Смерть Аттилы

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Дитрик не переставая дрожал в холодном мокром рассвете. Вокруг него были юрты, покрытые только выпавшим снегом. На крыше хибарки Яя, там, где выходил дым, снег растаял и снова замерз в маленький конус льда. Казалось, что еще никто не проснулся, кроме Такса и Яя. Они седлали коней. Не спали и Дитрик с Юммейк, которая сидела у дверей юрты на ковре, сложив руки на коленях.

Как только Ардарик обнаружит, что Дитрик пропал, он сразу же поймет, где он. Такс был уверен, что ему удалось благополучно ускользнуть, но Дитрик каждую секунду думал, что сейчас увидит отца, мчащегося по деревне гуннов. Он может начать скандал, который неизвестно чем закончится. Ему вдруг почему-то представились запорошенные снегом юрты в виде яиц, где внутри уютно согрелись люди, а Ардарик разбивал скорлупу, и гунны выливались наружу в виде содержимого яиц. Он начал дрожать и пожалел, что вообще ввязался в эту историю.

Дитрик надел свою старую овчинную шубейку поверх тулупчика, полученного у Такса. Гунны помогли набить его сапоги соломой, но все равно холод пробирал его до костей.

Лошадка Такса, лохматая, как пастуший пес, стояла перед юртой и поедала снег. Яя вышел, неся с собой длинный куль, и бросил его на седло лошадки. Лошадь, как всегда, прижала уши и подняла вверх ногу, чтобы стукнуть его копытом. Но Яя быстро отошел к своей лошади. Такс подошел к лошадке и крепко приторочил поклажу к седлу. Дыхание у него вырывалось клубами.

Когда Дитрик попросил у отца позволения отправиться с ними, Ардарик гневно отказал ему и добавил, что гунны чего-то хотят от него, чтобы он оказался у них в долгу. Дитрик почти поверил его предупреждению. Но даже если это было правдой, ему не хотелось терять шанс съездить в Сирмиум, повидать римлян и провести время в поездке вместе с гуннами. Даже когда каган повел свою армию сражаться, очень мало германцев отправились вместе с гуннами. Обычно гунны ехали в авангарде и позади армии и занимались разведкой, а германцы были основным ядром армии. Их использовали только, когда гунны уже выполнили всю самую, можно сказать, «интересную работу».

Такс и Яя сели на лошадей. Юммейк поднялась с коврика и вышла вперед, подняв кверху лицо. Сначала она подошла к Яя и, улыбаясь, что-то сказала ему. Он быстро погладил ее по грубым черным волосам. Потом она подняла руку в приветствии Таксу, и тот ответил ей. Тогда она отправилась по снегу к Дитрику, подняв вверх широкие штанины, чтобы не сильно мочить их.

— Дитрик! — воскликнула она. — Проследи за ними ради меня. Не разрешай никому их соблазнять!

Блеснули ее белые зубы, и она вернулась к Яя, а потом пошла домой.

Такс и Яя двинулись друг за другом. Дитрик ехал за ними и думал, что имела в виду Юммейк. Конечно, это была шутка, и она ничего серьезного не имела в виду. Он начинал понимать, как сильно отличались гунны от гепидов, и эти отличия казались ему удивительными и важными. На улице стало гораздо светлее. Сейчас тишину ночи нарушали крики детей и лай собак. Уже началось движение между домишками, и пока они ехали по деревне, шум кругом нарастал, а когда они достигли южной части деревни, шум и крики людей, ржанье лошадей, звуки и запахи готовящейся пищи, звяканье ведер усилились, как бывало днем, и гунны уже начали расхаживать по всей деревне.

Когда они проезжали мимо последней хижины, Такс сказал Дитрику:

— Не бойся, Ардарик тебя не догонит. Будь осторожен со своим конем. Если ты станешь слишком нагружать его, он может в снегу повредить кости.

— Я прикладывал ему к ноге припарки, — сказал Дитрик. Такс нахмурился.

— От них мало толку, пока он не охромел, но вреда тоже не будет.

Впереди, на покрытой снегом равнине, их дожидались на лошадях гунны. Их было примерно человек двенадцать. Дитрик ожидал, что их будет больше, так как считал, что посланцы из Константинополя будут охраняться большой группой людей. Яя погнал коня побыстрее. Люди, ожидавшие их, развернулись и двинулись вперед, и снег сразу стал затоптанным. Конь Дитрика без всякого принуждения прибавил ходу. Скакавший с ним рядом Такс начал застегивать свою шубейку, а пока поводья лежали на шее его лошадки.

