Сноходец [СИ]

Глава с 55 по 60

Два дня я провел, наслаждаясь тем, что вернулся домой. Два дня я радовался жизни, а потом подумал, что после столь прекрасного отдыха надо чем-то заняться. Чем именно заняться, вопрос даже не стоял. Конечно же, втягиванием тепла в руку и понижением вокруг себя температуры воздуха. Но для чистоты эксперимента требовалось помещение.

— Иди в подвал, — отмахнулась от меня мать, — там полно перегородок. Делай, что хочешь, только стены не разрушай.

Отправившись вниз, я отметил про себя, что она меня реально недооценивает, но исправлять это мнение не стал. То, как оно есть на самом деле, не всегда нужно говорить всем подряд. Выбрав пустой закуток, я зашел в него, закрыл за собой дверь, выставил правую руку вперед и втянул тепло. Сначала, я его просто втягивал и выпускал обратно, но по прошествии какого-то времени это показалось мне малость скучным, и я попробовал, пропуская его по телу, выпускать из левой руки.

Отличная была идея, жаль, что она не сработала. Тепло, что так глубоко заходило в тело, оно или рассеивалось, или поглощалось внутренними органами, во всяком случае до левой руки не доходило ровным счетом ничего. Почувствовав, что внутри меня становится жарковато, я подумывал уже остановиться, но тут раздались шаги Рии. Забежав ко мне, она хотела что-то сказать, но замерла на месте, а потом с визгом умчалась:

— Мама, Марк весь дом заморозил!

На крик пришли и мать, и отец. Тоже сунули головы ко мне в закуток и так же быстро исчезли.

— Марк, выходи! — донесся их ультиматум снаружи, и я, закрыв дверь, вышел к родителям.

— Почему там было так холодно? — растирая лицо энергичными движениями ладоней, спросила мать.

— Маленький эксперимент. Поставил перед собой вопрос. Что будет, если забрать тепло из воздуха?

— Пфф, — фыркнул отец, — тебе любой скажет, что будет очень холодно. Подожди, как долго там будет сохраняться такой холод?

Вопрос, в ответ на который я мог только пожать плечами. Откуда мне знать? Это был мой первый эксперимент здесь, и, как я уже начал подозревать, последний, потому что для второго меня отправили к соседям. Они не верили, что подвал можно сделать настолько холодным. Наивные люди. После меня они смогли зайти туда, только нацепив на себя несколько слоев одежды.

Была у меня надежда, что после такой демонстрации меня больше никто не попросит охлаждать воздух, но я ошибался. Подвалы имелись у каждой семьи, и, выяснив, что холод, созданный мной, может держаться от нескольких дней до недели, меня начали активно приглашать то туда, то сюда.

— Для чего это вообще нужно? — в конце концов, у меня лопнуло терпение, и я пришел с вопросами к матери.

— Сейчас последние дни, когда можно собрать травы для отваров, настоек и зелий, — ответила мать. — Некоторые травы, нужно держать в холоде. Обычно мы использовали засушенные стебли, что снижало их качество, но теперь, когда их можно держать при такой температуре, многие хотят создать зелья по старым рецептам.

— Не понимаю, — поморщился в ответ, — разве нельзя свежие травы, только что сорванные, кинуть в эти зелья?

— Какие-то можно, какие-то нельзя, — с превосходством во взгляде ответила мать, — есть очень нежные травы, для которых холод является идеальным средством хранения и которые нельзя кидать сразу же.

— Марк, — сказала она увидев, как я нахмурился, — если хочешь, я могу научить тебя тому, что можно сделать из трав. Тогда ты и сам все поймешь. Хочешь?

Мое радостное «Да!» заставило ее подозрительно на меня посмотреть, но все же от слов своих отказываться она не стала, и этим же днем прошло наше первое практическое занятие. Создание отвара. Я узнал, что его делают из корешков и плотных больших листьев. Мне доверили их промыть, измельчить, затем меня прогнали прочь и позвали, когда нужно было помешивать деревянной ложкой наполненный до краев глиняный горшок. Помешивал, наверное, около часа, и когда моя рука уже окончательно одеревенела, меня сменила пришедшая с ехидной улыбкой на лице сестра.

Не то чтобы я воспылал любовью к созданию этих зелий, просто сегодня утром проведал своих учеников и внезапно понял, что скоро они уткнутся в узкое место своей культивации, которое не станет проблемой, если под рукой будет нужный эликсир. Это я так настой обозвал, который поднимает температуру, расширяет сосуды и заставляет сердце, работать на полной мощности. Да, рецептик еще тот. Имелись у него и побочные эффекты, но более продвинутые варианты были мне недоступны. Как по причине отсутствия нужных трав, так и кристаллов, чтобы их купить. Цена на такие вещи была совсем не маленькая. Не говоря уже о том, что и купить-то их негде.

