Глава 12

Глава 12

Мне снится дом. Мама, которая кричит от боли, просит меня прийти. Я просыпаюсь в холодном поту, сначала даже не сообразив, где нахожусь.

Прикрываю шелковой простыней наготу и тут же краснею, вспоминая произошедшее.

Как я могла позволить себе такое? Как я вообще допустила подобное?

Оглядываюсь, но не сразу замечаю Карима.

Тот стоит лицом к окну, одетый лишь в штаны, и смотрит на полную луну. Его плечи напряжены, а мышцы отчетливо виднеются в рассеянном свете.

Я понимаю, что он услышал меня, но сама не знаю, что сказать. Единственное, что я понимаю, – это то, что мне нужно бежать отсюда как можно быстрее.

Там мама. Она наверняка поняла, что я пропала.

Заявляла ли она в полицию? Ищет ли меня? А может, ей и вовсе стало хуже и она ждет только того, как я приеду к ней, чтобы попрощаться навсегда?

Последняя мысль режет сердце раскаленным ножом. Я должна попасть домой. И пусть Карим никогда меня не отпустит, я должна сделать все, чтобы сбежать.

— Кошмары? — спрашивает он, не оборачиваясь.

Я быстро ищу глазами платье и торопливо одеваюсь.

— Да…

— Я не выгоняю тебя, ты можешь спать здесь… — звучит хрипло, а я ловлю себя на мысли, что очень хочу взглянуть в его лицо. Почему у него такой голос? Будто ему больно…

— Извини… — шепчу я и в два шага оказываюсь возле двери.

Обернувшись, я бросаю растерянный взгляд на спину мужчины и выскальзываю в темный пустынный коридор. Проносясь по крылу Карима в свое, я непрерывно думаю о том, почему я сделала это. Почему растворилась в сладком экстазе с мужчиной, который угрожал меня убить.

Нет, я не должна даже думать о нем, не хватало еще в него влюбиться. Я же знаю, сколько здесь стоит женская любовь. Да тут вообще девушка — это тело, и только. Никто не считается с нашей свободой выбора.

Забегаю в комнату и тут же захлопываю за собой двери. Щеки горят огнем от смущения, а сердце колотится как ненормальное.

Что же я наделала?

До утра я не могу уснуть, все время перекручивая то, как я плавилась в руках Карима, позабыв, кто он. Позабыв обо всем на свете.

Но разве у меня был шанс противостоять такому, как Карим?

Этот мужчина как огонь. Ураган. Стихийное бедствие, от которого не убежать и не скрыться.

К утру меня все-таки склоняет в сон, но резко распахнувшаяся дверь заставляет вмиг проснуться.

— Собирайся! Нужно работать!

— Работать? — непонимающе тяну я, рассматривая Хафифу сонным взглядом.

Сил нет совершенно, а мысли словно еле живые мухи ползают в голове.

— Конечно! А ты думала, что будешь тут отдыхать? То, что ты провела ночь с повелителем, еще ничего не значит. Ты простая одалиска! Так что да, хоть я не могу тебя теперь выгнать, а будь моя воля, я так бы и сделала, но устроить тебе сладкую жизнь в моих силах.

Я не против работы. Всю свою жизнь я помогала маме в хозяйстве, рано пошла работать, делала все, за что платили хоть какую-то копейку, так что этим меня не испугаешь. Но за что она так ненавидит меня?

Не спрашивая ничего, я переодеваюсь в простое серое платье и иду за Хафифой. Сначала меня приводят на кухню, где я полдня драю деревянные полы.

Вскоре чувствую, что разогнуться у меня сразу не получится. Спина нестерпимо болит, но спуску мне давать никто не собирается. Позже меня отводят в прачечную, где стоит гора грязного белья. Стирать это все нужно было вручную.

За день я поела один раз. На что мне выделили всего десять минут. Даже в туалет я отпрашивалась всего несколько раз.

К вечеру я еле живая иду к купальням и с удовольствием ныряю в теплую воду.

