Смерть Аттилы

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

— Такс! Такс!

Такс придержал лошадку и оглянулся. В переполненном лагере он не обнаружил ни одного знакомого. Собаки рычали у ног лошадки. Та фыркнула и ударила копытами. Такс нагнулся и замахнулся на них луком. Когда же он выпрямился, то увидел, как Монидяк пробирается к нему между кибиток, деревянных рам для сушки мяса, костров и сохнущей одежды.

Бросив лук, Такс раскинул руки и издал клич. Монидяк приказал своему коню перепрыгнуть через кучу отбросов и нырнул прямо с седла в объятия Такса. Они свалились с лошадки на завопившего ребенка. Его мать вылетела из кибитки с кнутом и стала хлестать их, не переставая ругаться.

— Монидяк! — восклицал Такс, сжимая приятеля в объятиях. Кнут из бычьей шкуры хлестнул по плечам, и кончик его ожег щеку, как горячий уголек.

— Ой, давай отсюда выбираться, Монидяк. Монидяк!

Прикрывая голову руками, Монидяк отбежал от разъяренной мамаши. Такс последовал за ним на коленях. Таким образом, он был менее заметен, и пока женщина размахивала кнутом над головой Монидяка, Такс добрался до черной лошадки, крепко ухватился за ее длинную гриву, и та оттащила его подальше от опасности. Монидяк хохотал и просил женщину перестать. Позади женщины малыш нашел хорошенький камешек и попытался его проглотить.

— Монидяк! — позвал Такс. Он с трудом вскарабкался на лошадку.

Монидяк увернулся от последнего удара, показал «фигу» женщине и помчался по лагерю за своим конем. Такс последовал за ним. Когда Монидяк подобрал волочащиеся поводья, он обернулся и улыбнулся Таксу.

— Я знал, что ты приедешь. Куда ты дел Трубача? Он с тобой? Где вы остановились?

— Я приехал один. Трубач — мертв.

У Монидяка глаза стали круглыми, как у германцев. Улыбка примерзла к его лицу.

— Трубач мертв? Что случилось?

— Все очень сложно. Его убил гот. Где ты остановился?

— Поехали, — Монидяк одним махом взлетел на коня. — Еще одно преступление готов.

— Да, они убивают любого хунну, которого могут найти. С тех пор, как я покинул Хунгвар, я видел мертвецов столько же, сколько их было на войне.

С тех пор, как Такс расстался с монахом, он видел еще много свидетельств жестокости готов. Ему пришлось следовать за Монидяком — лагерь буквально кишел народом, а проходы между кибитками были очень узкими, только для одного всадника.

— Да, я это уже слышал. Бряк тоже здесь. На севере мы не видели такого разгула германцев. Мы слышали много разных рассказов. Могу себе представить твою историю.

Они подъехали почти к берегу реки. Такс оставил своих кобылок на равнине, в сутках скачки отсюда. Он думал привести их сюда, когда найдет хорошее место для стоянки, но теперь решил не трогать пока. Здесь не было пространства для лишних лошадей. Каждый клочок берега реки был покрыт палатками, кибитками и навесами хунну.

У Монидяка и Бряка не было кибитки, и они сделали навес из ветвей и шкур под тремя растущими деревьями. Бряк был там и пытался разжечь костер с помощью веток и конского навоза. Услышав их, он поднял голову.

Монидяк заявил:

— Посмотри, кого я привез… Бряк вскочил на ноги.

— Такс!

Он рванулся вперед, и Такс соскользнул с лошадки, чтобы обнять его.

— О, наконец нас именно столько, чтобы мы могли похоронить кого угодно, если будет такая необходимость, — сказал Монидяк. — Пошли под навес, от ветра.

Такс крепко обнимал Бряка. Он расстался с монахом уже почти месяц назад, и все это время был один. При виде друзей у него сжалось горло, и на глазах показались слезы. Он тяжело опирался на Бряка, потом сказал:

— Помоги мне, я теперь не могу ходить.

Монидяк присел у огня и внимательно взглянул на Такса. Тот ухватился за плечи Бряка, чтобы он подтащил его к огню.

— Германцы? — спросил Монидяк и потянулся за кувшином.

— Гепиды.

Монидяк и Бряк посмотрели друг на друга. Такс вытащил затычку из кувшина.