Поэтому, мне ничего другого не оставалось, кроме как самому заняться его созданием. Почему самому? Просто там хватало своих нюансов, и чтобы вышло оно хорошо, нужно было сделать это самому, не поручая другим. И для этого хотелось бы набить руку. Во всяком случае в тот момент я так думал. Но с таким обучением… где от меня требовалось лишь помешивать ложкой, я точно не скоро смог бы наловчиться. Ведь в нужном мне настое требовалось соблюдать температурный режим. Пару градусов не туда, и можно выливать. Эхх. Подумав и взвесив все аргументы за и против, я все-таки решил поговорить с нашей целительницей и пошел к ее дому, несмотря на то, что скоро должна была наступить ночь.

— Это ты? — удивилась она, увидев меня на пороге. — Что-то случилось?

— Нет. Я просто хочу посоветоваться.

— Что ж, заходи, юный травник.

Чертыхнувшись про себя, подумал, что новости передаются здесь воздушно-капельным путем.

— Садись, сейчас сделаю чаю, — и женщина достала пучок сушеной травы. — Очень необычный вкус. Немного напоминает вкус молока. Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, заливая травяной сбор горячей водой.

— Пока чай настаивается, можешь рассказать, что тебя так тревожит, — заметила она и снова усмехнулась.

— Я взял двух учеников, — не стал я ходить вокруг да около, — и скоро они уткнутся в первую преграду на пути своей культивации, и чтобы ее преодолеть, им нужно будет выпить ядреный настой. Не каждый взрослый его может осилить без последствий, а тут дети…

— Какой у него состав? — спросила подобравшаяся женщина. — И это случайно не «горящая кровь»?

Я не знал, что за настой такой с названием «Горящая кровь». Но для нужного мне эликсира требовались и другие травы, да и готовился он по-другому. Травы делились на три кучки. Каждой кучке требовалось свое время приготовления и своя температура. Объединяло их лишь то, что в какой-то момент они сливались в один большой горшок, и тот быстро закрывался плотно прилегающей крышкой. Ему требовалось несколько часов на то, чтобы остыть, после чего его можно было принимать лишь в течение 6 дней, после чего эффекты выветривались и пришлось бы варить его заново.

Послушав меня, целительница впечатлилась и спросила:

— Не понимаю, чего ты от меня хочешь? Чтобы я приготовила настой, ослабляющий эффект твоего зелья?

— Нет, — помотал я головой, — мне нужна практика, чтобы я смог набить руку для его создания. Дайте мне возможность поработать с травами, поварить их, понять, как все происходит. И потом будет нужен кто-то еще, чтобы присмотреть за детьми после того, как они выпьют зелье. Им может стать плохо, если кому-то одному, я, наверное, смогу помочь, но если станет плохо обоим одновременно…

— Эти слова отбили у меня желание пить чай, — фыркнула целительница и задумалась. — Все-таки хорошо, что ты предупредил меня, — наконец отмерла она и потянулась за кружкой с чаем.

— Теперь вы мне поможете? — с надеждой я посмотрел ей в глаза.

— Да, — кивнула та, — скажу всем, чтобы тебя и близко не подпускали к созданию настоев и отваров. Завтра расскажешь свой рецепт, и наши женщины сами сделают твой эликсир.

— Это будет сложно, — сразу предупредил ее я.

— Они сложностей не боятся, — гордо вскинула голову женщина. — Чего смотришь? Пей чай, пока не остыл.

На следующий день я на личном опыте удостоверился, что три женщины, которых пригласила целительница, не боялись сложностей, но в процессе создания настоя они почему-то очень сильно ругались, и ругались именно на меня.

— Почему выливать? — уперев руки в бока, нависла надо мной нахмуренная дама.

— Потому что перебор в температуре случился, — объяснил я ей, успешно сдержав на кончике языка пару крепких словечек. — Я же говорил, что чуть вода нагреется, надо отставить горшочек в сторону и помешивать. В стороне от огня помешивать, а не на нем!

Несколько минут спустя.

— Я его вовремя сняла! — она снова нависла надо мной.

— Рано.

Еще несколько минут спустя.

— Поздно.

И снова несколько минут спустя.

— Поздно.

— Я прибью этого сопляка! — бьет по ушам возмущенный крик.

— Очередь занимай, — свирепо орет целительница. — Я первая ему уши откручу. Почему у меня-то не получилось?

— Потому что пузырьки появились. Их быть не должно.

