Смерть не имеет лица

ГЛАВА 20

Дорогой товарищ!

Мы – «Кассандра», хранители верности.

Уверены, что ты наблюдаешь, как марионетки из либе­ральных СМИ сообщают о происшествиях в Нью-Йорке. Нам противно слушать их всхлипывания и причитания. Ос­тается только удивляться тому, что они осуждают разру­шение сусальных символов оппортунистического правитель­ства, которое держит всю страну под ногтем. Нас бесит односторонний и предвзятый взгляд этих СМИ на известные события.

Где же их убеждения? Где их объективность?

Они все еще не видят и не понимают, кто мы и что мы значим для них.

Сегодня вечером на этот прогнивший город обрушился гнев богов. Мы нанесли удар и видели расползавшихся крыс. Но это ничто по сравнению с тем, что мы еще сделаем!

Наш противник – та женщина, которую обстоятельст­ва должны были бы утихомирить, чтобы она не мешала нам в выполнении нашей миссии, – оказалась сильнее, чем можно было ожидать. Она опытна и крепка. Но именно это нам и требовалось. Да, из-за нее мы упустили определенное денеж­ное вознаграждение, которое наши соратники – и ты в том числе – хотели бы получить как можно скорее. Но пусть тебя не беспокоит этот вопрос. У нас достаточно финансо­вых возможностей.

Ты должен полагаться на то, что мы доведем начатое нами до конца. Ты не должен колебаться в своей увереннос­ти – и в обязательствах относительно нашего дела. Скоро, очень скоро падет наиболее почитаемый символ этой на­сквозь коррумпированной и слабой нации.

Когда все будет окончено, виноватые заплатят за все!

Готовься: мы встретимся с тобой с глазу на глаз в тече­ние двух суток. Необходимые бумаги в порядке. Следующую схватку, которая состоится здесь, мы завершим сами, лично. И тогда мы отпразднуем нашу победу, выпьем за того, кто направил нас на этот путь, и создадим платформу для нашей новой республики.

Мы – «Кассандра».

Пибоди шла в зал для совещаний. Она только что пови­дала Зака и все еще немного нервничала после их разгово­ра с родителями по дальней связи. И ей, и Заку пришлось надавить на отца с матерью, чтобы те не приезжали в Нью-Йорк. Заку не хотелось, чтобы родители застали его в та­ком плачевном положении: хотя он пребывал не в камере, но все равно находился под замком. А Пибоди была полна решимости оградить брата от возможных обвинений и вер­нуть его к нормальной жизни.

Несмотря на все попытки успокоить их, родители, разу­меется, ужасно расстроились. Мать с большим трудом сдерживала слезы, отец казался ошеломленным и беспо­мощным. Их голоса до сих пор звучали в ушах Пибоди. Она решила, что работа – лучшее лекарство. Откопать бы эту лживую сучку Клариссу, а потом хрустнуть ее изящной шеей, как веточкой!

С такой закипавшей в ней жаждой насилия она вошла в зал – и увидела Макнаба. «О, черт!» – подумала она и пошла прямо к кофеварке, на ходу бросив:

– Ты сегодня рано.

– Я подумал, что ты придешь раньше. – В качестве первого шага Макнаб решительно подошел к двери и за­крыл ее. – Я считаю, что ты обязана меня выслушать и объяснить, что, черт побери, происходит!

– Я не должна тебе ничего объяснять. Нам хотелось за­няться сексом – мы это сделали. И все. Я только что полу­чила лабораторные заключения…

– А я тебе говорю: не сделали и не все!

Он понимал, что формально она была права. Но пони­мал и то, что не сможет теперь спокойно видеть перед собой целыми днями это серьезное лицо и это потрясающее, упоительное тело. Он скорее провалился бы сквозь землю, чем произнес, что они «это сделали – и все».

– Макнаб, у меня голова занята более важными вопро­сами, чем твое «эго». Например, меня вызывает дантист на полугодичный осмотр.

– Приберегла бы свои глупые колкости для кого-то бо­лее достойного их. Со мной они не срабатывают. Черт по­бери, мы с тобой были вместе, и нам было хорошо!

Пибоди пожала плечами:

– «Было» – это от спрягаемого глагола, прошедшее время.

Он шагнул к ней, выхватил из ее рук фуражку и швыр­нул на пол.

– Но почему?

