобно остальным гуннам, за исключением Аттилы, он был поразительно тупым. Ардарик — гепид высокого роста, обладал сильным телом, роскошными и густыми светлыми волосами и бородой, за которой он тщательно ухаживал и даже иногда душил.

Из двери, расположенной слева от трона, появился раб и подкинул в огонь дрова. Ардарик повернулся к огромному каменному очагу позади него. Обычно на таких совещаниях присутствовал Эдеко. Другие гунны и германцы считали его знающим человеком. Сейчас Эдеко был в Константинополе, а в Хунгваре больше не было человека соответствующего ранга.

— Король, — обратился к нему каган. Ардарик быстро повернулся.

— До сегодняшнего утра я был согласен с тобой. Мне тоже казалось бесполезным нападать на Италию так быстро. Теперь я в этом не уверен.

Он жестом показал на дверь. Скоттас вышел из комнаты.

— Ты помнишь Такса?

Ардарик нахмурился. Имя ему было знакомо, но он не смог связать с ним никого — это было имя гунна и каким-то образом оно было связано с Италией.

— Мой каган, ты знаешь, что моя память на имена… Дверь открылась, и Такс, прихрамывая, вошел в комнату.

Ардарик сразу же припомнил его. Такс был ниже ростом обычного гунна, ноги его были кривыми от какого-то заболевания, поэтому он мог ходить с большим трудом. В Италии он был разведчиком, и Ардарик, которому иногда требовались определенные сведения, несколько раз прибегал к его услугам. Он отвел от него взгляд, но краем глаза продолжал с интересом наблюдать за маленьким гунном. Он был совершенно уверен, что Такс умер, когда его и еще одного человека, чье имя он тоже позабыл, оставили в Италии.

Когда армия неожиданно двинулась вперед, там осталось более дюжины солдат, и никто из них не вернулся.

Прямые черные волосы Такса свисали по его плечам, и в них были вплетены перья, вставлены камешки и ягоды. Его одежда состояла из какой-то промасленной вонючей шкуры. От него здорово воняло. Каган наклонился к нему и заговорил. Да, это был Такс. Ардарик поразился: как он смог выжить — может, римляне схватили его в плен и в качестве подарка вернули Аттиле. Командир римлян Этиус и Аттила были старыми друзьями, поэтому это могло быть вероятным.

— Король Ардарик, — сказал Аттила, — ты помнишь Такса?

Каган схватил Такса за плечо и потряс.

— Прошлой ночью мои люди едва не впустили его за заграждение. Они испугались, что он — демон.

Каган откинул голову назад и захохотал. Улыбнулся и Такс, не отводя взгляда узких глаз от Ардарика. Ардарик не понял, что было сказано смешного, но он тоже вежливо улыбнулся.

— Когда мы покинули Италию, — продолжил каган, — Такс и его друг Мараг поехали на юг, а не на север вместе с нами. Прошел уже месяц, когда они узнали, что мы покинули наш лагерь. К тому времени легионы императора — вандалы и готы — снова бродили по стране. Они все ненавидят хунну. Мараг умер, но Такс наконец вернулся домой.

Ардарик посмотрел на Такса.

— Это просто чудо!

Но, конечно же, это была ложь.

— Он знает Италию, — сказал Аттила. Он наклонился вперед и взял в руки кубок из драгоценного дерева, стоявший на столе, маленький гунн повернул голову и смотрел на него, как собака.

— Он выжил в Италии и охотился там на дичь во время плохой погоды осенью. Он знает страну к югу от Аквилеи. Он знает, какие болота нельзя пройти большим скоплениям людей, и какие проходы самые надежные, и где можно найти лучшие луга для кормления лошадей.

— О, — Ардарик наконец понял, в чем дело, — как далеко на юг они пробрались?

— Спроси его сам. Он понимает германский язык. Каган отпил из своего кубка и откинулся назад, положив ногу на сидение стула. Широкая нога в кожаной обуви уперлась в черно-белый мех из Африки.