— А как тогда варить, без пузырьков? — ошарашенно посмотрела она на меня.

— Откуда я знаю?! Дайте мне попробовать, раз сами не можете сделать.

— Попробуй мой горшок взять, — откликнулась одна из женщин, — твой слишком быстро нагревается.

— Хорошая идея, — похвалил я ее, и на мне сошлись четыре пары возмущенных глаз. — Чего?

27 неудачных попыток, ведро пота, трехэтажные конструкции скороговоркой, десятки обещаний разобрать меня по частям и так собрать, чтобы родители прослезились, все это было жаркой прелюдией к 28 успешной попытке.

— Ухх, — с облегчением выдохнул я и присел на крышку большого горшка, — вы все-таки не безнадежны.

Я тут же поймал на себе их кровожадные взгляды и, вскочив, быстро переместился к дверям.

— Увидимся завтра, — сказал я целительнице перед тем, как мигом выскочить наружу, — принимать эликсир с расчетом две кружки на человека.

Хлопнула дверь, и женщины переглянулись.

— Интересный рецептик, — сказала одна из них. — Теперь, когда знаем, как его изготовить, давайте разберем, почему он так делается, — и она потянулась, чтобы взять длинный сухой стебель.

— Здесь будет отправная точка, здесь конечная, — поскребла она плотно сбитый песок под ногами, — здесь запишем изменения, что дала обработка трав, а здесь — наложение эффектов друг на друга.

— Для чего это тебе нужно? — спросила ее другая женщина.

— Интересно же, — распахнула глаза ее собеседница, — у меня столько новых идей появилось!

— Все равно у нас нет подопытных, чтобы проверять твои идеи, Тишка, — рассмеялась целительница. — Но, думаю, что секрет этого зелья связан вот с чем, — и, взяв стебель, она начала чиркать на полу.

Как-то символично получилось, что Юаль и Джи-джи должны были преодолевать первое узкое место в своей культивации в тот самый день, когда первый снег выпал. Еще рано утром, когда я посмотрел на синее небо, не было никаких предпосылок, что через пару часов его заволокут темно-серые тучи и вниз посыпятся хлопья снега.

Из-за работы с огнем я как-то перестал правильно воспринимать температуру окружающей среды. Все носили теплые накидки, а я ходил в легкой и босиком, потому что мне было жарко. Вот и сейчас я стоял босиком и смотрел, как плавится снег, падая на мою выставленную вперед ногу.

— Балуешься? — раздался за спиной голос старшей сестры Иссы. Узнав, что требуется присмотреть за двумя детишками, у которых возможны осложнения из-за эликсира, она сама напросилась в помощницы. Несмотря на то, что старшая сестра посвятила себя стезе ремесленника, у нее было два увлечения — это рисование и медицина. Если целительнице требовались помощники, в первую очередь она искала Иссу. Кстати говоря, она была одной из тех, кто отвечал за защиту родового гнезда, потому частенько пропадала в родовой мастерской, придумывая, как обезопасить это место с имеющимися ресурсами. Задача, с которой мог справиться далеко не каждый.

— Готовы? — спросил я нервничающих детишек.

Те в ответ кивнули, но все равно в их глазах виднелся испуг.

— Ничего, — решил я подбодрить их перед началом, — если выживете, будете с улыбкой вспоминать этот день.

За спиной раздалось недовольное цоканье взрослых, но мне ничто не мешало, ведь я был учителем этой парочки, а значит, должен был знать, что им говорить.

— Жизнь практика — это не только культивация под крышей дома, в комфортной обстановке, — начал я задвигать им заранее подготовленные мысли, — это еще и вызов. Вызов другим, вызов природе, вызов собственным страхам. Сегодня у вас первый вызов. И то, как вы с ним справитесь, определит ваш дальнейший путь, в качестве практиков. Сейчас выпьете настойку и начнете делать упражнения, которым я научил вас заранее. Будет жарко, закружится голова, возможно, станет страшно и захочется все бросить. Ваша задача — не обращать на это внимание. Сконцентрироваться только на упражнении, на прорыве через узкое место. Если готовы, пейте и приступайте!

— Что? — я увидел, как дернулась Джи-джи. — А как мы поймем, что преодолели это узкое место?

— Вас немного оторвет от земли и поднимет, примерно на ладонь, — я показал свою ладонь для наглядности, — потом начнут выходить токсины и шлаки. Появится неприятный резкий запах. Но, когда помоетесь, увидите, что кожа и волосы, станут блестящими, зубы побелеют, в теле появится легкость, и от вас какое-то время будет исходить некое сияние.

— Я стану красивой? — по-своему истолковала мои слова девочка.