— У-у-у, вино? Я хочу Белого Брата.

— У нас его нет. Такс, здесь вообще ничего не достанешь, — Бряк хлопнул себя по ляжкам. — У каждого человека есть только самое необходимое. И потом у нас нет ничего, на что мы могли бы выменять.

— Дайте мне мешок, — сказал Такс. Он с трудом вытянул перед собой ноги, и руками положил их одна на другую. Монидяк выругался.

— Все не так плохо, — сказал Такс. — Я могу делать все, чем занимаются другие, пока рядом со мной моя лошадка, вы увидите, я могу теперь скакать на ней без уздечки. — Он придвинулся ближе к огню. — Это дело рук Ардарика.

— Это он убил Трубача? А где был Дитрик? Такс покачал головой.

— Вы помните монаха?

Бряк бросил мешок Такса рядом с ним. Такс достал сушеную тыкву, которую использовали вместо фляжки.

— Вот, я нашел Белого Брата на равнине и сам приготовил чай.

Монидяк завопил. Они оба накинулись на Такса и начали в восторге молотить его по плечам. Потом, немного успокоившись, они передали тыкву по кругу. Такс им рассказал, как был убит Трубач и как его самого покалечили.

— Сначала я даже не особенно переживал, но теперь, когда я вспоминаю короля Ардарика, то хочу отомстить и убить его!

— О, — сказал Бряк, облизывая губы. — Это очень хороший чай из Белого Брата!

— Может, нам и удастся его убить, — заметил Монидяк. Такс кивнул головой.

— Нам следует поубивать их всех. Пока я добирался сюда, я видел такие вещи… — он отпил еще несколько глотков. Бряк проверял содержимое его поклажи.

— Еще полные три тыквы и большой мешок сушеных листьев, — объявил Бряк.

— Помолчи, — распорядился Монидяк. — Ты только о выпивке и думаешь! Нам следует продумать нашу месть!

— Королю Ардарику? Не будь дураком. Как могут три обычные хунну отомстить королю?

— Всем германцам, существующим в мире! Бряк откинулся назад:

— Вот это больше похоже на правду! Передай-ка мне сосуд.

— Кто здесь? — спросил Такс. Он переводил взгляд с одного на другого друга, радуясь при виде знакомых лиц.

— Эллак… Я приехал вместе с ним, поэтому у нас такое хорошее место, — ответил Монидяк, потирая руки. — Денгазич и Эрнач тоже стоят лагерем неподалеку. Они теперь союзники. Ты вскоре увидишь Эрнача. Ты не поверишь, что еще мальчик, даже без шрамов мужества. Он так похож на кагана. Здесь также находится Орестес… тот римлянин, который служил кагану. Но, говорят, что ему придется уйти отсюда, он не нравится сыновьям кагана. Многие люди тоже считают, что римлянину нет места на курултае хунну. Здесь находятся Эдеко, Скоттас и Миллисис. Нет только Мегиддо.

Такс что-то проворчал. Когда умер Трубач, не оставив после себя последователя, Мегиддо, колдун в плаще из вороньих перьев, оставался единственным колдуном их племени.

— Кто его убил? Какие теперь здесь есть шаманы?

— Ферга, — ответил Бряк. — И еще, мне кажется, Саллак…

— Мегиддо жив, — добавил Монидяк. — Он там, на Озерах, с остальными старейшинами. Их здесь никого нет. Сюда приехали люди, которые стали известными во время правления кагана… Только они, да воины.

Бряк откашлялся и встал.

— Я пойду поискать что-нибудь для нас поесть. Он ушел, а Такс посмотрел на Монидяка.

— Что случилось? Почему здесь нет старейшин и шаманов? Они должны быть здесь. Когда мы станем выбирать нового кагана…

— Они говорят, что кагана больше не будет. Давай поедим, я — голоден.

Он тоже встал и пошел прочь.

Такс забеспокоился. Монидяк был братом Эдеко… Может, Эдеко сказал ему что-то. Эдеко иногда выдумывал себе лишние страхи.

Весь день они просидели у костра, ели и пили, обменивались историями о своих приключениях. Такс хотел разыскать своего брата Раза. Но из слов Монидяка он понял, что Раза здесь нет. Он вспомнил, что брату не нравился титул кагана еще до смерти Аттилы.