— Я ходил к морю, — сказал Такс. Он улыбнулся, как бы подбадривая Ардарика, будто ребенка. Его германский было трудно понимать из-за акцента.

— Вокруг всей Италии находится море, — нетерпеливо сказал Ардарик. — В каком городе ты был? Сполетиуме? Чарнии?

— Я не знаю городов. Я ходил туда, откуда видна Африка. Каган стукнул Такса по макушке.

— Он не выполнил приказа. Я ему приказал идти в Рим, ты помнишь?

— Мы там были, — возразил Такс.

— Он слишком много на себя берет, — сказал Аттила, не повышая голоса. — В Италии нет места, откуда можно видеть Африку.

Такс пожал плечами.

— Я ходил на юг, где есть соленая вода, и посмотрел вдаль и увидел землю. Я подумал, что, может, это Африка.

Вместо германского названия «соль» он употребил слово гуннов с немецким окончанием. Он повернул голову к Аттиле и добавил:

— Могу я сесть? У меня болят ноги.

— Садись, лягушонок.

Гунн вскарабкался на стол напротив Ардарика и поджал под себя кривые ноги.

— Соленую реку называли Мессин.

Ардарик задержал дыхание. Он врет, они все врали и были лгунами, воришками и ленивыми тварями, все гунны, кроме кагана.

— Это узкое море между Италией и Сицилией.

— Я думал, что это была Африка.

Гунн пожал плечами и посмотрел на Аттилу. Тот улыбнулся ему. Это была мирная и тайная улыбка, какой отец улыбается любимому дитяти. Ардарик прочистил горло. Он мысленно боролся с противоречиями. Потом встал и подошел к столу у окна, где стояли кувшины с медом, пивом и вином. Чтобы подойти поближе, ему пришлось пройти сквозь столб света, лившийся из окна. Он постоял, глядя во двор возле дворца, где играли дети кагана. Ардарик мысленно вообразил, как длинные спокойные зимние месяцы перейдут в совсем короткие, и ему представилась еще одна военная кампания в Италии, еще одно сражение под Римом. Лето, заполненное смертью и пожарами. Но этот маленький гунн врал. Никто не сможет так долго прожить во враждебной стране и так далеко продвинуться в незнакомом пространстве… Может, готы, потому что были деревни готов в Италии, но только не гунны. Они были враждебны всем. Он налил себе в кубок красного римского вина и вернулся обратно к столу.

— Тебе интересно, почему я свел вас вместе, — сказал Аттила, — Такс обладает сведениями, необходимыми тебе, чтобы составить план нападения. Ты умеешь составлять подобные планы. Если я свел вас вместе…

Каган переплел пальцы и сжал руки, потом он улыбнулся.

— Такс все тебе расскажет, когда ты этого пожелаешь. Когда из Нового Рима вернется Эдеко, тебе также следует с ним повидаться. Но он пока еще не вернется.

— Как прикажете, мой каган, — ответил ему Ардарик.

Каган посмотрел на Такса.

— Лягушонок, ты можешь идти. Когда ты отдохнешь, то снова будешь стоять в охране.

Такс слез со стола.

— Да, Аттила.

Он вышел из комнаты, и Скоттас, находившийся в помещении, последовал за ним.

Каган поднялся с кресла. За последние годы он набрал вес. Иногда Ардарику казалось, что его желтая загорелая кожа отливает серым цветом, и он начинал волноваться. Каган медленно прошелся по небольшому помещению и остановился у огня, чтобы согреть руки.

— Таксу помогло избежать врагов сильное колдовство, — сказал Аттила, — ты веришь тому, как он объяснил, что он и Мараг смогли продвинуться так далеко на юг?

— Мой каган, мне следует подумать об этом.

