Сноходец [СИ]

Глава с 61 по 66

Я, наверное, еще долго бы валялся в лесу, грязно матеря духа огня, «подарившего» мне незабываемые ощущения, но тут появились гости. Охотники рода то ли услышали, то ли учуяли, то ли как-то разглядели через деревья оставшееся здесь месиво и, в общем, явились на место. Осторожно обходя меня по кругу, они кое-как разобрались в случившемся, а потом один из них узнал меня и воскликнул:

— Марк? Что с тобой?

Тупее вопроса я давно не слыхал. Потому и ответил ему в том же духе:

— Не видишь, что ли, лежу, — но из-за палки во рту, не дающей мне орать благим матом, вырвалось что-то невнятное, но пропитанное сарказмом до такой степени, что этого было достаточно, чтобы охотники больше не лезли ко мне своими вопросами, а быстро соорудили носилки и попробовали меня на них положить.

— Горячо! — вскрикнул один из них, дотронувшись до моего плеча, а подсунутая под меня жердь начала дымиться.

Признаться, в этот момент я подумал, что они бросят меня и пойдут посовещаются с кем-нибудь, что им делать, но нет. Тот родич, что был повыше остальных, скинул накидку и, набрав в руки снега, перекатил на нее меня. Сразу же подхватив концы накидки, родичи побежали в сторону нашего гнезда, но далеко уйти нам не удалось. Жар, идущий от моего тела, прожег одежду, и тогда еще один из охотников скинул под меня свою накидку.

— Бросьте меня, дураки! — кричал я им, видя, как меняется цвет их кожи под холодным ветром.

Упрямцы. Не бросили, тащили, обжигали руки, и лишь когда показались стены домов и нам навстречу выбежали люди, только тогда остановились.

— Я погреюсь. Не против? — наклонился надо мной родич.

Хотел сказать ему, что он тупица и идиот, но вместо этого вырвал изо рта обуглившуюся палку и выдохнул тонкую, горячую струйку в воздух.

— Грейся, — прохрипел я, засунув палку обратно в рот. «Как же больно!» Тела стоящих рядом родичей немного покраснели, и они переглянулись между собой, а у меня снова началась ломка. Даже малейшее задействование акупунктурных точек огня было как в оголенный нерв, в который кого-то угораздило ткнуть иголкой. И этих нервов в моем теле было немало.

— Марк? Что с ним?! — послышались новые голоса, и меня подхватили и понесли, а я, прикрыв глаза, терпел боль, пронзающую все тело.

— Марка нашли! — громкий крик заставил вздрогнуть всех домочадцев, и они гурьбой высыпали из дома.

— Где он? — первой выскочила Линн.

— Это, — замялся охотник, — с ним сейчас целительница.

Оттолкнув его, женщина ринулась туда и, подбежав к дому целительницы, остановилась, словно налетела на невидимую стену.

— Что с ним? — прошептала она, не сводя широко распахнутых глаз с бьющегося на земле сына.

— Мы мимо шли, — начал рассказывать высокий родич, лидер отряда охотников, — запах учуяли. Пошли на него, а там… целая стая огнем сожжена, и Марк рядом лежит. Палку в рот засунул, чтобы не орать, и по земле катается.

— О таком я в родовых хрониках читала, — к ним подошла глава рода, — когда берешь взаймы чужую силу, то потом происходит откат. Смотри, Линн, его волосы и зрачки цвет поменяли, все в пользу этой версии говорит.

— Что с ним теперь будет? — посмотрела на нее воительница.

— Его судьба только в его руках, — немного помолчав, ответила ей глава. — Лишь он сам, может спасти себя. Но если выдержит — будет жить.

— Покажи, где вы его нашли, — женщина перевела взгляд на охотника, и тот кивнул:

— Хорошо.

— Я тоже составлю компанию, — чуть улыбнулась глава. — Подобное лучше увидеть собственными глазами.

В этот день почти все обитатели родового гнезда выбрались за стены своих домов. Ведомые охотниками, одев на ноги снегоступы и одежду потеплее, они дошли до норы, в которой зимовал Марк. Посмотрели на дыру, прожженную в дереве, когда он вылетел из нее, прошли по следам до места, где сошлись в битве два зверя, претендующие на место вожаков в своих стаях. Покачали головами, увидев кучу замерзших кусочков мяса — все, что осталось от двух гордых и свирепых зверей. Прошли по следам к заглянувшей на шум боя стае и своими глазами увидели, какая участь постигла почти полсотни зверей.

