Снова с тобой

Глава 5

Октавия совсем не походила на прекрасную лебедь, вихрем спускаясь по лестнице. Она скорее обрушилась на них как орлица, жаждущая мщения, величественная в своем гневе. Глаза сияют, на щеках пылает румянец. Увидев ее такую, Норт изо всех сил постарался не рассмеяться. Вне всякого сомнения, сегодня, чуть попозже, Спинтон умрет медленной, мучительной смертью.

— Я услышала голоса. Прошу прощения, мистер Шеффилд, что не встретила вас подобающим образом. Лорд Спинтон явно забыл предупредить меня о вашем посещении. — Взгляд, которым она одарила графа, был способен уничтожить и более сильного человека. Что уж говорить о бедном Спинтоне.

Норт слегка поклонился:

— Такая прелестная дама, как вы, не нуждается ни в каких извинениях, леди Октавия. Для меня удовольствие наконец встретиться с вами.

И с Октавией вдруг произошла перемена. Весь гнев куда-то исчез, без видимого усилия сменившись на грациозность и шарм. Октавия протянула гостю руку, затянутую в перчатку, и Норт заметил, что ее компаньонка наблюдает за ними со смесью страха и изумления.

— Для меня тоже удовольствие — принимать вас. Не всякий может похвастаться, что залучил в свой дом неуловимого мистера Шеффилда.

Тон — сама вежливость, но Норт видел по глазам: Октавия дразнил а его. Светская львица во всем великолепии, затянутая в атлас и увешанная драгоценностями. Но под одежками это была прежняя Ви.

Норт коснулся губами ее руки. Материал перчаток был тонок, и сквозь него он ощутил тепло. На секунду Октавия стиснула его руку и отпустила ее.

Норт выпрямился, позволив себе еще раз взглянуть на нее, и огляделся. В мягком солнце уходящего дня Октавия светилась нежно-розовым и золотым цветом. Темно-синее платье подчеркивало блеск глаз. Копна густых волос была искусно уложена на затылке, обнажив изящную линию шеи. В ключичной впадинке нежно и тепло бился пульс. От взгляда на эту жилку пересохло во рту.

Норт облизнул сухие губы. Неужели его тело хранит воспоминания о той ночи двенадцать лет назад? Он сделал все, чтобы избежать с ней случайных встреч, но сейчас ему на память пришли все подробности, все, даже мельчайшие, ощущения. Он вспомнил каждую свою минуту с Октавией. Каждый момент длившейся сладости, боли и неловкости.

Вспомнил все как раз в то время, когда ее будущий супруг стоял в каком-нибудь шаге от него.

— Позвольте представить вам мою кузину, мисс Беатрис Генри.

Ага, это, значит, кузина. Компаньонка. Наперсница. Что ей известно про прошлое Октавии? Судя по тому, как она разглядывает Норта, вполне достаточно.

— Красота — отличительная черта вашей семьи, — мило улыбнувшись, заметил он.

Беатрис вспыхнула, но ничего не успела сказать в ответ. Спинтон хлопнул в ладоши.

— Может, пройдем в гостиную и выпьем перед ужином?

В голосе графа послышались раздраженные нотки. Спин-тону могло почудиться, что Норт флиртует с Октавией или Беатрис. Или с обеими? Вполне очевидно, что граф не из тех, кто будет делить своих курочек с другими петушками.

Спинтон предложил руку Октавии, и та после секундного колебания приняла ее. Норт предложил свои услуги Беатрис, и она согласилась со счастливой улыбкой. Общественное положение остается общественным положением. Если бы здесь было человек тридцать, место Норта оказалось быв самом конце. И наверное, мисс Генри — тоже.

— Очень приятно наконец встретиться с вами, мистер Шеффилд, — прошептала она, когда они на безопасном расстоянии последовали за первой парой. — Я так много слышала о вас…

Значит, она в курсе об их прошлых отношениях с Октавией. В ее голосе безошибочно слышалось скрытое послание.

— Вы мне льстите, мисс Генри.

— Ничуть. Если вы всерьез собираетесь найти поклонника моей кузины, то сделаете все, чтобы узнать о каждом, кто крутится вокруг Октавии на несколько миль вокруг.

Эта маленькая пышечка в розовом обладала интуицией, которую с первого взгляда в ней было трудно предположить. Для Норта одно это уже являлось причиной не только заслужить ее доверие, но и не выпускать Беатрис из поля зрения. По тому, как она смотрела вслед Спинтону, можно было сказать, что она к нему неравнодушна. Может ли Беатрис быть настолько неравнодушной к графу, чтобы закрутить интригу в надежде разрушить предстоящий брак кузины?

