Смотрю на мир глазами волка

Цыпа

Если бы я не относился к Цыпе как к другу-соратнику, его телефонный звонок с настойчивым приглашением срочно навестить, безусловно, проигнорировал бы. После вчерашней оргии у Мари мой организм жаждал полного покоя. Но я поехал.

…Утреннее пробуждение было не из приятных — протяжный тоскующий вой голодного волка буквально леденил кровь.

Что же это? Я по новой на лесоповале?! Невольно глянул в окно. Захотел убедиться, что солнечный весенний день, а не таежная луна предъявляет свои таинственные права на зверюг.

Действующие на нервы звуки исходили из смежной комнаты. Не потревожив спавшую рядом в чем мать родила пышнотелую блондинку, вскочил с дивана и приоткрыл дверь соседней комнаты.

Картина, что имел счастье лицезреть, заслуживала кисти живописца. Голый Цыпа, стоя на четвереньках перед журнальным столиком, на котором лежала снятая с аппарата телефонная трубка, запрокинул голову чуть не к потолку и самозабвенно-жалостливо выл нечеловеческим голосом. Казалось, даже лицо его удлинилось и обнажились клыки. На софе у окна съежилась аппетитная девчонка с вытаращенными от ужаса глазами, явно не просекая происходящее. Впрочем, я и сам был несколько шокирован.

Наконец Цыпа положил трубку на рычаг и повернул ко мне ухмыляющуюся хохлятскую физиономию.

— Колись, Монах, решил, что у меня гуси улетели?

— Была мыслишка, — не стал зря нервировать ложью человека, явно угодившего в капкан белой горячки. — Тебе надо срочно хлопнуть грамм двести водки и на боковую. Может, опять человеком станешь.

— А вот и промахнулся, Евген! Западники учудили конкурс через фирму «Стиморол». Тот, у кого самый похожий выйдет волчий вой, получит в качестве приза бесплатную путевку в США.

— Цыпа, ты как был наивным, таким и копыта отбросишь. Выиграет, безусловно, их кадр — он и поедет. Это же банальный рекламный трюк, чтобы жвачку раскупали. Здесь наверняка мошенничество «Стиморол» с Корпорацией телефонной связи. Обоюдный навар. Лох ты, Цыпа!

— Во сволочуги! А я и не вкурил!.. Милка, продерни в другую комнату. По делу хрюкнуть нам край.

Юная жрица любви, совершенно не стесняясь своей наготы, кокетливо-небрежной походкой продефилировала в ванную.

Цыпа оказался более скромным — прежде, чем устроиться в кресле напротив меня, накинул на себя махровый халат.

— Слушай сюда, Монах! Вчера не хотел настроение тебе опускать, но дело пахнет керосином…

Я шутливо потянул носом.

— Ощущаю лишь парижский «Шанель № 5».

— На полном серьезе, Евген. Тебя собираются выбросить из колоды…

— Кто это так оборзел? Надеюсь, не «Белая стрела»?

— Слава богу, нет.

— Кто?!

— Не дергайся зря. Твой любимый Медведь со своей бандой бритоголовых решили, дешевки, что смогут контролировать наш бизнес сами. Ты становишься лишним, впрочем, как и я…

— Доказательства? Мне сдается, ты на Медведя просто неровно дышишь!

— Верняк. Кое-что надыбали, прослушивая его телефон. Запись в наличии. Да и Ксюша, не будь дурой, цынканула.

— Мне он всегда казался парнем с головой…

— Может, в этом и суть.

— Подставка полностью исключена?

— Мне жаль, Монах. Но факты непробиваемые.

— Демонстрируй запись!

Цыпа вставил в магнитофон кассету.

Для меня было искренним огорчением услышать жалобы Медвежонка Ксюше о малодоходности заведения «Вспомни былое». Мол, он заслуживает значительно большего. (Ну, памятник надгробный ты уж точно заслужил!) Интересовался клиентурой Цыпы, даже, падла наглючая, приблизительно прикинул доход от наших «ночных бабочек». Почти угадал, к слову. Дальше можно было и не слушать — за недовольство руководством у нас награждают исключительно «путевкой» в Сочи.

— Один сработаешь?

Цыпа как-то непохоже на него замялся, отводя глаза.

— Не узнаю тебя, брат! В чем проблемы? Волына заржавела?

— Тут все сложнее, Монах.

— Лады. Рассказывай!

— Дело уже зашло слишком глубоко. Ликвидация Медведя ничего не решит. Бритоголовые поголовно на его стороне. Поздновато я пронюхал, винюсь. И еще информация на закуску — участковый Пилипчук стал с Медведем кентоваться. Паршивая примета. О нас он знает весьма и весьма… Одним махом бунт не подмять. Перешмаляют, как в тире.

— Твои предложения?

— Их возможности мы на глазок знаем. Кстати, если помнишь, я возражал против твоего распоряжения вооружить их кодлу дюжиной «ТТ» из нашего арсенала…

— Помню! — Я недовольно скривился. — Давай по делу. Не отвлекайся.

— Извини. Между прочим, на сегодняшний день у бритоголовых могут оказаться и автоматы, и оптика. Так что шторки вечерком плотней задергивай от греха. Тарланова еще не забыл?..

— На нервах вздумал потанцевать? Что же, нам за океан на Брайтон-бич когти рвать от этой мелюзги?!

— Может, и придется… Но это накрайняк. Предлагаю с ними договориться. Серьезную разборку нам просто не выдюжить.

— Но и у нас расклад не хилый: Фрол, твой брательник-снайпер из «Приюта», в «Кенте» есть два-три надежных вышибалы, ты, я. При надобности боевиков наберем не меньше, чем у Медведя!

— Не спорю. Но при малейших подозрительных шевелениях нас сразу начнут отстреливать. А пока, по-моему, Медведь еще готов пойти на компромисс с почетными для тебя условиями.

— Предложит почетную капитуляцию?! Есть такая штатовская пословица: дай негру палец, возьмет всю руку! Ситуация напоминает мне ту глупую курицу, что по доброте душевной высидела яйцо коршуна, а тот, когда подрос, ее сожрал. Видно, в знак благодарности! Но я-то не курица, а Медведь не коршун! Или ты другого мнения?! Спелся с кодлой?!

Цыпа застыл в кресле с посеревшим лицом, стараясь не делать резких движений, чтоб не спровоцировать появления на сцене третьего действующего лица — десятизарядного Братишки, мирно дремавшего в настоящий момент в кобуре на вешалке.

— Расслабься, — я невольно усмехнулся. — Ни на тебя, ни на меня пули еще не отлиты, надеюсь. Все будет путем. Чайник не протекает пока — что-нибудь да придумаю. Не впервой. Тебе верю, а что скажешь о Ксюхе?

— Она на нашей стороне. Наколка-то от нее.

— Ладушки! Поручаю тебе составить список кадров Медведя. А теперь отвези меня домой. Денек позанимаюсь умственными упражнениями. Безвыходных ситуаций в природе не существует. Жду тебя завтра в это же время.