— В общем-то да, — подумав, подтвердил я ее предположение. — Красивее, чем сейчас.

Джи-джи немедленно выпила эликсир и ткнула локтем брата, чтобы и он поспешил.

— А если мы выпьем? У нас будет такой же эффект? — немедленно зашипели стоявшие на страже женщины и оттащили меня в сторону.

— Теоретически, при условии, что кто-то добавит туда свою энергию, да. Но на практике тот, кто будет ее добавлять, должен уметь это делать, у него должен быть необходимый объем энергии и он должен знать акупунктурные точки. И еще, эти точки, они должны быть достаточно развиты, чтобы выдержать чужую энергию.

Дамы переглянулись и зашушукались.

Выпитый моими учениками настой начал действовать через несколько минут. Сначала они покраснели, потом у них участилось дыхание, и, подойдя ближе, я положил руки им на затылки. Там располагались акупунктурные точки, воздействие на которые должно было им помочь.

Еще раз пожалев, что у меня нет иголок, я надавил на точки большими пальцами рук и принялся отслеживать изменения. Энергия в их телах двигалась с большей скоростью и в большем объеме. Нагрузка на самый нижний энергетический центр внизу живота становилась все больше и больше. На лицах детей появились гримасы боли, но они не жаловались и продолжали терпеть.

С них тек пот, и с меня тоже. Если вовремя не остановиться, то можно было запросто порвать каналы и стать калекой. Один есть! И я немедленно постучал по плечу Джи-джи. Она начала делать другое упражнение, успокаивая разбушевавшуюся энергию, и к ней тут же подошли женщины, чтобы вытереть пот и дать выпить успокаивающего настоя. Юаль. Из-за этого парня я чуть не поседел в свои восемь лет. Увидев, что у него ничего не получается, я постучал по его плечу и сказал, чтобы он остановился, но тот отказался сдаваться и наоборот принялся с еще большей силой гонять по телу энергию.

Сказать, что я был в шоке, ничего не сказать. Не было даже времени крикнуть: «Ты что творишь, идиот?!» Чтобы не дать пойти вразнос всей его энергетике, пришлось через акупунктурную точку на затылке впрыснуть своей энергии и молиться, чтобы она немного стабилизировала ситуацию, а не ухудшила. Тут ведь как с переливанием крови. Вольешь не то, и тебя настигнет катастрофа. Словно музыкант, я перебирал пальцами, воздействуя на его акупунктурные точки и когда казалось, что еще немного и все мои усилия окажутся бесполезными, его нижний энергетический центр, наконец, расширился, и тело мальчишки, качнувшись, взмыло вверх.

Ошалевшими глазами я смотрел, как рядом с ним засуетились женщины, и только сейчас почувствовал, как колотится в моей груди сердце. Нелегка ты, участь наставника. За такие переживания даже тройного оклада мало. Ах, да, я же на других условиях договаривался. Я с чувством выдохнул и вышел на улицу. Дошел до колодца и, достав ведро ледяной воды, вылил его на себя. Мало. И пустое ведро опять полетело вниз. Полегчало мне где-то на третьем ведре, и присматривавшая за мной Исса подошла и потрепала мои волосы.

— Хорошо потрудился, братик, — нежным голосом сказала она. — Продолжай развиваться и на следующий мой день рождения сделаешь мне подарок. Поможешь мне стать красавицей. Я тоже хочу, чтобы у меня зубы побелели, а волосы и кожа блестели. Ты ведь сделаешь это, братик? — и она цепко ухватила меня за шею левой рукой.

— Нет.

— Почему? — она меня подняла и тряхнула.

— Потому что одного раза мне достаточно, чтобы понять, что больше этим заниматься не буду.

— Что значит не буду? Тебе что, жалко сделать приятное сестре? Кому-то ты помогаешь, а родных за людей не считаешь? Сразу отказываешь в такой маленькой просьбе. Или может тебе нравится что твоя сестра выглядит некрасивой?

И в этот момент меня покинули последние крупицы здравомыслия и спокойствия.

— Когда весной придет волна зверей, я хочу сражаться с ней в первых рядах, — ответил я, решительно взглянув в эти обнаглевшие глаза. — Смерть в бою куда лучше, чем выполнять твои прихоти.

— Даже так?! — она недовольно нахмурила брови и чуть сжала пальцы.

— Можешь сломать мне шею, — сказал, словно выплюнул, я. — Но я не стану, подобного обещать и делать. Чего ждешь? Давай, ломай уже!

— Идиот! — откинула она меня в сторону и ушла, а я, лежа на земле, почувствовал, как ушло напряжение, тисками сдавившее мое сердце.