Может, ей стоит в этом помочь?

Только зачем? Все, что имеет отношение к Спинтону, касается Норта ровно настолько, насколько это волнует Октавию. У него нет никакой причины замышлять что-нибудь против графа. Главное, чтобы Октавия была счастлива. С мужчиной, которому хватит ума понять, какое сокровище ему досталось. Спинтон, судя по всему, осознает свое счастье и по-настоящему заботится о Ви. Или будет заботиться.

Гостиная оказалась небольшой комнатой с отделкой, выдержанной в персиково-розовых и кремовых тонах. Норт сразу вспомнил, как шеф-повар отца разделывал лососину. Спинтон налил мужчинам бренди, женщинам — шерри. Что ж, очко в его пользу. По крайней мере он не относился к тем мужчинам, которые считают женщин недостойными употреблять спиртное. За прошедшие годы Норт насмотрелся на женщин, которые могли выпить раза в три больше мужчин и при этом не оказаться под столом.

Конечно, будь Спинтон совсем без предрассудков, он предложил бы дамам бренди. Судя по лицу Октавии, она предпочла бы именно бренди, а не слабенький шерри. О чем она сейчас думает? Рада появлению Норта или нет? Переживает ли из-за того, что он может выдать ее секрет? Может, боится, что поклонник перейдет от намеков к настоящему шантажу? Может, хочет, чтобы они остались наедине и поговорили обо всем откровенно?

И самое главное, хочется ли ей так же страстно и безудержно поцеловать Норта? Желание поцеловать ее просто переполняло его. Он называл Октавию другом, но в глубине души понимал, что его отношение к ней более сложное.

Октавия сделала малюсенький глоток, хотя предпочла бы махнуть стакан одним разом и налить еще. Что сделал бы в ответ Спинтон, который назойливо вился у нее за спиной? Ни к чему хорошему его возмущение не привело бы. До сих пор Спинтоном было легко управлять, но эта его непокорность удивила Октавию. В чем еще она обманулась в отношении его? Какие еще сюрпризы он преподнесет ей после свадьбы?

И почему, интересно, Норт разглядывает ее так, словно готов окунуть в сливочный крем, а потом облизать? Неужели он не понимает, что она может потерять голову от таких взглядов. Старые друзья не могут себе позволить так смотреть друг на друга. Конечно, они были старыми, добрыми друзьями, которые пережили одну ночь близости. Чудную ночь! — услужливо подсказала память. Вероятно, по этой причине, стоило Октавии посмотреть в его сторону, как по телу разливалось восхитительное покалывание. Он догадывается об этом? Или такими взглядами пытается заставить Спинтона изменить решение и не нанимать его?

Самое ужасное, Октавия не знала, что ее устроит больше всего. В юности она любила Норта. Любила безоглядно, любила не как мальчика, а как мужчину. Он был для нее всем, а потом и она стала всем для него. И что осталось от прошлого — лишь покалывание? Пламенный взор?

Это раздражало и возбуждало одновременно. Но как бы время ни изменило их — не обязательно в худшую сторону! — старых милых отношений больше не будет.

— Спинтон, ты предупредил повара, что нас будет четверо? — ласково спросила она, только чтобы нарушить молчание. У нее на кухне всегда готовили больше, чем нужно. Как будто обслуга поставила главную цель — раскормить хозяйку так, чтобы она растолстела. Или накормить объедками всех сирот.

Как всегда, Спинтон покраснел при напоминании о собственном двуличии. Подобно большинству англичан, он легко заливался краской. И от этого становился похожим на подростка.

— Да, я обо всем позаботился.

С фальшивой улыбкой Октавия поставила стакан на ближайший столик.

— Тогда пройдем в столовую.

Все согласно забормотали, хотя свою порцию допила только Октавия. Снова она со Спинтоном пошла впереди, а за ними потянулись Норт и Беатрис. Между лопатками зачесалось и стало жечь. Это Беатрис пытается прожечь взглядом дыру у нее в спине или Норт? Октавия поспорила бы, что Норт. Он не отрывал от нее глаз, несмотря на все свое притворство. Интересно, почему? Господи, как же ей хотелось обернуться! Редкой женщине не захочется подробно рассмотреть такой образчик мужской красоты.