К полудню следующего дня план ликвидации опасного очага недовольства сформировался и принял конкретные очертания.

Унылая физиономия нарисовавшегося Цыпы вызвала у меня лишь снисходительную усмешку.

— Не вешай клюв, братишка! Пасьянс сложится! Выпить не предлагаю. Нам сейчас дорога в зону предстоит.

— В каком смысле? — соратник-телохранитель наивно захлопал глазами, безуспешно пытаясь обнаружить в моих словах скрытый юмор.

— В прямом. Виктора навестим, ему всего неделю на «двойке» осталось чалиться. Забыл?

— А ведь правда! Запамятовал, — облегченно вздохнул Цыпа. — Заява в наличии?

— Естественно, — я извлек из письменного стола пачку заявлений на свидание, подписанных начальником колонии. — Предусмотрительность — мое врожденное качество.

Всего полчаса понадобилось, чтобы шипованные колеса «мерса» доставили нас к высокому крыльцу исправительно-трудовой колонии номер два, где, пользуясь многолетним знакомством с прапорщиками-контролерами, мы благополучно миновали длинную очередь и прошли в комнату краткосрочных свиданий.

Помещение было разделено надвое сплошной стеклянной стенкой. На столиках с той и другой ее стороны лежали черные телефонные трубки. В девяносто втором году в разгар «гуманизации» стенку эту убрали, но в девяносто четвертом опять восстановили из-за потока анаши, хлынувшего через свиданку в зону.

Виктор Томилов, по кличке Том, мой близкий приятель по последнему сроку, не заставил себя дожидаться.

Железная дверь по ту сторону стекла распахнулась, впустив новую партию зэков. Среди дюжины братьев по несчастью Том выделялся высоким ростом и щеголеватой черной телогрейкой, пошитой из качественной японской плащевки. И внутри нее был не примитивный ватин, а натуральный каракуль. Мой презент на день рождения, кстати.

Том сел за столик и взял телефонную трубку. Я последовал его примеру.

— Привет, Монах! Благодарю, что навестил.

— Привет, Том! Ты осунулся что-то. В гроб краше кладут. Гоняешь перед свободой по ходу?

— Есть децал. Бессонница… Сам понимаешь — пятнашку добиваю за колючкой…

— Гонять завязывай, а то шифер съедет и гуси улетят. Все будет в елочку. Встречать тебя приедем, как полагается. На природе пикничок знатный сварганим!

— К алкоголю я равнодушен, — землистого оттенка лицо Тома немного просветлело, тонкие губы тронула улыбка. — А слабый пол будет?

— Само собой! Тебе пышненькую или мальчишеского типа? Брюнетку, блондинку?

— Рыжую. И формы чтоб ништяк были. А мальчишеский типаж мне здесь обрыдл…

— Ладушки! Будет тебе девка хоть и беременная, но целка! — как любил говаривать покойный Киса. Да не угаснет память о нем в наших сердцах!

Немного побазарив об общих знакомых, мы простились.

Решил заехать в «Вспомни былое» полюбоваться на Медведя. При удачном раскладе тот может хотя бы косвенно выдать себя и тем снять с моей души тень сомнения — не дую ли я на водицу, намереваясь нарисовать последнюю точку в судьбе Медведя.

Наша пивнушка сегодня радовала жаждущую публику свежим «Жигулевским» и вареными раками. И, конечно, вызывающе-выпирающими округлостями барменши Ксюши. Бесплатным приложением. Кстати, она рыженькая. Пожалуй, ее и подбанчу изголодавшемуся Тому.

Мы прошли в кабинет управляющего. После Фунта Медведь обстановку не поменял. Длинный стол, диван, три кресла, видеодвойка и бар-холодильник стояли на прежних привычных местах.

Медведь прохлаждался на диване. На столе перед ним, скрашивая одиночество, радовала глаз полуопорожненная бутылка водки. Монотонно гудел вентилятор, безуспешно стараясь освежить разгоряченное лицо управляющего со слипшимися на лбу волосами. При нашем появлении Медведь неохотно поднялся, упершись кулаками в стол.

— Привет, босс! Объезжаешь с ревизией свои владения?

— Ну что ты! По пути просто заскочили, — я сделал вид, что не заметил агрессивной фамильярности бригадира боевиков. — Угощай пивком. Здесь становится жарковато…

Медведь, не обратив внимания на некоторую двусмысленность моих последних слов, раскрыл бар-холодильник, и на столе появились сразу запотевшие бутылки чешского «Пльзень» и высокие бокалы.

Цыпа устроился впритирку с управляющим на диване, а я в излюбленном кожаном кресле напротив.

Дверь резко распахнулась, и в кабинет, не спрашивая разрешения, вошли трое «бритоголовых» Медведя. Сейчас они уже мало походили на бакланов, коими являлись в недалеком прошлом. Их черепушки украшал модный ежик, и одеты они были в одинаковые черные кожанки. Я с неудовольствием заметил, что левые локти боевиков неплотно прижаты к телу, свидетельствуя о наличии у каждого карманной гаубицы.

— Вконец оборзели, мальчики! — не сдержал я вспышку праведного гнева. — В открытую волыны таскаете! Говорено же было — брать оружие только на дело!

— Не кипятись, Монах! — ухмыльнулся Медведь. — За своих ребятишек я отвечаю. С дела они вернулись. Так что все в ажуре.

— С какого дела? Почему я не знаю?! — стараясь говорить спокойно, я обернулся к управляющему.

— Да так… Мелочевка. — Медведь нахально осклабился, но взгляд отвел в сторону. — Крутиться приходится. Той капусты, что нам отстегиваешь, лишь на сигареты и пиво хватает… Верно, братва?

Боевики угрюмо кивнули, не сводя настороженно-выжидающих глаз со своего бригадира. Понятно — ждали команды «фас» и готовы были ее выполнить.

Цыпа, будто ненароком, распахнул куртку, засвечивая тяжелую рукоять скорострельного Стечкина. Для внесения ясности, надо полагать.

Я как-то враз успокоился.

— Ладушки! С финансовым вопросом разберемся позже, гарантирую. В обиде не останетесь. Я на минуту лишь заскочил, посоветоваться. Через неделю Том освобождается. Ты его должен помнить — передачки с продуктами несколько раз ему возил. Надо бы встречу организовать поторжественней. Пятнашку ведь оттянул братишка, заслужил. Какие-нибудь соображения имеются?

Медведь некоторое время молчал, явно недовольный быстрой сменой темы разговора.

— Ну, не знаю… Кортеж машин неплохо бы. Могу обеспечить. В лучшем виде.

— Этого мало. Народу, конечно, надо поболе для солидности. Ты своих всех собери. Пусть Том сразу убедится — у нас организация серьезная, а не какая-то шарашкина контора. Встретим шампанским прямо у ворот зоны, как положено. А затем мыслю пикничок соорудить. Том, наверняка, по матушке-природе соскучился. Где-нибудь на живописной опушке леса у водоема чудненькая картинка получится. Как тебе мой план?