Когда они начали двигаться, Дитрик уже не так сильно страдал от холода. Перед ними расстилалась равнина, вся покрытая снегом. Отец его не догнал. Дитрик оглянулся назад. Холм кагана и его частокол уже находились далеко за ними, и Ардарик теперь уже не сможет его остановить. Он стал смотреть вперед, крепко сжал в руках поводья и захохотал.

В сером небе поднялось солнце. Позади них Хунгвар вдали начал растворяться, а потом совсем исчез. Некоторое время они ехали параллельно реке. На фоне белизны снега и серого неба деревья по берегам реки казались черными. К полудню река осталась позади. Дитрик решил, что они продвигаются к югу. Бледное серебристое солнце передвигалось по небу, и оно было таким слабым, что на него можно было свободно смотреть. Дитрик вспоминал сказки своего детства о Снежном Великане и Снегурочке. Рассказы о борьбе холода и темноты с теплом солнца. Теперь эти истории уже никто не вспоминал, потому что они относились к тому времени, пока Христос не пришел к германцам и не спас их. Теперь никто не желал вспоминать о том времени, когда они были прокляты, до прихода к ним Христа. Может, рассказы были именно об этом — холод и темнота до пришествия Христа.

— Когда мы прибудем в Сирмиум? — спросил он Такса.

— Кто знает? Через три дня, а может, через четыре. Дитрик думал, что Сирмиум находится подальше. Он смотрел на профиль Такса. Маленький гунн улыбался, глаза у него блестели. Он, наверно, был счастлив. Дитрик вспомнил историю о том, как Такс один возвращался из Италии после того, как армия оставила его там. В первый раз, когда он ехал по равнине, он понял, почему его отец не мог этому поверить.

— Когда ты был в Италии…

Такс посмотрел на него. Дитрик не мог придумать, как ему спросить о том, что он хотел узнать. Он облизал губы и посмотрел вперед. Другие гунны ехали широким неровным полукругом. Некоторые из них переговаривались, другие молча ехали в стороне,

— Ты не боялся? — наконец спросил Такса Дитрик. — Ты ведь был один.

Такс выставил вперед нижнюю губу, как обиженный ребенок.

— Я ничего не боюсь.

— Я хочу сказать — одиночества.

Такс упорно отводил от него взгляд. Дитрик попытался сказать все по-другому, чтобы Такс не подумал, что он мог испугаться.

— Я был бы так одинок, что просто умер бы. Я не думаю, что смог бы все это вынести.

Такс искоса посмотрел на него. Было ясно: он считает, что Дитрик не смог бы все это вынести. Но он немного размяк и снова начал улыбаться.

— Почти до самого конца я не был один. Со мной был Мараг — брат Яя.

Дитрик взглянул на Яя.

— Я не знал этого.

— Он умер в горах. Там было труднее всего. Мы не понимаем гор. Мы не можем там найти пищи. Еще там очень холодно и нечем кормить лошадей.

Яя придержал коня, чтобы они могли его догнать. Когда они поравнялись с ним, он что-то быстро сказал на своем языке, показав назад. Такс кивнул и утвердительно ответил ему. Яя глянул на Дитрика, словно он его не видит. Его взгляд был неприятен Дитрику.

— Мы научим его говорить по-гуннски, — сказал Такс на германском языке, показав жестом на Дитрика.

— Зачем? — спросил Яя. — Он и так уже наш друг. Такс широко раскрыл глаза.

— Почему ты злишься?

— Я не злюсь.

Яя отвернулся. Казалось, что он был от них далеко. Такс пожал плечами и посмотрел на Дитрика.

— У Яя очень плохой характер, и он волнуется из-за Юммейк.

— Кто о ней позаботится? — спросил Дитрик.

— Трубач. Она… Яя сказал:

— Не говори ему ничего. Юммейк принадлежит мне!

— Я никогда не думал… — начал Дитрик, но Такс его прервал.

— Оставь его в покое. Если ты не хотел, чтобы он ехал, то почему ничего не сказал раньше?

Яя все еще смотрел вперед на равнину и воинственно выставил вперед подбородок.

— Мне все равно.

Такс наклонил голову и с интересом посмотрел на него. Потом он снова осторожно заговорил с ним. Яя ему ничего не ответил, стукнул лошадь и ускакал вперед. Он присоединился к группе всадников, которые ехали справа от них. Такс с завистью посмотрел ему вслед.