У нее забилось сердце. Дьявол, ведь, по идее, она не должна была ничего чувствовать!

– Потому что мне так хочется.

– Пибоди, мы с тобой не в детском саду!

– Потому что, если бы я не валялась с тобой в постели, я была бы с Заком! – неожиданно закричала она. – А если бы я была с ним, мне не пришлось бы сейчас говорить своим родителям, что против него того и гляди выдвинут обвинение в убийстве!

– Это не твоя вина. И не моя. – Он услышал, что дыха­ние ее стало прерывистым, и это расстроило его. Он смер­тельно боялся, что Пибоди может расплакаться. – Во всем виноваты Брэнсоны. И Даллас не позволит, чтобы Зака в чем-нибудь обвинили. На том и остановись, Ди.

– Мне нужно было это предвидеть! Я должна была быть с ним, а не с тобой!

Он неожиданно взял ее за плечи и быстро встряхнул их.

– Ты была со мной, и этого не изменишь. И я хочу, чтобы ты опять была со мной. Черт побери, Ди, я не кончил!

Макнаб стал целовать ее с какой-то беспомощной ярос­тью, вожделением и смущением. Пибоди издала короткий стон, означавший что-то среднее между отчаянием и об­легчением. Она тоже целовала его и делала это пылко, не­истово, тщетно борясь сама с собой.

В зал вошла Ева и остановилась как вкопанная:

– Вот это да!

Они были настолько поглощены своим порывом, что даже не услышали ее.

– О боже! – воскликнула Ева.

Она закрыла глаза ладонью, надеясь, что, когда уберет руку, парочка уже исчезнет. Не тут-то было.

– Разойтись!

Глас вопиющего в пустыне. Ева сунула руки в карманы и попыталась игнорировать тот бесспорный факт, что руки Макнаба в этот момент находились на заднице Пибоди.

– Я сказала, разойтись! – уже крикнула Ева.

Окрик дошел. Они отскочили друг от друга, словно между ними находилась сжатая пружина и кто-то ее осво­бодил. Макнаб налетел на стул, опрокинул его и уставился на Еву, будто впервые видел.

– Ой! Сэр, я…

– Молчать! – скомандовала ему Ева. – Сядь – и ни слова. Черт-те что! Пибоди, почему у меня нет кофе?

– Кофе… – Пибоди, у которой сердце было готово вы­прыгнуть из груди, заморгала вытаращенными в изумле­нии глазами: – Кофе?

– Сейчас же! – Ева показала на кофеварку, а затем картинно посмотрела на часы. – С этой минуты вы на службе. Что бы там ни происходило до сих пор, это было в ваше личное время. Ясно?

– Уф! Э-э… Послушайте, лейтенант…

– Закройся, Макнаб. Не хочу никаких дискуссий, объ­яснений или словесных описаний того, чем вы занимае­тесь в свое свободное время.

– Ваш кофе, сэр, – не своим голосом сказала Пибоди, ставя чашку перед Евой и посылая Макнабу страшный предостерегающий взгляд.

– Заключения лаборатории?

– Они у меня с собой, – с облегчением ответила Пибо­ди и поспешила к своему стулу.

Вошел Фини. Мешки под его глазами грозили опус­титься ниже носа. Увидев его, Пибоди опять вскочила, что­бы налить еще одну чашку кофе. Он сел, рассеянно кивнул в знак благодарности и сообщил:

– Спасательные бригады добрались до эпицентра пос­леднего взрыва. До последнего известного местопребыва­ния Мэллой. – Фини откашлялся и отпил кофе. – По всей видимости, в критический момент предохранитель­ный щит был на месте, но взрывом его отнесло. Говорят, все произошло мгновенно.

Какое-то время все сидели молча. Затем Ева встала и заговорила:

– Лейтенант Мэллой была хорошим копом. Это луч­шее, что я могу сказать о ком-либо. Она погибла, выпол­няя свою работу и стараясь дать своим людям возможность укрыться в безопасном месте. А наша работа заключается в том, чтобы найти и схватить тех, кто повинны в ее гибели.

Она открыла принесенную с собой папку, достала из нее две фотографии и прикрепила их к доске.