— Неплохо. — Медведь плеснул себе в бокал остатки водки. — А тут Ксюха и одна управится несколько часиков, без прикрытия.

— Не стоит лишать девочку развлечения. Возьмем с собой. Будет закусь разносить. Лады! Нам пора. Цыпа, уходим!

Топтавшиеся у двери боевики хмуро переглянулись, но расступились, давая нам дорогу.

Оказавшись в уютном салоне машины, я невольно перевел дух, расслабленно откинувшись на сиденье.

— Я тоже думал, что так просто нам уйти уже не дадут, — Цыпа улыбнулся, заводя мотор, но из-за нервно подергивающейся щеки вышла не улыбка, а оскал. — Лох все-таки Медведь! Ловко ты его на собственные похороны заманил. Голова! А я ведь сначала в натуре посчитал, что ты это для Тома так стараешься!

— И для него, — я щелкнул крышкой портсигара. — Но, решая чужие проблемы, не след забывать о собственных.

Снайпер

Наше малое предприятие «Приют для друга», как обычно, радовало душу и глаз затейливыми чугунными оградками и гипсовыми статуями представителей всех пород лучших друзей человека.

Кладбищем для животных заправлял старший брат Цыпы Василий. И довольно успешно, умудряясь в своем вечно плохо выбритом лице совмещать сразу четыре должности — управляющего, сторожа, землекопа и ваятеля могильных памятников. Не считая пятой, основной, профессии — хранителя арсенала моей группы, надежно скрытого в тайнике-могиле сенбернара.

Расшвыривая шипованными колесами прошлогодние еловые шишки, «мерс», покрутившись среди любовно ухоженных холмиков, остановился у бревенчатого одноэтажного «офиса» Василия.

Хозяин хибары был на месте. Обитая фанерой дверь распахнулась, явив на свет улыбающуюся физиономию с впалыми щеками, щеголявшими двухдневной щетиной. Улыбался он совсем по-собачьи, широко открывая пасть со стальными зубами и чуть ли не высовывая язык. Казалось, вот-вот слюна закапает от избытка чувств.

— Гости долгожданные! Вот уважили, слов нет! А то уж две недели ни одна живая душа не заглядывала!

— Зато в мертвых душах у тебя недостатка нет, — я окинул взглядом обширные владения «Приюта». — Приглашай в дом, хозяин. Цыпа, не забудь провизию в багажнике.

После второй рюмки тридцатилетнее лицо Василия, исполосованное ранними морщинами, заметно разгладилось, голубые глаза преданно следили за моей рукой, по новой разливавшей коньяк в емкости.

— Что-то ты больно неравнодушен к огненной водице, — я укоризненно покачал головой. — При твоей специальности противопоказано. Ну да ладно! Нынче можешь отвязываться наглухо, но завтра завязывай. Через несколько дней понадобятся верный глаз и недрожащие руки. Просекаешь?

— Ясное дело. — Василий кивнул на стену, где под иконой висел карабин с оптикой. — Чую, опять кто-то пулю у тебя выклянчил?

— В яблочко, братишка! Будет сразу несколько клиентов. Расценки прежние. Подписываешься?

— Без базара, Монах! Соскучился по риску. Будь спок! Уважу твоих клиентов. — Василий выпил и снова счастливо заулыбался, словно дворняга, случайно отыскавшая в кустах давно утерянный любимый мячик из каучука.

— Зачем орудие производства в открытую держишь? Форсишь?

— Ни, боже мой! — даже несколько обиделся на мое предположение снайпер. — Я легальный охотник. Винтовка в билете записана. Все совершенно законно.

— И напрасно! Это же зацепка для ментов… Ладно! Переходим к деталям твоего задания.

Пока мы разговаривали, Цыпа весь превратился в слух, ловя каждое слово. Даже прекратил черпать из банки паюсную икру. Понимая его живой интерес, я излагал дело подробно-обстоятельно. Таким образом изрядно сэкономил время и силы, зараз проинструктировав обоих.

— Место на берегу Балтыма сам выбери. Оборудуй удобную огневую точку. Пару дней даю на это. Послезавтра тебя Фрол навестит. Покажешь полянку, он там стол сколотит. Мы ведь не босяки, чтоб пикник прямо на земле справлять, — я разлил остатки янтарного «Матра» и поднял свою рюмку. — Ну, бродяги, хапнем на посошок и за удачу!

Уже в дверях, прощаясь, не утерпел и задал занимавший меня вопрос:

— А почему у тебя такое странное соседство — карабин и православная икона?

— Очень просто. — Василий гордо украсил физиономию своей коронной ухмылкой деревенского придурка. — Это же Георгий Победоносец. А он завсегда воинам покровительствует.

— Выходит, ты таким способом оружие освящаешь? — Я даже удивился. — Ну-ну. Будем надеяться, что в нужный момент карабин от осечки теперь застрахован!

— Будь спок, Монах! Иконе двести лет. Это не сегодняшнее фуфло!

По давно заведенной традиции на обратном пути в Екатеринбург свернули на поляну, где покоились Могильщик с женой.

Так как цветы еще не пробились на поверхность земли, просто положил под известную березку в качестве презента на тот свет искрение любимые боевиком при жизни штукенции — пачку сигарет «Прима» и чекушку «Русской».

Цыпа, как обычно, из машины даже не вышел, сосредоточенно-мрачно крутя на кассетнике наследство Кисы — песни группы «Лесоповал».

— Одно хорошо, — возвратившись к «мерсу», подвел я итог своим мыслям, — что отсутствие масла в чайнике часто компенсируется какими-то другими способностями. Природа обожает уравновешивать. Василий, как ни верти, все же классный стрелок по движущимся мишеням… А мозгами шевелить — наша прерогатива.

Предварительные мероприятия

На следующий день скатались к Фролу в Балтымку. У бывшего рецидивиста, а ныне процветающего свинофермера, дела шли полным ходом. Свиноматки не бойкотировали победу капитализма в отдельно взятом селе и поросились обильно и вовремя. Курировавшийся Фролом подпольный водочный цех бесперебойно выдавал на-гора все новые декалитры суррогата, еженедельно отправлявшиеся на реализацию в мои питейные «стекляшки».

Были и кой-какие мелкие нововведения — пол в сарае фермер недавно плотно зацементировал, вбухав туда целую машину раствора…

Я подробно проинструктировал Фрола, осветив создавшееся угрожающее положение в банде и заручившись его полным одобрением планируемой акции. А значит, и действенной помощью по претворению ее в жизнь.

— Не журись, командир! — стискивая мне руку на прощание, пробурчал Фрол. — Обтяпаем! Дельце выгорит в лучшем виде! Не было такого, чтоб наглые бакланы законным ворам солнышко заслоняли. И не будет!

— Когда ты прекратишь, наконец, меня командиром величать? Западло!

— Извиняй, Монах! Дурацкая каторжанская примочка.

Вечером того же дня мы с Цыпой катались по проспекту недалеко от парка-дендрария, высматривая участкового Пилипчука. Капитан в это время обычно совершал променад, собирая нехитрую мелкую дань с «комков». А если без лишних прикрас — подаяние. После безвременной смерти Анжелы участковый окончательно спился, и бутылка-две на ночь ему были уже совершенно необходимы.