Он не стал бриться перед приездом. Об этом говорила легкая тень на подбородке. Многие хозяйки были бы неприятно удивлены, но только не Октавия. Ей ни к чему переживать из-за мелочей, если речь идет о Норте. Она даже не была уверена, что он причесался, отправляясь к ней. Его волосы казались еще непослушнее, чем обычно.

Какая разница? Его глаза смотрели, как ледяные озера. Губы были готовы растянуться в улыбке, пусть и насмешливой. Он выглядел так, словно ему пришлось пройти через испытания, которые превратили мальчика, каким он был когда-то, в настоящего мужчину. Но ей не было жалко того мальчугана, потому что мужчина, который из него получился, безумно интриговал ее.

Ей захотелось поближе познакомиться с Нортом-незнакомцем, но это нечестно. Можно было бы послать все к черту и наплевать на обещание, данное матери и деду. Можно было бы отставить в сторону головоломку, которую они придумали, и честно признаться, кто она и что ее связывает с Нортом. Что же удерживает Октавию? Честь или долг заставляют ее молчать? Что, если она просто трусит и боится рискнуть относительным спокойствием, которое ждет от жизни?

Может, все-таки проще притворяться и не рисковать? Несмотря ни на что, ей придется выдержать этот вечер. Хотя бы для того, чтобы убедить Норта, что письма ничего не значат и о них не стоит беспокоиться, ей ничего не грозит. Уж это она в силах сделать.

Ужин накрыли без особого шика. Стол из грецкого ореха был меньше, чем в таких же домах, как у Октавии. Столовое серебро и фарфор — незамысловатыми. Хрусталь — простым и элегантным. Еда вкусной, но без изысков. Мать приучила Октавию любить простые вещи. Вещи, которые не выйдут из моды. Такой подход приводил деда в бешенство. Октавия обычно легко уступала его требованиям, но в этом не стала изменять своей привычке.

— Можно спросить, что ты тут нашла смешного? Октавия метнула взгляд на Спинтона:

— Что, извини?

Он терпеливо улыбнулся:

— Ты только что шла и смеялась. Она отвела глаза:

— Я вспомнила деда.

— Ах да. Тогда понятно. Он был веселый человек. От его вежливо-ядовитого тона Октавия улыбнулась еще шире. Временами ей нравилась его компания. Спин-тон был хорошим человеком и иногда, вот как сейчас, веселил ее. Возможно, из них получится хорошая пара. Да, он настоящий душка!

Когда не лезет в ее жизнь, разумеется. Он трясся над ней, как папаша, а не как мужчина, который собирался стать ее мужем.

Спинтон выдвинул для нее стул во главе стола и занял свое традиционное место на противоположном конце. Норт и Беатрис уселись по бокам. Маленькая компания за длинным столом производила странное впечатление.

Пока подавали еду, разговор был вежливым и в основном касался погоды. Затем, нарезая себе розоватую сочную говядину, Октавия решила продолжать игру.

— Мне кажется удивительным, что мы до сих пор не встречались, мистер Шеффилд.

Хорошо, что Спинтон в этот момент не видел лица Беатрис, иначе бы понял, что Октавия лжет. Норт, напротив, сохраняя хладнокровие, повел себя как человек, которого принимают за незнакомца.

— Я не светский человек, леди Октавия.

— Да? — Она подняла бокал с вином. — Отчего же?

В глазах Норта промелькнула досада, а потом маска вновь вернулась на свое место. Разве такой вопрос не мог задать ему человек светского круга? Октавия и сама часто удивлялась этому обстоятельству. Октавия прекрасно помнила то время, когда Норт старался прорваться в общество. Теперь же он всеми силами избегает его. Может, из-за нее?

— Представители высшего общества не любят ублюдков.

— Мистер Шеффилд! — Спинтона, казалось, вот-вот хватит удар. — Я понимаю, что общество не благоволит к вам, но говорить такие вещи в присутствии дам…

Норт сначала посмотрел на Беатрис, потом на Октавию. Лицо бесстрастно, в глазах — ни намека на раскаяние, но в голосе прозвучал вызов.

— Вас оскорбило, что я ублюдок, леди Октавия? Оскорбило? То, чего он добился своими силами, было чудом. С детства они оба знали множество людей, которым — увы! — выпало родиться на изнанке одеяла. Не многим из них удалось добиться тогр, что сделал Норт.

— Нет, мистер Шеффилд, нисколько. А ты как считаешь, Беатрис, дорогая?