— Какое странное путешествие и какие с ним связаны истории. Все это кажется невозможным, но я ему верю. Он не лжет. Он не смог бы вернуться сюда, если бы все не происходило так, как он говорит нам об этом.

— Конечно, мой каган.

Ардарика всегда поражало, почему гуннов считали сдержанными. По голосу кагана он понимал, что тот уже решил, что Такс сказал им правду, и сейчас он продлевал разговор, чтобы заполнить паузу, пока продолжал думать.

— Я еще раньше заметил у него эту магию. Как-то, когда мы атаковали в Гауле…

Каган медленно развернулся у огня, согревая тело. Свет сверкал в редких волосках его бороды. Он пальцем почесал свой широкий и приплюснутый нос.

— Не думаю, что он унаследовал это от своего отца. Ризак был неудачником во всем. Но его брат был хорошим шаманом. Он почти каждый день разговаривал на неизвестных языках. Может, Такс научился колдовству от него? Его брат тоже принадлежит к счастливчикам.

— Угу, — осторожно заметил Ардарик.

Дверь за троном отворилась, и в комнату вошли два сына кагана — Эллак, старший, и Денгазич, сын готской принцессы. Но он был таким же уродливым, как и чистокровный гунн. Ардарик ненавидел сыновей Аттилы, но он обрадовался, увидев их, потому что теперь скоро с ним распрощается. Ему надоело слушать размышления кагана по поводу колдовства. Он прекрасно знал, что они могут продолжаться все утро. Рассуждения о необычайных вещах. Когда ему приходилось отвечать кагану, это было таким напряжением, будто он пытался разговаривать с ним на незнакомом языке. Оба молодые гунна остановились у трона, оперевшись на него. Они ждали, пока их отец обратит на них внимание. Ардарик молчал. Сквозь окно послышались вопли и звуки диких детских игр. Все три гунна повернули головы к окну.

— Такс не очень умен, — продолжал Аттила, не отводя взгляда от окна, — но чтобы заниматься колдовством, не обязательно быть умным. Я часто замечал, что это качество как раз сильнее всего у тех людей, которые не так умны. Мне кажется, что мы сможем перехитрить его, чтобы узнать, что же он ведает, но мне не хочется этого делать. Я радуюсь, что один человек из этого клана с таким тотемом все еще обладает в наши дни способностью к колдовству.

Квадратный, с мордой, как у быка, Эллак смотрел на отца, но Денгазич повернулся и нахально посмотрел на Ардарика своими круглыми готскими глазами.

— Каждый человек владеет каким-то колдовством, — заметил Ардарик, потому что ему нужно было что-то сказать. Денгазич фыркнул, и Ардарик разозлился. Он произнес:

— Мой каган, разреши мне оставить тебя с твоими сыновьями.

— Да.

Голос Аттилы был резким от насмешки:

— С наследниками моего тела.

Он снова повернулся к огню и наклонил голову. Через окно слышались крики играющих детей. Ардарик выразил свое почтение к кагану, сложив руки ладонями вместе и покинул комнату. Даже сам каган терпеть не мог своих старших сыновей. В коридоре, подальше от их глаз, Ардарик позволил маске почтения сойти с лица. Он послал раба, чтобы тот подвел ему коня к крыльцу.

Гунны считали, что белый олень вел их на запад, но Ардарик не верил этому, потому что белый олень являлся знаком господа бога Иисуса Христа, а гунны не были христианами. Несколько лет назад их пастух нашел старый меч, наполовину погребенный в землю к северу от Хунгвара. Аттила во всю использовал эту находку, назвав мечом Бога Войны. Он сочинил историю о том, как меч очутился в этом месте и что означал тот факт, что его нашли. Но когда Ардарик как-то был с ним наедине, каган начал смеяться над этой историей и над мечом. Он говорил, что только дураки могли поверить этому.