Шкура, что могла выдержать удар опытного воителя, оказалась слабой защитой перед неистовым пламенем. Люди смотрели и видели широкие линии разрезов огненного кнута, рассекшего зверей пополам. Конечной точкой этой экскурсии стало место, где лежали последние три зверя. Сожженные дотла.

— Чью он силу заимствовал? — не удержавшись, спросила Рии, взглянув на задумчивую главу, стоящую рядом с Линн.

— Что ты знаешь о Планах? — спросила та в ответ и, увидев непонимание в ее глазах, тяжко вздохнула. — Для кого наши предки писали Хроники? Если мы, их потомки, не удосуживаемся открыть страницы и прочитать то, что они оставили для нас?

— Я обязательно прочитаю, — пискнула Рии и спряталась за задумчивую Иссу.

— Эти Планы… — смилостивилась глава. — Как ты должна знать, наш мир не единственный в своем роде. Кроме него, существуют Внутренние Планы, и один из них План Огня. Место, полное бушующего пламени, и никто не знает, откуда там берется топливо или воздух. Там есть только огонь, дым и ядовитые испарения, но, несмотря на это, там кое-кто обитает. Существа с высоким сродством к огню. Я думаю, одно из них и дало свою силу Марку.

— А оно не могло захватить его тело? — высунулась из-за спины сестры Рии.

— Это исключено, — помотала головой глава. — Законы Вселенной не позволяют им находиться здесь дольше определенного времени. Если бы существо Плана Огня слишком надолго захватило тело Марка, оно было бы уничтожено на месте по законам нашего Мира. В Четвертых Хрониках записаны Мировые Законы, и если бы ты прочитала их ранее, то знала бы, что такое попросту невозможно.

— А если захватчик тела пришел с нашего мира? — неожиданно спросила строгая Исса.

— Такое… — задумалась женщина, — возможно только при добровольном согласии. Был интересный случай в летописях Империи. Когда потомки предоставляли свои тела императору Кронту. Но в последний раз что-то пошло не так, и переселившийся в новое тело император обезумел. После этого жрецы запретили этот обряд, провозгласив его запрещенным. И если ты подумала, что в тело Марка вселилась чья-то душа, то ты не права. Без помощи жрецов подобное невозможно. К тому же за ним присматривают полубоги. Нет, это невозможно, — помотала головой женщина, хотя и чувствовала, что неправильно утверждать что-то настолько категорично. Слишком уж сильно изменился Марк.

— Чего ты так рано меня разбудила? — недовольно спросила у старшей дочери Линн.

— Смотри, — показала Исса рукой на танцующего за домом Марка. — Ты уверена, что с моим братом все в порядке?

— Ты слишком мнительная, — отмахнулась от нее мать. — Сама же подслушивала мой разговор с ним, где он сказал, что перенервничал и выплеснул на тебя скопившиеся эмоции. Ты просто оказалась не в то время и не в том месте.

— Ты очень быстро встала на его сторону, — нахмурилась девушка. — Я помню его, когда он был маленьким. Откуда такая решимость уйти от родных в лес?!

— Он же объяснял это, — с легким раздражением перевела на нее взгляд воительница. — Холод ему был не страшен, воду он получал, растопив снег, зверя в норе заморозил, и ты сама знаешь, какая температура была в нашем подвале, когда он втянул в себя там тепло. Я верю его словам.

— А я не верю, что это мой брат, — насупилась Исса. — Раньше он был роднее, а сейчас я чувствую, что в нем скрывается кто-то чужой.

— Если бы это был чужой, он не заботился бы о роде, как Марк, — тяжело вздохнула женщина. — У него интересные планы, которые могут принести нам много пользы. Когда я с ним говорила, то чувствовала, что он относится ко мне как к своей матери, а не чужой женщине. Переставай фантазировать, дочь, это твой брат.

— Он не мой брат, — чуть слышно пробормотала себе под нос девушка, когда воительница ушла, — и я обязательно узнаю, кто ты на самом деле, «Марк».

Несколько дней я корчился от боли, а под конец даже думал, что и вовсе сойду с ума, но, к счастью, все обошлось. Я вытерпел, и когда боль утихла, смог впервые заснуть за столько времени бодрствования. К своему удивлению, я не провалился в темноту забытья, а оказался в теле человека, сидящего на берегу реки. Неподалеку от него летали и чирикали птицы, и я почему-то был уверен, что среди них есть та, что связана со мной невидимой нитью.

