Снежинка для шейха. Украденная дочь

Глава 11

Глава 11

— Иди, Хафифа приведет тебя в порядок!

Я сжимаю губы и с ненавистью смотрю на Карима.

Если он думает, что я так просто ему отдамся, он ошибается.

— Ты мне не повелитель! — отвечаю я. — Я не дам тебе даже прикоснуться к себе, понял?

Вижу, как в глазах мужчины зажигается огонь злости. Он заглядывает мне в глаза, стоя так близко, что я боюсь дышать, и рычит:

— Ты знаешь, как я наказываю непослушных рабынь?

Молчу, зная, что не хочу даже слышать об этом, но мужчина не ждет моего ответа. Он приближает лицо настолько близко, что наши губы практически соприкасаются, и хватает пальцами подбородок, чтобы я не отводила глаза.

— Я выгоняю их из своего дома. Девушки не могут здесь жить без опеки мужчины, так что вам одна дорога — в бордель или в петлю! И поверь, когда ты выйдешь отсюда, на тебе не будет живого места…

От его шепота у меня бегут мурашки по коже. Неужели он настолько жесток? Или здесь просто нет нежестоких мужчин?

— Ты будешь меня слушаться, если не хочешь попасть на улицу, поняла?

Я киваю, в страхе гладя в жгучие зеленые глаза. Сейчас в них плещется жидкий огонь, который заставляет все внутренности сворачиваться от ужаса.

— Хафифа, я знаю, что ты за дверью! Уведи ее!

Она же появляется на пороге и, не скрывая злорадной усмешки, хватает меня под локоть.

— Пошли!

Я плетусь за Хафифой, чувствуя, как внутри все сводит от тревоги.

Сегодня ночью я лишусь невинности? Неужели все будет именно так?

Ведь я хотела сделать это по своей воле, с человеком, которого люблю, а не с жестоким незнакомцем, который и любить-то не умеет.

Меня приводят в купальни, и уже знакомые одалиски приступают к помощи мне в водных процедурах.

Несколько часов меня моют, просушивают волосы, натирают маслами. Царапины и ссадины, которые оставила Хафифа, еще очень ноют, но я стараюсь не подавать виду. Знаю свой организм, они будут заживать еще очень долго.

Доделав все, девушки заворачивают меня в халат, ведут обратно в свою комнату.

Хафифа подозрительно молчаливая, но и я особо не хочу разговаривать. Все мои мысли занимает исключительно предстоящая ночь.

— Сиди, сейчас вернусь!

Женщина уходит, закрывая за собой дверь на ключ, а я вздыхаю, усаживаясь на подоконник.

Зря заперла. Даже если бы я хотела сбежать, то явно не могла бы из-за слабости. Страх и голодовка дают о себе знать.

Тем более слова Карима о том, что девушке без мужчины здесь не выжить, бередят душу. Куда я пойду? Да еще и без паспорта…

Вскоре дверь открывается и мне приносят обед.

Не хочу есть, но аромат горячего так манит, что я не могу удержаться.

До вечера я сижу на мягком подоконнике и считаю минуты до захода солнца. С каждым мгновением становится темнее не только на улице, но и в моей душе.

За дверью тоже тишина. Как бы я ни прислушивалась, не могла отличить ни звука, ни шага, что еще больше злило и наводило ужас.

Когда дверь распахнулась, я уже настолько себя накрутила, что казалось, вот-вот потеряю сознание.

— Одевайся! Время пришло!

Хафифа стояла в полный рост передо мной, а девушки позади нее раскладывали платье, платки, обувь и украшения.

— Это все мне? — спрашиваю я не без удивления. Встаю и аккуратно касаюсь невесомого бледно-голубого шелка.

— Не обольщайся! Это платье одолжила тебе одна из наложниц. Будь аккуратна! Вернешь после ночи!

— Утром? — переспрашиваю я, а женщина заливисто смеется.

— Ты рассчитываешь так ублажить повелителя, что он оставит тебя на ночь? — Она хватается за живот и хохочет, оглядываясь на девочек. — Нет, ну вы слышали?

Те слегка ухмыляются, боясь рассердить хозяйку, но особо не разделяют ее радости.

— Еще никому не удавалось остаться на ночь с Каримом. У него много завистников. И через такую, как ты, до него могут добраться. Должна понимать, что такой высокопоставленный человек не оставит абы кого рядом с собой на ночь!