– Это Кларисса Брэнсон, она же Шарлотта Роуван. А это – Б. Дональд Брэнсон. Мы не остановимся до тех пор, пока эти двое не будут посажены за решетку. Пибоди, доложишь о лабораторных результатах. Макнаб, жду отчет о перехвате звонков по телефону Моники Роуван. Фини, нужно еще раз допросить Зака. Возможно, ты ухватишь то, что я пропустила. Он мог услышать или увидеть что-нибудь такое, что может подсказать, в каком направлении нам лучше вести поиск.

– Я позабочусь об этом.

– И еще, Фини. Попробуй снова прокрутить Лизбет Кук. Задача та же. Думаю, тебе удастся получить от нее больше, если ты приедешь к ней домой и прикинешься сочувствующим слушателем.

– Она плакса? – поинтересовался Фини.

– Скорее истеричка.

Он вздохнул:

– Придется прихватить с собой лишние носовые платки.

Ева оглядела лица своих товарищей по команде.

– Должен быть какой-то след! Они где-то скрываются, куда-то еще собираются перебраться, они должны выбрать следующую цель и время ее уничтожения. Они знают, что мы разрабатываем версию «Аполлон», и, вероятно, знают также, что мы установили или можем установить реальную личность Клариссы Брэнсон.

Ева снова подошла к доске и прикрепила еще одну фо­тографию.

– Это Моника Роуван, жена Джеймса Роувана, мать Шарлотты. Я уверена, что приказ ликвидировать ее отдала собственная дочь. Если это действительно так, то понятно, что мы имеем дело с человеком холодного и конкретного мышления, опытным лицедеем, не брезгующим к тому же запачкаться кровью. Они с мужем организовали убийство четырех человек. С одним из убитых она была связана кровными узами, другой был ближайшим родственником ее мужа. Кроме того, она несет ответственность за гибель сотен человек в результате террористических актов, кото­рые являются не чем иным, как отвратительным шанта­жом в целях получения выгоды.

Сделав короткую паузу, Ева продолжала:

– Она без колебаний будет убивать снова и снова. Ей чужды такие понятия, как совесть, мораль, верность по от­ношению к кому-либо, кроме самой себя – и человека, которого уже более тридцати лет нет в живых. Эта женщи­на не следует душевным порывам, она исходит исключи­тельно из расчета. У нее было тридцать лет, чтобы задумать то, что она сейчас старается воплотить в жизнь. И надо признать, ей это неплохо удается.

– Вы не упомянули о том, что вчера она не получила облигации, – заметил Макнаб.

– Вот поэтому она попытается снова нанести удар, и тяжелый. Деньги – один из ее главных мотивов, но это еще не все. Анализ ее личности, проведенный Мирой, по­казывает наличие непомерной гордыни и сознания собст­венной миссии. Из всего этого можно сделать вывод, что она-то и есть Кассандра – не только просто женщина в своей бренной физической оболочке, а более сложное целое. Как бы то ни было, она не остановится на достигну­том. Вчера вечером ее гордость была задета. К тому же она еще не завершила свою миссию. Думаю, что последуют новые взрывы. С ней невозможно вести какие-то перего­воры или торговаться, поскольку она лжет и любить играть роль богини, считая себя выше других. Она верит в то, что говорит, даже если это ложь.

– В конце концов, у нас же есть сканеры, – опять вста­вил слово Макнаб.

– И мы будем их использовать. Сотрудники «взрывно­го отдела» хотят перегруппироваться. Кроме того, им хо­чется отплатить за Энн, и они будут работать по этому делу день и ночь.

– Лейтенант, насчет лаборатории, – сказала Пибоди, протягивая Еве бумагу. – Пробы следов крови, кожи и волос, взятые на полу в доме Брэнсона, совпадают с его со­ответствующими медицинскими данными.

Ева взяла из рук Пибоди листок и заметила, что во взгляде ее помощницы вновь появилось беспокойство.

– Они были достаточно предусмотрительны и, очевид­но, скопили заранее какое-то количество крови. Помимо того, у нее было много времени, чтобы успеть раскидать по полу другие «следы» под видом того, что она пыталась от­чистить место. А что с телом, Макнаб?

– Все еще не нашли. Сейчас там работают водолазы. Я на связи. Из Мэна мне только что переслали телефон­ный аппарат Моники Роуван. Устройство записи разговоров заблокировано, но я вскрою блокировку.

– Спиши все оттуда. Я беру на себя дом Брэндона и его офисы. Если что-то будет проявляться, сразу сообщайте мне, немедленно.