— А ты что, уже отдыхаешь, лентяйка? Кто тебе разрешил уходить? — слышу над ухом строгий голос Хафифы и вздрагиваю.

— Но вы же сказали, что как достираю, то…

— У меня еще куча дел для тебя! Дрянь этакая!

Ни с того ни с сего Хафифа выдергивает меня из воды и со всего размаху бьет по щеке, царапая кожу.

— Подстилка русская, да я тебя…

— Хафифа! — слышу за спиной голос Карима и хватаю полотенце, чтобы прикрыть наготу.

— Повелитель… — склоняет голову женщина. Ее лицо утрачивает все краски и злость. Теперь оно выражает только покорность и смиренность.

— Ты сейчас ударила ее? — спрашивает он таким тоном, что у меня по коже бегут мурашки от ужаса.

— Н-нет… Я просто разговаривала. Эта… одалиска ослушалась меня! Ничего не хотела делать! Постоянно пряталась от работы и перечила мне!

— Что?! — вскипаю я.

Да я спину не чувствую, на руках волдыри от стирки, а колени будут красными еще неделю!

— Она постоянно мне перечит и…

— Я же приказал привести ее сегодня ко мне! Ты меня ослушалась?! — гремит Карим, отчего Хафифа даже будто становится меньше.

Я тоже замираю, не зная, что делать.

— Сегодня у Назифы хороший лунный день для зачатия, мы готовим ее…

— Сейчас же… — рычит тихо мужчина. — Сейчас же одеть Снежану и привести ее ко мне. Назифа сегодня может отдохнуть.

— Как скажете… — чуть не плачет Хафифа, а мне ее становится жаль.

Она так боится Карима, что готова тут же потерять сознание от страха. Если он мне угрожал изгнанием, то чем он мог угрожать Хафифе?

Карим уходит, а женщина подходит ко мне.

— Пошли! — дергает она меня, а потом разворачивается и подходит близко-близко. — Если ты хоть слово скажешь повелителю обо мне, я тебя просто в порошок сотру! Пустынные оборотни покажутся тебе милыми котами!

***

Меня снова облачают в красивое платье, которое садится точно по фигуре.

Неужели сшили специально для меня?

Щека все еще горит, и мне дико хочется приложить к ней что-нибудь холодное.

— Не задерживайся! — упрямо бурчит Хафифа, но я слышу в ее голосе страх.

Она выводит меня из комнат и ведет по уже известному маршруту. Я иду за женщиной, нервно заламывая пальцы, и кусаю губы в кровь.

Что сегодня Карим захочет от меня? Неужели он будет ждать? Судя по выражению его лица сегодня ночью, он не из тех, кто отличается особой терпеливостью.

Сама не замечаю, как задумываюсь с интересом о ночи, и чуть не щипаю себя за это.

Снежана, ты должна думать, как выбраться из плена, а не представлять сильные пальцы и мягкие губы.

Но прямо возле покоев Карима мы натыкаемся на девушку в алом как кровь платье. Она выплывает из-за противоположного угла, и в тусклом свете лампы я понимаю, что это Назифа.

Резко оборачиваюсь к Хафифе, и та судорожно вздыхает.

— Девочка моя, прости, — тянет она руки к Назифе. — Иди к себе, я потом приду и все объясню.

— Объяснишь что? — гордо задирает подбородок она и переводит взгляд на меня. Ее красивое лицо снова морщится, словно она увидела жабу. — А почему она здесь?

— Я не виновата… — начинает лепетать Хафифа, отчего я буквально замираю в шоке. Никогда не видела ее такой. Неужели она так боится одну из наложниц?

— Не виновата? — прищуривается она. — Тогда отведи эту подстилку в свои комнаты и пропусти меня!

— Не могу! — вставляет Хафифа, а на лице девушки выступают красные пятна.

— Не поняла. Как не можешь? Ты ведешь эту… к Кариму? Но я же говорила, что у меня сегодня середина цикла! — шипит Назифа, отчего женщина бледнеет как полотно.

— Да, я знаю!

— Тогда в чем дело? Пропусти, я сказала!