Мужчина сидел, расслабленно прислонившись спиной к высокому дереву, и лениво забрасывал леску в воду. Интересная, кстати, нить у него была, с изумрудным отливом. Если клевала рыба, он подсекал ее, и если оказывалась слишком мала, тут же бросал ее обратно в воду. Я уже собирался покинуть его тело, когда решил взглянуть на его энергетику и к некоему удивлению обнаружил, что он практик. Практик, который не тренируется, не медитирует, а просто ловит рыбу? Стоп. Как он ее ловит? На конце нити ведь нет крючка.

Я внимательно присмотрелся, нить состояла из уплотненной энергии практика, и ее кончик расслаивался, словно магнитом, цепляя проплывающую мимо рыбу.

— Силен! — я послал ему свое восхищение и быстро покинул его тело.

На берегу реки, где сидел пожилой мужчина, все было как прежде, но спустя какое-то время тишину нарушил хриплый голос:

— Какая осторожная рыба, — потянувшись за незваным визитером, практик не успел пойти по его следу, как тот очень быстро рассеялся, оставив лишь приблизительное направление, где тот находится сейчас. — Давно я не ловил такую интересную добычу, — он широко улыбнулся, продемонстрировав ослепительно белые треугольные зубы.

После того как я отоспался, все вошло в свою колею. Тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Подходили мелкие, похвастаться своими успехами, и когда уже собирались уходить, Джи-джи спросила, почему я убил столько зверей?

— Я хотел поиграть с ними, а они начали убегать от меня, — посмотрел я в ее глазенки. — Оказывается, я не люблю, когда от меня убегают и когда меня не слушаются, — я перевел взгляд на ее брата.

— Как хорошо, что мы не такие, — выпалила девчонка и, ухватив брата за руку, пулей убежала в дом.

Ну-ну. Они не такие, хе-хе. Мне уже рассказали, что детишки поймали звездочку и ходили, задрав нос кверху. Только после того, как их отвели в лес, где порезвился дух огня, поселившийся в моем теле, они спустились с небес на землю, в одночасье став вежливыми и послушными.

Кстати, соседи, которым я намеревался втридорога продать горючие камни, так и не появились у нас. Зима слишком резво вошла в свои права, накидав снега, сделавшего невозможным передвижение фургонов по тропам, да и холода стояли такие, что ездовые звери околели бы на полпути. К счастью, у нас с этим делом все было в порядке. Вначале временами раздавались недовольные голоса; мол, зачем нам так много камней, что если мы их не продадим, давайте торговать ими с соседями. Сейчас же на эту тему никто больше не выступал. Прочувствовали, каково это, когда плевок на морозе застывает.

Хотя мне все-таки было интересно, как поживали наши ближайшие соседи у реки. Чем они очаги топили? Вопрос, ответ на который я вскоре узнал.

— Марк, — раздался девичий голос, и, повернувшись, я увидел, как из дома ко мне вышла Рии, — тебя глава ждет, и ты оделся бы, что ли.

Да, с одеждой у меня было плоховато. Стоило только одеть, как она начинала нагреваться, дымиться и в итоге сгорала. Так и ходил я полуголый, прикрыв свое достоинство железными шортами. Такая импозантная кольчужка, которая позвякивает при ходьбе, и от вида которой все лыбятся. Я бы обматерил их за это, но ведь могут обидеться, и что мне тогда одевать прикажете?

Вначале кузнец предложил юбку. Сказал, что так будет проще, но ни фига. Я уперся рогом и все-таки настоял на своем. Сделали мне железные шорты, на толстой проволоке. Что не дымились, было хорошо, а то, что нагревались неравномерно, — не очень. Вот и получилось, что ходил я в одежде, часть которой была черного цвета, а другая часть — красного.

Посетившие кабинет главы рода посланцы с недоумением смотрели, как несколько человек заносят и раскладывают на полу металлические пластины.

— Может, деревянные бруски лучше положить? — в кабинет заглянула голова молодой девушки, но глава покачала головой.

— Следы останутся. Будет трудно потом их продать.

Скорчив недовольную гримасу, девушка ушла.

— Идет, — послышались голоса, и посланцы поселения, расположенного у реки, подобрались.

Они готовы были ко всему, но только не к тому, что в кабинет зайдет почти раздетый ребенок в железных штанишках, у которых в районе паха будет виднеться красное пятно.

— Чего уставились? — крайне недружелюбно обратился к ним мальчик и перевел взгляд на главу: — Звали?