— Мне бы хотелось ездить так же, как он, — сказал Дитрик. Он был доволен, что Яя ускакал от них.

— Яя знает слово, благодаря которому его слушаются лошади, — заметил Такс.

— Что? Но все гунны так хорошо ездят на лошадях.

— Конечно, мы все хунну.

Такс выпрямился. Он больше не смотрел в сторону других всадников, и Дитрик понял, как он злится на Яя.

— Ты можешь научить меня?

Маленький гунн откинулся назад в седле и с сомнением посмотрел на Дитрика и его коня. Потом он снова выпрямился.

— Нет!

Дитрик не мог ничего сказать. Слезы обожгли его глаза. Ему стало стыдно, и он отвел взгляд.

— Тебе нужно было учиться, когда ты был ребенком, — сказал ему Такс — Даже до твоего рождения. Я могу тебе показать, но тебе для этого слишком много лет. Мне кажется, что твои ноги уже привыкли к тому, чтобы ходить, а не ездить, и твоя спина тоже уже приняла другую форму. Ты знаешь, что хунну не могут делать некоторые вещи, потому что мы их не выучили вовремя. Выращивать пищу и делать такие хорошие дома, какие есть у вас…

Он заколебался, словно пытался вспомнить, какие же еще есть вещи, которые были бы важны для гуннов.

— Но ты все равно хорошо ездишь верхом для германца, — добавил он. — Ты ездишь гораздо лучше твоего отца.

— Да? — Дитрик обрадовался.

— Но тебе нужно больше ездить на коне и быть вместе с ним. Вот, посмотри.

Черная лошадка галопом рванулась вперед, развернулась и помчалась назад, разбрасывая комки снега по воздуху. Она снова развернулась и побежала к Дитрику, сделала вокруг него круг и снова потрусила рядом с ним.

— Ты понял? — спросил его Такс. Дитрик отряхнул с себя комки снега.

— Что я должен был увидеть?

Такс наморщил нос. Он был таким смешным, что Дитрик чуть не расхохотался. Ему вдруг стало так приятно находиться рядом с ним. Наконец Такс сделал рукой легкое движение.

— Я не могу тебе ничего объяснить. Может, если ты станешь смотреть на нас, и сам все поймешь. Все связано с тем, как ты сидишь и ездишь на коне. Лошадь не знает, что ты от нее хочешь по движениям рук и ног, она все понимает по тому, как ты на ней сидишь.

Такс прижал руку к своей пояснице.

— Все идет отсюда. Ты понял?

— Нет, извини.

— Я не могу объяснить. Наблюдай за нами. Наблюдай за Яя. Он в этом специалист. Смотри, как ездят верхом германцы, видна огромная разница.

— Ты правда считаешь, что Яя ездит верхом лучше тебя? Такс серьезно посмотрел на него и кивнул. Голос у него был очень уважительный.

— Все мужчины из их семейства обладают даром ездить верхом. Мараг мог ездить на любой лошади. Они его любили. Он разговаривал со своими лошадьми, и Яя такой же. Я слышал о том, что это волшебство похоронено в черепе лошади где-то в степи, и пока этот череп не превратится в пыль, они все будут обладать этой магией.

Дитрик сказал, не изменяя выражения лица:

— Понимаю.

Он вспомнил то, что как-то сказал ему Ардарик.

— А где похоронено твое волшебство? У Такса резко дернулась голова. — Что?

— Мой отец сказал, что у тебя есть… Что каган сказал, ты тоже обладаешь сильной магией.

— Ты никогда не должен говорить о магии с человеком, который ею обладает, — сказал Такс — Ты — германец и не знал этого, но больше так не делай. Теперь ты об этом знаешь и запомни на будущее.

Он покачал головой, возмущаясь плохими манерами Дитрика. Но почти сразу наклонился к нему и улыбнулся.

— На самом деле все не так. Я не обладаю никакой магией. Но почему-то все в это верят, ну и пусть! Они ко мне тогда лучше относятся, но магией я не обладаю.

Дитрик ничего не успел сказать, как один из гуннов, ехавший впереди, что-то резко выкрикнул, и они все повернули на восток. Такс что-то пробормотал и галопом поехал к этому человеку. Дитрик последовал за ним. Он понял, что кто-то что-то там заметил, но сам он ничего не видел на снежной равнине. Он попытался по-другому сидеть на коне, но ничего не ощутил.