— Так приказал повелитель! Он хочет видеть ее сегодня…

— Не может быть… — выдыхает Назифа, а я еле удерживаюсь от ухмылки.

Нет, я с радостью предоставила бы свое место этой дурочке, но видеть на ее лице это выражение — бесценно!

— Но ты сказала Кариму, что у меня сегодня день макудана?

— Да, он знает. Но все равно предпочел ее!

Назифа прищуривается и кивает.

— Ладно… Но мы еще посмотрим…

Она уходит, гордо расправив плечи, а Хафифа шепчет, словно змея:

— Попробуй только рассказать что-то плохое обо мне! У тебя и так много врагов в этом дворце!

С этими словами она впихивает меня в покои Карима, и я застываю на пороге, охваченная ужасом и усталостью.

Каждая мышца в моем теле ноет от кропотливой работы, а стертые в кровь руки пощипывают от нанесенных на мою кожу масел.

— Снежана… — выдыхает Карим, увидев меня.

От его тона я будто просыпаюсь. Мужчина подходит ближе и заключает меня в объятия.

— Ты вся дрожишь… — шепчет он, отводя лицо, чтобы взглянуть в мои глаза. — Ты все еще боишься меня?

Я качаю головой, не отводя взгляда от зеленых глаз.

Боюсь? Нет, уже нет, хотя, несомненно, Карим вызывает у меня бурю эмоций, но опасаюсь. Все же он слишком горяч и быстр на расправу. Не думаю, что все боятся его зря.

Если я еще не видела его в пылу жестокости, то это не значит, что ее нет.

Тем более Ирина рассказывала, как эти мужчины поступают с женщинами. Я для него всегда буду одной из многих. И даже если появится ребенок, Карим не станет брать меня в жены и уж тем более хранить верность. А я так не могу…

— Тогда что? Тебя обидела Хафифа…

— Нет, — вру я.

— Это был не вопрос, Снежана, я видел! Ею сегодня же займутся, даже если ты бы сказала, что она святая!

— Но что ты с ней сделаешь? — холодею я в липком ужасе.

— Ничего! Просто ты ее больше не увидишь здесь!

Карим отпускает меня и, сжав ладони в кулаки, отходит к креслу.

На самом деле мне даже стало легче от новости, что эта безжалостная женщина больше не будет измываться надо мной. Но не придет ли на ее место кто-то похуже?

Я делаю шаг за ним и спрашиваю:

— Кто же теперь будет выполнять ее работу?

Карим прищуривается, будто раздумывая, говорить ли мне.

— Снежана, вопросы организации никак тебя не касаются! Не забивай свою милую головку ненужными подробностями! Поверь, тебя никто больше не обидит!

— Я верю… — смущённо тяну я.

— Тогда давай поговорим о чем-то более приятном! Ты ела сегодня? Проходи!

Только сейчас замечаю рядом с креслом небольшой столик, уставленный блюдами из экзотических фруктов, сладостями и вином.

— Подумал, что ты точно будешь не против немного полакомиться!

Я хотела было отказаться, но при виде всего этого разнообразия в желудке настойчиво заурчало.

Если не считать той маленькой пиалки каши, съеденной в обед, в моем животе так ничего и не было.

Карим разбрасывает вокруг стола подушки и предлагает мне присесть, что я и делаю.

Глаза разбегаются, и я даже не знаю, что взять. Ни разу не видела таких блюд и фруктов.

— Попробуй это!

Заметив мою растерянность, Карим протягивает мне кусочек какого-то розового фрукта с белой мякотью.

— Тебе должно понравиться!

Следом он наливает мне вина в железный кубок и кивает:

— Возьми!

— Я не буду! — быстро качаю я головой.

Я не пью. Никогда. Просто потому, что знаю, как легко я пьянею, и одного бокала пива несколько лет назад мне было достаточно, чтобы зарубить себе на носу: алкоголь и я несочетаемы.

— Оно совсем легкое, не бойся!

Я снова смотрю в изумрудные глаза и завороженно киваю, принимая вино из рук Карима.

Загрузка...