— Да, — не скрывала улыбки женщина, — сейчас я вас познакомлю. Это Марк, — указала она рукой на недовольного мальчика. — Он получил благословение полубогов на стезю торговли. Это наши соседи, что построили свои дома у реки и живут торговлей.

— А-а, — понимающе протянул мальчишка, — те скупердяи. И чего они к нам приперлись? Холодно стало? Не ожидали, что мороз нагрянет? Да?

— Марк, стой спокойно! — из-за спины мальчишки донесся недовольный девичий голос. — От тебя столько искр летит, что я тушить их не успеваю.

— Ладно, — скрестил он на груди руки и перевел взгляд на главу. — Зачем я-то вам нужен?

— Наши соседи хотят купить у нас горючего камня и хотят, чтобы мы помогли им с его доставкой. Морозы начинают слабеть, и ездовые звери смогут довезти товар и вернуться обратно.

— Наши расценки до холодов были 15 сушеных рыб за 1 корзину. Нет, не рыб, а рыбищ, вот с таким глазами, — развел он руки пошире.

— Марк! — за его спиной раздался недовольный вопль.

— Ладно, — недовольно скрестил руки на груди мальчишка. — Но это было до холодов. Сейчас эта сумма возросла вдвое: 30 сушеных рыбин за 1 корзину!

— Это дорого! — вскочил с места заместитель главы торговцев. — Это же просто немыслимая цена! К тому же у нас нет такого запаса рыбы!

— Если дорого, то не покупайте. Нет рыбы — расплатитесь судами. Два больших судна и штук 6 небольших лодок — эта цена меня вполне устроит.

В кабинете главы воцарилась предгрозовая тишина.

— Жадные они, — жаловался я Рии, идя обратно, — у меня было такое ощущение, что они каждую свою щепку за ценность считают.

— Кто бы говорил про жадность, — посмотрела на меня сестра, — во всех Вольных Землях, этот титул у тебя никто отобрать не сможет.

— Что за титул? — я даже остановился от неожиданности.

— Титул самого большого скупердяя!

— Разве ты не должна быть на моей стороне? — я посмотрел на нее с укоризной.

— Я всегда на твоей стороне, — заверила меня сестра, — если только от этого не приходится сгорать от стыда.

Женщины… Что с них взять. Ничего не понимают в искусстве изящной словесности. Ей не понять, что я сегодня получил массу удовольствия от того, что насадил этих соседей как муху на иголочку, а потом долго-долго вертел. Да, они не купят у нас горючие камни за рыбу. Они припрутся всем табором и переждут у нас окончание холодов. Ценой аренды отапливаемого барака станет одно большое судно и две лодки. Если честно, я бы давил их по цене еще дольше, но глава вмешалась и дала согласие на такие условия. Добрая она. Руководитель на ее месте таким быть не должен.

Послушала их душещипательные истории, как те жгли свою мебель, чтобы согреться, как рубили готовые лодки на дрова, чтобы обогреть детей. Прониклась, вошла в их положение. Женщина… Как-то быстро из памяти у нее вылетело, что совсем недавно эти соседи с нескрываемым высокомерием смотрели на меня и Масшу, представителей нашего рода, и цедили слова через зубы.

Ну да ладно, появятся соседи, объясню им от себя лично, что они легко отделались, а если будут возмущаться, очень тонко намекну, что излишне говорливые могут запросто лишиться не только пары гнилых лодок, пущенных на дрова, но и всех домов, забитых имуществом.

Мысли еще долго бушевали у меня в голове. Огонь — это страсть, яркие эмоции, это жестокость и обуздать его очень сложно. Сложно, но не невозможно. Как ни странно, мне в этом помогал имперский комплекс, когда я менял скорость его движений на крайне медленную. Дойдя до дома, я сделал глубокий вдох и, прикрыв глаза, принялся крайне медленно перетекать из одной позиции в другую. Свирепый и колючий огонь успокоился, и вскоре в голове воцарились спокойствие и благодушие.

— 30 сушеных рыбин с вот такими глазами, — негромко смеялся приглашенный к главе советник, — а мальчишка не промах.

— Да, — улыбнулась глава, — думаю, они согласились отдать нам судно и лодки, чтобы поближе присмотреться, что у нас происходит.

— Будут переманивать? — удивленно вскинул брови мужчина.

— Убеждена. Ты бы видел, какими глазами они смотрели на его татуировку. Таким взглядом смотрят на то, что хочется заполучить любой ценой.

— Им нечего ему предложить. Марк настроен добиться всего своими собственными руками.

— Значит, они будут предлагать нам, — чуть пожала плечами женщина.