— Уффф. Хорошо, — и, закрыв глаза, я расслабился, насколько это было возможно в данной ситуации.

Вечером в нашем доме был праздник. Преодолевшие узкое место культивации Юаль и Джи-джи были героями, которых все хвалили и желали им, чтобы они не останавливались на достигнутом и двигались дальше такими же темпами. Их родители светились от счастья, чего никак не скажешь о моих. На лицах матери и отца поселились тучи, из которых грянул гром, когда ужин закончился.

— Марк. Нам надо поговорить, — сказала мать, и я понял, что началось.

— Марк, — сказала она, когда мы зашли в комнату, где уже сидели мои сестры, — твое поведение, твои слова… Я была шокирована, когда узнала, что и как ты сказал своей старшей сестре. Не буду упоминать, что ты слишком мал, чтобы относиться к ней таким образом, промолчу про уважение старшим, о котором знает каждый ребенок в нашем роду. Я хочу спросить тебя о другом. Что она тебе сделала, что ты так себя повел? Она не так подошла, не то сказала? Из-за чего Исса, которую любят, ценят и уважают все родичи, такое услышала? Что она не так сделала? Попросила, чтобы ты помог ей стать красивой? Что в этом такого? Или тебе не хочется этого делать, не получая ничего взамен? Тогда скажи свою цену. Я хочу знать ее. И не только я. Все мои знакомые в ужасе от такого поведения. Дети, даже способные, не должны себя так вести. Может, ты и не помнишь, но, когда ты родился, Исса заботилась о тебе. Меняла пеленки, мыла, помогала кормить. Она не знала, что пройдет несколько лет, и она услышит такое: «Смерть в бою, гораздо лучше, чем выполнять твои прихоти…» Или вот такое: «…можешь сломать мне шею…»

— Ты кем возомнил себя, Марк?! — подключился к разговору отец и навис надо мной. — Как ты посмел разговаривать так с сестрой?! Ой! — вскрикнул он и отскочил, от вылетевших из моего тела искр.

— Я вас услышал, — сказал глухим голосом. — Спасибо за то, что заботились, кормили, одевали. Не смотрите на мой рост и возраст, внутри я уже взрослый. Поэтому, начиная с этого мгновения, я буду заботиться о себе сам. Я не буду извиняться за сказанное ранее, не буду забирать свои слова обратно. Я ухожу.

Развернувшись, я вышел из комнаты и перед тем, как уйти, нашел сегодняшних героев. Детишки о чем-то тихо переговаривались и повернули головы, когда я их позвал.

— Запоминайте, что будете делать, — сказал я, пристально взглянув на них, — повторять не стану.

Увидев, что их внимание сконцентрировано на мне, я продиктовал упражнения, которых им должно было хватить до весны и вышел из дома. На улице уже стемнело, и медленно падал снег. «Вот так бывает», — усмехнулся я про себя и, оглядевшись по сторонам, пошел вперед.

— Мама, он что, по-настоящему ушел? — с тревогой в глазах посмотрела на мать Рии.

— Возможно, он пошел к кому-то, чтобы там провести эту ночь, — чуть пожала плечами женщина. — К утру вернется.

— А если нет? — не унималась Рии.

— Тогда отец пойдет и поищет его, — ответила мать.

— Да, — кивнул мужчина, — найду и притащу сюда. Извиняться он не будет, — осуждающе покачал он головой, — за такое можно и нужно надавать по заднице!

— Что с тобой? — внимательно посмотрела на сестру Исса, когда родители вышли из комнаты. — Ты переживаешь за мелкого? Не стоит, ему такой холод нипочем. Видела же, как он босиком ходит и не замерзает?

— Я подумала, что он навсегда ушел.

— Ха-ха-ха, — звонко рассмеялась сестра. — Навсегда? Завтра проголодается и прибежит просить прощения.

— Хорошо, если бы это было так, — вздохнула Рии, — но почему-то мне кажется, что завтра мы его не увидим.

— Глупышка, — обняла ее старшая сестра, — не переоценивай его. Это всего-навсего восьмилетний ребенок.

Выйдя из дома я направился прочь от родового гнезда. На мне была лишь легкая накидка и подаренный нож. Ступая босиком по снегу, я шел в направлении, которое мне было подсказано, благодаря профессии торговца.

«Где ближайшая берлога?» — вот такой вопрос мысленно задал я и немедленно получил на него ответ. Некоторые звери на зиму предпочитают впадать в спячку. Набирают вес, чтобы продержаться холодное время года, роют норы и забираются туда, чтобы выбраться оттуда весной. Вот они-то и стали моей целью.