Все гунны собрались вместе и возбужденно поглядывали на восток. Теперь Дитрик заметил, как волны снега поднимались на горизонте. Через некоторое время он увидел, что колонна всадников двигается в их сторону, поднимая вихри снега. Такс схватил его за руку:

— Они — германцы, гепиды. Так? Ты их знаешь?

Дитрик заморгал. Он даже еще не мог пересчитать всадников. Пока он на них смотрел, они приблизились к ним на расстоянии нескольких сотен метров и остановились. Один из всадников выехал вперед. Это были гепиды. Их светлые волосы были заплетены в косы, и их бороды были такими же длинными, как и у Ардарика. Дитрик никого из них не узнал, но понял, кто они такие. Это были люди, жившие в излучине реки к югу от Хунгвара.

— Вы — гунны! — крикнул начальник их отряда. — Куда вы едете и кто вас послал?

Такс сильно стукнул Дитрика по плечу:

— Скажи им, что нас послал каган. Быстро!

— Почему я должен…

Такс подтолкнул его. Дитрик выехал вперед и поднял руку вверх, приветствуя гепидов.

— Я — Дитрик, сын короля Ардарика. Эти люди и я едем со специальной миссией в Сирмиум по поручению кагана.

Гепид подъехал к нему ближе. Его длинное обожженное солнцем лицо выражало удивление. Он наклонился вперед, чтобы посмотреть в лицо Дитрика.

— Сын короля? Как я могу знать, что ты не врешь?

— Клянусь Иисусом Христом, — сказал Дитрик. — Почему я должен тебе врать?

Гепид оглядел гуннов и снова перевел взгляд на Дитрика.

— По поручению кагана?

— Да.

Гепид кивнул ему и натянул поводья.

— Смотри, чтобы они ничего здесь не украли. Чем быстрее они отсюда уедут, тем для нас будет лучше.

Он развернул коня и поехал к своим всадникам. Глядя на него, Дитрик понял, каким он был напряженным, и как с каждым движением лошади тяжело шлепался обратно в седло, и какая у него была напряженная спина. Слова гепида были очень неприятны Дитрику. Он тоже развернулся и поехал к гуннам.

Его приветствовали все, кроме Яя, и когда гепиды поехали прочь, то все еще раз начали его поздравлять. Они трогали и гладили его в благодарность. Он оказался в середине отряда, и они продолжили путь. Такс подъехал к нему.

— Тебе они поверили, но не поверили бы нам. И тогда началась бы свара. Каган… — Такс покачал головой. — Ты знаешь, он очень разозлился на нас за то, что мы напали на стадо твоего отца. Он говорит, что когда мы так себя ведем, то германцы каждый раз начинают обладать над ним лишней властью. Да-да. Он бы сильно злился, если бы у нас сейчас начались неприятности с гепидами. Если бы тебя не было с нами, сейчас у нас были бы большие нелады с ними.

Все остальные гунны продолжали ехать одной группой и оживленно что-то говорить. Дитрик решил пошутить.

— Может, я обладаю волшебством, чтобы избегать беды.

— Если это так, то тебе это пригодится, когда ты станешь королем, — заметил Такс — Но ты не должен говорить об этом даже со мной.

Весь долгий день, пока они ехали по нескончаемой снежной равнине, солнце пыталось проглянуть сквозь плотные облака. День заканчивался, и оно начало спуск по небу на запад и наконец совсем пропало в тяжелых темных облаках, которые двигались, подгоняемые северным ветром. Сильно похолодало, и небо стало темным. Дитрик в дорогу приторочил к седлу тяжелый, подбитый мехом плащ, и ему захотелось надеть его. Но он решил его не надевать, пока гунны не наденут свои плащи. Он посмотрел вверх на нависшее небо. Ветер шумел и выл над головой.

— Снег, — сказал Такс — Сейчас начнется буря. Я надеюсь, что она не будет слишком долгой.

Он был взволнован. И Дитрику стало легче от того, что не он один боится.

— Где мы проведем ночь?

Такс пожал плечами. Он слегка приподнялся в седле и что-то выкрикнул на своем языке. Другие гунны ехали впереди неровным полукругом. Когда Такс окликнул их, они быстро сбились все вместе. Такс втиснулся со своей лошадкой в тесный круг, но Дитрик не стал этого делать, и круг замкнулся без него.