— А мы согласимся? — удивленно посмотрел на нее советник.

— А почему бы и нет, — наигранно удивилась женщина. — Только есть ли у них то, что нам нужно?..

— Я пойду поговорю с Марком. Расскажу ему, как вести себя, — подумав, сказал советник и вышел из кабинета.

— Поговори, — негромко сказала ему вслед женщина и откинулась на спинку кресла, — а я поговорю с его родными. Этого мальчишку нужно держать на коротком поводке, иначе он может стать причиной катастрофы.

Как-то незаметно, со скоростью ветра, улетели денечки, где я был свободен и беззаботен, оставив после себя лишь легкое послевкусие. Раньше я в гордом одиночестве вставал ранним утром, чтобы сделать имперский комплекс. Сейчас же вместе со мной его делало около двух десятков людей. Двух десятков!!!

Началось все с того, что на следующий день после разговора с соседями ко мне присоединилась мать. Как она сказала после совместной тренировки:

— Я посмотрела на твои движения, в этом что-то есть.

И, видимо, сказала она это не только мне, потому что число желающих потренироваться начало расти в геометрической прогрессии. Сейчас за мной повторяли движения два десятка людей, а прошло всего 5 дней с тех пор, как ко мне присоединилась мать. Сегодня к нам, в родовое гнездо, должны были перебраться соседи с реки, и если от них появятся желающие, то свободного места здесь попросту не останется. Площадка, она не резиновая.

— Марк, — раздался громкий голос Рии, когда я сделал последнее движение, — у меня цветок начал вянуть, погрей его.

Ее цветок — это маленький плодовый куст. Сестра вбила в голову, что если пересадит его в горшок и будет держать в тепле, то тот расцветет и на его ветках появятся плоды. Куст, как мог, пытался исполнить ее желание, но плоды не появлялись, и он начал увядать. Лишь после того, как я случайно постоял рядом с ним, он показал признаки оживления, и глазастая Рии не упустила этот момент.

— Ладно, — нехотя согласился я с ней и пошел в дом.

Как же меня раздражало, что приходилось ходить по металлическим листам и носить металлические шорты, словами не передать. Из-за того, что у меня были горячие шары и жаркий перчик, на металлической пластине спереди светом маяка сияло красное пятно, от которого можно было бы запросто прикурить. «Люди ржут, хорошо хоть не в глаза, а что я могу с этим поделать?» — задал я сам себе вопрос, грея куст, и задумался. А, может, вот так попробовать…

Пришедшая в голову мысль требовала немедленной проверки, и я стрелой выскочил из дома, оставляя за собой шлейф из искр.

— Марк! — раздался мне вдогонку возмущенный вопль, но я не слушал, сломя голову несясь к тренировочной площадке.

Идея, пришедшая мне в голову, была такова. Практик, в чьем теле я в последний раз побывал, использовал свою уплотненную энергию, чтобы создать из нее нить. Если я создам такую же нить и выведу в нее лишнюю энергию огня, то температура моего тела понизится, я смогу носить нормальную одежду и надо мной перестанут смеяться. Только куда потом девать эту нить?

Кстати, огонь внутри меня не был доволен этой идеей, но после того, как я пообещал получившуюся нить намотать на руку красивым узором, сменил гнев на милость и начал помогать мне в осуществлении задуманного.

Вся проблема заключалась в том, что огонь был полной противоположностью воды, и если та могла принять нужную форму, то огонь, он не признавал границ и рамок. Если вода могла стать снежинкой, причудливым узором на окне, то огонь оставлял после себя гарь, копоть и пепел. Свернуться в нить? Дух огня мог это сделать, но мне до его уровня было как от Саратова до Китая прогулочным шагом. Прийти-то приду, но будет это нескоро.

Новая идея озарила мою голову, и я побежал на поиски старшей сестры.

— Исса, — обратился я к ней после того, как она вышла из дома, — кто еще в роду рисует так же хорошо, как и ты?

Спросил и по ее лицу понял, что сравнивать ее с кем-то попросту неуместно. Она была такая единственная и неповторимая, поэтому я изменил формулировку:

— Кто в роду вообще умеет рисовать, пусть и не так хорошо, как ты?

— Зачем тебе? — снизошла до ответа мне старшая сестра.

— Мне нужно рисунок на руке нарисовать, поэтому ищу художника. Тебя не прошу, потому что между нами… некое недопонимание. Я тебя обидел, ты меня не простила, поэтому…

— Поэтому рассказывай, что тебе нарисовать, идиот, — оборвала меня Исса.