Гораздо легче можно было поверить историям, рассказанным отцом Ардарика о том, как появились здесь гунны. Сначала здесь жили германцы, к северу от реки, а римляне — к югу от нее. Все жили в мире и торговали друг с другом. Но как-то утром горизонт на востоке почернел от наступающих орд. Это были остготы, вестготы и аланы, бежавшие от гуннов. Далее следовали сами гунны. Они гнали перед собой людей по равнине, как будто за теми двигалось море огня. Некоторым удалось удрать в землю римлян, но большинство германцев были побеждены во время войны, и их заставили платить дань вождям гуннов. Их в то время было много — шесть или даже восемь, они не были такими сильными, как каган Аттила, который теперь правил половиной мира.

Ардарик уселся на коня перед деревянным дворцом Аттилы и поехал по переднему двору к воротам. Такс был среди толпы гуннов у ворот. Он сидел с остальными стражниками у ворот, греясь на солнце, и что-то пил из кувшина. Ардарик повернул коня налево, чтобы попасть в поток людей, выходивших из ворот. Такс увидел его, но сразу же посмотрел в другую сторону.

Каждый день купцы и разные торговцы устраивали базар во дворе у женских покоев. Телеги и люди с тюками на спинах затем выходили за ограждение, чтобы разойтись по деревням, расположенным неподалеку. Ардарик на белом коне был вынужден натянуть поводья, чтобы не растоптать человека в полосатом халате и красной повязке на голове, который вел рабов, несших тюки материала.

Шли разговоры, что парфяне торговали не только тканями. Между слоями шелка они проносили опиум и гашиш и другую отраву.

За воротами утоптанная почва дороги делилась на три тропинки. Одна их них вела вниз по холму к броду. Тесно растущие кустарники росли по берегам реки. Дети гуннов играли там и в грязи под огромным дубом, росшим прямо у ворот. Парфянин в своем красном с желтым халате что-то приказал рабам на странном и резкозвучащем языке и повел их к деревне гуннов к северу от ограждения. Ардарик поехал по направлению к реке.

Когда Хунгвар был всего лишь придорожным базаром, до того, как каган приказал построить здесь дворец, дороги извивались, как тетива лука, чтобы обойти болотистые места. Каган приказал засыпать топкие ямы грязью и землей, камнями и кусками дерева, и теперь даже в весеннюю распутицу дорога была вполне приличной. Сейчас, когда стоял холод, болото отступило от дороги, и траву покрывала корка льда. Был слышен смех детей, игравших среди деревьев у реки. Пока дети не начинали двигаться среди голых ветвей, они напоминали зимние лохматые гнезда белок.

Четверо или пятеро гуннов пересекали реку в месте брода, двигаясь цепочкой один за другим. По волнистой поверхности воды их отражения шли рывками. Ардарик замедлил ход лошади, чтобы пропустить этих людей. Они поднялись вверх по берегу и поскакали, а их начальник поднял руку, приветствуя Ардарика. Ардарик ответил ему на приветствие. Он никогда не мог отличить одного гунна от другого, хотя так много их видел. Он пересек реку и поехал по краю болота к своей деревне, стоявшей на холме между тополями напротив холма кагана.

Белая лошадь несла его по дороге, глубоко протоптанной в холме от движения многих ног людей и животных. Она напоминала ему русло реки. При виде деревни сердце Ардарика переполнилось гордостью. Дома стояли аккуратными рядами. У каждого домика был свой огород и садик. Каждый клочок земли использовался и был огорожен. Резные оконные рамы были покрашены яркой краской, как и подпорки крыльца у домов. Все, что было возможно, украшала искусная резьба — это были карнизы крыш и навесы над крыльцом.

Ардарик въехал в деревню и направился к своему дому. Он слышал болтовню женщин, доносившуюся из пивоварен. Ардарик представил себе, как кипят котлы, полные пива, по краям которых застыла закваска. Разговоры перелетают из края в край над медленно перемешивающими варево лопатами.