Можно, конечно, просто звякнуть к нему на фатеру и забить стрелку, но я вовремя просек, что хитрый хохол вполне успеет цынкануть о встрече Медведю, а это в мои планы никак не вписывалось.

Наконец, его сутуловатая фигура, облаченная в штатское, нарисовалась из-за угла. Шаркающая тяжелая походка, неприкаянно-блуждающий пустой взгляд почему-то вызвали у меня нечто похожее на жалость. С годами, по ходу, становлюсь сентиментален не в меру.

Цыпа припарковал «мерс» на стоянке и, когда Пилипчук поравнялся с нами, мы вышли из машины на тротуар.

Но капитан продолжал идти, даже не заметив двух поджидающих его людей. И вечерний полусумрак здесь был явно не при делах. Видать, участковый уже успел изрядно принять за галстук.

Мы бережно подхватили алкаша под локотки и увлекли его в высокие кованые ворота парка.

— Посидим на скамеечке, капитан, — пояснил я немного ошалевшему от неожиданности участковому. — Разговор есть.

— Совсем оборзели, хлопцы! — возмутился Пилипчук. — Евген, я же еще не затарился. Идти мне надо.

— Успеешь! Цыпа, сваргань-ка пузырек водки. Мухой! Как говорится, тут без поллитры не разобраться.

Капитан, уловив магически-завораживающее слово ВОДКА, вмиг перестал трепыхаться и уже без хипиша поплелся за мной к пруду, где мы и устроились на скамейке.

Уткам, должно, еще не наскучили теплые южные края, и гладь воды была необжито-тихой.

Вскоре появился Цыпа, за его широким офицерским ремнем рукояткой гранаты торчало горлышко бутылки.

Пилипчук засопел, вожделенно уставившись на талию моего телохранителя. Цыпа по натуре не садист, и посему, махом свернув винтовую шляпку, сунул «Смирновскую» в суетливо подрагивающие руки. Капитан, даже не поблагодарив, жадно присосался к горлышку, как теленок к сиське мамаши, блаженно прикрыв глаза и весело побулькивая.

Я не стал прерывать священнодействия спиртомана, отлично понимая, что, пока он не пресытится алкоголем, разговора у нас не получится.

Поклонение зеленому змию прекратилось лишь после того, как Пилипчук, чуть не задохнувшись огненной водицей, откинулся на спинку скамьи и натужно закашлялся. В бутылке осталась едва ли половина содержимого.

— Не бережешь драгоценное здоровьишко, капитан! — Я похлопал его по спине.

— Просто не в то горло попало.

— Я не о том. Слыхал, ты на Медведя стал пахать?..

— Не вижу криминала. Он же твой человечек.

— Не скажи, дорогой! Что положено Юпитеру — не положено его быку… И сколько он тебе отстегивает?

— Как и ты. Тоже прижимист, волчара!

— Выходит, поллимона с меня и поллимона с него? Неплохо устроился. И какие услуги успел ему оказать?

— Да никаких. Ей бо! — Язык участкового заметно заплетался. В быстро сгущающихся сумерках видеть его глаз я не мог, но был уверен, что расплывшиеся зрачки уже захватили всю радужную оболочку.

— Не крути луну, капитан. Ясно, что выложил ему обо мне все. Иначе он не стал бы платить. Логика простая. Ладушки! Я не в обиде. Каждый зарабатывает, как умеет. Жизнь-то все дорожает, одновременно падая в цене… Держи, хапни еще на дорожку. Пора тебе.

Участковый механически принял бутылку и снова забулькал. В натуре — пьет как мерин! Если б я влил в себя зараз этакую дозу, то тут же бы и сгорел. Если не от спирта, то от стыда уж точно.

— Хорошо, что сейчас весна, а не лето. Как считаешь?

— Ясное дело. Не так шибко жарко, — еле ворочая языком, пробормотал капитан и выронил бутылку. Потянулся поднять, но, не удержав равновесия, шлепнулся на землю и затих.

— Не поэтому. Весной темнеет гораздо быстрее. Цыпа, глянь, может, мент сам копыта отбросил на радость всем киоскерам?

Опровергая столь нахально оптимистичное предположение, участковый начал мирно похрапывать.

— Да, — согласился я сам с собой. — Это было бы слишком хорошо для правды. Действуй, Цыпленок!

— Евген, у него шпалер под мышкой болтается. Кажись, табельный Макар. Цепляем?

— Не стоит ментам лишние хлопоты доставлять. Пускай пушка при нем останется. Авось, утопленник за несчастный случай проканает.

Цыпа без труда подхватил обмякшее тело и отнес его к пруду. Послышался слабый всплеск, и черная вода благодарно сомкнулась, принимая в илистую глубину нового постояльца.

— Посидим, покурим, — я щелкнул крышкой портсигара. — Вдруг от холода очухается да и всплывет.

— Обижаешь, Монах! — Цыпа взял папиросу. — Когда нес, я клиенту сонную артерию слегка промассажировал.

— Каюсь, опять недооценил. Ну, тогда рвем когти!

Уходя, поднял осиротевшую бутылку и швырнул в воду, как по старой доброй традиции кидают прощальный ком земли в свежевырытую могилу.

Накануне

Как последний идиот, слонялся по квартире, не зная, чем заняться. Вроде, обо всем позаботился, учел любой возможный расклад. По таинственной науке нумерологии на завтра, день освобождения Тома, выпадала пятерка — непредсказуемый риск. Ну, чего-чего, а этого добра завтра ожидается даже с излишком.

Закурив, вышел на балкон. В вышине беспечно кучковались облака, выстраиваясь в какие-то странные фигуры и знаки, а внизу по центральной улице тек темно-грязный поток людей, одетых в рабочие спецовки. Очередная забастовка. Опять, наверно, какому-то предприятию за несколько месяцев задерживают выплату зарплаты. Зато в результате подобных «объективных» трудностей обычно вылупляются вскоре несколько новых миллиардеров, новых русских, так сказать. И сейчас появятся — из числа руководителей этого самого предприятия. Задержанные деньги, успев прокрутиться в коммерческих либо банковских структурах, обеспечат нуворишам благополучное капиталистическое будущее. Таким оригинальным способом у нас в бардачной России нарождается гордый класс собственников. Умора!

Хотя допускаю, что в отдельных редких случаях причина задержек выплат кроется в трещащем по всем швам государственном бюджете. А чего ему трещать, спрашивается? Нужно всего лишь дать зеленый свет частной собственности на землю, ее купле-продаже через биржи. Это откроет шлюзы такому мощному потоку миллиардов долларов, который в два счета смоет все проблемы не только финансового, но и социального характера.

Жаль все-таки, что я не Президент. Анкета явно подкачала, а то ударился бы в политику. На фоне этих придурковатых умников и наглых хапуг, что вижу в телевизоре, я, безусловно, смотрелся бы выигрышно.