Запищал коммуникатор, и Ева ответила:

– Даллас.

– Это сержант Говард, Отдел поиска и спасения. Мои водолазы что-то нашли. Вы, наверное, хотели бы сами взглянуть?

– Перешлите ваши координаты. Я уже иду, – быстро сказала Ева и взглянула на Макнаба.

Когда он встал, Пибоди шагнула вперед.

– Сэр, я понимаю, у вас есть причины держать меня в стороне от этой части расследования. Но мне кажется, что в данный момент эти причины не имеют большого значе­ния. Обращаюсь к вам с убедительной просьбой разрешить мне сопровождать вас в качестве вашей помощницы.

Ева задумалась, постукивая пальцами по столу.

– Ты что, собираешься и дальше разговаривать со мной в том же духе – такими длинными официальными фразами?

– Да, сэр. Пока не получу того, что хочу.

– Обожаю шантажистов, – заключила Ева. – Ты едешь со мной.

Ветер хлестал по лицу и вспенивал грязную поверхность реки. Ева стояла на обветшалом грязном причале, продрогшая до костей, и наблюдала, как один из водолазов вскрывал мешок с телом.

– Мы, наверное, возились бы еще несколько дней, ес­ли бы вы не сказали, что нужно начать поиски чего-то ме­ханического. Но даже с учетом этого можно сказать, что нам дико повезло. Если бы вы знали, чего только люди не топят в этой реке! – сказал Говард.

Он наклонился вместе с Евой над мешком и не удер­жался от нового комментария:

– Смотрите-ка, просто как огурчик! Не то, что обыч­ный утопленник после такого срока. Не вспучился, не начал разлагаться. Видать, рыбки его пытались попробо­вать, но он им пришелся не по вкусу.

Ева увидела следы зубов там, где рыбы пытались что-то отхватить. Одна из них, видимо, самая упорная, умудрилась почти вытащить из глазницы левый глаз, но сдалась, бросив эту бесполезную затею. Однако водолаз был прав: это «нечто» выглядело чертовски лучше, чем обычный утоп­ленник.

Лежавший в мешке дройд очень смахивал на Б. Дона­льда Брэнсона. Помимо аутентичности лица, он обладал той же комплекцией, только был испачкан донными осад­ками. Ева кончиком пальца повернула его голову набок и разглядела значительные повреждения на затылке.

Водолаз был весьма информативен:

– Когда я обнаружил его там, внизу, то сначала поду­мал, что у нас датчики сдохли. Ну, думаю, сюрприз: вот лежит человек, а приборы на него не срабатывают. Никог­да раньше не видал таких классных дройдов, как этот. Я так и не был бы до конца уверен, что это не покойник, если бы не его рука.

На запястье было повреждение в виде продольного раз­реза, через который виднелась внутренняя начинка кон­струкции, сотканная из датчиков и чипов.

– Естественно, когда мы его подняли и решили хоро­шенько разглядеть на свету…

– Ну, это уже не в счет. Вы сделали снимки?

– Спрашиваете!

– Некоторые из них нам понадобятся для иллюстрации записи. Теперь вы хорошенько упакуйте это, опечатайте и отправьте в лабораторию. Пибоди, запиши все нюансы.

Ева вернулась на берег и позвонила Фини:

– Посылаю дройда в лабораторию. Кто из твоего отде­ла мог бы поработать с бригадой Дикхеда? Необходимо по­смотреть заложенную в дройда программу и прокрутить ту ее часть, которая по времени приходится на вечер проис­шествия. Хотелось бы определить время установки про­граммы и того, кто ее устанавливал.

– Нет ничего невозможного. Повреждения значитель­ные?

Ева заглянула в записи осмотра, которые делала ей Пи­боди, и ответила:

– Существенные.

– Ладно, сделаем, что в наших силах. А это поможет вывести Зака из-под обвинения?

– Нет таких законов, которые карали бы за убийство дройда. Он может быть привлечен за нанесение ущерба частной собственности, но не думаю, что Брэнсоны будут подавать такой иск.

Фини улыбнулся:

– Отличная работа! Можно, я расскажу обо всем Заку?

– Нет, – остановила его Ева и оглянулась на Пибоди. – Пусть ему расскажет об этом его сестра.

Ева убрала коммуникатор и подозвала Пибоди.

– Здесь мы закончили. Едем дальше.