К заходу солнца они были так пьяны, что не стояли на ногах. Они слышали движение и шум лагеря. Когда село солнце, начал дуть резкий пронизывающий ветер. Люди кругом разводили большие костры, и весь лагерь был освещен и отражался в воде. Огни сияли вдоль берега реки. Шум и хождение не прекращались ни на секунду. Женщины и дети попрятались в кибитки, но мужчины группами переходили от одного костра к другому. Они разговаривали и, не переставая, пили. На большинстве из них были нарисованы знаки кровной мести. Такс приполз к чужому костру, выклянчил два горшочка краски и с помощью друзей раскрасил себе лицо.

Всю ночь хунну подъезжали к их костру, разговаривали и затем снова уезжали. Почти все они были в возрасте Такса, чуть помоложе или постарше. Каждый рассказывал свою историю о жестокости германцев, или, наоборот, как он расправлялся с германцами. Спустя некоторое время стало казаться, что все рассказы одинаковы, и Такс, Монидяк и Бряк одинаково выражали возмущение, грусть и желание отомстить. Такс был настолько пьян, что весь лагерь показался ему одним огромным костром, сквозь огонь двигались вперед и назад странные тени. Слова говорящих казались слабым шумом на фоне общих криков. Как в полусне, он видел Эллака, окруженного факелоносцами. Он шел с сопровождающими по лагерю. Ему также показалось, что к ним приходил и разговаривал Эдеко. Когда он уже ничего не различал, Такс отполз под навес, свернулся клубочком и заснул, видя сны о всепоглощающем пламени мести.

— Они расположились впереди, — сказал Ардарик. — На северном берегу реки, вверх и вниз по течению, — он правой рукой махнул в направлении реки. Дитрик сидел на повозке отца, сложив руки на груди. У него сжимались мышцы на спине при мысли о том, что хунну где-то здесь, совсем неподалеку. Он подумал, если Такс жив, то где же он сейчас?

Ардарик кругами ходил вокруг повозки и осматривал своих воинов. Они остановились в излучине реки. Ардарик приказал поставить повозку на небольшом холмике в центре лагеря.

Отец поражал даже Дитрика. Может, из-за римлян или просто ради самого Ардарика каждое племя германцев к востоку от гор прислало ему воинов, и Ардарику удалось объединить их всех в таком месте, где они могли бы обороняться.

Оно находилось в двух днях езды от стоянки гуннов. Дитрик радовался, что наконец уехал посланец римлян.

Ардарик направлялся к сыну, и Дитрик быстро принял равнодушное выражение лица.

— Я могу тебе доверять? — сразу спросил его отец. Он прислонился к повозке.

— В каком смысле?

— Если ты увидишь своего маленького дружка хунну со свинячьим рылом, ты не удерешь с ним?

Дитрик не смог удержаться от улыбки.

— Может быть.

— У-у-у! — Ардарик сильно ударил его в бок. Но они давно перестали выяснять отношения друг с другом, и, помолчав, Ардарик продолжил:

— Возьми с собой воинов и поезжай разведать их лагерь. Я не стану скрывать, что пошлю за тобой и других, так что не лги мне…

Дитрик, не отрываясь, глядел в глаза отца и старался придумать ему в ответ дерзость. Но у отца расширились зрачки, и Дитрик понял, что продолжает испепелять отца взглядом. Он повернулся и пошел прочь. Ему не хватало воздуха, как будто он долго бежал. Напряжение между ним и отцом действовало раздражающе.

Дитрик подошел к группе воинов-гепидов. Они смотрели на него. Дитрик выбрал троих из них, даже не зная их имен.

— Седлайте коней, мы поедем на разведку в лагерь гуннов. Встречаемся у повозки моего отца.

Они быстро разошлись. Дитрик отправился к лошадям, привязанным у реки. Еще до того, как они покинули новый двор отца, он взял к себе в оруженосцы молодого кузена с материнской стороны. Мальчик сидел у реки и о чем-то думал. Дитрик приказал ему оседлать коня, а сам сел на место мальчика и переменил сапоги.

Он никогда прежде не участвовал в войне, и Ардарику не имело смысла отправлять его на «передовую». Он не верил, что отец действительно считал, что сын может предать собственный народ. Иногда ему казалось, что Ардарик так же устал от их ссоры, как он сам.