Чтобы выжить, человеку нужна еда, вода и кров над головой. Это, если брать по минимуму. С водой проблем нет — растопил снег и пей. С едой сложнее, но если найти берлогу и разобраться с ее обитателем, то появится и мясо, и куда приткнуть голову. Теоретически. Если говорить практически, то снег падал и падал, не думая прекращаться, и найти берлогу в такой пурге было задачкой не из легких.

В лес я зашел глубокой ночью. Мог бы и раньше, но из-за того, что было слишком темно, шагал осторожно, помахивая перед собой сломанной веткой. Как-то не хотелось наткнуться на какой-нибудь сучок и лишиться глаза. Осторожность — наше все. Я медленно передвигался по заснеженному лесу, периодически сверяясь со встроенным в меня навигатором. Берлога уже должна была находиться где-то поблизости, и только тогда я остановился. Я, конечно, смелый и отчаянный парень, но на разборки лучше было идти при свете дня. Не настолько у меня было хорошее зрение, чтобы лезть в берлогу посреди ночи и тыкать в ее обитателя ножиком. Приняв решение, я направился к ближайшему дереву и, сев возле него, стал ждать рассвета, вспоминая прошедшие события.

Слишком много эмоций было во мне из-за выходки Юаля, слишком много. Не удержал их в себе, и они прорвались наружу. Когда я прибыл в этот мир, то оказался в новом теле и в новой обстановке, потом взял на себя гейс и другие обязательства, следил за каждым своим словом, но… как только самоконтроль ослабил хватку, они вырвались наружу, и вот итог. Кто-то сказал, что человек слаб, и он был чертовски прав!

Рассвета я, в конце концов, дождался, но небо все равно было темное, а большие деревья тени многовато давали, в общем, складывалось не идеально, но все равно лучше, чем было. Встав, я отправился искать берлогу. Вроде бы и пятачок, на котором она спряталась, был небольшой, но нашел я ее около обеда. Под вывороченным с корнями деревом располагалась нора, и именно туда мне нужно было попасть.

Осторожно, движение за движением, я лез вниз, не забывая охлаждать воздух. Лишь когда нора начала расширяться, я зажег тоненький огонек на длинной и сухой ветке. Логово зверя оказалось просторным. Во всяком случае, кроме этой туши, тут поместилось бы еще штуки три таких. В стоящей вокруг тишине я услышал, как тихо дышит лежащий зверь, и замерев, продолжил впитывать в себя тепло из окружающего воздуха.

Температура неуклонно понижалась. Зверь несколько раз всхрапнул, дернул ногой и продолжил спать, а спустя какое-то время звуки его дыхания и вовсе исчезли. Не переставая забирать тепло, я подошел к нему ближе и прислушался. Все. Готов. Облегченно выдохнув, я сел рядом и потыкал в него ножиком. Угу. С таким же успехом я мог бы потыкать им в дерево диаметром в пару метров. Кажется, в своих планах я кое-чего не учел, поэтому принялся вспоминать, что же зимой можно было употреблять в пищу? «Вот северные народы, у которых зима по 9 месяцев в году, например, что они ели? Вспоминай, голова». В прошлой жизни я же мутил с девчонкой, жившей до этого на крайнем севере, и даже в гости к ней как-то захаживал.

Память с трудом выудила из закромов рецепт деликатеса из оленя. Несколько дней не кормить, чтобы очистить кишечник, затем задушить, не повреждая шкуры. После этого погрузить в болото, присыпать торфом, ветками, камнями и оставить на пару месяцев. Потом достать и употребить в пищу. И как они только трупного яда не боялись. Ни кадаверин, ни путресцин, ни нейрин их не брал.

Поморщившись, я подумал и, пустив огонь в нож, попытался повторить попытку освежевать зверя. Безуспешно. Попытка отогреть хотя бы кусок, чтобы воткнуть туда нож, тоже с треском провалилась. Эту шкуру только газовая горелка возьмет, предмет, которого не было под рукой, а фокусировать в узкой точке огонь, на данный момент для меня была еще та задача.

Выбравшись из норы на свежий воздух, я замаскировал в нее вход и, вернувшись обратно, принялся заново обдумывать ситуацию. Ни оленя, ни болота, ни торфа под рукой не было. И тут меня пробрало на смех. Я тихо и долго смеялся, лежа в норе, но, услышав какой-то треск, замолчал и подполз ближе к поверхности. Три гигантские туши шли по лесу, небрежно задевая деревья боками, а те жалобно трещали и кренились в стороны.