Ладно! Хватит пустяками голову забивать. Я выбросил папиросную гильзу порхать буревестником над демонстрантами и вернулся в гостиную.

Завещание писать — лишняя трата времени. Коли завтрашний день унесет мою бренную душу на обратную сторону Луны, все имущество и так отойдет мамуле как самому ближайшему родственнику. На всякий случай карманную наличность и «булыжники» надо все же забросить маме. А то, если выпаду в осадок, ребятишки Медведя или опера все ценности в свою пользу зашмонают.

Вооружившись кожаным хозяйственным баулом, стал бродить по комнатам, сгребая в него достойные того вещи.

Через час такого бродяжничества в сумке оказались шестнадцать миллионов российских денег, три тысячи баксов, сберкнижка на предъявителя и заветный замшевый мешочек с давней моей маленькой слабостью — неограненными изумрудами. Недолго думая, сунул туда же и папку с рукописями.

Предварительно позвонив, так как условились, что дверь я никому без телефонной страховки открывать не буду, появился Цыпа.

За последние дни лицо верного оруженосца несколько осунулось, потеряв обычное самодовольное выражение. А фигура, наоборот, странно пополнела.

— Ты что? Бронежилет таскаешь?

— Заметно? — явно расстроился Цыпа. — А еще «невидимкой» называется! Фирмачам тысячу баксов за парочку отстегнул. Твой в машине.

— Благодарю. Но вряд ли приму презент. Не верю я в эти штучки. Профи шмаляют в голову. А валить нас с тобой других не пошлют. К тому же, Калашников семь шестьдесят два продырявит этот броник, как шелковую рубашку.

Цыпа доложил о проделанной работе. Место для пикника выбрано и соответствующим образом подготовлено. Наших соберется всего восемь человек — мы, Фрол и пять надежных ребят, которых Цыпа уже и раньше нанимал для подобных акций. «Стрелка» в гостинице «Кент» полдевятого утра. Бригада Медведя на трех машинах подкатит в девять прямо к главным воротам зоны. Цыпа ожидает, что их должно быть никак не более пятнадцати рыл.

— Не подавимся? — усомнился я. — Восемь и больше дюжины…

— Ништяк! Не забывай про брата Васю, нашу потайную козырную карту. И потом — видя, что у него людишек вдвое больше, Медведь расслабится и потеряет бдительность.

— Пожалуй, в твоих словах есть доля смысла. Ладно! Пусть будет то, что будет!

Цыпа нарисовал план расположения стола на поляне и показал, где мы должны сидеть, чтобы случайно не оказаться на линии огня собственного снайпера.

Ближе к вечеру скатались в Верхнюю Пышму, где проживает мамуля. По давно заведенной традиции почитал ей вслух Диккенса. На этот раз оказался увлекательнейший роман «Барнеби Радж». Поиграл с маминой любимицей комнатной декоративной собачонкой по кличке Милашка и, оставив сумку на вешалке, вернулся к верному соратнику, ожидавшему в машине в обществе песенок «Лесоповала» и терпкого аромата марихуаны.

Памятуя, что завтрашний день чреват панихидой не только для Медведя, оторвались на полную катушку, закатившись в наш ночной стриптиз-клуб «У Мари».

Пикник с натюрмортом

Очнулся, благодаря активным стараниям будильника, в семь утра. Так как диван в этой однокомнатной конспиративной фатере был всего один, Цыпа спал в двух сдвинутых креслах, смешно свернувшись калачиком.

— Вставайте, виконт, вас ждут великие дела! — гаркнул я, рывком поднимаясь с постели.

— Где-то уже это слыхал, — Цыпа стал выкарабкиваться из своей цитадели. — Только там говорилось о графе.

— Верно, — я не скрывал насмешки. — Но до графа ты пока не дорос. Граф — это я! Усек?

— Так точно, ваше благородие! — даже у Цыпы иногда случается приступ юмора. — Чего-с изволите? Как обычно — яишню с ветчиной?

— Действуй, голубчик!

Пока Цыпа грохотал посудой на кухне, я проведал десятизарядного Братишку. Откинув валик дивана, убедился, что Марголин удобно покоится на бархатной подушечке в обществе своего неразлучного дружка-глушителя. Погладив рифленую рукоятку, шепнул:

— Прости, Братишка! Но сегодня мне нужен не ласковый, а грубый калибр. Спи дальше.

Закрыв тайник, прошел к стенному шкафу, где среди курток висела наплечная кобура с крупнокалиберным пистолетом-пулеметом Стечкина.

— Вот это правильно! — одобрил выглянувший из кухни Цыпа, увидев, как я навинчиваю на эту тяжеленную дуру глушак. — А то с твоим любимым Маргошей только на ворон охотиться.

— Чего б ты смыслил в волынах! Просто нынче понадобится банальная скорострельность, а не ювелирная точечная работа.

Завтрак Цыпе вполне удался. Мясо было прожарено ровно, без безобразных угольных окалин. Весьма кстати оказалось и пиво «Невское». Умеют же вот наши пивовары качественную продукцию сбацать, пусть и на пару с австрияками.

Наблюдая, как Цыпа старательно затягивается ремешками бронежилета, я неожиданно для себя решил последовать его примеру. Хорошо хоть, что броник был невесомо-легким — всего три килограмма.

Полдевятого мы приехали в «Кент», не дав заскучать ребятам, уже собравшимся в малом банкетном зале.

За длинным дубовым столом прохлаждались пять гавриков явно уголовной наружности и Фрол, ради торжественного случая сменивший кирзачи и телогрейку на лаковые туфли и коричневую замшевую куртку.

— Привет, братва! — махнул я рукой, разрешая снова садиться. — Времени у нас в обрез. Волыны у всех в наличии?

У ребят оказалось самое распространенное оружие наемников — отечественные «ТТ» с глушителями. А у Фрола немецкий «парабеллум» без глушителя.

— Шмалять будешь только накрайняк, — сказал я последнему. — А то своей гаубицей еще незваных гостей на пикничок зазовешь. Как у нас с транспортом?

Выяснилось, что трое из пяти головорезов на личных колесах — двух «Жигулях» и «Волге».

— Столько не нужно. Сядете всей кодлой в «волжанку», а ты, Фрол, в мой «мерс». Повторяю: за столом устраивайтесь строго в один ряд, чтобы бритоголовые оказались с другой стороны. Это упростит работу и снимет опасность получить орех от своих же. Работать только после сигнального выстрела. Вопросы?

— Капусту надо бы вперед получить, — подал голос один из киллеров. — Хоть половину.

— Как и раньше, расчет сразу после дела! — вмешался Цыпа. — Я вас разве когда-нибудь накалывал?

— А коли один из наших деревянный бушлат оденет, его доля делится между оставшимися? — уточнил другой.

— Без базара, — успокоил я. — И вот что: на выпивку сильно не налегать! После дела — сколько душе угодно. Поехали!

На Репина у ворот ИТК-2 было много машин, и мы не враз обнаружили три «девятки» с «медвежатами». Медведь с Ксюшей сидели в средней. Управляющий вышел навстречу, изобразив на лице благодушную улыбку.