Собравшись вместе, гунны начали спорить о чем-то. Дитрик переменил положение, чтобы ему было видно Такса. Спорящие разделились на две группы — одна энергично указывала на юг, а другая — показывала на небо, землю и на север. Они начали спорить громче. Такс и еще несколько человек ничего не говорили. Яя относился к тем, кто хотел продолжать путь. Он наклонился вперед, тянул Такса за рукав и что-то кричал. Такс ему улыбнулся, но ничего не сказал и посмотрел вниз. Наконец те гунны, которые требовали остановки, перекричали всех остальных, а два человека, находившихся с группой, которая желала продолжать движение, быстро переметнулись на другую сторону. Теперь начали говорить Такс и другие гунны — трое из них захотели ехать вперед, а Такс хотел остановиться, и вдруг его поддержали все всадники, кроме трех или четырех, самых упрямых.

Все успокоились, и кучка всадников рассеялась.

Такс подскакал к Дитрику и улыбнулся ему, продолжая двигаться вперед. Дитрик поехал за ним, не совсем понимая, в чем тут дело. Сначала ему показалось, что Такс возвращается, и он подумал, может, они решили вернуться в Хунгвар и там переждать бурю. Но черная лошадка повернула. Дитрик ехал рядом с Таксом. Лошадка повернулась к его лошади и влекла за собой кругами около притоптанного места, где до этого что-то решали гунны.

Половина всадников тоже ездили кругами и утаптывали снег. Остальные поехали прочь. Такс и Дитрик проехали три круга, и оказалось, что лошади утоптали большое пространство. Такс остановился и сказал Дитрику:

— Надеюсь, что снег перестанет идти. Мне не хотелось бы, чтобы нас тут занесло. Поедем поищем, чтобы из чего-нибудь сложить костер.

Он начал пересекать утоптанный круг, они еще не доехали до его края, как к ним присоединился Яя. Он и Дитрик зло посмотрели друг на друга и отвели взгляды прочь. Такс, казалось, ничего не замечал. Дитрик и Яя ехали по разные стороны от него, и он повел их вперед через равнину.

Дитрик подумал, где в этой бесконечной снежной пустыне Такс собирается найти дрова. От приближавшейся бури в воздухе пахло горечью. Из-под облаков пробивался грязно-желтый свет. Такс широким полукругом развернул всех на восток. Внезапно он издал резкий крик, и его лошадка начала пробиваться через снег, а потом Дитрик увидел, что он вел их к лощине.

Лощина была узкой, но она была выше человеческого роста и поросла кустарником. Такс въехал туда, и Яя пробился сразу за ним, оттеснив Дитрика. Он задержался, потому что испугался, что Яя может причинить ему какую-нибудь неприятность. Склоны лощинки поднимались с каждой стороны, так что ему было некуда деваться. Он слышал, как впереди прорывался через кустарник Такс, но в темноте лощины он его не видел.

Вдруг с одной стороны лощины между Таксом и Яя послышался звук ужасного фырканья. Дитрик рывком остановил коня. Он ожидал, что из перепутавшегося кустарника на стене лощины вылетит медведь. Такс и Яя завопили. Такс скакал навстречу Дитрику, направляя лошадку вверх по откосу лощины.

— Яя! — крикнул он, потом что-то добавил по-гуннски. Яя соскочил с коня и отправился в кусты. С ним было копье, и он вонзал его в темные заросли кустарников. Конь Дитрика начал волноваться, а злое громкое фырканье стало сильнее.

Яя заорал, из кустов выскочило небольшое плотное животное. Яя мог в тот момент убить это животное. Оно на своих коротеньких ножках поскользнулось на крутом откосе и начало подниматься снова, но Яя отошел в сторону.

— Дитрик! — завопил он. — Дитрик, убей его!

Яя захохотал. Животное метнулось к Дитрику, продолжая фыркать. Его полосатый мех поднялся вверх. Дитрик не мог двинуться с места.

Ему показалось, что зверь оскалил свои изогнутые клыки. Его конь заржал и поднялся на дыбы, и темное животное проскользнуло почти под ногами коня. Он опять поднялся на дыбы и споткнулся. Дитрик начал соскальзывать с седла, потом упал, ударив локоть о покрытый снегом камень. Он закричал. Лицо ожег холодный снег.

Яя хохотал над ним. Дитрик сел, вытирая снег с лица. Такс ехал по лощине к ним.

— Что случилось?

Он посмотрел на Яя, потом на Дитрика. Лицо у него не изменилось.