— Но я спросила только насчет платья…

— Платье вернешь, и точка. Тебе никто ничего шить не собирается! Разве что рабочее платье! Или ты думала, что завоевала повелителя? — шипит женщина. — Так вот я тебя разочарую! Одна ночь — это все, на что ты можешь рассчитывать! Он поиграет тобой, как заморской диковинкой, и забудет!

Я прищуриваюсь, понимая, что хочу ее придушить. Если бы у меня была такая возможность, я бы собственноручно ее прибила.

— Боитесь, что я перетяну все внимание Карима на себя? От кого? — хмыкаю я. — Дайте догадаюсь: от Назифы – так ведь?

По раскрасневшемуся лицу Хафифы понимаю, что попала в точку.

— Ты ей неровня! Даже не надейся! — шипит она и дергает меня за руку к себе. — Собирайся быстрее! Некогда говорить!

С меня стягивают халат и выдают шёлковое белье. Надев его, я снова натыкаюсь на прищуренный взгляд Хафифы, от которого хочется закрыться.

— Плоская, как вобла! — выплевывает она. — Еще и это…

Она замечает синяки, которые сама же и оставила, и хмыкает.

— Летиция, принеси-ка пудру персикового цвета!

Я фыркаю. Не поможет! Я знаю мою кожу, ей еще неделю такой быть.

Девушка быстро сбегала за пудрой, но, как я и предполагала, существенно ничего не изменилось.

— Что ж, пусть будет так! — кивает Хафифа. — Одевайте!

Девушки быстро помогают мне одеться, заплетают волосы в причудливые косы, а в уши вставляют тяжеленные серьги.

— Все! Вроде готова! — заключает женщина, обходя меня по кругу. Вижу в ее глазах что-то вроде зависти или восхищения, но Хафифа быстро прячет его под маской брезгливости.

— Пошли!

***

По малоосвещённому коридору меня проводят в крыло Карима и оставляют перед его дверью.

— Иди! — бурчит Хафифа и отходит на пару шагов.

Вот же зараза! Проследит же, чтобы вошла! И не сбежать же!

Я стучусь и после резкого «войдите» захожу внутрь.

— Ты пришла… — заключает очевидное Карим.

Он сидит в мягком кресле и смотрит на меня снизу вверх.

На мужчине надеты лишь свободные штаны и расстегнутая рубашка, открывающая смуглую грудь и накачанный живот.

Сглатываю слюну, понимая, что никогда раньше так никого не боялась.

Но Карима, кажется, забавляет происходящее. Он прищуривается и приказывает:

— Сними накидку!

Я дергаю за шнурки, и накидка падает на пол, оставляя меня в одном платье.

Вижу, как глаза мужчины загораются неподдельным огнем.

— Снежана, ты очень красива, словно жемчужина…

Я молчу, не зная, что сказать на его пылкие слова. Карим же поднимается и шагает ко мне. Инстинктивно отступаю назад, но он хватает меня за талию, прижимая к себе.

— Я не хочу, чтобы ты боялась…

— Тогда не трогай меня… — шепчу я в ответ пересохшими губами. — Отпусти меня.

— Нет, Снежана, птичка моя… — гортанно смеется он. — Ты не понимаешь, но все, чего я хочу, — это ты. Как только увидел тогда тебя на палубе, я сразу понял, что хочу тебя.

Хочу. Мое. Беру…

У Карима все слова только о нем самом и о своих желаниях. Он даже не задумывается о том, что его кто-то может не хотеть.

— Но я хочу домой…

— Это твой дом! Теперь ты живешь здесь… — мягко говорит мужчина, проводя пальцами по щеке. — Такая нежная, словно лепесток розы.

Меня пронизывает дрожью, но я не могу пошевелиться, во все глаза глядя на мужчину.

Что-то внутри меня начинает трепетать, и я с ужасом понимаю, что не от страха. Я, будто кролик перед удавом, замираю в немом восхищении и принятии неизбежного.

— Карим, отпусти меня… — нахожу в себе силы сказать хоть слово, но он не реагирует.

— Нет, уже не смогу… Но я не хочу, чтобы ты боялась…

Мужчина аккуратно, почти невесомо проводит рукой по моим рукам вверх, задевая большими пальцами вершины груди, выпирающие сквозь шелк платья.

Я сдавленно выдыхаю, хватаясь за руки Карима.

— Пожалуйста, не надо… — совсем слабо сопротивляюсь я.

Он поднимает на меня изумрудный взгляд и смотрит так, что подкашиваются коленки.

— Доверься мне, я не сделаю тебе больно… Не сегодня, Снежинка моя…

Значит, он не собирается это делать со мной сегодня? Тогда зачем…

Карим впивается в горошину моей груди прямо через ткань, а я вздрагиваю, чувствуя, как ноет внизу живота.