Видел я рисунки этих зверюг в родовых хрониках. Из-за них мы и отказались от частокола вокруг родового гнезда. Для них это вызов, как перед быком красной тряпкой помахать. Пока все не разнесут по бревнышку, не успокоятся. Я проводил их взглядом и сполз обратно. Похоже, у меня оставался только один вариант, и назывался он «глубокая медитация». Память юного практика, которой он поделился, хранила в себе описание этого действия, когда совершенствующийся, медитирует в течение нескольких недель или месяцев. Практики выбирали для этого уединенные места и погружались в глубины подсознания, пытаясь найти там просветление.

Тайны Вселенной, Дао Огня, бессмертие — заманчивые вещи, но мне требовалось только зиму переждать. Устроившись поудобнее, я начал погружаться в свое подсознание, надеясь очнуться, когда начнет таять снег, и закрыл глаза.

Неделю спустя.

— Я слышала, что Марк во сне, может оказываться в телах других людей, — сказала вечером Линн, сидя рядом с мужем. — Я надеюсь, что он заглянет в твое тело и увидит это.

Ее глаза не отрывались от стены в их спальне, где было написано большими буквами:

«МАРК, ВЕРНИСЬ ДОМОЙ, ПОЖАЛУЙСТА!!!»

Ее муж лишь вздохнул и ничего не ответил.

Две недели спустя.

В заснеженном лесу, под поваленным деревом, была длинная нора. Скрытая от любопытных взглядов, она уходила глубоко вниз, и если бы кто-нибудь спустился по ней, то он увидел бы необычную картину. В ее центре сидел мальчик, окруженный несколькими слоями пламени. От самого насыщенного и яркого, до прозрачного, практически невидимого глазу. Лишь небольшое количество поступающего сюда воздуха не давало ему взвиться и разрастись вширь. От этого пламя злилось и вымещало свое раздражение на лежащей рядом туше зверя. Язычки огня яростно вгрызались в мертвую тушу и пожирали ее плоть, они не успокоились, пока от нее не осталась лишь кучка пепла. Даже кости, твердые и крепкие, не избежали этой участи, став пылью, которую разнесет по округе даже легчайший ветерок.

Месяц спустя.

Неподвижно сидящий ребенок пошевелился, и его глаза медленно открылись. Будь кто-то рядом, он бы увидел, что его зрачки поменяли свой цвет и стали красными, так же как и волосы. Если раньше они были серыми, прямыми и лежали, как хотелось их хозяину, то теперь две огненные пряди упрямо вздыбились вверх, не собираясь возвращаться на свое место.

— Охх. Что ж голова так болит? Где это я? — я покрутил головой по сторонам, и память услужливо напомнила о событиях, которые привели меня в это место. Поднявшись и пошатнувшись, я сделал несколько шагов ко входу и вдруг, осознав, что делаю это неправильно, направил тепло в ноги, и вырвавшееся из нижней поверхности стоп пламя, подняло меня вверх и вынесло наружу. Зима. Вокруг лежали сугробы. Почувствовав ветер, я повернул голову. Ветер принес с собой некий запах, немного странный, но он пробудил во мне любопытство, и я направился в ту сторону.

Пламя из ступней дало толчок, позволивший мне взлететь на нижние ветки деревьев. Пробегаясь по ним, я перепрыгивал на ветки соседних деревьев, и тонкие жгуты пламени, вылетавшие из моих ладоней, цепко обхватывали ветки, не позволяя упасть. Точнее, какое-то время не упасть. Спрыгнув вниз, я с наслаждением вдохнул воздух и побежал по земле на запах. Его источник был где-то рядом.

Ну конечно! Захотелось стукнуть по лбу ладошкой. Как же я мог забыть этот запах?! Вылетев на поляну, я подоспел к финальной стадии схватки между двумя здоровыми зверями. Один уже лежал бездыханной тушей на снегу, а второй запрокинул окровавленную пасть к небу, чтобы издать крик победителя, но в этот миг слетевшее с моей руки спиралевидное копье из огня влетело в его открытую пасть и пробило мозг зверя. Не издав ни звука, он рухнул рядом с поверженным врагом, а я, чувствуя, как пересохло в горле, поспешил к нему и, поковырявшись в ране, подставил рот под теплую, чуть солоноватую и чуть сладкую струйку крови.

Пока я жадно пил, насыщая организм полезными веществами, куда-то отступила пьянящая разум дымка, и я понял, что же произошло. Видимо, в какой-то момент моей глубокой медитации, мне удалось достучаться до Плана, в котором обитали духи огня, и один из них временно вселился в мое тело, чтобы научить и показать младшему, что же такое огонь! Случай не единичный, такое случалось и раньше, но имевшие подобный опыт все, как один, утверждали, что для этого нужно иметь развитые акупунктурные точки, потому что, когда вселившийся в тело дух уйдет, они почувствуют, что такое боль, если не были достаточно развиты.