— Э-э. Ладно, — и начал тыкать пальцами в руку. — По всей руке должно быть нарисовано пламя. Вот тут и тут — точки, из которых оно выходит. Главное, чтобы красиво получилось.

— У меня все красиво получается, — закатила глаза сестра и пошла было в дом за красками.

— Стой, — успел я ее остановить, — вот им рисуй линии, — и протянул ей свой нож.

— Серьезно? — не на шутку удивилась Исса. — Тебе же больно будет.

— А что делать? — я пожал плечами. — Это единственный способ создать форму для пламени и удержать его в ней. Меня страшно раздражает то, как я выгляжу, — и посмотрел на железные шорты.

Та проследила за моим взглядом, хихикнула и взяла нож.

— Сейчас, — я сконцентрировался и убрал тепло из правой руки.

К сожалению, долго удерживать ее в этом состоянии я не мог, о чем сразу же предупредил Иссу.

— У тебя 5–6 минут.

Та усмехнулась и сделала первый надрез. Было больно, и я закусил губу, чтобы не вскрикнуть. Нож замелькал в ее руке, а я терпел, думая, что не настолько ее обидел, чтобы так больно резать.

— Контур готов, но надо добавить пару небольших штрихов, — расплылась она в довольной улыбке, увидев мое лицо. — Еще немного, ты уж потерпи, братец.

«Потерплю, но что она имела в виду, так выделив это слово?» — промелькнула в голове мысль. — «Она не верит, что я ее брат? И что я могу сделать, чтобы развеять эти сомнения?»

— Когда моя игрушка упала в колодец, ты точно так же говорила, — выудил я из памяти один эпизод, и Исса замерла.

Внимательно посмотрев мне в глаза, она быстрыми движениями закончила рисунок и бросила нож под ноги.

— Мой его сам.

— Мой его сам, — сказала эта грубиянка и ушла, а я, схватившись за руку, сел на землю.

Если я просто пыхтел и жаловался, когда Исса резала мне руку, то теперь мне пришлось схватить нож и вцепиться зубами в его рукоятку. Огонь вернулся в правую руку и принялся обживать начерченное для него место, выжигая края ран и сплавляя заново кожу. Боль возросла в несколько раз, но у меня был огромный опыт по этой части, так что я мог ее вытерпеть. К счастью, под вечер боль стихла, и я пошел посмотреться в начищенную и до блеска отполированную металлическую пластину. Качество изображения было так себе, но я смог разглядеть свою ключицу, ведь, помимо руки, огонь перебрался и туда, изменив цвет моей кожи.

Тц, — недовольно цокнул я языком, и все-таки хорошей новостью стало то, что температура моего тела понизилась и я смог переодеться. Правда, правая рука испускала тепло, как раскаленная печка, но с этим можно было смириться. И я мирился, где-то до середины ночи, а потом понял, что надо опять что-то делать, и отправился будить Иссу. Сказать, что она была не в духе от этого, — значит ничего не сказать.

— До утра потерпеть не можешь? — рассерженной гадюкой прошипела она.

— Не могу, — честно ответил ей я и протянул нож. — Режь спину, а потом перейдешь на левую ногу. Рисунок должен закончиться у ступни.

— Помоги брату, — к счастью, за меня вступилась очень кстати проснувшаяся мать, и мы спустились в подвал, где при зажженных факелах сердитая сестрица принялась кромсать мне спину. Правда раздражение у нее быстро прошло и сменилось каким-то азартом из-за того, что вырывающиеся из-под кожи язычки пламени показывали ей, как им нравится ее творение, и никто из них не спрашивал моего мнения.

На этот раз все раны мне обработали какой-то жидкостью, но все равно пришлось потерпеть, пока не пройдет боль. Зато на утреннюю тренировку я вышел другим человеком.

Широкая вязь из лепестков пламени пересекала всю мою спину по диагонали, заканчиваясь на левой ступне. Телу было поистине хорошо, и стоящий на улице мороз совершенно не чувствовался. Линии, в которые ушел огонь, не полыхали сжигающим одежду пламенем, и все было вроде как хорошо, но я чувствовал, что чего-то там не хватало. Может, как раз поэтому сегодня я выполнил имперский комплекс не идеально, а чуть выше среднего.

Червячком грызла мысль, что где-то что-то я упустил, но потом ко мне подбежала стая детворы, и пришлось отложить на потом все размышления.

— Марк, придумай для нас игру, — наперебой загалдели они, и, недолго думая, я предложил им сделать каток.