— Нам нужно поймать твою лошадь.

Он проехал мимо Дитрика, а за ним ехал Яя, продолжая смеяться. Дитрик поднялся на ноги. Он кипел от ярости. В первый раз он понял, что ненавидит Яя.

Когда они поймали его коня, то вернулись в лощинку и собрали много веток. Всеx связали и потащили за конями в лагерь. К тому времени совершенно стемнело. Другие гунны сделали из снега стену, чтобы защититься от ветра. Они также разожгли костер и поставили вариться еду. Пока кипел суп, они уселись все вместе, как стая животных. От всех воняло отсыревшим мехом, потом и особенным сладковатым запахом, присущим всем гуннам. Снег не переставал идти, отражаясь в свете костра, пар от тающих снежинок тянулся наискосок в порывах ветра. Огонь начинал шуметь и плеваться, когда в него попадали большие хлопья снега. Под навесом снежных стен, когда с одной стороны к нему тесно прижимался Такс, а с другой — какой-то гунн и когда перед ним и за ним сидели гунны, Дитрику стало тепло.

Они ели жидкую похлебку из разваренного зерна с сушеным мясом, пили растопленный снег и напиток Белый Брат. Чтобы экономить дрова, не часто подкладывали их в костер. Вне небольшого круга огня огромная темнота дрожала от порывов ночного ветрам Лошади двинулись на огонек, зашли за снежную стену и Начали дремать. Дитрик чувствовал себя пьяным от усталости.

Раза два он засыпал и просыпался, когда у него голова падала на грудь. Когда он Проснулся второй раз, кто-то говорил, а все остальные слушали.

В темноте он ничего не видел и только с трудом различал силуэты сидящих возле них. Голос шел из самой середины, как будто кто-то по-гуннски рассказывал какую-то историю. Он разобрал несколько с. ров, но этого было недостаточно, чтобы понять, о чем же шла речь. Это были слова — конь, вода и буря. Но сам голос, который поднимался вверх и опускался, меняя тональность, поразил его и вызвал разные эмоции. Хотя он не понимал, о чем шла речь, но в голосе слышались нотки опасности, затем эта опасность была побеждена, а затем он понял, что наступил счастливый конец.

Потом последовала долгая тишина. За защищавшей их стеной и светом огня ветер выл в темноте. Дитрику показалось, что за воплями ветра он различил вой волков. Он поднял голову и пытался что-то услышать.

— К чему ты прислушиваешься? — тихо спросил его Такс.

— Волки.

— ТОЛЬКО ВОЛКИ?

Гунн, сидевший перед Патриком, оглянулся — он был моложе остальных, и у него были серьезные глаза. Дитрик подумал, сколько же ему лет, и перестал прислушиваться к звукам бури.

У него зашевелились во осы на голове, и он рывком поднял голову.

Такс спросил:

— Ты их слышишь?

— Что это?

Даже находясь среди гуннов, Дитрик почувствовал свою незащищенность и холод. Он подумал, почему он не слышал ничего раньше. Звук напоминал смех. Как будто сумасшедший начинал хихикать. Звук был удивительно мягким на фоне грохота сильного ветра. Потом он зазвучал, как женский вопль.

— Что это?

Он подобрал под себя ноги, чтобы подняться, но все продолжали сидеть, и он снова сел. Такс произнес какое-то слово.

— Я не знаю, как германцы называют их. Это духи людей, умерших ночью в снегу. Они пытаются выманить других людей в бурю. Если ты уйдешь, то замерзнешь до смерти, и твой дух займет место духа, который выманил тебя на смерть. Он сможет отдыхать, но тебе придется звать кого-то, кто бы мог освободить тебя от вечной муки.

— Но что они сделали? — спросил Дитрик.

— Они умерли в снегу, ночью и в одиночестве, и их дух подхватил ветер. Он двигается настолько быстро, что они никак не могут вырваться из бури, и ветер их переносит с одного места на другое, и так продолжается постоянно, пока они не подхватят кого-то другого и смогут вырваться из потока ветра.

— Но что они сделали? Они что, грешили? Почему их так наказывают?

Такс поднял брови вверх:

— Они умерли ночью, в снегу.

Дитрик сгорбился. Он никак не мог понять, почему люди должны были страдать от того, что с ними произошел несчастный случай. Он всегда верил, что наказание ждет только плохих людей. Он низко опустил голову и теснее прижался к окружавшим его людям, стараясь быть подальше от ветра.