Напившись крови убитого зверя, я подошел к его мертвому врагу и поискал, где у него можно взять крови. К сожалению, моих сил оказалось недостаточно, чтобы пробить ножом столь толстую кожу, и пришлось искать уже имеющиеся раны.

Некоторые звери имели шкуру толщиной с 5–6 сантиметров. Она отлично гасила удары, и прорезать ее было совсем не просто, только если прожечь. Сконцентрировать пламя до состояния лазера и провести линию. Стоп. Это ведь хорошая мысль. И, обратившись к духу огня, я сформировал в голове картинку яркого луча лазера, разрезающего стальную пластину. Сам-то я подобное не создам, даже если и получится сделать, то сколько времени на это уйдет, а в этой ситуации, если смогу запомнить, что и как, потом повторить будет гораздо легче.

Кстати говоря, духи не имеют алфавита, грамматики, у них нет словарного запаса и языка, на котором с ними можно было бы пообщаться. Только образы. Ясно и четко сформулированные картинки с эмоциональным окрасом.

Вот и я сформировал такую картинку ярко-красного луча и того, что он мог бы сделать. Духа это заинтересовало, перехватив на себя управление моим телом, он взлетел над мертвыми зверями, и с моих рук сорвались тонкие линии, сеточкой упавшие на лежащие внизу тела.

Звери развалились на множество мелких кусков, а вселившийся в меня дух излучал радость и удовольствие. То, что произошло, ему крайне понравилось и я ощутил его одобрение. Метнувшись к деревьям, я наломал сухих веток и, прибежав обратно, развел костер. Скоро мясо должно было хорошенько прожариться, но, понимая, что не в силах терпеть, когда насаженные на прутики кусочки дойдут до кондиции, я выцепил из груды мяса кусок теплого сердца и закинул его в рот. «Охх, какое же наслаждение». Перемолотив его за несколько секунд, я полез за другим с выступившей слезинкой на правом глазу.

Мясо. Как же долго я о нем мечтал и, не мешкая, впился зубами в очередной кусок. Я ел до тех пор, пока не начал болеть живот и не появилась тошнота, и только тогда, остановившись, заглянул в себя. Моему желудку срочно нужна была помощь, и я сконцентрировал энергию в энергетических узлах рядом с ним. Расщепление пищи пошло быстрее, но меня все равно продолжало мутить. Втянув в себя пламя горящего костра, я пнул ногой кусочки мяса на прутьях и с отвращением отвернулся. На меня накатило такое состояние, когда хочется кого-нибудь убить, и вот уже появились первые кандидаты.

Я не знал, что привлекло эту стаю, может, они точно так же, как я, почувствовали запах крови, а может, их заинтересовал шашлык, который я начал готовить, или же они пришли на шум схватки. Но все это неважно. Важно было лишь то, что они могли послужить отличным способом развеять мое плохое настроение. Пламя, вырвавшееся из ступней, понесло меня вперед, а из ладоней вылетели огненные хлысты.

Настало время повеселиться, и щелчком выстрелил кнут, оставляя яркую полосу на морде стоящего впереди зверя. Взвизгнув, он метнулся в сторону, а мгновением позже я уже был на его месте и закружился, щедро отвешивая удары огненной плетью его сородичам. Не прошло и нескольких секунд, как звери бросились бежать. Это была моя любимая часть в игре. Называется «догонялки». Ухмыльнувшись, я помчался за ними, выпуская изо рта маленькие всполохи огня.

— Ты самый слабый! — выкрикнул я насаженному на огненный кол зверю. — А ты такой неловкий, — добавил, когда огненная петля обвилась вокруг шеи убегающего хищника и вздернула его вверх.

— Как можно быть таким медленным! — моя нога опустилась на голову зверя, прожигая его кожу и кости черепа.

Увидев это, отступавшие стаей звери бросились врассыпную, заставив меня на мгновение замереть на месте.

— Какие хитрые, — я сорвался с места, — но так будет даже интереснее.

Когда-то заснеженный, тихий лес с высокими, величественными деревьями наполнился криками, рычанием, скулежом и густым запахом крови. Почувствовав который, другие звери решили не испытывать судьбу и обойти это место стороной. Но если бы они превозмогли свой страх, то, зайдя вглубь леса, увидели бы, как в окружении нескольких сожженных туш, катается по земле мальчик, крепко стиснувший в зубах палку.

— Чертов дух! — шипел он сквозь зажатую в зубах деревяшку. — Это, черт тебя подери, больно! Это очень больно!