Ледяные горки были известны каждому, как и ледяные дорожки, а вот до идеи кататься на коньках они еще не дошли. Пришлось идти к кузнецу и рисовать то, что я хотел получить.

Посмеиваясь, он снисходительно посмотрел на меня, а потом рассказал, что наши предки делали что-то подобное из костей животных и что он даже знает, где лежат эти поделки.

То, что он принес, было трудно назвать коньками. Больше это походило на маленькие лыжи, и я задумался об этом, но ненадолго. К нам подошли привлеченные шумом детишки соседей, поселившихся вчера в бараке, и рассказали, что у них есть нормальные коньки, на которых они катались по замерзшей реке.

Реки у нас не было, но был я, способный превратить снег в воду, и детвора, который этот снег мне таскала. К обеду мы залили небольшой пятачок водой, а к вечеру там уже можно было кататься, и наши гости начали показывать, как это нужно делать.

Я сидел в сторонке, слушая их радостные вопли, попутно ковыряясь в своих мыслях, когда ко мне подошла глава нашего рода и глава соседей.

— Марк, — начала женщина, — наши соседи планируют весной большой торговый поход, и они хотели бы, чтобы ты к ним присоединился. Они дадут свою команду на судно за долю прибыли.

— Нет, — сразу же помотал головой, — мое судно, моя команда, моя добыча. Желающие получить с этого долю, проходят мимо, желательно быстро, чтобы создать ветерок, а то сегодня жарковато.

— Они покажут тебе путь, сведут с нужными людьми, — продолжала говорить глава, не слушая моих возражений.

— Можно подумать, река разветвляется на множество частей, — фыркнул я, услышав такие доводы. — Как-нибудь доплыву до людей и найду, чем привлечь их внимание. Посредники мне не нужны.

— Я предупреждала, — улыбнулась, глава и перевела взгляд на мужчину, пришедшего вместе с ней. — Договориться будет непросто.

Высокий поджарый мужчина с копной седых волос взял инициативу в свои руки.

— У меня к тебе такое предложение, Марк, — сказал он, продемонстрировав располагающую и обаятельную улыбку. — Мы предоставляем свою опытную команду на твое судно и грузим часть наших товаров. Это будет платой за их работу. Также на обратном пути мы загрузим половину трюма нашими покупками. Остальное место будет для твоих товаров. По-моему, отличное предложение. Как тебе? Согласен?

— Я подумаю, — ответил я и встал на ноги. — Если больше нам говорить не о чем, то я ваше общество покидаю.

Выждав паузу, я припустил искать Иссу. До меня наконец-то дошло, чего мне не хватало. Порезы, создавшие резервуар для огня на моем теле, с их помощью получился такой своего рода накопитель энергии, который сейчас не выпускал жар только потому, что был наполовину пуст. Со временем количество огня в моем теле будет становиться все больше, и тогда ситуация повторится. Мне нужно было начертить на теле знак, который связал бы мое тело с Планом Огня, через который я смог бы избавляться от излишков тепла.

«Только где носит мою старшую сестру? Может, она опять кружит головы ухажерам?»

Старшую сестру я нашел в мастерской. Она внимательно изучала старую книгу с рисунками и увлеченно что-то чертила на засыпанном песком и мусором полу, периодически сверяясь с написанным в книге.

— Стой, где стоишь, — строго предупредила она меня и, нарисовав еще пару загогулин, спросила: — Чего надо?

— Остался последний штрих, — помахал я ножиком, и Исса немедленно закатила глаза.

— Я занята, подожди, когда освобожусь. И жди дома, не здесь! — разозлилась она, увидев, что я собираюсь присесть на стул.

Совсем забыл, что чем ближе весна, тем более нервной становится Исса. Как одна из главных защитников родового гнезда, она крайне ответственно подходила к своей миссии: максимально обезопасить родные стены.

Чего раньше только не делали, чтобы устоять перед волной зверей: и деревянный частокол, и земляную насыпь, и глубокий ров. Сейчас использовали что-то вроде… противотанковых ежей, только состояли эти ежи из тонких и острых пик, и их там гораздо больше. Главная их задача заключалась в том, чтобы пустить кровь зверям, причинить им боль и заставить обойти нас стороной. Чем больше зверей толпилось возле родового гнезда, тем хуже было для нас. А так, получат парочку глубоких и болезненных царапин и пойдут в другое место счастья искать. Главной проблемой оставались это вожаки. Предпочитая руководить из последних рядов, они удерживали зверей, не давая им разбежаться, а чем больше их скучивалось возле родового гнезда, тем больше это столпотворение привлекало внимания, и на шум могли пожаловать настоящие чудовища, которым разобраться с одним воителем то же самое, что на землю сплюнуть. Минимум пятерка воинов должна выходить против них, и то шансы, что они завалят зверя были всего лишь 50 на 50. Вот в одном из таких сражений моя мать и получила тяжелые травмы, после которых долго лечилась.