Пибоди неожиданно взяла Еву за руку.

– Ох, Даллас, мне было так страшно, когда мы сюда шли! Боялась, что вы могли ошибиться. Вообще-то я сооб­ражала, что, даже если это окажется настоящий Брэнсон, все равно дело может быть классифицировано как несчаст­ный случай, и Зака не отправят в тюрьму. Но ему пришлось бы расплачиваться за эту историю всю оставшуюся жизнь: он никогда не смог бы простить себе смерть человека – даже случайную.

– Теперь ты можешь сказать Заку, что ему это не гро­зит.

– Он должен услышать это от вас, – твердо сказала Пибоди и, пока Ева не успела возразить, добавила: – Это будет для него более весомо.

Зак сидел, ссутулившись, свесив руки между коленями, и тупо смотрел на них, словно они принадлежали кому-то другому.

– Я не понимаю… – Он говорил медленно, будто голос также не принадлежал ему. – Вы говорите, что это был дройд, просто очень похожий на мистера Брэнсона?

– Зак, вы никого не убивали, – повторила Ева, накло­нившись к нему. – И прежде всего осознайте это.

– Но он упал, ударился головой, и появилась кровь…

– Он упал, поскольку в него была заложена такая ко­манда. Кровь появилась потому, что она была накачана под его «кожу». Они это сделали, чтобы убедить вас в том, что вы убили Брэнсона.

– Но зачем?! Простите, Даллас, но это все ужасно нелепо!

– Это часть игры. Посудите сами: он мертв, а его пере­пуганная жена пользуется подходящим случаем, чтобы из­бавиться от тела, а сама потом тоже исчезает. Они могут стать кем угодно, скрываться где угодно – при их-то день­жищах. И они рассчитывают, что смогут заграбастать еще больше, пока мы их вычислим. Если вообще сможем вы­числить.

Зак вскинул голову:

– Но он ударил ее! Я же сам это видел.

– Сцена в спектакле. Несколько ушибов – ничтожная плата за то, чтобы выиграть все действо. Они уже имели опыт – подстроили убийство его брата. Им было нужно получить доступ ко всей наличности компании. Они рас­считывали, что Брэнсон как бы умрет, имея репутацию жестокого мужа-насильника, и они начнут новую жизнь. Он закрыл все наличные счета. Они надеялись, что мы воспримем это как еще один его злобный поступок по от­ношению к жене. Но они прокололись.

Зак покачал головой. Начиная терять терпение, Ева по­пыталась объяснить еще раз:

– Почему такой человек, как Брэнсон, вдруг отпускает свою жену куда-то на западный курорт, чтобы она могла провести время в свое удовольствие? Ведь, судя по тому, что она сказала мне на допросе, он ее и за дверь-то не пус­кал, совершенно не доверяя ей ни в чем. Более того, он по­зволяет ей привести в дом вас. Он патологически ревнив, но ни с того ни с сего становится покладистым и добрым и разрешает находиться в его доме весь день молодому парню приятной наружности. Она по утрам не может ре­шить, встать ли ей с постели или нет, а тут вдруг мгновен­но соображает, что делать, и приказывает дройду выкинуть тело ее мертвого мужа. Причем проделывает все так бы­стро, что вы за это время успели только принести ей из кухни стакан воды. А ведь она якобы находилась в шоко­вом состоянии.

– Кларисса не могла быть причастной ко всему это­му, – почти прошептал Зак.

– У вас есть другое объяснение? Сами подумайте: она живет с мужчиной, который, как она утверждает, избивает ее в течение десяти лет, но готова бросить его, чтобы уехать с вами, с едва ей знакомым человеком.

– Мы полюбили друг друга…

– Эта женщина никого не любит. Она использовала вас. Простите.

– Вы не знаете! – В голосе Зака появились нотки ожес­точенности. – Вы не можете ничего знать о наших чувст­вах!

– Зак… – начала Пибоди, но Ева жестом остановила ее:

– Хорошо, вы правы, я не могу знать, что вы чувствова­ли, но я могу предполагать, что чувствовала она. Зак, эта женщина просто подставила вас. А еще я знаю, что эта женщина несет ответственность за гибель нескольких сот человек в течение минувшей недели. Один из них – моя подруга. Вот что я могу знать.

Ева поднялась и стала ходить по своему кабинету, но тут внезапно распахнулась дверь, и в комнату ворвалась Мевис.