Он видел, как Ардарик собирал огромное войско, и начинал понимать, почему римляне выбрали именно отца, чтобы уговаривать и льстить ему и давать подкуп, чтобы тот расправился для них с гуннами. Но он злился на то, что Ардарик стал орудием мести и принуждения римлян. Он как-то сказал об этом отцу, и тот столкнул его с коня в реку.

Паж привел его каштанового мерина и держал поводья, пока Дитрик садился на коня.

— Подай мне плащ с меховым капюшоном, — приказал Дитрик. — Мы пробудем там всю ночь.

— И меч? — спросил мальчик.

— Нет, только плащ. Принеси его к повозке отца, — Дитрик направил коня к месту сбора.

Излучина реки была наполовину заполнена германцами. Ардарик заявил, что когда им понадобится больше площади для стоянки, у них уже будет достаточно воинов для охраны лагеря на открытом месте. Когда Дитрик ехал к повозке отца, ему было видно пространство вдоль реки к югу, там, где располагались хунну. Но они находились очень далеко, и их скрывали обнаженные деревья. Он остановился у повозки, рядом с Ардариком. Тот что-то отмечал углем на одной из своих карт. Ее держали за углы перед ним два человека.

— Ты берешь с собой только троих и оставляешь здесь свой меч? — спросил его отец, не поднимая головы.

Дитрик спешился и привязал поводья к повозке. Он обошел ее и, увидев троих воинов, жестом приказал им приблизиться. Они были обвешаны оружием. Один даже тащил с собой молот.

— Оставьте все это здесь, — приказал им Дитрик. — Мы не сможем быстро двигаться с таким вооружением. Если мы встретим гуннов, нам придется удирать.

— Он любит гуннов, — сказал Ардарик. Он щелкнул пальцами, и люди, державшие карту, подбежали и встали перед Дитриком. Воины, выбранные Дитриком, в изумлении посмотрели на него и быстро попятились назад. Ардарик показал на рисунки и надписи на карте.

— Вот река. Здесь расположен наш лагерь. Ты все здесь понимаешь?

Дитрик совершенно ничего не понимал на карте, но знал, что если он в этом признается, то Ардарик начнет на него орать, поэтому просто кивнул.

— Если вы поедете на юг, то на дальнем берегу, после дня пути, вам встретится дерево, пораженное молнией. Мне сказали о нем первые разведчики. Оно будет через три поворота реки. И за ним расположен лагерь гуннов. Запомни все, что ты увидишь, особенно какой ландшафт перед лагерем и через реку от них. Разведчики сообщили, что река там гораздо шире. Скажешь мне, насколько шире и где расположен ближайший брод. У меня всегда недостаточно информации.

Ардарик стукнул по плечу человека с картой, и тот со своим напарником быстро унесли карту прочь. Ардарик, сверкая глазами, смотрел на Дитрика и его воинов.

— Вы знаете, что с вами сделают хунну, если они вас поймают? Все это, — он показал куском угля на молот. — Никак вам не поможет. Он прав, оставьте здесь. Если через три дня вы не вернетесь, я стану требовать ваших коней.

Он начертил углем крест на груди Дитрика и, что-то приказывая, пошел прочь.

Оруженосец Дитрика принес плащ. Его воины начали о чем-то переговариваться шепотом, потом сложили оружие под повозкой Ардарика. Дитрик привязал плащ к седлу, но потом вспомнил, что это плащ гуннов, который Такс отдал ему. Он в задумчивости провел пальцем по выцветшей вышивке, потом отвязал его от седла.

— Это не то. Принеси мне плащ из повозки отца. Юноша побежал выполнять его поручение. Дитрик сел на коня. Был уже поддень. Если они отправятся с хорошей скоростью, то будут на месте, когда взойдет луна. Мальчик вернулся с накидкой из овчины. Дитрик прикрепил ее к седлу, развернулся и швырнул дар Такса в костер.

Такс наклонился вперед и тихонько забрал кувшин у Монидяка, но Эдеко все равно заметил его и глянул в его сторону. Такс улыбнулся и кивнул ему. Эдеко резко перевел взгляд на Денгазича. Тот чем-то возмущался, размахивая руками. Такс отпил из кувшина, заткнул его затычкой и поставил себе на колени.