Под их взглядами кузина вспыхнула. Судя по всему, она разрывалась между Спинтоном и Октавией. Бедняжка! Она и в самом деле не могла решить, на чьей стороне выступить.

— Хотя слово, которое вы употребили, не вполне приемлемо, мистер Шеффилд, оскорбительность его, как мне кажется, не имеет отношения к вам.

Какая прелесть! Почему бы Октавии не думать таким же образом? Настоящая леди нашла бы выражение Норта ужасным.

Это еще раз напомнило Октавии, что она отнюдь не леди и вряд ли ею станет.

— Извините меня, мистер Шеффилд, — пробормотала она под осуждающим взглядом Спинтона. — Я не должна была задавать тот вопрос. — Разумеется, не должна, тем более что прекрасно знала, какой последует ответ. Теперь Спинтон будет переживать из-за ответа Норта, а Норт — из-за ее вопроса.

— Не беспокойтесь, леди Октавия, — откликнулся Норт, приподняв бокал с вином. — Мне не стыдно за себя. Больше не стыдно.

Она не могла оторвать взгляд от этих ледяных синих глаз. В его словах не было намека на осуждение, в лице — порицания, но все равно Октавии казалось, что в его замечании есть подтекст. Как будто она стесняется своего происхождения, а он этим недоволен.

Нет, она не стесняется. И никогда не стеснялась. Это материнский стыд и стыд деда заставляли ее хранить молчание. Ей самой нечего было стыдиться.

— Вам и не нужно стесняться себя, Шеффилд. — Спинтон резал мясо. — Человека, который сам строит свою судьбу, не за что презирать.

Против воли брови у Октавии поползли вверх. С такой чертой характера Спинтона она еще не сталкивалась. Как случилось, что человек, выросший в полном благополучии, которое даже вообразить трудно, может восхищаться представителем низших классов?

Возможно, Спинтон еще не раз удивит ее. Эта мысль не давала ей покоя до конца ужина.

— Леди Октавия, — обратился к ней Норт уже за десертом, — когда мы закончим, может, покажете последнее письмо, которое вы получили?

Вздохнув, Октавия отложила вилку.

— Мистер Шеффилд, мне кажется, что это ни к чему.

Надо просто держать рот на замке. Не говорить ни слова. Стоит ей только улыбнуться или кивнуть головой, и Спинтон с Беатрис, да наверняка и Нортон, уже никогда не отстанут от нее, как блохи от бездомной кошки.

— Октавия, это вполне реальная угроза, — заявил Спинтон. — Если ты не покажешь мистеру Шеффилду то письмо, я покажу его сам.

Вот так так! Спинтон, обычно такой любезный и обходительный, не оставил ей выбора.

— Ладно, — решилась Октавия. — Ради твоего богатого воображения, Спинтон. Но как только мистер Шеффилд подтвердит, что письма совершенно безобидны, я надеюсь, мы положим конец этой глупости. — Отбросив салфетку, она поднялась. — Вернемся в гостиную?

Когда вечер закончится, они со Спинтоном усядутся где-нибудь вдвоем и очень серьезно и обстоятельно поговорят о том, чего каждый из них ждет от брака. Она пообещает выйти за графа, но это не значит, что он будет ею командовать.

Это все дед, который заставил дать то проклятое обещание. Она обожала старика, но он отлично знал, как из нее вить веревки. Он понимал, насколько Октавия благодарна ему за то, что он изменил ее жизнь.

Октавия не стала никого дожидаться. Норт церемонно встал и предложил руку мисс Генри. Несмотря на очарование кузины, его интерес сосредоточился на высокой, стройной, золотоволосой особе, которая стремительно двигалась впереди него по коридору.

Он совершенно забыл, как легко она загорается. Для женщины, чья внешность казалась высеченной резцом, она была удивительно страстной. Спинтону это понравится? Скорее всего нет. В один прекрасный день старина Спинтон столкнется с ее темпераментом. Это будет еще одним напоминанием, что они мало подходят друг другу.

Норт был готов поставить десять соверенов на то, что Октавия сама все прекрасно понимает, но по какой-то причине предпочитает поддерживать эту игру. Почему? Октавия, которую он помнил, никогда бы не пошла замуж за человека, которого не любила.

Вновь очутившись в гостиной, комнате, совершенно не подходившей Октавии, Норт терпеливо ждал, пока она соберет письма.