— Какая же ты сладкая… — шепчет он, оставляя влажное пятно на ткани.

— Ты же говорил, что не сделаешь этого сегодня… — шепчу я дрожащим голосом.

— Я и не сделаю, не бойся меня, Снежинка, я не привык брать женщин силой. Ты сама захочешь…

Он продолжает ласкать мою грудь, а я зажмуриваюсь, цепляясь ему в волосы.

Нет. Нет, я не могу хотеть его. Этот мужчина меня пугал с первой минуты, как я его увидела. Но к дикому чувству страха присоединяется еще одно, куда более безумное, — чувство желания.

Ненавижу его за это. Ненавижу себя за свою слабость…

Карим подхватывает меня на руки, заставив сдавленно охнуть, и несет на кровать.

Бережно укладывает меня, не преставая ласкать языком, целовать шею, ключицы, плечи…

— Ты пахнешь как свежий цветок лотоса… — шепчет он. — Никогда прежде не чувствовал подобного.

У меня дико кружится голова, и я жадно хватаю воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.

Мне так хорошо и одновременно плохо.

Хочется кричать Кариму, чтобы тот остановился, и в то же время я готова умолять, чтобы он не прекращал…

Но мужчина и не собирается меня слушать. Он аккуратно расстегивает платье, открывая грудь, которая тут же покрывается мурашками.

— Прекрасная… — шепчет он, нежно проводя ладонями по моему телу, спуская платье все ниже.

Я остаюсь в одних шелковых трусиках. Пытаюсь прикрыть наготу, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание от переполняющих меня чувств.

— Не закрывайся, ты восхитительна! — шепчет Карим, прижимая меня к кровати своим телом.

Я чувствую, как мне в бедро упирается что-то твёрдое через ткань штанов.

— Карим, ты обещал…

— Я все помню, малышка. Не бойся…

Мужчина заглядывает в мои глаза, и я понимаю, что ему можно верить. Он не сделает ничего такого, о чем не предупреждал.

Но расслабиться не получается. Руки мужчины обводят мое тело, повторяя все его изгибы, а взгляд не отрывается от моих глаз.

Вдруг его ладонь спускается по моему бедру и ныряет на внутреннюю поверхность. Пальцы ловко поддевают резинку трусиков и скользят по влажным складочкам.

— Ты же тоже хочешь этого…

— Нет… — вру я, хотя сама уже не понимаю, чего я хочу.

Я не люблю этого мужчину, более того, он меня до жути пугает, но мое тело решило по-другому. Оно извивается и горит под ласками Карима, словно было создано под него.

— Я чувствую это… — шепчет он мне в губы и накрывает их поцелуем.

У меня словно внутри разгорается пожар. Сердце стучит так быстро, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди, а чувства обостряются до предела.

Палец Карима ласкает меня, задевая чувствительную горошину, отчего я выгибаюсь и стону ему в губы.

— Да, моя хорошая… Вот так… — шепчет он хрипло и вдруг вводит один палец внутрь.

Я задыхаюсь от переполняющих чувств, хочу вырваться, но мужчина крепко прижимает меня собой к кровати.

— Не бойся, я не сделаю тебе больно. Это будет хорошо…

И он прав. Под ласками его пальцев я расслабляюсь и сама тянусь к ним, чувствуя, что внизу живота стягивается узел из желания.

Я не понимаю, что со мной происходит, но мне кажется, что вот-вот случится что-то такое, отчего я взорвусь, потеряю сознание или вовсе умру…

— Пожалуйста, Карим, пожалуйста… — шепчу я надрывно, хотя сама не понимаю, о чем я прошу.

Чтобы он остановился или чтобы довел меня до взрыва?

— Такая сладкая, нежная, отзывчивая… — хрипло шепчет мужчина, нажимая все сильнее. Он накрывает мои губы своими и ныряет языком слишком глубоко. Так, что я практически не могу дышать. Его палец полностью внутри меня, и я чувствую, что больше не могу.

Меня накрывает таким невероятным блаженством, что я кричу, извиваясь в руках Карима.

Он прикусывает мою губу, не сильно, но ощутимо, а я все плавлюсь под ним словно свеча.

Мужчина же сжимает меня крепче и, упав рядом со мной, притягивает к себе на грудь.

Я чувствую, как быстро бьется его сердце. Кладу руку на его кожу и закрываю глаза. Сил нет, будто я пробежала несколько километров без остановки. Вскоре наше дыхание постепенно выравнивается, и я не замечаю, как засыпаю.