Деревенские ребятишки играли на улице в прятки. Это были дети с бледной кожей и светлыми волосами. Может, дети гуннов казались ему такими грязными только из-за цвета их волос и кожи. Цвет их кожи напоминал цвет пива и темного янтаря. Он повернул за угол дома и подъехал к воротам в ограждении. Дом был меньше, чем у кагана. Гораздо меньше, и там не было помещений для женщин. Но дом был хорошо построен и прекрасно украшен снаружи и изнутри. Ардарик украсил его вещами, награбленными во время похода в Италию.

Перед дворцом стояла статуя, которую он нашел на вилле рядом с Миланом. Это был мальчик, изваянный из прекрасного белого мрамора вполовину человеческого роста. По дороге отлетели по самый локоть его раскинутые в стороны руки. Ардарик слез с коня и повесил поводья на плечи мальчика. Перед ним распахнулись двери дома, и его единственный сын Дитрик спустился к нему по ступенькам.

— Где ты был? — спросил его сын. — Гундхар и Эйдимир сидят у нас целый день. Ты сказал, что приедешь домой к обеду.

— Я был нужен кагану.

Ардарик поморщился. Почти целый год Гундхар и Эйдимир вели спор по поводу десяти жеребых кобыл и шестидесяти овец.

— Они все еще здесь?

— Они не собираются уезжать, — сказал ему Дитрик. Его волосы выгорели на солнце до цвета сала, а на худых щеках шелк его первой бородки был скорее рыжего цвета, чем цвета спелой пшеницы. Худой и гибкий, сын был выше Ардарика. Отец был гораздо плотнее его.

— Ни один из них не уйдет первым. Дитрик пошел к лошади отца.

Ардарик поднялся по ступенькам. В дверях он обернулся и посмотрел, как сын вел коня к конюшне. Некоторые из его конюших проходили по двору. Хотя они прошли совсем рядом с Дитриком, никто из них не обменялся приветствием. Ардарик вошел в шум и тепло дворца.

Двое часовых сидели за дверью на полу и ели. Когда вошел Ардарик, они поднялись и отдали ему салют. Ардарик приказал, чтобы они продолжили еду. Дворец состоял из одной огромной комнаты. Длина ее была раза в три больше ширины. В середине находился очаг, построенный из камней, и тут же стоял помост для сна. Когда-нибудь он поделит все помещение на маленькие комнаты, как у кагана. Он знал, что дворец у кагана был построен по типу итальянских дворцов.

В западном краю комнаты у окна стояло его высокое кресло, и он пошел прямо к нему. Его ждали Гундхар и Эйдимир, окруженные свидетелями и родственниками. Все они повернулись и радостно двинулись к нему поближе. И сразу начались оживленные разговоры.

— Итак, — сказал Ардарик. Он сел в свое кресло под деревянным навесом, который привез из Италии. Сзади прохладный ветерок из открытого окна освежал его шею и затылок. Он видел, как Дитрик вошел через переднюю дверь и позвал его.

Дитрик спокойно прошел между двумя толпами свидетелей и сел на низкий стул у левого колена Ардарика. Эйдимир подождал, пока он сел. Его глаза перебегали с Дитрика на Ардарика, и он гордо задрал подбородок кверху.

— Мой хозяин Ардарик, ты обещал нам, что сегодня скажешь нам свой приговор по поводу спора между мною и Гундхаром. Итак, как тебе известно…

Ардарик положил руку на крытую кожей ручку кресла и оперся подбородком на кулак. Он уже много раз слушал то одного, то другого спорщика. После смерти их дядьки, чье глупое распоряжение и вызвало эту проблему, он уже давно решил, что разрешить этот спор или очень трудно, или, наоборот, слишком легко. Оба спорщика вполне могли получить наследство. Было неважно, что он скажет или сделает, потому что проигравший немедленно отправится к кагану, и гунн примет окончательное решение. Чтобы этого не случилось, Ардарик откладывал приговор многие месяцы.