В общем, эта нелегкая задача была взвалена на плечи моей сестры, и я помочь ей ничем не мог. В том плане, что не знал, был ли кто-то еще в Вольных Землях, кто отбивался от этих зверей. Все предпочитали поскорее убраться с их пути. А в нашем упорстве винить стоило предков. После того как обосновались здесь, написали в родовых хрониках, что не уйдут с этого места, что бы ни произошло. Всем с малолетства вбивали в голову, что воля предков — священна. Вот и бодались вместо того, чтобы сделать шаг в сторону. Уйма народа полегла в этой нескончаемой войне, но воля предков… чтоб ее…

Исса пришла домой очень поздно. Смерила меня недовольным взглядом и, сев рядом, спросила:

— Чего тебе надо?

Я тяжело вздохнул и объяснил ей, что в моем теле слишком много огня. Что сделанные ею порезы — это хорошо, но этого мало. Нужно еще установить канал с Планом Огня, и тогда я смогу поддерживать температуру тела именно такой, какую мне надо. Так как у меня было время, я даже успел нарисовать, как должен был выглядеть этот знак, и Исса насмешливо посмотрела на меня.

— Почему сразу его нельзя было вырезать? — спросила она.

— Потому что умные мысли не приходят в голову сразу, — недовольно поморщился я. — С другой стороны, теперь я могу удерживать в теле больше огня.

Я не стал добавлять, что мои рассуждения — лишь теоретические выкладки, ведь все знания про порезы и знак, который свяжет меня с Планом Огня, остались в наследство от гостившего в моем теле духа огня и были они не четкими, ясными и не допускающими иного толкования, а какими-то очень размытыми. Но мне просто некуда было деваться. После того как он побывал в моем теле, с тем происходили какие-то изменения, и если сидеть сложа руки, ничего не делая, это могло привести к катастрофе. Во всяком случае так говорило мое предчувствие.

Как я и предполагал, после появления на моем теле знака я смог разобраться с температурой тела. Мог сделать так, чтобы кожа была горячая и падающие на нее снежинки тут же таяли, а мог так, чтобы бы она стала такой же, как у всех, и тогда я чувствовал холод и рысцой бежал за теплой одеждой, потому что, как бы, зима на улице. В этот миг я вздохнул с облегчением, почувствовав, что с души упал тяготивший ее камень, но долго расслабляться не получилось. Мои ученики развивались семимильными шагами, и чтобы их фундамент был прочным, требовались зелья и эликсиры, которые должны были закрепить их достижения. В роду таких ресурсов не было, и я пошел поговорить с их родителями.

— Им нужно это, это и это, — тыкал я пальчиком в составленный список, — и нужно как можно скорее. Если этого нет, тогда нужны ресурсы для обмена на них. Весной я отправлюсь в плавание, и, возможно, в большом городе нам удастся поменять их на нужные травы.

К сожалению, нужные мелким травы здесь не росли, и я даже не представлял, откуда их взять. Супружеская пара помолчала, а потом женщина ответила, что они посоветуются с главой их народа. Она начала составлять письмо, а муж пошел за почтовой птицей.

Чуть больше курицы, вытянутая голова, очень густые перья и длинные лапы. К одной из этих лап был привязан футляр, в который запихали письмо и мой список, после чего мужчина подкинул птицу, и она, взлетев в небо, быстро исчезла вдали.

— Долго ответа ждать? — спросил я, посмотрев на родителей моих учеников, но те лишь пожали плечами.

Я сразу все понял.

Придется подождать новостей, но мне и так было, чем заняться. Глава соседей регулярно испытывал на прочность мое терпение, рассказывая о том, каким хорошим поступком будет отдать ему обратно судно вместе с двумя лодками за просто так. Вот и он, легок на помине, и, повернувшись к идущему мне навстречу мужчине, я услышал:

— Ну что, ты подумал?

— Мой ответ каким был отрицательным, таким и остался, — ответил я, скрестив на груди руки. «Полубоги, прошу вас, дайте мне терпения, чтобы не сжечь этого приставучего барыгу».