Беатрис и Спинтон сидели молча, как статуи. Норт повернулся к ним спиной. Честно говоря, от этой парочки у него волосы подымались дыбом. Казалось, что они могут общаться друг с другом без слов. Их присутствие сбивало с толку.

— Вот, — протянула Октавия пачку писем, перевязанных ленточкой.

— Розовенькая? — Он спросил, понизив голос, чтобы никто не услышал фамильярности в его вопросе.

Октавия слегка покраснела, но не отвела взгляда.

— Это все Беатрис. Она решила оставить письма. Я бы их сожгла.

Очень похоже на нее, Избавляться от всех и от всего, что мешает жить.

Норт вновь вспомнил историю с ее девственностью. Октавия явно не считала ее какой-то ценностью. Ее выбор — отдаться ему — до сих пор поражал Норта. И воспоминание об этом он хранил в самой глубине своего сердца.

Забрав пачку, он развязал узкую ленточку и прошел к столику у окна. Какая, однако, милая комната. Прелестная, с выдумкой отделанная, но совершенно непригодная для дела. Хорошо хоть, стульчик, на который взгромоздился Норт, не подломился под ним.

Норт развернул письмо. Октавия нависла над ним. Сохраняя на лице безразличие, он поднял на нее глаза.

— Позвольте, я сам, в одиночестве, миледи?

На этот раз она не покраснела.

Лишь метнула на него пронзительный взгляд:

— Конечно, мистер Шеффилд.

Норту захотелось посмотреть ей вслед, когда она удалялась, раздраженно распрямив плечи, но пришлось отказать себе в удовольствии. Вместо этого он обратился к письмам, которые из-за четкого почерка и розовой ленточки никак не производили впечатления угрозы.

На пятом упоминании о «сияющем взгляде» Октавии и «тонких чертах лица» он был готов арестовать бумагомарателя по обвинению в оскорблении великого английского языка. Господи Боже, неужели этот писака не знает других слов? Неужели нельзя воспевать другие части тела Октавии? У нее есть много чего достойного поклонения, помимо лица.

Ага, вот. В одном месте есть хвала «лебединой шее». Фу, пошлятина! Этот идиот ничего не знает о женщине, пред которой преклоняется.

Может, письма состряпал Спинтон?

Нет, это глупость. Почти такая же, как сами письма. Из того, чему Норт стал свидетелем, он понял, что граф не знает Октавию так близко, как положено жениху. Но знает достаточно, чтобы не устраивать таких фокусов.

Норт быстро просмотрел три оставшихся письма, задержавшись на том, где тон автора изменился. Он стал писать о личных переживаниях, углубляясь в детали. Никаких комплиментов. В третьем письме за прошлый месяц, как раз перед Пасхой, когда уже начались балы нового сезона, проскользнули кое-какие конкретные детали.

Поклонник писал, как она была одета или что делала во время светского торжества. Следил за ней?

У Норта засосало под ложечкой. Он понял, что это означает. Остальные письма только подтвердили его ощущение. Этот человек мог быть безобидным воздыхателем. Но имелся шанс, что страсть может перерасти в навязчивую идею, и вот это нельзя оставлять без внимания.

Оторвавшись от бумаг, он вдруг наткнулся на напряженные взгляды всех троих. Не мигая, они следили за ним в ожидании приговора. Господи, сколько же времени они смотрят на него? По тонкой линии поджатых губ Октавии стало понятно — она считает, что слишком долго. Норт мысленно согласился с ней.

— Я берусь за это дело.

Октавия порывисто вскочила.

— Что? — Она, вероятно, не расслышала, что он сказал. Норт посмотрел ей прямо в глаза:

— Нужно провести расследование.

Но это же сумасшествие! Октавии вдруг показалось, что стены гостиной надвинулись на нее.

— Вы шутите? Вы прочли письма? Они же совершенно безобидны!

Все смотрели на нее. Беатрис и Спинтон стояли по бокам, как пара спаниелей. Но Октавию озадачил Норт. Как он может быть таким глупым?

— Моя дорогая, мне кажется, мистер Шеффилд разбирается в этом лучше нас, — тихо произнес Спинтон.

Он явно подразумевал, что Норт разбирается лучше, чем она. К счастью, проницательности Спинтона не хватило на то, чтобы удивиться, почему посторонний человек так заинтересовался личной жизнью его будущей жены или почему будущая жена так живо реагирует на этого самого «постороннего».

Октавия заговорила, не в силах даже на секунду оторвать взгляд от Норта:

— Не смей разговаривать со мной как с младенцем, Спинтон. Это не по-джентльменски.