— Все на мази, Монах! Пересменка ментовская уже началась. Скоро выпускать будут.

— Провизию и напитки не забыл?

— Все в лучшем виде. Багажники битком набиты и хавкой, и пойлом. На роту хватит.

— Ладушки! Цыпа, вернемся пока в машину. Прохладно.

— Всего их двенадцать человек, не считая Ксюхи, — заметил Цыпа, когда мы укрылись в салоне «мерса». — По-моему, вооружены.

— Констатируем: они далеко не идиоты. Если первыми пальбу откроют — мы там все костьми ляжем.

— Пусть рискнут! — зло ощерился соратник. — Медведя я по-любому успею сделать!

— Не хвались раньше времени. Дурная примета. Фрол, ты плотик смастерил?

— Само собой. В кустах у озера своего часа дожидается.

Около десяти часов поодиночке стали выходить освободившиеся. Том оказался третьим по счету. В своей черной телогрейке, считавшейся в зоне чуть ли не признаком аристократизма, здесь, на воле, он смотрелся убого-нищенски.

— Кретин! — расстроился я. — Как мог про шмотки забыть?!

— Не переживай, Евген! — развеселился вдруг Цыпа. — Я учел этот момент.

Захлопали дверцы автомашин. Том оторопело наблюдал, как к нему устремились два десятка людей. Кто нес бокалы, кто шампанское, а Цыпа, кидая на меня победные взгляды, волок пластиковый пакет, с одеждой.

По старой традиции Том переоделся тут же, стараясь не замечать любопытных взглядов прохожих.

Через две минуты его было уже не узнать. Фирменные туфли, джинсы, рубашка и короткая кожанка превратили Тома в крутого мэна. Все шмотки были черного цвета, прозрачно намекая на его принадлежность к воровской масти. Ну, Цыпленок, молодец! Есть масло в чайнике! Не пригорело!

Своеобразным веселым салютом из дюжины бутылок вылетели пробки, выплескивая на волю пенную энергию выдержанного виноградного сока. Зазвенели бокалы.

Том стоял с побелевшим застывшим лицом и старался не моргать. Понимая его состояние, я рявкнул:

— По машинам! Пировать на Балтыме будем! — и увлек Виктора к «мерсу», по пути заботливо сунув ему в руку носовой платок. — Вытрись, братишка! Все нормально.

Наша машина шла головной. Меньше чем через час в просветах между деревьями замелькало, искрясь на солнце, озеро Балтым.

Всю дорогу я решал, посвящать Тома в истинную цель пикника или нет. В конце концов выбрал нечто среднее.

— Слушай сюда, Том, и не задавай вопросов. Если начнется заварушка, падай на землю и не дергайся. Лады?

— Как скажешь, Евген. — Он почему-то нисколько не удивился. — Хочу надеяться, что первый день на свободе не станет для меня последним в жизни.

— Все правильно, — я сделал неуклюжую попытку сгладить впечатление. — Надежда умирает последней. Вот и прибыли!

Место для пикника было выбрано удачно. Солнечная поляна, по размерам смахивающая на футбольное поле, располагалась на самом берегу озера. Высокий сосново-еловый лес по ее периметру создавал впечатление защищенности и некоторого уюта. В десятке шагов от берега стоял грубо сколоченный длинный широкий стол со скамьями без спинок.

Сколько я ни вертел головой, вычислить, где засел Василий, так и не смог.

Автомобили оставили в нескольких метрах от стола, который, благодаря всеобщим стараниям, мгновенно превратился в пиршественный.

Особенный шарм в окружающую обстановку привносила Ксюша своей пивной униформой — милицейской фуражкой и коротким кителем, хорошо контрастировавшими с белыми плавками «лепестки».

Я сел во главе стола. Цыпа, Том и пятеро киллеров по правую руку, а Фрол и «бритоголовые» по левую. Медведь, как и предсказывал умница Цыпа, нагло устроился напротив меня с другого конца стола.

— Братва! Нынче у нас большой праздник. Откинулся с зоны наш коллега и мой близкий друг Виктор Томилов! — Я поднял бокал с шампанским. — Пятнадцать лет за колючкой от звонка до звонка! Но за все эти годы лагерная администрация не смогла его сломать, пытаясь сделать общественником, и не сумела купить, пытаясь зачислить в шерстяные. С первого до последнего дня в зоне Виктор был отрицаловкой, строго придерживаясь воровского закона. Выпьем, друзья, за силу духа черной масти!

Бритоголовые пили мало и почти не ели. Явно выполняя полученные инструкции, чутко сторожили каждое движение моих людей. Пятеро киллеров от такого пристального внимания совершенно стушевались и, чтобы как-то скрыть свою неуверенность, если не боязнь, вели себя излишне суетливо-весело. Идиоты!

Цыпа делал вид, что не замечает нависшего над столом напряжения, и беспечно поедал красную икру, к которой и на самом деле был весьма неравнодушен.

Медведь, мрачно уставившись на белую скатерть, должно быть, прокручивал в голове заранее заготовленную речь. Наконец, поднял тяжелый взгляд.

— Монах! Пользуясь случаем, раз мы все вместе собрались, давай решим финансовые вопросы. Ребята справедливо недовольны. Мы — твоя главная боевая сила, а имеем какие-то крохи с барского стола!

Разговоры и звон бокалов за столом стихли. Мои мальчики повернулись в сторону оратора, а его головорезы смотрели на меня, гадая, какая последует реакция. Как заметил, куртки у бритоголовых были предусмотрительно расстегнуты, а правые руки лежали на краях стола, готовые в любой момент нырнуть за огневыми аргументами.

— Кто ты без нас?! — уже жестче продолжал Медведь, приняв мое молчание за признак капитуляции. — Заурядный уголовник с непомерными амбициями! Гребешь только под себя! Но нас такая постанова больше не устраивает. Предлагаю тут же, не сходя с места, пересмотреть нашу долю. Верно, братва?

Его команда одобрительно загудела.

— И сколько же ты хочешь?

— Шестьдесят процентов! Тебе с Цыпой и сорок за глаза будет. Но я добрый. И учти — обмануть не удастся! Мы в курсах всех доходов, даже имеем список цыпиных проституток. Так что, накрайняк, сумеем и сами вести дело. Без тебя!

— Ну что ж! — Я вынул из портсигара папиросу. — Я и сам давно собирался вашу долю увеличить. Но ты меня опередил. Ловкач! На ходу подметки рвешь! Уважаю! Расслабьтесь, ребята, я реалист — получите свою долю. Цыпа, дай-ка прикурить!

Телохранитель с готовностью щелкнул зажигалкой. Это был условный знак для Василия.

Откуда-то сбоку раздался хлопок, и на лбу Медведя будто раздавили жирного клопа, запятнав кровяными брызгами все лицо. По крайней мере умер он счастливым, в гордой уверенности, что сумел загнать Монаха в стойло.