Эйдимир, старый и тощий, с белой бородой до талии, закончил свою версию случившегося и поднял руки вверх, чтобы его свидетели выразили ему свое одобрение. Они все начали кивать и восклицать, что согласны с ним. Гундхар покраснел и пробился вперед, расставив в стороны руки. Он презрительно глянул на Эйдимира и перевел взгляд на Ардарика.

— Мой господин король, великий сын Ризимира, самый прекрасный из людей…

Дитрик плел косичку из бахромы на широком синем рукаве. Плавная речь Гундхара со сложными фразами лилась, как плохая музыка. Снаружи за открытым окном две женщины начали разговор. Они сплетничали о какой-то молодке, которая встречалась по ночам в амбаре с парнем, пока ее муж нес службу у Ардарика. Дитрик не сводил глаз со стены, было очевидно, что он внимательно слушал разговор. Ардарик перегнулся назад и захлопнул окно.

Завтра он встретится с Таксом и возьмет с собой Дитрика. Ему это понравится. Он очень интересовался гуннами. Ему также не мешало кое-чему поучиться. Это будет урок морали. И они возьмут с собой стадо скота, которое нужно пригнать в деревню гуннов. Гепиды снабжали гуннов мясом. Те считали себя слишком важными, чтобы заниматься этим самим. Может, это была его вина, что Дитрик так мало интересуется делами общества. Может, если он станет больше вовлекать сына в каждодневные дела, ему станет все это интересно.

Гундхар замолк, его свидетели захлопали в ладоши и начали утвердительно кивать головой и громко говорить, что он прав и его требования правильные. Ардарик с усилием заставил себя вернуться к этой проблеме. Они все с надеждой смотрели на него. Дитрик тоже ждал его решения и повернулся к отцу. Ардарик открыл рот, и внезапно к нему пришло правильное решение. Он сам был поражен, поэтому специально откашлялся, чтобы подобрать подходящие слова.

— Эйдимир и Гундхар, я целый год слушал ваши слова, и мне кажется, что каждый из вас имеет право на эти стада. Поэтому я решил, что будет справедливым поделить стада поровну между вами. Таково мое решение. Вы поделите стада на следующий день после Дня Бога, а мой сын Дитрик должен смотреть, как вы будете это делать.

Это было правильно. Дитрик был опытным пастухом.

Эйдимир и Гундхар стояли пораженные, открыв рты в изумлении. Ардарик нетерпеливо постучал по ручке кресла. Ему казалось, что решение принято справедливое и точное. Он ждал, что они начнут хлопать в ладоши, а не будут стоять, разинув рты. Но они хором начали возмущаться, грозно глядя друг на друга, и все ближе подступали к его креслу. Ардарик поднял руку вверх. Они недовольно замолчали.

— Таково мое решение. Вы можете идти. Примите его, я больше не стану вас слушать.

Они оба отступили назад, посмотрели друг на друга и снова повернулись к Ардарику. Эйдимир закричал пронзительным голосом:

— Хорошо, тогда я пойду и пожалуюсь в другом месте. Каган услышит об этом.

— И я тоже буду ему жаловаться, — сказал Гундхар, — мы обратимся к кагану за справедливостью.

Он мрачно посмотрел на Ардарика и сдержанно поклонился. Они вышли вместе со своими свидетелями, пройдя мимо женщин, которые несли хлеб на ужин.

Ардарик выругался.

— Невозможно сделать так, чтобы люди остались довольны.

— Мне твое решение показалось справедливым, — сказал Дитрик. — Но, наверно, оно им не понравилось…

— Они слишком жадные, — ответил ему Ардарик.

Они не уважают собственного короля и не приняли всерьез его решение. Он почувствовал жар, как будто их недовольство подействовало на него.

— Принеси мне что-нибудь поесть.