Денгазич сказал:

— Германцы собрались на реке к северу отсюда, и ехать к ним всего лишь полдня. Я туда ездил сам с моим младшим братом Эрначем, чтобы посмотреть, что там происходит. Мы подъехали к их лагерю на расстояние выстрела из лука.

Он поднял руки над головой, и все мужчины закивали. Такс шепнул Монидяку:

— Наверно, он наблюдал за ними из-за реки, не такой уж он храбрец.

Монидяк захохотал, и Эдеко грозно взглянул на них. Денгазич продолжал болтать о том, какие гадкие германцы и как он и его маленький братец обхитрили их. Эрнач сидел рядом с Эдеко, за Денгазичем. Он сидел на медвежьей шкуре, и на нем был плащ тоже из медвежьей шкуры. Каган всегда носил такой же плащ. Эрнач обрезал ногти и выглядел моложе своего возраста.

Денгазич заявил:

— Эллак не захотел поехать и посмотреть на германцев. Откуда он знает, где они находятся?

— Ты сам сказал ему об этом, — заметил Бряк, и все вокруг захохотали. Все смеялись громко и раскатисто — никто не боялся Денгазича. Тому тоже пришлось улыбнуться.

Эдеко выпрямился.

— Бряк, убирайся отсюда.

Бряк начал подниматься, но Такс и Монидяк опустили ему на плечи руки и не позволили встать. Вокруг них начали кричать:

— Нет, нет! Пусть остается!

Кто-то завопил:

— Он — лучший хунну, чем этот полукровок, гот! Все начали поддерживать его.

Монидяк не спеша откинулся назад и что-то шепнул на ухо Таксу.

— Ты видишь, как все относятся к Денгазичу. Жаль, что Эрнач такой молодой. Ты понял, как злится Эдеко!

В этот момент Эрнач поднял голову и посмотрел на своего сводного брата, который продолжал выставлять себя круглым дураком.

Такс заметил:

— Он мне напоминает кагана… Ты видишь, та же посадка головы и разворот плеч.

Эдеко поднялся, и Монидяк быстро переменил позу. Денгазич описывал лагерь готов. Конечно, они забрались в излучину реки.

— Вы не удивитесь ничему, когда узнаете, кто ведет эту армию рабов, — продолжал Денгазич. — Конечно, может быть, этому станет поражаться Эллак, который вообще ни о чем таком и не думает. Но только дураки будут поражены, когда узнают, что эту армию возглавляет король Ардарик.

Такс вздрогнул. Монидяк склонился к нему:

— Ардарик!

Такс протянул вперед руки, Монидяк с Бряком поставили его на ноги и на руках вытащили из толпы собравшихся. Когда Такс оглянулся, то увидел, что Эдеко смотрит ему вслед. Денгазич перестал говорить и расхаживал взад и вперед перед собравшимися.

— Мы сможем отомстить, — сказал Монидяк. — За все и вся, даже за Марага.

Такс с трудом припоминал, почему Ардарик виновен в смерти Марага. Это случилось больше года назад. Они добрались до лошадей, стоявших в тени деревьев и сели в седла. Бряк подъехал ближе.

— Что мы станем делать? Монидяк захохотал:

— Мы покажем Ардарику, что ему от нас никуда не деться. Помните, как мы украли у него бычка?

Такс сказал:

— Поехали куда-нибудь, чтобы все спланировать. Мы же не отправимся просто на прогулку.

Он сжал ногами брюхо черной лошадки.

— И перестань орать, или ты хочешь, чтобы в нас чем-то запустили?

Они подъехали ближе к реке. Монидяк и Бряк продолжали веселиться и представляли, как они станут мучить Ардарика, если он попадет к ним в руки. Таксу было очень неприятно. Он никак не мог придумать, как ему отомстить Ардарику и самому остаться в живых. Он плохо представлял, что станет делать, но умирать ему не хотелось, и он злился, потому что от него мало что зависело.

Даже в темноте было легко найти стоянку гуннов. Они не пытались ее спрятать. Дитрик подозревал, что они даже не выставили караульных. На несколько сот метров противоположный берег сверкал огнями. Он со своими людьми ехал в темноте по другому берегу.