– Эй, Даллас! Я вернулась!

Сияющая улыбка, багряный взрыв кудряшек на голове, глаза шокирующего оттенка красной меди. Взмах рук – и полуметровая изумрудная бахрома от подмышек до запяс­тий распростерлась, как крылья огромной птицы.

Ева попыталась переключиться с печальной атмосфе­ры, которая царила в кабинете, на атмосферу очарователь­ной чепухи, которую всюду привносила с собой ее подруга.

– Мевис, я думала, ты приедешь на следующей неделе.

– Так это уже и есть – следующая. Даллас! О боже! Если бы ты знала, какой у меня был успех! Привет, Пибоди!

Ее смеющиеся глаза остановились на Заке, и в них что-то дрогнуло. Даже тот, кто, подобно Мевис, пребывал на седьмом небе от счастья, не мог не почувствовать, какое глубокое потрясение обрушилось на этого парня.

– Ох, я не вовремя, да?

– Нет, все нормально. Давай выйдем на минутку.

Ева сделала знак Пибоди, чтобы та пока побыла с Заком, и вышла с Мевис из комнаты.

– Я просто ужасно рада тебя видеть, – сказала она.

Действительно, Мевис – с ее потрясающе смешным гардеробом, постоянно меняющейся прической и полнейшей самодостаточностью – казалась прекрасным проти­воядием любому несчастью.

Она так сильно стиснула подружку в объятиях, что Ме­вис захихикала и шутливо стала отбиваться от Евы:

– Bay! Да, ты соскучилась по мне!

– Соскучилась, правда соскучилась!

Ева отступила и, улыбаясь, разглядела Мевис более пристально.

– Ну, как ты? Задала шороху?

– Еще как!

Узкий коридор не помешал Мевис сделать три оборота с размахом своих «крыльев».

– Такие расстояния! Все было изумительно. Это не поддается описанию! Я пришла повидаться с тобой, но следующая станция – Рорк. Предупреждаю: я его крепко поцелую прямо в губы!

– Только, чур, не пользоваться языками.

– Хочешь испортить мне удовольствие?

Мевис тряхнула кудряшками и склонила голову набок.

– Ева, ты выглядишь измотанной, изнуренной и смер­тельно усталой.

– Спасибо, это как раз то, что нужно, чтобы меня при­ободрить.

– Я урывками слышала о том, что тут у вас происходит. На телевизор у меня времени не хватало. Но я так и не уло­вила, в чем суть. Кто там собрался порезвиться, без оста­новки взрывая простых людей?

Ева улыбнулась и почувствовала себя при этом замеча­тельно.

– Особенно-то расписывать нечего. Террористическая группа взрывает достопримечательности и шантажирует весь город, требуя миллионы долларов. Какие-то дройды пытались убить меня, но я их вырубила. Приезжает брат Пибоди из Аризоны и оказывается втянутым в заварушку: влюбляется в лживую сучку-бомбистку и думает, что нена­роком убил ее мужа. На самом деле он только вырубил еще одного дройда.

– Вот как? И что, это все? Я-то думала, что ты будешь заниматься делом…

– У нас с Рорком была ссора, которая завершилась по­трясающим примирительным сексом.

Лицо Мевис просветлело.

– Это мне больше нравится. Почему бы тебе не сделать передышку и не рассказать мне об этом подробнее?

– Не могу. Я занята тем, чтобы избавить город от разру­шений, но ты можешь оказать мне услугу.

– Раз уж на то пошло, валяй.

– Это касается Зака, брата Пибоди. Мне нужно какое-то время подержать его под присмотром. Никакой прессы, никаких внешних контактов. Я собираюсь отправить его к себе домой, но Рорк занят, и мне не хочется, чтобы бедня­га Зак был привязан к Соммерсету. Ты не могла бы взять его на себя, поторчать там какое-то время?

– Вполне. Леонардо занимается сейчас какими-то про­ектами, и у меня куча свободного времени. Могу развле­кать его в твоем доме.

– Спасибо. Позвони Соммерсету, и он пришлет за тобой машину.

– Бьюсь об заклад, если я хорошо попрошу его, он вы­шлет за мной лимузин! – Восхищенная такой перспекти­вой, Мевис повернулась к двери и поторопила Еву: – Ну, представь меня Заку. Пусть знает, с какой нянькой ему се­годня придется играть.