Она расхохоталась бы, увидев, как удивился Норт, если бы не злость на него.

— Леди Октавия, можно мне поговорить с вами наедине?

— Нет!

Она застыла под его ледяным взглядом.

— И все-таки?

Он не оставит ее в покое, пока она не уступит. Ей это прекрасно известно. В этом смысле он ничуть не изменился за минувшее время. Наверняка только еще лучше научился заставлять людей плясать под свою дудку.

Октавия повернулась к жениху и кузине:

— Беатрис, Спинтон, не могли бы вы оставить нас?

К ее удивлению, Спинтон даже не попытался спорить.

Он просто кивнул и жестом пригласил Беатрис за собой. Ни Октавия, ни Норт не посмотрели им вслед.

— О чем это ты, черт побери? — взорвалась она, как только щелкнула захлопнувшаяся дверь. — Я думала, ты на моей стороне.

Он поднялся из-за столика и обошел эту хрупкую конструкцию.

— Я и есть на твоей стороне. Ви, этот человек может стать серьезной угрозой.

Какая нелепость!

— Угрозой чему? Норри, это просто письма. Письма мальчишки, который потерял голову.

Норт скрестил руки на груди. Рукава обтянули круглые бицепсы. Когда он успел так накачать их?

— Возможно. Только этот мальчишка утверждает, что знает твою «тайну».

— О, это просто способ заинтриговать меня. — Октавия беззаботно махнула рукой. — И ничего более.

— А если нет? Мне казалось, ты хочешь сохранить в секрете свое происхождение. Именно это и есть тайна?

Почему об этом надо говорить так неискренно и вульгарно? Она стыдилась своего происхождения не больше, чем он. Просто была связана по рукам и ногам обещанием, данным ради спокойствия семьи.

— Да, именно это.

— Тогда что, если кто-нибудь пригрозит открыть правду? Ты этого хочешь?

— Нет. — Хотя в этом случае ей не нужно будет выходить замуж. И не нужно будет делать вид, что…

В его голосе прозвучала просьба:

— Тогда позволь мне помочь. Позволь мне найти этого человека и определить, что ему известно. Если ничего — отлично! Если это просто молодой дурак, его без труда можно заставить замолчать.

— По-моему, ты и сам не очень веришь в это, Норри. Пытаешься себя уговорить? — Октавия не удержалась и добавила в свой вопрос немного яду.

— Я не смогу спокойно жить, если буду знать, что из-за меня с тобой что-то случится, Ви.

Настойчивая просьба, мольба в его взгляде заставили ее нахмуриться.

— Так в чем дело? Норт покачал головой:

— Пока не о чем беспокоиться.

_ нет. — Ему не удастся так легко уйти от ответа. — Что-то случилось. Что-то такое, за что ты себя винишь. Что именно?

Норт широкой ладонью потер подбородок. На один из дней рождения Октавия подарила ему бритву. Он так и не пользовался ею?

— Я не сумел защитить свидетельницу, хотя поклялся. Еще погиб мой человек. Виновный получит сполна. Но я не могу совершить такую ошибку дважды.

— Что с ней произошло?

— Ее убили.

О Господи! Бедный, милый мальчик! Октавия схватила его за руку. Очень удивившись, он не стал сопротивляться.

— Норри, никто не собирается меня убивать.

— Пусть попробуют, черт возьми. — От уверенности в его голосе, в его глазах по спине побежали мурашки. Это было и приятно, и страшно. Он сделает все, что в его силах, чтобы защитить ее.

— Позволь мне, Ви. Пожалуйста!

Как она могла отказать ему? Разве можно было просто посмеяться над его подозрениями сейчас, когда она поняла, что много значит для него? Он хотел сделать для нее хоть что-то. От нёене убудет согласиться с ним. Если она скажет «нет», все равно остается шанс, пусть и незначительный, что Норт окажется прав в отношении писем. Лучше поостеречься, чем умереть.

— Хорошо. Расследуй что хочешь.

Она физически ощутила волну облегчения, хлынувшую от него, когда он стиснул ее пальцы.

— Ты не пожалеешь, что согласилась. Я найду виновного быстро, как смогу.

Лучше не очень быстро. Иногда минуты могут длиться чересчур долго. Позволить Норту вновь войти в ее жизнь, чтобы снова увидеть, как он уйдет от нее? Октавия уже начала жалеть о своем решении, о том, что позволит ему уйти.