Было тихо, и он пытался разглядеть, что происходило в лагере у гуннов. Позади него три воина ругались и строили свои догадки. Наконец Дитрик не выдержал и приказал им замолчать.

— Здесь мы разойдемся, — сказал он. — Вы двое — Эдрик и Ротар — вернетесь к броду и оставайтесь там до завтрашней ночи. Внимательно следите, чтобы на вас не могли неожиданно напасть. И считайте, сколько гуннов переправляются через этот брод. Я… Мы присоединимся к вам завтра после захода солнца. Если нас не будет к полуночи, возвращайтесь без нас. Эдрик, ты будешь главным. Смотрите, чтобы вас не захватили в плен, — он повернулся к третьему воину: — Отто, ты поедешь со мной.

Отто ничего не успел ответить. Дитрик пришпорил своего коня, направляясь на юг, чтобы объехать весь лагерь гуннов. Он слышал, как лошадь Отто следовала за ним в темноте. Дитрик повернул на восток, чтобы добраться до реки подальше от лагеря.

По левую руку от него лагерь светился огнями, пока не настал рассвет и восходящее солнце не приглушило свет костров. В синем свете раннего утра Дитрик остановился под деревом и спешился. Они ехали верхом почти целые сутки, и у него так затекли ноги, что он с трудом мог передвигаться. За спиной он услышал тихий выдох Отто, когда этот крупный мужчина сел на землю.

На равнине иногда попадались деревья, вдали текла река. Дитрик не слышал шума лагеря гуннов — это происходило потому, что ветер затих. Отсюда лагерь просматривался почти насквозь. Он видел, как люди выходили из кибиток, тянулись и позевывали. Он даже узнал одного человека, с которым ездил в Сирмиум.

Его удивляло отсутствие караульных. Дитрик подумал, что гунны уверены — германцы не посмеют на них напасть, и поэтому не стали выставлять охрану лагеря. Но они всегда страдали от отсутствия дисциплины. Глядя на лагерь, Дитрик видел, как хаотично располагались там кибитки и какими узкими были проходы между ними. Во многих кибитках были только мужчины.

Их было гораздо меньше, чем в деревне у Хунгвара. Дитрик думал, что их будет в два раза больше — они собрали все племена и кланы. Может, они еще не все здесь собрались? Он улегся животом на землю и стал запоминать ландшафт вокруг лагеря.

— Господин, — шепнул ему Отто.

Дитрик глянул на него. Отто протягивал ему бурдюк.

— Пить желаете?

— Да, — Дитрик перевернулся на спину, сел и протянул руку к бурдюку. Здесь был небольшой заросший спуск, и Дитрик надеялся, что кусты помогут им скрыться. Он попил воды и начал оглядываться вокруг.

— Хорошо. Отведи коней в лес, привяжи их там и возвращайся.

— Мы пока останемся здесь, господин?

— До темноты. Нам следует быть внимательными. У них нет караульных, но они ездят во всех направлениях.

Группа гуннов выехала из лагеря, направляясь вверх по реке. Он попытался сосчитать их.

— Скажите, что я должен делать, — спросил его Отто.

Дитрик вернул ему бурдюк. Ему хотелось знать, что происходит в лагере гуннов. Он много думал и решил, что они не станут больше никого провозглашать каганом. Это было бы оскорблением памяти Аттилы.

— Простите, господин, — напомнил ему Отто.

— Я уже сказал, что тебе нужно делать.

Еще группа гуннов направлялась в лагерь, гоня перед собой полдюжины овец.

— Вы считаете, что мы можем их победить?

— Что? — пораженно спросил Дитрик. — Кого? Гуннов? Я не знаю. Я не могу их пересчитать, но мне кажется, что здесь их собралось не так много. Если мы неожиданно нападем на них, может, тогда нам удастся их разбить. Мой отец… — он поднялся, чтобы лучше рассмотреть лагерь. — Мой отец решит, что мы станем делать. Он хороший полководец, даже каган пользовался его советами.

— Но он не знает их так хорошо, как знаете вы, — возразил Отто.

— Да, — согласился с ним Дитрик. — Но сейчас нам нужно убираться отсюда.

Он видел, как черная лошадка выехала из лагеря на открытый луг. Если ветер переменится и лошадка почует запах германцев, на них обязательно нападут гунны. Он быстро потащил Отто обратно к их лошадям.