– Нет. Пусть уж это сделает Пибоди. Я не хочу туда возвращаться. Ему нужно на ком-то разрядиться, и скорее всего этим «кем-то» стала бы я. А Пибоди скажи, что я жду ее в гараже. Нам еще надо поколесить по городу.

– Да-а, Зак, у тебя сейчас стремное времечко.

Мевис слизывала розовую глазурь с пальцев, приканчи­вая очередное маленькое пирожное из тех, что подал им к столу Соммерсет. «Осторожно, не жадничать!» – сказала она себе, но не удержалась и все-таки взяла еще одно пи­рожное.

– Я так беспокоюсь о Клариссе… – пробормотал Зак.

Поначалу он был настолько стеснительным, что Мевис приходилось вытаскивать из него почти каждое слово. Пер­вый час общения она заняла тем, что рассказывала Заку о своем турне, о Леонардо, добавив к этому несколько анек­дотов про Пибоди, которые все-таки пробили выстроен­ную им самозащиту. Увидев, как Зак впервые улыбнулся, Мевис ощутила нечто вроде чувства победы. Она тут же начала расспрашивать о его творчестве и, хотя ни черта не понимала в этом, исправно издавала восклицания, кото­рые должны были свидетельствовать о ее неослабевающем интересе.

Они расположились в главной гостиной перед ками­ном, в котором дворецкий в ожидании их приезда развел огонь. Когда Соммерсет вошел с чаем и пирожными, Зак взял чашку из вежливости. Однако за время, которое Ме­вис извела на то, чтобы своим очарованием и ненавязчи­выми вопросами наконец вытянуть из Зака всю историю его приключения, ему пришлось выпить две чашки чая и съесть три пирожных. Как ни странно, ему стало легче, но из-за этого он ощущал себя виноватым. Когда Зак сидел под замком в Центральном управлении полиции, это вос­принималось им как расплата за совершенные преступле­ния, как кара за то, что он так и не смог спасти Клариссу. Однако здесь, в этом прекрасном доме, сидя перед потрес­кивавшим огнем и разомлев от душистого чая, он чувство­вал себя вероотступником, получающим от нечистой силы вознаграждение за грехи. Зато Мевис чувствовала себя прекрасно. Она сидела на диване, поджав под себя ноги, и ей было так же уютно, как коту, который растянулся над ней, на спинке дивана.

– Даллас сказала, что ты укокошил дройда, – заметила она.

Зак встрепенулся и поставил свою чашку обратно на стол.

– Я знаю, они так считают. Но я не понимаю, как это все возможно.

– А что сказала Пибоди?

– Она сказала… Она сказала, что из реки извлекли нечто механическое. Но…

– Может, она говорила так, чтобы тебя успокоить? – Мевис повернулась к Заку всем корпусом и посмотрела на него широко открытыми наивными глазами. – Ой, нет! Я знаю! Она просто шантажирует Даллас и заставляет ее придерживаться этой версии, чтобы отмазать тебя.

Ее суждение было настолько абсурдным, что в другое время Зак наверняка бы рассмеялся. Но сейчас он был на­столько подавлен, что только вытаращил глаза.

– Ди никогда бы так не сделала. Она не способна на такое.

– Ох-ох! – Мевис изобразила надутые губы и повела плечами. – Ну, тогда, значит, она выложила тебе всю правду-матку. Наверное, ты действительно нечаянно при­кончил дройда, который косил под Брэнсона. А иначе по­лучается, что Пибоди бессовестно врет и преступает закон.

Раньше Заку не приходило в голову взглянуть на факты под таким углом зрения. Озадаченный, он опять уставился на свои руки, тщетно пытаясь сосредоточиться.

– Но если это был дройд, то Кларисса… Даллас думает, что это все подстроила Кларисса. Но я не могу в это поверить!

– Даллас редко ошибается в таких вопросах, – осто­рожно заметила Мевис.

Она поудобнее вытянулась на диване, но украдкой про­должала внимательно наблюдать за бедолагой. Ей каза­лось, что до него начала доходить хоть какая-то часть ее логических подсказок.

– Ну хорошо. Давай представим так: Кларисса не знала, что это был дройд, и действительно подумала, что ты отправил на тот свет ее мужа. Но кому-то было крайне необходимо, чтобы тело исчезло: ведь иначе копы, сразу обнаружили бы, что это был дройд. И от тела избавилась именно Кларисса! Разве тебе это ни о чем не говорит?