Я выпростал из-под куртки руку с волыной и в три секунды опорожнил двадцатизарядный магазин, дав веерную очередь по бритоголовым. Менять обоймы не было нужды — уже вовсю кашляли пистолеты наемников и прицельными короткими очередями бил с колена Цыпа.

Какой-то «медвежонок» все-таки успел огрызнуться — один из киллеров скрючился под столом, зажимая хлеставшую пробоину на животе. Это был тот, кто любознательно интересовался увеличением гонорара за счет возможных потерь.

Я осмотрел поле скоротечного боя. Фрол старательно вытирал окровавленную рукоятку «парабеллума», которой он размозжил голову соседу. Наемники деловито шмонали трупы, выкладывая на стол оружие и бумажники. Том сидел перед бутылкой водки и как-то странно ухмылялся, поглядывая на меня.

— В чем дело? Чего скалишься, крыша дымится?

— Со мной ништяк. — Том плеснул себе полный бокал. — С тобой вот что-то… Зачем слово нарушил, пообещав бедолагам проценты?

— Пустяки, — я успокоился насчет нервишек друга и усмехнулся. — Помнишь, как в зоне говорят? Я хозяин своему слову — хочу даю, хочу беру обратно!

— Узнаю тебя, Монах! — Виктор выпил и потянулся вилкой к банке с икрой. — Кстати, что со свидетельницей делать будем? Аппетитная деваха…

— Ксюху имеешь в виду? С завтрашнего дня она твоя подчиненная. Будешь у нас управляющим баром числиться. Можешь развлекаться с ней на всю катушку лагерной фантазии. Она своя в доску. Сдала нам Медведя со всеми потрохами.

Я нашел глазами Ксюшу. Она сидела прямо на земле, держа ка коленях голову распростертого Медведя и шевелила губами. Прислушавшись, разобрал слова:

— …глупенький! Ведь предупреждала — Евгений Михалыч ни за что не уступит…

— Может, и ее?.. — Цыпа повел стволом в сторону девушки.

— Сдурел?! — Я так врезал ему по руке, что он чуть не взвыл от боли. — Надо ее просто домой отправить. Денек отдохнет, и завтра будет как новенькая. Не знаешь ее, что ли? Фрол, возьми медведевскую машину и доставь девчушку в город. Колеса потом у «Вспомни былое» оставь — они за баром числятся.

— Сварганю! — Фрол рывком поднял Ксюшу на ноги. — Ой, девка! Ты же себе коленки извазюкала! Колготки придется выбросить.

Ксюша послушно пошла к машине, даже ни разу не оглянувшись.

Тут только заметил подошедшего Василия. Одет он был как заправский рейнджер в пятнистую форму защитного цвета. И вооружен соответственно — на одном плече болтался карабин, на другом автомат Калашникова. Обе волыны с глушителями.

— Прошвырнулся вокруг. Никого не видать. Все спокойненько, — доложил он со своей вечной придурковатой ухмылкой.

— Ладушки! Куда вы с Фролом плот загасили? Пора убирать жмуриков. Ландшафт портят.

Плот оказался спрятанным в густых кустах береговой осоки. Под руководством братьев работа по ликвидации следов происшедшего заспорилась. Наемники набивали карманы трупов галькой и складировали на плот к Василию. Тот, орудуя длинным шестом, отплывал от берега на десяток метров и сбрасывал груз в воду. Так как плотик был хлипкий и больше четырех человек зараз не выдерживал, то рейсов понадобилось несколько.

Когда грузили последнего бритоголового, вспомнили и о киллере-подранке. Тот все так же валялся под столом, слабо постанывая и закатывая глаза. Под ним натекла уже порядочная лужа бурой дымящейся крови.

Наемники без всякого почтения схватили своего товарища за ноги и отволокли к озеру, не обращая внимания на усилившиеся стоны раненого.

— Дешевки! — заорал я, не сдержавшись. — Пулю для подельника пожалели?!

Мои слова возымели действие — хлопнул одиночный выстрел, и подранок, наконец, перестал страдать, беспомощно наблюдая, как его же дружки набивают ему карманы галькой.

— Подбери фигуру по душе, — кивнул я Тому на груду пистолетов на столе. — А лучше цепляй пару для страховки.

Приятель сделал неплохой выбор, вооружившись «ТТ» и маленькой красотулькой «береттой», не выделявшейся даже в брючном кармане.

Совсем рядом раздалось характерное чавканье автоматных очередей, задушенных глушителем. Я непроизвольно нырнул под стол, с острым раскаяньем вдруг вспомнив, что забыл перезарядить пистолет.

— Отбой, Евген! — Виктор говорил, явно стараясь скрыть улыбку. — Ложная тревога!

Защелкнув в Стечкин свежую обойму, я выбрался из своего малонадежного убежища и тут разобрался что к чему.

На берегу вповалку лежали четверо киллеров, буквально растерзанных Калашниковым Василия. Цыпа уже деловито загружал их карманы галькой.

Через минуту он подошел и брякнул на стол четыре бесхозные волыны.

— Прости, что сначала не посоветовался, — Цыпа плеснул в свой бокал водки и с удовольствием выпил. — Они ведь не только исполнители, но и свидетели… Так что все в елочку. По твоей же методе. Да и стольник сэкономленных лимонов в жилу. Не сердись, Монах! Как ты часто говоришь — все к лучшему!

— Ладно! — Я уже успел охолонуть, да и понимал принципиальную правоту телохранителя. — Но впредь отсебятины не потерплю! Мы с Виктором уезжаем. Как приберетесь здесь, загоните тачки бритоголовых поглубже в лес. Волыны в «Приюте» оставь. Кстати, по-моему, сегодня не все медвежата присутствовали?

— Понял тебя, — Цыпа кивнул. — Я сверялся по списку — двоих гавриков не хватает. Разберусь. К утру проблема перестанет существовать. Гарантия.

— Ладненько! Удачи!

Через полчаса я вывел «мерс» к собачьему кладбищу.

— Что это? — удивился Том, разглядывая могильные статуи и приземистую избушку «Приюта».

— Наше дочернее предприятие. Здесь Василий заправляет. Брат Цыпы. Завтра ты его навестишь, чтобы оплатить снайперские услуги. Десять тысяч зеленых ему причитается… Неплохие бабки, а? Как раз бы тебе на обзаведение… Улавливаешь?

— Ты о чем?

— Можешь баксы себе забрать, закопав Васю. Лопата, кстати, в сарае. А Цыпа пусть думает, что брательник гуляет на югах, разменивая доллары на земные утехи.

— Как же так? Он ведь, можно сказать, жизнь тебе спас!

— Верно! Именно поэтому и не хочется самому его кончать. Неприлично как-то. Жаль, в натуре, такого классного стрелка лишаться… Но необходимость! Его карабин на учете, а за ним уже несколько акций. Рано или поздно зацепят менты ствол на баллистику. И провал. Нет — пора рубить концы! Поможешь?

Виктор долго бродил задумчивым взглядом холодных серых глаз по мрачноватым окрестностям кладбища.