До него действительно стало что-то доходить, и ему вдруг показалось, что сердце его треснуло, словно куриное яйцо. И все же он пробормотал:

– Она… была такой испуганной.

– Конечно. А кто не испугался бы? Но если бы она не избавилась от тела, все закончилось бы в тот же вечер. Никто не считал бы Брэнсона мертвым. Копы не теряли бы зря время и не дали бы Брэнсону закрыть свои счета и умотать с денежками. Мне так кажется. Хмм-хмм… – Мевис положила в рот еще одно пирожное. – Мне кажет­ся, если бы Даллас не догадалась, что это дройд, то тело вообще никогда не нашли бы. И все думали бы, что его со­жрали рыбы, а Кларисса сбежала потому, что у нее крыша поехала от всей этой истории. Bay!

Осененная этой мыслью, Мевис даже села.

– Это значит, что если бы Даллас не стала разрабаты­вать версию дройда, то все так и шло бы своим чередом, а ты по-прежнему был бы уверен в том, что прихлопнул че­ловека.

– О боже! – воскликнул Зак.

До него не просто дошло – у него словно все взорва­лось внутри.

– Но что я такого сделал?!

– Ты ничего не сделал, сладенький мой. – Мевис спус­тила ноги на пол и взяла руку Зака. – Это они все сделали. Исполнили перед тобой танец. Все, что ты сделал, это то, что ты оказался там – симпатичный парень, который верит в человеческое добро.

– Я должен подумать, – сказал Зак, поднимаясь на дрожащих ногах с кресла.

– Конечно, должен. Хочешь прилечь? Здесь есть изу­мительные гостевые комнаты.

– Нет, я… Я обещал, что поработаю с машиной Даллас. Вот этим и займусь. Мне лучше думается, когда руки заня­ты делом.

– Хорошо.

Она спустилась с ним в холл, помогла ему надеть плащ и по-матерински чмокнула в щеку. Закрыв за ним дверь и по­вернувшись обратно, она издала восторженный визг удив­ления: на лестнице, ведущей на второй этаж, стоял Рорк.

– Ты хороший друг, Мевис.

– Рорк! – пронзительно заверещала она и взлетела к нему, прыгая через две ступеньки. – У меня для тебя кое-что есть. Даллас сказала, что мне можно.

С этими словами она обхватила его за шею и припечата­ла ему крепкий шумный поцелуй.

«Для такой мелочи такая пышная упаковка», – подумал Рорк.

– Я хочу рассказать тебе все о своем турне, по секун­дам. Но не сейчас. Даллас говорит, что ты занят.

– К сожалению, да.

– Я подумала, что мы с Леонардо пригласим вас обоих на ужин, возможно, на следующей неделе. Как? Устроим нечто вроде празднования, расскажем вам много всего и будем тебя прославлять. Спасибо, Рорк! Ты дал мне шанс добиться всего, чего я хотела.

– Ты сама со всем справилась, – ответил он, потянув за одну из кудряшек на голове Мевис и с детским любо­пытством посмотрев, как она спружинила обратно. – Я хотел привезти Еву на твое заключительное выступление в Мемфисе. Но появились сложности.

– Я об этом слышала. Она выглядит совершенно измо­танной. Надеюсь, когда она наконец завершит это дело, ты поможешь мне похитить ее. Мы притащим Трину и заста­вим ее обслужить Еву по полной программе – курс релак­сации и наведение красоты. Станет как картинка!

– Это было бы здорово.

– Ты и сам-то выглядишь уставшим.

Она не припомнила случая, чтобы в глазах у Рорка была заметна настоящая усталость.

– Это была паршивая ночь.

– Может, Трине стоит поработать и над тобой? – спро­сила Мевис.

В ответ Рорк только неопределенно хмыкнул.

– Ну хорошо, больше тебя не держу, не буду отрывать от дел. А ничего, если я поплаваю?

– Развлекайся самостоятельно.

Пританцовывая, Мевис спустилась вниз, подхватила свою непомерную сумку и направилась к лифту, чтобы подняться в бассейн. По пути она решила немедленно позвонить Трине и заказать ей визит, включая проведение эротической терапии. Поскольку она уже испробовала такое с Леонардо, ей было известно, что это чудодействен­ная штука.