— Странно все складывается. Поначалу твердо собирался в церковь наведаться — поблагодарить судьбу, что выжил в лагере, а вместо этого сразу попал в старую колею…

— И нормально. Случай правит миром. А в церковь ты сходишь! — Я улыбнулся, поняв, что он подписался на дело. — И не пустой. В избушке старинная икона имеется. Подгонишь ее попу — заработаешь индульгенцию на всю оставшуюся жизнь. Ладненько! Детали дома обсудим.

Я сосредоточенно гнал «мерс» по трассе в Екатеринбург. Настроение катастрофически падало в минус.

— О чем молчишь? — поинтересовался Том.

— Думаю…

— Очень тебя понимаю! Пикник получился с натюрмортом. Настоящий филиал морга!

— Пустяки. Я совсем не о том. Необходимо оперативно и грамотно провести акцию прикрытия.

— Что имеешь в виду? — не понял Том. — По-моему, все сделано чисто и профессионально.

— Ты так думаешь? А странное исчезновение Медведя со товарищи, считаешь, не вызовет бурные круги в нашей тихой заводи? Родственники без вести пропавших настрочат вагон заявлений и жалоб. Менты вынуждены будут носом землю пахать. Может выйти крупный хипиш…

— Что же делать? — всерьез забеспокоился Том. — Этот момент я как-то даже и не учел.

— Ничего страшного. Пока в монастыре есть Монах, стены не рухнут. Вчерне план прикрытия у меня уже готов…

Наилучшая оборона — нападение

Опять мне приснился тот старый надоедливо-повторяющийся сон. Ночной лес затаился. Ни шороха, ни ветерка. Хотя в небе явно свирепствовали смерчевые вихри, так как причудливые клочковатые облака проносились в вышине безобразными черными птицами, стремясь заслонить от земли далекие звезды и луну, лившую на неподвижные верхушки сосен мертвенно-бледный свет. Да и сами деревья выглядели неживыми. Голые корявые стволы с крючковато-бугристыми, изогнутыми ветвями, отчаянно задранными к угрюмому небу. Чуть ли не под каждым деревом различалась сидящая человечья фигура. Их были сотни. «Кто это?» — спросил я у сопровождавшей меня безликой тени. «Все они убиты тобой», — прозвучал тихий ответ. На этом сон, как всегда, оборвался.

Но на сей раз, проснувшись, я уже не удивлялся, откуда их так неправдоподобно много…

Чтобы растворить неприятный осадок от неприятного сновидения, влил в свой органон стакан коньяка. Помогло — с глаз словно пелена спала, предметы стали выпуклы и ярко-красочны. Особенно радовали взгляд, сверкая в солнечном свете глубоким фиолетовым и изумрудным огнем, аквариумные рыбки кардиналы. Их суетливая деятельность была оправдана — наступил полдень, время кормежки. Уважая условные рефлексы маленьких созданий, насыпал в пробковую кормушку их любимое лакомство — растертых в порошок засушенных дождевых червей. Однажды, после веселого вечера с изрядными возлияниями, я вдруг вспомнил, что рожден под созвездием Рыб и решил немного приобщиться к родственным созданиям, проглотив целую ложку сухого корма. По вкусу это смахивает на ржаные сухари, смешанные с дорожной пылью. Накрайняк есть можно, но, все-таки очень верно догадались древние мудрецы; «каждому — свое». Мне, как выяснилось, значительно больше по кайфу цыплята табака с белым вином.

Только успел принять душ, как нарисовался старший оперуполномоченный Инин. Впрочем, его приход не был неожиданным. Уже трое суток прошло со дня пикника, и от майора я вправе был ожидать известий.

— Добрый день, Монах! — Опер с удовольствием плюхнулся на свое обычное место у камин-бара и многозначительно поглядел на распечатанную коньячную бутылку.

Я его понял правильно и сразу налил до краев пузатую рюмку на короткой ножке. Заметив явное, ну прямо родственное сходство майора с рюмкой, я еле сдержал смех.

— Давай штрафную, майор! Между прочим, я тебя еще вчера поджидал.

— Дела заели! Сам ведь в курсе — преступность буквально захлестнула город, — опер, хохотнув, мелкими глоточками выцедил золотую жидкость и твердой рукой наполнил емкость снова.

— Имею право расслабиться, — пояснил он. — Просьбу твою выполнил в лучшем виде. События развиваются в нужном ракурсе.

— Поподробнее, пожалуйста!

— Заявлению твоей верной Ксюхи дан законный ход. Против компании Медведя возбуждено уголовное дело по факту группового изнасилования работницы бара «Вспомни былое». Как ты и предсказывал, все подозреваемые от органов следствия скрылись.

— Наверно, протрезвев, вкурили, что им срока светят, и взяли ноги в руки, — равнодушно обронил я, закуривая.

— Может быть, может быть, — с явным сомнением покивал майор. — Странно только, почему никто из них деньги и паспорт из дома не прихватил?

— Перепугались сверх меры? — предположил я.

— Мне почему-то кажется, что этого никто уже не узнает, — опер задумчиво смотрел на меня своими глазами-омутами. — Твои методы мне хорошо известны… А насчет родственников скрывшихся насильников можешь быть спокоен…

Я изобразил на лице удивление.

— Они теперь все уверены, что их милые чада просто прячутся от правосудия, — майор усмехнулся и поднял рюмку. — Хорошо! Темни дальше! Хотя со мною мог бы быть и пооткровенней. Предлагаю своевременный тост: пусть земля им будет пухом!..

Чуть помедлив, я тоже поднял рюмку.

— Пусть!

Выпив и с наслаждением пососав дольку лимона, опер сменил тему.

— Надоело, Монах, все до чертиков! Махну на недельку в деревню. Порыбачу, поплаваю, расслаблюсь на всю катушку! Ты ведь тоже в отпуске давненько не был. Хочешь составить компанию? Гульнем на славу!

— В принципе — нет возражений. А где это?

— На Балтыме. Вода там прелесть. Галечные пляжи. Поедем?

— Нет. Я в Сысерть подумываю махнуть. Балтым не в кайф, — сказал я и, как мне показалось, весьма туманно добавил. — Я суеверен, как монах!

Но выяснилось, что я сильно недооценивал умственные способности старшего оперуполномоченного. Инин понимающе улыбнулся и по новой плеснул в наши рюмки.

— Выходит, промашка вышла. Нужно срочно исправить. Предлагаю новый, подкорректированный тост: да будет бедолагам земля пухом! На дне Балтыма… Не сердись, Монах, но конспиратор из тебя никудышный!

— «Умножая знания, умножаете вашу скорбь»… — вслух подумал я, прикуривая «родопину» от настольной зажигалки-пистолета. С удовлетворением наблюдал, как лицо Инина вытянулось, с губ моментально стерлась нагловато-самодовольная улыбка.

— Монах, ты совершенно не так понял! Я ничего не знаю и знать, поверь, не желаю! А про Балтым я же просто пошутил. Конечно, глупо получилось… Прости.

— Не бери в голову, майор! — Я широко улыбнулся ему, оскалив зубы. — Просто мне случайно вспомнились вдруг слова мудрого Экклезиаста…